Александр молча кивнул, не отрывая взгляда от перебинтованного лица Виктории. Стрельба велась прицельно, почти исключительно — по открытым частям тела, но пули произвели множественные повреждения костей и вскрыли немало сосудов. Трое медиков в медицинском гравилёте-эвакуаторе хлопотали над Викторией всю дорогу до экспресса. Александр старался быть не балластом, а помощником и это ему почти удавалось, хотя он в душе последними словами клял себя за то, что сам разрешил Виктории поехать с ним на кладбище. Будь она сейчас в экспрессе, под защитой Михаила и нескольких тысяч астронавтов — этого бы точно не случилось. А убивать его самого нападавшим не было резона — они ясно понимали, что ликвидировать следует только Викторию...
— Саша, всё... Дальше — нельзя. — у дверей реанимационного отсека Александра остановила облачённая в хирургический комбинезон Владилена. Медики госпиталя экспресса в числе первых узнали о драме, разыгравшейся на кладбище и отреагировали моментально. — Дальше мы сами...— десантники, нёсшие носилки, замерли, стараясь не раскачивать тело пострадавшей.
— Но...— Александр взглядом указал на руку Виктории, вцепившуюся ему в запястье. — Она... Она нуждается во мне и сейчас... И сейчас — больше, чем когда либо в прошлом... И я... больше чем когда-либо... нуждаюсь в ней...
— Ладно... Но... Там же...— Владилена прекрасно знала, какое влияние оказывает обстановка работающей реанимации даже на сверхзакалённых и привыкших к адской боли и тяжёлым травмам астронавтов.
— Я стерплю, Влада, вы же знаете... Ради неё я стерплю и не такое... Это — не патетика, это — горькая правда...
— Ладно. Пропустите его в боксы, коллеги. — кивнула полковник астромедслужбы своим медикам. — пусть он будет с ней всё время. Это сейчас — необходимее всего.
— Ладно.
Виктория отпустила руку Александра только тогда, когда мощнейший наркоз подействовал. Прибывшие из Российской Академии Медицины Планетных Катастроф пластические и лицевые хирурги приняли на себя обязанность восстановить облик Навигационной Звезды и вернуть её пальцам рук прежнюю силу и мощь... Владилена, начавшая оперировать до их прибытия, передав вахту прилетевшим медикам, почти силой увела Александра в предбанник и осталась с ним.
— Непростительно, Влада... — Александр заметно нервничал, что выдавали судорожные движения рук от нагрудных карманов к поясу. — У меня такое чувство, что вы, невеста моего друга, сами меня должны немедленно, сейчас же арестовать и отдать под суд... Или здесь же и тотчас же расстрелять за антигуманную деятельность. — он принялся отстёгивать квантабер и бластеры, не обращая внимания на то, что они разряжены. Оружие легло на столик и Александр достал из нагрудных карманов удостоверение и сертификаты, но Владилена остановила его руку, намеревавшуюся положить документы к оружию. — Вам я могу сказать — она сама говорила, что может остаться в экспрессе под охраной Михаила, но я... я сам, я сам согласился с тем, чтобы она поехала со мной... И теперь я снова основной виновник Виктиной катастрофы. Мне просто нет прощения... Теперь я сам толкнул её под пули... Вот оружие и документы. Я готов.
— Успокойтесь, Александр. — Владилена перевела взгляд с оружия на глаза Иванова. — Вы не могли это предвидеть. — её голос стал ещё мягче и убедительнее. — Виктория имела полное право поехать с вами на кладбище к Елене. Она должна была это сделать рано или поздно и рассудила, что одной ей там делать нечего — только с вами. В конечном итоге, это был её женский и супружеский долг — отдать дань уважения погибшей носительнице первого вашего чувства. Виктории нечего было делить с Леной: они обе — женщины. Вы смогли обеим дать то, что дают только цельные и сильные мужчины, не делающие искусственных различий между вечно соперничающими за вас женщинами... Да, Лена погибла и Виктория не могла без вас появиться на месте её последнего успокоения. Да, она поехала с вами, Александр. Но она поехала с вами рассчитывая совершенно справедливо не только на то, что вы её всемерно защитите. Она поехала с вами понимая, что стрелять в неё на святой земле никто не будет — такого не случалось уже многие столетия здесь, в этом мегаполисе и в его зоне ответственности. Что же касается уже наказанных российской АПБ нападавших — настоящих и истинных виновников боли и страданий вашей Виктории...— голос Владилены заметно посуровел. — Они получили и получат своё... Они сами заслужили ненависть своего народа — открыли прицельную стрельбу по гостям, из древнего оружия и на святой земле... Они будут наказаны и по местным, и по российским, и по евразийским, и по международным законам. — жёстко сказала она, сделала короткую паузу, потом смягчилась. — сейчас для всех нас главное — жизнь и здоровье Вики...
— Я буду с ней. Прошу вас, Влада. Если не хотите меня расстреливать, арестовывать и отдавать под суд, то всё же заберите мое оружие и позвольте мне самому избрать меру наказания. И этой мерой будет неотлучное пребывание возле Виктории в этот тяжелейший для неё период, обеспеченный моей глупостью... Второй раз... — Александр осёкся, в глазах его стояли слезы раскаяния и боли. Пальцы рук вибрировали...
— Хорошо. Но оружие я забирать ваше не буду — не могу и не имею на то права, хотя прекрасно понимаю причину такого вашего желания. Не вздумайте чинить самосуд или стреляться, Александр. Вы нужны Виктории сейчас, здесь и в будущем. Не лишайте её вашего общества даже на короткое время. Именно для этого по моей просьбе командование экспресса с сегодняшнего дня сняло вас с занятий и дежурств. Вы будете рядом с женой столько, сколько потребуется... Успокойтесь, у всех в экспрессе есть чёткое понимание вашей невиновности.
— Мне...— Александр вдруг вспомнил, что для восстановления Виктории потребуется живая ткань...— Я готов...
— Не надо, Саша... У нас есть всё необходимое. Российская АПБ постаралась...
— Но всё же...
— Если потребуется — вы узнаете об этом первым. Обещаю. Как же без вас... — Владилена встала.
— Спасибо. — только и смог сказать Александр, провожая взглядом удалявшуюся фигуру начальника госпиталя экспресса.
Виктория поправлялась медленно. Закрытое непроницаемой маской лицо, зажатые в фиксаторы-ограничители движения пальцы и ладони обеих рук делали её беспомощной. Александр с первого дня, прошедшего после первой, реанимационной операции переселился к ней в палату госпитального состава экспресса и забыл обо всём. Вторым местом его пребывания стало купе Виктории в навигационном составе экспресса, но там Александр бывал крайне редко, не чувствуя в себе достаточно убеждённости в праве бывать там и тем более — жить.
— Доктор, как её лицо? — спросил он, едва только вышел в коридор после первого свидания с Викторией, ещё не очнувшейся после заключительной операции.
— Успокойтесь, Саша. — пластический хирург Валентина Быстрова, прибывшая в тот день на сверхскоростном специальном гравилёте российской АПБ и проведшая основную финальную двенадцатичасовую операцию, остановилась, среагировав на просящий жест Александра и указала на два кресла в уголке отдыха. — Садитесь. Мозг не задет, спинной тоже, остальное — вполне в нашей власти. Но заживление после проведённых многочисленных вмешательств идет слабо и медленно... Медики полагают, что дело не в методике лечения — мы использовали все возможности, которые здесь допустимы. Думаю, причина в том, что Виктория не хочет отдавать свою резервную энергию на собственное восстановление. Тем не менее, можно с уверенностью сказать одно — её лицо, лицо Навигационной Звезды будет максимально возможно прежним. Это я вам обещаю твёрдо... Но вот психологическое восстановление... Стрельба пулевым оружием по лицу и по рукам...
— Знаю...— глухо сказал Александр, опуская глаза. — знаю... Я виноват....
— Вы — не виноваты... Но вы — единственный человек, обладающий абсолютно уникальными, исключительными правами доступа к разуму и душе Виктории... И потому вы в самое ближайшее время должны убедить её отдать свою резервную энергию, накопленную ею для будущих детей, для будущего, уже сейчас, но — для собственного восстановления... и выздоровления... Хотя бы часть... Иначе до самого Дели мы не сможем полностью привести её в чувство и, соответственно, снять повязки... Сами понимаете, что...
— А если... — Александр вдруг понял, что неснятые повязки лучше всего удержат его подругу от вулканической деятельности сразу по двадцати направлениям.
— Вы хотите, чтобы мы сняли повязки только в границах Евразии? Что-ж, на ближайшем консилиуме мы подробно обсудим этот вариант. Он прогнозировался, но не обсуждался как реальный. Вы правы, Александр... Пожалуй, в целях безопасности Вики это — самое правильное решение, ведь тогда нам не придётся силой удерживать её от выездов на тренировки и выходов на занятия... Но мы просмотрим ещё раз все варианты.... Спешить с решением не будем... Пока есть время, мы просто... Просто подумаем, Саша. Но всё же убедите Викту... А мы сделаем остальное... Обещать чуда не смогу, но то, что сделаем максимально возможный возврат на нынешнем доступном уровне — точно.
— Спасибо, доктор.
— Мне — не за что. Без вас было бы сложнее... Викта чутко реагирует на ваше отсутствие... Ничего, что я пользуюсь её именем в такой форме?
— Нет, как можно, доктор. Я постараюсь, но если она отдаст часть резервной энергии...
— Мы сделаем остальное и растянем процесс до въезда в пределы Евразии... А там она сразу будет возвращена к занятиям и к работе... Но это — дело весьма далекого будущего для Виктории. Мы не загадываем точно на такие отрезки времени... Извините, мне надо идти на совещание по клинической психологии...
— Спасибо, доктор. — Александр во все глаза с молитвенной тоской смотрел на хирурга, стараниями которого его Виктория смогла вернуться из небытия и получить шанс остаться прежней Навигационной Звездой.
— Да не смотрите на меня как на богиню, Александр. Я — такая же смертная женщина, как и сотни других...— тихо сказала врач.
— Не могу, ведь вы же двенадцать часов... — прошептал он.
— Вы на моём месте сделали бы то же самое... и даже намного больше... — Врач встала. — Мне надо идти, извините... — также тихо ответила хирург.
Александр остался один. В тот же день, вечером он вошёл в тускло освещённую ночниками палату и сел рядом с Викой. Теперь уже ему приходилось шептать на ухо своей подруге так же, как она ему шептала тогда, на даче. Виктория слушала, почти не шевелясь, только безуспешно пытаясь сжать туго зафиксированными пальцами руку Александра. В конце монолога она приподнялась с иммобилизационной пластины кровати и с усилием кивнула. Это означало, что убеждение сработало.
Валентина Быстрова сдержала свое обещание. Только после входа экспресса на территорию Евразийского региона с Виктории стали понемногу снимать повязки. Александр был с ней постоянно, его беспокоило, как отнесётся Виктория к своему новому воссозданному лицу. Пальцы и кисти рук ей нравились: хирурги и косметологи поработали на славу и восстановили в прежнем виде всё, что можно...
— Саша... Завтра снимают повязки с лица. — Виктория, лежавшая навзничь на просторной иммобилизационной кровати, заметно дрожала и её покрытые тканевой паутинкой гигиенических перчаток пальцы вибрировали, сжимая ладони обеих рук Александра, сидевшего рядом с медицинским ложем на простом пластиковом табурете ...— Боже, я вся дрожу как первоклассница перед вступительным тестированием... Непростительно... Но...
— Я буду с тобой... Быстрова сделала всё, что смогла. Ты осталась прежней, Виктория. Для меня ты — всегда прежняя, а остальные — привыкнут... Должны будут привыкнуть....
На следующее утро Викторию в кресле-каталке под охраной четвёрки десантников доставили в операционную, где предполагалось снять повязки с лица. Двое медсестёр и врач стали осторожно сматывать повязки и эластичные прокладки в бухты, не давая Виктории даже малейшей возможности увидеть процесс в сверкающих боках сосудов и инструментов. Наконец повязки были смотаны полностью и перед Александром предстала прежняя Виктория... Пусть и с очень короткой стрижкой, пусть и с многочисленными небольшими, почти незаметными заживающими рубчиками, но перед ним была его Виктория. Один из медиков подал ему большое круглое зеркало.
— Викта, ты готова? — спросил он, стараясь ничем не показать свое изумление.
— Да, Саша. Давай. — Виктория набрала побольше воздуха, выдохнула и закрыла глаза. — Ставь зеркало, смелее.
Александр медленно поставил перед ней зеркало. Виктория не спеша раскрыла веки, и...
— О боже... Саша... И эта страшила — я?! — в её голосе просквозил неподдельный ужас.
— Викта...— укоризненно произнес Александр, покосившись на медиков. Те ждали дальнейшего развития событий и не выразили никаких чувств или эмоций. Виктория продолжала рассматривать своё отражение и Иванов чувствовал, какая борьба идет сейчас в её душе.
— Я понимаю, что прошло не больше полугода, но...— Виктория справилась с первой волной отвращения к своему облику и овладела собой. — но всё же...
— Быстрова обещала, что к прибытию в Звёздный всё будет по-прежнему. Она — классный специалист. Но теперь тебе, Виктоша, придётся самой поработать, окунуться в косметологию с головой. Я хочу, чтобы свой облик ты теперь создала сама. Я хочу, чтобы это был облик выбранный исключительно и только тобой. Наконец я просто хочу, чтобы... Я хочу, чтобы все и любые мужики у твоих ног штабелями складывались...
— Ага, и тебя в компанию...— игриво спросила Виктория, придерживая зеркало обеими руками и разглядывая свое отражение с возрастающим интересом. Иванов чувствовал, что ужас оставляет его подругу и радовался позитивным изменениям.
— И меня — тоже. Можешь мне поверить, что и сейчас ты выглядишь на девяносто девять процентов прежнего. А добавить процент для человека, способного за день добавить, гм, девяносто — раз чихнуть... Так что...— Александр обнадеживающе коснулся плеча Виктории.
— Ладно, Саша... Убедил... А как же мои подружки?... — задумчивым тоном спросила Виктория, приняв в очередной раз правоту Александра как должное.
— Юльева пока будет давать тебе небольшую возможность пообщаться с ними по видеофону. Там будет видно. — уклончиво сказал Иванов, понимая, что Викта и раньше не была особо словоохотливой, но сейчас, после нескольких месяцев восстановления в режиме почти полной изоляции, общение с подругами ей просто необходимо.
— А раньше?... А если без телевидения, но побольше и почаще? — Виктория снова перешла в наступление, борясь за свои права. Александр кивнул:
— Посмотрим... Вполне возможно, что это можно устроить...Но — немного и не каждый день. Не потому, что нельзя, а потому что... Ты же моя, но ты же моя и наша Навигационная Звезда... И ты должна к прибытию в Звёздный сиять по-прежнему... Будем считать, что пока звезда ушла в тень... Наводить в очередной раз чистоту и сияние на свой безупречный облик. — Иванов и здесь не удержался от комплимента.
— Сказанул тоже, облик... Но ты прав... Я должна начистить себя до блеска. Начистить сама... И я... И я буду сиять. — твёрдо сказала Виктория и её взгляд коснулся табло размещения экспресса по данным глобальной Навигационной системы Земли. — Уже Евразия? Боже, я столько пропустила, валяясь в постели и лёжа под процедурами...— в её голосе просквозило сожаление об упущенных возможностях.
