Хоро непосредственного отношения к исполнению договора не имела. Однако итогом всей этой сумятицы было, сумеет ли Амати сделать ей предложение руки и сердца. Если не стесняться в выборе слов, то от настроения Хоро зависело, удастся ли получить доход в тысячу серебряных монет. И раз Хоро была в этом деле судьёй, Лоуренсу ничего не оставалось, кроме как подкупить Хоро.

— В любом случае мне надо идти, чтобы собирать сведения об Амати. Делая это, заодно и тебя поведу.

— Поведёшь и меня заодно, значит? — и Хоро стукнула кулачком в бок Лоуренса.

— Понял, — ответил со смешком Лоуренс и вздохнул.

Перво-наперво следовало разузнать, чем располагал Амати. Лоуренс не думал, что у Амати была какая-то возможность выложить тысячу серебряков, а с учётом слов Батоса про 'способ, не вызывающий восторга', можно было считать, что так оно и есть. Но на всякий случай Лоуренс пришёл в лавку Марка и попросил его содействия.

Марк не смог сам стать свидетелем переполоха в отделении гильдии, потому что его лавка во время праздника была открыта, и он согласился уже после первых слов Лоуренса. Наверняка из-за того, что с Лоуренсом в его лавку пришла и Хоро, про которую столько говорили, но толком её никто не видел. Если за этим визитом могли следить торговцы из окрестных лавок, содействие Марка было выгодным вложением.

— И потом, — заметил владелец лавки, — не мне же бегать по городу.

Лоуренс посочувствовал парнишке, бегавшему по разным поручениям, но чувства его были несколько смешанными, ведь это был путь, который все должны были пройти.

— Однако, может быть, не очень хорошо разгуливать с такой красивой девушкой.

— Она сказала, что хочет посмотреть праздник Раддора, кроме того, если я запру её в комнате на постоялом дворе, может показаться, что я действительно связываю её долгом.

— Это то, что сказал сам господин Лоуренс, но в чём состоит правда? — спросил со смехом Марк, обращаясь к Хоро.

Та, одетая, как городская девушка, и надевшая шарф из лисьего меха, прижала сведённые руки к груди, будто её слова шли из самого сердца:

— Никакой особой правды нет, на мне висит огромный долг, который цепями связывает меня. Эти цепи не дают мне увидеть завтрашнего дня и так тяжелы, что мне никуда не убежать... Если почтенный господин снял их с меня, я бы с радостью отбелила бы его пшеничной мукой.

Мгновеньем позже Марк разразился громким смехом.

— Ха-ха-ха-ха. Вот почему попался Амати. Если кто сейчас и связан, так это Лоуренс.

Лоуренс посмотрел в сторону, не пытаясь возразить. Было очевидно, что он проиграет, если на него нападут одновременно и Марк, и Хоро. Но в этот момент очень вовремя появился его спаситель, выполняя свои обычные обязанности. Это выбежал из толпы вернувшийся мальчишка Марка.

— Я разузнал.

— Да, молодец. И что?

Готовясь отчитаться перед Марком, мальчик поприветствовал и Лоуренса с Хоро. Похоже, он больше хотел заслужить улыбку Хоро, чем похвалу Марка или Лоуренса.

Хоро это прекрасно поняла, она так по-женски игриво кивнула и улыбнулась пареньку, что тот покраснел, как рак, до корней волос от её поведения, слишком далёкого от невинного.

— Так что там? — ухмыляясь, переспросил Марк.

Вероятно, он ещё долго будет дразнить своего ученика, напоминая эту сценку. Мальчик поспешил ответить:

— Д-да. В общем, в налоговой книге записан налог в двести иредо.

— Двести иредо. Если так... около восьмисот серебряков трени, вот, что известно городскому совету об имуществе Амати.

Почти любой торговец, за некоторым исключением, должен заплатить городу налог, если достигнет определённого имущественного положения. Внесённые налоги записываются в специальную книгу, чтобы любой участник торговых сделок мог их посмотреть. Так что паренёк попросил кого-то из знакомых Марка, имевших с Амати дела, проверить налоги Амати.

Однако объявленное городскому совету имущество торговцев никак нельзя было считать точным, потому нужно было учесть наличие каких-то сокрытых средств. Кроме того, значительная часть имущества торговца представляет собой чьи-то долговые обязательства.

Впрочем, положение Хоро считалось таковым, что её долговые обязательства не были бы приняты в расчёт, чтобы их приобрести за тысячу серебряных трени.

Так что, если у Амати была какая-то возможность найти значительную сумму денег в короткий срок и выполнить условие договора, так это, например, взять в долг или выиграть в азартной игре.

— Что насчёт азартных игр в городе? — спросил Лоуренс.

— Если у нас нет этой шумной Церкви, это не означает, что мы дикари. Здесь есть карты, кости и кроличьи бега. И существует ограничение на ставки. Азартные игры можно не считать.

Судя по тому, что Марк быстро, в нескольких словах дал точный ответ, он со своей стороны уже думал, как Амати мог заработать. В конце концов, если кто-то собрался купить за тысячу серебряных монет товар, который нельзя будет перепродать, не найдётся ни одного торговца, которого не заинтересовал бы источник средств на такую покупку.

Мысли Лоуренса об этом и о шагах, которые надо будет предпринять, перебил вдруг заговоривший Марк:

— Да, точно. Если речь об азартных играх, то, кажется, кроме ставок на результат твоего договора с Амати, можно будет делать ставки на то, что будет потом.

— Потом?

— Да, если Амати выиграет с этим договором, что произойдёт дальше.

Марк с вызовом улыбнулся, на лице Лоуренса появилось кислое выражение.

Тем временем сама Хоро чуть раздражённо осматривала сложенные в задней части лавки снопы пшеницы и муку, видимо, чем-то её заинтересовавшие. Явно услышав последние слова, она повернулась и посмотрела на Марка.

— По ставкам ты сейчас впереди, но ставка — один и одна пятая к одному. Идёте почти вровень.

— Мне следует брать долю с выигрыша.

— Ха-ха-ха. Так что, как всё обстоит на самом деле?

Возможно, Марка это интересовало не только, чтобы сделать свою ставку, используя полученные сведения, но и просто из чистого любопытства. Лоуренс пожал плечами, не восприняв всерьёз попытку Марка, но вместо него ответила Хоро, приближение которой он не успел осознать.

— В этом мире есть много вопросов, на которые непросто ответить, даже если есть готовые ответы. Например, насчёт степени подмешивания муки, что-то вроде того.

— У-у... — вырвалось у напуганного Марка.

Он посмотрел на своего ученика, но тот замотал головой, показывая, что ничего не говорил. Степень подмешивания муки означала её чистоту. Торговцы пшеницей нередко подмешивали к качественной пшеничной муке более дешёвую, чтобы увеличить продажи дорогой. Даже для торговца, каждый день имеющего дело с мукой, определить степень подмешивания — задача непростая, но для жившей в пшенице Хоро это, должно быть, было очевидно с первого взгляда. Она с усмешкой спросила:

— Хочешь знать, что бы я сделала, если бы мой долг был погашен?

Что умела Хоро, так это показывать широкую улыбку, совсем не улыбаясь.

Марк так же яростно замотал головой, как только что делал его ученик, и перевёл взгляд на Лоуренса, будто прося о помощи.

— Однако в таком случае нам остаётся только непосредственно следить за действиями противника.

— Коварно, — отметила Хоро, уколов Лоуренса прямо в сердце точным замечанием.

— Я бы назвал это тайным сражением. Я уверен, что у него тоже будет кто-то. Кто будет следить за каждым нашим шагом.

Но пришедший в себя к этому времени Марк возразил Лоуренсу:

— Нет, не думаю. Слушай, как бы Амати ни выглядел, а он сбежал из дома, сам проделал далёкий путь до нашего города и сам заработал то, что он заработал, несмотря на свой юный возраст. Он крепкий. Он не только не придаёт значения связям между торговцами, он даже порой выражает презрение к ним, считая их, как ты только что сказала, коварными. Если он во что-то верит, так это в своё умение распознать качество рыбы и в умение её продать. И, может, в благословение Божье.

Лоуренс ощутил определённую зависть к Амати, добившегося своего нынешнего положения средствами, достойными звания рыцаря. Марк меж тем продолжил:

— Думаю, именно потому он так увлёкся этой очаровательной девушкой, внезапно приехавшей в город. Отношения женщин в городе ещё сильнее, чем у торговцев. Их заботит только мнение окружающих. Они заботятся друг о друге, следят друг за другом, а если кто-то выделится среди остальных, они все на него нападают. Делают объектом своего презрения. Конечно, они не все такие, насколько я могу судить, женившись на Адель.

Для торговца объяснение Марка было исчерпывающим. Конечно, так оно и выглядело со стороны. Взглянув на подошедшую к нему Хоро, Лоуренс подумал, что если бы он был на месте Амати, встреча с такой девушкой, как Хоро, его сразу бы потрясла. Тем более, что Амати не знал об истинной её сущности.

— Однако, пусть даже господин Амати такой, я как торговец без колебаний воспользуюсь своими связями. В сражении рыцарей коварное поведение предосудительно, но в сражении торговцев им не пристало жаловаться на это, — сказал Лоуренс.

— Что ж, с этим и я согласен, — ответил Марк и перевёл взгляд на Хоро.

Лоуренс тоже посмотрел на неё — та со смущённым видом прижала ладошки к щекам и приоткрыла рот, будто ждала их взглядов.

— Иногда мне хочется, чтобы меня атаковали лицом к лицу, — скромно произнесла она.

Лоуренс подумал, что Марк тоже должен был почувствовать, что ему не тягаться с Хоро.

В итоге Лоуренс попросил Марка использовать его логово, то есть его лавку, для сбора сведений об Амати. После чего поделился с ним тем, что Батос имел кое-какое представление о том, как Амати мог собрать деньги.

Хотя Лоуренс и сказал, что доверяет Хоро, но, если он станет полагаться лишь на это доверие, трудно было представить, что могла с ним тогда сделать Хоро. Также у него мыла мысль, что можно будет использовать попытки Амати заработать, чтобы получить кое-какой доход и самому.

Оставаясь в лавке Марка, Лоуренс с Хоро были бы ему помехой в делах, так что, ещё раз попросив его собирать сведения, они покинули лавку.

На улицах города становилось всё оживлённей, и когда они вышли с рынка на площадь, людей вокруг них не убавилось. Близился полдень, у всех лавок, попадавшихся по пути, выстроились очереди. Это, конечно, не отпугнуло Хоро, она пристроилась в очередь к заинтересовавшей её лавке, сжимая в кулачке взятую у Лоуренса монетку.

Сам Лоуренс наблюдал за происходившим немного со стороны, прикидывая, что скоро должен пробить полуденный колокол, когда вдруг прозвучал протяжный, негромкий звук.

— Рожок? — спросил он сам себя, невольно вспомнив пастушку Нору, которая, образно говоря, прошла с ним по опасному мосту в Рюбинхайгене.

Однако у него могли быть проблемы, если Хоро, способная с её прекрасным чутьём видеть её насквозь, уловит его мысли. Лоуренс постарался очистить свою голову от них, одновременно оглядываясь по сторонам в поисках источника звука. И в этот момент вернулась Хоро, успешно купив поджаренный хлебец.

— Сейчас я вроде бы слышала звук, как у пастухов.

— Я тоже. То, что и ты так сказала, означаем, что это действительно был рожок.

— Здесь повсюду такой плотный запах еды, что даже я не разберу, есть ли тут овцы.

— На рынке овец много, но в городе в рожок не трубят.

— И пастушки с её рожком тоже нет.

Лоуренс был уже готов к этому выпаду и сумел не смутиться.

— Хмм. Если ты не расстраиваешься, можно подумать, что это я сама напомнила тебе о ней.

— Я просто в восторге от ужаса. В восторге от ужаса из-за возможных последствий.

Хоро с довольным видом откусила кусок хлеба. Лоуренс усмехнулся и, ещё раз оглянувшись, заметил, что толпа пришла в движение. Все направлялись к центру города. Вероятно, прозвучавший рожок был сигналом к началу праздника.

— Кажется, праздник начинается. Хочешь пойти посмотреть?

— Просто есть — скучно.

Криво усмехнувшись, Лоуренс пошёл вперёд, хоро схватила его за руку и последовала за ним. Следуя общей воле толпы, они шли мимо рынка на север, пока, наконец, не услышали звучание флейт и барабанов. Там можно было увидеть девушек, одетых, как и Хоро, по-городскому, юношей, похожих на подмастерьев, лица которых были перепачканы, будто они только что убежали от своей работы, ещё кто-то вроде странствующего проповедника с тремя обязательными перьями на одежде. Словом, толпа была весьма разношёрстной, встречались даже те, кого можно было принять за рыцаря в лёгких доспехах или за наёмника.

Где-то впереди, где пересекались главные дороги с севера на юг и с запада на восток, люди громко захлопали в ладоши, но из-за толпы увидеть, что там происходило, не удавалось. Хоро тянулась во весь свой скромный росточек, пытаясь что-то разглядеть, но этого не удавалось даже Лоуренсу, бывшему на две головы её выше. И тогда ему в голову внезапно пришла одна мысль, он крепче сжал руку Хоро и ушёл с главной улицы в боковой переулок.

По контрасту с шумом и суетой на главной улице здесь стало тихо. Нищие, которым, похоже, было не до шумных праздников, спали, завернувшись в тряпьё, ремесленники были заняты своей работой в мастерских под открытым небом, вполне возможно, что они готовили товары для праздничной продажи в уличных лавках.

Хоро, сразу сообразив, куда её вёл Лоуренс, молча следовала за ним. На самом деле праздник, проходивший на главной улице, лучше всего было наблюдать из окон постоялого двора, где остановились Лоуренс и Хоро.

Они быстро прошли по пустой улочке, вошли с заднего входа на постоялый двор и поднялись на второй этаж.

Похоже, кое-кто рассудил так же и решил на этом подзаработать. Потому что некоторые двери в комнаты на втором этаже со стороны главной улицы были открыты, перед ними на стуле сидел хитрый торговец, со скучающим видом теребя монетки в руке.

— За это стоило бы поблагодарить Амати, — пробормотал Лоуренс, зайдя в комнату и открыв окно.

Их комната действительно была расположена невероятно удачно. Достаточно было немного выглянуть из окна, чтобы увидеть весь перекрёсток главных дорог. И посмотреть было на что.

Люди, игравшие на флейтах и барабанах, производили жуткое впечатление своими жуткими одеждами, закрывавшими даже их головы, так что нельзя было понять, мужчины это или женщины.

За ними шествовали ещё более странные персонажи. Большое количество людей шло, неся большие маски человеческих лиц над головами, длинные мантии укрывали их от макушек масок до земли, создавая впечатление шествия великанов. Некоторые несли деревянные мечи, другие — длинные, выше человеческого роста луки. Всякий раз, когда они взмахивали или сотрясали мечами и луками, зрители принимались бить в ладоши.

Когда это живописное шествие завершилось, Лоуренс подумал, неужели на этом всё? И тут раздались ещё более громкие рукоплескания и зазвучала другая мелодия.

Хоро тихо ахнула, и Лоуренс высунулся дальше из окна, стараясь не помешать ей.