Демон шарлатана. Часть первая.

Некто злой и весёлый, живущий в глубинах моего ума, предложил непринужденно положить руку на прилавок и как бы случайно начать постукивать кончиками пальцев в такт мелодии. Удержаться от соблазна было непросто, но я справился: то выглядело бы слишком гротескно. Настоящее зло никогда никого не пугает намеренно, именно из-за своей по-детски непосредственной чудовищности оно и выглядит столь ужасным.

Покинув магазин с увесистым пакетом в руке, я сделал суккубу замечание. В ответ демоница беспечно пожала плечами:

— Какая разница, что она подумала? Даже если бы я начала бросаться товаром в стены, она бы всё равно тебя обслужила, как только отошла от шока. Сверхъестественное для людей вроде неё является поводом только для сплетен.

Я потратил на раздумье целую минуту, но так и не нашёл разумного возражения.

— Знаешь, что происходит с теми, кого всерьёз подозревают в колдовстве сегодня? Их сторонятся и им поклоняются. Стоит тебе выделиться хоть чем-то, остальные люди тут же обретают неудержимое желание задавать тебе вопросы о жизни, вселенной и вообще. — Демоница вновь уставилась в пустое небо. — Люди удивительно легко изобретают кумиров, и чаще всего — чтобы их тут же с восторгом низвергнуть.

— К чему ты ведешь?

— Не бойся, что кто-то узнает обо мне. Этот человек немедленно придумает тысячу причин, почему я невозможна, а если доказательство моего существования окажется слишком очевидным — почему я не важна. Твоя личность облачится тайной, твои слова покажутся многозначительными, твои поступки в чужих глазах приобретут новый смысл; но ничего не изменится — никто не захочет рушить свою привычную жизнь. Знание обо мне будут хранить в тайне из страха или корысти. "Что может произойти со мной?" — вот вопрос, которым задаются люди ежедневно. В худшем случае тебя попытаются убить, чтобы завладеть амулетом, но ты ведь не настолько глуп, чтобы рассказывать о нём, не правда ли? Возможно, кто-то попытается тебя шантажировать, но его угрозы будут пустыми: кого заинтересует такая истина, кроме психиатра? В итоге ты просто окажется одним из тех типов, о которых рассказывают небылицы.

— Я не боюсь, что однажды встречу толпу с факелами, выйдя из дома, — усмехнулся я. — Это едва ли осуществимо. И мне, по большому счету, понравится, если меня сочтут страшным колдуном. Просто я нервничаю, когда не могу предугадать последствия.

— Зато я могу, и поверь: тебе нечего опасаться. Последний раз мой хозяин пострадал из-за того, что люди узнали обо мне, восемь веков назад. И то, я лишь послужила поводом для суда, подготовленного его политическими противниками. Людей больше волнуют деньги, чем демоны.

— Восемь веков? — помолчав, нервно повторил я. — Полагаю, да, я могу довериться твоему опыту.

Демоница отвлеклась от невидимых звезд и с нежностью взглянула на меня.

— Милый, возраст не важен.

— Я гарантированно умру до конца текущего столетия, а ты небрежно обмолвилась о восьми, словно об одном дне, — подавленно отозвался я. — В моих глазах ты только что из разряда демонов перешла в ряды богов. Конечно, возраст не важен, когда речь идет о десятилетиях. Но века?! Ты столько видела, что мы определенно не равны. Я опасаюсь оказаться марионеткой, используемой древним духом для развлечения.

Демоница плотоядно обнажила зубы. Так мог бы улыбнуться леопард.

— И что, если это правда?

Я остановился. К тому моменту мы уже стояли на пороге моего подъезда, но мои ноги сковало именно словами суккуба.

— Чего именно ты боишься? Если я на самом деле хтоническое божество, ищущее изысканного утешения своей тысячелетней скуки, то чем плохо оказаться моим шутом?

Я обдумал это всерьёз, набирая три шестерки, и вынес вердикт, озадачивший меня самого:

— Ничем. Ты очаровательна. Даже если ты манипулируешь мной в своих интересах, моя бессмысленная жизнь от этого только выигрывает. Разумеется, при условии, что моя смерть не окажется интересна тебе ещё больше.

— Нет. Мертвецы меня не привлекают.

В молчании мы поднялись в квартиру. Узкая сумрачная лестница, будто прорвавшаяся в реальный мир из болезненной фантазии пугливого неврастеника, подавляла желание беседовать.

Уже в квартире, наблюдая, как я разбираю пакет с продуктами, демоница продолжила разговор:

— Ты удивительно спокоен.

— А твои прежние, — я чуть было не сказал "клиенты", но одумался, — хозяева дольше успокаивались?

— Нет. Но они дольше привыкали ко мне. Слияние на третий день — своего рода рекорд.

Богатство интонаций суккуба позволило мне найти в этих словах и удивление демона, и его потаенное самодовольство, но также и некоторую тревогу. Последнюю несложно было понять: за сотни лет древний демон должен был наловчиться предугадывать своё влияние на людей, и ошибка в прогнозах наверняка приводила суккуба в замешательство.

Либо она просто хотела, чтобы я так думал. Я задушил свои социальные амбиции, но всегда знал, что во мне ещё дремлет болезненное честолюбие. Для психолога с многовековым стажем разглядеть его вряд ли было сложно. И уж точно не составило труда польстить мне, намекнув на мою исключительность.

Игра демона оказалась довольно-таки прозрачной.

Либо она говорила искренне, и я только что окончательно сдался в плен паранойе.

— Я не могу верить тебе, и не могу не верить, — проворчал я, разжигая огонь на плите. — Ты ставишь меня в тупик.

У всех знакомых мне людей, умеющих готовить, есть негласное табу, запрещающее заниматься кулинарией с заходом солнца. "Готовить на ночь глядя?" — изумился бы каждый из них, если бы его спросили о причинах сего запрета, как будто речь о чем-то совершенно естественном и очевидном. Мне сие табу не казалось очевидным, но врожденная подозрительность не позволяла просто так пренебрегать тем, что мой разум не в силах был постичь. Поэтому вместо того, чтобы сварить себе какой-нибудь приличный суп, я снова принялся за изготовление очередного, возможно, уже десятитысячного омлета в моей жизни.

— Не могу представить, чтобы в твоей голове не возникло очередного сумасшедшего объяснения всему происходящему, — фыркнула демоница.

— Ну...

— Делись! — словно маленькая девочка воскликнула она и даже захлопала в ладоши. Поймав мой озадаченный взгляд, демоница остановилась. — Переигрываю?

— Весьма.

— Впредь буду действовать тоньше. Но мне действительно любопытно.

Я кивнул и снова отвернулся к плите и шипящей маслом сковороде на ней. Помолчав несколько секунд, собирая разрозненные предположения в одну теорию, я начал:

— Твой свет натолкнул меня на несколько интересных предположений. Твой и Солнца, если быть точным. Твоё свечение не отражается от предметов, а солнечные лучи я и вовсе видел сквозь стену, из чего можно заключить, что обычным видимым светом сей феномен не является.

— Гениальная догадка, — одобрила демоница.

— Смейся-смейся. Возможно, то была простая галлюцинация, и тогда всё, что я скажу дальше, окажется бредом, но если нет... Хм. Сначала я подумал, что обрел способность видеть радиоволны или солнечную радиацию, или иное электромагнитное излучение, свободно проходящее сквозь обычные молекулярные преграды. Но потом я отверг это предположение, ведь в этом случае мне стали бы видны или центр Земли, или вышки сотовой связи, или просто радиоволны вокруг моего телефона, или проводка в стене, или...

— Не обязательно перечислять всё, — вежливо остановила меня демоница.

— Да. Верно. Словом, Солнце и ты не были бы единственными яркими пятнами на картине. Поэтому я предположил, что речь идет о некоем ином излучении, свободно пронзающем всё на своем пути и ни от чего не отражающемся, ни с чем не взаимодействующем.

Я замолчал.

— И? Ну же, твоя любовь к драматическим паузам, право, раздражает.

— Просто мне неловко высказывать такие догадки, не будучи физиком. Я подумал о нейтрино. В этом случае тоже были бы источники в недрах Земли или в виде наземных ядерных реакторов, да и о звездах не стоит забывать, но, возможно, я был способен видеть только самый массивный поток. Если ты впитываешь нейтрино, то, учитывая, что каждую секунду через каждый квадратный сантиметр твоей кожи их проходит около шестидесяти миллиардов, этой энергии должно хватать для поддержания твоей жизни... наверное. Я затрудняюсь посчитать точно, сколько энергии они с собой несут. Но если ты способна поглощать нейтрино в таких количествах, то ты определенно состоишь из экзотической материи, о которой грезят фантасты и некоторые ученые.

Я снова умолк, чтобы почесать лоб.

— Однако ничто не мешает тебе комбинировать источники энергии. Если ты не имитируешь дыхание, но на самом деле дышишь, значит, имеешь доступ к кислороду и углекислому газу, и потому твоя жизнь вполне может быть основана на углероде, как и моя. — Тут мне вспомнилось виденное давным-давно интервью с Ричардом Фейнманом. — Растения ведь растут, по сути, из воздуха. Влагу, кислород и углерод они получают из атмосферы. Они используют свет, чтобы расщеплять углекислый газ. Весь спектр, кроме зелёного... а твои глаза светились зелёным и раньше. — Растерянно открыв рот, я обернулся к демонице. Та закрывала ладонями нижнюю половину лица, чтобы её сдавленный смех не звучал слишком громко. — То есть ты, теоретически, можешь внутри себя перерабатывать нейтрино в свет, чтобы, как растение, добывать углерод из воздуха.

Я отрешенно потер колючий подбородок.

— О боги, возможно, я сплю с разумным растением со встроенным реактором частиц.

Демоница больше не могла сдерживаться. Она сорвалась с места и ускользнула в комнату, после чего оттуда раздались раскаты дьявольского хохота.

— Мне надо запретить себе думать, — подавленно сказал я, возвращаясь к успевшему пригореть омлету.

Демоница вернулась, когда я сидел за столом и доедал безвкусное черно-оранжевое месиво со сковороды. Она встала за спиной и положила ладони на мои плечи. На миг я ощутил себя главой средневекового семейства, которому почтительно выражает нежность молодая жена.

— Надеюсь, ты не оскорбился, когда я засмеялась.

— Нет, всё в порядке, — проглотив последний кусок, ответил я. — А ты не обиделась, что я назвал тебе растением? То есть, я не хочу сказать, что плохо быть растением, вдруг ты всё-таки им являешься, но...

Я замолчал, услышав, как демоница пытается не рассмеяться снова.

— Знаешь, пройти слияние со мной способные лишь незаурядные люди. Но никто из них не высказывал таких подозрений.

— А какие подозрения они высказывали? — заинтересовался я.

— Обычно всё было проще: демон, падший ангел, призрак. Пару раз меня считали человеком-мутантом. Чуть чаще — ведьмой. Но большинство удовлетворялось объяснением Синистрари: суккубы — разумные существа, живущие, как и люди, между небом и адом, не являющиеся ни добрыми, ни злыми, и потому даже имеющими шанс на спасение души.

— Мило, — оценил я. — У этого Синистрари был свой суккуб?

— Возможно, — уклончиво ответила демоница.

— Это всё равно не объяснение. Больше похоже на попытку примирить твоё существование с собственными убеждениями. Подозреваю, что если среди твоих хозяев были мусульмане, то они считали тебя добрым джинном из числа тех, что приняли истинность Корана. Я же пытаюсь разобраться, чем ты являешься в действительности.

— Называя меня разумным растением?

— То была просто случайно возникшая догадка, — отмахнулся я. — К тому же, плохо стыкуемая с прочими фактами. Понимаю, ты пытаешься доказать мне, что я тоже мыслю догмами, но это не так. Я не верю в свои объяснения. Я создаю их, чтобы затем проверять. И я не склонен считать, что смогу понять твою природу в первую же неделю. Исследования электромагнетизма уже заняли два столетия, но продолжаются до сих пор. А ты ведь куда сложнее, чем протянутый над компасом провод.

Демоница собиралась что-то возразить, но в этот миг зазвонил телефон. Нахмурившись, я ответил на вызов.

— Здорово, Макс. Не спишь еще?

— Зло не дремлет.

— Прекрасно. Мне нужен ствол.

— Приходи, — ответил я. — А что случилось?

Тимур, судя по звукам из динамика, на миг отодвинул трубку и выругался.

— Машину угнали, — поведал он, вернувшись ко мне.

Части головоломки сложились в узор. Свет откровения пролился с небес, и я выпалил в одухотворенном трепете:

— Ты помыл её! Черт, так вот почему я не мог вспомнить, вот почему не заметил её утром! Это же было очевидно!

— Да-да, Шерлок, так всё и было, — проворчал Тимур. — Никуда не уходи.

И оборвал связь.

— Что-то он зачастил ко мне, — заметил я, разглядывая телефон в руке. — У него что, нет друзей?

Жертву непредумышленного дарения пришлось ждать довольно долго, что было неудивительно, ведь жил Тимур в соседнем микрорайоне, а общественный транспорт пропадал с улиц по наступлению темноты. Даже таксисты не рисковали подбирать людей в нашей части города, когда скрывалось Солнце. Но я не волновался за своего друга: его перекошенное злобой мохнатое лицо отпугнуло бы даже самых отчаянных грабителей.

Стоило телефону оживиться снова, я, даже не глядя на него, подошёл к двери и впустил друга.

— Вечер добрый, — тяжело дыша, пробасил Тимур. От товарища убийственно несло потом, будто он не проделал весь путь в вечернем хладе, но бежал по пустыне наперегонки с верблюдами. В синих джинсах и промокшей зелёной футболке с надписью "Peace" мой друг выглядел как персонаж боевика восьмидесятых годов.

Я передал ему пистолет — обычный серый Макаров, слабо пахнущий оружейной смазкой. Аккуратное орудие смерти, скромное и надежное как испанский инквизитор, и точно так же недооцененное широкими массами.

— Я так понимаю, что ты знаешь, куда идти.

— Да, я успел разглядеть того урода. Я знаю, где он живет. Жаль, стволы были у тебя, я бы его прямо там грохнул, суку.

— Хорошо, что стволы были у меня, — возразил я. — И ты сейчас собираешься к нему домой заявиться?

— Да. Покажу, что со мной такие шутки — не смешные.

Я страдальчески поморщился. Не то чтобы меня особенно волновала машина Тимура или возможная смерть дурака, рискнувшего покуситься на трепетно любимое имущество моего товарища, но мне совершенно не хотелось, чтобы этот разъяренный тип кого-нибудь расстрелял и после поплатился за это.

— Если ты кого-нибудь убьешь, тебе дадут не меньше пятнадцати лет за такое убийство. И списать на состояние аффекта не получится: слишком много времени прошло, плюс ты ко мне зашёл за пистолетом — налицо умысел. Может, просто заявишь в полицию об угоне и скажешь, где искать?

Моё предложение не возымело эффекта, то было видно по презрению на лице Тимура.

— Нет. Спасибо, конечно, за совет, но нет. Я сам справлюсь.

И воинственный, как и все мнимые кавказцы, парень покинул мой дом.

— Я думала, ты пойдешь с ним, — сказала демоница, следуя за мной в комнату.

— Мне ни к чему такие неприятности. Идти в ночи с оружием тропой возмездия предоставлю героям комиксов, — отрезал я, растянулся на кровати и с удивлением уставился в потолок. То ли дело было в смене освещения, то ли невидимый паук действительно в моё краткое отсутствие успел наполовину обновить рисунок паутины.