* * *
В комнате было тепло, но разгоряченные тела, некоторое время расслабленно пролежавшие без движения, начали замерзать. Тесса, чувствуя обнаженным животом горячее тело мужа, зябко поежилась, потому что на спине легкий сквознячок поднял крохотные мурашки.
Аслан разлепил тяжелые веки и, улыбнувшись, сдул темный локон, упавший на лоб притихшей девушки, свернувшейся на его груди доверчивым котенком.
Темные ресницы задрожали... влажные глаза распахнулись и тут же закрылись снова... Аслан хмыкнул и снова подул. Тесса фыркнула и издала невнятный стон.
— Ты как, рыбка моя?
— Уже лучше, — через силу улыбнулась она.
— Замерзла? — заботливо спросил лаэр, погладив ладонью шелковистую кожу жены. От его прикосновения стало снова тепло.
— Не-а, не совсем, но погреться не откажусь, — озорно мурлыкнула Тесса.
Грубая рука мужчины, привыкшая к оружию, нежно прикоснулась и погладила девушку по щеке.
Тесса потянулась за ускользающей лаской, слегка переместившись чуть выше, подушечками пальцев провела по гладковыбритой щеке, по подбородку, обвела контур губ молодого мужчины, расплывающихся в блаженной улыбке.
Приглушенный свет фонариков, заменяющих свечи заколебался, но Аслан не придал этому значение — чего ему опасаться здесь, в собственном доме?
Тесса уже очнулась окончательно и теперь, сдвинувшись на его бедра чуть дальше, чем ему хотелось бы, снова начала любовную прелюдию.
Тихие поцелуи в полутемной комнате, прикосновения рук... словно по коже проводят нежными лепестками, умиротворяюще и возбуждающе одновременно... медленная тягучая ласка — уютно и тревожно... Слишком бережно, слишком нежно...
У Аслана противно кольнуло сердце — видимо, Тесса слегка забылась. Ее ладони, наверняка, так же ласкали и нежили наложника — у мальчишки слишком нежная кожа. Захотелось немедленно напомнить о том, что она сейчас с ним, а не с Рени.
Пульс снова начал ускоряться, а плоть оживать. Аслан положил ладони на узкую талию, огладил бедра жены, сам не понимая, отчего так разволновался.
Тесса подалась вперед, намерено прижимаясь упругой грудью к литым мышцам на груди Аслана, довольно улыбнувшись, услышав вибрирующий горловой звук, изданный варваром, сильнее вцепившемся в ее бедра, легонько потерлась щекой о плечо мужчины, поддразнивая. Аслан блаженно прикрыл глаза, отгоняя от себя посторонние неприятные мысли...
Тессе нравилась обманчивая податливость и покорность.
Только вот, кто с кем сейчас играет? Это не Рени...
Губы девушки заскользили выше, прошлись по линии ключиц, задержались на ямочке под кадыком, поднялись вверх по шее, прошлись по подбородку. Не удержавшись, Тесса лизнула ямочку под нижней губой, и ее шаловливые губки были тут же захвачены в плен губами Аслана, подхватившем ее и, перекатившись, подмявшим под себя.
— Нуууу, — возмущенно замычала она, попытавшись освободиться, Аслан же только довольно заурчал — нет, родная, видимо, пора напомнить, у кого какая роль...
Аслан втиснул коленку между ножками Тессы, раздвигая, девушка перестала рыпаться и с готовностью закинула их мужу на бедра, сразу же прижимая его к себе еще ближе, почувствовав, как в ее живот уперлось твердое и горячее естество мужчины, вызывая пронзительную волну возбуждения, проскользнувшую по телу в предвкушении, и еще шире разводя свои колени и цепляясь руками за плечи Аслана, словно он мог сбежать, теперь уже вздрагивала от каждого прикосновения дразнящих губ мужа.
— Аслааан... — капризно захныкала Тесса.
— Что? — притворно удивился варвар.
— Хватит дразнить, — потребовала она.
— Попроси, — выдохнул лаэр ей в губы, намерено подавшись вперед, вжимаясь в ее живот, поерзав, чтобы оказался полный контакт, чувствуя своей кожей, насколько она увлажнилась, и давая ей почувствовать затвердевший, почти каменный орган, но избегая проникновения.
— Возьми меня, — Тесса попробовала поерзать под ним, чтобы, чуть переместившись, он не мог 'промахнуться', но Аслан удержал ее на месте. Очень хотелось задать вопрос, мучивший его, но он не решился, лихорадочно соображая — то, что она сейчас так откровенно бесстыже выпрашивает, оттого, что было долгое воздержание, или соскучилась именно по нему?
Так некстати проснувшаяся в мужчине ревность, требовала ответы на столь неуместные сейчас вопросы.
— Ты уверена? — прозвучало глупо.
— Ты что, издеваешься? — Тесса замерла и распахнула глаза, нахмурившись. — Если бы я не была уверена, я бы ушла к себе в комнату. Аслан, что с тобой?
Тесса в самом деле была озадачена.
— Со мной? — переспросил он, лихорадочно соображая, замять или высказать свои сомнения?
— Аслан! — девушка сжала бедра, стискивая бока мужа, и чуть сильнее вдавила длинные ногти в его плечи, пытаясь привести Аслана в чувство. — Объясни!
— Все... все хорошо, прости, — варвар задушил поднимающееся раздражение, испугавшись ссоры. Зачем ему знать правду? Готов ли он к ней? — Я просто...
Сказать, что ревнует? Ну, нет уж! Тесса и так все время подтрунивает над ним из-за того, что он боится щекотки, хотя он старался тщательно скрывать этот свой недостаток. А собственно, зачем объяснять?
Аслан накрыл губы Тессы, собиравшейся еще что-то сказать, сразу же углубляя поцелуй, заставляя ее замолкнуть и, подавшись назад, чуть приподнялся, чтобы уже через мгновение плавно войти и заполнить ее собою, заставить забыть неприятный инцидент, переключить с обсуждения его персоны на более насущные переживания.
Тесса сдалась сразу же, прогнувшись, чтобы стать еще ближе, вобрать его глубже, так, как она любила. Ее ладошки тут же переместились на ягодицы варвара, чувствительно впиявливаясь в кожу. Но Аслан только хмыкнул, сосредоточено толкаясь резкими отрывистыми движениями, походя почти на всю длину (все еще удивляясь этой ее способности владеть внутренними мышцами так принимать его немаленькое достоинство), проникая так, что мошонка плотно прижималась к ее промежности, словно шлепая ее. Он задерживался в таком положении на одно мгновение, зная, что Тессе нравится, когда площадь соприкосновения их тел настолько полная, и снова повторял свою 'экзекуцию', чувствуя, как начинает подрагивать тело любимой в его объятиях, сам возбуждаясь еще сильнее.
Решив, что этого недостаточно, Аслан плавно качнул бедрами, наблюдая за выражением лица своей девочки из-под полуприкрытых ресниц. Тесса всхлипнула, воодушевленный успехом, лаэр повторил маневр, и Тесса выгнулась, отрываясь со стоном от его губ.
'Вот так-то!' — удовлетворенно кивнул Аслан, перемещаясь губами на ее шею и грудь, целуя и слегка прикусывая ее кожу, словно оставляя свои метки. Вряд ли Рени рискнет на подобную грубость, которая нравилась обоим супругам.
Его руки скользили по телу жены, как бы стирая чужие прикосновения, заставляя воспринимать только его ласки и навязывая свой запах.
В своем страхе того, что он начинает терять жену, лаэр не мог и предположить, что ему еще не надо так стараться, заставить Тессу забыть Рени.
Тесса уже откровенно стонала, извиваясь всем телом, и Аслан немного усложнил свои действия, подсунув руки под спинку и резко отрывая девушку от пола, снова прижимая ее к себе, не давая остановиться и перевести дыхание.
От смены угла проникновения, ощущения стали еще острее, Тесса совсем потерялась, подстроившись под его ритм, и Аслан слегка сбавил обороты, потому что она была уже почти на грани, а хотелось еще немного помучить, хотя он и сам уже был почти готов взорваться...
В какой-то момент, сработали инстинкты, и варвар напрягся, чуть переместившись вместе со своим драгоценным сокровищем, самозабвенно отдающим ему свою любовь, поднял лицо — Аслану показалось, что он услышал посторонний шорох. Сфокусировав шальной взгляд, он увидел неясную тень у двери, пока еще не понявшую, что обнаружен.
Аслан сориентировался мгновенно, это не опасность! Но, не понимая зачем, не в состоянии остановиться, он, не отрывая взгляда от 'соперника', снова приник к плечику Тессы, крепче прижимая ее, демонстрируя свою власть над женой, и при неясном свете фонариков, встретился с совершенно потерянным и несчастным взглядом Ренальда.
Вздрогнув всем телом, неясная тень, застывшая у двери, метнулась наружу, и варвар зажмурился, чувствуя облегчение и смутное угрызение совести, — а не привиделось ли ему это 'вторжение'? И зачем он спугнул мальчишку, приперевшегося сюда и, скорее всего, не ожидавшего застать здесь такую сцену, ведь они с Тессой сначала хотели идти в супружескую спальню...
Впрочем, почти сразу, варвару стало не до рассуждений. Наслаждение острыми иглами пробралось под кожу, заструилось по позвоночнику, затопило разум, прогоняя посторонние образы, сорвалось с губ хриплым стоном. Безумное напряжение уже невозможно было сдержать, кровь с грохотом забилась в висках, заставляя позабыть обо всем вокруг, кроме жадных неистовых движений, полностью растворивших его самоконтроль. Аслан выгнулся с коротким рыком, сжимая объятия, чуть не задушив в порыве свою любимую. Тесса, почувствовав перемену, сильнее сжала мышцы, и первая улетела в восхитительную высь, забившись в его руках, со сладким протяжным стоном, чувствуя, как ее заполняет горячее излияние внутри, и безвольно опустила голову на влажное от выступившей испарины плечо мужа...
— Аслан, — тихо прошептала она, когда варвар бережно опустил ее на ковер и растянулся рядом, — мне нужен душ...
— Пять минуть, рыбка моя, — пересиливая навалившуюся негу, отозвался лаэр, — будет тебе душ, ванна и мягкая кроватка, кажется, теперь уже можно перебираться в спальню...
— Люблю тебя... — блаженно улыбнулась Тесса, слабо пошевелив рукой.
Вообще-то она хотела перекатиться ближе к нему, но это все, на что ее хватило. Аслан, которому так же потребовалась короткая передышка, протянул руку и легонько сжал узкую ладошку своей девочки:
— И я тебя, счастье мое...
* * *
У Ренальда, стремительно удалявшегося по коридору, пылали щеки и уши. Было ужасно неловко, что Аслан его увидел. Он вовсе не хотел подглядывать. Он пришел за своими учебниками, не ожидая, что господа вместо собственной спальни уединятся здесь. Наверное, надо было постучать... Как же глупо получилось... В синих глазах цветным калейдоскопом сменялась целая мешанина чувств: паника, стыд, возбуждение, недоверие, боль и снова паника — что теперь будет? Аслан его накажет за бесстыдное подглядывание, запретит видеться с Тессой? Только не это!
В первую секунду Рени даже не понял, что предстало перед его взором, но потом просто прирос к полу ногами, не в состоянии сдвинуться с места, не в силах зажмуриться, завороженный чужой страстью, засмотревшись на гибкое тело любимой девушки в объятиях её ненаглядного варвара.
То, чем занимались его господа, должно происходить на кровати... наверное... Но даже на полу среди раскиданных в беспорядке вещей, они смотрелись великолепно... что-то дикое, первобытное, бросающее вызов общественности и морали, возбуждало.
Рени было неприятно, горько и больно, но и не признать того, что впечатлившее зрелище его жутко напугало и возбудило, было бы нечестно. Внизу живота сладко кольнуло, он только на миг представил, что недавно вытворяла с ним Тесса, только медленно, нежно, словно бы указывая путь, подводящий его к грани... а он все сопротивлялся, страшился этой неизвестности, стыдился этого откровения, и втайне желал повторить и узнать что-то большее... было горько, слишком горько и больно.
Но он любил её, свою 'неверную', слишком раскрепощенную возлюбленную. Любил так, что сводило скулы, даже сейчас, когда он ее уже не видел, оставив Тессу в объятиях мужа-варвара. Хотелось выскочить на улицу и кричать, кричать, пока не отпустит стиснувший грудь стальной обруч, пока не охрипнет горло, потому что это — невыносимо, чувствовать подобное...
Только вот на улицу Рени не пошел. Совершенно в расхристанных чувствах, на ватных ногах, подгоняемый в спину прожигающим взглядом Аслана, словно тот не остался там же, за закрытой дверью, продолжая ласкать и терзать свою женщину, несчастный наложник господина отправился в часовню.
Ему было, о чем попросить Богов — пусть Аслан все забудет, пусть будет думать, что ему привиделось, а если нет — то пусть накажет, только бы не запрещал видеться с Тессой. Только бы Тесса не отвернулась теперь, когда вернулся ее муж, и отпала необходимость в посторонних 'развлечениях'...
* * *
Естественно, перебравшись в спальню и приняв душ, Тесса на этом не успокоилась. И, едва Аслан улегся рядом с ней на кровати, тут же придвинулась к нему ближе, скромно потупив глазки, но вот ласка ее пальчиков, провокационно начавших стирать мелкие капельки влаги с его смуглой кожи на груди и животе, моментально нашли отклик. Лаэр не стал сопротивляться, тем более, он и сам все еще не чувствовал пресыщенности...
Аслан мягко опустил разомлевшую девушку на смятые простыни с легким сердцем, которое все еще лихорадочно колотилось, разгоняя кровь на пике наслаждения, пытаясь дышать ровнее, чтобы унять учащенно бьющийся пульс.
Тесса соскучилась так явно и была такой ненасытной, такой жадной до ласки, что Аслан выкинул все терзающие его мысли о ревности. Ренальд еще слишком долго не сможет ничего ему противопоставить. И, скорее уж, служит катализатором, обостряющим чувственность Тессы, и не помехой является, а той самой искоркой, от которого загорается костер ее страсти. А вот уже только от него самого, поддерживающего в нем пламя, будет зависеть — ярким и высоким будет обжигающий жар, или просто теплым огоньком, который нужно прикрывать ладонями от нечаянного порыва ветра.
Тесса не слышала, и Аслан не стал ей говорить, что Рени видел, как они занимались любовью. Тогда он показал мальчишке, насколько тот далек от совершенства, утверждая на глазах наложника права на женщину, которую держал в своих объятиях, но сейчас, находясь в благодушном настроении, довольный, удовлетворенный и успокоенный, Аслан пытался представить, о чем сейчас думает впечатлительный пацан.
Тесса не желала даже шевелиться, лишь попросила, чтобы он сходил пожелал Ренальду спокойной ночи и от ее имени.
Хороший повод...
— Сладких снов, родная. Я скоро приду, — пообещал Аслан, укрывая легким одеялом разомлевшую жену. — Люблю тебя, ангел мой.
— И я тебя, — счастливо откликнулась Тесса сонным голосом.
* * *
Рени в его комнате не оказалось. Да и вообще не оказалось на всем уровне — ни в гостиной, ни в комнате отдыха. Аслан сходил в библиотеку — там наложника не было тоже. На улице уже давно стемнело, и накрапывал противный дождь. У казармы Ренальда быть не могло — там уже все разошлись. Вряд ли он пошел в саму казарму. Территория личного пространства бойцов почему-то отпугивала юношу.
Рута, вызванная хозяином, виновато пожала плечами и посетовала, что Ренальд сегодня почти весь день, как на иголках — то рассеян, то, наоборот, слишком весел без причины — хватается то за одно, то за другое, и в обычно аккуратной комнате, у него сегодня царит беспорядок.
