Круги на воде 2. Состязание царей

— Найди Неарха.

Раб поклонился и вышел. Лагид посмотрел на сирийца.

— Ты свободен.

Фратапарна без лишних слов последовал примеру раба.

Птолемей вновь подставил лицо ветру.

"С Египтом придётся поступить иначе".

3

Восходящее солнце

Мемфис, Египет

Древняя, как само время, колыбель человеческой памяти, Чёрная Земля, страна Та-Кем, кою персы звали Мудрайа, а эллины — Айгюптос, некогда простиралась от порогов великого Хапи, до земли, где реки текут обратно[45], а властью своей дотягивалась до таких мест, о которых и поныне эллины не имели ни малейшего представления. С той поры много вод унесла Река в Зелёное море[46], нет счета им. Краски древней Двойной Короны поблекли, сила и мощь рассыпались в прах, подхваченный ветром. Тьма с востока принесла ночь в Священную Землю.

[45] Реки, текущие обратно — Тигр и Евфрат. [46] Зелёное море, Великая зелень — Средиземное море.

Та-Кем пережила несколько волн захватчиков. Последняя, персидская, захлестнула страну на шесть поколений, больше чем на столетие. Однако из всех народов, побеждённых персами, египтяне оказались едва ли не самым несгибаемым. По крайней мере, в их состязании за сие звание с эллинами, было бы чрезвычайно сложно предсказать победителя. Жители Та-Кем отчаянно сопротивлялись, страну постоянно сотрясали большие и малые восстания. Наконец, выступление саисского шепсера[47] Аменертеса Избавителя[48] увенчалось успехом, он изгнал персов.

[47] Шепсер — правитель области (шепа), на которые был разделен Египет. Греки звали шепсеров номархами, правителями номов. [48] Аменертес — фараон XXVIII династии Амиртей.

В последующие семьдесят лет Двойной Короной обладало несколько чрезвычайно деятельных фараонов. Воспользовавшись тем, что державу двух Артаксерксов, Аршака Мнемона[49] и его сына Оха, сотрясали усобицы и восстания, Страна Реки перешла в наступление.

[49] Аршак — царь Артаксеркс II. Обладал выдающейся памятью, за что был прозван греками Мнемоном ("Памятливым").

Фараоны — Хакор[50], Нектанеб, его сын Джедхор, и племянник, тоже Нектанеб, не только успешно отражали вторжения персидских воинств, ведомых эллинскими стратегами, но и сами переносили войну в земли врага, наступали в Сирии, действовали в Иудее и даже какое-то время владели Тиром. Они заключали союзы с эллинами, строили храмы, покровительствовали искусствам, мечтали о новом рассвете Священной Земли, но так и не смогли восстановить могущество былых времён. Персы поочерёдно сокрушили всех мятежных царей и сатрапов, собрались с силами и вновь обратили свой взор на Египет. Очередное вторжение огромной армии Артаксеркса Оха Чёрная Земля отразить не смогла.

[50] Хакор — фараон XXIX династии Ахорис.

Тогда, двадцать лет назад, уже казалось, что тьма опустилась окончательно и эта земля уже никогда не увидит рассвета, нового восхода юного Хепри.

То были дни доблести, дни горя, дни отчаяния. Теснимые персами, остатки воинства Нектанеба, второго фараона с таким именем, отступили на юг, до самой границы Нубии, и закрепились в Семне, древней цитадели построенной более тысячи лет назад.

Здесь произошло последнее сражение той войны. Персы и эллины-наёмники не смогли взять эту неприступную крепость, хотя число её защитников было совсем невелико. Войско, ведомое стратегом Никостратом, опустошило округу, припасы подошли к концу, а до городов Священной Земли отсюда было слишком далеко. Захватчики ушли. Нектанеба, который более не представлял опасности, оставили в покое. Здесь, на дальнем юге, фактически в изгнании, фараон прожил недолго. Он умер через два месяца после окончания осады Семны и в народе ходили слухи, будто персы отравили его. Единственный сын фараона был тяжело ранен и до конца так и не оправился. Он прожил всего на три разлива дольше отца и отправился в Землю Возлюбленных бездетным. Род Нектанеба прервался. Из всех его близких родственников уцелел лишь трёхлетний мальчик Неферкар, внучатый племянник фараона.

С египтянами Ох обошёлся очень сурово. Персы разграбили и осквернили храмы, срыли стены нескольких городов, убили священного быка Аписа, мясо которого подали на обед царю царей.

Несколько лет спустя Артаксеркс был отравлен евнухом Багоем, взор персов на время отвратился от Египта, чем воспользовался авантюрист, удачливый предводитель наёмников Хабабаш. Он изгнал сатрапа, захватил власть и даже короновался в Мемфисе. Два года спустя, когда в Вавилоне улеглись страсти и взошедший на престол царь царей Дарий, третий с таким именем, воздал цареубийце Багою по заслугам, персы вышибли Хабабаша из Египта, в третий раз захватив Священную Землю.

Дарий не стал следовать политике Оха. Он решил замирить Египет раз и навсегда, причём не оружием. В земле, где не прекращались волнения и смута, где народ постоянно восставал против завоевателей, оно было бесполезно, этого не видел только слепой. Царь царей позволил надеть Белый Венец, корону Верхнего Египта, одному из знатнейших шепсеров. Впрочем, персы позволили ему принять лишь внешние признаки власти, титул и церемониал. Дарий всё-таки назначил своего сатрапа, им стал Сиявака.

Спустя три года, в начале зимы, Египта достигли известия о том, что войско царя царей разбито далеко на севере эллинами, а ушедший на войну по воле Дария Сиявака, тяжело ранен или убит. Владыка Белого Венца увидел в том новый шанс Священной Земли. Он действовал стремительно. Его воины вошли в Фивы с поднятыми знамёнами и вырезали персидский гарнизон. Военачальник Мазак уцелел и отступил в Дельту. Восставший шепсер не обладал достаточной силой, чтобы сражаться с персами в одиночку и после первого успеха занялся поиском союзников. Его поддержал Знаменосец[51] Великой Зелени Хашехем Аменертес, внук Аменертеса Избавителя, известный эллинам под именем Амиртея, так же как и его дед. К ним присоединилось ещё несколько шепсеров, не столь влиятельных. Предложение вступить в союз послали и юному внуку покойного Нектанеба, который все эти годы так и жил на дальнем юге.

[51] Знаменосец — адмирал в египетском флоте.

Разумеется, двенадцатилетний мальчик, никем не признанный наследник, сам по себе никого не интересовал, но за ним стоял регент, старый полководец Каиурпехти, "Бык, великий мощью". А вот он уже имел для мятежников большую ценность.

Союзники боролись с Мазаком целый год. Не получающий никакой помощи от царя царей, осаждённый Хашехемом в Пелусии, персидский военачальник сдался. Ему подарили жизнь, отпустив на все четыре стороны. В третий раз рухнула власть персов в Египте, но мир в Священную Землю не пришёл, ибо союзники посмотрели друг на друга и каждый решил про себя, что Двойная Корона лучше всего будет смотреться на его собственном челе.

Началась длительная междоусобица, в которой приняли деятельное участие эллины. Немало их сражалось за каждую из сторон. В драку на стороне молодого претендента ввязался афинянин Леосфен, а Белую Корону приехал поддержать спартанский царь Агис.

Персия, завязнув во внутренних делах, оставила без внимания Элладу, и золото царя царей, без которого Спарта не имела ни малейшего шанса вернуть себе хотя бы призрак гегемонии, перестало поступать в казну города без стен. Агис, заключивший тайный союз с Фессалией и Македонией, готовился выступить против Афин. Ему нужно было много золота, и он последовал примеру своего знаменитого деда Агесилая, который по той же самой причине, что и внук, активно участвовал в возведении на престол Нектанеба. Теперь же спартанцам и наёмникам, которых они навербовали, получив задаток, предстояло сражаться против потомка этого фараона.

Молодой претендент оказался между двух огней. С одной стороны — усилившийся соперник в Мемфисе, с другой — владеющий морем Хашехем Аменертес. А тут ещё у берегов Дельты появился флот персидского наварха Автофрадата, который, не имея сил для вторжения, разорял прибрежные селения. Хашехем, которому сие было на руку, бездействовал. Большую часть флота он прибрал к рукам в самом начале смуты, и отразить персов оказалось некому. И тогда мальчик-фараон обратился за помощью к человеку, кто мог это сделать, ибо имел сильный флот и не состоял в дружественных отношениях ни с одним участником драки.

Птолемей приехал в Египет весной четвёртого года сто двенадцатой Олимпиады, временно взвалив борьбу с пиратами на Демарата. Он привёл тридцать триер, запросил за свои услуги сто талантов золота, получил их и выступил против Автофрадата.

Старый персидский наварх, про которого практически забыли в Вавилоне (Дарий воевал на востоке), будучи воодушевлён бездействием Хашехема, не стал играть с Птолемеем в прятки по тростникам, и дал сражение в Дельте, но удача в тот день от него отвернулась. Лагид победил, Автофрадат сгорел вместе со своим кораблём, и с флотом персов было покончено.

И все же, несмотря на успехи полководцев молодого претендента, война затягивалась. Противоборствующие рати вытаптывали посевы, опустошали амбары крестьян. Принявших сторону противника, жгли целыми селениями. Наёмники совершали одно святотатство за другим, разоряя древние храмы. Священная Земля, грозила превратиться в сплошное пепелище. Все понимали, что пора заканчивать бессмысленную бойню.

Развязка наступила совершенно неожиданно. Главный соперник Неферкара внезапно тяжело заболел и сгорел за месяц. Лишившись вождя, его сторонники склонились перед молодым претендентом. Тот торжественно короновался в Мемфисе под именем Нектанеба Третьего.

Воцарение юноши оказалось омрачено смертью его старого воспитателя и соправителя. Немало в народе ходило пересудов об этом, как и о внезапной, а от того очень подозрительной, болезни владыки Белой Короны, однако те, кто был посвящён в тайну загадочных смертей, не торопились её раскрывать.

Три силы в Египте сократились до двух. Аменертес по-прежнему сидел в Пелусии и сжимал в кулаке несколько шепов восточной Дельты. На большее его сил не хватало, но и захваченного он из рук не выпускал, пиратствовал у южного берега Великой Зелени и даже совершил лихой налёт на Газу, захватив богатую добычу. Засматривался на Тир, но сцепиться с царём Адземилькаром пока не решался.

Во всём же остальном Египте наступил долгожданный мир. Молодой Нектанеб распустил наёмников, не стал преследовать возвращающихся на родину эллинов Агиса и щедро одарил своего союзника Птолемея, отношения с которым из года в год становились все теснее.

Тускло горели лампады. Великий Хапи, разлив которого затянулся до начала сезона жатвы, нещадно парил. От жары не спасали ни опахала, ни масла, которыми каждое утро натирали тело.

Неферкар, худощавый молодой человек двадцати трёх лет, смотрел на слепящую глаза огненную медь, разлившуюся от дворца Белостенного Града Весов[52] до противоположного берега. Сегодня завершилось строительство гробницы для деда. Закончена роспись её стен и теперь для потомков сохранится повесть о восемнадцати славных годах правления Величайшего Нехет-Нефеба, чьё имя он, Неферкар сделал своим.

[52] Град Весов, Весы Обеих Земель, Хет-Ка-Пта, Мен-Фи, Белые Стены — Мемфис. После угасания древнего города Маати от него остались только цитадель Мен-Фи и храм Духа Птаха. При первых фараонах Древнего Царства столица была отстроена на месте Маати, в компромиссном месте между Долиной и Дельтой — Весы Обеих Земель.

Очень долго заботы войны не позволяли отдать почести деду, но сейчас, наконец, дело сделано. Молодой фараон сам утверждал роспись, не сомневаясь, что мастера все исполнят в точности и теперь, при известии о том, что работы завершены, на него нахлынули воспоминания. Он смотрел в вечность и перед глазами, как наяву, вставали те дни, "полные славы и боли", как когда-то говорил Бык, его наставник, заменивший отца, умершего слишком рано и не увидевшего возрождения Та-Кем.

Возрождения...

Ещё далеко не всю Священную Землю Триединый благословил долгожданным миром, но постепенно жизнь налаживается. Надолго ли? Свободу, добытую мечом Аменертеса Избавителя, его потомки отчаянно защищали семь десятков лет, но все же не удержали. Мог ли знать дед, торжествовавший свою первую победу над Охом, что всего через семь лет персы соберутся с силами и ударят снова? Да так, что ему уже никогда не увидеть стовратных стен Уасита[53]...

[53] Уасит — Фивы Египетские.

За спиной раздались шаги и молодой фараон обернулся.

В дверях, ведущих на открытую террасу дворца, где фараон любовался рекой и предавался воспоминаниям, стоял Менкаура, Верховный Хранитель трона, одетый в церемониал, самой приметной деталью которого была леопардовая шкура. Возрастом он превосходил фараона на десять разливов и имел невероятно редкие для египтян голубые глаза, с прищуром смотревшие из-под золотисто-синего платка-немеса.

— Живи вечно, Величайший.

— И ты живи вечно, Миу, — отозвался Неферкар.

Миу, Камышовый Кот. Менкаура получил это прозвище за хитрость и хватку. Царственная супруга Величайшего иначе к Хранителю и не обращалась, так же, как и маленький наследник, который увидел всего два разлива и совсем недавно залопотал первые слова. Миу посмеивался и говорил, что для настоящего кота он слишком лыс и бесхвост, однако "змей" и "мышей" Хашехема, которые время от времени норовили устроить себе гнездо в Белостенном граде, дабы подгадить в "амбарах" фараона, душил отменно. Впрочем, Аменертес всё равно не оставлял попыток пристроить своего человека где-нибудь возле высших чиновников Владыки Венцов.

— Прибыл Неарх, — доложил Менкаура, — корабль свой оставил в Себенните, его потрепало штормом, потребуется ремонт. Сюда на колеснице приехал.

— Он во дворце?

— Да, ждёт.

— Зови. Приму прямо здесь.

Все приближенные Птолемея, давнего союзника, всегда находили в Мемфисе радушный приём, а Неарх бывал здесь чаще других. Критянину исполнилось тридцать пять лет, он был немного старше Миу. Тем не менее, ни он, ни сам Птолемей, никогда, даже при жизни регента, Каиурпехти-Быка, не относились к молодому фараону с пренебрежением. Не смотрели свысока, как на зелёного юнца, ибо тот после смерти своего наставника-соправителя, в затянувшемся противостоянии с Хашехемом, не раз продемонстрировал и мудрость, не по годам, и немалые познания в военном искусстве.

— Радуйся, Величайший, живи вечно, — приветствовал фараона критянин, одновременно на эллинский и египетский манер.

— Радуйся и ты, Неарх. Добрые ли ты вести привёз?

Критянин некоторое время молчал, словно не решаясь начать. Наконец, сказал:

— Не очень. Я приехал, чтобы предостеречь тебя, царь Нектанеб. Твой караван в этом году лучше пусть постоит в Дельте. Отправлять его опасно.

— Почему? Что случилось?

— Возле Кипра началось какое-то нехорошее шевеление. Купцы, которым мы платим за то, чтобы держали глаза и уши открытыми, рассказали, что Адземилькар построил в прошлом году тридцать новых триер. И продолжает строить. Несколько раз его корабли ходили на юг. Может в Газу, а может...

— В Пелусий?

— Именно так. Мы подозреваем, что он сговаривается с Амиртеем. Но вряд ли это союз против тебя.