"Нет, мама... Я люблю тебя. Но... ты — не она", — шумно выдохнув, нежно-розовая аликорница собралась с мыслями, начав забивать свою голову обрывками мыслей на самые разные темы.
Вновь раздался оглушительный визг, но на этот раз в нём ощущалась бессильная ярость, а образ из детства вновь стал бесформенным облаком. Лаборатория рывком вернула свои обычные размеры, ну а глаза резанула боль, вызванная яркой вспышкой.
— Тьма с души её сошла; тень опять подчинена, — устало выдохнула полосатая кобыла, развеивая чары.
Силуэт, состоящий из чёрного дыма, лежал на том месте, где недавно находилось тело Айси. Под взглядами участвовавших в ритуале кобыл, призванная постепенно побелела, одновременно с этим будто бы становясь плотной, затем открыла глаза и спросила:
— Где я? Что случилось?
— У нас получилось? — на всякий случай уточнила нежно-розовая аликорница, опуская руки и чувствуя, насколько же её измотало произошедшее.
— Если бы в полной силе я была, справилась бы и сама, — отозвалась Мора, на шёрстке коей поблёскивали капельки влаги. — Всё закончилось, сестра: я тобой впечатлена.
— Мне кто-нибудь объяснит, что здесь, вообще, происходит? — сверкая алыми глазами без разделения на зрачок, радужку и белок, белая пегаска приняла сидячее положение, плотнее прижав к себе крылья и обхватив торс руками. — Каденс?.. Я помню как мы сражались с... А потом огонь, боль и...
— Айси, — позвала принцесса любви, привлекая внимание подруги к себе. — Я рада, что ты вернулась к нам.
Нежно-розовая аликорница вымученно улыбнулась, поймав разрешающий кивок шаманки, пересекла незримую черту, а затем обняла белую крылатую пони. Это было похоже на ощущение от прикосновения к шарику, прохладному и упругому...
— Каденс? — душа "меченой" ощущала приятное тепло и силу, вливающуюся в неё через прикосновение, но тренировки под контролем Сомбры не прошли даром и она не впала в ступор, вместо этого постаралась отодвинуть от себя принцессу, почти испуганно посмотрев ей в глаза. — Н-не делай так. И скажи... Я... умерла?
Крылато-рогатая пони молча кивнула, послушно отступая обратно.
— Блеск, — летунья зарылась пальцами рук в гриву, одновременно с тем стараясь сжаться. — И что теперь делать?
Взгляд Айси переместился с понурившейся Каденс на Мору, и тут шаманка снова заговорила:
— Сестра, тебе стоит отдохнуть — ты прошла не лёгкий путь. Я сама всё объясню: будь спокойна — я смогу.
— Айси?.. — неуверенно спросила принцесса любви.
— Я в порядке... Насколько это может быть, — "меченая" неуверенно улыбнулась, прикрыв глаза. — Тебе действительно нужно отдохнуть: выглядишь ты ужасно. А когда тебе такое заявляет призрак — это что-то да значит.
Улыбнувшись в ответ, крылато-рогатая пони благодарно кивнула зебре, после чего посмотрела на Твайлайт, продолжающую стоять на своей части рисунка, но уже прервавшую поток магии. Кивнув и ей, принцесса взглядом указала туда, где продолжала сидеть Тала.
Четвероногая кобылка вопросительно взглянула на Мору, а получив от неё разрешающий жест, торопливо поцокала к лани, уже почти восстановившейся после применения собственных сил.
...
На седьмом этаже тюремной башни царили тишина и полумрак. Четверо стражников, двое из которых стояли у камеры единственной заключённой, а остальные сидели на скамье у стены, поспешили вытянуться по стойке "смирно" перед прибывшими. Получив разрешение от сопровождающего Грима, они открыли дверь и проводили "меченого" в тёмное помещение, где единственным источником света был переносной фонарь в руках одного из жеребцов.
— Сэр, вот она, — объявил очевидную вещь работник тюрьмы, указывая на чёрную крылато-рогатую кобылу, руки и ноги которой были надёжно скованы, а сама она лежала на полу, на тонком матрасе. — В сознание так и не приходила.
— Понятно, — кивнул командир СОКИ. — Оставьте нас.
Стражники переглянулись и один из них произнёс:
— Простите, сэр, но — не положено. Инструкции...
— Чиз останется со мной, — нетерпеливо отмахнулся Грим. — У меня своё задание и лишние свидетели моих действий не нужны. Я понятно выражаюсь?
На этот раз никто спорить не стал: четверо воинов, пусть и не слишком охотно, всё же вышли за дверь, закрыв её за собой. Щёлкнул замок...
В свете тусклого фонаря, лежащая на полу аликорница уже не выглядела столь уж страшной и грозной, что, впрочем, могло быть следствием работы блокирующих магию кандалов. Она казалась худой, почти истощённой, но даже так тело, будто бы впитывающее в себя свет, оставалось красивым...
— Сэр, могу я узнать, что вы собираетесь делать? — нарушил затянувшуюся тишину жёлтый кристалиец.
— Для начала — изнасилую её, — потерев подбородок, заявил "меченый". — Что? А... Хочешь быть первым.
— Н-нет, сэр, — испуганно отозвался стражник, отшатываясь на шаг и поднимая руки в останавливающем жесте. — Правила...
— Шучу я, — дёрнув плечом, хмуро произнёс командующий СОКИ. — Ты за кого меня, вообще, принял?
Секунду воин стоял, пытаясь собраться с мыслями, затем опустил руки и ответил:
— Простите, сэр. Я... удивился.
"На то и расчёт", — мысленно хмыкнул Грим.
— Скажи, Чиз, у тебя есть семья, любимая? — присев на корточки перед аликорницей, "меченый" всмотрелся в её мордочку, выражающую полную безмятежность. — А ведь красивая... тварь. И кого-то она мне напоминает. Ну?
— А? — жёлтый земнопони почесал шею правой рукой. — Да, сэр. Я женился... во время перехода.
— Поздравляю, — улыбнулся командующий СОКИ, кончиками пальцев прикоснувшись к мерно вздымающейся груди чёрной кобылы на уровне сердца. — Поднеси-ка фонарь к её морде... Ближе...
— Так? — воин наклонился над телом пленницы, полностью сконцентрировавшись на ней, а потому не заметил текучего движения "меченого", который нанёс всего один удар.
— Нужно всегда носить шлем, боец, — подхватив оседающее тело, Грим уложил его на пол, а затем снял с пояса артефактный жезл. — Ты бы меня понял, оказавшись на моём месте.
Обмотка с рукояти была снята быстро, после чего командующий СОКИ удовлетворённо хмыкнул: конец, за который предполагалось держаться, оказался острым. Только вот улыбка тут же сошла с его морды, стоило опустить взгляд обратно на чёрную аликорницу, чтобы в свете упавшего на пол фонаря, встретиться взглядом с её открытыми глазами...
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Одиннадцатая арка — 7
Она пришла в себя в темноте, разгоняемой тусклым светом одинокого фонаря, лежащего где-то слева. Над ней стоял жеребец, сжимающий в правой руке некий заострённый предмет, направленный в её сторону, вонзающий ненавидящий взгляд в самую душу...
"Очень знакомый взгляд", — отстранено констатировала Селестия.
Нет, с этим пони она не была знакома, а тем более — не видела раньше его глаз, но их выражение очень многое рассказывало о хозяине. Он находился в самом расцвете сил, был хорошо сложён, даже замер в стойке, из которой было удобно атаковать...
В глубине глаз, отражающих тусклый свет магического фонаря, за клокочущей ненавистью виднелась боль, готовая перерасти в опустошение. В прошлом, аликорнице не раз доводилось видеть подобное, и тем больнее было осознавать, что на этот раз именно она была причиной всего.
"Сколько ещё таких же как он осталось позади? Сколько жизней было отнято и сломано моими руками?", — слёз давно не осталось, а потому она смотрела в глаза своему вероятному убийце с чувством усталости, надежды, отчаяния, выражая молчаливую просьбу сделать всё быстро...
...Она слишком устала быть пленницей собственного тела, нести смерть и разрушение в дома собственных подданных, служить источником сил для монстра, занявшего её место на троне. Ей хотелось лишь одного — чтобы всё это закончилось.
Грим же, встретив взгляд своей будущей жертвы, ощутил себя так, будто бы на полном бегу врезался в стену. По своей должности командира СОКИ, он был вынужден уметь читать эмоции, распознавая правду и ложь даже без слов...
"Это ничего не меняет", — прозвучал в глубине разума упрямый голос, требующий завершить то, ради чего он сюда и пришёл.
В конце концов, Айси уже ничто не вернёт, а причины, по которым эта тварь оборвала её жизнь — далеко вторичны. И пусть месть не изменит свершившегося, но... возможно... хотя бы самую малость... ослабит боль в душе (в это хотелось верить до безумия сильно).
Ну а раз выбор сделан и решение принято, то незачем и медлить. Ведь с секунды на секунду в камеру могли заглянуть стражники, оказавшиеся за дверью камеры и тогда...
"Это для тебя, Айси", — пронеслась в голове лихорадочная мысль.
Рука с оружием взметнулась вверх, а глаза жертвы закрылись, чтобы не видеть собственного конца... и не позволить убийце остановиться. В следующий миг жеребец припал на одно колено и, направляемое его ладонью острие, со всеми возможными силой и скоростью устремилось к своей цели...
...
— Нужно его остановить! — воскликнула Тала, с усилием открывая слезящиеся, покрасневшие глаза, тут же начав лихорадочно осматривать помещение, в котором находилась.
— Кого? Где? — встрепенулась Каденс, сидевшая привалившись спиной к стене, отдыхая после прошедшего ритуала, в следующую же секунду её глаза расширились, а изо рта вырвалось предположение: — Сомбра...?
— Нет, — замотала головой лань, сжимая виски ладонями. — Тюрьма; пленница; Грим... Он хочет убить её. Времени совсем нет!
— Твайлайт, ты можешь переместить нас? — не тратя ни единого лишнего мгновения, обратилась к сиреневой подруге нежно-розовая аликорница.
— П-прости... — растерянно отозвалась Спаркл, быстро-быстро моргая. — Я слишком выложилась, и тюрьму не знаю...
— Мора, нужно предупредить... — обратилась к зебре принцесса любви, оборачиваясь ко второй жене своего возлюбленного.
— Будь спокойною, сестра, я уже всё поняла, — шаманка, продолжавшая стоять рядом с ошарашенной свалившимися на её голову известиями Айси, жестом правой руки потребовала тишины, после чего обратилась к белой пегаске. — Тянуть больше нет причин, службу ждёт твой господин. Ну же, ты готова, стать защитой крова?
...
Было ли ей страшно? Она бы солгала, если бы сказала "нет". В конце концов, страх — это обычное для всех обладателей разума чувство, позволяющее выживать там, где бесстрашные десятками складывают головы. Пришлось проявить немалую выдержку, чтобы не дёрнуться и продолжать лежать, пока жеребец наносил свой удар...
Селестии было страшно умирать, но куда более страшной судьбой казалось продолжение жизни в роли безвольной куклы. В результате, из двух зол она выбрала то, которое больше не позволит использовать её как оружие.
"Лу-лу, не мсти за меня. И... прости за то, что оказалась такой слабой", — промелькнула мысль в голове аликорницы, а в следующий миг острый кристалл пробил грудь, вонзаясь в ослабленную истощением плоть.
Грим до судорог мышц сжимал пальцы правой руки на жезле, острие коего вошло в плоть убийцы его Айси. Чёрная аликорница так и не издала ни звука, лишь вздрогнув в тот момент, когда оружие достигло грудной клетки. И теперь она лежала совершенно неподвижно...
— Я сделал это... — разлепив пересохшие губы, прошептал кристалиец, чувствуя как бушевавшая в нём ярость, не ослабевшая ни на кроху, словно покрытая иглами змея свернулась вокруг сердца, причиняя дополнительную боль. — Я отомстил... Айси.
"Это было просто... Слишком просто...", — сила покинула руки жеребца, заставив их обвиснуть плетьми, а голова склонилась вниз, став ужасно тяжёлой.
Он отомстил; убил тварь, которая отняла у него его маленькую пегаску... Но почему же легче не стало? Словно в насмешку, в голову стали лезть мысли о том, что Сомбра будет сильно недоволен, да и стражу тюрьмы ждут не самые лучшие дни.
"А не всё ли мне равно?", — горячие слёзы прочертили дорожки по морде командира СОКИ (которому недолго осталось занимать этот пост), а изо рта вырвался хриплый смешок.
Мир будто бы выцвел и замер, став каким-то чужим и совершенно незначительным. Однако же уйти в дебри самокопания и погрузиться в тёмные уголки собственного разума не получилось, так как прозвучавший рядом голос... кобылий голос... заставил в неверии вскинуть голову.
— Ты что наделал, идиот?! — сияя рубиновыми глазами, не имеющими разделения на склеру, радужку и зрачок, перед ним стояла белая пегаска, руки которой сжимались в кулаки, а крылья были распахнуты словно бы для атаки.
— Я... сошёл с ума? — предположил "меченый", обращаясь скорее к себе, нежели к погибшей возлюбленной. — Похоже, что моё воображение решило надо мной поиздеваться.
— Тогда, вообрази себе ещё и это, кретин, — зло прошипела новоявленная Хранительница Кристальной Империи, крутанувшись на левой ноге, чтобы правым копытцем врезать по пустой голове земнопони (ей могло показаться, но звон она таки услышала). — Целителя!.. Ай. Сама справлюсь.
Присев на корточки, белая крылатая кобыла положила ладони на тело пленницы, а затем их обеих окутали тени, чтобы в следующую секунду они исчезли из камеры без каких-либо эффектов. В следующую же секунду дверь распахнулась и на пороге появились тюремщики, взглядам коих предстали их напарник, а также командир СОКИ, лежащие без чувств в живописных позах.
Но самое главное — пленницы нигде не было.
— Мы в полном крупе, — прошептал один из жеребцов.
— Общая тревога! — взревел его напарник, вылетая из камеры обратно в общий зал, после чего кинулся к лестнице и, перепрыгивая через несколько ступенек за шаг, поспешил к капитану тюрьмы.
Оставшимся на месте побега бойцам, мысленно уже распрощавшимся с карьерой, не оставалось ничего иного, кроме как попытаться привести в чувства пострадавших.
...
Они собрались в комнате Каденс, чтобы обсудить всё произошедшее в тесном кругу: сама нежно-розовая аликорница села на край кровати, Мора замерла у прозрачной стены-окна, Тала, с разрешения хозяйки, вовсе развалилась на постели, Рубин осталась стоять, а Айси ходила из стороны в сторону, едва сдерживая бешенство. Твайлайт, которая не успела толком оправиться после ритуала (больше морально, нежели физически или магически), в ультимативной форме была уложена спать после того, как выдала заклинание локальной заморозки времени, создав нечто вроде прямоугольного кристалла, похожего на ящик, внутри коего теперь лежит тело чёрной аликорницы с круглым отверстием в груди.
Теперь пленница, которую требовалось вылечить, занимала одно из помещений в башне целителей, начавших подготовку к не самой простой операции. Впрочем, благодаря сиреневой аликорнице, времени у них было более чем предостаточно. Но это не избавляло от необходимости решать проблемы, начавшие сыпаться словно перезрелые фрукты.
— О чём этот кретин, вообще, думал? — рычала пегаска, эмоционально взмахивая крыльями, при этом совершенно не создавая ветра. — Решил отомстить за меня... пленнице императора... пока тот находится в тяжёлом состоянии... Гррр. Ещё тупее он мог бы поступить, только если бы решил отомстить самому Сомбре!
