К моменту, когда Волхв с Алриной заканчивали разборку гнезда послетались разнообразные и дико чудные не то птицы, не то... Горгульи? Грифоны? Летучие упыри? В общем, полный набор оживших сказок и легенд. Даже крылатый конь с человеческим торсом! Этот, впрочем, владел чем-то похожим на речь, только состоящую из невнятных звуков. И всем им Сирин что-то пропел, каждому на свой лад, после чего крылатые создания умчались в разные стороны.
— Вот, пегас ими покомандует, чтобы принесли, сколько надо, — сказал Сирин, раздав распоряжения. — Заодно поможет тебе всё правильно сложить, как я люблю. А ты, Улик, сходи пока с Хахтом побеседуй, нам тут надо ещё кое-что секретное обсудить.
Последняя фраза была обращена к крылатому коне-человеку. Тот фыркнул почти по-лошадиному, прокурлыкал что-то, по ощущениям весьма похожее на фразу: "Не о чем мне с ним беседовать", — но всё же распахнул крылья и спланировал вниз, под скалу.
* * *
Не успела Алрина спросить, почему Щит не скрывают от местных жителей, как были убраны последние ветки и оказалось, что артефакт хранился в чехле из тёмной пёстрой кожи, похожей на змеиную, причём одним куском, только с завязками по бокам...
Ну и огромный же он был! Чуть ли не в человеческий рост, и при этом круглый. Девушка не знала, чему дивиться больше: с какой гигантской змеи сняли такую широченную шкуру (с кого-то вроде Хахта?) или какой прок от столь громоздкой конструкции в бою.
Санат недовольно скривился:
— Ты что, на максимум его раздвинул?
— Ну да, а то как бы я на нём гнездо свил? — отозвался довольный собой Сирин.
— Как только умудрился...
— Меднобород помог.
— Подсоби, — обратился Волхв уже к Алрине.
Они взяли Щит с двух сторон и подняли. Тот оказался неожиданно лёгким для такого размера. И сердце сразу кольнула непонятная радость. Почти как от прикосновения к Мечу, но немного другая.
— Попробуй настроиться одновременно на Щит и на своё "солнышко", чтобы между ними возник контакт, — напутствовал Санат, — Ты это сразу почувствуешь. А потом представь, что Щит уменьшается до разумных размеров и дави на меня.
С первой попытки ничего не вышло. Алрина просто не понимала, как представить себе предмет, который ни разу не видел.
— Можно я хотя бы взгляну на него или потрогаю? — попросила она.
— Ну, при таком размере чехол будет снять тяжело — он натянут до предела. Можешь развязать одну сторону и заглянуть внутрь, — разрешил Волхв.
Они перевернули Щит лицом вверх и опустили на землю. Санат отошёл в сторонку, Алрина же благоговейно развязала шнурки, стягивающие кожу, приподняла её и увидела блестящий край из белого с золотым отливом металла, как у Меча. Только по поверхности, словно отблеск костра, бежал почти невидимый орнамент из бесчисленных завитков. Странная вычурность для боевого доспеха...
К тому же не верилось, что такая огромная металлическая махина так мало весит. Может, это обман зрения? Девушка протянула руку и потрогала божественный Щит. Нет, без сомнения, это тот же металл или очень похожий. А кроме того, в сердце сразу заструилась радость узнавания — не самого Щита, а шедшего от него ощущения некой исконной правды, которую подспудно всегда знал, но забыл, потерял за множеством сомнений, однако вот она... И стало ясно, что всё именно так и должно быть: для чистого сердцем, кто не далеко ушёл от этой истины, Щит Хёдра, как и Меч Кернуна, весит ровно столько, чтобы орудовать им без труда.
Покашливание Волхва вернуло Алрину в действительность. Она завязала чехол, на этот раз без труда настроилась на нужное ощущение, и огромный диск легко уменьшился под давлением двух пар рук. Девушка так и не поняла, каким чудом это произошло — то ли механически, то ли магически... Однако теперь его размер не превышал обычного круглого щита кочевников. Правда, он стал ощутимо толще, но вес не изменился.
Перемещая завязки на чехле так, чтобы было удобно закинуть его за спину, Алрина не утерпела и заглянула внутрь. Орнамент из "отблесков костра" уплотнился и теперь покрывал почти всю поверхность. С такой диковиной Кларед будет выделяться на поле боя, как дуб на прогалине...
— А нельзя его как-то замаскировать? — спросила она Волхва. — Уж больно приметная вещь.
— Это уже на ваше усмотрение. Можно попробовать натянуть поверх кожу, но, сама понимаешь, это только до первой рубки.
— Ну, возможно, большего и не требуется. В пылу боя окружающим будет уже не до того. Главное, чтобы раньше не спёрли.
— Ладно, на тебе гнездо, — сказал Санат, — а мы пошли. Когда вернёмся, не знаю. Но со строительством можешь не особо торопиться. Еда у тебя имеется — думаю, должно хватить. Если нет, попроси Хахта нарвать ягод — этот кустарник ему нипочём, а плоды там довольно вкусные, да и питательные тоже. Может, он и грибов тебе найдёт где-то в расщелинах. Чтобы не слопать ненароком кого-нибудь разумного...
— А всё-таки, мы что, Щит от местных не сильно прячем? — решила уточнить девушка.
— Ну как сказать... Никто же ничего не видел. С воображением у них тут не очень. Так что открыто демонстрировать всё-таки не стоит. Но и подвоха можно не ждать. Для Проклятых это слишком простой народец. Им могут разве что бешенство какое внушить, и то не так-то просто. Да и не знают они, что мы здесь. Тут больше любопытства местных стоит опасаться, но не на Лобной горе. Тем более, под охраной Хахта с земли и Улика с воздуха.
Санат отвернулся и махнул Сирину:
— Спускай сюда свою тушку. Зовёшь меня в ад — так вези.
Птицелюдь закряхтел, как столетний дед, и с преувеличенным трудом спланировал на площадку. Пригнулся к земле, и Волхв полез ему на загривок! А Сирин продолжал ворчать:
— Ты ж вес свой облегчить не забудь, а то не донесу...
— Не учи учёного, — в тон ему отозвался Санат. — И не прибедняйся — не такой уж ты и дряхлый.
Сирин разогнулся, тяжело разбежался и рухнул со скалы. У Алрины на секунду даже дыхание перехватило, но через миг странная парочка благополучно взмыла вверх.
— Не забывай про "солнышко" и про "тучи", пока работаешь! — крикнул ей напоследок Волхв, и девушка осталась одна в незнакомом мире со странными существами.
Не прошло и минуты, как на площадку наполовину взбежал, наполовину вспорхнул пегас и что-то вопросительно прокурлыкал. Алрина понятия не имела, что он спрашивает, но решила, что надо наводить мосты:
— Ты Улик? А я Алрина. Извини, я тебя не понимаю. Поможешь строить гнездо?
Она сопровождала свои слова жестами, и, как ни странно, коне-человек её, кажется, понял. По крайней мере он отозвался утвердительно и потащил ветки на распадок камней, служивший основанием гнезду.
— Нет, погоди! Так не пойдёт, — остановила его Алрина. — Надо сначала сделать площадку. Погоди, сейчас покажу.
Она подобрала крупный булыжник и пристроила его так, чтобы закрыть одну из щелей между камнями. Потом другой. В детстве они сто раз этим занимались, готовя подставку для столешницы, сундука или чего угодно. Подбор неотёсанных камней так, чтобы они прилегали друг к другу, требовал времени, конечно, но глазомер на подходящие тому или иному булыжнику места вырабатывался быстро.
Улик оказался сообразительным, к тому же расторопным — таскал булыжники со всех склонов, когда на площадке подходящие кончились. Кое-что даже сам пристраивал, хотя не всегда удачно. И вскоре они в четыре руки соорудили достаточно ровный "насест". Птицы тем временем натаскали сучьев и веток, свалив их кучей в сторонке.
Если Алрине случалось позабыть о "солнышке", ей становилось тяжело дышать и двигаться, а если о "тучках", то кто-то из помощников непременно начинал застревать на площадке, норовя к ней прикоснуться чем там уж у кого было. Поэтому совет Волхва оказался несколько излишним: сама обстановка не давала забыть о постоянной работе по выстройке себя, которая постепенно отошла фоном на второй план в сознании. И через пару часов девушка обнаружила, что ей больше не требуется особых усилий, чтобы поддерживать нужное состояние: разум привык как бы сам проверять внутренний огонь через небольшие промежутки времени и подбрасывать в него немного "топлива", которым служило внимание, а также выравнивать "облачный покров", одёргивая его, словно летнюю входную занавеску в юрте.
Вскоре солнце стало садиться. Пернатые помощники разлетелись, а Улика Алрина попросила остаться. Не по себе ей было одной ночевать, к тому же, под охраной огромного змея. Пегас закивал, но закурлыкал и начал показывать что-то руками. Из чего девушка сделала вывод, что ему надо отлучиться, но он скоро вернётся. Она согласно кивнула — а что ей оставалось? — и тот улетел.
Пока пегаса не было, она развела костёр, потому что становилось прохладно. Подумала и решила подогреть еду: разрезала лепёшку, затолкала внутрь солонину с сыром и немного поджарила всё это, нанизав на пару веток посырее. Сыр расплавился по краям — было очень вкусно.
Когда Улик вернулся, то чем-то смачно хрустел. Алрина предложила ему остатки лепёшки, но тот смешно скривился и замотал головой. Видимо, привык к сырой пище. А потом удивил её, угостив парой довольно больших грибов с плоскими шляпками. Девушка тоже поджарила их на костре, понадеявшись, что для неё они не ядовиты, как и для пегаса. На вкус оказались вполне ничего.
Пока Алрина заканчивала трапезу, Улик развлекался тем, что учился выговаривать её имя. В сумерках наступила такая тишина и покой, каких девушка давно не припомнила дома. Где-то внизу гомонили ночные жители склонов, но их на скале никто не беспокоил. Видимо, всё-таки уважали Сирина.
Вскоре на тепло выполз и Хахт, точнее, его верхняя часть, и вопросительно зашипел. Наевшаяся Алрина подобрела и пригласила змее-человека тоже к костру. Думала, он хладнокровный и хочет погреться, но оказалось, скорей — пообщаться. Они о чём-то переговаривались с Уликом, и это было ужасно забавно: пегас курлыкал, а змеелюд шипел, однако, при этом они, похоже, понимали друг друга.
Видя, что девушка клюёт носом, Хахт втащил часть своего бесконечного хвоста наверх и подставил ей в качестве опоры. Тот оказался тёплым, Алрина пригрелась и быстро уснула. Денёк-то выдался длиннее обычного, и весь в дороге, а потом ещё это гнездо...
* * *
Проснулась Алрина на восходе. Солнце уже выглянуло из-за гор — странное, чужое, бордовое, сразу напомнившее ей, где она. Но было ещё зябко. Девушка поднялась, чтобы согреться и обнаружила, что лежала уже не на хвосте Хахта, а под боком у Улика. Тот сразу встрепенулся, всхрапнул почти как лошадь, и поднялся на ноги.
— Алллрлина! — поприветствовал он её на свой лад.
Потом радостно закурлыкал, показывая на устроенную вчера площадку, но Алрина покачала головой:
— Сначала надо размяться, умыться, поесть.
Пегас так же радостно взмахнул головой и упорхнул куда-то в леса ниже по склону. Девушка же причесалась, переплела косу, сделала несколько упражнений, ополоснула лицо из фляги с гномьей водой, попила оттуда же и подумала, что надо как-то пополнить запасы.
Костёр думала было не разводить, чтобы не уменьшать собранные пернатыми зверолюдьми материалы для строительства гнезда, но очень уж хотелось хлебнуть горяченького — завтрак всухомятку лежал камнем в желудке, если приходилось спешить, а сейчас такой нужды не было.
Травы, купленные в городской лавке, оставляли желать лучшего, а собрать чего посвежей по дороге она не успела. Но запах вчерашнего "лопуха" ей понравился, так что она решила рискнуть и добавив его в отвар.
Вода в походном котелке только закипела, когда вернулся пегас. Снова принёс ей вчерашних грибов. Алрина его поблагодарила и спросила:
— Это можно есть? — и показала листья выбранной травы.
Улик, не долго думая, сунул один в рот, разжевал, двигая челюстями опять же, как лошадь — взад-вперёд из стороны в сторону. И вынес положительный вердикт, тряхнув головой. Волосы у него были светлые, длинные, жёсткие и росли ниже плеч, заканчиваясь клином где-то между лопаток — очень похоже на гриву.
Заварив тинче, девушка показала пегасу пустую флягу:
— Здесь где-то можно набрать воды?
Улик схватил сосуд и снова спорхнул со скалы. Правда, отсутствовал недолго — видимо родник был где-то совсем рядом. Вода была не такой вкусной, как кристально чистая гномья — слегка отдавала известняком, но в питьё годилась.
Подкрепившись, девушка с пегасом принялись за строительство гнезда. Он всё больше подавал, а она укладывала. Сначала Улик пытался указывать Алрине, что и как делать, но она надумала приспособить метод плетения корзин из лозы, чередуя большие сучья и ветки помельче, чтобы получалось плотнее. И коне-человек, немного понаблюдав, согласился, что так лучше.
Улик ещё дважды созывал пернатых друзей, чтобы принесли добавки, да посвежее веточек, чтобы гнулись хорошо. Так что вчерашние запасы частично не пригодились — можно и ещё будет костёр развести, если придётся снова ночевать.
Вскоре после полудня дело было сделано, и Алрина наконец-то присела поесть. Делать дальше было решительно нечего, так что она решила почитать.
— Алллрлина! — позвал Улик, когда она стала рыться в сумке.
Девушка подняла голову, и пегас прокурлыкал что-то в том смысле, что работа окончена и он полетел домой.
— Погоди! — остановила она его. — А ты можешь прилететь на ночь? Когда солнце сядет? А то я боюсь оставаться одна. Вдруг они ещё не вернутся?
Она сопровождала свои слова жестами, и пегас её, вроде бы, вполне понимал. Ответил что-то с шипением, явно намекая на компанию Хахта. Но присутствие рептилообразного существа совершенно не оказывало успокаивающего действия. Хоть ум и знал, что огромный змей её не тронет, но где-то подспудно таился страх, что питаться он должен кем-то как раз её размеров...
Так что Алрина немного развеяла "тучки" на своём "солнышке" и скорчила умоляющее лицо:
— Ну пожалуйста! У тебя же там нет беспомощных маленьких пегасят, которые без тебя погибают от голода?
Улик всхрапнул, словно засмеялся её шутке, и радостно замотал головой сначала отрицательно, потом утвердительно. В общем, вроде бы обещал вернуться.
В любом случае, оставалось только ждать, так что Алрина извлекла единственную имеющуюся у неё книгу, и устроилась поудобней на большом камне, подложив под седалище свой кожушок.
Ещё в Бравине Волхв вручил ей рукописную первую копию "Саги о Замке Малфир", которую она почитывала вечерами после работы, и до конца оставалось совсем немного.
Алрине так и не дали обзавестись этой книгой в юности, а потом она про неё как-то забыла до тех пор, пока не встретила Петру. После же стало немного не до этого, хотя они с Кларедом обсуждали любимое произведение. Конечно, вовсе не так, как обычно говорят о понравившихся историях, когда неважно, правда это или вымысел — главное, какие чувства они вызывают. А в свете недавних событий, показавших, что всё это не просто случилось на самом деле, но, возможно, и связанно непосредственно с их прошлыми жизнями.
Возлюбленный поделился с ней тем, что узнал от Саната, и сетовал, что не успел прочитать хранившуюся у них в замке копию, которая вернее отражала характеры. И хотя, по словам Волхва, там тоже не было всей правды, разумеется, читать ещё более далёкий от неё вариант, который можно приобрести в книжной лавке, интереса ни у кого из них уже не возникло.
