— Тем врагам, кто сумеет высадиться на планету, придётся встретиться в бою с танкистами Иден-Прайма, — громыхнул я, вставая.
Найлус сменил изображения, выведенные на большой настенный экран.
— Уже сейчас на Иден-Прайме есть гусеничные, колёсные, шагающие тяжелобронированные и тяжеловооружённые машины. Они обладают внушительной огневой мощью, — продолжил я. — Излучатели и рельсотроны способны уже сейчас нанести огромный ущерб десантникам врага, тем же гетам, к примеру. — я подождал, пока картинки на главном настенном экране сменятся. — Да, мы остановили гетские десантные корабли другими средствами. Но именно это будет по плечу танкистам Иден-Прайма, — он увидел улыбки и одобрение на лицах очень многих офицеров. — Насколько я смог понять, вполне можно будет поставить в скором времени об образовании на Иден-Прайме Гвардейской Танковой Армии. Звание "гвардейская" это воинское вооружённое формирование, безусловно, заслужит в ходе успешного противостояния со Жнецами и их пособниками. А пока это будет одна из лучших планетных армейских групп, способных эффективно бороться с тяжеловооружёнными и хорошо оснащёнными десантами Жнецов.
После таких слов обсуждение деталей организации, реорганизации, обучения, перевооружения и переоснащения танковых подразделений Иден-Прайма прошло в рекордно короткие сроки с максимально возможным результатом.
Я с Найлусом были довольны: офицеры войск Иден-Прайма поняли, что их не оставят в одиночестве перед столь сильным врагом. Жнецы утрачивали в понимании армейских и флотских командиров ореол непобедимости, становились обычным противником, которого можно и даже нужно было бить и уничтожать.
— Переходим к рассмотрению пехотного сегмента армии Иден-Прайма, — сказал я. — Най, смени картинки.
Младший Спектр кивнул, надавливая несколько сенсоров на своём инструментроне. Пехотинцев в зале тоже хватало. Сельскохозяйственная планета, огромные пространства заняты полями, лугами, озёрами. Потому с ранних детских лет уроженцы колонии привыкали много и долго ходить исключительно пешком, не полагаясь на всевозможные транспортные средства. Пехотные части на Иден-Прайме никогда особо не жаловались на подготовленность личного состава к преодолению весьма специфических трудностей.
Слушая, как коротко, чётко и точно озвучивает Найлус основные положения плана реформирования пехотных сил Иден-Прайма, я отмечал возрастающий интерес офицеров к услышанному и увиденному и думал, что и космической пехоте придётся очень нелегко.
Вряд ли штаб ВКС Альянса сумеет быстро перетасовать пехотные подразделения, если его не подтолкнуть, не снабдить точными данными. Да и эти данные следует предоставлять с умом. Так, чтобы не нанести ущерб интересам жителей планеты. Здесь будут очень нужны рабочие руки. А пехотинцы — это как раз такие руки. Привычные к земельным работам, привычные к физическим нагрузкам крестьянского уровня.
Эшли Уильямс — сержант космической пехоты. Ей и её людям, скорее всего, предстоит задержаться на Иден-Прайме надолго. Надо будет "прикрыть" районы раскопок, усилить их оборону. Если взвод сержанта Уильямс уже сейчас будет охранять ключевые районы раскопок, то когда над планетой повиснут корабли Жнецов, роль космопехотинцев возрастёт ещё больше. Кроме артефактов, скрытых в толще планеты, здесь немало протеанских башен, охранять и защищать которые также придётся пехотинцам. Да и срывать Уильямс и её людей куда-то за пределы землеподобной планеты без крайней необходимости не надо.
Кайден будет не спокоен, а это плохо отразится на его готовности командовать группой вооружённой защиты и обороны фрегата. В том, что Кайден и Ричард составят звено командования второй части группы высадки фрегата, я не сомневался: не так и сложно было мне просчитать варианты и прийти именно к такому выводу.
Не только пехотинцам — любым армейцам следует готовиться к тому, чтобы не полагаться исключительно на технику, автоматику, механизмы. Предстоит резко повысить физическую подготовленность солдат и офицеров.
Впрочем, полисмены-десантники именно об этом, как убедился я, ненадолго включив спикер в режим прослушивания каналов связи, и говорят с солдатами, сержантами, старшинами войск Иден-Прайма. Позднее информация о встрече и о том, что и как на ней обсуждалось, неминуемо попадёт в другие подразделения ВКС Иден-Прайма. Это, в принципе, планировалось и предусматривалось.
Сейчас же можно быть уверенным в одном: пехотинцам, ополченцам и десантникам ВКС и армии Иден-Прайма предстоит привыкнуть преодолевать исключительно пешком километры военного бездорожья планеты. Только изредка — километры дорог, которые в условиях Противостояния со Жнецами превратятся, несомненно, в нечто, больше напоминающее "направления движения".
Враг, с которым столкнутся жители Иден-Прайма, будет силён, жесток и опытен. Придётся часто оставлять технику, оставлять машины. И — воевать, используя только свою собственную физическую силу, преодолевать на своих ногах десятки километров за день. И — не по дорогам, а через леса, кустарники, овраги, скалы и горы.
Я и Найлус, продолжив разговор, не скрывали от офицеров, что на этих дорогах, которые и дорогами-то назвать сложно, многие воины останутся навечно. Не всегда можно будет похоронить павших со всеми полагающимися им воинскими почестями. Словам нас собравшиеся в зале верили: они видели, что эти слова сказаны разумными, хорошо знающими то, что стоит за этими словами — раса турианцев всегда считалась военной расой. А о том, что даже сейчас, в формально мирное время турианцы воюют со многими агрессивными соседями на дальних рубежах своей Иерархии, слышали очень многие армейцы других рас.
Найлус озвучил ряд предложений, направленных на то, чтобы в этой войне не было много без вести пропавших или неизвестно где похороненных. Я дополнил, что любые территории планеты следует рассматривать как подлежащие полному освобождению от врагов, поэтому ни о какой окончательной сдаче планеты не может быть речи в принципе.
Сказанное мной понравилось офицерам. Найлус отметил, что в этой войне не будет пленных — ни гражданских, ни военных. Будут только живые и мёртвые. Врагов вполне можно числить по разряду полумёртвых, потому что они обладают технологией скоростного и полного переподчинения личности разумного органика своим интересам, а точнее — интересам Жнецов. Я указал, что примером переподчинения можно считать наличие на борту Жнеца десантных кораблей гетов. Жнецы обладают возможностями влиять на автоматику, технику и компьютерные системы ВИ и ИИ, столь распространённые в нынешней Галактике.
— Прерываться не будем. У нас ещё немало вопросов, — сказал Найлус с моего молчаливого согласия. — Следующий вопрос — организация Ополчения Иден-Прайма и развёртывание партизанской войны с захватчиками.
Я надавил когтями несколько сенсоров на своём инструментроне. На большом настенном экране появились новые таблицы, схемы, графики. Офицеры сдержанно загудели, но Найлус несколькими чётко и полно высказанными тезисами побудил их успокоиться и признать, что армия Иден-Прайма мало что сможет сделать без помощи мирного населения. Воевать со Жнецами и их пособниками придётся всем жителям Галактики без малейшего исключения. Здесь, в этой будущей войне не будет иметь никакого значения, является ли разумный органик кадровым военнослужащим или он сугубо гражданский. У Жнецов, подчеркнул Найлус, продолжая тезисно излагать план предстоящей работы и основываясь на том, что он сам слышал от Явика, нет другой цели, кроме тотального уничтожения разумной органической жизни в Галактике. Следовательно, у ВКС и наземных и морских сил Армии Иден-Прайма не должно быть другой цели, кроме полного уничтожения всех Жнецов и их пособников, какие только смогут прорваться к планете и на её поверхность.
— Переходим к рассмотрению плана реорганизации и перевооружения военно-космических сил Иден-Прайма, — сказал я, снова меняя таблицы, схемы и графики, выводимые на экран.
Найлус помнил, что Иден-Прайм не имела развитых военно-космических сил. Это была мирная, гражданская, сельскохозяйственная колонизированная планета, а не военная база. Тем не менее, какое-то количество средних и малых кораблей в распоряжении ВКС Иден-Прайма было. То, что озвучил далее я, было известно Найлусу, но не было известно офицерам Армии планеты, потому гул в зале, едва я озвучил эти несколько тезисов, ощутимо усилился.
— Я повторяю. — я легко перекрывал своим мощным и густым голосом нараставший гул. — Кораблям ВКС планеты предстоят тяжёлые бои с кораблями флотов и эскадр Жнецов и их приспешников. В ходе этих боёв придётся рисковать не только экипажами и командами, но и самими кораблями. Потому что придётся стоять насмерть против врага, превосходящего нас, обитателей Галактики, и по силе, и по мощи, и по тактико-техническим и иным характеристикам кораблей. Нам придётся привыкнуть к тому, что там, где стоят наши корабли, проходит последний рубеж обороны. И врага за этот рубеж пропустить ни в коем случае нельзя. Позади будет планета, на которой — тысячи женщин, детей, стариков, — громыхнул я, снова преодолевая нарастающий гул голосов офицеров. — Армейцам и пилотам ВКС Иден-Прайма придётся рисковать почти постоянно. Всем нам, разумным органикам, придётся рисковать, напрягаться, выкладываться по полной. Делать всё, что будет в наших силах и даже больше для достижения очередной победы над Жнецами. — Я кивнул Найлусу. Тот выдал на настенный экран новую порцию таблиц, графиков и схем. — Мы будем готовиться, будем вооружаться. Но врага придётся уничтожать. Его нельзя будет оставить в живых, нельзя будет оставить раненым, нельзя будет оставить контуженным или потерявшим сознание. Только мёртвый враг будет для нас приемлем!
Шум и гул в зале начали ощутимо стихать — офицеры читали с экрана табличные и графические данные, заносили их в свои инструментроны.
Найлус постоянно обновлял информацию на большом экране.
Наконец гул и шум в зале окончательно стихли.
Выждав несколько минут, я сказал уже спокойным и достаточно тихим голосом:
— Мы, жители Галактики, не должны забывать никогда, кто мы есть и за что мы боремся. Мы — живые, мы — разумные, мы родились в этой Галактике. Наш враг — не из этой Галактики! Он — пришлый, внешний. И мы должны уничтожить этого врага. Должны победить его! Должны прервать эту цепочку Циклов, завершить эту цепочку, сделать всё, чтобы никаких Жатв больше никогда не было! И потому мы должны сделать многое для того, чтобы в любых схватках, в любых боях помнить о том, за что мы сражаемся. Мы сражаемся за жизнь, за свободу, за независимость. За наших детей, за наших женщин, за наших матерей и отцов. За наших дедов и прадедов. Сколько бы нам ни пришлось воевать, мы должны помнить, что мы не созданы для войны, мы созданы для мира. И потому нам нужно будет сделать очень многое для того, чтобы защитить памятники и ценности своих культур от угрозы уничтожения. И сделать очень многое для того, чтобы постоянно напоминать себе и другим разумным органикам о том, что у нас есть богатая общая и расовая культура. Культура мира, а не культура войны. Солдат и офицер на фронтах, в линии соприкосновения с противником должен осознавать себя не как инструмент войны, а как личность. Потому, — я едва заметно кивнул Найлусу. — Мы предлагаем и ряд мер по воспитанию воинов, — младший Спектр обновил содержимое главного экрана. — И убеждены, что это — важная часть работы офицеров с личным составом подразделения.
На этот раз никаких особых возражений не последовало — офицеры перенесли данные с настенного экрана в свои инструментроны, задали несколько десятков вопросов. Я и Найлус дали развёрнутые, точные и чёткие ответы.
На этом более-менее отрегулированная заранее часть встречи Спектров с воинами-офицерами завершилась. Наступило время неофициального общения.
Говорили потом о многом. Говорили неформально, уже не опираясь исключительно на то, что появлялось на большом настенном экране. Не прошло и нескольких минут, как оба турианских Спектра стояли среди офицеров и говорили о медицинском, тыловом, материально-техническом, продовольственном, вещевом снабжении, об обслуживании войск. А также — о десятках и сотнях мелочей, из которых складывается нормальное функционирование такого сложного организма, каким является современная армия, ныне получавшая возможность показать всё, на что она способна в противостоянии с реальным, сильным и опытным врагом, пришедшим в Галактику извне.
Полисмены-десантники и их собеседники, не обладавшие высокими воинскими рангами и званиями, были довольны. Они пообщались, обсудили немало вопросов, обменялись адресами и координатами для связи. Я и Найлус не скрывали от своих коллег основной план встречи с офицерами Армии Иден-Прайма, потому полисменам-десантникам удалось поговорить с младшими чинами армейцев и ополченцев о многом, согласоваться и наметить реальные мероприятия и главное — реальные, пусть и очень сжатые сроки.
Когда я и Найлус вышли из зала, полисмены-десантники покидали спортивный зал. Теперь предстояло договориться с местными правоохранителями, во-первых, об осуществлении охраны археологических раскопок силами полицейских подразделений Иден-Прайма и, во-вторых, о согласовании возможного привлечения воинских подразделений к охране границ раскопок.
Всё это предстояло делать уже в расположении Центра Местных Полицейских Сил, располагавшегося на окраине столицы района.
(от точки Шепард)
Едва только турианцы в сопровождении полисменов-десантников вышли на крыльцо, рядом опустился нормандовский челнок. Я, широко открыв салонную дверь, сделала приглашающий жест:
— Как прошло? — спросил он, пропуская в салон обоих Спектров и закрывая салонную дверь.
— Нормально, — сказал Сарен, усаживаясь в кресло и пристёгиваясь. — Работа начата нормативно. Надо будет постараться и завершить её не менее нормативно, — он включил свой инструментрон и занялся просмотром поступивших сообщений и файлов.
Тем же занялся и Найлус, устроившийся в своём кресле рядом со старшим Спектром и открывший свой инструментрон.
Полисмены-десантники, разместившись в своих креслах, вполголоса обсуждали услышанное и увиденное на встрече с солдатами, сержантами и старшинами.
"Всё же шестидесятичасовые сутки — это настоящая находка", — подумала я, опускаясь в своё кресло и застёгивая привязные ремни. — "Стимулируют и мобилизуют. Спать, кстати, совершенно не хочется, а вот подкрепиться хотя бы пайками придётся: на голодный желудок работать с правоохранителями — это чревато ошибками, на которые мы не имеем права".
Кое-какая общая информация о том, что обсуждалось в Штабе, дошла до правоохранителей гораздо быстрее, чем в Центр прибыл нормандовский челнок. Так что офицеры, старшины, сержанты и рядовые полисмены имели определённое представление, о чём будет разговор на встрече.
— Том, не торопись, мы посмотрим организацию движения на улицах райцентра, — сказал я, войдя в пилотскую кабину челнока.
— Хорошо, коммандер, — сержант-водитель кивнул, снижая скорость полёта.
