Мы - люди! (общий файл)

Краб, носивший имя ###1564-й и бывший когда-то одной из особей имитировавшей дипломата 'Кармен' удобнее устроился в своём ложементе, в кабинке заполненной слегка солёной, насыщенной кислородом водой. На экране дисплея приближался активированный портал. Самое главное — успешно преодолеть тоннель до коллектора, а там...

Толчок, он внутри! В тоннеле судно врагов, бьёт в упор. Ответный залп! Удачно: вдребезги, ни в дребезги, но противника закрутило и унесло в сторону. Путь свободен. Для 'Лягушек' это выглядит очередной атакой солидного по размерам военного судна, а на самом деле старой баржи, битком набитой...

Есть! Он в коллекторе! Сколько же их тут! Похоже, они собрали сюда весь свой флот. По барже бьют со всех сторон, она огрызается антипротонными излучателями. Автоматическими, естественно, носитель разума тут только один — он. Ещё несколько секунд... Есть! Обшивка баржи лопается под огнём противника, и из-под неё во все стороны устремляются самонаводящиеся ракеты с антипротонными зарядами.

Конечно, и 'Лягушки' не дремлют. Большинство ракет сбивают кинетические снаряды. И грозное оружие взрывается на подлёте к цели, заливая коллектор испепеляющими вспышками света и гамма-лучей. Но военным судам противника этот фейерверк не страшен. Нет, три ракеты всё же попали. И то — польза. Картина боя видна только на компьютерной реконструкции, оптические датчики выжгло в первую секунду. Всё, ракеты истреблены.

Только одна из ракет почему-то не нашла себе цели. А, может, она оказалась неисправной? Но, только покинув поле боя и не попытавшись нацелиться на какую-нибудь мишень, она, вращаясь как волчок, вылетела в выходной тоннель коллектора вместе с облаком всевозможного мусора, бывшего совсем недавно важными частями чего-то. Сколько их, вращающихся, источающих языки пламени обломков пораженных судов 'Лягушек' и 'Крабов' появилось тут в последнее время и в эти три-четыре секунды быстротечного боя? И на этот дефектный снаряд агрессоры не обратили внимания. А зря!

Углубившись в тоннели, замаскированный скутер остановил своё вращение. Патрулей в пределах досягаемости тут не оказалось. Пилот задал компу не самый ближний, но наиболее безопасный маршрут к системе Солнца, материнского светила земной расы.

* * *

Владимир Петрухин:

А ещё оказалось, что в стоимость номера входит и оплата получаса телефонного разговора с Землёй. А если по видео, то десять минут. Чтобы эти деньги не пропали, я набрал домашний номер и поговорил с мамой и Сашкой. И расстроил их сообщением, что болтаюсь на орбите, а когда появлюсь дома — неизвестно.

'Работа!' — сказал я многозначительно, и мама поняла, потому, что папа всегда так говорил, отправляясь в длительные командировки на борьбу с разными эпидемиями. Она мне рассказала, что их долго донимали всевозможные корреспонденты и праздношатающиеся девы в разной степени одетости. Но теперь немного поутихло, только напротив дома стоит фургончик с камерами и 'тарелками' на крыше. Хотят снять моё возвращение домой. Мама подружилась с этими вежливыми ребятами, и выносит им по утрам кофе. А девицы остались только самые настырные, но мама с ними не общается. В общем, дома меня любят и ждут! Ещё я хотел заглянуть на свою страничку на 'академическом' сайте, но так туда и не попал, похоже она 'рухнула' под напором любопытствующих.

Поспать удалось около трёх часов: сначала меня разбудил сигнал с панели оповещения с уведомлением, что мой заказ в химчистке выполнен. И я долго спросонья тыкал в разные кнопки, чтобы сбросить это настырное бибиканье. Потом оказалось, что своими беспорядочными нажатиями я случайно вызвал горничную или коридорную, не знаю, как эта должность называется. Она постучала в дверь как раз в тот момент, когда я снова улёгся на кровать, закрыл глаза и, кажется, мне даже успело что-то присниться.

— Войдите! — крикнул я, подпрыгнув и не сразу сообразив, что стою в одних трусах.

Пришлось экстренно задрапироваться в одеяло. Вошедшая смуглая женщина средних лет в гостиничной униформе почти совсем не говорила по-русски. Впрочем, через минуту оказалось, что по-английски лучше меня. Недоразумение разъяснилось, я снова побрёл к своей кровати. И тут понял, что спать мне уже совершенно не хочется. Сон перегорел.

Я надел спортивный костюм и отправился в столовую, где выпил объёмистую чашку кофе с какими-то пирожками, честно говоря, не идущим ни в какое сравнение с мамиными. И побрёл к себе, в размышлении, чем бы ещё заняться? Сауну посетить, что ли? Впрочем, оказалось, что за меня уже всё решено: около двери в номер стояли двое военных, один оказался Бондарём, а второго я опознал, как генерала Кондратенко.

— Где это вы шляетесь, курсант? Заставляете ждать вас, аж двум генералам! — сурово вопросил начальник академии.

— Виноват, господин генерал!

Командирам в армии не нужны подробности проступка, а только признание подчинённым своей вины, реальной или воображаемой. Кондратенко же, улыбаясь, протянул мне руку:

— Рад видеть воочию, Володя! Ну, открывай, открывай!

Мы вошли, и я сразу же ощутил острый стыд за бардак в помещении: всхолмлённая кровать хранила следы моего прерывистого сна, открытый чемодан на столе, на стуле прозрачный пакет из химчистки. Бондарь недовольно хмыкнул, но распространяться не стал. Я заметался по комнате, спешно наводя подобие порядка. Когда же схватился за пакет, Бондарь, уже угнездившийся на свободном стуле около компа, вдруг спросил:

— Комбез в химчистку сдавал? Вот это правильно. Не убирай с глаз, я заберу, — и, похоже, продолжая уже начатый разговор, обратился к Кондратенко:

— Такие у меня ребята! Чем богаты, тому и рады!

— Вы присаживайтесь, Володя! — обратился ко мне Кондратенко. — Сейчас ваш начальник что-то вам расскажет.

Я сел на кровать, поскольку два стула уже были заняты. Бондарь же повернулся ко мне:

— Курсант Петрухин!

— Я! — вскричал означенный курсант, вскакивая.

— Сидите! Так вот, курсант, присутствующий тут генерал ВКС России Кондратенко испросил у меня разрешения передать вас в его подчинение. Дело в том, что полёт эскадры под командованием генерала начнётся в ближайший месяц. Но в течение как раз этого месяца и даже несколько дольше вы, теоретически, должны были бы слушать консультации и сдавать выпускные экзамены. Как вы понимаете, эскадра ожидать вас не станет. А я, в свою очередь, не могу выпустить вас без экзаменов. Что мне прикажете делать?

— Не знаю, господин генерал, — пробормотал я сокрушённо, предполагая, что это вопрос вполне риторический, а решение, конечно, уже принято. Так и оказалось. Бондарь продолжил:

— Руководством Академии решено, что в случае вашего согласия, вы летите на Землю и там немедленно приступаете к сдаче экзаменов. Экстерном, так сказать. С преподавателями я договорюсь. На всё про всё, вам две недели. В случае успеха вы поступаете в распоряжение генерала. В обратном же случае... Принимается? Возражений нет?

— Так точно! Никак нет, господин генерал! — гаркнул я, снова непроизвольно вскакивая.

Перспектива служить под командованием самого Кондратенко и явно пойти с ним в дальний поход в Галактику затмила в моей голове необходимость почти без подготовки сдавать шесть сложнейших экзаменов. Конечно, сдам! Куда я денусь!

— Собственно, мы и не особо сомневались, — вступил в разговор Кондратенко. — Да вы садитесь! Впрочем, мы с генералом должны попросить у вас прощения за некоторый розыгрыш...

— Скорее, психологический этюд, — вставил Бондарь.

— Ну, пускай этюд, — согласился генерал. Дело в том, что мы решили как-то...

Кондратенко замялся. Я же был в полном недоумении: 'Розыгрыш? И как...?' Наверно, что-то отразилось на моём лице, потому, что Бондарь смущённо прокашлялся и сообщил мне следующее:

— Это был небольшой экзамен, курсант! Успокойтесь, вы его сдали. И, к вашему сведению, вы уже сдали все выпускные экзамены. Всем давно ясно, что это чистая формальность, тем не менее, освящённая традицией. Я поговорил с преподавателями, и они аргументировано спрогнозировали ваши оценки на выпуске. Все 'пятёрки', за исключением, правда, 'жизнеобеспечения'. Там светила твёрдая 'четвёрка', но, учитывая блестящие результаты вашей практики, решено также поставить 'пять'. Так, что в Академию вам следует явиться уже за готовым дипломом и за направлением на место службы на... 'Алебарду'!

Вот это, да! У нас на курсе не было таких, кто не мечтал служить на этом новейшем...! Я даже слегка подпрыгнул сидя. Шеф между тем продолжил:

— Единственное, что вы теряете, пилот, это торжественное построение, вручение дипломов и погон. Оркестр и напутственные речи. Но, во всяком случае, там будет упомянуто, что вы уже несёте службу в Космосе. Всё ясно?

— Всё... — ответил я немного не по уставу.

— Хорошо. Далее: упаси вас Бог, пилот, подумать, что ВКС ну никак не могут без вас обойтись. Могут, но вы приглянулись генералу некоторыми нестандартными решениями в ходе вашего приключения. Но у меня, знаете, четыреста парней и ещё сотня девушек, и все они 'нестандартные'! Вот и дочка присутствующего тут генерала... тоже нестандартная!

Кондратенко при этих словах слегка потупился смущённо, а я подумал: 'Надо же! Его дочь тоже у нас учится! А я и не знал'.

— ... Но, молодец! — закончил мысль Бондарь. — Короче, если все пятьсот 'нестандартные', то почему бы и не вы, пилот? Доступно?

— Так точно, господин генерал!

— Надеюсь... У вас две недели устроить все дела, погостить дома, восстановить силы после ранения, в конце концов. Да! Рекомендую, кстати, узаконить отношения со Степанидой Сергеевной. Вы улетите, а ей ваше денежное содержание будет на счёт поступать. Хоть какая-то польза от отсутствующего мужа!

Я кивнул. Мы и так собирались после выпуска... Тут у Кондратенко заверещал коммуникатор и комнату наполнил молодой женский голос:

— Шеф! До 'окна' на 'Орбиту-7' полчаса. Вы просили напомнить!

— Спасибо, Маруся! Уже бегу!

Кондратенко поднялся, пожал нам с Бондарем руки и спешно удалился. Засобирался и шеф.

— Всё понял, пилот? — спросил он в очередной раз. И я в очередной раз подтвердил, что 'всё'.

— Не подведи меня. Ну, давай, отдыхай!

Он хозяйственно подхватил пакет с выстиранным комбезом и ушёл, оставив меня в полном раздрае чувств.

Какой уж тут отдых! Я сел за комп: до ближайшего подходящего челнока было ещё шесть часов. Заказал билет и задумался. Мне стало слегка не по себе от мысли, что когда мои друзья по группе будут просиживать ночи у компов, готовясь к экзаменам, я буду валяться дома, поскольку всё уже 'сдал'. Но с другой стороны, им потом положен отпуск, а я уже буду в Космосе! Решив в качестве епитимьи сократить своё пребывание на Земле до недели — как-нибудь успею свои дела переделать! — я отправился в сауну.

Попрошу в Академии переписать требование, явлюсь на борт неделей раньше — не прогонят же? — подумал я по дороге. А на 'Алебарде' хотя бы и за изучение сантехники возьмусь, ведь 'космонавт должен уметь делать всё!' Ещё я подумал про Марусю: неужели Кондратенко свою секретаршу с собой на челноке возит?

* * *

Елена Фролова.

Уж что-что, а шопинг в Африк-сити был великолепен! По большому счёту, не нужно было, даже и бродить по жаре из одного торгового центра в другой. Зайди в прохладное нутро, скажем, 'Империала' утром и выйдешь только вечером с опустошённым кошельком и с тележкой нагруженной баулами. Но это, конечно, излишество. Наши с Ольгой и Тамарины покупки свободно поместились в три сумки, даже не таких объёмистых, что называются в народе 'мечта оккупанта'.

Солнце стояло ещё высоко, когда оказалось, что необходимые одеяния уже закуплены. Пора было возвращаться в гостиницу для позднего обеда и отдыха, когда наткнулись на бутик, почти весь ассортимент которого был посвящён Космосу вообще и планете Надежда в частности. Моментально узнанная молоденькой чернокожей продавщицей, Тамара была задарена ею футболками, шортами и даже кроссовками с соответствующими надписями и рисунками. Правда, всё это в обмен на разрешение сделать несколько фотографий. По-видимому, этим снимкам предстояло стать рекламными плакатами магазинчика. Помолодевшую меня, к счастью, не узнали.

Я ещё раз удивилась странной избирательности людского любопытства: вот же стоит со мной рядом всемирно известный учёный, руководитель 'Института физики пространства' имени академика Макарова. Сама академик, та, чьими усилиями человечество открыло для себя дорогу к звёздам! Стоит никем не узнанная. Впрочем, нисколько от этого и не страдающая. Но людям интересна девчонка, подстрелившая пирата!

С трудом отвязавшись от говорящей на неведомом наречии продавщицы, только изредка вставлявшей в своё щебетание понятные английские и французские слова, Тамара воссоединилась с нами, ожидавшими её у одного из выходов супермаркета. Тут имелась стойка службы доставки, и Тамара отправила пару симпатичных футболок со своим портретом в Прагу, какой-то знакомой Соне Кондрачковой, написав на пакете вместо адреса номер её телефона. Будет девочке сюрприз!

Вечером сходили искупаться. Подначивая друг друга, прошли мимо нудистского пляжа. Но остановиться там всё же не решились. Впрочем, современные ткани для купальников свободно пропускают ультрафиолет, чем и пользуются арабские женщины и девушки, загорающие прямо в своих балахонах 'буркини' под бдительным присмотром мужей и братьев.

А присматривать нужно! Вот и я, поплавав с Ольгой, нет-нет, да и бросала взгляд на Тамару, присоединившуюся к молодёжи, играющей в волейбол. Она же у меня такая провинциальная, далеко ли до неприятностей? Так, игра закончилась, ребята и девчата с болтовнёй и хохотом пошли к столикам в тень навеса. Там продаётся лимонад и пиво. Рядом с Томой уселся какой-то, похоже, считающий себя качком, парень. Волосы белые от природы или крашеные, кто их разберёт? Оригинально на фоне загорелой кожи. Рассказывает что-то смешное, внучка хохочет.

Что-то случилось: Тома вскочила, порывается уйти. Парень удерживает её за плечо. Она сбросила его руку, но он схватил её за запястье. Не пора ли помочь? Ну же, Тома! Дай ему в солнечное! Есть! Неуловимый тычок большим пальцем, но не в сплетение, а в другой нервный узел, и парень медленно садится, нянча онемевшую руку и потеряв к девушке всякий интерес. Молодец, Тома! Убедительно и без крови. Со стороны — молодые люди поспорили и мирно разошлись.

Всё. Пора в гостиницу! Этот белобрысый может быть и местный, вдруг захочет отомстить неуступчивой, соберёт компанию... Не битву же на пляже с ними устраивать?

Хотели сначала вылетать вечером, но Ольга упросила перенести полёт на завтра — сгорела, северная порода! Этот казус испортил ей и всё удовольствие от вечерних примерок. С завистью смотрела жертва африканского солнца на нас, загоревших равномерно и без изъянов, а сама только стонала: 'Всё, надоела мне ваша Африка! В Россию! В Питер! И чтобы мелкий дождик!' Пришёл врач, по акценту, похоже, итальянец, покачал головой и достал из сумки немалых размеров бутылёк с лекарством для пострадавшей. На ночь мы с Тамарой её намазали, жжение прекратилось. А утром Ольга проснулась, как новенькая: красноту от ожогов сменил лёгкий 'загар'.