ЭТО — РЕАЛЬНЫЙ САМЕЦ!!!
Предельно опасный «реальный самец», которого на голый понт не возьмёшь…
Будучи изначально очень богатым человеком из купеческой староверческой семьи, имеющий на счетах в банках России и за её пределами сотни миллионов рублей золотом, он тем не менее — с самой ранней юности участвует во всех авантюрах, в каких только можно и, даже иногда в тех — в которых нельзя.
В его биографии, например, участие в англо-бурской войне, «путешествие» по районам Османской Империи охваченных армянским восстанием, пробег на лошадях через весь Китай, Монголию и Среднюю Азию во время «боксёрского восстания» и эпидемии чумы… И, если добавить сюда, что Гучков славился как дуэлянт и даже «бретёр» — человек, сам ищущий повод хорошенько «подраться» на дуэли, то можно сделать однозначный вывод:
Постарев и «остепенившись», Гучков перестал искать приключения «на попу» за пределами Руси и, всерьёз взялся за её политику внутри.
Вопреки ожидаемому, Гучков «в драку» не полез: сидел сбоку-слева от меня и помалкивал — внимательно слушая, полузакрыв умные глазки. Иногда даже казалось, что Александр Иванович пришёл сюда покемарить — что несколько сбивало с толку и раздражало.
Ведь я приготовился к жаркому словесному бою!
Поэтому, я закончил немного раньше и, уже было засобирался — когда Гучков обратился ко мне, уже в дверях:
— Разрешите проводить Вас до расположения Свиты, Ваше Императорское Величество?
Весьма неожиданный ход с его стороны! Хотя, я ждал — что Гучков напросится на аудиенцию, но чтоб вот так…
Придётся импровизировать!
Остановившись, отвечаю не оборачиваясь:
— Разрешу, если понесёте мой саквояжник.
— Не более ли это приличествует вашему денщику? При всём моём уважении…
— Вы же не про любовь мне будете серенады петь, Александр Иванович? А наши политические прения, денщикам слушать вовсе не обязательно…
После некоторого колебания, тот:
— Хорошо, Ваше Величество: я понесу ваш саквояжник.
* * *
Выйдя из здания, я велел телохранителям держаться подальше и, не торопясь, направился хорошо знакомой дорожкой в сторону своего уютного вагончика. Гучков шёл рядом, справа от меня…
Когда уже отошли довольно прилично, он неожиданно сказал, глядя куда-то в сторону:
— Я безгранично уважаю своего отца, но вести с ним одно хозяйство не смог бы…
— Да! Пресловутая проблема «отцов и детей» мне известна, — отвечаю с готовностью к диалогу, — читал у Тургенева, по-моему. Вопрос только в том: готов ли ты сам хозяйствовать или тебе так кажется? И, не стоит ли подождать — когда ты повзрослеешь, поумнеешь и право хозяйствования, перейдёт к тебе естественным путём? Но, молодость так нетерпелива…
— Хм… Видя, как хозяйство приходит в упадок, невольно задаёшься себе вопросом: а достанется ли тебе вообще, что-то?! «Естественным» — как Вы говорите, путём.
— Ну, если Вы — вольно или невольно, подожжёте усадьбу — стремясь «естественный путь» сделать более скорым, боюсь, хозяйства Вам — вообще не достанется! Будете, как приживалка скитаться по чужим углам и жить подаяниями.
Скептически хмыкает и задаёт следующий вопрос:
— Вот я вижу, как у «усадьбы» уже дымится крыша… И, что мне прикажите делать?
— Я «прикажу» Вам, уважаемый Александр Иванович — перестать плескать керосин на «задымившуюся крышу»! Ничем горючим пожары не тушат.
Гучков, чуть не расхохотался прямо мне в лицо:
— Ваше Императорское Величество, такой же «специалист» по тушения пожаров — как и его, без всякого сомнения славный предок — Император Николай I?
Что? Это он иносказательно про события на Сенатской площади в декабре 1925 года, что ли?
— Потрудитесь объяснится, господин Гучков! А то мне кажется — Вы начинаете забываться!
Тот, несказанно удивился:
— Вы ничего не знаете про «подвиги» вашего пра-пра-дедушки на поприще пожаротушения, Государь?! Хорошо, я Вам расскажу…
* * *
С его слов и, в моей художественной обработке, дело происходило так:
…Когда Император Николай I был как-то раз в театре и сквозь лорнет наблюдал-любовался за сверкающими в лучах софитов мускулистыми ляжками балерин, ему сообщили — что несколько залов Зимнего задымлено от небольшого пожара «где-то на чердаке». Царь, послав приме-балерине «baiser aérien» на прощанье, срочно покинул свою ложу и отправился брать руководство борьбы с пожаром в свои руки. К его приезду, Дворец, уже был оцеплен гвардейцами, имеющими приказ не пускать собравшийся вокруг народ во дворец во избежание воровства и мародерства. Они же выносили вещи и складывали их на площади.
Государь решил пробраться в спальню супруги — чтоб забрать ларец с ларец с её драгоценностями, опасаясь что в суматохе тот украдут — но его встретили клубы густого, едкого дыма. Начав задыхаться, царь отдал солдатам приказ немедленно выбить все окна в здании… Это привело к печальным последствиям: образовавшийся сквозняк создал буквально огненный вихрь, который погнал языки огня во все остальные помещения дворца. Вспыхнуло всё и, остановить пожар уже было бы не под силу, даже современному мне spider man…
«Человеку-пауку», то бишь.
Разочарованию Императора не было предела! Поняв, что Дворец уже не спасти, Николай I принимает решение отозвать солдат от охраны и разрешить народу доступ во дворец.
«Пусть хоть украдут для себя царское имущество, — говорил он по словам очевидцев, — чем оно попусту сгорит без всякой пользы».
Прослышав про то, во Дворец тут же хлынули толпы народа. Вереницы людей быстро вбегали и так же быстренько выбегали, каждый раз вынося что-нибудь в руках и складывая всё это в кучу близ Александрийской колонны. На призывы придворных «не воровать», народ просил «не мешать» и куча царского барахла на площади всё росла и росла.
Зимний Дворец горел ещё два дня, прежде чем окончательно не превратился из роскошного великолепия в кучку безобразных развалин…
Рисунок 197. Пожар в Зимнем дворце в 1837 году.
Но, суть «басни» не в том!
Когда Императору были предоставлены реестры вещей, спасенных и сложенных в кучу, он просто не поверил своим глазам. Оказалось, что ничего не украдено! Главный царский лакей князь Волконский доложил, что нашлись даже бриллианты Императрицы — из всего имущества пропал лишь один фужер и тарелка…
Впрочем, впоследствии нашлись и тарелка с фужером!
Фужер присвоил гвардеец «на память», а тарелку обнаружили когда растаял снег по весне…
Оставалось только крякнуть с досады и молча констатировать собственное поражение — он меня «сделал» в нашей словесной баталии и, намёк был достаточно прозрачен:
«НЕ МЕШАЙ!!!
«Это ты из маленькой искры разжёг негасимый пожар в этом роскошном на вид — но трухлявом изнутри здании российской государственности! И, теперь, когда оно полыхает от подвала до чердака, встань в стороне — призови народ выносить имущество!
ПУСТЬ КРАДУТ!!!
Пусть крадут, пусть воруют для себя — хоть что-то из нажитого их же трудами, потом и кровью, сохранится — чем попросту пропадёт втуне, золой обратится и в прах рассыпится…».
Как-то вдруг сами-собой — невольно-непроизвольно, у меня опустились руки…
Нет! Остаётся с горечью резюмировать: по-хорошему не договоримся!
Я психически и морально устал: а, может — так и, должно быть? А, может — ну его к чёрту?! Отречься прямо сейчас и, пошли вы все в жо…
* * *
Почувствовав моё состояние, Гучков — остановив меня, перегородив собой путь, горячо заговорил, буровя неистовым взором:
— Ваше Императорское Величество! — почему Вы не хотите подчиниться неизбежному? Почему, Вы не поймёте — ваше правление подходит к концу? Потому, что оно устарело и стоит на пути развития общества. Что сейчас правит и царствует…
Он, разведя как для объятий руки, запрокинул голову — как перед величайшим по размеру истуканом. «Как советский эмигрант перед американской «Статуей Свободы»», — пришло в голову.
Постояв так буквально секунду, Гучков с величайшим пафосом закончил:
— ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО КАПИТАЛ!!!
Эко, открыл мне тут «Америку»!
— Что, в современности — во всех цивилизованных странах так! Почему, Ваше Величество, Вы не хотите — по примеру просвещённых европейских монархий: ЦАРСТВОВАТЬ(!!!) — наслаждаясь жизнью и всеми доступными благами? Предоставив тяжкое бремя УПРАВЛЯТЬ(!!!), тем — у кого это лучше получится. Почему, Вы сопротивляетесь неизбежному и очевидному — которое, всё равно случится?!
Перед глазами, невольно всплывают ходячие скелеты-коровы близ Могилева — виденные во время «автопробега» к Мейшагольской позиции и, глаза умирающих детей беженцев — уже ничего от тебя не ждущие, ничего не просящие… Просто — смотрящие в самую твою душу.
ДЕРЖАТЬСЯ!!!
Пожал плечами:
— Раньше, я сопротивлялся… Наверное, потому что — всего этого не знал. Теперь же, оттого — что я это знаю! Я знаю, к чему приведёт эта ваша попытка «преобразования» — в момент тяжелейшей войны и всеобщего морального разброда в обществе.
«А технику тушения пожаров в зданиях, я проходил, — думаю, — будучи ещё студентом на лекциях по соответствующей безопасности».
— Откуда же Вы знаете, государь?
Здесь, Гучков слегка — самую малую малость, ехидно улыбнулся:
— От самого Христа-Спасителя — во время ночной молитвы, откровение услышали? — спохватившись, прижал руки к груди, — не почтите за дерзость, Ваше Величество… Такие уж слухи, среди народа ходят!
— Ничего, ничего, — хохотнул со стёбом, — я сам такие слухи распускаю, поэтому не считаю их какой-либо «дерзостью». Откуда, я это «всё» знаю, спрашиваете…?
Я, задумавшись, поймал Гучкова за пуговицу его пальто и принялся её крутить-вертеть, решаясь раскрыть перед ним «карты». Попробовать — сделать ещё одну попытку всё решить миром? Или нет?
«Думай, голова, думай — корону новую закажу»!
Наконец решившись, я отрываю пуговицу — засовываю её в карман пальто оторопевшего от изумления Гучкову и, говорю:
— Я это знаю, потому что я — вовсе не Николай Александрович Романов — Царь, Император, Самодержец вся Руси и многая, многое, многая… Понимаете, о чём я говорю, Александр Иванович?
Неожиданно тот, растеряно осматривая и ощупывая то место — где только что, была пуговица, ответил:
— Понимаю, Ваше Вел… Не знаю, как Вас там! Доктор Фёдоров давно уже сказал, что Вы — совсем другой человек. Психологически, «совсем другой человек». Вы — не Николай…
Имя моего Реципиента, он произнёс с оттенком пренебрежения.
Так, так, так…
Как и, предполагалось с самого начала — общее количество «иуд» оказалось несколько выше ожидаемого!
Гучков пристально смотрел мне в глаза:
— Так, кто же Вы?
Помедлив чуток, отвечаю со всем пафосом, на который только способен:
— Оооо… Это очень длинная история — для меня «история», в прямом смысле. «История», в смысле — не какое-то забавное приключение, а далёкое прошлое. Настолько «далёкое», что уже не найдёшь живых свидетелей — а для большинства их потомков, она стала просто скучной и не интересной… Для Вас же, это будет не «история» — а будущее. Вы уверены, что хотите про него услышать, любезнейший Александр Иванович?
Тот, широко улыбаясь, лишь развёл руками:
— А кто ж откажется? Вот Вы бы отказались…? Не знаю, как там Вас…
— Называйте меня «Николаем» — наши имена сходятся… Единственно, кстати, что сходится у меня с вашим незадачливым Императором — не считая общего количества глаз, конечно и, других естественных отверстий и выступов на теле. Насчёт же знания о грядущем…
Я сделал паузу, Гучков терпеливо ждал.
— …Я бы не советовал, так легкомысленно к этому относиться, уважаемый! Приходилось мне читать книгу, правда — фантастическую, где знание о будущем давалось в виде наказания: узнав его, человек спешил свести счёты с жизнь — чтоб избежать ещё более ужасного конца… Вы уверены, Александр Иванович, что не поступите так же?
Поколебавшись, тот уверенно и твёрдо ответил:
— Самоубийство — смертный грех, Николай! Думаю, ни при каких обстоятельствах не совершу это деяние.
— Хорошо — Вы сами этого хотели! Тогда, внимательно слушайте…
* * *
И, я вкратце — минут за пятнадцать, рассказал Председателю «ЦВПК» Гучкову, всю «новейшую» историю — не вдаваясь особенно во второстепенные детали или подробности.
Так сказать — «дайджест»!
В конце «политинформации», я опять поймав Гучкова за другую пуговицу, подтянул его как можно ближе к себе:
— Вот, видите — к чему это ваше «забегание вперёд телеги» приведёт? Пока не поздно, пока ещё есть время — уговорите своих коллег по «тушению» пожара керосином, согласиться на мой план по «Манифесту с отсрочкой», Александр Иванович! Или, Вы мне не верите — что так и, случится?!
Тот, бледный — как сама смерть, отчаянным жестом выпростав свою пуговицу и отшатнувшись от меня, проблеял — не по-детски истеря:
— Это невозможно, это — никак НЕВОЗМОЖНО(!!!), этого — НЕ МОЖЕТ БЫТЬ(!!!), потому что — такого не может быть НИКОГДА!!!
Гучков, схватился ладонями за лицо и отвернулся от меня…
— Но почему-то — я Вам ВЕРЮ!!! Верю, даже против своего желания! БОЖЕ…О, БОЖЕ МОЙ!!!
Плачет? Возможно: давно мною замечено — хроноаборигены более чувственны, чем мои современники и при каждом «подходящем» случае — не стесняются разводить «сырость».
* * *
Пока он, заходился в истерике, я досадливо подумал про себя: «Опять ты облажался, психоаналитик долбанный»!
Предположим, у какого-то человека была какая-то, как он сам считал — «благородная» цель в жизни, к которой он упорно и настойчиво следовал долгое время — шаг за шагом подбираясь всё ближе, последовательно снося все преграды на пути… И вот, когда этот человек уже оказался близко-близко к своей заветной мечте — только протяни руку, является какой-то незваный «авторитет» и достаточно убедительно доказывает, что это его «высокая цель» — химера! Мало того: вредная и опасная затея — которая принесёт неисчислимые бедствия, страдания и жертвы.
А, теперь — вопрос на засыпку: как будет действовать, что предпринимает этот «упорный и настойчивый» человек? Откажется от своей мечты, повернёт назад?
Отнюдь!
В абсолютном большинстве случаев, он ещё более рьяно устремится «вперёд» к заветной цели — считая, что сможет исправить грядущее — из-за того, что предупреждён!
