Все будет по-другому

Семья Лавгудов, на самом деле — вполне обыкновенная, за исключением того, что они живут в каком-то своем мире. После смерти любимой жены, чтобы окончательно не сойти сума от горя, Ксенофилиус полностью погрузился в свой собственный мир. Тогда он считал это единственным выходом для себя и Луны и осуждать его за это не стоит, это могли делать лишь весьма ограниченные люди. Впрочем, таких в магическом мире было немало — недалеких, считающих всех, кто не похож на них, по меньшей мере странными чудаками. Он остался совсем один с дочкой на руках и не пустился во все тяжкие, а нашел в себе силы жить дальше.

Отец всегда гордился своей малышкой, и несмотря на то, что она давно уже выросла, Полумна всегда для него оставалась маленькой девочкой. Обделенная теплом матери, Луна просто купалась в любви отца, который в ней души не чаял. От такой чрезмерной любви, юная мисс Лавгуд не стала бесчувственной эгоисткой, думающей только о себе, а наоборот, ее доброте и отзывчивости можно было только позавидовать.

Вот и сейчас, девушка уверенным шагом приближалась к больничному крылу, чтобы навестить больного гриффиндорца. Невилл не был ей самым близким другом, но он никогда не считал ее сумасшедшей и не высмеивал ее представления о жизни. А еще девочка прекрасно помнила, как он прикрывал ее от летящих проклятий во время битвы в Отделе Тайн. И не только ее — там все друг друга прикрывали, и четырнадцатилетняя Луна впервые в жизни поверила в искренность друзей. И не забыла об этом.

Она бесшумно прошмыгнула в приоткрытые двери и, не обращая внимания на разговаривающих в лазарете колдоведьм, направилась к Невиллу. Она подошла к его кровати и присела на край. Парень выглядел плохо, слишком плохо даже для того, из кого совсем недавно вышла чужая сущность. Луна чувствовала, что держится он из последних сил и без помощи не сможет выкарабкаться. Позволить себе потерять друга девочка не могла — слишком давно знала этот вкус невыносимой потери.

Затем Луна взяла его руку и стала мелодично что-то рассказывать. Она держала ладонь Невилла в своих и тихонько, чтобы не мешать всем остальным, рассказывала ему о том, что он справится, что самое страшное уже позади и уходить сейчас — это такая большая глупость...

Мадам Помфри в это время увлеченно беседовала со специалистом из Мунго по имени Кэтрин. Это была высокая колдунья средних лет. Внешне она была очень даже симпатичная, но серьезное выражение ее лица к общению с ней не располагало. Нет, она вообще-то не была злой, но работа ее обязывала всегда быть непристрастной в любой ситуации. "Если хоть раз дать слабину, какой ты после этого целитель?", считала она. Сколько раз она сталкивалась с пациентами, которым при всем желании ничем не могла помочь, особенно во время войны с Темным Лордом, не удивительно, что со временем она научилась не показывать окружающим ненужные эмоции.

— Какой ваш вердикт? — взволновано поинтересовалась мадам Помфри.

-Ситуация очень сложная. Его состояние как после многочасового Круциатуса. Такое ощущение, что он, как будто энергетически выжат изнутри.

От услышанного Поппи прижала рот ладонью, и на ее глазах выступили слезы:

— Бедный мальчик. Повторил судьбу родителей. Неужели ничего нельзя сделать?

— Коллега, — с укоризной произнесла Кэтрин, — Что это за сентиментальность. Безвыходных ситуаций не бывает. Парень молодой, если есть ради чего жить на этом свете, то выкарабкается. А иначе — смерть, — и увидев в глазах своей собеседницы ужас, попыталась пояснить, — Да-да, моя дорогая. И не надо на меня так смотреть. Мой многолетний опыт дает мне право так говорить, пусть и жестоко. Если больной опускает руки, все, он не жилец, как ни крути. А если даже смертельно больной борется из последних сил, цепляясь за соломинку, у него больше шансов остаться в этом грешном мире.

Мадам Помфри вытерла глаза тыльной стороной рукава и оглянулась на Невилла. Увидев, что без разрешения, бесцеремонно усевшись на кровать, с ним беседовала Полумна, она очень разозлилась. А так как настроение ей подпортила только что отчитавшая ее колдунья, всю свою злость Поппи сорвала на бедной девушке.

— Мисс Лавгуд. Что вы себе позволяете? Немедленно покиньте лазарет и без разрешения сюда никогда не заходите, — и указала ей пальцам на дверь.

Луна не спеша поднялась, и, тихо прошептав что-то на прощание Невиллу, без видимых эмоций на лице удалилась.

Кэтрин поразила реакция коллеги, но она решила никак это не комментировать. Перед тем как вернуться в Мунго, она вновь подошла взглянуть на больного. Колдунья несколько минут пристально изучала Невилла, ее брови то сдвигались к переносице, то вновь взмывались вверх и, наконец, она произнесла:

— Кто эта девушка?

— Это Палумна Лавгуд. Она первая обнаружила Лонгобботома, видимо, решила его навестить, — стала оправдываться Поппи.

— Я заметила, что после общения с ней у больного есть явный прогресс. Просто удивительно, всего несколько минут, и его состояние намного улучшилось, — ее глаза засияли, — Никогда такого не видела. Если так дальше пойдет, то к зиме он будет как новенький, — она строго посмотрела на собеседницу и произнесла, — Ни в коем случае не ограничивайте их общение. Вы все поняли? — договорила она и под впечатлением направилась к выходу.

Мадам Помфри утвердительно кивнула головой и засеменила вслед за строгой колдуньей, чтобы проводить ее.

Джинни не просто шла, а бежала в Большой зал. Настроение было отличное, после разговора с Гарри, у нее будто груз с души спал, так легко было и свободно. Ну и пусть ее подруги осудят за такое решение, по-хорошему счету ей давно плевать на чье-либо мнение. Джинерва давно поступает, так как считает нужным, с самого детства. В большой семье тебя некому направлять на путь истинный, каждый сам ищет себе место под солнцем. Конечно, нельзя сказать, что дети в семье Уизли были недолюблены, скорее наоборот, их очень всех любили, но это не отменяет соперничества между ними. Джинни, конечно, было проще в этом плане, ее ни с кем не сравнивали, ведь старшей сестры у нее не было. Единственная и долгожданная дочка в семье, в отличие от братьев — ей было чуточку больше дозволенно.

Она пробиралась сквозь толпу студентов, спешащих на обед, и, увидев среди них знакомое лицо, широко заулыбалась.

— Привет, индюк напыщенный, — поравнявшись с парнем, произнесла гриффиндорка.

От взгляда, который Драко бросил на нее, Джини сразу обдало холодом, а от того, что случилось потом, девушка вообще впала в ступор.

— Думай, что говоришь Уизли, — прошипел он, — Иначе за свои слова рано или поздно придется отвечать, — в его голосе было столько злобы и ненависти, что ее могло бы хватить с лихвой, наверное, на весь мир.

Джинни замерла в оцепенении, она не могла узнать в этом злобном "чудовище" того парня, с которым недавно беззаботно проболтала всю ночь напролет. Когда девушка пришла в себя, Малфоя рядом уже не было и тот ледяной холод, который он с собой принес, немедленно испарился. Она в полном замешательстве зашла в Большой зал, и увидев сидящую неподалеку Полумну, подсела к ней за стол.

— Привет, Луна, — произнесла гриффиндорка.

Девушка вместо приветствия просто улыбнулась,и, свойственным только ей мелодичным голосом, начала разговор:

— Я сейчас была у Невилла. Слышала про него?

— Конечно, слышала. Как он? Удивительно, а меня в больничное крыло не пустили.

— А я разрешения не спрашивала, просто зашла и все, — отрешенно произнесла Полумна.

Джинни улыбнулась, вспомнив, что для Лавгуд всегда закон был не писан. Даже на квиддичных матчах, она бесстрашно болела за Гриффиндор, вместо того, чтобы поддерживать команду своего факультета.

— Ну и как он себя чувствует? Что с ним вообще произошло? — поинтересовалась девушка.

В этот момент к ним присоединились проголодавшиеся Гарри, Рон и Гермиона.

Луна окинула взглядом друзей и начала отвечать на заданный ей вопрос.

— Судя по количеству мозгошмыгов на месте происшествия, можно сказать, что это был выход инородной души из тела, — она сделала паузу, позволив ребятам уяснить сказанное, — Сейчас он чувствует себя лучше, его мозг и тело начали очищаться от последствий подселения.

Друзья переглянулись в недоумении, но спорить с когтевранкой было бессмысленно.

— Я не знаю, связанно это с подселением или нет, но накануне Невилл был какой-то странный. Его присутствие вызывало у меня какой-то дискомфорт и от него как-то холодом веяло, — произнес Гарри, — Или это только мне так показалось.

— Я тоже это заметил, — поддержал друга Рон, — Но не придал этому значения.

— И я согласна, Лонгобботом сам на себя в этот день был не похож, — Гермиона тоже решила поучаствовать в разговоре, — Такое ощущение, что он был обозлен на всех и вся.

Джинни, выслушав все высказывания, сразу вспомнила, что похожие ощущения она испытала только что при встрече с Драко и решила рассказать о своем подозрение друзьям.

— Хотите верьте, хотите нет, но мне кажется, что с Малфоем происходит то же самое.

— О чем ты? — переспросил ее Гарри

— Он тоже резко изменился. Еще вчера он был совсем другим человеком, а сегодня его уже не узнать и появляется то же самое ощущение холода в его присутствии.

Рон просто вскипел от слов сестры. Он не мог поверить, что ее вообще может волновать то, что происходит с этим поганым слизеринцем.

— С каких это пор ты стала к Малфою так благосклонна и внимательна? — вспылил он, вспомнив вечные оскорбления своей семьи и удивился, как Джинни смогла об этом забыть. У него в голове не укладывалось, что, и главное когда, она успела разглядеть в Драко.

Гарри тоже не мог понять, когда его бывшая девушка успела обратить внимание на этого слизеринца и тоже решил высказать свое мнение:

— Если действительно эти признаки окажутся подселением у Невилла, то о Драко здесь и речи быть не может. Надо быть глупцом, чтобы в него вселится.

За столом пронесся чуть слышный смешок.

Джинни сто раз уже пожалела, что завела об этом разговор, но было уже поздно, что сказано, то сказано. Ей обидно было, что ее слова, как и слова Полумны, не приняли всерьез. Спорить с братом сейчас у нее не было ни сил, ни желания. Девушка молча встала из-за стола и, взмахнув рыжей копной волос, развернулась и ушла. Она сама немного была в шоке от изменившегося поведения Драко — выходит, или она приняла желаемое за действительное, или что-то на самом деле не так и лучше все обдумать в одиночестве.

Ребята еще долго сидели вместе и обсуждали сложившуюся ситуацию. Но все известные им факты никак не желали складываться в единый пазл. Когда в Большом зале остались только они одни, то им ничего не оставалось делать, как подыскать другое место для разговора.

Глава 25

Еще целую неделю не утихали слухи о Невилле. Кто-то говорил, что он сейчас при смерти и вот-вот должен умереть или уже умер, а от учеников скрывают, чтобы паники не было. Другие утверждали, что нападение вообще произошло не на Логбботома, и он преспокойно продолжает учиться. Нашлись даже такие фантазеры, которые распускали слухи о том, что это Невилл напал на кого-то и сейчас в ожидании суда находится в Азкабане. Война изменила в магическом мире многое, вот только любовь к самым невероятным сплетням осталась прежней.

Так как профессора комментировать данную ситуацию отказывались, а новых происшествий больше не было, разговоры на эту тему постепенно прекратились. В конце концов Лонгботтом, хоть и убил в свое время змею-крестраж Волдеморта, так и остался слегка неуверенным в себе парнем, у которого было не так уж и много близких друзей.

В этом году лето долго продолжало радовать учеников и, казалось дожди с туманами, столько обычные для этой поры в северной Шотландии, где-то задержались. Но погода решила отыграться за свою временную благосклонность, и вот уже тепло, которое солнце щедро дарило всему живому сменилось промозглой слякотью, ухудшая и без того не слишком радужное настроение студентов.Единственным спасением от нудных уроков были долгожданные выходные. Вылазка в Хогсмид помогала немного развеяться.

Суббота. 18 сентября.

В этот день, Гарри, как никогда, спешил в магическую деревню, поэтому проснулся очень рано и сразу же стал собираться. С того момента, как Невилла угораздило попасть в больничное крыло, комната сразу опустела, можно даже сказать, осиротела. Ведь ребята с первого года обучения привыкли жить в более многочисленном обществе. Раньше пятеро подростков, могли болтать допоздна и весело подшучивать друг над другом. Ребята уже выросли, и то, что казалось вечным и незыблемым в одиннадцать лет сейчас вызывало сомнению Ведь уже очень скоро школа останется позади и сейчас именно отсутствие Невилла в комнате показало, что расставание со школьными друзьями уже не за горами...

Не успел еще Рон проснуться, а Гарри был уже при параде.

— Ты чего так рано поднялся? — перевернувшись на бок, сонно проворчал Уизли.

-Сегодня мы идем в Хогсмид, ты что, забыл?

-Ах, да! Забыл, конечно. Я сейчас, — и с этими словами он подскочил с кровати и поспешил в ванную комнату.

Гарри тем временем достал из-под кровати свой чемодан и стал собирать все завалявшиеся в нем монеты. Набралась приличная горстка галеонов.

— Думаю, этого должно хватить, — проговорил он и положил свое небольшое богатство в карман.

Подгонять Рона почти не пришлось, он, на удивление, довольно быстро собрался. Невооруженным взглядом было видно, что и его тянуло в Хогсмид как магнитом.

Как выяснилось позже, девочки покинули гостиную намного раньше их. Если честно, Гарри даже очень обрадовался этому обстоятельству, так как лишние свидетели ему были не нужны.

После обоюдных расставаний, они с Роном старались избегать общества своих бывших возлюбленных. Все свободное от занятий время, ребята проводили на квиддичном поле, и, находясь в объятьях бесконечного неба, все их заботы улетучивались вмиг. Гарри стал больше общаться с другом, он был рад, что Рон не злится на него из-за Джинни. В прошлый раз, когда они расстались, он не был к нему так благосклонен и никогда не упускал возможность уколоть в любой подходящий момент. Сейчас все было по-другому, они даже не касались этой темы, и Поттер был этому очень рад.

В настоящее время, Гарри волновало только одно — как решиться на откровенный разговор с Гермионой. У юноши, похоже, уже началось раздвоение личности . Одно из его внутренних "Я", которое отвечало, видимо, за нравственность, постоянно твердило: "Не слишком ли мало времени прошло, чтобы заводить новые отношения. Подожди немного, не спеши". А другое его "Я" просто умоляло: " Ну сколько можно тянуть, бери ситуацию в свои руки и действуй. А то будет поздно". Он по несколько раз прокручивал в голове, как подойдет к ней и какие слова произнесет, но с его врожденной нерешительностью, нравственное "Я" Гарри бесспорно одерживало вверх.

У Рона тоже были свои проблемы, которые волновали его гриффиндорскую душу. Из его головы никак не шла та девушка из кафе, ее грустный взгляд запал прямо в его сердце. Когда он встречался с Гермионой, он, конечно, не позволял себе подобных мыслей, то теперь, будучи свободным, имел на это полное право. Ему так хотелось поддержать ее, утешить. А как же это можно сделать, если он с ней даже не знаком. И самое ужасное, ведь это семья приезжая и общих знакомых у них нет, значить представить друг другу их будет некому. А сам он на это никогда не осмелится, она не из таких девушек, кто знакомится с первыми встречными. Рон, грешным делом, подумал даже о "Феликс Фелициусе". Вот это зелье точно прибавит ему уверенности в себе, но сам он его никогда изготовить не сможет, а просить об этом Гермиону — это просто самоубийство.