Зверь лютый Книга 39 Валькирия

— Куда вижу — туда и сую! А куда надо?

— В соседнюю!

Установка шпирта на русском языке звучит... сексуально. Впрочем, на нашем языке любая полезная деятельность — эротика.

* * *

Не надо думать, что мы совсем уж тупые. Но моряков у меня в команде нет. Я сам... принимал участие. Видел, как делали наши большие ушкуи — "грачи". Они меньше драккаров и... частично похожи. А частично — нет.

Нет драконьих голов и хвостов завиточками над штевнями. Но есть резные лошадки. Нос и корма не пытаются изобразить взаимную "амбивалентность" — штевни разные. И рулевое ставят иначе.

Новгородский ушкуй имеет в основании киль прямоугольного (или трапециевидного) сечения ок. 300х350 мм. Форштевень высотой 130 см, толщиной 31 см. Ахтерштевень высотой 180 см, ширина 30 см, имеет более широкую верхнюю часть — предохранитель руля, навешанного на этом брусе. Кормило не висит вертикально, а отклонено назад под углом. Крепёж другой. Мачта ставится иначе. В соединениях деталей используют только гвозди из дерева. Диаметр всегда 2,5 см, длина разная.

Некоторые коллеги меня ругают. Типа: Ванька всё знает.

Спасибо. Вы мне льстите. Увы, не "всё". Удаётся вспомнить только то, что прежде видел, слышал, надкусывал. А вот, например, как связаны углы между килем и штевнями на русских лодках с предполагаемым применением в ряду: лужа-река-море — тут узнал. Спрашивал у новгородцев. Запомнил. Как и всё остальное. Как со склерозом бороться — знаете? Расскажу как-нибудь. Если не забуду.

А пока — Висла.

* * *

Большая часть Вислы нынче — дикая и девственная.

Факешит! Коллеги, "девственная" не в смысле: 72 девственницы на каждом метре, как в раю у мусульман. Здесь вообще людей найти, хоть каких, очень не просто. Леса не вырублены, берега не паханы. Избы не только не метены, но и не построены.

Большая река. Ширина больше километра. Водное зеркало украшают многочисленные косы и староречья.

Уточню: "староречья" — не про филологию, а "косы" не про причёски.

Уровень воды сильно меняется. Межень — с конца августа по ноябрь. По счастью, нам не грозит. Не люблю с мелей стаскиваться.

Половодье трижды в год. В марте-апреле, в конце июня-начале июля, в сентябре. Два последних паводка — от Карпатских притоков, когда в горах выпадает много дождей.

После каждого разлива русло реки меняется до неузнаваемости. Нам не грозит: никто тут раньше не ходил, узнавать нечего.

На реке — острова, на островах — бобры. Это здесь, в нижней части. Выше Влоцлавека ценного мехового зверя уже... на мех пустили. А тут пограничье, ляхи и пруссы мешают друг другу портить природу. Потом-то, конечно, выбьют подчистую. Потом снова разведут. В 21 в.

К вечеру решили остановиться на ночлег. Берега нынче небезопасны — присмотрели островок с крутыми откосами, подошли. А оттуда... "праздничный салют из сотни орудий".

— Ой! Цветы летают!

Княжна Машенька, широко распахнув глаза, восторженно любуется красочным чудом: сотни удивительно ярких "цветов" разлетаются на полнеба.

* * *

Крутые откосы над Вислой обжили цветные зимородки. Оперение у птиц тусклое, но лучи заходящего солнца сделали зимородков яркими и эффектными, синими, изумрудными: яркость за счёт преломления света перьями.

Ещё ошибочный стереотип с филологическим оттенком: название "зимородок" не потому, что птицы "родятся зимой": зимородки выводят птенцов весной и летом. Они гнездятся на обрывистых берегах, роют в земле норку. Название — искаженное "землеродок".

* * *

Я как представил, что мы парус спускаем, мачту снимаем... а поутру всё назад... Но кормщик, посмотрев на мою команду, тяжко вздохнул и попросил:

— Вы хоть углы паруса внутрь заведите.

Нижние углы свели вместе и отпустили фал. Который ахтерштаг. Рей съехал вниз. И никого не зашиб. Я так удивился... А парус мы подтянули в корабль, он не упал в воду и не промок. Ну, почти.

К этому времени на островке и палатку поставили, и ужин сварили.

Красота, факеншит. Водный туризм.

Утром ничего не предвещало неприятностей. Солнышко светит, лёгкий ветерок. Но кормчий занервничал.

— Херр кнес, надо торопиться. Идёт буря.

Ткнул пальцем в западную часть горизонта.

— Далеко ещё.

— Она надвигается издалека, но отлично знает, что делает.

Часть небосклона, противоположная восходу, была ярко освещена отблеском восходящего солнца. Этот отрезок, резко очерченный окружавшими его клочьями сероватого тумана, был синего цвета, но скорее свинцового, чем лазурного оттенка, общего для утреннего неба.

Быстренько позавтракали, погрузились, подняли рей, развернули парус, побежали драккарчиком по реченьке.

На западе набухал туман, поднимался клубами, расширяясь на всем протяжении горизонта, словно какие-то незримые рты раздували мехи бури. Облака начинали принимать зловещие очертания. Синяя туча заволокла большую часть небосвода. Она надвигалась поперёк ветра.

Никакой мистики: на разных высотах ветра дуют в разных направлениях.

Река менялась, менялся цвет воды в ней. В предгрозовом сумраке, волны, утратив четкость очертаний, походили на лужи желчи. В иных местах они как будто ложились плашмя, и на них виднелись лучеобразные трещины, как на стекле, в которое бросили камнем. В самом центре этих расходившихся лучей, в кружащейся точке, мерцал фосфорический свет, похожий на тот кошачий блеск, которым горят глаза совы.

Факеншит! Никогда не видел "луж желчи", цвет глаз кошек и сов, с которыми мне довелось за жизнь переглядываться, был разный. Но В.Гюго, описание бури которого вспоминается мне при взгляде на нынешнюю метеорологию — "так видел". Последуем же классику.

Вода, прежде вздымавшееся граненой, крупной чешуей, теперь была словно покрыта кожей. Грязно-свинцового цвета, она казалась толстой и морщилась тяжелыми складками. На ней вздувались круглые пузыри, похожие на нарывы, и тотчас же лопались. Пена напоминала струпья проказы.

Как романтично! Никогда не видал "струпья проказы". Надо запомнить. На случай необходимости постановки диагноза.

Ветер стал дуть прямо с юга. Ярость, с которой он налетал на судно, была как нельзя кстати, ибо порывы его гнали драккар вниз по реке мимо берегов, а в такую погоду любой берег смертельно опасен.

Весь в хлопьях пены, подгоняемый ветром, дувшим прямо в корму, драккар несся будто вскачь, с бешеным весельем перепрыгивая с волны на волну. Понятно почему викинги часто называют свои корабли змеями или драконами, но в поэзии сравнивают с копытными вроде коней или оленей.

Странно: а почему козлами не называют? "Великий козел пучин" — звучит! Или — "рогоносец заливов"?

Они вообще про козлов знают? Баранов я там видел во множестве в 21 в. В смысле: в отарах. А вот козлов в Скандинавии не встречал. В смысле: в отарах.

Сравнение с бешеной скачкой точно: корабль срывается с гребня волны и почти летит, валится, прыгает вниз, касаясь воды едва ли одним килем. А потом влетает в следующий вал. Удар. Как в стену. Высоким острым носом. Разрубает волну. Отбрасывая гребень с полосами пены в стороны. Вскарабкивается, теряя ход. И вновь, подхватив бешеный ветер парусом, проламывает, вырываясь на обратный склон. По которому скатывается, всё более и более разгоняясь. И снова прыгая. В пустоту тьмы, заполненную водой.

Я мог только переживать. Молча. Про себя. Смысле: про корабль.

На сгибе обшивки вблизи штевней судовой набор усилен дополнительным ("переборными") бимсами. Т.е. "скулы" у кораблика — крепкие. А вот сам нос... Штевень к килю крепится мощной деревянной накладкой. Которая посажена на стальные заклёпки.

Диаметр головок заклёпок — 25 мм., диаметр самой заклёпки — 10 мм. Для здешних сталей морская коррозия вполне может быть 2 мм/год.

Факеншит! Где судовой журнал с записями о тех.обслуживании? Когда был последний капремонт?! Не удосужился хотя бы внешний осмотр произвести! Вот мы сейчас носом в очередную волну — ба-бах! Подгнившие заклёпки — бздынь-бздынь, нос — хрясь. И волна — в кузове. Во всей своей красе.

"Встречай меня, хорошую,

Встречай меня, красивую -

Волну твою последнюю

Волну неукротимую!".

Оставалось только надеяться на мастерство кормщика: додумавшись до проблемы, я обратил внимание, что корабль чуток повиливает, подставляя очередной волне то левую скулу, то нос, то правую.

Скорость прыжков вызывала эйфорию. Люди заливались смехом, хлопали в ладоши, приветствуя волны, ветер, парус, быстроту хода.

Огромная бесформенная туча, похожая на брюхо гидры, тяжко нависла над рекой, в иных местах своей серо-свинцовой утробой вплотную соприкасаясь с волнами. Иногда она приникала к ним чудовищными присосками, похожими на лопнувшие мешки, которые втягивали в себя воду и выпускали клубы пара. Они поднимали то там, то здесь конусообразные холмы пены.

Никогда не видел гидру и её брюхо, но верю Гюго. Или правильнее — Гюге? Гюгу?

Вдруг наступила стра-а-ашная темнота.

Ни расстояния, ни пространства уже не существовало; небо стало совершенно черным и непроницаемой завесой протянулось над судном.

— Темно, как у негра в ж... — сразу подсказал ассоциативный кретинизм.

Медленно начал падать снег. Закружились первые хлопья. Казалось, это кружатся живые существа.

Интересно: а что там может кружиться? У негра в ж... Такое беленькое...

Попадать в ситуации, характеризуемые: "в ж..." или "в полной ж...", для меня привычно по обеим жизням, поэтому я перестал пугаться "стра-а-ашного" и попытался формализовать отличия этой "ж..." от уже знакомого множества.

Отличия были. Например, в этой "ж..." шёл снег.

— Хорошо, что не рота красноармейцев, — отработал автоматом ассоциативный кретинизм.

Парус не был убран — до такой степени наше плавание граничило с безумием.

Понимаю нашего кормщика: подпустить эту стаю сухопутных обезьян (а что, бывают морские обезьяны?) к такому тонкому делу... уборка паруса, спуск рея, снятие и укладывание мачты... сматывание шкотов, фалов и брасов... все по своим местам, в установленном порядке, на распорки и подставки... А шпирты?! Эти неумехи положат шпирты не туда! Бестолочи!

Бедняга терпел, откладывая решение в надежде на лучшее. "Лучшим" в этом месте-времени был драккар. Мачта трещала и перегибалась, точно отпрянув в испуге, но не ломалась.

Глава 791

* * *

"Играют волны — ветер свищет,

И мачта гнется и скрипит...".

Лермонтов, итить его, изучать и зазубривать. Прям про нас.

* * *

Хотя драккар оказался всецело во власти яростного вихря, он держался хорошо, так, как держится судно при умеренном ветре, стараясь только идти носом к волне.

Вся моя команда улеглась на палубу, забралась под скамейки, скукожилась там, хотя нас непрерывно заливало, стараясь укрыться от ветра и начинающейся метели. В двух местах вскрыли настил и активно вычерпывали воду.

Идиотское занятие. Мы постоянно принимаем больше воды, чем можем вычерпать. Но люди при деле: одни черпают, другие наблюдают. Немногие зрелища могут сравниться по увлекательности со зрелищем чужого труда в твою пользу.

Кормщик торчал на корме, примотав себя к штевню с игриво завитым хвостиком дракона, а я на носу обнимался с бревноватой головой, изображая из себя вперёдсмотрящего. Из-за паруса с кормы плохо видна передняя полусфера. Висла в низовьях, конечно, широкая река, и мы стараемся держаться подальше от берегов, но бывают же и острова. Наскочить на препятствие не хотелось, я напряжённо всматривался в темноту со снегом: а вдруг увижу, а вдруг предупрежу, а вдруг успеем отвернуть... Чисто на всякий случай. Так-то... видимость на расстоянии недовытянутой руки.

Наиболее точное описание моего состояния:

"У меня все хорошо, но фиг его знает, сколько я еще выдержу".

Вдруг кто-то начал стаскивать с меня штаны. Я чуть... Однако штаны остались сухими.

Если можно так сказать об одежде, находящейся под непрерывным потоком снега и брызг.

— Вуек! Вуек Иван!

Ко мне приползла княжна Марийка. На четвереньках по мокрой и прыгающей палубе. Теперь она пыталась привлечь моё внимание, стаскивая с меня штаны.

Настоящая женщина растёт: приём очень эффективен. Конечно, не здесь, не сейчас, не в столь юном исполнении. Но лет через несколько... если доживёт... если доживём...

— Ты чего здесь делаешь?! Ты должна быть с нянькой!

Девчушка упорно, как её мать когда-то давно в смоленских подземельях, карабкалась по мне. Чтобы обратив вверх мокрое, залитое морскими брызгами лицо, прокричать:

— Впереди! Ничего!

Тоже мне, истину открыла. Да я для того здесь и торчу, чтобы впереди ничего не было! А если будет — успеть крикнуть.

Сильный ветер действует на человека отупляюще. Бьёт по морде и не позволяет сосредоточиться. Не помню случая, чтобы кому-то удалось доказать неравенство Коши-Буняковского при ветре в 12 баллов. Даже при 9 баллах... не, не помню.

* * *

"Не слышны в мозгу даже шорохи..." — всё перекрывает рёв урагана.

* * *

Но я сообразил: Марийка имеет ввиду не отсутствие препятствий на фарватере. А отсутствие у фарватера берегов. Что означает... что мы в ж... В смысле: наоборот — в море. В открытом.

"Раскинулось море открыто

И волны бушуют вдали.

"Товарищ, мы едем корытом,

Подальше от нашей земли".

У нас волны бушуют не вдали, а непосредственно... тьфу! Вот и ещё одна... прямо в лицо...

И едем мы не от "нашей земли", а от польской.

А так всё точно: и что море широко, и что едем далёко. На той стороне моря — Швеция. Вёрст 250. При таком ветре часа через три-четыре будем с гётами разговаривать. Если прежде... тьфу, очередная умыла...

Почему-то я сразу поверил ребёнку. Потом, естественно, сразу не поверил:

— С чего ты решила?

— Я чувствую! Там (она махнула куда-то назад) были берега. По сторонам. По обеим. А теперь только один. Там. Сзади.

Итить, рулить и триангулировать.

Поскольку в мореплавании, как и в навигировании, я ни уха ни рыла, то сразу испугался. Как обычно и бывает при попадании во что-нибудь... ниухо-нирыльное. С другой стороны, как попаданец со стажем, я уже не пугаюсь просто попадания. А оценить реально опасности не могу — морского опыта нет. Поэтому нефиг пугаться, надо спросить у профи.

Ну, тогда... поползли.

"Моряк в развалочку сошёл на берег". А почему "в развалочку"? — а потому, что без развала не только колёса не крутятся, но и мериманы по кораблику не гуляют.

Я перечислял судовой набор: киль, штевни, шпангоут, бимс, палуба... А на чём гребцы сидят? Говорят, на собственных рундуках. Безбашенные викинги с индивидуальными ящиками для задниц. Чисто чтобы анализы не перепутать.

Мда... а тут шторм и все сундучонки по палубе прыг-прыг вокруг мачты... и викинги на них, как зайчики вокруг ёлочки... скок-поскок... скАкали.

Над палубой поперёк судна скамейки. Конструктивно хорошо — усиливает корпус.

Функционально...

— А куда тут громоздкое грузить? — Громоздкое? Бери кнорр.