Опекун для дракона

Ширсен, извиваясь в воздухе, с трудом сбил ледяное пламя сильным выбросом энергии. Волна ужаса тут же прижала нас к земле, выбив из моих легких весь воздух. "А схватка с каждым мгновением становится интереснее, — невольно подумалось мне, — даже лестно"

Пробоины в барьере стали шире, он затрещал, уже с трудом сдерживая падающие с места схватки большие камни.

Серебристый дракон мотнул мордой, видимо прогоняя дурноту от удара, и заваливаясь на раненное правое крыло, тяжело взлетел, намереваясь продолжить поединок.

Я сжала кулаки, неотрывно наблюдая за ним. "Ристар... прошу тебя, оступись. Ты же знаешь что он сильнее и опытнее. Тебе не победить"

Удар хвостом, от которого Ристар еле увернулся. В ответ росчерк мощного пламени, ушедший дугой за горизонт. Два дракона вновь вцепились друг в друга, стремясь порвать оппонента на куски.

Но короткая схватка почти сразу же выявила фаворита. Неожиданно для всех Ристар, будто ощутив второе дыхание, повторил прием противника и, окутав его тугой пеленой силы, со всего маху впечатал пока не сбросившего путы дракона в скалу.

Грохот. Скала вновь затряслась и натужно затрещала. Сверху посыпались отвалившиеся валуны размером с горного барана.

Зангерел зажмурившись, вцепился в мой рукав. Барьер внезапно засиял былой силой с легкостью отбив камни. Но только на пару мгновений. Как только камнепад закончился, Хранитель знаний упал в обморок, будучи сразу подхваченным мной и Хасшером. Защитная преграда, на прощанье мигнув, исчезла, с шипением растворившись в воздухе.

Святые прародители! Треща и осыпаясь мелкими камнями, от скалы прямо над нами стал отделяться большой валун, раза в четыре больше меня.

— Чтоб тебя предки драли за хвост, Зангерел! — я без жалости била по щекам обессиленного и осунувшегося Хранителя знаний, который совсем не реагировал на мои потуги. — Нашел время спать!

Подхватить два балласта и перекинувшись, взлететь я не успевала — как только перекинусь, вмиг придавит валуном, а тут для маневра нет места. Крылья переломает или хребет. Успею только одной.

— Хасшер, — рыкнула я на ребенка. — Барьеры ставить умеешь?

Моей силы не хватит даже замедлить этот камень. А вот братец Ристара талантлив...

— Я...

Валун, с грохотом отделившись, стремительно набирая скорость, покатился на нас. Не ведая что творю, я прижала ребенка и бессознательную тушку Хранителя к себе, стремясь их хоть как-то защитить.

Все-таки надо было бежать одной.

Я, тяжело дыша, резко села в постели. Волосы встали дыбом, сердце бешено стучало, а руки дрожали. Какой реалистичный кошмар...

Уже стало темно.

По вечерам, так повелось еще с первого дня похода, чтобы лучше друг друга узнать и сплотить отряды, воины рассаживались возле костров и, прихлебывая из фляжки медовуху, начинали травить байки. Байки получались красочными, порой воины, не стесняясь в выражениях, размахивали руками и другими частями тела для пущего эффекта и понимания сути рассказа. Иногда все заканчивалось дракой или поисками во тьме ночной новых приключений, после которых утро "герои" встречали в лазарете (всех почему-то манило в сторону палаток воительниц).

Несмотря на то, что поход условно закончился, традиция не прервалась. Как только на лагерь опустились сумерки, бравые мужи кланов собрались возле огромного пылающего костра, дабы почтить память своих погибших братьев и сестер по клану и бросить в огонь жертву Повелительнице Несфее, за здоровье раненных.

О драконе и проваленном задании короля никто не вспоминал — еще свежо были в памяти тот ужас и бессилие, которое все испытали, когда почувствовали на себе мощь твари Тасхель. Принцессу уже никто не надеялся найти в живых, да и от отряда осталась только кучка отщепенцев, что день ото дня хранят покой мертвых и выхаживают раненых. Торопиться и возвращаться домой, чтобы "обрадовать" новостями о любой дочурке короля, никто не спешил — еще слишком ярок был позор в памяти, да и те, что в панике разбежались, как только своды пещеры стали рушиться, могли и сами доставить своим кланам новости. Вот только кто же доложит об этом Евландию? Капитан Герлиус, что вел от имени короля поход погиб, а идти добровольно в столицу, чтобы доложить о провале миссии... нет, это конечно честь умереть от руки короля, но никого не прельщало оказаться раньше времени в чертогах Варланга. Конечно, можно созвать Совет кланов, тогда казнить гонца за плохую весть властитель Дархлена побоится, но все равно никто не спешил доставлять вести правителю.

Я и несносный драконыш, что своим нытьем за день довел до белого колена стряпух, тихонько наблюдали издалека за собравшимися войнами. И как этот детеныш умудрился разозлить воительниц, что раньше сюсюкались с ним как с младенцем, с умилением наблюдая за каждым его действием?

Оказывается, пока я отдыхала в палатке, у мальчишки проснулась жажда деятельности, и неуемная энергия ребенка вылилась на ни в чем неповинных женщин, раненых, когда драконыш на мгновение юркнул за Калой в лазарет, и вернувшихся с охоты воинов. Персональное бедствие лагеря убийц драконов прошло неистовым смертоносным ураганом не щадя никого. Не знаю, что умудрилось это дите натворить за неполный день, но как только я проснулась и встала на ноги, мне всучили ребенка чуть ли не со слезами счастья на глазах, с чего-то решив, что слушаться неугомонный проказник будет только меня. Прелестно, пока я спала, мелкий дракон чуть не разрушил до основания лагерь бесстрашных воинов.

Возле костра шутливо переругиваясь и хохоча во весь голос, сидели всего семь человек. Предатели... Повесили на меня эту беловолосую проблему, а сами продолжили наслаждаться жизнью как ни в чем не бывало. И главное не объяснили, что натворил этот маленький изверг, а сам он молчит, аки партизан в стане врага.

Я злилась, все еще переживая из-за вероломства боевых товарищей, источник всех моих бед, в кои-то веки успокоившись, благоразумно помалкивал, занимаясь важным делом — булькал в кружке морс. Мне приходилось постоянно за ним следить, чтобы Амару не ляпнул лишнего перед всеми и так днем, как видно, устроил всем веселую жизнь.

Воины не дураки, а мне еще было плохо после встречи с ходячими, даже защитить себя толком не смогу — тело словно ватное и мышцы нестерпимо болят, когда резко дернусь, а спина... хоть ее и вылечили, но у меня такое чувство, что я ее застудила. Паршивое состояние, а тут еще следи за этим мелким недоразумением, да и подкладывай ему постоянно еду, чтобы заткнуть хоть чем-нибудь его излишне болтливый рот.

Понаблюдав немного за Амару, который с неподдельным интересом выдувал из морса пузыри, я не выдержала и спросила:

— Ну и зачем ты так делаешь?

Мальчишка лишь пробулькал что-то неопределенное. Потом все же соизволил оторваться от своего увлекательного занятия и заскулил, заискивающе смотря мне в глаза:

— Мне ску-у-учно.

— На, — я протянула ему жареную рыбу, нанизанную на ветку. — Кушай.

— Не хочу, — наморщился Амару, отмахнувшись от моей протянутой руки. — Я уже наелся. Еще немного, и она мне будет сниться в кошмарах.

— А чего ты хочешь? — обреченно вздохнула я. Видимо мой план занять его рот едой только что с треском провалился. Хотя... — Может еще одну порцию гречи с мясом?

— Неееее... Еще немного и я лопну, — ребенок нагло прижался ко мне и стал рассматривать сидевших возле костров воинов. — Ой, Элис, смотри! Тот дядька на нас смотрит!

— Который, — я скучающе взглянула на воинов, рассевшихся возле костра, что в данный момент горланили песни, которые не предназначались для детских ушей. Наш знакомый Кастиен с бутылкой наперевес, раскрасневшись от алкоголя и безбожно фальшивя, исполнял куплет из баллады "О славном Ульфрике[1], победителе коварных речных дев". Со всех сторон ему подпевали воины на разные лады.

Хотя нет... не все предались всеобщему безумию и в свои фавориты записали повелительницу музыки Илиду[2]. Хотя, наверное, та, прислушавшись к этой какофонии звуков, немедленно зажала бы уши, чтобы не травмировать свою тонкую божественную сущность. По крайней мере, я с трудом разбирала сквозь громовой хохот и разнобой голосов, примерные слова похабной баллады хоть и знала ее наизусть... да и чего греха таить, вполне недурственно исполняла.

Его трудно было не заметить. Воин сидел отдельно от остальных, его мрачный взгляд черных глаз одновременно завораживал и пугал. Замерев в тени, словно слившись с ночью, он неотрывно наблюдал за нами, что-то словно выискивая. Выжидая. Как притаившийся хищник.

Невольно моя рука легла на рукоять кинжала. Заметил. Его губы дрогнули в едва заметной улыбке, и воин отвернулся от нас, заведя разговор со своим соседом.

Странно. Не нравится мне это. Сильно не нравится. Веяло от него чем-то не хорошим... не опасным, но словно гнилым... Тонкий запашек на грани восприятия, словно гнил он изнутри.

— Элис, — неожиданно за спиной раздался голос, отвлекший меня от внезапного наваждения. Я повернулась и увидела Аргона с тубусом. — Я принес список. Давай только по-быстрому, а то, небось, без меня всю бражку оприходуют.

Сердце внезапно застучало быстрее, а душа замерла в напряжении — вот сейчас я узнаю, что стало с моими друзьями. Было страшно заглядывать в список, но одновременно хотелось поскорее узнать мучавшие меня доселе вопросы.

Полчаса назад, как только я пришла в себя и после осмотра Карлы была отпущена из палатки, я нашла Аргона, крепкого воина из южного клана Серых Рысей, что мне невольно напомнил Рика, и попросила показать его список выживших воинов.

И вот сейчас...

Взяв из рук мужчины кожаный тубус и непослушными от волнения пальцами отцепив ремешки, достала свиток слегка желтоватой бумаги. Бережно развернув его, я жадно вчиталась в строки. Сердце застучало быстрее, руки тряслись, от чего руны невольно заплясали по пергаменту, и я все никак не могла уловить смысл прочитанного.

Подавив в себе первый приступ паники, когда, пробежав глазами по строчкам, не нашла имен своих братьев по клану, я еще раз внимательно вчиталась в рунную вязь, мысленно проговаривая про себя руны, чтобы смысл слов больше не ускользал от разума, как в первый раз.

Тридцать строк... всего лишь тридцать имен и я никак не могу найти в нем Рика и Гелиона! Растерянность и недоверие сразу же пришли на место волнению. Я в третий раз читала строки, стараясь не дать воли эмоциям. Среди них не было моего клана... среди них не было ни Рика, ни Гела... Что мне делать? Неужели они и вправду остались в пещере? Неужели они погибли?

Будто во сне я скатала в рулон свиток, вложила его в тубус и передала его Аргону.

— Спасибо, — мой голос звучал так отчужденно и равнодушно, что мужчина сочувственно похлопал меня по плечу. Амару прижался к боку крепче, пытаясь по-своему утешить. А мне стало так горько и больно на душе, что захотелось просто взять и, наплевав на честь рода, зареветь в голос, костеря Хасфея за такую судьбу. А я ведь верила, что они живы, так наделась...

Как жалка бывает надежда, когда от всех твоих молитв Повелители отмахиваются, словно от надоевшей мухи. Мои единственные друзья ушли без меня в чертоги Варланга. Не они же мне всегда говорили, что никогда меня не оставят? Что вернуться даже из глубин Тасхель, ибо я одна обязательно натворю дел, после которых будет краснеть весь клан? А сами...

— Вообщем... не все уж так и плохо, — Аргон неумело растянул губы в улыбке, совсем не собираясь убирать свою руку с моего плеча. — Подумай как им хорошо с предками, сразу станет легче... Как-то так... Я по правде... — он вздохнул, неосмысленным взглядом посмотрев в сторону костра, возле которого веселились воины. — У меня ведь сын умер. Совсем дитя... думал, что если будет поближе ко мне, то уберегу, а он... Молодость горячна... Нда... знаешь, бражка прекрасно затупляет боль, особенно если нестерпимо болит, — он положил ладонь себе на грудь, — вот здесь.

— Я...

— Ты ведь молодая, вся жизнь впереди, — продолжал воин, невольно сжав в руке тубус. Хоть он и пытался хоть как-то приободрить меня, в его глазах было столько боли, что у меня защемило сердце. Нет, нельзя плакать, это позор... — Это я вот старик, а у тебя... — он нахмурился, пытаясь собрать мысли воедино. — На твоем полотне жизни нет вины перед теми, о ком ты сейчас горюешь, а вот я... на мне лежит вина за смерть сына и мне... Расхей меня не простит, ведь я предал собственную кровь... чертоги для меня навсегда закрыты, а у тебя еще вся жизнь впереди... Нда... — он тряхнул головой, убирая ненужные мысли. — Что-то я разговорился.

Воин южного клана открыл зубами пробку, сделав большой глоток из кожаной фляги. Бражка потекла по усам, намочила бороду, но Аргон лишь вытер рот рукавом и, даже не попрощавшись, нетвердым шагом пошел к остальным. Воины поприветствовали вернувшегося товарища трелью новой песни о похождениях Ульфрика, но уже в логове неприступных троллиц. Забавным был воином этот Ульфрик, любил экспериментировать.

Может и мне присоединиться к собратьям по ратному искусству? Забыться в хмеле, лишь бы не вспоминать все то, что пришлось пережить?

— Я тоже по маме скучаю, — прошептал Амару, уткнувшись носом мне в рукав. — Сильно-сильно аж дышать трудно. Но если я буду плакать и вспоминать ее, Элис ведь рассердится? — он посмотрел мне в глаза, пытаясь получить ответ на свой вопрос. — Да и мама, она всегда расстраивается, когда я плачу, а я ведь ее не хочу огорчать. Честно-честно! Я вот решил всегда улыбаться и никогда не грустить. Ведь мама любит, когда я смеюсь и Элис так радостней, ведь так?

Я не успела ничего ответить, так как совсем рядом услышала уже засевшую в печенке любимую песню пьяных воинов:

О славный Ульфрик где ж ты был

и подвиг ... ик... ратный совершил?

Я был у дев речных долин -

три ночи ел, три ночи пил,

любил я их недели пять,

чтоб все подробно рассказать.

Хвосты...

— Кастиен? — из-за ближайшей к нам палатки покачиваясь, вышел раскрасневшийся воин северного клана, на ходу подтягивая штаны. На отклик он круто развернулся, замутненный взором посмотрев в нашу сторону.

— Хвосты... ик.... Хвосты... — попытался он вспомнить стоки песни, но внезапно застонав, обвиняюще посмотрел на меня, — ну вот, дракона мне в зад, сбила! Я ведь щас ее не вспомню... Хвосты драконьи... с шипами... ласкал наш славный У-у-ульфрик.... Нет, это вроде из другой баллады... да как же там...

— Кастиен!— зашипела я на подвыпившего воина, предусмотрительно закрыв руками уши Амару. Не хватало еще, чтоб он слышал эти завывания. А то у этого глупого драконыша ума хватит растрепать это бред на всю округу или же попытаться исполнить "желание" своего спасителя.

— Хвосты-ы! — уперто проговорил он. — Да, дракона мне в зад, куда ж он засунул эти хвосты! Милаха, а ну цыц! Не мешай вспоминать песню, мне ж ее еще петь!

— Здесь дети, Кастиен!

— А, точно, малыш Амару. Тоже герой, — согласно кивнул он. Я с облегчением убрала ладони с ушей мальчишки. — Попросили его сегодня выплеснуть помои, так он как-то умудрился целую бочку вина уничтожить.