Земля! Месть проигравших

На следующее утро, когда Сергей переделал все утренние дела и занять себя было решительно нечем, быстрым пружинистым шагом зашел в столовую, присел на стул. Подарок председателя Совета кланов, все так же таинственно светился на столешнице насыщенным медовым светом.

'Бойтесь данайцев, дары приносящих' — всплыла в памяти чеканная фраза древнегреческого поэта-сказителя. Поморщился. Да какие к черту данайцы? Перед самим собой глупо скрывать — он просто боится и, от осознания этого, не сдержавшись, выругался матерно.

— Эх! Когда не умирать — все равно день терять! — вслух произнес любимую поговорку покойного дружка Ваньки Жукова и, осторожно подняв шар, решительно приложил к сгибу локтя. Глаза его были сухи, губы крепко сжаты. Несколько мгновений ничего не происходило и, промелькнула трусливая мыслишка — шар бракованный.

Кольнуло — словно укусил комар и, он понял — все работает. пальцы дрогнули, но не отпустили инопланетное устройство. Прошло несколько минут, постепенно сдувавшийся шар в единый миг осыпался пылью, его подхватил ветерком из приоткрытой форточки — в коттедже было для землян прохладно и, Сергею приходилось одевать легкий свитер. Легким облачком пыль упала на пол.

— Все... вроде — сказал хрипло в пространство и прислушался к себе. Вроде все как обычно. Ну да ладно, в любом случае пока колония не развернется, придется ждать.

Все произошло через час. Сергей спускался на первый этаж, когда покачнулся от внезапного приступа головной боли и остановился. Через мгновение все прекратилось. Перед глазами запрыгали неясные образы, сложившиеся в полупрозрачный значок на краю поля зрения.

— Торенто нейтолоо ашеса. Коона ти ашеса? — услышал приятный женский голос.

'Так... это, по-видимому, на языке драуни...' — он слегка поджал губы, остро изогнулась бровь, произнес:

— А можно по-русски?

— Можно, — согласился женский голос, — Колония наноботов готова к активированию. Активировать?

— Да, — после нескольких мгновений хрипло ответил землянин. Значок на краю поля зрения развернулся и сложился в несколько панелек с множеством значков с надписями внизу.

— Совет, — раздался все тот же голос, — Отключите голосовое управление. Быстрее прочитать сообщение, чем выслушать.

— Отключить голосовое управление и включить текстовое, — послушно произнес землянин.

Сергей несколько мгновений молча смотрел на значок, подписанный внизу: 'Краткое руководство пользователя'.

Спустился вниз. Пройдя по короткому холлу, устроился на ложе-полумесяце в ложе отдохновений. Читать предстояло много.

В окна уже давно заглядывала ночь, только у самой земли разгоняемая фонарями, когда Соколов поднялся и устало потер глаза, словно провел бессонную ночь. После настройки интерфейса он понял, почему Линдирор сравнил его с слепым шархом. Экосистема наноботов выделяла контуры предметов, с которыми могла взаимодействовать и мысленно управлять. Стена, внешне монолитная, скрывала больше десятка квадратных створок.

Посмотрел на стену. Створки одновременно открылись, бесстыдно показав скрытую в них аппаратуру — ею от тоже мог теперь управлять. Закрылись. Нанороботы, непосредственно подключенные к нейронам мозга, давали возможность переговариваться в радиодиапазоне, командовать механизмами, в том числе космического корабля и, многое другое.

Зашел в местную сеть — заменявшую драуни Интернет, пролистал новости — ничего особенного. Понятно на интуитивном уровне. Помимо основных функций стал доступен коммуникатор с часами и будильником и возможность протоколирования событий.

И главное наноботы в крови давали возможность управлять собственным, весьма ограниченным в возможностях телом. Сделать его прочнее, быстрее, и сильнее, армировать хрупкие кости углеродным волокно. Перестраивать ткани и лечить. Да много еще чего!

Кстати, о перестройке тела.

Человек подошел к серого цвета стене, под пристальным взглядом человека стремительно 'протаяло' зеркало. Остановился в шаге от зеркального двойника и пару минут, склонив голову к плечу, не отрывал от него взгляда.

Там, в зеркале, пронзительно-синие глаза двойника потемнели и стали карими, как у его лисички. Человек искривил губы в торжествующей усмешке и поднял ладонь к лицу.

Взгляд стремительно меняющих цвет на прежний глаз не отрывался от нее. Пару минут ничего не происходило, потом центр ладошки стремительно потемнел, налился краснотой и Соколов почувствовал резь в ладони. В следующий миг кожа на ладони лопнула и оттуда в расширявшиеся до предела глаза человека уставился мутно-голубой взгляд только что родившегося глаза.

— Демоны Бездны. — ахнул совершенно как драуни.

— Получилось? — произнес будто в неверии и тут же раздался вопль невыразимого восторга, — Получилось! — вскинул руки в победном жесте, глаза сверкали синим пламенем. Он будет пилотом межзвездных кораблей! Будет! Сбылась мечта идиота.

Пальцы взъерошили ежик волос на затылке, а в голодно забурчало и он невольно посмотрел на стазис-холодильник. Захотел даже не есть а жрать! Быка бы сожрал!

Прошел еще месяц.

Пахло чем-то неприятным и специфически медицинским. Сергей наматывал то ли сотый, то ли тысячный круг по сверкающему хирургической чистотой приемному отделению — в окружающие поселок драуни районы деньги федералами вбухивались без счета и оснащению районного роддома могли позавидовать не только занюханные Лондон и Нью-Йорк, но даже и Москва. Когда Аридэль пришло время рожать — а драуни вынашивали ребенка не девять месяцев, как люди, а всего семь, женщина заявила, что теперь она землянка и потребовала вести ее в Салехард, где располагался роддом.

В руке молодого папаши покачивался букет метровых белоснежных лилий. Как в начале зимы достал цветы — это отдельная история. Через комэска заказал летчикам из салехардского истребительного полка привезти с материка. Утром он уже начал переживать, когда в дверь позвонил водитель и вручил букет.

Молоденькая девушку в белоснежном халате за стойкой украдкой поглядывала поверх очков на военного с погонами старшего лейтенанта на плечах. Офицеры в столице Ямало-ненецкого округа были завидными женихами и неважно что женат. Не стена, подвинется!

Взгляд молодого папаши задержался на монументальных дверях, ведущих вглубь. На внутреннем интерфейсе без пяти три. Придется ждать. Вздохнул украдкой. Черт! Все-таки не каждый день становишься папашей. Сын родился еще позавчера и ему даже показывали с окна второго этажа белый кулек с ребенком, но это было так абстрактно... Словом отцом он ощущал себя чисто теоретически.

Наконец дверь открылась и в проеме возникла Аридэль с меховым пакетом с младенцем в руках — на улице нормальная для зимнего Севера погода — мороз за тридцать. Неспешной походкой царственной дамы прошла пару шагов, глаза при виде мужа засияли. Все вокруг стали ужасно милыми, а больше всего радовало обалдевшее лицо мужа.

Сергей подошел веселый, с огромным букетом, округлил глаза.

— Лисенок, ты еще прекрасней чем раньше! Сражен наповал! Ничего ослепительнее я в жизни не видел за все свою жизнь!

Ребенок заворочался и закряхтел, на миг показалось крохотное, совершенно человеческое — круглое, ушко. Аридэль качнула в руках, успокаивая. Ребенок затих.

— Ну Соколов — льстец, все же ты непроходимый тупица. У драуни белый цвет, — цвет печали и скорби! — совсем не подходящим для упреков голосом произнесла Аридэль и покачала головой.

— Зато любящий тебя тупица. Это тебе! — мужчина протянул букет и, взяв за руку, на секунду прижал к губам узкую женскую кисть.

Он почувствовал теплую ладошку, гладящую короткий 'ершик' волос на голове, а сам потянулся к сыну. В лице новорожденного увидел черты покойной матери и свои собственные — высокий лоб, голубые глазки — как и у него самого, черные изогнутые бровки и маленькую ямочку на круглом подбородке и почувствовал теплую волну умиления, поднимающуюся из глубины души. Сын! У него родился сын!

Скрытая надежда на лице медсестрички за стойкой сменилась разочарованием. Так это муж инопланетянки... нет, тут ловить нечего.

Глава 8

Амстердам, столица Голландии — одной из стран Бенилюкса 'старой' Западной Европы всегда, по крайней мере пару последних столетий, жил хорошо. Даже во время немецкой оккупации захватчики не зверствовали и вели себя по отношению к местному населению удивительно лояльно: в большинстве сфер жизни оставались довоенные порядки, продолжали работать старые королевские чиновники и местные полицейские. Голландцы 'делали деньги вместе', 'вместе учились, работали, веселились и влюблялись'. Вместе с немцами. Словно и не было никакого завоевания... Таковы западноевропейцы.

В центре столицы Голландии, в ее сердце на площади Дамм — любимом месте воскресных прогулок горожан и экскурсий бесчисленных туристов, возвышался Королевский дворец. В далеком семнадцатом веке его возвел гениальный архитектор Якоб ван Кампен. Три этажа в строгом стиле голландского классицизма; на отделанных итальянским мрамором стенах картины великих мастеров живописи: Рембрандта, Йорданса, Ливенса, Боля. Дворец венчал купол с флюгером: кораблем-коггом — символом города. А роскошь интерьеров по замыслу создателей была призвана подчеркнуть богатство и величие Амстердама как 'столицы всех морей'. Бродить по дворцу, восхищаясь роскошью интерьеров и шедеврами прошедших эпох, можно часами, но сейчас на площади Дамм гораздо меньше людей чем еще пару лет тому назад — после прибытия драуни в Голландии стало все плохо.

Вслед за рухнувшим долларом евро превратился в труху, обесценился на порядок. Экономика, во многом виртуальная, основанная на услугах, стремительно рухнула в кризис, по силе сопоставимый с Великой депрессией конца двадцатых прошлого века. Выпускаемая небольшим 'реальным' сектором продукция стала неконкурентоспособной по сравнению с товарами, произведенными по технологиям драуни. Страну захлестнула массовая безработица, голландцы тысячами разорялись, теряли купленные в ипотеку дома и квартиры. Выживали как могли.

Положение усугубляли сотни тысяч эмигрантов из бедных стран Азии и Африки — людей другой культуры и чуждого голландцам менталитета. Беглецы приехали из стран, где бушевали жестокие гражданские войны, и многие отлично владели автоматом или хотя-бы ножом.

Местные жители и раньше крайне неодобрительно относились к эмигрантам — которые жили за счет государственного бюджета, то есть за счет хозяев. А когда страна сорвалась в кризис и бюджета стало не хватать, среди голландцев расцвели пышным цветом ксенофобские и расистские взгляды. С другой стороны, эмигранты были недовольны тем, что хозяева перестали содержать их и начали устанавливать собственные порядки. Это поставило страну на грань гражданской войны. Полиция ежедневно фиксировала драки, убийства по мотивам расовой ненависти и суды Линча.

При этом Голландия не была досадным исключением. Такая же обстановка, где лучше, а где и похуже, сложилась в Европе повсеместно.

В результате поистине глобальных и фундаментальных изменений, вызванных появлением инопланетян, НАТО распалось, в ЕС осталась промышленно развитая северная и часть центральной Европы...

Солнце почти добралось к зениту. Для зимы, пусть даже европейской, тепло, лишь сверкали льдом лужи на асфальте да промозглый ветер с просторов Северного моря напоминали, что скоро Рождество. На скамейке у входа в Королевский дворец, с автоматами за спинами, сидели двое полицейских, над головами вился сигаретный дымок. Мимо, в сторону станции 'Centraal Station' двигались безликие толпы голландцев и туристов — даже в трудное время нашлись те, кто мог вкладывать средства не только в самое насущное: еду, медикаменты и оплату квартплаты, но и в такую роскошь, как туризм.

Туристы прохаживались по площади, нетерпеливо поджидая 12 часов дня, когда откроют для просмотров дворец.

Полицейский по имени Гарри глянул на наручные часы, нахмурился и поднялся с скамейки... рухнул обратно. Только через полчаса сменят бездельники Ян и Питер. Придется ждать. Жена Гарри — Абигаль утром провожала на службу с неспокойным сердцем, как никак девятый месяц беременности — боялась оставаться одна.

Ветер донес рыдания. Полицейские настороженно завертели головами. Увидели. У большой группу туристов, по виду немцев или англичан, плакал паренек азиатской наружности — крупные слезы безостановочно текли из глаз, бесследно теряясь в куцей бороде. Сквозь смуглую кожу проступил пятнистый, лихорадочный румянец, плечи содрогались. Все непонятное пугает, и туристы испуганно шарахнулись в сторону, лишь пожилая фрау или мисс наклонилась к парню, что-то произнесла, но паренек продолжил рыдать.

— Вилли! — толкнул в плечо напарника полицейский, — Пойдем проверим, там что-то непонятное!

Тот кивнул. Время неспокойное и их инструктировали обращать внимание на все непонятное. Полицейские поднялись и, поправив автоматы, неспешным шагом направились к месту происшествия.

Полицейские приблизились на дистанцию не больше десятка шагов, когда паренек случайно повернулся в их сторону. Ганс встретился с ним взглядом и содрогнулся, такой дикий страх и боль читались в карих глазах паренька.

— Stean! (стой) — отчаянно выкрикнул и смертельно побледнел парень, — Ни шага вперед!

Полицейские остановились.

— Все нормально! — торопливо крикнул Вилли. Он еще не понял, что происходит, но все происходящее ему очень не нравилось.

— Аллах акбар! — тонким, мальчишеским голосом, с истерикой, выкрикнул парень.

Это было последнее, что услышали полицейские и добрых два десятка амстердамцев и гостей столицы Голландии. Над местом, где стоял странный паренек, полыхнул яростный огненный разрыв, поглотивший центр площади. Грохот взрыва рвал барабанные перепонки, людей разбросало словно кегли при удачном броске, посыпались выбитые стекла, протяжно завыли сигналки на припаркованных рядом автомобилях.

Взрыв стал маленьким эпизодом в разгорающейся в Европе террористической войне, уносящей ежедневно десятки жизней и удостоился краткого упоминания по телевидению, небольшой заметки в крупнейшей голландской ежедневной газете De Telegraaf и краткого упоминания в нескольких изданиях калибром поменьше...

'De Telegraaf', Голландия: