Путешествие, приснившееся под утро

— ...Вот что, девочки и мальчики, — заявила Александра, после того как почти в полном молчании приговорили блюдо с бутербродами. — Нам сейчас лучше, чтобы все карты были открыты. Ну то есть все про всё рассказываем. Никаких тайн, блин, и всего такого. Я знаю, что вы теперь близки, — перевела она взгляд с Анастасии на Виктора и обратно. — И здесь, и там. Это не моё собачье дело, но знать такие вещи полезно. Настя, если что — рассказывай весь тот кринж про нашу ночку у меня на квартире, со всеми подробностями. Я большая девочка, стыд глаза не выест. Ну и так далее.

— Хорошо, я согласна, — согласилась Анастасия. — У нас у всех есть моменты, которыми мы не гордимся, но мы все заодно.

— Я согласен, — кивнул Виктор. — Что-то случилось, пока я спал?

— Да. — Александра посмотрела в глаза Анастасии. — Кто из нас расскажет?

— Стойте! — поднял руку Виктор. — Может, записывать, не знаю, на диктофон? Ну, на телефоны или ещё куда. Записать, зашифровать, чтобы остался архив.

— Разумно, — одобрила Александра кивком и положила на стол свой телефон. — Тогда я расскажу. Походу, это всё ещё нужно хотя бы день переваривать, чтобы хоть немного понять масштаб хрени.

21-е июля. Дом на холме.хронология

Дом выглядел заброшенным, но мы не смогли пройти мимо двери, что открывалась прямо на склоне холма. Долго оглядывались; вооружились тем, что было в рюкзаках — я топором, Настя выдергой — и потянули за ручку двери, постояв вначале и прислушавшись. Чисто, пусто, никого.

Мы с Настей переглянулись. Если честно, ночевать пятый день в палатке не было уже ни малейшего желания. Если только дом не совсем уж обветшавший, лучше ночевать под крышей.

— Хозяева? — позвала Настя, взяв в другую руку фонарь. Удивительно, но замка на двери нет: есть массивная металлическая щеколда с той стороны, и петля под неё — и никаких петель для замка. Здесь настолько безопасно, что двери не принято закрывать? — Есть кто дома?

— Не лучший вопрос в такой ситуации, — не удержался я. Мы уже поняли, что оба успели посмотреть одни и те же фильмы. И во всех второсортных ужастиках главные неприятности начинались, едва только главная героиня спрашивала “Есть кто дома?”

— Сама знаю, — спокойно заметила Настя, обводя лучом фонаря стены прохода. Смотри-ка, коридор вытесан прямо в скале — под тонким слоем плодородной земли начинался камень. Я не геолог, и Настя тоже — но вроде бы, это гранит. — Идём? Чуешь, да?

— Запах как будто жилой, — потянул я носом. И не сразу признал очевидное. — И пищевой, что ли. Точно, едой пахнет!

— Хлебом, — мечтательно подтвердила Настя. — Надоели уже эти сухари. И сушёное мясо надоело. Идём проверим?

Нас, конечно, очень даже можно ещё удивить, но это уже не так легко. Хотя первое, что мы делаем, когда оказываемся здесь вновь — убеждаемся, что за человек перед нами. И я каждый раз выгляжу немного по-другому, и Настя.

...Чисто в проходе, и едва ощутимый ветерок дует в лицо. Любопытно, предыдущие пустые дома, где нам довелось останавливаться, выглядели и вели себя ожидаемо: кругом пыль и песок, видны последствия сырости, ветра и смены температур. А здесь всё словно только что подмели.

Через десяток шагов показались две двери, слева и справа. Мы замерли у той, что слева, и Настя вновь потянула носом. Можно не говорить — это отсюда. И точно, слюнки тут же потекли, до чего приятный запах свежего, ещё горячего хлеба!

Едва мы приоткрыли дверь, как внутри зажёгся свет. Вошли, оглядываясь — кладовка. И чего тут только нет — запах, приведший нас сюда, источали два крупных каравая хлеба на полке перед нами. Мы оглянулись — под потолком у каждой из дальних свет висят светильники. Очень похожие на наши фонари, и именно они включились. Приятный, мягкий свет, комнатная температура, ощутимый сквознячок. Интересные технологии, если это технологии.

— Настя! — едва успел окликнуть я её, когда она решительно шагнула к полкам с хлебом. Настя молча отмахнулась — не маленькая — и я заметил в её руке щипчики. Кто бы подумал, что от такого незатейливого маникюрного прибора будет столько пользы. Настя отщипнула кусочек хлеба (в животе уже совсем неприлично урчало — организм требовал именно этой еды) и молча протянула мне (я уже, машинально, доставал серебряную фляжку). Проверка прошла успешно — капля просто испарилась, и ничего не произошло.

— Получается, настоящее? — Настя взяла весь деревянный поднос вместе с караваем, и мы капнули на разные части всего этого ещё десяток раз, уже учёные. Нет, всё чисто. Настоящий хлеб. Но как?!

— Слушай, я уже не могу! — заявила Настя, и отнесла поднос на ближайший (и единственный) стол. Чистый — ни соринки, ни пылинки. — Ты тоже есть хочешь, я отсюда слышу!

Следующие десять минут мы наслаждались едой. Просто хлеб, и просто вода, но с таким удовольствием всё елось! Мы приговорили каравай минут за пять.

— Спасибо! — оглянулась Настя, хотя мы тут одни. — Нет, давай вначале всё приберём.

Она права. Рядом со столом стоит деревянное на вид ведро — и в нём, на дне, есть и сор, и песок. Явно годится в качестве урны. А с другой стороны к столу прислонены совок и веник — тонкий такой намёк. навели порядок: крошки и прочее смели и убрали в ведро, поднос Настя вернула на то же самое место на полке.

— Второй нужно с собой забрать, — указала Настя. Она права, сухари и мясо стоит чем-нибудь разбавить. — Смотри, а это вроде бы зерно!

И точно — мы обошли кладовку. Тут явно всё про еду: стеклянные банки, а в них на вид соль, сахар, приправы; у противоположной столу стены — мешки, все с завязанной горловиной. Настя указала на лежащие на полу перед мешком зёрна, на вид пшеничные — и точно, в мешке оказалась пшеница.

— Чистая какая! — поразилась Настя, запустив в мешок ладонь и высыпав зерно назад. — И пахнет приятно. Как они это делают?! Ой, смотри, зеркало! — вздрогнула она, указывая в сторону: на длинной стене, в которой входная дверь, у самого угла висит небольшое зеркало в металлической рамке. Учитывая, что мы обычно видели в зеркалах, заглядывать туда отчаянно не хотелось. Но Настя всё же решилась.

— Витя, сюда! — немедленно позвала она меня. У неё был такой вид, что я не стал мешкать. Подошёл, глянул не без опаски...

Однако. Мы, настоящие — те, которых привыкли видеть там, в реальном мире, в тамошних зеркалах и просто перед собой. Соколова Анастасия и Карпов Виктор, очень приятно. Мы долго смотрели в зеркало, стоя бок о бок (и Настя не стала отодвигаться, как обычно делала — наоборот, взяла меня за руку). Посмотрели на нас по эту сторону зеркала — другие люди, пусть немного похожие на отражения. А в остальном в зеркале то же самое: та же одежда на нас, те же предметы и то же самое помещение. Всё то же, кроме нас.

— Нужно с собой взять, — заявила Настя, пытаясь движениями рук уложить волосы ровнее. — Чёрт, ну и видок у меня! Всё, давай мы...

* * *

Я проснулся и уселся в постели, машинально оглянувшись на будильник. И точно, уже должно светать. Восход солнца. И тут же мелодично прозвучал телефон: сообщение. Можно не звонить гадалке. Сообщение. “Чёрт, ну и видок...” и так далее. Я кивнул, хотя Настя этого не сможет увидеть, и ответил — набрал свою последнюю реплику. Теперь следующее обязательное действие: записать всё, что успели увидеть, по памяти — что успели сказать и сделать. Писатели мы те ещё, но в опорных событиях расхождений не было, только в мелких деталях. Я отправил сообщение, и через несколько секунд Настя позвонила.

— “Чашка кофе”, да? — предположила она очевидное. Не так уж много вокруг круглосуточных заведений, а кофе в такой момент нужен, как никогда. — Я уже иду, подходи.

* * *

Мы уселись за привычный уже столик (несомненно, персонал давно считает наши утренние явления сюда оригинальными такими свиданиями), первым делом окинули друг дружку взглядом и рассмеялись.

— Да, точно мы, — покивала Настя, кивком поблагодарив официанта за кофе и тарелку с бутербродами. Уже можно не трудиться заказывать, они сами приносят то, что нужно. — Слушай, я, кажется, созрела.

— Можно уже срывать?

— Сама упаду, — возразила Настя и мы снова рассмеялись. — Я согласна.

Вот тут я окончательно проснулся. Если это то, о чём я думаю...

— Ну да, да, — добавила Настя, отпив из своей чашки. — Ты давно хотел пригласить меня к себе домой. Я согласна. Позавтракаем и пойдём, да? Сегодня суббота, всё равно нет планов.

Всё-то она знает. Я не сразу смог унять сердцебиение. Но воображению лучше заткнуться и заползти назад в уютную постель: это просто поход в гости, а не свидание.

23-е июля. Мигательная перепонка.хронология

Проснувшись, я сразу понял, где именно нахожусь: деревянный пол у кровати, сама кровать — резные деревянные изголовье и изножье, на обоих цветочный барельеф — мастер не поленился тщательно вырезать мельчайшие детали стеблей, листьев, цветков и остального.

Вот оно как. Всё чаще я просыпаюсь «там», где бы ни было это «там». Не пора ли уже говорить «здесь»? Если весь предыдущий месяц я просыпался в своей квартире, и почти сразу же следовало послание от Насти — то сейчас половина на половину пробуждаюсь «здесь».

И пока нет ни единой мысли, где именно это находится, и как возможно всё то, что с нами происходит. На первый взгляд всё вокруг именно так, как было прошлым вечером — но как проверить? Смартфона нет, фотоаппараты не попадались, а как ещё сверять, что именно было тогда и теперь, если не по фото? Рисовать я не умею. Текстовые описания — делал бы, но блокнот не резиновый, и карандаш постепенно укорачивается.

Вчера и позавчера мы обошли окрестности. Кроме дома на холме, на пять или более километров вокруг — никаких построек. И тропа завершилась там, у холма. Куда теперь идти? Вопрос «зачем» мы пока что не задавали: хочется найти других людей, если уж сами не смогли придать великий смысл нашему путешествию.

Помимо кладовки, в которой ровно в полночь сами собой возникают свежеиспечённые караваи, помимо здешних водопровода и канализации — оба явно относятся к передовым технологиям — помимо всего этого, вокруг нас полное отсутствие бытовых чудес техники, к которым мы привыкли на Земле. Ах да, саморазогревающаяся плита, не подключенная ни к каком электричеству, и ледник — огромное подземное помещение, в котором замерзает вода, очень сухой морозный воздух и множество пустых полок. Никаких припасов. Мы не особо пытались разобраться, как это всё работает, и за счёт чего включаются светильники в потолке и на столах. Проводов нет, розеток нет, но всё это каким-то образом работает. Инструментов тоже нет — ни набора отвёрток, ни прочих полезных предметов. Только и остаётся смотреть и удивляться.

И идти никуда не хочется. Вот совершенно не хочется. И с едой, и с водой сейчас порядок, местность вокруг безлюдная, ничего похожего на диких зверей, никакой другой опасной жизни. Куда торопиться? Зачем? И это мы ещё не все комнаты этого дома обошли, не всё осмотрели и потрогали...

...Я вернулся, закончив всю утреннюю гигиену, и услышал лёгкий шорох из комнаты Насти. Она плотно закрывает дверь, а у здешних стен очень странная звукоизоляция: относительно негромкие звуки слышны, громкие — не доносятся. Звуки голоса не проходят, а все прочие бытовые звуки — легко. И снова всё тот же вопрос — как это возможно?

Я помотал головой. Если Настя проснулась, а уже почти полдень, пора завтракать и строить планы. Осмотреть тщательно весь дом, для начала — вдруг хотя бы здесь есть намёки, где мы и почему. Звать снаружи бесполезно, голос почти не проходит сквозь стены и двери.

"Входи", послышалось мне после того, как я постучал в косяк двери.

Настя резко отвернулась, застёгивая джинсы. Только в этот момент я понял, что на ней ничего, кроме джинсов.

— Стучаться нужно, — заметила она спокойно.

— Так я... — начал было я, когда она резко развернулась и подошла ко мне вплотную. — Смотри мне в глаза, — добавила она, заметив, что я отвожу взгляд. Я повиновался и чуть не подпрыгнул, когда она мигнула.

Не сразу до меня дошло, что с ней не так, пока она не сделала это повторно.

Мигательная перепонка. Та, которая есть у кошек. Выходит, она и у Насти теперь есть.

Настя невесело рассмеялась.

— У тебя она тоже есть, — заметила она. — Не обращал внимания? — Словно не замечая, что выше джинсов на ней ничего, она повлекла меня за руку к письменному столу. На нём — то самое зеркало из кладовой. Зеркало, в котором мы видим нормальные, обыденные отражения друг друга. — Сядь, — указала Настя и, склонившись за моей спиной, повернуло зеркало так, чтобы оно отражало нас обоих. — Не шевелись. — Настя осторожно раздвинула веки моего правого глаза. — Я осторожно. Смотри в зеркало и попробуй моргнуть правым глазом.

Вот зараза! Я только огромным усилием воли удержался, чтобы не попробовать вскочить. Точно, такая же мигательная перепонка. Теперь, когда я знал о её существовании, пришло осознание, что да, я ей и пользовался всю дорогу — пользовался не замечая.

— Что всё это значит? — подумал я вслух, поднимаясь из-за стола. И она всё ещё не одета... Настя рассмеялась, уже вполне весело, явно забавляясь тем, что я смущён. И как тут не смутиться — все предыдущие недели Настя выходила из себя, если только был малейший шанс, что я увижу её, скажем так, не полностью одетой.

— Осмотри меня, — попросила, успокоившись Настя, отойдя на пару шагов. — Всё, что выше пояса. Если можно, не прикасаясь.

Я осмотрел. Вроде бы всё обычное, всё как у людей. Что-то странное померещилось в волосах, но я не смог оформить это в слова, и решил пока не обращать внимания. Кроме глаз — перепонку я теперь видел отчётливо — вроде всё, как и должно быть у людей. Хотя...

— Открой рот, — предложил я. Настя открыла его, не моргнув и глазом (как бы странно это теперь ни звучало). Я осторожно заглянул. Да уж... Зачем только заглядывал?

— Что там не так? — поинтересовалась Настя, едва я отошёл и кивнул — всё, закончил. Поискала взглядом свою рубашку, надела её и взяла меня за руку. — Витя. Что не так у меня во рту?

— Проведи языком по нёбу, — предложил я, вздохнув. У людей оно ровное. У Насти... словом, как у некоторых животных, стало ребристым. Настя ошеломлённо раскрыла глаза.

— Вот чёрт! — Она бросилась к зеркалу и заглянула себе в рот. — Ничего себе! Мы что, в кого-то превращаемся?! Давай, раздевайся, — приказала она, возвращая зеркало на стол. — Выше пояса, — уточнила она не улыбаясь.