— Все, что я сделал, — это удвоил эффективность этих трудолюбивых маленьких созданий. — Нилис вздохнул. — Технология была достаточно простой. Но, тем не менее, для меня это был чудесный день, когда спикер Великого Конклава Коалиции сама принесла горсть нанопорошка на чисто выскобленный участок земли — на самом деле, недалеко к северу отсюда — и выпустила моих пищевых роботов на волю.
Пириус не знал, как сформулировать свои вопросы; он никогда раньше не встречался с учеными. — Как вы поняли, что нужно делать?
— Читая историю, мой мальчик. Как ты думаешь, кто изобрел наноботов, которые нас кормят?
— Не знаю.
— Давай, давай. Какой расы?
— Я... человеческой, конечно.
— Это не так. — Нилис покачал головой. — Комиссия не лжет — это слишком бы противоречило Доктринам. Но она рада позволить некоторым неудобным истинам кануть в лету. Пириус, это были кваксы, наши оккупанты, которые первыми засеяли Землю наноботами. Они сделали это, чтобы заставить нас полагаться на них, а позже как преднамеренный акт уничтожения: разрушая нашу экологию, они стремились разорвать наши связи с нашим прошлым. А потом, когда кваксы пали и власть захватила Коалиция, просто стало слишком много ртов, которые нужно было кормить, было утрачено слишком много древних знаний, чтобы сопротивляться использованию роботов для кормления освобожденных толп. Никто не знает, что их кормят машины кваксов! Но я знал, потому что мне было любопытно, порылся в разных старых библиотеках и выяснил. Затем проверил, достигла ли уже Экспансия родного мира кваксов. Конечно, это случилось давно. Поэтому я подал заявку на грант на обучение в моем офисе. Я узнал, что специалисты по ассимиляции собрали большое количество данных о наномашинах кваксов, хотя их исследованиям было позволено пылиться веками. После этого мне было просто вернуться к основам пищевых нанороботов и найти способы улучшить их работу. Просто — работа десяти лет, но это всего лишь деталь.
Пириус был впечатлен. — Это был большой вклад в военные усилия.
Нилис вопросительно посмотрел на него. — Ну, полагаю, что так оно и было, хотя я этого и не хотел. Моя нано-еда принесла мне эту квартиру и источник финансирования — и, что более важно, своего рода опору во власти; по крайней мере, положение независимости. Да, я горжусь своей работой, и, конечно, не стесняюсь кричать об этом, когда это полезно. Но я, конечно, не достиг бы этого, думая так, как мы все должны думать, с той своеобразной смесью высокомерия и узости, которая характеризует доктрины Друза. Я был готов заглянуть в темные уголки прошлого — был готов принять неприятную, парадоксальную истину о том, что, хотя мы и завоевали Галактику, мы полностью зависим от инопланетных технологий!
— И, конечно, положение, которое я завоевал как человек, который накормил Галактику, позволило мне возделывать свой сад. Приходи посмотри. Не волнуйся, я не попрошу тебя пачкать руки...
"Сад" Нилиса, ограниченный бетонными желобами, был невзрачным, просто клубки, заросли и веретена зеленого, малинового и черного, некоторые скрученные вместе. Все было маленьким, компактным, жестким на вид.
Нилис наблюдал за реакцией Пириуса. — Ну и что ты думаешь?
Пириус пожал плечами. — Все, что я видел в природе, — это крысы и водоросли, которые приходится выскребать из воздуховодов, и никто не делает из этого домашних любимцев.
Нилис рассмеялся. — Ну, мои маленькие здешние коллекции тоже никому не нравятся. Полагаю, ты бы сказал, что это сорняки. — Он сорвал один тощий росток, зеленый стебель, увенчанный ярким желтым цветком. — Очевидно, это местное растение. Его зеленый хлорофилл стал символом человечества, не так ли? Несмотря на то, что мы пытаемся искоренить его везде, где находим. Ирония судьбы! Мы, конечно, понимаем его биохимию, но давно забыли название, которое дали ему наши предки. Я нашел его растущим в самом сердце города Ланн-Динн, прямо здесь. Предполагается, что нашей Землей нужно управлять, энсин: заасфальтировать, обработать наноботами настолько эффективно, насколько это возможно. Но даже в городах, где бетон трескается, собирается немного земли. А там, где есть земля, растут растения, приветствуются они или нет. Но посмотри сюда.
Из зарослей Нилис вытащил листья: один аккуратной овальной формы, но угольно-черный, другой почти квадратный и кирпично-красный. Нилис сказал: — Я нашел этот черный лист на Земле — но он не местный! На самом деле он с планеты Тау Кита. И этот красный лист тоже не местный; он родом из системы, расположенной на расстоянии тысячи световых лет. Я сомневаюсь, что эти маленькие организмы были доставлены сюда специально; возможно, они путешествовали в виде спор в системах рециркуляции космических кораблей или поселялись в носовых пазухах неосторожных путешественников. Однако оба они происходят из миров, в основном похожих на Землю, миров с солнцами главной последовательности и химическим составом на базе углерода и воды, иначе не смогли бы выжить здесь.
— Но даже в мирах, столь похожих на Землю, жизнь может развиваться радикально по-разному. Все эти листья фотосинтетичны; все они собирают энергию из солнечного света. Но только земная жизнь использует хлорофилл; остальные используют другие комбинации химических веществ — и поэтому они не зеленые. Интересно; можно подумать, что этот черный оттенок на самом деле является наиболее эффективным для сбора солнечного света... В каждом мире рождается жизнь, похожая и в то же время непохожая ни на какую другую жизнь во Вселенной. Как только она рождается, то усложняется, бесконечно совершенствуясь, пока не заполнит весь мир. А потом появляемся мы, с нашими звездолетами и экспансиями, и смешиваем это, усложняя еще больше.
Пириус нахмурился. — Если их биохимическая основа настолько различна, они не могут есть друг друга.
— Что ж, это правда. Но эти растения все равно сосуществуют. По крайней мере, они конкурируют за одни и те же физические ресурсы — скажем, солнечный свет или место в почве; побеждает тот, кто растет быстрее. Могут быть причины съесть что-нибудь, даже если это не связано с биохимией; возможно, концентрация какого-то важного минерала, зафиксированная вашей добычей. И посмотри на это.
Он перешел к другому желобу и показал Пириусу что-то вроде решетки высотой не более десяти сантиметров, покрытой крошечными черными листочками, поверх которых было накинуто зеленое растение. — Миниатюрная шпалера — это аналог дерева из системы Денеб, — сказал Нилис, — а зеленое растение — горох с Земли. Горох научился использовать каркас в качестве опоры. И, вероятно, шпалера использует горох в своих собственных целях, возможно, для привлечения других денебианских форм жизни; я еще не разобрался в этом. — Он улыбнулся. — Видишь? Сотрудничество. Первый шаг к межзвездной экологии, и все это происходит случайно. Я бы не удивился, если бы вернулся сюда, о, через десять или пятьдесят миллионов лет, и обнаружил сложные формы жизни с компонентами биохимических линий, когда-то разделенных световыми годами. В конце концов, наши собственные клетки являются результатом древних слияний между существами, почти столь же разными, между ненавидящими кислород и его любителями.
Пока он возился с маленькими растениями, осторожно касаясь каждого перепачканными в грязи пальцами, Пириус внезапно увидел, насколько одинок этот человек. — Я не уверен, зачем вы мне это показываете, сэр.
Нилис выпрямился, массируя спину. — Я бы хотел, чтобы эти желоба были построены немного выше! Только это, энсин. Мы живем во вселенной бесконечного, по-видимому, неисчерпаемого богатства. Повсюду жизнь усложняется, мы находим новые способы комбинировать, конкурировать, жить; бесконечно исследуем богатство возможного — действительно, как в этом примере, фактически расширяя это богатство. Когда-то само человеческое общество проявляло ту же тенденцию к усложнению: неудивительно, поскольку мы — дети этой богатой вселенной. Но доктрины Друза отрицают эту тенденцию. Доктрины пытаются удержать нас статичными в форме, мыслях, намерениях — на все времена, если это необходимо.
Пириус сказал: — Доктрины сохраняли единство человечества в течение двадцати тысяч лет и привели нас к центру Галактики.
— В этом есть доля правды. Но это не может продолжаться вечно, энсин. Доктрины основаны на лжи — отрицании того, кто мы есть. И в сорняках, которые прорастают сквозь асфальт наших космодромов, мы видим явное свидетельство нашей неспособности контролировать ситуацию. В социальной сфере все точно так же — вспомни те сообщения от виртуальных фанатов, которые ты получал! Мир гораздо более беспорядочен, чем позволяет нам верить пропаганда комиссии.
— И это мое философское возражение против Доктрин, Пириус. Вот почему я годами напрягал все свои силы, чтобы найти способ выиграть эту войну — прежде чем мы проиграем ее, поскольку в противном случае нас неизбежно ждет поражение. Оглядываясь вокруг, вы бы не подумали, что мы в опасности. Мы покрыли Землю, поработили природу, распространились по Галактике. Мы сильны, мы едины — но все это основано на лжи, все это ужасно хрупко, и все это может развалиться ужасно легко.
Пириус услышал тихий постукивающий звук. Он озадаченно посмотрел вниз. Бетонная платформа покрылась маленькими темными кругами: брызгами воды. Затем он почувствовал, как капли падают на его обнаженную кожу — руки, лоб, даже волосы. Возможно, вышла из строя какая-то система климат-контроля.
Нилис вздохнул и натянул капюшон мантии на голову. — О, мои глаза. Больше никакого душа! Я никогда не закончу.
Пириус посмотрел вверх. Одно из этих облаков зависло прямо над его головой, его нижняя сторона была темной и угрожающей. И на него падала вода, крупные капли. Проследив за их траекториями, Пириус увидел, что капли падают с самого неба.
Это было уже слишком; остатки мужества покинули его. Он повернулся и побежал в контролируемую обстановку квартиры.
Позже той ночью Пириусу снова стало неспокойно.
В квартире было темно. Но когда он шел по комнатам, мягкий свет собирался у его ног и проникал в углы комнаты. Он не слепил его глаза, приспособленные к ночному свету, но был достаточно ярким, чтобы можно было видеть, куда идти.
Снаружи, через окно, лился более холодный свет: серебристый с зеленым оттенком.
Он шел вперед, не позволяя себе думать о том, что делает. Роботы технического обслуживания следовали за ним с молчаливой, сдержанной эффективностью.
Дверь на террасу была закрыта. Он прижал руку к ее поверхности, и она раскрылась.
Дождя не было. Все выглядело безопасным.
Пириус шагнул вперед. Этот холодный свет обрисовал линии террасы, омыл крошечный садик Нилиса и заискрился на широкой поверхности реки за ним. Это было жуткое сияние, которое, казалось, преображало и без того странный мир.
Он намеренно поднял глаза.
Источником света, конечно же, была Луна, знаменитая Луна Земли. Это был диск, достаточно маленький, чтобы его можно было накрыть большим пальцем. Но это была преображенная Луна — и одна из легендарных достопримечательностей Земли, о которой шептались даже в Казарменном шаре базы Арчес.
Лицо этого терпеливого спутника смотрело вниз на протяжении всей бурной истории человечества. Но лицо больше не было неизменным. Серо-зеленые пятна расползались по бледным нагорьям и пыльным морям, зелень земной жизни, укоренившаяся в древней лунной пыли. Вот почему лунный свет больше не был серебристым, а был пропитан зеленым фотосинтетическим сиянием.
И огромная нить изогнулась дугой из центра поверхности Луны и понеслась по ночному небу к горизонту. Пириусу показалось, что он видит утолщение в этой изящной дуге, когда она уходила от Луны к Земле. Дуга была Мостом, закрытым туннелем, который соединял Луну с Землей — или, по крайней мере, с якорной станцией в нескольких сотнях километров над Землей. Мост был построен с использованием инопланетных технологий, захваченных тысячелетия назад; теперь важные персоны Временной правительственной коалиции могли путешествовать с Земли на Луну в безопасности и комфорте так же легко, как в шахте лифта.
Сам мост, вопреки орбитальной механике, был, конечно, неустойчивым, постоянно подвергался воздействию приливов, и его приходилось поддерживать с помощью приводных устройств и антигравитационных коробок, установленных по всей его длине. Все это было чрезвычайно грандиозно, чрезвычайно дорого и совершенно не имело практической цели. Пириус громко рассмеялся над его глупостью и великолепием.
На следующее утро он попытался описать свои чувства, когда впервые увидел привязанную Луну.
Нилис только улыбнулся. — Мы путешествуем к звездам, но все равно должны строить наши пирамиды, — загадочно сказал он.
Глава 9
Через две недели после своего возвращения на Землю Нилис договорился о встрече с человеком, которого называли министром военной экономики.
Готовясь к этой встрече, Нилис не скрывал ни своей нервозности, ни того, насколько многое зависело от результата. — Я полагаю, вы бы назвали министра Грэмма моим защитником. Видите ли, моя инновация в области нанопродуктов была, по сути, экономической выгодой, и поэтому ее использование в военных целях подпадало под сферу ведения экономики войны. С тех пор Грэмм поддерживал меня в различных моих инициативах — надеясь, что я добуду еще одну жемчужину! — Он вздохнул. — Но это сложно, это всегда сложно. Коалиция очень древняя, и у нее свой собственный способ ведения дел. К индивидуалистам плохо относятся. Без покровительства Грэмма, совершенно уверен, я бы давно отошел на второй план...
И так далее. Пириус и Торек терпеливо выслушали все это, потому что Нилис, в своей бестолковой манере, казалось, ценил, что есть с кем поговорить. Но сочувствовать было трудно. Для Пириуса Реда бюрократические проблемы работы на высших уровнях Временной правительственной коалиции были несколько эзотерическими.
В день встречи, к их ужасу, Нилис внезапно решил взять с собой обоих энсинов.
Прежде чем они отправились в путь, Нилис настоял на том, чтобы проверить их униформу. Пириусу не помогло то, что нарядные униформы заботились о себе лучше, чем когда-либо могли он или Торек; Нилис нервно осмотрел каждый шов, каждый сантиметр вышивки бисером.
— В любом случае, — сказал Пириус, — не вижу, что мы можем добавить к встрече с министром.
— О, ты мое секретное оружие, — сказал Нилис, нервно улыбаясь. — Ты — воплощенный непокорный вызов! Даже вступая в конфликт с Коалицией, ты никогда не должен недооценивать силу психологии, энсин.
Нилис настоял, что они собираются дойти до здания министерства пешком — пройтись по городской агломерации, земному городу, под открытым небом. Это была ужасная перспектива, но Пириус уже знал, что бесполезно спорить с комиссаром, когда он принял решение.
Тем не менее, Пириус и Торек колебались на пороге квартиры Нилиса. Пириус акклиматизировался до такой степени, что мог сидеть в саду с Нилисом, даже есть на открытом воздухе, но Торек отставала больше. И, в конце концов, выходить на улицу без герметичного скафандра было нарушением всех правил, которые им вдалбливали с тех пор, как они научились говорить.
