Поэтому Бремиан скептически отнесся к предложению магистрата относительно дальнейшей участи выращенных в инкубаторах особей, категорично при этом, заверив, что, во всяком случае, разберется в деле самостоятельно без чье-либо помощи, либо дождется прямого указа от его светлости сира Лилиафа и только после чего примет решение в пользу одной из сторон. Чем-чем, а недоэльфами, он размениваться не станет. В ответ, взяв на себя смелость: штурмовать рхаа прямо сейчас!..

'Ваше высокопреосвященство, нами организована оборона северного сектора, блокировали туман Стеной Листвы, твари снова пытались прорваться...'

'Молодец Лотьенн! К тебе претензий нет, во имя Круга, ты справился на 'отлично'. Эльзоран не забудет проявленного тобой героизма!' — Бремиан не скупился на похвалу, сейчас каждому бойцу она необходима как воздух, — 'я вижу, у тебя практически не осталось эльфов?'

'Нас изрядно потрепали...'

'Вечных садов павшим!' — прошептал тихо кардинал.

Йёранн Лотьенна набрал высоту, все время протестующе рыча. Да нервничали не только эльфы, но и драконы. Живые существа чувствительны к опасности, боли, не то, что рхаа и ее мертвое войско.

'Магистрат арестовал все наше имущество, опломбировал инкубаторы, но сейчас это не важно! Главное — выиграть сражение! Сражением отвоевать запятнанную честь! Плевать на дайкин! Их племя мы успеем вырастить в любой час!' — кардинал обязан был сказать эти слова, ведь магистрат разошелся не на шутку и воины Рубина деморализованы, огорошены, не чувствуют за собой мощи ордена. Он обязан был сказать эти или любые другие подбадривающие фразы. Сейчас для его эльфов самым ценным и даже бесценным качеством являлось слепое геройство. Геройство с большой буквы...

Крутые скалы — голые и нереально-чужие, словно не из этого мира, окутанные в серо-выцветшие тени. Черно-серые полосы на багровом полотне. Создавалось впечатление иллюзорности, будто этот участок Арадарских гор и каньона утонул в жутком, сюрреалистическом кошмаре, после присутствия рхаа и грубых прикосновений нежити, горы стали частичкой Призрачного мира. Базальт, сланец, горная руда, известковые належи — все потеряло природную краску, превратилось в одноцветное полотно. Такой пейзаж мог вывести кого угодно из равновесия, даже эльфов, казалось бы, готовых ко всему. Призрачный мир превращал окружающую панораму в утопию и угнетал своей убогостью и обреченностью.

Драконы Рубина закружили над пропастью, нависли над Рудшукком. Разведка эльфар передавала постоянные доклады о перемещениях бестий, о действиях рхаа внутри глубокого дна — многие боялись упустить момента очередного прорыва, подставить боевых товарищей под стремительный выпад. На примитивность рхаа больше не покупались, уже окончательно удостоверившись, что аномалия владеет неизученным, но коварным интеллектом, природу которого пока не удалось установить.

'Кардинал Баркл!'

'Да, Горшан?'

'Мы готовы ударить'.

'Отлично! Тогда мы готовы добавить с воздуха'.

'Действуем, эльфы!' — согласился его высокопреосвященство Золотой Арки. — 'Хочу сообщить вам, Бремиан...'

'Я вас слушаю, Рамоньер?'

'Ваш брат прибыл со своим подразделением'.

'Превосходная новость! Я знал, что он не оставит меня одного!' — голос Бремиана звенел гордостью. Их не сломают! Они единая семья! Непобедимый Дом!

'Мы приступаем к штурму!'

'Начнем, господин Горшан! Не будем медлить!'

'Согласен с вами' — буркнул глава Золотой Арки.

В то же час по рядам эльфар прокатился четкий приказ: объединить источники! Собрать волшебство во всеобщее, цельное ядро. И раздалась тьма над Рудшукком и осветилась огненным заревом, сжимаясь в яркое и ослепительное начало.

Над звеном Бремиана зажглась яркая алая звезда, яростный ветер затрепал плащами и накидками, налетел со всех сторон и сцепил дыхание. Пламенное заклинание стянуло в себя небывалую доселе мощь, эльфары Арки отшатнулись, забеспокоившись о последствиях. Кардиналы Рамоньер Горшан и Бремиан Баркл призвали плетение высшего порядка, магию планетарного характера и многие вновь запереживались, чтобы его высокопреосвященства не перемудрили и на сей раз. Магия пламенного огня — это продукт колоссального выброса энергии, способное на тотальные разрушения.

'Оргул милостивый, Бремиан, можем перестараться, стереть с лица планеты Арадар!' — пронеслось в сознании кардинала переживание Горшана.

'Отступайте!' — предупредительно заорал Баркл, особо не прислушиваясь к осаждениям союзника. Его бойцы, сосредоточенные на позициях последуют за своим командиром хоть в пекло.

'ОГОНЬ!!!' — Раскатилось в голове Бремиана и эльфов — это Золотая Арка, расхрабрившись и объединившись, ударила в самое сердце кровоточащей раны каньона.

Ослепительный взрыв и оглушительный грохот сотряс горы. Плавились камни. Горели чудовищным пожаром скалы вокруг каньона. Пламенела черная яма, в которой клокотало и агонизировало рхаа. Неистовствала аномалия, жадно цепляясь за живой и насыщенный мир, вгрызалась когтями и клыками в скалистые породы, рхаа погибала, испарялась, с чудовищным упорством сопротивляясь, с каким по ничтожной ошибке, получила короткий миг на существование в живом мире, просачиваясь в черный провал пространственных врат навсегда. И затихала безудержная ярость Призрачного мира, отступая в червоточину. Наконец-то, кардиналам удалось сотворить чудо — остановить ЗЛО, запечатать пространственные врата в преисподнюю.

'Мы победили...' — неуверенный шепот.

Горшан неожиданно испугался, что его никто не слышит, что что-то произошло быстрое и непоправимое.

'Бремиан?! Вы слышите меня?' — чуть ли не заорал глава Арки, забыв о гордости.

'Да, я вас слышу! Я на связи!' — через несколько секунд вышел на мыслеконтакт Бремиан.

'Мы победили, Бремиан? Победили? Эльфары докладывают, что врата опечатаны, а недобитки под постоянным огнем!' — ликовал Рамоньер.

'Думаю, нет надобности, исстрачивать зря свои силы, Горшан, разведка докладывает, нежить вымрет и без нашего участия' — резюмировал строго Баркл, он не позволял эмоциям завладеть собой, и то верно, овер-маги регулярно сообщают, что клыкастая тварь в прах тлеет за пределами багрового облака — видно ей не по нраву чистый воздух Зоргана?

'Мне кажется, лучше перестраховаться!' — не унимался Рамоньер.

'Сейчас разберемся' — сдавшись, буркнул Бремиан.

Что они творят? — бесновался Рамоньер, его эльфары утомлены и выжаты до предела, но вполне довольные проделанной работой. Полсотни магиков столпились на карнизе скалы за спиной своего господина, ожидая дальнейших указаний. А какие могут быть указания, когда в жерле пропасти все пылает и нестерпимо воняет гнилью. Невозможно подойти. В седла йёраннов прыгать поздно, воздух заняли патрули Рубина во главе с их самоуверенным и всезнающим кардиналом, осталось одно: довольствоваться результатом и готовиться к возвращению в Эльзоран, а добивать ничтожные, слабые ростки рхаа — это дело рук рубиновцев.

'Жмальз, лучших бойцов ко мне! Давайте побыстрее! Не мешкайте! Я должен лично удостовериться, что рхаа исторгнут из нашего мира!' — настойчиво приказал Баркл — ему необходимы стопроцентные гарантии.

'Слушаюсь, господин кардинал!'

Сбивчивое хлопанье крыльев, под неистовые порывы ветра, зверь рычит и ревет во всю глотку — не желает спускаться вниз, окунаться с головой в бездонный огарок.

'Их что-то тревожит, господин...'

'Разведка Жмальз, не забывайся!' — остуживает своего подчиненного кардинал.

Черная пасть дохнула гарью, на скалах догорают непонятные комья и, Бремиан сперва не понимает что это, пока легким прикосновением магии не приближает картинку до видимых размеров... Куски мертво-серой плоти и кожистых крыльев — ясно. Это догорающие останки нежити. По ветру летали хлопья пепла — чудненько мы здесь порезвились.

'Спускаемся ниже!'

'Господин кардинал, мы рядом! Прикроем вас!' — докатилось эхом обещание Рамоньера Горшана. Бремиан не замечает его старательного внимания, принимает, как само собой разумеющееся, результат своего таланта лидера. Перед ним стояла огромная забота — произвести разведку.

Холод прожигал кольчуги и дотрагивался тел...

Все что представлял собой Призрачный мир — это субстанция, несомая в себе обвораживающий душу холод и лед. Холод и лед — мрачный и безжизненный мир, в разрез законам природы. Неживой мир — не для жизни принятые мертвым мирозданием законы к существованию.

'Снижаемся!' — продолжал твердить и требовать как заклинание Баркл.

Жмальзу показалось, что он ослышался. Куда еще снижаться, в самое жерло? Оргул знает, что их могло там поджидать? И разве Оргулу ведать, что может затаиться в недрах под печатями врат?

Но Бремиан непреступен, Бремиану необходимы железные доводы.

'Сканируем каждый участок скалы, мы должны быть уверены на сто процентов!'

Вот и весь разговор.

Жмальзу пришлось, в который раз, повиноваться.

Мракобесный спуск. Йёранн рвется под ним ввысь, прочь из черноты, вытягивает длинную шею далеко вверх, орет вовсю пасть и скалится острыми рядами клыков. Жмальз с трудом удерживает равновесие в седле, его зверь безумствует и бесится.

Бремиан успокаивает своего летуна заклинанием, чтобы слушался команд.

Вниз, значит, вниз.

'Ничего нет! Рхаа... твари... уничтожены, его высокопреосвященство!' — звонко звучит голос эльфара в надвигающемся мраке.

Прекрасно! Чудесно! Победа! — довольствуется Бремиан.

'Хорошо. Поднимаемся...'

'О боги!' — неожиданно орет Жмальз, его йёранн резко уворачивается в сторону.

Темно-багровая полоска языка, словно щупальце кракена, с жадной отчаянностью устремляется к верху, к расслабившимся от триумфа жертвам. К врагам.

'Ну что еще...' — негодующе успевает воскликнуть Бремиан, когда его зверь внезапно заваливается на левый край и оглушительно, пронзительно визжит на весь каньон.

Стальной обруч замогильного холода цепляется ему в сапог, обхватывает голень, от стремительности контратаки Бремиану перехватывает дыхание, он дико орет, взмахивает в воздухе руками, слетает с боевого стража. Туша зверя врезается в острую скалу, раздирает панцирный бок, и стрелою летит вслед за своим господином в жерло котлована.

'Кардинал!' — в ужасе кричит вслед Лотьенн.

Жмальз теряет контроль над животным, с отчаянием справляется и вовремя набирает высоту, и только потом, уже видит трагедию: кардинал Бремиан Баркл и его йёранн летят в черный провал. Летят в жадные объятия клокотавшей тьмы... Рхаа?!

Кто впоследствии успевает отреагировать и попытаться прийти на помощь Бремиану, так это кардинал Рамоньер Горшан, вместе со своей командой эльфар — последние герои на рубеже своих сил умудряются бросить в пропасть энергетический щуп, в надежде, что Баркл воспользуется им и выкарабкается на скалу...

Полет. Беспомощное барахтанье в воздухе, он врезается в податливое полотно тумана и погружается с головой в рхаа...

Боль! Адская боль! Всепожирающая боль!

Рядом проносится и врезается в фиолетово-серые камни тело кровоточащего йёранна...

'Господин Драмьенн, мы уже в пространстве Арадара'.

'Я должен помочь своему сыну! Я должен...' — вихри порывистого ветра летят в лицо, ему не удается сосредоточиться на мыслеречи.

Горы, застилающие весь горизонт. Над каньоном сплошной мрак. Черное покрывало смерти.

'Мы вышли на связь!'

И вдруг...

'Бремиан!!!' — заглушает весь эфир отчаянный крик. И в нем Драмьенн с ужасом слышит необъятное горе Вервона...

'Мой муж, нет!.. Бремиан!!' — Вильенна бросает йёранна в самое пекло, зверь сопротивляется, чувствуя опасность.

'Вильенна, стой!' — орет кардинал Горшан.

— Бремиан! — крик Вервона стоит в ушах.

Но вряд ли, чтобы кто-нибудь из них осмелился броситься на рхаа? Панический ужас. Панический ужас объял эльфов, слишком многих потеряла Община, чтобы рваться в напрасный бой, идти на неоправданные жертвы. Воины Арки вовремя успели перехватить йёранна Вильенны и задержать рвущегося вперед Вервона...

Шотьенны молчаливые и мрачные остались за спинами передовых отрядов...

Сначала на него набросились обжигающие 'языки', он попробовал рефлекторно отбиться, пока рхаа не откинуло его на камни и не втянуло в пространственное окно. В Призрачном мире — сплошном пекле мрака, его внутренние силы стремительно таяли и истощались. Вялые сопротивления и Бремиан теряет позицию за позицией, а 'языки' подбираются все ближе и ближе...

Он врезается в скалу, от силы удара его разворачивает, он катится кувырком, обдирая руки и лицо, сбивая колени и бока.

Холодные и смертоносные щупальца продолжают неустанно наседать, Бремиан паникует, его падение заканчивается приземлением в жгучий песок, он кубарем несется к подножию серого и мутного бархана.

Постоянный ветер с песком и холод — мучающий тело холод, за полосой видимости, поднимались неясные контуры скал, Бремиан продолжает бороться за свое жалкое живое существование. Нет, он не сдается! Нет, он не позволит себя одолеть!

Неожиданный огонь налетает внезапно, снова сбивает с ног, причиняет боль и ожоги, он даже не понимает, что пламя приходит извне, из Зоргана, очищая окружающее пространство от тумана и...

Последняя воля эльфов, потерявшим надежду спасти его высокопреосвященство Бремиана Баркла. Последний выпад кардинала Горшана.

Рхаа навеки покидает негостеприимную планету, врата разрушаются и блокируются магией, закрываются для Бремиана Баркла навсегда, он, естественно, этого не знает, но продолжает неистово бороться.

Магия Горшана отсекает Бремиана от воронки врат, и он летит в серый песок, вихри тумана отступают, выжидают матерым хищником, Бремиан в панике оглядывается и впервые видит ИХ... ИХ МНОГО! ОЧЕНЬ МНОГО! СОТНИ! ТЫСЯЧИ! Может МИЛЛИОНЫ? — Клыкастой. Когтистой. Визжащей и вопящей, поедающей все подряд и высушивающей до костей... ТВАРИ!!! Алчной и вечно ГОЛОДНОЙ ТВАРИ.

Бремиан всмотрелся в орду, испугался, затем ринулся к затягивающемуся провалу, затягивающему окну — сплошному цельному полотну.

Нет! Нет! НЕТ!

Кардинал Рубинового Круга Бремиан Баркл бежит изгоем, торопится к серому облаку рассеянного пятна и отгоняет прочь дикую мысль, остаться в Призрачном мире навеки. НАВЕКИ!

Бремиан слетает с гребня бархана, стеная и завывая, словно призрачное создание, снова видит голодные рожи и пасти; размытые и уродливые туши. Нет!

Тварье приближается еще на десяток метров, Бремиан конвульсирует на песке. Смерть. Только быстрая смерть спасет его от адской боли!

Что-то невообразимо огромное, многосуставчатое и отвратительное надвигалось пятном, Баркл закрывает в отчаянии глаза.

ВСЕ! Это гибель!

— Кардинал! — участливо просвистело над ухом существо. — Кардинал!

Бремиан сгорблено через боль пытается подвести на ноги непослушное тело.

— ИМПЕРАТОР!

Баркл с изумлением раскрывает глазища горящие кровавым огнем. Руки, лицо, как и все тело скрутила судорога, за которыми последовали болезненные трансформации. Но разве это важно для Бремиана, когда орда нежити замерла перед своим первым королем, новоизбранным властелином, повелителем? Инаугурацию Бремиан выдержал болью, расплатившись каждой живой клеткой своего организма, а взамен приняв в подчинение сонмище алкающей твари и вечное тело.