Волчица и пряность. Том 3

Исуна Хасэкура

Волчица и пряность

Том 3

Перевод с японского языка — GOOGLE, DeepL, О.М.Г.

Иллюстратор — Дзю Аякура

Глава первая

Шесть дней назад они покинули церковный город Рюбинхайген, и с каждым днём, к сожалению, становилось всё холоднее, небо плотно затянуло тучами, и даже лёгкий ветерок заставлял сейчас Лоуренса дрожать, хотя до вечера было ещё далеко. Когда дорога пошла вдоль реки, стало ещё хуже — ветер пропитался промозглой сыростью такой холодной и мутной на вид реки, словно в неё стекало пасмурное небо.

Покидая Рюбинхайген, Лоуренс купил для защиты от холода поношенную одежду, но даже несколько слоёв её не защищали должным образом.

Однако в прошлом он настолько был озабочен тем, как бы наполнить свою повозку товаром, что у него не оставалось денег даже на эту старую зимнюю одежду, и он как-то чуть не замёрз до смерти по дороге на север. Лоуренс криво усмехнулся от печального и приятного чувства, вызванного этим ощущением. Похоже, тот начинающий странствующий торговец чему-то научился за семь лет.

А кроме того, кроме зимней одежды у него было ещё кое-что для зашиты от холода. И странствующий торговец Лоуренс, встречавший седьмую зиму с того дня как он восемнадцатилетним юношей стал сам отвечать за себя, посмотрел на того, кто сидел рядом с ним на козлах повозки.

Обычно, смотри хоть вправо, хоть влево, он никого не мог бы увидеть рядом с собой. Даже если ему доводилось ехать с кем-то в компании, попутчик редко разделял с ним эту скамью. А чтобы укрывать при этом ноги одним одеялом, такого раньше не случалось Лоуренсу никогда.

— Что такое? — спросила его спутница, заметив его взгляд.

Она была юной на вид красивой девушкой, почти подростком, с прекрасными длинными волосами льняного цвета, которым могли бы позавидовать даже аристократки. Впрочем, Лоуренс позавидовал бы, скорее, не прекрасным волосам и даже не превосходному по качеству одеянию девушки, а звериному хвосту, который она тщательно вычёсывала, положив к себе колени.

Весь коричневый, не считая белоснежного пушистого кончика, он был таким же тёплым, каким и казался на вид. Жёны аристократов потратили бы немалые деньги за воротник из такого прекрасного меха, но к их сожалению он не продавался.

— Скорее кончай за ним ухаживать и положи под одеяло мне на колени.

На вид эту девушку в плаще, вычёсывавшую гребнем звериный хвост, можно было принять за бедную монахиню, подрабатывавшую ради пропитания. Но после слов Лоуренса её красновато-янтарные глаза сердито прищурились, её губы, ничуть не пострадавшие на холодном ветру, раздвинулись, показав крупные клыки, и она с яростью в голосе произнесла:

— Не приравнивай мой хвост к шерстяному покрывалу.

Хвост в руках девушки сердито дёрнулся вместе со словами. Этот хвост, покрытый превосходным мехом, который оценили бы встречные торговцы или путешественники, был неотделимой частью тела своей обладательницы, девушки, тщательно вычёсывавшей его гребнем. Более того, у девушки имелся не только хвост, но и звериные уши, спрятанные под капюшоном плаща.

Конечно, для человека иметь звериные уши и хвост — это ненормально. В человеческом мире считают, что люди могут рождаться с нечеловеческими признаками, если в них вселяются духи или демоны, поэтому про таких людей говорят, что они одержимы демонами. Но девушка рядом с Лоуренсом была не из их числа. Её первоначальный облик — это огромная, наводящая ужас божественная волчица, обитавшая в пшенице и называвшая себя Хоро, мудрой волчицей из Йойцу.

Истинный верующий со здравым смыслом счёл бы её языческой богиней и затрясся бы перед ней от страха, однако сам Лоуренс ещё недавно боялся Хоро.

Сегодня же ему было несложно воспользоваться тем, что Хоро очень гордилась своим хвостом, чтобы использовать его для своего согрева.

— Когда мех настолько хорош, тепла ногам от него намного больше, чем от целой горы шерсти.

Как Лоуренс и предвидел, Хоро с гордым видом фыркнула, после чего с выражением на лице "ну, выбора нет" положила хвост ему на колени под покрывало.

— Так что там с городом? Сегодня доберёмся?

— Когда поднимемся немного по берегу вдоль этой реки, там уже будет рядом.

— Наконец-то сможем тогда поесть горячего. Не хочу больше холодной каши на этом холоде. Я устала от этого.

Лоуренс гордился, что его язык привычен к намного более плохой еде, чем у Хоро, но даже он был с этими словами согласен. Еда — единственное, чего дожидается любой путешественник в дороге, но зимой это не обязательно верно. Когда дрожишь от холода и имеешь на обед чёрствый и горький кусок ржаного хлеба, который приходится или разгрызать, или размачивать в холодной воде, скрашивая небольшим количеством вяленого мяса, — это удовольствие не из больших. В придачу лук или чеснок — типичные для зимних поездок овощи.

Возможно, волчья природа Хоро противилась луку и чесноку с их резким запахом, ей не нравилась горечь ржаного хлеба, так что она делала из него кашу, размачивая в воде. Для Хоро, придававшей еде столь большое значение, это, должно быть, было настоящей пыткой.

— Что ж, в городе, куда мы едем, сейчас будет большая ярмарка. Будет много еды, можешь уже предвкушать.

— Хо-хо-о. Кстати, ты, если мы что-нибудь дополнительное прикупим, с твоим карманом будет всё в порядке?

Неделей раньше Лоуренс из-за своей жадности попал в западню, устроенную одним торговым домом и в какой-то момент оказался на грани полного разорения. Ему с Хоро после изрядной суеты удалось этого избежать, но ожидаемой прибыли он не получил, скорее, если брать ситуацию в целом, остался в убытке. Военные доспехи, из-за которых всё произошло, были слишком тяжелы для перевозки зимой, к тому же Лоуренс подумал, что дальше к северу его стоимость может ещё упасть, так что он свой товар распродал за бесценок в Рюбинхайгене.

Хоро выпрашивала у Лоуренса то то, то это, однако, несмотря на всё это выпрашивание, она очень беспокоилась за состояние его денежных дел. Хотя Хоро часто злилась и своевольничала, в душе она была очень добросердечна.

— Расходы на еду — это я вынесу. Не стоит беспокоиться.

На лице Хоро отразилось сомнение, она явно продолжала беспокоиться.

— И потом, я так и не смог купить тебе в Рюбинхайгене персиков в меду. Вышло бы неплохо, если бы ты сочла это подходящим возмещением.

— В самом деле... Только...

— Что?

— Половину моего беспокойства составляет твой карман, а вторая половина — это беспокойство о самой себе. Если мы будем тратить на еду, не будет ли наш постоялый двор слишком скромным?

"Вот оно что", подумал Лоуренс, улыбнувшись в ответ, и поспешил заверить Хоро:

— Я собираюсь остановиться в достаточно порядочном месте. Или ты хотела сказать, что тебе не понравится, если в нашей комнате не будет своего камина?

— Я не думала заходить так далеко. Мне просто не хотелось бы, что бы траты на меня и на еду использовались в качестве оправдания...

— Оправдания? — переспросил Лоуренс и перевёл взгляд вперёд, потому что его конь взял немного в сторону от дороги.

В этот момент Хоро приблизилась к его уху, чтобы прошептать:

— Будет нехорошо, если кто-то снимет комнату с одной кроватью. Я бы хотела иногда поспать и одной.

Лоуренс слишком сильно натянул вожжи, его конь недовольно заржал. Однако Хоро так часто поддразнивала Лоуренса, что он научился быстро приходить в себя.

Он, изо всех сил сохраняя спокойствие на лице, с напускным безразличием посмотрел на неё:

— Я сам это часто говорю себе из-за этого дурацкого храпа во сне.

Похоже, Хоро не ожидала от Лоуренса отпора, она поджала губы и со скучающим видом снова села на козлы. Но Лоуренс был не в состоянии упустить возможность взять над ней верх.

— И потом, ты не из таких, каких я предпочитаю.

Хоро обладала ушами, способными распознать людскую ложь. И эти слова Лоуренса ложью не оказались. Должно быть, осознав это, Хоро застыла с выражением удивления на лице.

— Ты же знаешь, что это не ложь, так? — завершил Лоуренс свою атаку.

Хоро какое-то время в ошеломлении отрывала и закрывала рот, будто пытаясь ответить, но быстро сообразила, что такое поведение само по себе свидетельствовало об её поражении. Лоуренс заметил, что её уши поникли под капюшоном, а потом опустилась и голова Хоро.

Первая его победа за всё это время.

Но победа его была не полной. То, что Хоро не была из тех. Которых предпочитал Лоуренс, ложью не являлось, но не было и правдой до конца. Сказав ей это, Лоуренс просто отомстил за её каждодневное подтрунивание над ним.

Он находил очень милой беззаботно спавшую или смеявшуюся Хоро. Или как выглядела она такая притихшая.

Иначе говоря...

— Тебе нравится такая я, да?

Лоуренс не мог не покраснеть, встретив взгляд Хоро, смотревшей на него снизу.

— Болван. Чем глупее самцы, тем больше им нравятся слабые. Не понимаете, что это ваши головы слабы.

Положение сразу перевернулось, и Хоро насмешливо ухмыльнулась, показав оба клыка.

— Если ты ждёшь, что я буду изображать слабую принцессу, тебе надо быть сильным рыцарем. А на самом деле? — спросила она, указывая пальцем на Лоуренса.

У него не было ответа. В его голове всплывали ситуации из его жизни, каждая из которых свидетельствовала, что он был не рыцарем-избранником, а лишь простым странствующим торговцем.

Хоро посмотрела на состояние Лоуренса и удовлетворённо вздохнула. Но потом ей вдруг что-то пришло в голову, и она прикоснулась указательным пальцем к его подбородку.

— Хм. Если подумать, тебе же доводилось становиться рыцарем?

Лоуренс тут же углубился в свой ящик с воспоминаниями, пытаясь ответить на вопрос, случалось ли ему совершить когда-либо что-то настолько достойное.

— Что такое? Похоже, сам не помнит. Ты же, кажется, встал впереди меня, чтобы заслонить собой. В той запутанной истории с серебряными монетами, когда мы были в подземелье.

— А-а, вот ты о чём...

Лоуренс помнил это, но ему не верилось, что его можно было назвать рыцарем. Он был в изодранной одежде, еле держался на ногах.

— Рыцарь не просто сила и оружие. Однако то был первый раз, когда меня кто-то защищал.

И Хоро с лёгкой застенчивой улыбкой прильнула к Лоуренсу. Быстрота, с которой она менялась, просто пугала. Даже торговцы, менявшие разом свою позицию из-за прибылей и потерь, бежали бы от такого, забыв обуться.

Однако Лоуренсу было некуда бежать.

— Ты будешь и дальше заботиться обо мне?

Волчица, словно котёнок, мягко и невинно улыбалась. Улыбка, которую Лоуренс не увидел бы за десятилетия, если бы он продолжал свой путь торговца в одиночку.

Однако эта улыбка не была настоящей. Хоро злилась, потому что он сказал ей, что она не из тех, какие ему нравятся. Наверное, сильно злилась.

Это было совершенно ясно.

— Это было плохо с моей стороны...

Её улыбка сразу стала искренней, словно его слова имели волшебную силу, Хоро снова села на место и с удовольствием рассмеялась.

— Это мне в тебе и нравится.

Их общение, с поддразниванием и подначиванием, напоминало щенячью игру. И в конце концов общаться таким образом, кажется, было самым подходящим.

— Ладно, я не против одной кровати на постоялом дворе, чтобы только тарелок с едой было две.

— Понял, понял, — ответил Лоуренс, утирая выступивший несмотря на холод пот, и Хоро снова рассмеялась.

— Так, ладно, что хорошего есть в этих местах? — поинтересовалась, наконец, Хоро.

— Что-то особенное? Это не то чтобы совсем особенное, но здесь...

— Рыба, наверное?

Лоуренс был несколько удивлён, он сам хотел ей об этом сказать.

— Правильно. Если отсюда отправиться на запад, доберёшься до озера. Так вот рыба из того озера и является этим особенным. Кроме того, в реке, что тут течёт, тоже водится рыба разных видов. Однако, как ты это поняла?

Хоро могла легко читать сердца людей, но их мысли вряд ли были ей доступны.

— М-м-м, время от времени ветер приносил её запах, я и учуяла, но смотри, — ответила она, показывая рукой в сторону, противоположную от реки, текшей справа от них. — В тех нескольких повозках везут рыбу.

Эти повозки выезжали из-за холма на таком расстоянии, что Лоуренс их даже не замечал, пока Хоро ему не сказала. На взгляд Лоуренса определить груз повозок было невозможно, только подсчитать их число. Учитывая направление их движения, повозки вроде ехали почти параллельно дороги вдоль реки и должны были со временем на неё выехать.

— Еда из рыбы, я этого и представить не могу. Если не считать угрей и ракушки, которые я ела в Рюбинхайгене.

— Её просто обжаривают в масле. Если хочешь чего-то более особенного, тогда готовят на пару с мясом и овощами или поджаривают на прутиках вместе с зеленью, есть и ещё способы. И ещё. Есть определённые добавки и приправы, которые используют только в том городе, куда мы едем.

— Хо-хо-о, — только и произнесла Хоро, ярко сияя глазами, её хвост, согревавший колени Лоуренса, слегка зашевелился.

— Это когда доберёмся до города, а пока можно с нетерпением ждать, — поддразнил её Лоуренс.

Хоро в ответ немного надула щёки, но рассердиться на такое она, конечно, не могла.

— Если в тех повозках есть что-то хорошее, почему бы тебе не купить у них чего-нибудь на еду?

— Я плохо разбираюсь в рыбе. Как-то ещё давно я на этом даже потерял деньги и с тех пор даже не пытаюсь с ней связываться.

— А что? Будто здесь нет моих глаз и носа.

— И ты можешь определить, хорошая рыба или плохая?

— Хочешь, я определю, хороший или плохой ты?

Лоуренс безропотно сдался своей спутнице с озорной улыбкой.

— Думаю, не стоит. И если подберёшь что-то подходящее, мы могли бы купить и приготовить. Сможем немного сэкономить.

— Мм. Предоставь это мне.

Лоуренс не знал, где удастся пересечься с повозками, гружёных, похоже, рыбой, но видел, что они постепенно приближались, и потому просто дал коню продолжать двигаться по дороге.

Как бы то ни было, подумал Лоуренс, косясь на Хоро, следившую пока ещё издалека за теми повозками.

Ведь определять глазами и носом, было ли что-то хорошим или плохим, означает судить по внешнему виду и запаху. Если Хоро способна определить качество рыбы, может быть, она действительно могла судить, хорош или плох тот или иной человек.

Глупости, усмехнулся про себя Лоуренс, но всё же почувствовал себя неспокойно. Как бы невзначай он приблизил нос к правому плечу и понюхал его. Одежда не должна быть сильно вонючей несмотря на его дорожную жизнь, она была первой носки, как и одежда Хоро.

Пытаясь таким образом себя успокоить, Лоуренс ощутил левой щекой чей-то взгляд. Ему бы не хотелось видеть этого, но, повернувшись, он наткнулся взглядом на давившуюся безудержным смехом Хоро.

— Надо же. Такой милый, что я просто не знаю, что делать, — сказала она с таким потрясённым видом, что у него не нашлось ни слова возразить ей.

Они подъехали к необычному участку реки, где течение было настолько медленным, что, казалось, она остановилась, в этом месте собрались люди, которые поили лошадей или торговали всякой всячиной. Лоуренс увидел среди них странствующего точильщика, положившего подбородок на свой столик и позёвывавшего, вероятно, со скуки. Воткнутый рядом в землю меч указывал на его род занятий.