Мы говорили тихо, и звук открывшейся двери хирургической резко оборвал нас. Мальва высунула голову из кабинета, ее щеки разрумянились, тонкие завитки темных волос колыхались вокруг лица. Она выглядела как дрезденская статуэтка, несмотря на пятна на ее фартуке, и я увидела, как Джейми улыбнулся от вида ее восторженной свежести.
— Пожалуйста, миссис Фрейзер, я отфильтровала все жидкости и разлила по бутылках — вы сказали, что мы должны сразу кормить оставшимися помоями свинью... неужели вы имеете в виду крупную белую свиноматку, которая живет под домом?
Она выглядела не очень довольной такой сомнительной перспективой, и не зря.
— Я сама пойду и сделаю это, — сказала я, поднимаясь. — Спасибо, дорогая. Почему бы тебе не зайти на кухню и не попросить у миссис Баг немного хлеба и меда, прежде чем идти домой?
Она сделала реверанс и ушла в сторону кухни; я услышала голос Младшего Йена, дразнящего миссис Баг, и увидела, как Мальва остановилась на мгновение, поправила свой чепец, закрутила пучок волос вокруг пальца, чтобы сделать локоны возле щеки, и выпрямила свою стройную спину, прежде чем войти.
— Ну, Том Кристи может предполагать все, что ему захочется, — пробормотала я к Джейми, который вышел в холл со мной и видел, как проходила Мальва, — но не только у твоей дочери есть собственный ум и твердые мнения.
Он издал легкий пренебрежительный смешок и вернулся в свой кабинет. А я продолжила путь через холл, чтобы отыскать большую миску с влажными отбросами из остатков последней партии для создания пенициллина, аккуратно собранные и стоящие на стойке.
Открыв окно в боковой части дома, я посмотрела вниз. Четырьмя футами ниже находилась насыпь грязи — нарытое белой свиньей лежбище под фундаментом дома.
— Свинка? — позвала я, наклонившись. — Ты дома?
Каштаны поспели и падали с деревьев — она могла пойти в лес, жирея на каштановом корме. Но нет; следы копыт в мягком грунте вели к дому, и снизу слышался звук затрудненного дыхания.
— Свинья! — сказала я громче и более повелительно. Послышалось движение протискивающейся огромной массы под половицами, я наклонилась и аккуратно опустила деревянный таз в мягкую грязь, пролив только немного содержимого.
Таз глухо бухнул об землю, и следом вылезла голова с белой щетиной, с большим сопящим розовым пятачком, потом огромные плечи шириной с большую бочку для табака. С нетерпеливым хрюканьем остальная часть свиной туши вылезла. Свинья напала на угощение, завиток хвоста ее закручивался от удовольствия.
— Да, хорошо, только не забывай, кто тебе это все дает, от кого исходят все блага, — я разговаривала с ней и отходила, стараясь закрыть окно. Подоконник имел значительные сколы и выемки — результат слишком долго остававшегося на стойке помойного таза; свиноматка была нетерпелива и вполне могла попытаться залезть в дом, если ее требования не удовлетворялись достаточно быстро.
Мой разум, все еще частично занятый свиньей, не оставлял тему предложения Бобби Хиггинса, со всеми возможными осложнениями. Что касается Мальвы, она, несомненно, была чувствительна к голубым глазам Бобби; он был очень красивым молодым человеком. Но она не была равнодушна и к прелестям Младшего Йена, хотя оба они не поразили ее так, как могли бы.
И любопытно было бы узнать мнение Тома Кристи по поводу Йена в качестве зятя. Он был не совсем без гроша в кармане; у него было десять акров по большей части нерасчищенных земель, хотя ни о каком доходе говорить не приходилось. Племенные татуировки были более социально приемлемы, чем клеймо убийцы? Возможно, но Бобби был протестантом, в то время как Йен был католиком, по крайней мере, считался таковым.
Еще, он был племянником Джейми — факт, который может сыграть в обе стороны. Я знала, что Кристи сильно завидовал Джейми. Воспримет ли он союз между нашими семьями как благо, или как нечто, чего надо избегать?
Конечно, если Роджер сможет убедить его жениться на Эми МакКаллум, это немного отвлечет его мысли. Брианна ничего не сказала мне о вдове — и теперь, когда я мысленно вернулась к этому, то расценила этот факт как признак подавляемых чувств.
Я услышала голоса и смех из кухни; там явно всем было весело. Я хотела пойти и присоединиться к ним, но взглянула в кабинет и увидела Джейми, стоящим возле стола, со сложенными за спиной руками, глядящим хмурым взглядом вниз на письмо лорда Джона, с несколько рассеянным выражением лица.
"Он думал не о дочери, — подумала я с небольшой, странной болью, — а о сыне".
Я зашла в кабинет и положила руку ему на спину, опустив голову на его плечо.
Как думаешь, может, попытаться убедить лорда Джона? — сказала я нерешительно. — О том, что американцы возможно правы, я имею в виду, возможно, удастся привлечь его на твою сторону.
Лорд Джон сам не станет сражаться в будущих конфликтах, но Вилли вполне может оказаться не на той стороне. Конечно, борьба на любой стороне, будет опасна — но факт остается фактом, — американцы выиграют, и единственный способ повлиять на Вилли — через мнение его названного отца, которого он уважает.
Джейми фыркнул, но обвил меня рукой.
— Джон? Ты помнишь, я рассказывал тебе о горцах, когда Арчи Баг пришел ко мне с острым топором? Они живут их клятвой; они умрут за это.
Я слегка вздрогнула и прижалась к нему крепче, мне было комфортнее от его крепости. Он был прав; я сама видела эту звериную верность роду — и все равно это было слишком трудно понять, даже когда я видела это своими глазами.
— Я помню, — сказала я.
Он кивнул на письмо, его глаза все еще сосредоточенно смотрели на него.
— Он такой же. Не все англичане такие — но он да, — Джейми взглянул на меня с грустной тенью завистливого уважения. — Он человек короля. Ничего не изменилось бы, даже, если бы Архангел Гавриил появился перед ним и рассказал, что произойдет; он бы не отказался от своей клятвы.
— Ты так думаешь? — сказала я, приободрившись. — Я в этом не так уверена.
Его брови приподнялись от удивления, и я продолжила, сомневаясь, смогу ли я подыскать слова.
— Я знаю, ты хочешь сказать, что он человек чести. Но это то, что нужно. Я не думаю, что он присягал Королю — не так, как люди Колума присягали ему, не так, как твои люди присягали тебе в Лаллиброхе. Имеет ли для него значение, за что он отдаст свою жизнь, — если это дело чести.
— Ну, да, это так, — сказал он медленно, сосредоточенно насупив брови. — Но для солдата, такого как он, честь состоит в его обязанностях, разве нет? А это, несомненно, означает его верность Королю, понимаешь?
Я выпрямилась и потерла пальцем под носом, пытаясь вложить в слова то, что думала.
— Да, но это не совсем то, что я имела в виду. Для него важна идея. Он следует за идеалом, а не за человеком. Из всех людей, которых ты знаешь, он, возможно, единственный, кто способен понять — это будет война, где сражаются за идеалы. Возможно, первая.
Он зажмурил один глаз, а другим уставился на меня с насмешкой.
— Ты говорила с Роджером Маком. Ты бы никогда сама до этого не додумалась, Сассенах.
— Я так понимаю, ты тоже, — сказала я, не пытаясь опровергнуть косвенное оскорбление. Тем более, что он был прав. — Так ты понимаешь?
Он издал короткий шотландский звук, обозначающий сомнительное согласие.
— Я спросил его о крестовых походах, не считает ли он, что они сражались за идеалы? И он, в конце концов, был вынужден признать, что идеалы были замешаны, хотя даже там, он сказал, были деньги и политика, и я сказал, что так было всегда и, конечно, так может быть и в этот раз. Но да, я понимаю, — добавил он быстро, видя, как мои ноздри начинают раздуваться. — Но со всем уважением к Джону Грею...
— С уважением к Джону Грею, — сказала я, — у тебя есть шанс убедить его, потому что он не только идеалистичен, но и рационален. Ты должен убедить его, что честь состоит не в следовании за королем — а в идеале свободы. Это возможно.
Он издал другой шотландский звук, один из глубоко грудных звуков, наполненный гнетущим сомнением. И наконец, я поняла.
— Ты делаешь это не ради идеалов? Не ради вольностей, свободы, самоопределения, — всего этого.
Он покачал головой.
— Нет, — сказал он мягко. — И даже не ради того, чтобы в кои-то веки быть на стороне победителя. Хотя, я полагаю, это был бы для меня совершенно новый опыт.
Он одарил меня вдруг грустной улыбкой и от удивления я засмеялась.
— Тогда почему? — сказала я более нежно.
— Ради тебя, — сказал он без колебаний. — Ради Брианны и ее маленького парнишки. Ради моей семьи. Ради будущего. И если это не идеал, значит, я вообще не знаю, что это такое.
* * *
ДЖЕЙМИ СДЕЛАЛ ВСЕ, что мог в качестве посла, но эффект от клейма Бобби оказался непреодолим. Признавая, что Бобби — хороший молодой человек, мистер Вемисс не мог одобрить мысль о браке его дочери с убийцей, не важно, какие обстоятельства привели к его осуждению.
— Люди были бы против него, сэр, вы хорошо знаете, — сказал он, качая головой в ответ на аргументы Джейми. — Они все время бы спрашивали, почему и по какой причине человек был осужден. Его глаз — я уверен — не вызвал бы таких яростных нападок. Как я могу подвергать мою дорогую Элизабет возможности такого возмездия? Даже, если она сможет избежать этого, какова будет судьба ее и детей, если его однажды прибьют на улице? — он скрестил руки, размышляя. — Или, если однажды он потеряет покровительство Его Светлости, он же не сможет найти порядочный заработок где-то в другом месте, не с его отметиной клейма на лице. Они станут нищими. Я был в такой нужде, сэр — и я бы ни за что на свете не пожелал своей дочери снова разделить такую судьбу.
Джейми потер рукой лоб.
— Да. Я понимаю, Джозеф. Мне жаль, но я не могу сказать, что вы ошибаетесь. Не знаю, насколько это важно, но я не верю, что лорд Джон откажет ему от места.
Мистер Вемисс просто покачал головой, он выглядел бледным и несчастным.
— Ну что ж, — Джейми вышел из-за стола. — Я приведу его, и вы сможете озвучить ему свое решение.
Я поднялась тоже, и мистер Вемисс в панике подпрыгнул.
— О, сэр! Не оставляйте меня наедине с ним!
— Ну, я думаю, вряд ли он попытается прибить вас или одурачить, Джозеф, — сказал Джейми мягко.
— Нет, — сказал мистер Вемисс с сомнением. — Нееет... Я полагаю, нет. Но все же, будете ли вы так добры остаться, пока я говорю с ним? А вы, миссис Фрейзер? — он повернулся ко мне с умоляющим взглядом. Я взглянула на Джейми, он кивнул, соглашаясь.
— Ладно, — сказал он. — Я пойду и приведу его.
* * *
— ПРОСТИТЕ, СЭР, — Джозеф Вемисс выглядел почти таким же несчастным, как Бобби Хиггинс. Небольшого роста, стеснительный, он был непривычен проводить встречи и посмотрел на Джейми для моральной поддержки, прежде чем снова обратить свое внимание на почитателя его дочери. — Простите, — повторил он, встретившись глазами с Бобби, полными беспомощной искренности. — Вы мне симпатичны, молодой человек, и Элизабет тоже, я уверен. Но я в ответе за ее благополучие и счастье. И я не думаю. ... Я действительно не считаю...
— Я был бы добр к ней, — заверил Бобби пылко. — Вы знаете, что был бы, сэр. У нее было бы новое платье каждый год, и я продал бы что угодно, чтобы она была обута! — он тоже посмотрел на Джейми в надежде на подмогу.
— Я уверен, мистер Вемисс самого высокого мнения о ваших намереньях, Бобби, — сказал Джейми как можно мягче. — Но разве он не прав? Это его долг — заключить для малышки Лиззи самый лучший брак, какой он сможет. И возможно...
Бобби с трудом сглотнул. Он тщательно готовился к этой беседе, одел церемонный шейный платок, который сдавливал ему горло, китель с ливреей, чистые шерстяные бриджи и пару заботливо сохраненных шелковых чулок, аккуратно заштопанных всего в нескольких местах.
— Я знаю, у меня нет достаточно денег, — сказал он. — Нет собственности. Но я сейчас в хорошем положении, сэр! Лорд Джон платит мне десять фунтов в год и, он был так добр, сказав, что я могу построить маленький коттедж на его землях, а до того, как он будет готов, мы можем жить в его доме.
— Да, вы говорили, — мистер Вемисс выглядел все более несчастным. Он старался не смотреть на Бобби, отчасти из-за врожденной стеснительности и нежелания отказывать ему лицом к лицу — но также, я уверена, избегая смотреть на клеймо на его щеке.
Обсуждение продлилось еще немного, но без особого эффекта, мистер Вемисс не смог заставить себя сказать Бобби истинную причину отказа.
— Я... я ... хорошо, я подумаю еще, — мистер Вемисс не мог больше выносить напряжение, он резко вскочил и почти выбежал из комнаты, но у двери заставил себя остановиться, повернуться и сказать: "Заметьте, я думаю, что не изменю своего мнения!", прежде, чем исчезнуть.
Бобби посмотрел ему вслед в замешательстве, потом повернулся к Джейми.
— Есть ли у меня надежда, сэр? Я знаю, вы ответите честно.
Это была трогательная мольба, и Джейми сам отвел взгляд от этих больших голубых глаз.
— Я так не думаю, — сказал он. Это было сказано мягко, но окончательно, и Бобби слегка стушевался. Он пригладил водой свои волнистые волосы. Теперь высохшие, мелкие кудри выбивались из плотной массы, и он выглядел нелепо, как новорожденный ягненок, которому только что обрезали хвост, шокированный и потрясенный.
— А она, вам известно сэр, мэм, — повернулся он ко мне, — есть ли у мисс Элизабет другие привязанности? Если бы это было так, я уверен, что смог бы вытерпеть. Но если нет... — он колебался, взглянув прямо на дверь, за которой так внезапно скрылся Джозеф. — Как вы думаете, есть ли у меня шанс изменить неприязненное отношение ее отца? Возможно,... если бы я нашел какой-нибудь способ добыть немного денег... или это был вопрос религии... — он слегка побледнел при этом, но решительно расправил плечи, — думаю, я готов был бы стать папистом, если бы он потребовал. Я собирался сказать ему об этом, но забыл. Вы могли бы сказать ему, сэр?
— Да... Да, я могу, — ответил Джейми неохотно. — Вы уже точно решили, что это Лиззи? Не Мальва?
Бобби вернулся к размышлениям.
— Если быть честным, сэр, я люблю их обеих. И уверен, что был бы счастлив с каждой из них. Но — по правде говоря, я смертельно боюсь мистера Кристи, — признался он, краснея. — И я думаю, он вас недолюбливает, сэр, в отличие от мистера Вемисса. Но могли бы вы замолвить за меня словечко, сэр? Пожалуйста?
Джейми не остался равнодушным к этой простодушной мольбе.
— Я попытаюсь, — согласился он. — Но я ничего не обещаю, Бобби. Как долго вы пробудете здесь, прежде, чем вернуться к Лорду Джону?
— Его Светлость дал мне неделю на мои ухаживания, сэр, — сказал Бобби с более счастливым видом. Но я полагаю, вы сами уезжаете завтра или послезавтра?
Джейми удивился:
— Уезжаю куда?
Теперь удивился Бобби.
— Почему... На самом деле, я не знаю, сэр. Но я думал, что вам нужно ехать.
После нескольких фраз, мы преуспели в распутывании рассказа. Он присоединился к маленькой группе путников на дороге, фермеры гнали стадо свиней на рынок. Учитывая характер свиней как попутчиков, он не мог остаться с ними больше чем на одну ночь, но после ужина, в ходе обычного разговора, слышал упоминание об определенной встрече и размышления о том, кто на нее может приехать.
