2. Храм Азраера

Пока я с жадностью утоляла голод, монах, прислонившись к косяку двери, с любопытством наблюдал за мной. В конце концов его пристальный взгляд, провожающий каждое мое движение ложкой ко рту и обратно, здорово начал раздражать меня.

— Что-то не так, любезный? — отложив орудие труда в сторону, сварливо спросила я.

Монах покраснел и потупил глаза в пол.

— Нет-нет, все в порядке. Простите, если помешал вашей трапезе. Продолжайте, прошу вас.

Я с недовольным видом поджала губы. Как же, поешь тут, когда тебе постоянно заглядывают в рот и считают каждую ложку, которую ты съела. Может, у них голодный год, припасов мало осталось? А тут еще новая нахлебница притащилась, в лице меня.

— Тебя как зовут, любезный? — может, получится разговорить парнишку и выудить из него что-нибудь ценное?

Монах замялся.

— Я что-то не то спросила? — поспешила уточнить я. Кто их знает, какие у них здесь правила. Может быть, им запрещено пользоваться именами. Называют друг друга братьями или по рангу именуют.

— Ну... э-э-э, — краснея, промямлил монах. — Мне запрещено называть свое имя женщине. Я еще недостаточно взрослый для этого.

Я очумело вытаращилась на стоящего передо мной тридцатилетнего парня с пунцово-красными щеками. Это он-то недостаточно взрослый? Тогда Дериону в его двадцать пять вообще не следует даже глядеть в сторону женщин.

— А-а-а... То есть, ты хочешь сказать..., — на этом мои мысли окончательно спутались в тугой клубок.

— Я пока недостоин, — грустно вздохнул монах. — Вот когда мне исполнится сорок, тогда я смогу назваться женщине.

Строго у них с этим делом, поневоле посочувствовала я ему. Жить до сорока лет девственником — это дело очень непростое. Просто-таки умопомрачительно тяжелое. Особенно для мужчины.

А парнишка-то ничего, скользнула я по тому оценивающим взглядом. Ладно скроен, лицо симпатичное, выбритый череп такой... приятно округлый...

Ой, о чем это я? Я мысленно отвесила себе парочку внушительных затрещин. О деле надо думать, а не о развлечениях.

— Да и кому называться-то? — фальшиво вздохнула я, подталкивая парня к интересующему меня вопросу. — Женщин у вас, если я правильно поняла, нет, храм вы не покидаете... Только если какая-нибудь заблудшая душа вроде меня объявится...

— Вы первая женщина, которую я вижу так близко, — еще больше покраснел парень, хотя я думала, что дальше уже некуда.

Разорви меня демоны, какой соблазн! Просто задевает мою женскую гордость!

Нет, нельзя. А вдруг все это сейчас разыгрывается специально для меня? Например, чтобы проверить, та ли я, за кого себя выдаю? Нет, Кериона, пока не будем расслабляться.

— Можешь смотреть на меня, сколько пожелаешь, — милостиво разрешила я. — Только руки не распускай.

— Ну что вы, как можно, — заулыбался монах, вперяясь в меня жадным взглядом.

Я вернулась было к отложенной трапезе, но тут до меня дошло то, что я только что от него услышала.

— Подожди-ка, ты сказал — 'первая женщина, которую я вижу так близко'. А что, были другие, которых ты видел издалека?

Монах, снова покраснев, нервно поежился.

— Только один раз, случайно. Иногда старшие братья уезжают из храма на несколько недель, а по возвращении приказывают нам сидеть в своих комнатах целые сутки. Однажды я не успел вовремя уйти к себе и увидел, как двое старших братьев несли на руках женщину. Кажется, она была без сознания, я точно не понял.

— А что с ней стало потом, ты не знаешь? — жадно уточнила я. Кажется, я напала на след похищенных девушек. По крайней мере, до храма их довозят, это уже хорошо.

Парень отрицательно покачал головой.

— Нет, я не знаю. Наверное, ее также держали в изоляции от нас, а потом отправили домой.

А вот последнее вряд ли. Либо та девушка еще здесь, либо ее уже давно нет в живых. Впрочем, ты едва ли можешь что-нибудь знать о ее судьбе, раз пока недостоин называть свое имя женщине.

Ложка противно шкрябнула по днищу пустой тарелки. Я помогла монаху собрать пустую посуду обратно на поднос, причем в процессе его пальцы несколько раз словно невзначай соприкоснулись с моими. Щеки парня при этом алели, словно две свежие розы. Бедняга, посочувствовала я ему. Наверняка теперь будет всю ночь предаваться в своей комнате эротическим мечтам.

— Доброй ночи, — слегка дрожащим голосом пожелал мне монах и удалился, прежде чем я успела что-либо ответить.

Эк его прихватило, усмехнулась я и прямо в остатках одежды завалилась на кровать. Мне нужно было как следует подумать.

Итак, если я правильно поняла ситуацию, то меня несколько дней продержат взаперти, проверяя, та ли я на самом деле, за кого себя выдаю или нет. Затем, убедившись, что угрозы от меня не исходит, мою персону плотно возьмут в оборот. Таким образом, я в любом случае узнаю, что именно происходило с похищенными девушками. Очень надеюсь, что не на собственной шкуре. Значит, все, что мне сейчас остается делать — это затаиться и ждать.

А парнишку, пожалуй, стоит приручить, уже задремывая, подумала я. Он может оказаться полезным. Например, в поисках жезла. Или в спасении моей бесценной жизни. Там будет видно. Но в том, что он обязательно пригодится, я более чем уверена.

Под все эти мысли глазки мои осоловело закрылись, и я провалилась в сон.

Дверь самым бесцеремонным образом распахнулась, и на пороге нарисовались два плечистых мужичка. Судя по разбегающимся в разные стороны лучикам морщинок возле глаз, они уж точно имеют право назвать свое имя женщине. Обоим уже далеко за сорок.

— Вставай, — коротко бросил мне один из них. Второй не сводил с меня пристального прищура, который навевал мысли о взведенном арбалете. Одно неосторожное движение — и стрела сорвется в полет, устраняя неугодную помеху.

Пришлось послушно сползти с кровати и с искренним недоумением вопросить:

— Что-то случилось? Ваш верховный жрец сказал мне, что меня никто не будет беспокоить...

Намек был более чем прозрачен, но ни один из вновь прибывших даже ухом не повел. Вместо этого меня подхватили под белы рученьки и самым грубым и насильственным образом поволокли куда-то. Я хотела было повизжать или еще каким-нибудь способом выразить свое недовольство, но подсунутый мне под нос увесистый кулак и шепот на ухо 'Ни звука, а то хуже будет' быстро заставили меня передумать и прикусить язык.

Да, быстро они решили вопрос с моей персоной. Я думала, придется подождать несколько дней, а все определилось за одну ночь. Или это какая-нибудь очередная ловушка, чтобы выяснить, на что я способна?

Меня протащили по темным коридорам куда-то глубоко вниз. Я затравленно оглядывалась по сторонам. Ох, кажется, на этот раз так легко отделаться не удастся.

Посередине просторного круглого помещения возвышалась высокая фигура верховного жреца. Мужчина стоял спиной ко мне и то ли молился, то ли просто глубоко задумался о чем-то. Впрочем, надолго оставить меня без внимания ему не удалось.

— Что все это значит? — громко, так, чтобы меня наверняка услышали, завизжала я.

Старик вздрогнул от неожиданности и обернулся, вперив в меня взгляд блеклых голубых глаз.

— А, это ты, дитя. Зачем же так кричать? Напугала старика, — мягко пожурил меня жрец.

— Что все это значит? — повторила я уже на порядок тише. — Вы же сказали, что меня не должны видеть ваши собратья, так почему же со мной обращаются так, словно я чья-то собственность?

— Все очень просто, дитя, — добродушно ответил старик, подходя ко мне поближе. — Все, что находится в этом храме, посвящено великому магу Азраеру. Ты сбилась с пути истины, погрязла в мирских грехах. Поэтому Боги и привели тебя сюда. А раз уж ты попала сюда, моей обязанностью является оставить на тебе печать Азраера и облегчить твою участь.

И старик небрежно махнул рукой стоявшему за моей спиной рослому детине.

— Не надо мне никаких печатей, — огрызнулась я. — И участь моя меня более чем...

Стоявший сзади мужчина резко схватил меня за руку, и я забыла, что хотела сказать, взвыв от пронзившей ладонь острой боли. Вам когда-нибудь ставили клеймо раскаленным железом? Можете представить себе ощущения от соприкосновения покрасневшего от нагрева металла и чувствительной человеческой кожи? Так вот, рука мужчины живо передала мне все эти 'волшебные' ощущения, опалив ладонь нестерпимым жаром. Я с криком боли забилась в руках своих мучителей.

Стихийник — а в том, что мой палач явно в совершенстве владеет магией огня, сомневаться не приходилось — наконец выпустил мою ладонь из своей, и я прижала обожженную конечность к груди, поскуливая от терзающей ее боли. На какое-то мгновение мне даже показалось, что я вообще осталась без руки, но беглый взгляд вниз подтвердил, что все на месте. Зато тыльную сторону ладони в самом ее центре украсил витиевато изогнутый символ — оплетенная вьющимся растением литера 'А'. Нет, это возмутительно! Меня пометили, словно какую-то корову!

Я уставилась горящим взглядом на невозмутимо наблюдающего за происходящим верховного жреца и открыла рот, намереваясь долго и крепко выругаться, но старик опередил меня, сказав:

— Теперь ты носишь великую печать, дитя. Это значит, что никто в храме не посмеет причинить тебе вреда, если, конечно, ты не преступишь наших правил и не станешь угрозой для нашей братии. Ты можешь свободно передвигаться по храму, но не должна покидать его пределов. Брат Локий возьмет на себя обязанность присматривать за тобой.

Повинуясь небрежному взмаху руки верховного жреца, вперед шагнул уже знакомый мне парень, накануне приносивший мне ужин. Щеки у него полыхали так, что я даже слегка обеспокоилась его здоровьем.

— И поскольку ты задержишься у нас на некоторое время, — продолжал между тем жрец, — не согласишься ли принять на себя труд разобрать нашу библиотеку? Ты ведь умеешь читать?

— Умею, — недовольно буркнула я, по-прежнему прижимая ноющую ладонь к груди.

— Вот и чудесно, — величественно кивнул жрец. — А теперь ступай с братом Локием. Он расскажет и покажет все, что тебе требуется знать.

— А если я все же нарушу ваши правила, что тогда вы со мной сделаете? — напоследок спросила я.

Уголки губ верховного жреца чуть дрогнули в усмешке.

— Брат Локий сообщит тебе, какое наказание ждет провинившихся.

Бестолково топтавшийся все это время возле моей персоны Локий схватил меня за рукав и поспешно потащил на выход. Я угрюмо проследовала за ним, разглядывая помеченную руку.

Да, вот уж не везет мне с правой дланью, мрачно размышляла я по дороге. То стрелой проткнут, то клеймом пометят. Надо бы с ней поаккуратнее обращаться, а то как бы чего пострашнее не случилось. Еще обидится на меня и вообще решит отвалиться.

Локий первым делом отвел меня в мое пристанище, где неловко, но заботливо обработал свежий ожог на моей руке. Затем, старательно глядя в пол, поинтересовался:

— Ты не голодна? Хочешь есть?

Я подарила ему испепеляющий взгляд, а вслух сказала:

— Что-то кусок в горло не лезет. Так что давай уже рассказывай, что какие еще издевательства меня ожидают в вашем распрекрасном храме.

И потрясла перед носом у монаха ноющей и толсто забинтованной рукой.

Локий сиротливо вздохнул, огляделся по сторонам в поисках кого-нибудь, на кого можно было бы перевалить неблагородное дело объяснения мне храмовых правил, но только убедился, что помощи ждать неоткуда. Страдалец нервно почесал пунцовое от волнения ухо и принялся выкладывать сведения.

— Наш храм почитает самого величайшего мага всех времен и народов, белого колдуна Азраера. Святая обязанность нашей братии — хранить прах Азраера в неприкосновенности, в особенности от посягательств приходящих извне. С возведения храма здесь побывало множество желающих осквернить могилу Великого, но мы всегда успешно противостояли их нападкам.

'Интересно', — подумала я про себя, — 'и куда же потом девались трупы? Уж не туда же ли, куда и похищенные девушки?'. Однако вслух, разумеется, ничего не сказала, продолжая внимательно слушать. Вдохновленный моим пристальным и одновременно участливым взглядом монах выкладывал мне крайне ценные сведения, сам того не замечая.

— Великое множество магов прибывало сюда в надежде овладеть Жезлом Силы, который Азраер, да пребудет его душа в покое в мире теней, — Локий поспешно осенил себя неизвестными мне знаками и возвел очи горе, — создал для уничтожения зла, стремящегося поработить наш мир. Однако все эти глупцы не предусматривали двух вещей, о которых неизвестно за пределами храма.

Я, как никто другой, относящийся к вышеупомянутым глупцам, тут же насторожила ушки. Ну, давай же, милый, расскажи мне все тайны храма! Я более чем уверена, что сумею распорядиться полученными данными так, как они того требуют.

— Во-первых, — продолжал Локий, не замечая устремленного на него алчного взора с моей стороны, — все эти так называемые маги стремились вскрыть могилу Азраера, почему-то считая, что жезл находится там.

Я постаралась ничем не выдать охвативших меня чувств. Спорю на что угодно, тот трижды проклятый историк, в чьей книжонке я вычитала про храм Азраера, сам был из его жрецов и специально оставил ложный след, по которому пошли мои предшественники. Если бы мне не повезло с этим милым монашком, я бы и сама направилась именно к гробнице белого мага с целью вскрыть ее и забрать жезл себе.

— Где же тогда находится жезл? — севшим от волнения голосом попыталась выяснить я. Локий же, явно копируя кого-то, вскинул голову вверх, пытаясь взглядом продемонстрировать свое презрение ко мне, и отставил в сторону ногу. Но если у 'кого-то' подобная поза наверняка смотрелась внушительно и солидно, то Локий просто стал похож на полного идиота.

— Жезл, — тоном профессора, читающего лекцию студентам, проговорил монах, — надежно укрыт в специальном месте. Его охраняют сотни ловушек и различных созданий, так что добраться до него совершенно невозможно.

Я скептически поджала губы. Это мы еще посмотрим!

— А во-вторых, — продолжая объяснять мне ошибки моих предшественников, произнес парень, — даже если бы они сумели добраться до жезла, то активировать его ни за что не смогли бы.

— Это еще почему? — удивилась я. — Что, думаешь, у простых магов мозгов не хватит, чтобы разобраться с каким-то там жезлом?

— Не знаю насчет мозгов, — ехидно улыбнулся Локий, — на мой взгляд, их точно не было, раз эти колдунишки решили прийти в наш храм, а вот насчет жезла все как раз просто. Его не может активировать никто из ныне живущих, потому что Азраер, пытаясь избежать ненужных войн за свое имущество, наложил на него особое заклятие. Управлять жезлом может только тот, кому это разрешит сам Азраер. А сие, как ты понимаешь, невозможно, по причине его отсутствия в живых.

Я сидела, словно громом пораженная. То есть, получается, что я тащилась в эти непролазные горы, потеряла своих друзей, пережила столько опасностей — и все это было бессмысленно? Что все мои надежды победить Ворона при помощи жезла были всего лишь пустыми мечтаниями?

На глаза навернулись слезы. Если бы я не нашла ту книгу, я бы не отправилась сюда... Если бы я не взяла Морока и Сая с собой, они были бы еще живы... Если бы не мое дурацкое обещание горным духам уничтожить этот храм, я могла бы немедленно уйти отсюда и вернуться домой...