Долгая заря Ивана Ефремова

— Вы считаете это правильно? Устраивать из науки балаган?

— Не всё так однозначно, мой юный друг.

Ефремов рассмеялся, так его развеселило обращение к нему, уже разменявшему пятый десяток, маститому учёному и доктору наук.

— Зря, Ваня, смеёшься, — улыбнулся Эглон. — Сам подумай, кто финансирует нашу экспедицию? Академия. А кто финансирует Академию? От кого зависит, сколько денег отпустит наше родное рабоче-крестьянское государство на изучение этих сокровищ.

— Вы хотите сказать, что большие динозавры у нас работают этакими 'зазывалами', чтобы чиновники в высоких кабинетах понимали, что деньги идут на откапывание огромных ящеров... Согласен. Чем больше остов, тем ярче впечатление, тем больше денег можно получить.

— Ты, Иван Антонович, и в самом деле умный мальчик. — Усмехнулся старый скульптор, притаптывая сапогом окурок. — Сам обо всём догадался.

— Спасибо Вам, Ян Мартыныч, огромное! — вдруг почти выкрикнул Ефремов и кинулся в свою палатку. Тут же при свете 'летучей мыши' он записал в походном дневнике: — 'Сцену шантажа оставить пренепременно!!!'

Орбита Торманса. Борт звездолёта. Фай Родис и остальная команда

В рубке звездолёта все затаили дыхание в ожидании ответа владыки Торманса.

Чойо Чагас встал, выпрямился во весь рост и величаво направил указательный палец прямо в лицо Фай Родис. Остальные члены Совета вскочили и дружно вскинули руки с ладонями, направленными ребром вперед, — выражая одобрение и восторг.

Побледнев, Фай Родис замерла.

— Прошу вас! подумайте ещё немного, — звонко сказала она. — Я вынуждена связаться с Землёй, прежде чем начну решительные действия.

— Вот и обнаружилось истинное ваше лицо! — Чойо Чагас картинно повернулся к своим соратникам. — Какие решительные действия? — Он грозно сощурил узкие глаза.

— Смотря, что мне разрешит Земля! Если...

— Но как вы свяжетесь? — нетерпеливо перебил Председатель. — Вы только что сами говорили о недоступности вашей планеты. О непреодолимом расстоянии... Или солгали?

— Мы никогда никого еще не обманываем, — голос Фай предательски дрогнул. — В крайних случаях, затратив массу ресурсов, можно преодолеть пространство по технологии прямого луча.

Спутники Фай Родис переглянулись в изумлении. — Ложь их начальницы была очевидна всей команде, кроме Ивана.

Он сжал кулаки и прошептал едва слышно. — Так их буржуев недорезанных.

Чеди хотела возмутиться, что-то сказать, но Гриф Рифт сжал её плечо, глазами приказав молчать. Олла Дез подошла к Родис, и взгляды четырех властителей сосредоточились на её чёрном лице. Она протянула Родис обыкновенный микрофон и перевела камеру на экран в глубине зала.

Фай Родис продолжала изображать связь с Советом Звездоплавания Земли. Короткие слова земного языка звучали для тормансиан, как заклинания. Четверо владык остались стоять вне освещённого участка, и Фай не могла видеть выражение их лиц.

На экране, почти реальные в трехмерном изображении, появились люди Земли. В большом зале шло заседание одного из Советов. Олла, похоже, включила какой-то фрагмент старой хроники.

Чеди Даан резко дёрнула плечо из пальцев командира. Однако не стала вмешиваться в переговоры, лишь быстрым шагом покинула помещение.

— Перевожу мои вопросы Земле на язык Ян-Ях! — Фай не дрогнула. — Уважаемые члены Совета, прошу разрешения на применение чрезвычайных мер. Правители Торманса, не выяснив мнения и вопреки желанию многих людей планеты, отказались принять наш звездолет по ничтожным мотивам...

— Ложь! Вы обманываете ваше начальство! — вскочил, перебивая, Чойо Чагас. — Разве вы не видели по всепланетным передачам, как негодует народ! Все жители нашей планеты требуют, чтобы вас не только не пускали к ним, они требуют вашего уничтожения.

— Мы включились в вашу особую сеть и видели другое, — парировала Родис и продолжила:

— Я прошу Совет позволить нам уничтожить главный город, или произвести общую наркотизацию.

Чойо Чагас упал в своё парадное кресло, а трое остальных ринулись к камере ТВФ, выражая крайнее возмущение.

Тем временем, пользуясь эмоциональным всплеском властителей Торманса, Олла передвинула кадры эйдопластики. На экране ТВФ председатель Совета энергично заговорил, указывая на карту вверху.

Члены Совета утвердительно закивали. Шло обсуждение стройки тренировочной школы для будущих исследователей, но, не понимая языка, можно подумать, что Фай Родис получила необходимое разрешение.

После такого явного и грубого шантажа Гэн Атал, Тивиса и Мента вслед за Чеди покинули рубку.

— Я получила разрешение на чрезвычайные действия, но с условием, что дам вам время на принятие правильного решения. Прошу ещё раз подумать. Буду ждать два часа по времени Ян-Ях. — Фай Родис повернулась, чтобы выйти из главного фокуса.

— Стойте! — крикнул Чойо Чагас.— На какое действие вы получили разрешение?

— На любое. Хотя я просила только на разрушение столицы или наркотизацию.

— И что же решили?

— Пока ничего. Жду вашего ответа. Через два часа.

Родис отключила ТВФ, оставив владык Торманса перед тёмным экраном их секретной сети. В волнении они забыли выключиться, и земляне могли наблюдать их обсуждение выдвинутого ультиматума.

Торманс. Совет четырёх

— Тончжи ! Положение крайне опасно! — говорил сухопарый мужчина с круглыми выпуклыми глазами, по имени Ген Ши. Он пристально посмотрел в глаза Чагаса. — Могущество пришельцев несомненно. Мы сильно рискуем, отказывая им в посещении.

— Возможно, возможно, но... — в раздумье протянул председатель. Взгляд министра Мира и Покоя ему не нравился. Чагас подумал, что Ген Ши может начать играть собственную игру. — Не знаю. Мне так не кажется. Если бы они были могущественны так, как они хотят нам представить, то они бы давно уже сели на центральной площади и диктовали бы нам условия капитуляции. А они болтаются в своей жалкой лоханке в тысячах ли над нами и пытаются нас запугать. Глупцы...

— Как бы они ни лгали, звездолет наверняка обладает огромной силой. Никто в здравом уме не пошлёт неизвестно куда невооружённое судно. И оружие это должно быть сокрушительным. Космос, как мы помним из секретных хроник, не терпит слабых. — Поддержал Ген Ши второй член совета — Зет Уг.

— Да, дорогие тончжи, лучше нам исходить из такого предположения. — Чойо Чагас в задумчивости нахмурил брови. — Приходится признать, что наши учёные работали хуже, чем учёные пришельцев. Сегодня мы слабее, но мы не можем допустить утраты влияния на наших сограждан. Какие соображения у вас имеются?

— Я предлагаю использовать древнее оружие слабых, — хрипловатый баритон Ген Ши выдавал волнение. — Нам надо разделить пришельцев на малые группы, а уж с одиночками или с парами мы точно справимся. При этом сможем представить дело так, чтобы они сами оказались виноваты.

— Точно! — Ка Луф поддержал Гена. — Государственным структурам ни в коем случае не следует вступать в прямой конфликт с пришельцами. Ни змееносцы, ни 'лиловые' не должны в этом участвовать. По крайней мере, открыто. Это могут быть, например, те же 'оскорбители двух благ'. Нам надо будет только направить интерес пришельцев в сторону заброшенных городов. А с теми, что останутся здесь... Что ж, у нас в городах много дерзких и несдержанных данжадэ, которые с радостью устроят 'горячий' приём любым пришельцам. И тут уж пусть ваши люди, Ген Ши, не оплошают.

— Да, на нашей планете такая высокая преступность! — ухмыльнулся Чагас. — Мы даже будем всячески их отговаривать от посещения наиболее опасных районов. Выделим им стражу... А эту красавицу, что назвала себя начальником экспедиции, я бы хотел оставить в качестве заложницы. С удовольствием познакомлюсь с ней поближе.

— Гениальное решение! — воскликнул Ген Ши, выражая общее мнение Совета. — До назначенного времени ещё около часа, можно спокойно обговорить детали за бокалом цоамского. Дорогой тончжи Чагас, помнится, у вас в покоях имелась сокровенная бутылочка. Не могу забыть изысканный вкус этого нектара.

— Как не быть, как не быть, друзья мои. — Чойо Чагас нажал кнопку вызова. — Сейчас принесут, и мы примем по паре капель. Всё-таки старик Цоама настоящий гений.

— Я помню одно наше заседание, — Ка Луф присоединился к беседе. — Так после самой малой порции цоамского я испытал такой прилив сил, что после не только смог выдать решение сложнейшей государственной проблемы...

— Это когда нам потребовалось срочно уничтожить самую большую колонию 'оскорбителей'? — усмехнулся Чагас. — Помню я ваше 'гениальное' решение, дорогой Ка Луф. Только чудом мы не потеряли тысячу 'лиловых', всего лишь потому, что вы рекомендовали атаковать извращенцев в развёрнутом строю прямо в лоб.

— Нет, дорогой Чагас, — я о распространении 'нежной смерти' на фермеров, что отказывались поставлять продукты в...

Он не успел договорить, как в зал вошла одетая лишь в полупрозрачную юбочку, стройная высокая девушка. В руках у неё блестело блюдо, на котором красовались светящиеся напёрстки бокалов с почти чёрной жидкостью внутри. Девушка по очереди обошла присутствующих, с улыбкой протягивая каждому его порцию.

Орбита Торманса. Борт звездолёта

Родис устало опустилась в кресло, стянула парик и несколько раз провела ладонями по лицу, как бы умываясь. Гриф Рифт протянул ей бокал кокса. Он смотрел прямо ей в глаза, ожидая объяснения.

— Представление получилось блестящее! — довольно сказала Олла, прервав напряжённое молчание.

— Стыдно! Как же стыдно! Какой позор! Люди Земли не должны разыгрывать подобные спектакли! Это так низко! Никогда не ожидала, что глава экспедиции, наша мудрая Фай способна на бессовестный поступок! — Тивиса Хенако выразила мнение половины команды потому, что Мента Кор, Гэн Атал и Тор Лик и Див Симбел поддержали Тивису, в то время как Нэя Холли, Вир Норин, Соль Саин и Эвиза Танет не скрывали восхищения.

Вперёд вдруг вышел Иван. Он, как участник гражданской войны, принял сторону Родис. Его молодость и задор гарантировали такой выбора. Он откровенно восхищался хитрым ходом.

— Товарищи! Товарищи дорогие! — Он протянул обе руки в направлении осуждающих и широко распахнул глаза, выражая удивление. — Неужели вы не понимаете, что сейчас между нами и этими... тормансианами началась война. Война! Вы в своём мире успели, наверное, забыть, что это такое. У вас только теоретические представления. На самом деле это очень страшная штука. Да! И на войне либо ты убьёшь противника, либо противник убьёт тебя. Если нас всех поубивают, то никто не сможет рассказать Земле ни о чём.

Раз наша цель помочь местным пролетариям сбросить гнёт эксплуататоров-олигархов, то и воевать нам придётся со всей доступной силой. А чтобы победить, на войне используют такую штуку, как военная хитрость. Пример такой хитрости нам сейчас продемонстрировала ваша многомудрая Фай.

— Вань, ты, конечно, молодец, и всё такое, — повернулась к нему Мента Кор, — но ты забываешься. Ты не понимаешь, что человек нашего мира ни при каких обстоятельствах не может развязать войну. Ты сейчас своей речью, такой страстной, такой зажигательной, показал, насколько поступок Фай соответствует диким обычаям твоего времени.

Мента сделала шаг вперед, чтобы привлечь внимание к своим словам.

— Я более чем уверена, что нам надо либо вести переговоры, доказывая, что от сотрудничества с нами лучше будет всем на Ян-Ях, либо возвращаться на Землю.

— Да, мы не можем ради гипотетических целей в будущем, развязать братоубийственную войну сейчас. — Тор Лик поддержал Менту. — Я вижу, что путь, который выбрала наша сестра Фай, ведёт именно туда. И мне очень жаль, что половина моих братьев не понимает этого. Я могу понять порыв Ваня. Он человек страшной эпохи, полной страданий и горестей. Но мы, граждане коммунистического мира должны нести свет знания, сострадания и справедливости, а не угрозы и запугивание.

Фай Родис отставила бокал и вышла вперёд. Взгляд ее зеленых глаз тверд и полон решимости.

— Мнения разделились почти пополам, — в её голосе слышна печаль. — Мне очень жаль, что в нашу дружную семью я внесла семена раздора. Но, милые мои! Братики мои, сестрички! Давайте всё-таки слушать не только сердце, но и разум. Может быть наш разлад — свидетельство правильности моего решения... Да! Я сознаю вину. Опять перед нами стоит все тот же вопрос 'вмешательства — невмешательства' в судьбу народов и планет. Преступны навязанные силой готовые рецепты, но не более ли преступно хладнокровное наблюдение за страданиями миллионов живых существ — животных ли, людей ли? Фанатик или одержимый собственным величием психопат без колебания вмешивается во всё. Но правильно ли не вмешиваться, обрекая миллионы на страдания?

— Неужели этот убогий Чойо Чагас, может вмешаться в наши дела? — Тор Лик удивлённо взглянул на Родис. — У него нет такой возможности, да и не будет этого никогда. Его змееносцы просто смешны, на фоне мощи нашего 'Плама'.

— Дай мне закончить, мой милый Тор, — остановила его Фай. — Не всё так просто. Наш мир давно покончил с ошибками и невежеством властей. Естественно, каждому из нас хочется помочь тем, которые еще страдают от них. Но как не поскользнуться на применении древних способов борьбы — силы, обмана, тайны? Разве не очевидно, что, применяя их, мы становимся на один уровень с теми, от кого хотим спасать? А, находясь на том же уровне, какое право имеем мы судить? Я сделала шаг по древнему пути, и вы сами бросаете мне обвинение в недопустимости такого поступка.

Фай стояла перед своими братьями и сёстрами, разведя в стороны руки, словно прося поддержки и понимания. Она снова окинула взглядом собравшихся, не нашла Чеди и уголки её губ печально опустились.

— Разве можно полностью отвергать вмешательство, — спросил Гриф Рифт, — если с детских лет наше общество вело нас по пути дисциплины и самосовершенствования? Без этого не будет человека. Шаг выше, к народу — совершенствование его социальной жизни, а затем и совокупности народов, целой страны или планеты. Что же такое ступени к коммунизму, как не вмешательство знания в организацию человеческих отношений?

— Это так, но если процесс созревает изнутри, а не извне, — возразил Тор, — здесь мы чужие. Мы пришельцы из другого мира, похожи на конкистадоров, приплывших к дикарям учить их 'правильно' верить в 'правильного' бога.

— Не чужие! Мы дети Земли, и они тоже! — воскликнула Нэя Холли. — Хоть и две тысячи лет они шли сами, без нас.

— Вот поэтому у нас нет и права рассматривать тормансиан как своих, — резко возразила Тивиса.

— Может ли биолог и антрополог судить столь поверхностно? — поморщилась Эвиза Танет. — Что такое две тысячи лет на дистанции в миллионы, в том числе и весь последний, самый трудный путь от варварства до ЭМВ . Все жертвы, кровь, слезы и горе великого пути с нами! Какие же они чужие? Разве вы забыли, что человек это кульминация трех миллиардов лет естественного отбора, слепой игры на выживание. Мы связаны через гены с жизнью нашей планеты, и, следовательно, тормансиане тоже. Разве мы можем отказаться от корней, как сделали предки обитателей Ян-Ях? То, что тормансиане прервали эту преемственность, — ненормально. Нет ли здесь нарушения первого закона Великого Кольца — свободы информации? Если есть, то, вы знаете, мы полномочны на самое суровое вмешательство...