Капитан вспомнил, как Явик часто говорил: здесь располагается правительство Протеанской Империи, все центральные структуры. Здесь — самые полные и точные базы данных. Те самые, которые помогли вторгшимся в Галактику Жнецам быстро нащупать самые слабые точки в Империи, а потом — ударить по этим точкам, 'запрограммировав' почти непрерывное отступление протеанских войск.
Явик шёл по Цитадели. Знал, куда надо идти. Нет, не по служебной надобности. Не по делу. Он шёл, чтобы увидеть свою возлюбленную. И уже сейчас думал о ней, вспоминал. Помнил, насколько она любила учиться, узнавать новое, стремилась понять, проникнуть в глубины. Понимал, насколько он и она — разные. Надеялся, что крайности действительно сходятся. Не должны, но могут сходиться. Потому что есть такая возможность. Надеялся, что Чейси встанет рядом с ним очень надолго.
Мирная жизнь была привычна для молодой азари. А Явик... был почти круглосуточно занят на службе. Шепард теперь знал, что должно пройти совсем немного времени — и Явик получит старшеофицерский ранг, а вместе с ним — новое назначение.
Когда Явик миновал лестницу и подошёл к лифту, Шепард понял, что в этот раз напарник и прибыл на Цитадель, чтобы получить новый ранг и новый приказ. Далеко не каждому протеанскому офицеру выпадала такая честь — продвинуться по табели о рангах и получить новые знаки различия из рук высших протеанских офицеров, не покидавших Цитадель тысячелетиями.
Шепард видел здания, в которых располагалось руководство протеанской империи, его центральные учреждения. Явик не спешил и не торопился — до назначенного времени встречи с генералитетом Имперских вооружённых сил было ещё несколько часов. Горько и больно было осознавать, что эти минуты не будут для Явика ни счастливыми, ни радостными.
Цитадель жила мирной жизнью. Внешне — да, а внутренне... Шепард ощущал, как нарастает нервное напряжение окружавших его разумных органиков. Глухое, почти неощутимое, но... уже ясное.
Цитадель... Возможно, Станция предупреждала своих очередных поселенцев о том, что у них... пока ещё есть время её покинуть. Пока ещё есть. Если не уйдут все протеане, то... уйдёт хотя бы большая часть. Возможно, предупреждала о возможности сделать выбор не сама Цитадель, а её управляющая структура. То, что сейчас разумные органики склонны обозначать как ИИ, потому что им, нынешним, было сложно вообразить что-то более совершенное и главное — наиболее пригодное к выполнению такого сонма задач, которые и призвана решать такая станция.
Протеане не успели децентрализовать свою систему управления. До вторжения Жнецов оставалось слишком мало времени. И ещё меньше времени оставалось у Явика до момента жесточайшего потрясения.
Железно-пластиковый остров жил своей жизнью. Как жил и раньше десятки и даже, возможно, сотни Циклов. Хронология, создаваемая разумными органиками так нестойка, так причудлива и так... субъективна... Похоже, появление и развитие ВИ и ИИ — синтетической разумной жизни рядом с органической разумной жизнью — вполне предсказуемый и заранее просчитанный вариант развития событий в масштабах галактики. Что-то не умеют синтетики, но зато это умеют органики. И — наоборот.
Явик верен себе — своим воинским привычкам и традициям. Он внимателен к деталям, вслушивается и вглядывается в окружающий мир. Благодаря его восприимчивости Шепард чувствует, а иногда и видит те 'белые пятна', которые и во времена всесилия протеан остались нетронутыми. Можно посчитать, что у протеан не хватило ресурсов. А можно признать, что это — не так уж и важно было тогда. Почему? Можно поистине бесконечно строить предположения. Важны факты.
Цитадели и её управляющему центру была безразлична судьба протеан, обосновавшихся на борту железно-пластикового острова. Явик продолжал идти по Цитадели. В его душе росло напряжение. Нарастало и волнение, пока что стиснутое волей и сознанием. Офицерская плащ-накидка частично скрывала под собой боевой офицерский скафандр и полный комплект оружия. Воин-протеанин всегда был при оружии. Даже на Цитадели — правительственной Станции Протеанской Империи воинам-офицерам разрешалось носить и применять боевое оружие. Им верили, им доверяли. Знали, что воин-офицер близко стоит к смерти, но прежде чем он умрёт — он постарается уничтожить как можно больше врагов. И — не сдастся.
Шепард чувствовал, как Явик пытается погасить возраставшее нервное внутреннее напряжение и волнение. Основания для них были более чем серьёзными. Военнослужащие Имперской Протеанской армии, к числу которых тогда принадлежал Явик, многое знали об угрозе, нависшей над Галактикой. К огромному сожалению — не всё. Ожидалось, что враг, уже заявивший о себе, придёт обычно, привычно, стандартно. Вторгнется понятным для обитателей Галактики образом.
То, как вторглись Жнецы, было... даже для протеан, неожиданно и нестандартно. Потому и непонятно. Момент для развёртывания эффективного сопротивления был упущен, потому что вторжение было малозаметным.
Своими действиями или своим бездействием жившие тогда в галактике разумные органики осознанно или неосознанно уже способствовали победе Жнецов, становились их агентами, проводниками, помощниками.
Явик шёл по Цитадели, пытаясь погасить в себе нараставшее напряжение и беспокойство, шёл к тому балкону, на котором он уже несколько раз встречался с Чейси. И надеялся встретиться с ней там же в этот раз.
Протеанин увидел её — она стояла на том самом месте, на том самом балконе и ждала его. Нет, она не оглядывалась по сторонам, не проявляла беспокойства. Явик замедлил шаг, что-то его насторожило — он ощутил... холод. Такого холода от Чейси он не ощущал никогда, но именно о таком холоде говорили молодому офицеру наставники, готовившие протеанина к переходу в более высокий командный ранг. Это был холод, однозначно указывающий на то, что его источник — индоктринирован.
Явик замедлил шаг, пошёл осторожнее, перестал спешить. Он смотрел на Чейси, смотрел расфокусированным взглядом. Теперь он всё острее чувствовал и понимал, что она — уже индоктринирована, а значит — не принадлежала к числу обычных разумных органиков тогда известной протеанам расы.
Рука протеанина откинула полог плаща, легла на рукоятку пистолета. Да, на протеанском языке это оружие называлось по-иному, но теперь, когда Империя стала частью прошлого, Явик... неуклонно привыкал называть предметы так, как они назывались в большинстве активных языков.
Пистолет вышел из пазов — автоматика 'кобуры' сработала бесшумно и точно. Взвод курка был тих, почти незаметен. Ствол оружия поднялся, Явик чувствовал, как фигурка азари занимает точно рассчитанное подсознанием положение в прицеле.
Теперь... Выжать свободный ход, дожав спуск и...
Первый выстрел прозвучал в гомоне улицы как лёгкий хлопок. На него мало кто из пешеходов обратил внимание — улица всегда полна таких звуков — самых разных.
Явик сделал ещё несколько шагов и снова выстрелил. Несколько шагов — и новый выстрел. Несколько шагов — и новый выстрел.
Теперь Явик, неотрывно смотревший на Чейси, был уверен и убеждён в том, что его подруга — уже индоктринирована. И был уверен в том, что надо стрелять. Стрелять 'на поражение'. Не для того, чтобы ранив, пусть даже и тяжело, задержать Чейси, а для того, чтобы гарантированно убить, не дать ей возродиться в виде хаска.
Теперь выстрелы услышали. Кто-то из гражданских убежал — и таких было немало, кто-то — постарался побыстрее войти в ближайший магазин, поняв, что выстрелы сделаны из настоящего оружия и потому можно очень легко и просто попасть под шальные заряды. Цитадель тогда была густо населена. Особенно многочисленны — после протеан — были тогда на ней азари — раса, до сих пор не причисленная к рангу имперских, но и не находившаяся на положении изгоев, как, к примеру, нынешние кварианцы.
Явик продолжал стрелять в Чейси, продолжал удерживать фигурку азари в прицеле и нажимать раз за разом на спуск. Людям, не тем, кого застал Явик тогда, на древней Цитадели времён Протеанской империи, а тем, с кем протеанин встретился, чудом вернувшись из криоанабиоза спустя пятьдесят тысяч лет, свойственно считать, что лёгкое стрелковое оружие типа пистолетов пригодно только для ближнего боя. Протеанские офицерские пистолеты, особенно те, которыми вооружали элитных спецназовцев, проектировались и изготавливались в расчёте на то, чтобы одинаково безжалостно и точно поражать врагов и на ближних, и на средних, и на дальних дистанциях. Спецназовцев-протеан было немного и Империя вооружала их лучшим, что могла позволить себе.
Чейси... Как остро в те секунды Явик чувствовал, что она несёт очень серьёзную угрозу для всех остальных разумных органиков. Как он подходил к ней, нажимая раз за разом на спусковой крючок...
Сейчас, видя всё происходящее глазами Явика, Шепард мог видеть и то, как на стрельбу отреагировали другие обитатели Станции. Да, гражданские испугались. Улица стремительно пустела. Караульные протеане... Капитан видел, как несколько близстоящих на постах караульных едва заметно вздрогнули, но, посмотрев на стрелявшего соплеменника, как то быстро сумели понять, что он... имеет право стрелять именно в эту молодую азари. Поняли и потому... не стали стрелять в него, не стали убивать своего соплеменника, хотя при любых других условиях — и капитан был в этом сейчас абсолютно уверен — Явик был бы прошит зарядами ещё тогда, когда только потянул бы пистолет из кобуры, откинув на спину полог плаща.
На Станции, как понимал Шепард, не было принято вот так просто палить в другого разумного из боевого или гражданского оружия. Нет, носить и хранить оружие не запрещалось — протеане верили, что органики, принадлежавшие к другим расам, достаточно разумны. И потому предоставляли им значительную свободу.
Капитан видел, как Явик подошёл к Чейси, лежавшей на плитках тротуарного покрытия, как он наклонился, присел на корточки, взял мёртвую азари за шею. Чувствовал, с какой болью и смятением в душе, Явик отпускает воспоминания о Чейси чистой, свободной от любой — быстрой или медленной индоктринации. Явик встречался именно с такой Чейси, любил её именно такой. Без всяких обязательств, без всяких перспективных планов.
За несколько следующих секунд Шепард понял, что протеане многое позволяли азари. В том числе и потому, что испытывали острую вину за слишком глубокое вмешательство в их эволюцию.
Когда Явик, склонившись над телом подруги, коснулся шеи Чейси, в этот момент, как остро ощутил Шепард, для него закончилось мирное время. С той секунды Явик действовал и жил только так, как действуют и живут воины-протеане на реальной войне.
Совсем скоро Цитадель будет превращена в зловещую 'ромашку' и это умертвит и уничтожит всех протеан — не только тех, кто оказался в тот горький момент на Станции. Не только их. С того момента началась Жатва. Для Явика Жатва началась в тот момент, когда первый заряд вошёл в тело молодой азари.
Шепард давно знал, что Явик продолжает любить Чейси. И Таэла знает об этом, как доступно только женщине-протеанке. Не осуждает Явика за его любовь к погибшей подруге. Понимает, что разумные органики живы до тех пор, пока о них хотя бы кто-нибудь из других разумных органиков помнит. Пусть даже без имён, без фамилий, в самых общих чертах.
Чейси была индоктринирована. И Явик вынужден был убить её, чтобы она не навредила другим разумным органикам, оставшимся чистыми, свободными от постороннего внешнего влияния и управления. Явик помнил Чейси — и живую, и мёртвую. Помнил остро, полно и чётко. Эта память была горькой, потому что... потому что мало любви в галактическом пространстве. Тем, что Явик честно рассказал правду о Чейси девочке-землянке Ванессе, он показал, что его любовь к погибшей подруге по-прежнему сильна и искрення.
Мозаика из кадров, запечатлевших в сознании Явика падение Чейси, прошиваемой зарядами, на тротуарные плитки у балкона Цитадели... заставила Шепарда внутренне содрогнуться. Протеане уже тогда начали платить азари за свою глупость и тупость. За то, что попытались сыграть для синекожих красоток роль богов. За то, что попытались изменить их эволюционный путь, не просчитав, не поняв, не познав многих деталей. За то, что трансформировали эту расу слишком сильно и серьёзно.
— Чейси... могла согласиться стать моей главной подругой, — негромко произнёс Явик. — Она не торопилась с рождением детей, была увлечена работой, делала большие успехи в избранной области знания. Жнецы... ослабляли нас задолго до Вторжения. Она... мне сказала однажды, что мы... поступили правильно, даровав азари целую тысячу лет гарантированной жизни. Она была рада и счастлива, зная, что пробудет рядом со мной очень долго. Жнецы... сократили время её жизни. И... состарили меня, — протеанин выпрямился. — Я... не знаю многих деталей, Джон. Меня с малолетства воспитывали и готовили, как воина, как офицера. Я раз за разом сам убеждался в том, что это — моё истинное призвание. Мне его — не навязывали, Джон. Я... я помнил и был уверен в том, что раса азари должна быть следующей имперской расой, если нам... если нам не удастся выстоять. Но Жнецы... они не видели никакой другой расы, кроме себя самих на вершине управленческой пирамиды. Они хотели остаться высшими... очень надолго. На любое количество Циклов. Они не видели конца своего всевластия. — Явик выпрямился. — Мы... как я теперь, благодаря Таэле, понимаю, формировали азари как истинную имперскую расу. Мы дали им очень многие возможности и способности.
— Вы... сделали азари... своими наследниками? — негромко спросил Шепард.
— Да, — подтвердил Явик. — Когда... рушится Империя... Многое уходит в небытие слишком, слишком быстро, Джон. Я... я очень благодарен тебе за то, что ты... ты разделил со мной мою память и мою боль. Мне... мне стало немного легче. Наверное, мне никогда не будет легко, но... я очень надеюсь, что когда мы победим Жнецов, я смогу поставить Чейси достойный её памятник, — он опустил лобастую голову ещё ниже. — Она... Я узнавал, она не сумела никоим образом, ни явно, ни тайно — поспособствовать Жнецам. Вероятнее всего, они держали её в качестве спящего агента. И потому... я должен почтить её память так, как должно чтить павших, оставшихся... верными.
— Почтишь, Явик... — шёпотом сказал Шепард.
— Почту. Обязательно, — протеанин поднял голову, встал. — Спасибо тебе, Джон. Я пойду к себе... Надо готовиться. Ещё очень много дел...
— Много, — эхом повторил вставший со своего кресла старпом. — Ты прав, очень много, — он разжал пальцы. Явик поправил свой скафандр, повернулся и направился к двери каюты. — И их... сделаем. — Шепард увидел, как за вышедшим в коридор напарником закрывается створка, как мерцнул сигнал ВИ замка.
Четверть часа прошла, прежде чем Шепард снова сел в кресло. Он простоял возле стола, не замечая ничего вокруг.
Многое становилось понятным. Особенно — то, что связывало его и Бенезию. Сейчас ему стало ясно, что он не сможет встать рядом с матриархом азари. Бенезия должна вернуться к мужу и к дочери, восстановить свою семью, укрепить её целостность. Опираясь на Этиту и на Лиару, Бенезия сможет выстоять. И показать, возможно, другим азари истинную силу, дремлющую в сути очень многих синекожих красавиц. Пробудить эту силу и направить её против мощного, умного и опытного врага. Если она сможет реализовать себя, как расовый общественный лидер, она будет... счастлива. Большим счастьем, чем то, которое она могла бы найти и испытать, оставшись рядом с ним, Джоном Шепардом.
