Когда раскинет сети тьма...

— Люсинэ Лариньон, ваша соседка, и Лермон Кассар — городской судья.

Этих двоих Адан уже видел. На кладбище. Девушка сменила траурное платье на более подобающее случаю, и была все так же прекрасна, как и в первый раз.

— Как прошла минувшая ночь? Мне показалось, я слышала какой-то шум, доносившийся из вашего дома.— У нее был замечательный голос — как будто колокольчики пели оду рассвету. А забота, которой был пропитан этот голос, не казалась напускной.

— Ночь была просто прелестной. Даже не знаю, что могло вас так обеспокоить. Должно быть, ветер?— ответил Адан.

— Очень надеюсь, что это так и есть,— вмешался Лермон Кассар.— Не хотелось бы, чтобы у Люсинэ появился беспокойный сосед — такой же баламут и пройдоха, как предыдущий.

Ее кавалер был все так же ревнив и бестактен. Но Адан не обратил на него ни малейшего внимания, не спуская глаз с Люсинэ. Наверное, он так бы и стоял, если бы не бургомистр спешивший познакомить его со всеми гостями.

— Жанер Вильен, владелец шахт и городских мануфактур, самый важный работодатель в нашем городе.

Это был крепкий мужчина с массивным подбородком, кустистыми бровями и пронзительным взглядом. Его лицо украшал косой шрам, а довольно простенький по сравнению с остальной публикой наряд — булавка с крупным бриллиантом.

На вечере присутствовали и другие важные по провинциальным меркам персоны: начальник таможни Сейджи Вендур, ювелир Курд Сурсван, городской механик Вайда Гринсон — все трое гномы. Был здесь и хранитель музея Дейс Винти — вот он куда оказывается, запропастился!

"Нужно будет при случае поговорить с ним на интересующую тему!"

Но самым примечательным оказался некий Сегри ли'Грасси. Даже из его имени следовало, что это представитель знатного эльфийского рода. Но не менее интересным оказалась его должность — начальник Коллегии Имперского Надзора провинции Дайконт.

Коллегия Надзора, как и следовало из ее названия, наблюдала, а точнее пресекала любые несанкционированные проявления магии в империи. Она, то есть, магия, была запрещена в Бадрионской империи. Ею могли пользоваться только с высокого соизволения самого императора, да и то в исключительных случаях. И хотя третья Магическая война закончилась давно, еще до возникновения самой империи, недобрая память о ней, а главное, ее последствия, их наглядность, еще долго будут бередить старые незаживающие раны. К счастью, на смену магии пришли технические достижения, и вот уже по столице ездят повозки без лошадей, горят лампы без дров, а стальные трубки разят противника без всякой магии.

И это вполне устраивало императора.

Маги были разгромлены и низвергнуты. Но до сих пор то здесь, то там появлялись их последователи, с которыми и призвана была бороться Коллегия Имперского Надзора. И кому же с ней бороться, как ни эльфам — самым закоренелым приверженцам древних учений и традиций. После Войны Достоинства большинство эльфов было изгнано из Рисании, но часть из них осталась на прилегающих территориях, позже вошедших в состав империи. Эльфийское могущество стало частью преданий, а они сами уже не вызывали ни прежнего страха, ни былой ненависти. Многие остепенились, осели в городах, стали законопослушными гражданами империи. Некоторые, как тот же Сегри ли'Грасси, достигли определенных высот карьерного роста. Да, многие еще не любили эльфов, припоминая их злодеяния. Да и многие эльфы не испытывали теплых чувств к потомкам тех, кто изгнал их с земель, которые они считали исконно своими, и кто почти под корень вырезал эльфийскую расу. Но прежние дрязги остались в прошлом, и жизнь, взаимное существование, потихоньку налаживалась.

О чем и свидетельствовало назначение эльфа на столь значимую должность. Кстати, таких, как ли'Грасси, эльфы ненавидели даже больше, чем людей. Они считали их ренегатами, предателями. Что только придавало последним уверенности в правоте своих поступков.

— Минувшей ночью я почувствовал мощный всплеск магической энергии, эпицентр которого находился где-то в районе вашего дома.— Голос у эльфа, был такой же неприятный, как и он сам. Колючий, вкрадчивый. А смотрел он на Адана так, будто не только в чем-то подозревал, но уже и приговор вынес и только ждал возможности привести его в исполнение.

— Вам показалось,— ответил Гримар, почувствовав, как внезапно пересохло в горле, а на лбу выступила испарина. Похоже, эльф был сильным магом, и в данный момент каким-то образом пытался воздействовать на столичного гостя.

— Оставьте ваши беспочвенные подозрения, ли'Грасси!— вмешался бургомистр.— Так вы распугаете всех моих гостей.

И правда, Адана тут же отпустило, но эльф продолжал пожирать его взглядом, а напоследок сказал:

— Я буду за вами наблюдать.

Уже после того как все гости были представлены и на мгновение возникла неловкая пауза, появился лакей и что-то шепнул на ухо бургомистру.

— Прошу прощения, Гримар, но меня ждут дела, не терпящие отлагательств. Надеюсь потом, когда я освобожусь, вы составите мне компанию, и мы немножко посплетничаем о делах столичных,— заговорщицки подмигнул он Адану.— А пока можете наслаждаться вечером в компании столь изысканного общества. Прошу прощения, господа!

Сольгерд Ордолан быстрым шагом вышел из зала.

Адан не остался без внимания. Его тут же окружили как дамы, так и господа, причем первых было больше, чем вторых. И снова посыпались вопросы:

— А какой нынче цвет в моде в столице?

— А правда, что у госпожи Лайвель появился новый любовник?

— Говорят, император задумывает новую заморскую экспедицию?

Адан не любил светские мероприятия. Но раз уж он попал на вечеринку, то стоило воспользоваться возможностью и пообщаться с людьми, общавшимися с Оскером Гарнатом в последние дни его жизни. Все они, по крайней мере, те, кого упоминал Лу Маньяль, присутствовали в этом зале. Все лучше, чем бегать по городу и вылавливать их поодиночке.

Поэтому он терпеливо отвечал на вопросы и любезно улыбался. Он не старался понравиться всем и каждому, но и не давал ни малейшей возможности кому-либо уличить его в невежестве. Удовлетворив свое любопытство, дамы и господа расходились, пока не остался один единственный: Вайда Гринсон, городской механик.

Судя по тому, как он глазел на громобой, который Адан взял с собой по настоянию Расиньоля, интересовали его отнюдь не столичные цены на шелк и не личностные отношения представителей императорской семьи.

— Это... громобой?— облизав губы, произнес механик.— ТОТ САМЫЙ?

— Тот самый,— кивнул Адан.

— Можно...— гном протянул руки, вожделенно пялясь на диковинное оружие.

— Конечно.— Адан извлек громобой из кобуры и передал его гному.

— Ох!— восхитился тот, разглядывая оружие со всех сторон.— А ведь все довольно просто и незамысловато. В эту трубку помещается зажигательная смесь и снаряд. Кремень высекает искру, воспламеняя смесь, скопившиеся газы толкают снаряд, придавая ему ускорение. Как я сам до такого не додумался?— Гном уставился на Адана.— Продайте мне его!

Адан ожидал нечто подобное и покачал головой.

— Скажу вам по секрету, это не мое оружие. Мне дал его Рульф Снаргот, на время путешествия. По возвращении в столицу я обязался вернуть громобой его хозяину.

— Так вы лично знаете Мастера Снаргота?— еще больше проникся Вайда.

Адан понял, что в мастерской главного городского механика ему теперь будут рады и днем, и ночью.

— Да, имею такую честь. Иногда я заказываю у него кое-какие безделушки, иногда покупаю недостающие компоненты.

— Так вы тоже механик?!

А теперь и в доме Вайды он всегда будет дорогим гостем.

— Механик — это громко сказано. Так, собираю кое-что время от времени.

— Так может...— глазки гнома забегали.— Может, вам известен секрет киданского порошка? Все остальное ерунда, понятная даже подмастерью. Но смесь... В принципе, я догадываюсь об основных составляющих компонентах, но тайные ингредиенты, а главное, пропорции...

— Увы, мастер Гринсон, увы. Рульф Снаргот сказал, что заберет секрет смеси с собой в могилу.

— Он... что?!— поперхнулся механик.— Это... это просто возмутительно!

— Я ему сказал то же самое. Но он считает, что ни людям, ни гномам, ни кому бы то ни было еще нельзя давать в руки подобное оружие. Он считает, что оно способно не только перевернуть этот мир, но и уничтожить его.

— Может он и прав,— почесал макушку Вайда.— А с другой стороны, этот мир давно уже пора перевернуть. Или хотя бы встряхнуть, как следует.

Адан внимательно посмотрел на него. Гном смутился и поспешил откланяться, с сожалением вернув Гримару громобой.

Адан скользнул взглядом по залу. В первую очередь он хотел поговорить с Дейсом Винти, который не только общался с Оскером, но и разбирался в таинственных знаках, но того уже и след простыл. Жанер Вильен — один из упомянутых Маньялем "деловых партнеров" Гарната — в это время о чем-то разговаривал с ли'Грасси. Эльф-ренегат с первого взгляда не понравился Адану. Когда он находился неподалеку, Адана не покидало чувство опасности. Ли'Грасси был, пожалуй, одним из немногих присутствовавших, кто мог представлять для Гримара потенциальную угрозу. Приближаться к этой парочке, а значит, нарываться на неприятности, он не стал.

Присутствовал здесь и еще один человек, который мог кое-что рассказать о ходе расследования загадочного убийства. Но и в повседневности начальник полиции Салюс Броди был таким же мизантропом, как и на работе, морщил физиономию, всячески демонстрируя свое пренебрежительное отношение к собравшимся, и налегал на спиртное. Просчитать возможное развитие событий было несложно. Броди обязательно нахамит, и Адану не останется ничего иного, как вызвать того на дуэль. Итог поединка был так же легко предсказуем. И если еще двадцать лет назад за убийство на дуэли Адан отделался бы общественным порицанием, то с некоторых пор император строго настрого запретил поединки чести, выкашивавшие цвет нации не хуже кровопролитнейшей из войн, и Гримар мог угодить в тюрьму... На радость местному судье.

Не ради этого он прибыл в Сольт.

Поэтому беседу с Салюсом Броди он решил отложить до лучших времен.

Заиграла музыка, несколько пар закружились в танце, который полгода назад покорил столицу империи. И Адану оставалось только благодарить обычаи, согласно которым мужчина приглашает на танец даму, а не наоборот. Ибо некоторые дамы с ожиданием посматривали в его сторону, а дочка барона Терпельца так и вовсе изошла на нервы, всеми возможными способами демонстрируя свое желание закадрить "столичную штучку". Но Адан остался непреклонен. Единственная дама, с которой он закружил бы в танце, оказалась занята. И Гримар с завистью смотрел на то, как ловко управляет партнершей моложавый судья — их пара была самой притягательной для завистливых взглядов собравшихся.

Он улыбнулся: совсем недавно он укорял Касара в ревности, а сам...

Однако наблюдать за тем, как эта пара кружит в танце, оказалось выше его сил, и он демонстративно отвернулся, решив осмотреть картины, развешанные на стенах. И то, что было изображено на первой же из них, заставило Адана вздрогнуть от неожиданности.

Сама по себе картина не представляла собой ничего особенного. Типичный портрет пожилого дворянина эпохи Магических войн, выполненный провинциальным художником за серебрушку. Было в чертах дворянина в доспехах что-то узнаваемое — как будто Адан видел уже это лицо. Впрочем, не оно привлекло его внимание, а узор в левом верхнем углу, исполненный на гербовом поле. Именно этот узор Адан видел в подземелье на одном из трех камней. Его эскиз лежал во внутреннем кармане, и можно было бы сравнить оригинал и копию, однако Гримар и без того был уверен — узоры похожи, как две капли воды. За исключением одной детали: в центре композиции, там, где на эскизе зияла пустота, на портрете был изображен символ расколотого сердца.

— Синдик Ордолан. Это его последнее изображение. Через месяц после написания картины он погибнет под Карусом в ходе второй Магической войны.

Адан обернулся и увидел стоявшего у него за спиной графа Лотрейна.

— Граф,— почтительно поклонился он.— Выходит, это один из предков его превосходительства?

— Да. В жилах Сольгерда течет кровь Синдика, все всяких сомнений. Разве вы не заметили сходства между ними?

Так вот кого напоминал Адану этот воинственный анфас! Ну, конечно, же, сходство было несомненное.

— А это?— Гримар указал на узор в углу картины.

— Это старый герб Ордоланов. Такой, какой он был изначально и до времен Войны Достоинства. После поражения Дайконта в битве при Суонке Ордоланы присягнули Левентину I и отказались от всех своих притязаний. Их герб тоже претерпел некоторые изменения в угоду новому сюзерену. Вот, взгляните!

Граф провел Адана к другому портрету, на котором был изображен сам Сольгерд Ордолан. И там тоже присутствовал герб, но не заметить разницы с предыдущим было невозможно даже человеку, далекому от познаний в геральдике. Таинственные знаки превратились в ничего не значащие штрихи и точки, но расколотое сердце так и осталось, хотя и поменяло форму, отдавая дань символике.

— Почему расколотое сердце?— спросил Адан.

— Существует романтическая легенда, дошедшая до нас из темных времен, но об этом вам лучше поговорить с его превосходительством. Однако предупреждаю — Ордоланы не любят вспоминать эту историю.

Адан не стал настаивать.

— Граф вас мне послало само небо!— воскликнул он и достал из внутреннего кармана эскиз.— Возможно, и эти знаки вам знакомы? Это тоже чьи-то гербы?

Граф Лотрейн изучал рисунок так же внимательно, как недавно старый библиотекарь, но точно так же покачал головой:

— Не знаю. В том, что вот это старый герб Ордоланов — нет никакого сомнения. Но что означают два других изображения, я не имею ни малейшего понятия... Откуда это у вас?

Адан задумался, стоит ли говорить графу о подземелье? Решил, что в этом нет никакой необходимости.

— Нашел в особняке,— ответил он, ничуть при этом не солгав.

— Возможно, Оскер Гарнат мог бы вам больше рассказать,— уверен, это его рисунок,— но его убили.

— Почему вы думаете, что это его рисунок?

— А чей еще? Наверняка, Гарната. Он тоже все время что-то искал, что-то разнюхивал, совал свой нос, куда не следует. Возможно, именно поэтому ему его и прищемили... Прошу прощения, наверное, мне не следовало об этом говорить. Я даже не знаю, какое отношение вы имели к господину Гарнату. Вы его родственник?

— Нет, просто друг. Старый друг.

— Должно быть, хороший друг, раз он оставил вам в наследство целый особняк... Хотя... Тот еще дом... Простите, мы увлеклись, а моя супруга уже посылает мне настойчивые сигналы: кораблю пора вернуться в гавань.

— Не смею вас задерживать, граф.

Пока они беседовали, Люсинэ и Лермон не только закончили танец, но и успели исчезнуть — Адан этого даже не заметил. Единственная отрада для глаз ушла, не попрощавшись...

Уже и сумерки сгустились за окнами, а бургомистра все не было. Как-то неловко было за его превосходительство: пригласил в гости, а сам ушел. Казалось, никого кроме самого Гримара, не смущал этот факт. Великосветская публика веселилась и без него и, похоже, не собиралась расходиться. А Адан не видел причин оставаться. Прощаться он не стал — его скромная персона здесь никого больше не интересовала — даже юная кокетка-баронесса Терпельц и та нашла себе подходящую пару и танцевала до упаду. Поэтому никто не обратил внимания на то, как Адан вышел из зала, а потом покинул дворец.