"Властью, данной мне от ** числа 1
* * *
года, сообщаю, что задание святой папской власти исполнено в полной мере. Бумаги переданы агентам во избежание попадания в руки, которые могут повлиять на исход дела, копии же и прочая документация находится в руках моих доверенных лиц. Оные доставят письмо, которое подтверждает их лояльность к святой инквизиции и полную готовность сотрудничать. Документы на Валассию переданы будут с агентом через две недели. Оригиналы заключенного брака содержат договоры на полное подчинение герцогу Сильвурсонни, который становится единовластным правителем территорий. Дабы сберечь наследника от претензий и опасности нападения, оный укрыт мной и воспитан в монастыре под именем Сей. Кардинал Себастьян Сальярси де Ксанте "
— Великолепно, — неизвестно кому сообщил Этьен, откладывая письмо в сторону. По застывшему лицу юноши и нахмуренным бровям, правда, было трудно сказать, что он в восторге от содержимого. — Значит, падре Ксанте... хммм...
Содержимое письма, а также свою лояльность и готовность сотрудничать можно было обдумать позже, а то и обсудить с Николаем, сейчас следовало приладить печать на место и вернуть письму его прежний непорочный вид. Прошив письмо заново и понадеявшись, что господа инквизиторы не так уж часто переписываются, чтобы оговаривать и запоминать в точности оттенок нити, франк расплавил на ноже заблаговременно отрезанный кусочек сургуча и осторожно капнул на узел. Попал не только на узел, но и себе на пальцы — хорошо, не на письмо, иначе все усилия пошли бы прахом — и, ругаясь сквозь зубы, опустил на расплавленный сургуч старую печать. Чуть-чуть выступило по краям, но это было не страшно — когда засохнет, разница будет совсем незаметна. Вот теперь можно и одеться по-человечески!
Вернулся Николай через полчаса довольным — тайник никто не обнаружил: вещи, оружие, деньги — все было в порядке. Потайная калитка тоже не была ни закрыта, ни завалена, и вообще не было никаких следов, что ей кто-то пользовался. Приведя себя в относительный порядок, русич решил наведаться к Этьену. Правда, оговоренное время не прошло, ну да ничего страшного. Через минуту он уже стучался в соседнюю келью.
Этьен как раз закончил шнуровать блио и теперь расчесывал волосы. Помимо всего прочего, это помогало ему сосредоточиться... обычно помогало, по крайней мере. Сейчас мысли шли вразброд, все время возвращаясь к содержанию злополучного письма... лучше б уж он не читал его, честное слово!
— Входи, — библиотекарь отодвинул засов, впуская Николая, и снова запер дверь. Похоже, предстоял серьезный разговор... хоть бы падре Паоло в ближайшие два часа был по горло занят своими инквизиторскими делами! — Николай, у нас большие проблемы.
Русич встревоженно посмотрел на Этьена — во что тот успел вляпаться за то время, пока его не было? Взгляд быстро метнулся по комнате и остановился на столе. Николай, глядя огромными глазами на пятна, заляпавшие стол, палочку сургуча и другие свидетельства неблагоразумного поступка библиотекаря, спросил севшим голосом:
— Ты открыл письмо? Хотя чего я спрашиваю... У нас проблемы из-за этого?
— Да. Нет. Наши проблемы связаны с самим письмом, а не с тем, что я его вскрыл. Себастьян — падре Ксанте — или кто он там еще — подставил нас как хотел. Там указано, что письмо передадут доверенные агенты инквизиции — а это рушит нам всю легенду с купцами! — Этьен нервно вцепился себе в волосы. — И это еще не все... далеко не все. Если бы в письме были внеочередные расшаркивания между высшими чинами церкви, я бы еще согласился изобразить из себя лояльного и готового сотрудничать агента. Но... — библиотекарь бесшумно подошел к выходу, беззвучно отодвинул засов и резко распахнул дверь. В коридоре было пусто — и правда, кому придет в голову подслушивать двух приезжих купцов, если совсем скоро скромными усилиями Фратори все их тайны и так станут достоянием церкви?
— Помнишь Луиса? Того мальчика, у которого ты пытался отобрать письмо... герцога Сильвурсонни? Так вот, в этой бумаге говорится, что настоящий герцог — вовсе не он, а Сей, наш садовник! И что якобы падре Себастьян всю дорогу был в курсе, и воспитал его в тиши и уединении, вдали от соблазнов... ты когда-нибудь слышал подобный бред?!
Николай сел на кровать, пытаясь осмыслить все, что сказал библиотекарь. Потер подбородок, обросший небольшой курчавой бородкой. Они решили, что так Николай будет менее походить на себя, но эта непривычная растительность на лице дико раздражала русича.
— А мне Себастьян говорил, что Луис к нам чуть ли не случайно попал. Как тогда он мог вроде бы растить Сея? Этьен, я тут не так давно, а вот ты, почитай, уже лет десять или даже больше. Как Сей сюда попал? — и, помолчав, добавил. — И вообще, с тех пор как мальчишка, Луис, у нас очутился, я Себастьяна вообще не узнаю. Со мной почти не общался, Легрэ приблизил слишком.
Николай опять раздраженно потер подбородок.
— Сея Себастьян привез. Пять или шесть лет назад, не помню точно, — Этьен прошелся от двери к столу и снова вернулся к двери. — Как он его растил — это, конечно, отдельный вопрос... но вспомни, мальчику действительно очень многое позволяли и спускали с рук. И Кристиан его не трогал, между прочим — ну, за исключением того последнего раза. С другой стороны, если Сей действительно герцог и предполагалось, что со временем он займет свое место именно в этом качестве, подобное воспитание никуда не годилось, разве что он должен был стать марионеткой на троне... под чутким руководством падре Себастьяна, ага. Кстати, раз уж о нем зашла речь... тебе что-нибудь говорит имя Антуан Сальярси?
— Антуан? — удивился Николай. — Не припомню. И, Этьен, ты посмотри на Сея! У него же даже манер нужных нет. Да он за столом правильно сидеть не сможет! Я уже не говорю о том, чтобы говорить, — русич задумался. — Слушай, а ведь Сей даже читать не умеет. Если он герцог, то Себастьян его хотя бы чтению должен был научить. А Сей только с садом и работал.
— О чем и речь, — вздохнул библиотекарь. — Но в письме сказано, что герцог Сильвурсонни — именно наш садовник... вот подумай, что нам по этому поводу скажет Паоло Фратори? Автора данного замечательного послания у него под рукой не будет... зато будем мы. И от этой мысли мне, знаешь ли, как-то неуютно. Что же касается имени, — Этьен продолжал измерять келью шагами, — это мирское имя нашего падре. И у него есть очень веские причины больше не пользоваться им... однако письмо было подписано "Себастьян Сальярси". Как ты считаешь, что это может значить?
— Меня тут же отправят в пыточную, как пить дать, — нахмурился Николай. — Падре Паоло уверен, что я хотел предать Себастьяна, а тут получается, что я заявлюсь с бумагой, что я агент инквизиции. Инквизиция водит за нос инквизицию? А я между ними. И если так, то он может и не поверить письму про Сея. И получится, что и всем остальным бумагам.
Русич задумчиво подергал за бородку и чертыхнулся.
— Кстати, с чего ты решил, что мирское имя у Себастьяна — Антуан? Он всегда Себастьяном был.
— Не всегда. Это длинная и темная история... его когда-то самого чуть не поджарили. Может, обращал внимание, у него шрам на руке? Он не стал бы ни за что светить свое имя перед инквизицией, — Этьен сдвинул брови, — да и сам бы в инквизицию вряд ли подался — после такого-то знакомства... Одно из двух: либо падре навешал мне в свое время лапши на уши — хотя я решительно не понимаю, зачем — либо тут что-то капитально нечисто. И знаешь, Николай... я скорее склоняюсь ко второму. Не думаю, что Себастьян мне врал — нет, ну то есть он врал, конечно, но вряд ли в этом, о таком не врут.
— Этьен, — русич покачал головой, — из инквизиции за просто так не отпускают. Либо сразу же после первого допроса, либо не выпускают вообще.
— А его и не отпускали. Он сам... отпустился... потому у меня и вызывает очень сильные сомнения тот факт, что наш падре после этого заделался инквизитором, да еще и дослужился до высоких чинов. И напоминать свою подлинную фамилию... — библиотекарь, прекратив наконец мельтешить, уселся на кровать рядом с Николаем. — Короче, тут всего два варианта: либо Себастьян выдумал историю своих нежных отношений с инквизицией от и до, либо нет. А вот что из этих вариантов может следовать... В первом случае никакого Антуана Сальярси просто не существует... или существует, но с инквизицией он никогда не сталкивался... или сталкивался, но Себастьяну Сальярси это ничем не грозит. Но я тебе уже говорил, что в этом случае верю падре. Сложно объяснить почему, просто верю. Едем дальше. Если насчет инквизиции правда... а здесь уже получается весьма интересно. Первое: еретик Антуан Сальярси сбежал из-под карающей длани инквизиции, сменил имя, а фамилию сменить забыл? Не верю. Второе: еретика, вместо того чтобы казнить, завербовали, и он со временем занял высокий пост в инквизиции? Сомневаюсь. Николай, у тебя какие мысли есть?
Русич огляделся и вытащил из кармана бутылочку.
— Коньяк будешь? — спросил он, разливая по стопочкам, извлеченным из другого кармана. — Что-то мне в преддверии общения с палачом выпить захотелось. Ну, за русича и франка во вражеской стране!
Николай опрокинул рюмку и продолжил.
— Этьен, я не верю, что Себастьян меня мог так сильно подставить. Он же не мог не понимать, что посылая меня с таким письмом, просто вынуждает падре Паоло отправить меня в подвалы. Для более тщательного общения, так сказать. Да и раньше за Себастьяном не замечалось ни, — он хмыкнул, — любви к инквизиции, ни знакомств. Как точно было подписано письмо?
— Себастьян Сальярси, кардинал Ксанте, — франк задумчиво потеребил волосы, сделал глоток. — Я тоже не думаю, что он стал бы тебя подставлять... если только после той выходки... да не, тогда он просто не стал бы тебя откачивать. И по срокам тоже не подходит — это письмо давно лежало у Фабрицци, ожидая гонца. Ну вот честное слово, ерунда какая-то выходит! То падре исправно делится информацией и озадачивает всю нашу банду, то вдруг приближает Кристиана, а мы вроде как побоку... То он жертва происков инквизиции, то сам инквизитор и ажно кардинал... Как будто два разных человека! — Этьен внезапно замер, уставившись в пространство остановившимся взглядом.
— Два разных человека... — почти неслышно и с каким-то ужасом прошептал он. — Николай... скажи, что я схожу с ума.
Русич плеснул еще коньяку и насильно вручил стаканчик Этьену. Бывший библиотекарь почти всю сознательную жизнь прожил в монастыре, общался только с братьями да с контрабандистами, а Николай много всего перевидал за свою жизнь — убежав из дома в двенадцать лет, он побывал и разбойником, и солдатом, и монахом. Да и монахом-то он был почти номинально — на нем лежала торговля по всей Валассии. Так что на земле русич стоял тверже, чем его друг, и священного ужаса после последней фразы франка не испытал.
— Это все объясняет, — он опрокинул стаканчик. — Просто все. Если Себастьян не кардинал, вернее кардинал не Себастьян, то ему на нас наплевать. Можно и пожертвовать. К тому же, Себастьян, если бы был кардиналом, не мог последние пять лет безвылазно просидеть здесь. Кардиналы — они там, — русич ткнул рукой в потолок. — Вернее, в Риме. Не сидел бы тут кардинал. Этьен, ты выпей.
— Ага... — франк растерянно поднес стаканчик к губам, потом тряхнул головой и решительно опустошил. — Да, тогда все сходится. Еретик Антуан Сальярси и инквизитор Себастьян Сальярси. Очень удобно... особенно если они настолько похожи, что с первого взгляда и не отличить. И в Валасском монастыре они бывали оба, — если подумать, Этьен, вспоминая свои беседы с аббатом, неоднократно ощущал некую неуловимую неправильность. Бурные обсуждения вчетвером очередной проблемы — еще не семья, уже не разбойничья шайка... и их главарь, не цепной пес, но волк, способный не только рычать и щериться, но и перегрызть глотку. Неторопливые беседы при свечах в библиотеке и испытующий прищур черных глаз. Вкрадчивый хитрый лис. В Себастьяне словно одновременно сосуществовало два разных характера, это удивляло, порой вызывало страх, а порой...
— Чует мое сердце, что последние пару месяцев мы общались с тем, который кардинал. А с момента прибытия Паоло Фратори в монастырь и до моего отъезда они там, кажется, вообще оба одновременно крутились.
— Ну и что делать будем? — Николай нахмурился, посмотрел на бутылочку и решительно спрятал ее в карман. — Мне что-то доказывать свою верность неизвестно кому расхотелось.
Ответить библиотекарь не успел, так как в дверь постучали. На пороге возник служитель инквизиции и сообщил, что Фратори желает побеседовать с гостями. В ответ на то, что подорвались оба, тот холодно обрезал — "По одному".
"Купцы" обменялись взглядами.
— Я, — Этьен проигнорировал предупреждающе сжавшую плечо руку Николая. Расправил похожие на крылья рукава блио и шагнул к двери, беспечно улыбаясь. — Давно мечтал встретиться с падре Паоло!
Служитель молча кивнул и жестом пригласил следовать за ним.
* * *
Фратори ждал в библиотеке. За одним из столов располагался секретарь с пером и бумагой, готовый записывать каждое слово, за другим — двое свидетелей в монашеских одеяниях. Паоло сидел отдельно, перебирая в пальцах четки с распятием.
— Входите, сын мой, смелее, — кивнул он показавшемуся в дверях молодому человеку. — Назовите себя и цель вашего прибытия в Валасский монастырь.
— Этьен Монжуа, — бывший библиотекарь почувствовал легкое головокружение, оказавшись в окружении знакомых стен, предметов и книг. Только вот он здесь больше не хозяин... вообще никто. И не стоит об этом забывать. Мужчина в красном не казался каким-то особенно зловещим или пугающим, напротив, даже располагал к себе... но Этьен отлично знал, насколько обманчивым может быть подобное впечатление. — У меня письмо для инквизитора Паоло Фратори.
Изображать из себя кающегося юноша не видел смысла. Первоначально он собирался повалять дурака, а потом разбираться по обстоятельствам, отдавать ли вообще эту несчастную бумажку, но падре Паоло явно не был тем дураком, которого стоило валять, да и присутствие свидетелей не особенно вдохновляло.
— Ну что ж, вы по адресу, — Паоло требовательно протянул руку.
— Прошу, — Этьен выудил из широкого рукава заветную бумагу, молясь про себя, чтобы инквизитор не заметил манипуляций, произведенных им с печатью.
Паоло взглянул на печать, скептически приподнял бровь и разорвал конверт. Бегло взглянув на подпись, он поднялся.
— Этот вопрос стоит обсудить наедине, сын мой, — кивнул он Этьену, — Следуйте за мной.
Фратори, лишь оказавшись в своих покоях вместе с принесшим письмо молодым человеком, позволил себе внимательно прочитать бумагу. На его лицо медленно заползала хищная улыбка. Ну что за подарок принесли ему прямо в руки?!
— Откуда у вас это? — Паоло помахал письмом, пристально глядя на Этьена.
— Мы с другом останавливались здесь по пути в Аталию — помолиться об удачной торговле и очистить душу исповедью, — улыбка инквизитора юноше очень не понравилась. Что там Николай про него говорил? Вцепится как клещ? — Падре Себастьян, узнав, что наша дорога лежит в Улазью, попросил оказать ему услугу и забрать некоторые бумаги — он знал, что у нас они будут в полной сохранности. Вообще-то говоря, мы предполагали застать его здесь, засвидетельствовать почтение, получить благословение и передать его поручение в более надежные руки... и даже не рассчитывали на такое везение, как личная встреча с вами! Как бы то ни было, я очень рад, что наша миссия успешно завершена.
