Волчица и пергамент. Том 9

— Мой милый мальчик наконец-то вступает в королевский двор тут, как и там. И как старшая сестра я не могу оставить его одного.

Коул мог лишь криво усмехнуться, видя озорную улыбку Ив, но потом он заметил, как на него с Ив смотрела Миюри. Она тоже считала себя защитницей своего глупого брата.

— Если ты явишься ко двору, не сомневаюсь, к тебе заявится толпа тамошних политиков и торговцев. Мне надо дать им понять, кому принадлежит мой барашек.

Коул взглянул на Миюри, та согласно кивнула, и он, пожав плечами, произнёс:

— Но прежде надо будет кое о чём позаботиться.

— Ты про обман, полагаю. Постоянно слышишь о таких вещах, но никогда не думаешь, что кто-то из твоих близких станет жертвой такого, — Ив поднялась и потёрла подбородок. — Я сняла жильё неподалёку от порта. Поговорим там.

Ив быстро пошла к выходу, хозяин постоялого двора чуть не стелился, кланяясь ей, похоже, она была щедрой с ним.

Миюри поехала в карете с Ив и её сопровождением, а Коул следом верхом на лошади, выделенной Ив. Дорогой Миюри много раз высовывалась из окна кареты, поворачивалась к Коулу радостно помахать ему рукой, и ему приходилось махать в ответ.

Карета Ив проехала по западной части города и выехала за городскую стену. Но мощёная улица продолжалась и за городом. Море отступало, порт отодвигался всё дальше, и город расширялся, вытягиваясь вдогонку порту. Здесь как бы образовался новый город, соединявший прежний с портом.

Проехав участок, менее оживлённый, чем у городской стены, Коул увидел море, спокойное настолько, что оно больше походило на озеро. Карета остановилась у одного из зданий, выстроившихся вдоль берега.

— Ты, как всегда, сняла склад? — спросил Коул.

Ив пожала плечами и быстро прошла в дом, остальные последовали за ней, и прямо за дверью их встретили Ле Руа и Ханаан.

Сидя за большим столом, Коул с Миюри рассказывали об увиденном в Орбурке. Когда Миюри стала рассказывать, как она сломала дверь и ворвалась в подземную крепость, её пыл разгорался по ходу рассказа всё сильнее, и Коул забеспокоился, что если он не вмешается, ему скоро придётся в её рассказе сражаться с драконом, так что он постарался вовремя её прервать:

— Прямо сейчас есть два момента, требующих нашего внимания. Был ли Хоберном тот пьяный в крепости? И наличие большого количества оружия.

Миюри была недовольна тем, что её прервали, во время рассказа она вошла в такой раж, что вся взмокла, сейчас же, чтобы она успокоилась, сидевший рядом Ханаан подал ей прохладительный напиток.

Ле Руа ответил на вопрос Коула:

— Без всяких сомнений это и был глава рода Хоберн. Я тоже слышал от городских аристократов, любителей книг, что его особняк отобрали. Неудивительно, что его вовлекли в заговор, устроенный на бесплодной земле и что он напился до потери сознания в логове мошенников.

Будь Хоберн злым гением в этой истории, её было бы проще понять, но после проповеди самозваного Предрассветного кардинала Хоберн уходил, ссутулившись, а потом напился до потери сознания в крепости, так что в его главную роль в событиях поверить было сложно.

Как ни смотри, его втянули и использовали.

Потом заговорила Ив:

— Землевладелец, не способный прокормить своих людей, это не землевладелец. На такой земле может расти, в лучшем случае, трава для скота. Похоже, избыток воды нанёс большой вред, и появилось на удивление много землевладельцев, не способных что-либо сделать, но привязанных к этой земле.

Коул почему-то представил себе, как Ив с холодной улыбкой даёт таким землевладельцам деньги в долг, и покачал головой.

— Похоже, что так, — заявил Ле Руа. — К тому же, кажется, раньше уровень воды был выше, и требовались очень большие усилия для защиты земли. Несколько поколений назад права на большой рынок были переданы собору города, что, полагаю, было вызвано тем, что землевладелец не был в состоянии управлять своими землями.

Коул мог это понять, эти заболоченные земли даже вызвали у Миюри подавленное состояние, и всё же что-то в ситуации казалось ему странным.

— Управление большим рынком — дело сложное, по опыту работы в Ньоххире я могу это понять, но собор города явно преуспевает.

Собор был огромен, его подсвеченный ночью шпиль был даже различим из Орбурка. Свет накопленных богатств.

Коул вспомнил голоса людей в Орбурке, людей, осуждавших собор.

— Основа существования церкви и рынка схожи. Этим она отличается от того, чем занимаются землевладельцы, — ответила Ив и пожала плечами, когда Коул бросил на неё взгляд. — Не надо особо стараться, люди сами придут отовсюду, несмотря на свои трудности, и даже пожертвуют деньги. Многое упрощает то, что не надо собирать налоги на содержание рынка.

В Орбурке после проповеди раздавали корзинки, и люди даже соперничали друг с другом, кто больше пожертвует. Сбор налогов действительно не мог с этим сравниться.

— Поддерживая ненастоящего Предрассветного кардинала, можно сделать так, что люди будут собирать деньги сами, по своей воле, подражая тем самым собору. Если это так, то и ситуация с оружием проясняется.

— Проясняется? Почему? — воскликнула Миюри.

Разница в силе Орбурка и Эшьютадта была слишком очевидной. Никто в здравом уме не подумал бы, что Орбурк может победить Эшьютадт, поэтому Миюри вывела свою теорию, исходя из позиции сборного города.

В таком случае нужна не победа Орбурка. Нужен непреложный факт, что именно Предрассветный кардинал начал войну. Тем самым, возможно, удалось показать всему миру, что Предрассветный кардинал являлся опасной угрозой существующей власти. Исходя из этого, можно было понять, зачем мошенники собирают оружие.

Но Ив, кажется, видела в ситуации что-то отличное от теории Миюри.

— Юная барышня всегда любила разговоры о войнах. В таком случае — насколько большая военная мощь требуется нападающей стороне по сравнению с обороняющейся?

Миюри прожевала мясо со свиных рёбрышек, проглотила и ответила:

— Я часто слышала, что вдесятеро больше.

— В таком случае можно будет рассчитывать на успех в сражении, — и Ив смочила губы вином из странного стеклянного сосуда.

Коул с Миюри растеряно оглядывались по сторонам, не понимая, что пыталась этим сказать хладнокровная и безжалостная женщина-торговец. Потом Миюри вдруг потянулась вперёд:

— А, точно! То есть если собираться не нападать на тот город, а защищаться от него!?

— Э, — вырвалось у ошеломлённого Коула, Ив со значением ему улыбнулась.

Разница в силе огромна, но если взглянуть с другой позиции, смысл этого оружия станет совсем иным.

— Это открытая местность, не слишком пригодная для обороны на первый взгляд, но она болотистая. Вырыть вокруг ров — выйдет очень неприятно для нападающей стороны: рыцари в тяжёлых доспехах увязнут, лошади будут скользить падать, в общем, сплошная неразбериха и сумятица. Победить со всем этим было бы нелегко.

Миюри согласно кивала головой, Коул также находил её суждение имеющим смысл, но поверить в это он ещё не мог.

Сама же Ив потёрла подбородок и продолжила:

— Ну-у, в том, что они и в самом деле думают, что могут сражаться до конца, я сомневаюсь.

Миюри пожала одним плечиком, и Ив завершила мысль:

— Или можно просто выиграть время, чтобы собрать побольше пожертвований и дождаться возможности сбежать.

Существует принципиальная разница между "крепость никогда не сдавалась легко" и "крепость никогда не сдавалась", но, похоже, слова "выиграть время" заполняли пропасть между этими двумя предложениями.

Орбурк заполнили приверженцы веры, Эшьютадт значительно опустел в результате этого. Разрыв в силе, таким образом, несколько сократился. Но в то же время Эшьютадт был городом в составе империи и управлялся одним из выборщиков империи. Имперские владения выходили далеко за границы грязных, болотистых земель и включали территории правителей плодородных земель. Так что Эшьютадт мог получить значительную военную мощь.

А в соборном городе всё же не стали бы терпеть, если у них на глазах возвели город и отобрали бы их право распоряжаться крупным рынком. В итоге с большой вероятностью можно предположить, что войска других выборщиков будут вызваны для подкрепления, так что ни малейшей возможности устоять у Орбурка не было бы даже в случае осады города.

Раз так, то, может, это и было, как сказала Ив, просто способом выиграть время, чтобы собрать побольше пожертвований и сбежать?

Ханаан, молча и внимательно слушавший до этого, произнёс:

— В этом отношении есть то, что я хотел бы рассказать, — он поднялся и откашлялся — возможно, это было привычкой людей из духовенства. — Я, тут, изображая из себя паломника, переговорил с некоторыми священнослужителями, вероятно, Орбурк добивается большего, чем право распоряжаться большим рынком.

Ив слегка прищурилась, меж тем Ханаан продолжил:

— Говорят, они запросили и право ключа от ворот города.

— Ключа? — с удивлением переспросил Коул.

Миюри, наклонив голову набок, спросила:

— Не может быть, они, что, требуют независимости города?

Про безрассудную попытку люди говорят: рыбёшка старается проглотить кита. Запрос на право ключей от ворот города означал желание Орбурка, по сути города из хижин, взять на себя роль Эшьютадта.

Коул просто онемел от такого, и тут его вдруг дёрнули за рукав. Это была надувшаяся Миюри.

— Это... — пробормотала она. — Ключи от городских ворот — это символ самостоятельности города. И таким образом...

— Если они всерьёз требуют право на ключи от ворот, значит, они одержимы намерением заменить этот огромный Эшьютадт кучей хижин, выстроенных в грязи, — пояснил Коул.

Возможно, эта нелепая история чем-то окрыляла Миюри, но, глубоко вздохнув, она надулась ещё больше, напомнив свой хвост, раздувавшийся под действием сильных чувств, вероятно, она ощущала всё большую растерянность. Ведь если действия мошенников организовывались самим Эшьютадтом, как уверждала Миюри, требование ключей выглядело странным. Даже песни менестрелей в тавернах казались более правдоподобными.

Или такое вопиющее требование лучше вписывалось в затею представить опасность Предрассветного кардинала?

Самым ужасным для Коула было то, что сам он не имел никакого отношения ко всем этим странностям.

Сразу напрашивался вопрос, мог ли Хоберн додуматься до столь вызывающего требования. Коул не думал, что мошенники на самом деле пытались заполучить для города лачуг Орбурка право выборщика императора. Над этим посмеялась бы даже Миюри при всей её мечтательности.

Было странным, что мошенники выстраивали свою линию действий из, образно говоря, подручных средств. Раз так, может, существуют какие-то средства, которые пока держатся в запасе?

Подув об этом, Коул вспомнил одну деталь. То, что сказал ему Ханаан в первый же день после приезда в Эшьютадт после посещения собора, где он собирал сведения.

— Преподобный Ханаан, ты говорил... говорил, что собор почти ничего не делает для противостояния с Орбурком.

Ханаан рассказал, что в двух шагах от соборного города строился город, в который не пускали людей из собора и, более того, для которого требовали права ключей от ворот города.

Обычно влиятельный человек, правивший частью империи, оказавшись в подобном положении, незамедлительно раздавил бы таких наглецов уже хотя бы ради сохранения своего лица и достоинства. Но взволнованный Ханаан говорил, что этого не произошло, потому что соборный город Эшьютадт боялся могущества Предрассветного кардинала.

А вдруг это не так?

— Вдруг Эшьютадт вовсе не напуган именем Предрассветного кардинала и Орбурком, вдруг они подозревают, что кто-то ведёт игру, используя этих мошенников?

Сложившееся сейчас странное положение нельзя было объяснить простым сговором рода Хоберн с мошенниками. Если они были не единственными действующими лицами, можно было предположить что угодно.

Ханаан с некоторым смущением ответил на вопрос Коула:

— Да. Тут как бы немного забежали вперёд... Расспрашивая людей в этом городе, мы поняли, что всё именно так, как сказал преподобный Коул. Все священнослужители соборного города не похожи на карикатурные пугала из баек для увеселения.

Коул и его соратники не были единственными, кто внимательно наблюдал за происходящим и напрягал свой разум.

— Кажется, — продолжал Ханаан, — уже все полагают, что Предрассветный кардинал в Орбурке, скорее всего, ненастоящий.

Раз так, не имя аристократа Хоберна, не говоря уже об имени Предрассветного кардинала, пугали Эшьютадт. А страшился соборный город...

— Кто-то поставил незаметную ловушку, так ты думаешь, — предположил Коул.

Глаза Миюри заблестели, и можно было опасаться, что её хвост и уши вот-вот вырвутся наружу:

— Я, я знаю! Это такая хитрость, когда ты намеренно создаёшь сумятицу, чтобы заставить врага что-то сделать, что можно было использовать как повод для войны, верно?

— Если это драматическое действо ради получения права выборщика, развитие событий подходит, — согласилась Ив.

Обе они, Ив и Миюри, эти любительницы острых высказываний, нашли общий язык.

Само собой, это объясняло и необычную ловкость мошенников, и существование этого оружия.

Коул ощутил горечь, ведь, если всё так и есть, люди, собранные вместе доверием к Предрассветному кардиналу, оказываются пешками в чьей-то игре, предназначенными в жертву.

Если всё обстоит таким образом, то что бы Коул ни стал бы предпринимать...

Посреди этих невесёлых дум он услышал негромкий голос торговец редкими книгами, сидевшего со скрещёнными на груди руками рядом с Ханааном.

— Досточтимый Коул, как я понял, они использовали развалины, оставшиеся от древней империи в качестве своего логова.

— А, ну... да, — Коул был сбит с толку внезапным поворотом разговора, впрочем, на него произвело впечатление то, что самозванец говорил о Исконной Церкви. — Я думаю, это должно было придать особую значимость проповеди. Для неё использовались почти развалины здания, казалось, что всё вот-вот рухнет, и самозванец назвал это здание "Исконная Церковь". Он сказал, что во времена древней империи, до того, как Церковь погрязла в злоупотреблениях и грехе, там размещалась церковь.

— Хмм. И его история не кажется слишком надуманной, так? — спросил Ле Руа уже у Ханаана.

— А, ясно. То, что это место в эпоху древней империи являлось форпостом на рубеже противостояния с язычниками, это исторический факт. Полагаю вполне возможным, что это было церковью, потому что церкви строили в любом рыцарском поселении, однако...

Что такое? — все оглянулись на нетерпеливый жест Ле Руа.

— Если всё так, — сказа тот, — то может быть, дело обстоит проще? В конце концов, это развалины эпохи древней империи.

Глупость, — пробормотала Миюри, использовав устаревшую форму этого слова, и Ле Руа ответил ей ухмылкой. Увидев её на лице того, кто прочитал невероятное количество книг, Миюри посмотрела на него с недоумением.

— Миюри, милая, смотри, — заговорил Ле Руа. — Это древнее сооружение. Возможно, тебе что-то приходит в голову?