— Обойдёшься!
— Последний раз приказываю — убей!
— Нет!
— Тогда я сама.
Вереника взмахнула рукой, и мальчик упал, залив кровью роскошный сунитский ковёр.
— Дрянь! — взвыл Кевин и набросился на принцессу с кулаками.
Гортанно рассмеявшись, Ника одним броском уложила камийца прямо в лужу крови и упёрлась коленом в грудь.
— Очень хорошо, Кеви. Ты оказался вспыльчивым, значит, не всё потерянно.
— Я убью тебя!
— Умница! Продолжай в том же духе и скоро я буду гордиться тобой.
"Ничто её не берёт!" — мысленно прокричал камиец, прикрыл глаза и застонал от бессилья.
— Мы будем замечательной парой, милый. — Вереника отпустила юношу, перебралась на кушетку, заляпав светлую обивку кровью, и похлопала ладонью рядом с собой: — Иди ко мне.
— Да лучше я сдохну! — в сердцах выпалил Кевин и, вскочив на ноги, метнулся к дверям.
В коридоре было пусто: попрятавшись, кто куда, камийцы пережидали опасность. Правда, трупы всё же убрали, и о побоище напоминали лишь кровавые пятна и разводы на стенах. Кевин добежал до красивой мраморной лестницы с массивными широкими перилами и остановился в нерешительности. Куда податься он не знал, поэтому несколько раз вздохнул, собираясь с силами, и зашагал вниз. Вереника не преследовала его: возможно потому, что знала — деваться юноше некуда, а, может, замышляла новую каверзу. Думать об этом не хотелось, и, понурив голову, Кевин шагал вперёд, ни на что не надеясь, а просто радуясь передышке. В замке было мертвенно-тихо, словно на дне пропасти. Ступеньки сменялись квадратными площадками с большими арочными окнами, за которыми виднелись город и лес. Дома и улицы Ёсса напомнили юноше родной Харт, и сердце болезненно кольнуло: "Ну, почему в моей жизни столько боли? Неужели я ошибся? Неужели, вместо того, чтобы следовать за братом, нужно было падать в ноги Витусу и умолять забрать меня с собой? Только с ним я чувствовал себя настоящим! Ни принцем, ни рабом — нормальным человеком. Нет! Так думать нельзя! Это трусость!" Кевин звучно шмыгнул носом и замер, наткнувшись на протянутую руку с белым батистовым платком. Тончайшее полотно, лёгкие, воздушные кружева и витые, точно переплетённые в танце буквы — "Б" и "К". Юноша поднял голову и встретился с внимательным взглядом тёмных, почти чёрных глаз.
— Что Вам угодно?
Мужчина взял Кевина за руку, вложил платок в холодную напряжённую ладонь и спокойно сказал:
— У Вас кровь на щеке, Ваше высочество.
Юноша машинально провёл платком по лицу и вздрогнул, поняв, в каком виде расхаживает по замку. Кровь убитого Никой раба пропитала одежду, склеила волосы и неприятной коркой застыла на шее. Пальцы стиснули батист, щёки залились предательским румянцем.
— Вы не подскажете, где бы я мог умыться?
— Конечно, Ваше высочество. — Мужчина кивнул и сделал приглашающий жест: — Соблаговолите последовать за мной.
Помешкав, Кевин пошёл за незнакомцем, тщетно стараясь вспомнить его имя и титул. И, словно прочитав его мысли, мужчина замедлил шаг и обернулся:
— Граф Бастиар Каруйский.
— Вы маг?
— Ну, что Вы, Ваше высочество. В Камии магия прерогатива правителей, разве Вы не знали?
— Знал.
Кевин стушевался под цепким взглядом графа и, чтобы не мучить мальчишку, Бастиар отвернулся и продолжил путь. Они поднялись на один пролёт и свернули в прохладный полутёмный коридор.
— Это крыло уже год как нежилое. Думаю, здесь Вас не потревожат.
— А почему оно нежилое? — растерянно поинтересовался юноша, разглядывая высокие стены, обитые золотистым шёлком, картины в тяжёлых рамах и расписанные фривольными сюжетами фарфоровые вазы.
— Здесь произошло убийство.
— Ну и что?
— Ничего, если не считать, что убитая девушка была наложницей принца Артёма и возлюбленной князя Дмитрия.
Бастиар распахнул тёмные двери и отступил в сторону, пропуская Кевина в просторную комнату, обставленную в светлых тонах. Юноша скользнул задумчивым взглядом по шкафам со стеклянными дверцами, за которыми ровными рядами выстроились книги, по столикам, диванам и креслам и, обернувшись, посмотрел на графа.
— Как её звали?
— Милена Маквелл.
Бастиар немного подождал, но юноша больше ни о чём не спросил, и, отвесив лёгкий поклон, граф повёл его в ванную комнату. Кевин послушно дождался, пока мужчина наполнит кувшин, и с удовольствием умылся. Отвернувшись от фаянсового тазика с грязно-розовой водой, он принял из рук графа полотенце, вытер лицо и поражённо застыл, услышав:
— А почему Вы не колдуете, Ваше высочество?
— Не знаю. — Кевин бросил полотенце рядом с кувшином, мигом привёл в порядок волосы и одежду и поднял смущённые глаза на Бастиара. — Похоже, я перенервничал.
Граф помолчал, с интересом разглядывая покрасневшего юношу, а потом требовательно спросил:
— Кто ты?
Кевин вздрогнул:
— Принц Камии.
— А кем ты был раньше?
— Ну...
— Ты действительно брат Артёма?
Юноша хотел отвернуться и не смог оторвать взгляд от пронзительно-чёрных глаз, которые приковали его к себе крепче стальных оков. Сначала Кевина охватила паника, но почти сразу прошла, оставив лёгкий налёт беспокойства и странное желание честно ответить на все вопросы. "Это неправильно!" — подумал маг и тут же произнёс:
— Нет. Я сын Олефира и двоюродный брат Дмитрия.
— Ого! Звучит, как музыка. Но почему Дима и Артём никогда не упоминали о тебе?
— Да лучше бы они никогда не узнали обо мне! Лучше б мне умереть рабом, чем стать принцем! — прокричал Кевин, и слова хлынули сплошным потоком: — Это всё Камия! Теперь я понимаю: это она подсунула меня Диме, чтобы он выкинул меня в Лайфгарм! Она хотела, чтобы я спятил и стал настоящим принцем Камии! Думаю, это она заставили Хранительницу издеваться надо мной! Но Дима не позволил! Он остановил сестру! Но Камия всё равно победила! Дима думал, что здесь безопасно, и выбросил меня в Ёсс, а сам, вместе с Артёмом, отправился в битву! И мир поймал меня! И заставит убивать! До тех пор, пока я не сойду с ума, потому что принц Камии должен быть психом! А я не хочу сбрендить! И мужем Вереники тоже быть не хочу! Артём убьёт меня, если узнает, что я спал с ней!
— Погоди, не тараторь! — Бастиар сжал плечо юноши, заставив замолчать, и с нажимом произнёс: — Слишком много информации сразу. Рассказывай по порядку. Откуда ты родом?
— Из Харта.
— Значит, ты...
— Внук Фабиана. Но на деле, я с самого раннего детства был его рабом! А потом, когда деда убили, меня продали в Бэрис, во дворец кайсары.
— И там ты встретил Дмитрия.
— Да, он выбросил меня в Лайфгарм, где я стал учеником Витуса.
— Этого мага я не знаю.
— Он муж матери целителя по прозвищу Солнечный Друг.
— Интересно. Что было дальше?
— Ничего!
Резкий надменный голос Вереники прервал разговор. Кевин дёрнулся, точно его ударили, оторвал взгляд от лица графа и посмотрел на девочку:
— Зачем ты пришла?
— Продолжить урок! — Чуть покачивая бёдрами, Ника пересекла гостиную, свысока кивнула графу и остановилась в двух шагах от юноши. — Ты так и не выполнил своё первое задание, милый. Придётся повторить.
— Нет... — прошептал Кевин, попятился и охнул, натолкнувшись на Бастиара.
— Если ты действительно брат Димы, то должен бороться, — шепнул ему граф.
Юноша нервно всхлипнул и замотал головой:
— Я плохой маг...
— Дима справлялся и без магии.
— Он не Дима! — холодно заявила Вереника. — Отойди, Бастиар, иначе умрёшь!
Граф невозмутимо взглянул на принцессу и скрестил руки на груди:
— Хочешь меня напугать? Не получится. Я слишком долго был другом Артёма, чтобы бояться смерти!
Девочка несколько мгновений смотрела в чёрные цепкие глаза, а потом усмехнулась:
— Опять гипноз? Со мной эти штучки не пройдут, Басти! Но, так и быть, живи пока.
Ни один мускул не дрогнул на лице каруйского графа, однако Кевин стоял к нему слишком близко и услышал короткий облегчённый выдох. "Он боится её! Все боятся! — холодея, подумал юноша и тут же одёрнул себя: — Но в одном граф прав: я единственный маг в замке, и кому, как не мне, противостоять этой маленькой фурии!" И, пользуясь тем, что внимание Вереники сосредоточенно на Бастиаре, Кевин стал собирать силу для удара.
— Ты мне нравишься, Басти, — меж тем проворковала Вереника. — Дара ни капли, а смелости на десяток магов хватит. Посмотри на него, принц! Вот с кого нужно брать пример!
— Уходи, Ника! Не желаю тебя видеть.
— А придётся! Повторяю, для особо смышлёных: мы не закончили урок.
— Я не буду убивать! — Кевин сжал кулаки. — Пошла вон, дрянь!
— Браво! — искристо рассмеялась Вереника и подмигнула Бастиару: — Чувствуется порода, не так ли?
Каруйский граф неопределённо пожал плечами, а принц подался вперёд и заорал:
— Я не сойду с ума! Слышишь?!
— Никто и не собирается сводить тебя с ума, милый. Просто начни убивать и всё образуется само собой.
— Ты понимаешь, что говоришь?! — взревел юноша и в последней, отчаянной попытке достучаться до Вереники проговорил: — Пойми, для меня начать убивать всё равно, что сойти с ума!
— Ошибаешься, Кеви. Убивать легко и приятно. Ты поймёшь это, когда сделаешь первый шаг, а вот если будешь сопротивляться — точно рехнёшься.
— Не дождёшься! — сквозь зубы процедил юноша, попытался ускользнуть, но камийская магия не сработала.
Вереника злорадно рассмеялась:
— Ты — пленник Камии и навеки останешься её принцем!
— Нет! Я вырвусь! Лучше умереть, чем снова стать рабом!
— Да что ты можешь, недоучка? Делай, что тебе говорят! — Вереника залепила юноше оплеуху: — Трус и ничтожество!
Магический удар откинул Кевина в угол и впечатал в стену. Охнув от боли, он сполз на пол и горящим ненавистью взглядом посмотрел на ожесточённое лицо Ники. "Игры кончились. Сейчас она возьмётся за меня всерьёз", — подумал он, и в душе поднялась дикая, необузданная волна протеста.
— Нет!
Юноша вскочил на ноги. Ярость и бешенство захлестнули его, избавив от сомнений и страха. Яркие искры закружились вокруг стройной, худощавой фигуры, тёмно-русые волосы встали дыбом.
— Ты не можешь сопротивляться мне! Камия блокирует твою магию! — испуганно вскрикнула Ника и попятилась, вызвав у принца торжествующую улыбку.
— Я полукровка! — Секундная слабость принцессы воодушевила, и, вложив в голос всю доступную магическую силу, он рявкнул: — Прочь!!!
Ника взвизгнула и исчезла, а Бастиар с уважением посмотрел на мага:
— Впечатляет. Куда ты забросил её, Кевин?
Юноша не ответил: Вереника могла вернуться в любую минуту, и, воспользовавшись лайфгармской частью дара, он выстроил защитное поле. Невидимый купол накрыл замок, отрезав его от остального мира, но Кевину этого показалось мало. Он считал, что Вереника сильнее его, а, значит, защита должна быть максимальной. Не долго думая, камиец потянулся к стенам Ёсса и слил их магию с магией своего купола. Эффект получился неожиданным: купол остался невидимым, но стал настолько прочным, что не только Ника, но и Камия, всей мощью обрушившаяся на него, не смогла добраться до строптивого принца.
Бастиар с трудом, но удерживал на лице непроницаемое выражение. Граф не хотел, чтобы юный сын Олефира догадался, что он маг и видит происходящее. "Почему-то кажется мне, что обычному человеку мальчик сейчас доверится охотнее, — думал он, рассматривая удивлённого принца, который никак не мог прийти в себя от собственного колдовства. — Нужно разговорить его и узнать, что случилось с Артёмом".
Граф громко кашлянул, привлекая внимание принца, а, когда тот обернулся, спросил:
— С Вами всё в порядке, Ваше высочество? Вы вдруг замолчали и не ответили на мой вопрос.
— Теперь нормально, — устало пробормотал юноша и хотел опуститься в кресло, но, посмотрев в тёмные глаза Бастиара, замер, точно увидевший хищника заяц. Только, в отличие от зайца, дать стрекоча Кевин не мог: взгляд каруйского графа поймал его и пригвоздил к месту, заставляя то нервничать, то расслабляться.
"Осторожно, — напомнил себе Бастиар. — Он и без того напуган до полусмерти". Граф уже уяснил, что перед ним весьма необычный маг, но отступать не собирался. В конце концов, за спиной Кевина не стоял мир, и, если б мальчик почувствовал вмешательство в сознание, Бастиар использовал бы своё врождённое красноречие. "Я сумею отболтаться", — решил он и усилил давление на принца.
Опасался граф зря: юноша мгновенно успокоился, уселся в кресло и с готовностью посмотрел ему в глаза:
— Вы хотите что-то спросить?
— Да, но сразу предупрежу: этот разговор должен остаться между нами.
Кевин согласно кивнул и накрыл комнату щитом.
— Всё правильно, — улыбнулся Бастиар, присаживаясь напротив. — В Ёссее полным-полно любопытных ушей и чем меньше камийцы будут знать о тебе, тем лучше.
— Так о чём Вы хотели поговорить?
— Конечно, об Артёме. В силу некоторых обстоятельств, меня он волнует больше всех. — Бастиар помолчал, обдумывая вопрос, и не стал ходить вокруг да около: — Как его состояние?
— Насколько я понял, Священный Лабиринт излечил его. По крайней мере, запах безумия пропал.
— Значит, с временным магом всё нормально, — облегчённо вздохнул граф. — Но тогда почему он не вернулся? Ты что-то говорил о битве.
— Ну да. — Кевин потёр ладонями колени и нерешительно предложил: — Может быть, мне рассказать Вам с самого начала?
— Это идеальный вариант, но есть ли у нас время?
— Есть! Мой щит может вечно стоять над Ёссом! — Внезапно юноша сник и покаянно опустил голову: — Правда, как его снять, я не знаю.
— Об этом подумаешь позже.
— Хорошо, — покладисто согласился принц и начал рассказ: — В день, когда мы с Димой встретились, кайсара была не в духе...
Несколько часов Бастиар слушал подробную и содержательную исповедь Кевина и, постепенно, всё больше и больше проникался к нему сочувствием. "Ненавязчивая опека — идеальный способ общения с этим побитым жизнью подростком", — определил для себя каруйский граф и, когда принц замолчал, мягко произнёс:
— Я помогу Вам справиться с камийцами, Ваше высочество. Я долгое время был тайным советником Артёма и, если Вы позволите...
— Да! — Кевин просиял. Он надеяться не смел, что кто-то поддержит его и поможет справиться с неожиданно свалившейся на голову властью. А тут такая удача! — Спасибо Вам! — радостно воскликнул юноша, и граф невольно улыбнулся: давненько он не встречал такой искренности.
"Хотя нет, я уже видел подобное год назад. Ника!.." Бастиар смотрел на счастливо лопочущего мальчишку, не слишком прислушиваясь к тому, что именно он говорит. Мысли унесли его на несколько месяцев назад, в день, когда в разгар дружеской пирушки из покоев Артёма исчез Валентин.
Поначалу граф надеялся, что землянин отлучился ненадолго, но когда следом за ним, как сон в грозовую, ненастную ночь, испарился Ричард, его охватили дурные предчувствия. Сидя на краю постели и глядя на белокурую девочку и молодого мужчину в роскошном харшидском халате, спящих магическим сном, граф старательно убеждал себя сохранять спокойствие. Однако железная выдержка то и дело давала сбой — он кожей чувствовал неприятности.
