Стоит Свеч книга 2

— Да — ответил я. Куда больше, чем можешь подумать. Меня это немного беспокоило.

Мастерс прочистил горло.

— В таком случае, начнём. Империя Общих Интересов.

Шар в моей руке вспыхнул зелёным.

— Аэрб.

Шар снова вспыхнул зелёным.

— Инврейзен.

Синий.

Это продолжалось дольше, чем казалось бы должно. Я понимал, что это вероятно калибровка, но мне серьёзно не нужны были тридцать имён и мест Аэрба подряд. Сперва они были вразнобой синими или зелёными, но в последних десяти было несколько жёлтых и серых, предположительно из-за их малоизвестности. Что бы такое ни было Моме Рат, я определённо это забыл.

А затем, без переключения скоростей, Мастерс произнёс Земля, что зажгло зелёный.

— Англия — сказал Мастерс. Синий. — Соединённые Штаты Америки. — Зелёный.

Он слегка приподнял свою бумажку, так что я не мог прочитать, что на ней, с того места, где сидел. Мне вдруг стало интересно, это список или блок-схема. Если грёзотёртый родом из Англии, для него же понадобится другой список, верно?

Какое-то время он продолжал с местами.

— Адольф Гитлер — сказал Мастерс. Синий. — Джон Фицжеральд Кеннеди.

Синий.

— Ричард Никсон.

Синий.

Билл Гейтс.

Синий.

— Силиконовая долина. — Синий.

Мы продвигались во времени, это было очевидно. Целью досмотра было выяснить, из какого времени грёзотёртый? Но в этом нет смысла, поскольку нет причины, почему нельзя просто спросить, кроме разве что мозго*бли кого-то, спрашивающего, какой по вашему год.

— Элон Маск.

Синий.

— Джастин Бибер.

Синий.

— Майли Сайрус.

Синий.

Даже после двух месяцев в палате, шагнувшей в Земную культуру, было откровенно странно слышать все эти имена из уст мужчины в доспехе, сидящего за конференц-столом.

— Генри Свифт.

Серый.

— Абигэйл Марч.

Серый. Я нахмурился. Проверка на ложные позитивные? Или что-то ещё?

— Абигэйл Бреслин.

Синий.

— Адам Драйвер.

Синий.

— Зоотопия.

Зелёный.

— Найти Дори.

Зелёный.

Какое-то время мы продолжали с фильмами, все довольно недавние. Я слышал обо всех из них; те, что смотрел, отражались зелёным, которые нет — синим. Фильмы были неожиданностью, но этого следовало ожидать от того, кто управлял общежитием, заполненным грёзотёртыми, обладающими глубокими знаниями Земли. Однако столь близко к времени, которое я оставил... это было любопытно.

Я всё ожидал момента, когда он упомянет фильм из фильмографии Каннибала. Это была инфоугроза, о которой они уже позаботились? В чём был смысл этого?

— Артур Блюм — сказал Мастерс. Шар загорелся ярко-зелёным.

Он произнёс имя так же, как всё остальное в списке. Я хотел остановить его, но был слишком шокирован, чтобы что-то сказать.

— Тиффани Арчер — сказал Мастерс. Зелёный. — Артур Реймер.

Снова зелёный.

— Томас Клинт.

Зелёный.

Он перечислял имена, а я сидел на месте. Те, что не принадлежали членам нашей группы, принадлежали нашим одношкольникам. Я просто сидел в ошарашенном молчании, глядя, как шар снова и снова зеленеет.

— Мы закончили — сказал Мастерс. Он спокойно смотрел на меня, словно в этом не было ничего странного. — Вы сказали, что ваше собственное имя Джунипер Смит.

Шар в последний раз вспыхнул зелёным, и я аккуратно положил его на стол.

Какое-то время мы сидели молча. Возможно, Мастерс ожидал, что я заговорю, но мне было нечего сказать.

— Так — наконец, медленно произнёс я — откуда этот список?

— От Утера Пенндрайга, Потерянного Короля — сказал Мастерс.

Я вновь умолк на какое-то время, глядя на стену слева от головы Мастерса.

— И... Сколько из этого списка есть у среднего грёзотёртого?

— А вы как думаете? — спросил Мастерс. Его голос был ровным и лишённым эмоций.

— Я не знаю — сказал я. — Моме Рат было последним из Аэрбских?

Мастерс кивнул.

— В таком случае... полагаю, они останавливаются где-то в районе Адольфа Гитлера.

Я был в этом не слишком уверен. Я задумался, почему, если было под тысячу грёзотёртых, никто из них не сделал что-то вроде того, что сделал Артур. Очевидно же, что из тысячи их за последние пятьсот лет хоть один будет инженером, способным продвинуть технику, как планирует Амариллис. Моей текущей теорией было, что большинство грёзотёртых прибыли из более ранних периодов Земной истории, возможно, есть изгиб графика по времени, и Артур на дальнем краю, что решило бы множество проблем миростроительных аспектов, но...

— Здесь нет грёзотёртых — сказала Валенсия.

Мастерс помедлил, а затем кивнул.

Квест Выполнен: Имя Зверя. Похоже, некоторые проблемы решаются сами собой.

Глава 109: Вуаль Мира.

— Они признанный феномен — сказала Амариллис. — Чтобы столь долго поддерживать обман, под таким наблюдением, вам необходима...

— Могущественная магия — сказал Мастерс.

— Я хотела сказать "вовлечённость слишком большого количества народа" — ответила Амариллис. — Публика — учёные — будут приходить сюда, желая побеседовать с грёзотёртыми, будут хотеть делать записи, будут хотеть узнавать что-то о Земле. Вы никак не могли... каким образом возможно поддерживать обман пятьсот лет?

— Это не важно — сказал Мастерс, продолжая смотреть на меня.

— Важно то, что происходит сейчас — сказал я. Я смотрел на Мастерса. Если здесь нет грёзотёртых, то это означает, что кто-то создал миф, и сделал это намеренно. Я считал, что это может быть проще, чем думает Амариллис; грёзотёртые были диковинкой, ничего больше, всего лишь любопытная заметка, не одна из великих тайн вселенной. — Утер Пенндрайг дал вам эти имена. Почему?

— Вместе мы можем найти истину — сказал Мастерс. Он встал со своего стула. — Идёмте со мной.

Я остался на месте и взглянул на Валенсию.

— Я... Я не знаю — сказала она. — Он пропитан усталостью. Возможно, намеренно. Это может маскировать что-то другое.

— Это ваши рыцари? — спросил Мастерс.

— Рыцари? — спросил я.

— Как были у Утера — ответил Мастерс.

— Да нет вообще-то — ответил я, что было откровенной ложью. Повернулся к Фенн. — Вердикт?

— Никакой реакции — сказала она, пожав плечами. — Хотя это не значит, что он безопасен.

Я встал.

— В таком случае, ладно. Утер... он как, оставил мне что-то?

Мастерс кивнул.

— Я сам это не видел.

Он отошёл от стола, оставив бумаги и реликвию, и без лишних слов направился к двери. Он двигался так, словно сам был не уверен. Пятьсот лет поддержания обмана? И всё, предположительно, ради этого?

Мы прошли по холлу. Я следовал близко от него, Валенсия и Грак насколько могли прикрывали меня с флангов. Мастерс был словно в забытьи, и я сам так себя чувствовал. Когда Амариллис сказала мне, что есть некое состояние, заставляющее народ считать, что они с Земли, я думал, что это просто что-то, чтобы объяснить, почему я на Аэрбе. Узнать, что всё это на самом деле вымысел было, как ни странно, несколько давящим откровением. Я не знал, что я собирался делать с другими грёзотёртыми, но теперь все эти возможности оказались смыты.

Мы поднялись на четвёртый этаж, тот, где мощные обереги. Валенсия внимательно следила за Мастерсом, в то время как Грак отслеживал неизвестную магию. Я не знал, какие трюки у него припасены в рукаве, если есть, но мы собирались быть как можно более готовыми. Мне не нравилось, как всё развивалось.

Мы пришли в большую круглую комнату со стоящим в её центре зеркалом. Зеркало было украшенным, с позолоченной рамой, покрытой завитушками, видимо, изображающими нечто растительное.

— Реликвия — сказал Грак. — Есть метки демонстрации и иллюзии.

— Утер говорил в него — сказал Мастерс, направив взгляд в зеркало. — Только назначенный реципиент может услышать то, что он сказал.

— Скажите мне больше — сказал я, не подходя к зеркалу. — Скажите мне... скажите мне, почему вы посвятили свою жизнь этому.

— Я не собирался — сказал Мастерс. — Здесь были грёзотёртые, когда-то. Пятеро, все появились в пределах нескольких лет, все собраны в сумасшедшем доме, в городе, что позже стал Боастре Вино. Утер заинтересовался. Он был, в то время, мужем, известным тем, что свершал невозможное, что решал нерешаемые проблемы, эрудитом превыше любого другого тех времён, мудрым не по годам.

Говоря, он смотрел на зеркало.

— Утер поручил мне искать других грёзотёртых. Он создал щедрый фонд для ухода за ними. Мне было сказано проводить с ними интервью, выяснять, что они знают, скомпилировать книгу-другую. Он хотел, чтобы я забросил обширную сеть, что я и сделал.

Мастерс вздохнул, продолжая смотреть на зеркало.

— Пятеро непримечательных людей, это было всё, что у нас когда-либо было. Разумеется, когда стали распространяться истории о грёзотёртых, стали приходить желающие увидеться со мной и моей маленькой командой. Мы стали своеобразным центром притяжения для жертв параноидальных заблуждений и психозов, частично потому, что мы были готовы принимать таковых, почти не задавая вопросов. Все они провалили разработанные Утером тесты — не тот досмотр, что я провёл с вами, но более простой набор вопросов.

— Почему вы продолжили делать это? — спросил я.

— Утер вернулся — сказал Мастерс. — Его словно не заботил тот факт, что повторения феномена не было. Он принёс с собой реликвии, Орб Знания, Зеркало Посланий, доспех, что я сейчас ношу, и новый приказ.

Мастерс взглянул на меня.

— Он сказал мне, что мне следует продолжить притворяться, что здесь есть грёзотёртые, остаток моей жизни. Два или три в год будет достаточно, сказал он, часть взяты из рядов безумцев, другие просто придуманы. Содержание будет продолжать поступать. Он дал мне инструкции, которым мне следует следовать. Ложь, которую нужно говорить.

Он слегка помотал головой.

— Я возразил. Остаток моей жизни, когда я могу прожить пару тысяч лет? Я согласился на двадцать лет, потому что он был Утером Пенндрайгом, и казалось, что он считает это чрезвычайно важным. Когда он исчез, я решил задержаться дольше.

Я шагнул вперёд и подошёл к зеркалу.

В отражении появился Утер, стоящий в пяти футах от поверхности зеркала. Он смотрел на что-то на средней дистанции, вероятно, на своё отражение. Я встал так, что его взгляд был направлен на меня; моего собственного отражения в зеркале не было. Он ничего не говорил, но я видел движения его груди при дыхании.

Я говорю "Утер", поскольку он был очень далёк от известного мне Артура. Он был высоким, мускулистым, с более очерченными чертами лица, нежели на Земле. И он был старше. Я бы сказал, лет тридцать, если не старше. Однако у него был тот же нос, тот же цвет глаз, и отросшие вьющиеся волосы, в данном случае меньше прихоть, больше царственная грива. Впрочем, бороды у него в шестнадцать лет не было. Он всегда шутил, что никак не может отрастить. Он был одет проще, чем я ожидал от короля, всего лишь дублет, бриджи, и тяжёлые ботинки.

— Я часто задаюсь вопросом... — начал было он, но затем остановился. — Я задаюсь вопросом, каково было бы попасть в мир, который я не знаю. Нечто новое, а не переработка. Я задаюсь вопросом, верил бы я в него больше, если бы не видел на всём отпечатки твоих пальцев. Я задаюсь вопросом.

Он помедлил.

— Я задаюсь вопросом, мог бы я со временем забыть Землю, если бы здесь не было столько напоминаний о месте, из которого я прибыл. Маленькие шутки, маленькие отсылки, анаграммы там и тут, намёки и подсказки, что мир не то, чем кажется. Персоны, носящие лица моих старых друзей. Проработанные версии персонажей, которые были у нас в горстке сессий.

Он снова остановился. Он не совсем смотрел на меня. Я слегка помахал рукой, но реакции не было. Я и не думал, что будет.

— Итак, если ты слушаешь это, то ты здесь. Есть приличный шанс того, что я ещё жив. Если это так, полагаю, я достаточно скоро найду тебя. Если я мёртв, что вполне возможно, то, вероятно, ты на своём собственном нарративном пути, да смилостивится господь над твоей душой.

Он вздохнул.

— Ты заметил, к этому моменту. Я не уверен насчёт других, но ты? Ты разобрался. Совпадения, невозможности, то, как всё как раз совпадает, арки персонажей, завершающиеся в последние секунды последней битвы. Я не знаю, какую часть моей биографии ты читал, или как много ты узнал обо мне, но если ты не видишь паттерны в своей собственной жизни, уверен, увидишь их в моей. Когда я оглядываюсь назад, всё это кажется таким банальным и избитым. Столько неписей с их слезливыми историями, столько любовных интересов, парадом проходящих передо мной, прежде чем наступят их неизбежные смерти. Я признаю, что на меня действовало, поначалу.

Он слегка помотал головой.

— И если ты здесь, смотришь на это, то ты тоже в этом. Если это должен быть кто-то, Джун, я рад, что это был ты. Думаю, ты знаешь этот мир лучше, чем я когда-либо. На Аэрбе есть вещи, на которые лишь мельком намекалось в твоих кампаниях, и могу предположить, что есть секреты, которые можешь открыть лишь ты, слова силы, скрытые в твоём жёлтом блокноте, так и не достигшие наших ушей. Возможно, вместе мы сможем найти путь домой. Если я мёртв, то возможно ты сможешь найти путь обратно самостоятельно. Думай о кампаниях, пытайся представить магические предметы и магии.

Его взгляд стал более напряжённым и диким.

— Если ничего не будет приходить на ум, думай о том, что ты сделал бы, как ты создал бы это, чтобы соответствовать эстетике этого места. Думай о чём-то, на чём будет запах Джуна, из этого явится ответ.

Утер чуть отступил. Поднял руку ко рту и потёр бороду.

— Я не знаю, что это за место — сказал он. — Это не реальность. Я надеюсь, что ты никогда не получишь это сообщение, потому что если получишь, это будет означать, что ты здесь. Но я всё равно оставляю его для тебя.

Он рассмеялся пустым смехом.

— Я столько всего хочу тебе сказать. Когда я впервые услышал о грёзотёртых, я думал, что все они будут моими старыми друзьями из... из Канзаса. Давно я не произносил это слово.

Его лицо омрачилось. Взгляд был расфокусирован.

— Но нет, они были никто, девочка-подросток из средневековой Франции, идиот-подросток из середины Гражданской Войны, разные времена и места, никакой очевидной связи со мной. Мне понадобилось какое-то время, чтобы увидеть их нарративную цель. Они были соблазном, уводящим с пути героизма, приглашением погрузиться в прошлое, или, возможно, напоминанием о том, кем я был и что я делал. Я проделал неплохую работу, сопротивляясь этим соблазнам, или по крайней мере укрывая их маскировкой искусства или работы. Уверен, ты видел что-то из этого.

Утер слегка потянулся, вытянувшись в полный рост. Он был высоким, выше меня, а я набрал пару дюймов, когда система улучшила моё телосложение. Утер выглядел впечатляюще. Я знал это, но недооценивал, насколько.

— Это самое близкое что у меня было к тому, чтобы рассказать кому-либо на Аэрбе, откуда я на самом деле — сказал он. — Сидя за невзламываемыми оберегами, с зеркалом, на тестирование которого я потратил три недели... Иногда я задумываюсь, зачем я заморачиваюсь с поддержанием этого молчания. Моя специфичная форма безумия будет стоить мне политической власти, если станет известна публике, да, но мои рыцари? Мои жена и дети? Возможно, у меня есть чувство, что произнесение этого вслух направит историю в некое неожиданное направление, иметь дело с которым я не готов. Я играю роль Утера Пенндрайга уже больше двух десятилетий, и стал в этом хорош. Снова стать Артуром, поговорить с кем-то о прошлом... ну, полагаю, это послание в это и превратилось. Полагаю, мне следует давать тебе предупреждения, или секретные истории, но нарратив этого или в прихоти и расставании с прошлым, или во втягивании тебя в паутину. В любом случае ничего из этого не важно.