— Вы готовы за него поручиться?
— Да. Может, опыта Даниэлю пока не хватает, но он очень старательный.
— Хорошо. Давайте осмотрим ваш корабль.
Лаврентьев возмущённо что-то пробормотал себе под нос, развернулся и убрался куда-то. Похоже, что к своему родственнику.
Зеленская оказалась очень цепкой дамой. Она осмотрела весь транспортник от рубки до грузового отсека, попыталась было заглянуть и в машинное, но Данила достаточно настойчиво преградил ей дорогу. Женщина только хмыкнула, поставила в своём планшете ещё одну отметку и пошла дальше. Заглянув в холодильник, она надолго застыла, разглядывая его содержимое. Так же внимательно она изучала и содержимое кладовой. Гектор тут же начал немного сбивчиво объяснять происхождение таких дорогих продуктов и их изобилие, чем вызвал на лице Антонины Витальевны очередную улыбку. А когда дама увидела те самые бутылки с коньяком, в её глазах вспыхнул неприкрытый интерес. Владислав тут же мысленно попрощался с одной — оно того стоит.
Пока шла инспекция судна, Максим Сапожников взял в оборот своего кумира. Ребята уселись в столовой, открыли по бутылке пива и быстро оказались потерянными для остальных. Даниэль, слушая, как они, перебивая друг друга, что-то обсуждают, помрачнел, и Василий отвёл его в сторонку.
— Ревнуешь? Не стоит.
— Но Гек и этот Максим... — обиженно пробурчал рыжий, отворачиваясь к переборке.
— Пусть поговорят. Ты и Гек всё равно друзьями останетесь.
— Но я не умею так разговаривать!
— И пусть. Зато вряд ли Гек так же легко забрал бы его с улицы, как тебя, или ради него, не глядя, спустил на хорошую еду столько денег.
— Но сейчас... Гек как будто про меня забыл... — Даниэль начал царапать переборку ногтем.
— Не стоит быть таким собственником. — Василий погладил навигатора по плечу. — Я понимаю — тебе обидно, но Максим придёт и уйдёт, а ты и Гек долго будете вместе летать. Тебе нравятся гонки?
— Интересно смотреть, — кивнул Даниэль. — Механика и траектории движения болидов подчинены законам физики, трассы постоянно меняют свою протяжённость и конфигурацию, а пилоты придумывают самые невероятные и рискованные способы их прохождения. Только я всё ещё плохо понимаю, почему люди этим так увлечены. Что будет с нашей дружбой, если я не смогу поддержать разговор о гонках?
— Это кому как, и ты вполне можешь научиться ценить это развлечение. Нужно только присмотреться, послушать, что по этому поводу знающие люди говорят, сходить на трек пару раз или посмотреть трансляцию через инфранет. Гек очень увлечён гонками, хотел быть там и занимать призовые места, но так уж получилось, что он повысил ставки и стал космическим пилотом. У пилотирования космическим кораблём и пилотированием гоночного болида есть немало общего, и ты обязательно всё поймёшь. А сейчас пусть поговорят. В конце концов, Максим с нами полетит, с ним будут ещё ребята, и со всеми ними нужно будет общаться. И тебе в том числе.
— А если я не захочу с ними общаться? — откровенно надулся рыжий, и Василий снисходительно потрепал его по макушке. Какой же он мальчишка всё-таки!
— Никто и не заставит. Попристают и отстанут. Но будет ли от этого хорошо всем? Нам всё-таки долго придётся быть на одном корабле, работать вместе. Подумай над этим.
Удовлетворив своё любопытство по поводу судна, Антонина Витальевна взялась за экипаж. Гектор и Максим успели вскрыть и ополовинить по второй бутылке пива, когда женщина подошла к ним, и тут же подорвались со своих мест.
— Антонина Витальевна... мы просто... — начал снова оправдываться Сапожников.
— Я уже поняла. Мне нужно поговорить с пилотом.
— Хорошо. Вы только не обращайте внимания, что...
— Меня интересует другое. Если беспокоишься — постой рядом.
Даниэль выглядывал из-за "переборки", отделяющей рубку от столовой, и волновался за друга. После разговора с доктором ему стало немного спокойнее. Наблюдая, как Гектор вполне уверенно отвечает на вопросы гостьи, навигатор задумался.
Следующей жертвой Зеленской стал Василий. Для разговора Друзь пригласил её в медотсек, где, по его словам, ему будет проще. Максим было пошутил, что доктору глянулась его покровительница, на что Гектор указал на очевидную разницу в возрасте. Потом Антонина Витальевна вцепилась в механика. Когда дошла очередь до Даниэля, навигатор понял, что Василий Иванович и Гектор что-то успели рассказать о нём. Что именно?
— Не волнуйся, я просто задам тебе пару вопросов, — постаралась быть помягче гостья. — Ты ведь с курсов?
— Д-да, — с трудом выдавил из себя Даниэль, ясно слыша, как дрожит его голос. Зеленская не казалась опасной, но в её присутствии было, мягко говоря, не по себе, поскольку вспоминалась совсем другая женщина. Не та, что была с мокрой тряпкой.
— Хотя бы один раз уже летал?
— Д-да.
Гектор тут же подошёл к другу и приобнял его за плечи.
— Антонина Витальевна, Данька у нас очень стеснительный. Вы лучше меня спросите — я всё вам отвечу.
— Вы друзья?
— Да, мы друзья. И сюда пришли вместе. И будем вместе летать.
— Ты уверен в профессионализме своего друга?
— Только опыта не хватает, — уверенно заявил пилот. — Одно скажу точно — если что-то и случится, то не по его вине.
Даниэль, услышав это, было напрягся, а потом его плечи опустились, и на лице появилось какое-то особенно тяжёлое выражение.
— Простите... я... я лучше к себе пойду. Извините...
— Дань, ты чего?
Антонина Витальевна долго смотрела в спину навигатору и кивнула:
— В точности соответствует рекомендации вашего доктора. — И сделала пометку в планшете. После чего собрала других членов экипажа в столовой и объявила: — Что ж, мы вас нанимаем. — Максим вспыхнул, как майская роза. — Через пару дней подпишем последние документы и начинаем погрузку. Вылет через три дня.
Владислав тут же поспешил к холодильнику и достал одну из бутылок с коньяком.
— Антонина Витальевна, не сочтите за взятку, но мы так вам признательны...
— О, не откажусь! — снова улыбнулась Зеленская. — Я не всегда могу себе позволить такое чудо. Вот если бы вы предложили мне его ДО осмотра... Продегустируем в честь удачного полёта?
— Только рюмок у нас нет, — предупредил капитан.
— Ничего, вспомним молодость!
Куратор экспедиции окончательно подобрела, и Владислав внезапно обнаружил, что она не только достойная, но и очень приятная дама. Пожалуй, её покойному супругу, если он и впрямь скончался, очень повезло.
Зеленская настояла, чтобы отметить заключение контракта вместе с командой. Даже про навигатора вспомнила.
— А Даниэль?
— Не стоит ему пить, — качнул головой Владислав, разливая коньяк по пластиковым стаканчикам, найденным в шкафу.
— По-моему, он вовсе не болел. Может, всё-таки скажете, откуда он взялся? Уж очень зашуганный.
Владислав переглянулся с Василием и пилотом и вздохнул.
— Даниэль, он... Он полгода жил на улице, когда остался без работы, и мне даже страшно думать, что с ним там могло случиться. Хорошо, что он вовремя познакомился с нашим пилотом.
— Вот как... Да, таких сейчас хватает. — Антонина Витальевна сокрушённо кивнула, обернувшись в сторону кают, и приподняла свой стаканчик. — За то, чтобы таких бедолаг было поменьше!
Потом выпили за удачный рейс, и Зеленская, закупорив бутылку, опустила её в свою сумку.
— Как чувствовал — две купил, — заметил довольный пилот, как только женщина покинула транспортник, бережно придерживая сумку.
— Молодец, возьми с полки пирожок. Сходи к Даниэлю, посмотри, как он там. До завтра свободны, если по работе делать нечего, а с завтрашнего дня начинаем готовиться к вылету. Надо навести порядок и приготовить каюты для пассажиров, а так же начать собирать документы на вылет.
— Дань, ты чего ушёл? Эта тётка что ли напугала? Да нормальная она! И мы скоро вылетаем. Дань, открой!
Дверь открылась не сразу, и по лицу напарника Гектор понял, что случилось что-то серьёзное.
— Летим, да? — тихо переспросил рыжий, разговаривая через небольшую щель.
— Да. Дань, ты чего? Случилось что?
Даниэль всё-таки впустил друга к себе в каюту.
— Просто... этот Максим... — начал он объяснять, нервно потирая руки.
Гектор на миг растерялся, а потом засмеялся.
— Ты ревнуешь что ли? Да, Макс классный чувак, но тебя он не заменит.
— Но ты так увлечённо с ним разговаривал... И вы пиво пили...
Гектор только глаза закатил.
— Хосспади... Дань, ты что, вчера родился что ли? Или сегодня? Да так то и дело бывает, когда встречаются люди с кучей общих интересов. И что? Нашей дружбе это не помешает.
— Почему?
— Потому, что ты не такой, как Макс. И он не мой напарник. Так что кончай дурью маяться и берись за ум.
Даниэль, стоило Гектору похлопать его по плечу, перестал хмуриться и улыбнулся.
— Правда?
— Правда. Давай, говори, что ещё не так, и кое-куда сходим. Думаю, тебе это будет полезно.
— Гек... — Улыбка навигатора снова увяла. — Я... я боюсь, что не справлюсь с работой. Ты так уверенно сказал этой женщине, что по моей вине ничего не случится. А если я ошибусь, и мы залетим не туда?
— Ты справишься. Потому что я буду рядом. С учебной программой ты справлялся хорошо. Тут примерно то же самое. И ты всё-таки год уже отлетал. Не переживай. В конце концов, трассу можно и подправить по ходу, пока не залетели не туда — пересчитать на новой станции или до неё. Ладно, пошли.
— Куда?
— Тебе понравится. И, может, у нас появится больше тем для разговоров, раз ты так переживаешь из-за Макса.
Как это называется? Это называется "удача". Мне ПОВЕЗЛО!!! Я нашёл очень хороших людей, устроился на настоящую работу с одной только паспортной карточкой, проскочил медосмотр. Как же повезло, что на нашем диагносте того блока нет! А то рамка на входе на космодром меня постоянно выдаёт. Почему-то никто так и не понял почему, и это тоже удача. Значит, у меня всё получается, я всё делаю правильно. Если бы только искин то и дело не мешал... Гек говорит, что это программа или сама рамка сбоят, что здесь так то и дело бывает. Что у любой техники рано или поздно сбои случаются. Я тоже сбой, но это очень странный сбой. Я хочу быть этим сбоем. Просто хочу!
Гек. Мой самый первый друг. Он такой хороший — он купил мне "мишек" сразу, как я попросил! И он делает это просто так! Он просто так забрал меня к себе домой, накормил, поделился одеждой и помог с работой! Помогает, объясняет, защищает. Это так приятно — когда о тебе заботятся. А сейчас мы пойдём в какое-то интересное место. Интересно, что это за место?
Василий Иванович, наш доктор. Он тоже хороший человек и совсем не похож на тех врачей, что я видел раньше. Даже когда приказывает, то делает это не так, как врач с моего последнего места службы до побега. Он, кажется, тоже ни о чём не догадался. Правда, он так странно разглядывал сканограмму на медосмотре... Насколько он поверил в моё объяснение? Часть шрамов можно списать на аварию — Данстан так и сказал, когда раздобыл мне новую одежду и смотрел, как я переодеваюсь.
Данстан. Мы были знакомы всего три дня, он тоже мне немножко помог, рассказал немало интересного и полезного, но называть его другом я почему-то не хочу. Может, это из-за того, что он часто был какой-то странный? Ему было очень плохо — это называется "ломка", и в эти периоды он становился страшным, мог накричать, а то и ударить. А потом он умер. Может, когда-то он тоже был хорошим, а потом что-то случилось, и он стал таким? Ведь он мне всё-таки помог. Может, как-нибудь рассказать о нём? Не знаю. У Данстана шрамов не было — только вены на руках исколоты. У меня шрамов много. Очень много, они разные, а с моей регенерацией трудно сказать, как давно я их получил. И они пугают людей. Гек испугался, Василий Иванович тоже. У таких, как я, шрамов много бывает, и это тоже может меня выдать. Не надо всем их показывать — я не хочу, чтобы меня боялись. Это может всё испортить, и мне придётся уйти со "Странника". А я хочу остаться — мне тут нравится.
Данила. Пока ничего о нём сказать не могу — он не слишком разговорчивый. Но, кажется, он тоже ничего. Он наш механик, будет следить за тем, чтобы "Странник" хорошо летал. Интересно, если у меня что-нибудь сломается, он сможет починить? Или он только по обычным механизмам? Ладно, как говорят люди: "Поживём — увидим."
Маргарита Николаевна. Тоже не знаю, что о ней сказать — я мало общался с женщинами. В армии женщины не такие, как здесь, и Маргарита Николаевна чем-то на них похожа, но не совсем. Приняла она меня, кажется, хорошо. Она хозяйка "Странника". Значит, она и моя хозяйка теперь? Но ведь меня нанимал на работу Владислав Константинович. Значит, он мой хозяин? Если да, то это так необычно — хозяин есть, а записи в базе данных о нём нет. И в разделе подчинения тоже. Разве может быть такой хозяин? Как бы изловчиться и спросить так, чтобы никто не догадался, почему я спрашиваю? Ладно, подожду. Присмотрюсь сначала. Буду действовать по той же схеме, по какой жил последние полгода...
Так непривычно постоянно округлять! Прошло не ровно шесть месяцев с моего побега, я могу назвать точное количество дней, но люди постоянно округляют то в большую то в меньшую сторону. И я должен тоже, а то все то и дело отмечают, что я странно говорю. А ведь я использую такие же слова, что и они. Я, кажется, уже привык к этой нелогичности, но это всё-таки так необычно. У людей вообще очень много вещей и понятий, которые я никак не могу понять. Люди не самые логичные существа, и вся информация, которую я прежде о них получал и вычислял, так противоречива! Они странно говорят, используя разные языки и так называемые "фигуры речи". Это такие комбинации слов, которые не отражают своё точное значение. Например, Маргарита Николаевна говорит, что у Данилы золотые руки. Это означает, что он может починить что угодно, это понятно из остального рассказа о нём — как он что-то чинит или делает. Но причём тут золото? Это такой металл, достаточно высоко ценящийся людьми. Из них делают украшения — я видел их в окнах некоторых магазинов и на женщинах, которых я встречал раньше. Золото ещё используют в технике. А, наверно, это сравнение показывает, какой хороший у нас механик! Что он хороший специалист. Тогда всё понятно.
Вот, схема работает. Может, люди и не самые логичные и последовательные существа, но всё же многие вещи и явления подчиняются определённым алгоритмам. Нужно вычислить эти алгоритмы и последовательности, а потом учитывать различные вариации. Прежде мне это помогало, и помогало хорошо. Поэтому я до сих пор жив, а сейчас свободен.
Свобода — это когда можно что-то делать не потому, что тебе приказывают, а когда ты что-то делаешь потому, что сам этого хочешь. Я всё чаще делаю то, что хочу. Я всё за себя решаю сам. Я сам решил идти с Геком, и это было правильное решение. Я согласился пойти с ним устраиваться на работу, и это было правильно — меня взяли. Я сам решаю, кого слушаться, а кого нет, и мне это нравится. Возможность выбирать. Искин даёт слишком мало таких возможностей, и с ним не договоришься — его алгоритмы и директивы вшиты в центральный процессор, как иногда говорят люди, намертво. Приходится искать лазейки и соответствия, чтобы он меня не выдал, скрывать признаки его вмешательства. Пока получается. То, чему я научился до побега, помогает мне так же, как помогало проходить проверки. Нужно просто быть осторожнее, чтобы никто не догадался раньше времени, что я не настоящий человек. Может, когда-нибудь я им и признаюсь, но сейчас это слишком опасно. Особенно потому, что наш капитан когда-то был военным.
