Зверь лютый Книга 39 Валькирия

Зверь лютый

Книга 39 "Валькирия"

Часть 153 "Мне нафиг не сдался тот наглый варяг, пощады-то он...".

Глава 785

Была. Здоровенная такая. Валькириища. А вот кораблик у неё маленький. Драккар. "Длинный змей". Но — короткий. Ларь — ларец, топор — топорец, драккар? — дракаррец.

Или вот: "конец", "капец", "звиздец". Если "драккару" пришёл "конец" — как это одним словом? Дракоздец?

Как ты сказала? Гонец? — Гнал-гнал. И — догнался. Быват.

Мудрец? — М-м-м... Был человек с мудностью. Или — с мудизмом. Потом — раз — и свойству пришёл... да, получается мудрец.

В середине июля 1171 г. мы оставили меня на дороге из Гнезно в Быдгощ. Принцесса Елена Ростиславовна двинулась к Познани. В Польше, в короне, с дружинами, советниками, в "начале большого пути".

"Дан приказ: тебе на запад,

Мне в другую сторону...

Отправлялись феодалы

В феодальную войну".

Мне — "в другую сторону". С королём, королевичем, князь-волком, пулемётом, Кадлубеком и кошками на душе.

"Когда на душе скребут кошки, это не просто так, это они нагаженное закапывают".

С моим манерами... кошки должны быть в размер экскаватора: огромный объём земляных работ.

Отправился восвояси. Добираться мне до своих своясь — тыщу вёрст и кучу приключений.

Как я мечтал о маленькой команде! Можно сказать — грезил. Весь этот бесконечный поход, ещё с Велижа начиная. Постоянно куча малознакомого ненадёжного народа. Один заболел, другой проспал, третий от рождения дурак... А вот когда "вокруг все свои да наши"... Вскочили и поскакали.

Команда сыграна, идёт непрерывный стёб, подколки, специфические мужские шутки. На ровном месте. Или на неровном:

— Чёт подъём впереди крутой.

— Дык зови Вертигору. Он горку-то задом наперёд повернёт, не круто будет.

— Вечно тебе всё задом развернуть. Га-га-га.

Кайф. Редкий кайф незамысловатого мужского общения без бабья, гешефтов и гонора.

* * *

"Ну можно ли представить мир без шуток?!

Да он без шуток был бы просто жуток!

Когда на сердце холод, страх и тьма -

Лишь юмор не дает сойти с ума!".

Вот так и живём. Юморим. А иначе как? В дурдом чёт не хочется.

"Там ночью слышать буду я

Не голос яркий соловья,

Не шум глухой дубров -

А крик товарищей моих,

Да брань смотрителей ночных,

Да визг, да звон оков".

Смейтесь, коллеги. А то такого наслушаетесь...

* * *

Толпа в три десятка всадников, была, всё-таки, великовата. Но многочисленность оказалась полезна. По этой же дороге нам на встречу выбирались из Быдгоща и окрестностей разные... отставшие от крестоносцев. Отряды, отрядики, отдельные личности, которые не попали в разгром, расползались по домам, всё более трансформируясь в обычные дорожные шайки. Лишённые управления и снабжения, они вели себя естественно: грабили местных, враждовали друг с другом, приставали к прохожим с непристойными предложениями.

Нет, коллеги, это не то, о чём вы сразу... Тут типа: отдай коня, кошелёк или жизнь.

Будь у меня малая команда — были бы негоразды. А так мелкие группы на конфликты не нарывались. Правда, оставались группы большие... Ух как они скалились! Как половцы на Мономаха, когда тот из Чернигова уходил.

Впрочем, даже и без поднятых хоругвей, просто по непривычной форме одежды, туземцы опознавали "клятых схизматов Зверя Лютого" и уходили с дороги. На всякий случай.

"Колдун Полуночный любого порвёт нахрен". Или на ещё что-нибудь. Такое народное мнение — очень полезно. Бессильная ненависть человечества — пьянит и возбуждает. Это ж так исконно-посконно: "А пошли все...!".

Главное: самому в это не уверовать, не заиграться в собственные величие и победоносность.

* * *

У одних в голове три поросёнка: Ниф-ниф, Наф-наф и Нуф-нуф. У меня: Них-них, Нах-нах и Пох-пох.

Помогает по жизни. Но забывать про "серого волка" нельзя.

* * *

На третий день поздним утром подъехали к Быдгощу. И... удивились.

— А это что ещё за невидаль невиданная, чужь чуженинная, хрень хреновастая?

Быдгощ в верстах трёх от Вислы. Между городом и рекой — заливные луга и болотины. По которым стремится речка Брда. "Стремится" не потому, что стремительная, а потому что стрёмная: маленькая, меленькая, хмыжником заросшая.

"Сидели мы на речке, на Вонючке,

Сидели мы в двенадцатой часе.

Ты прижималася ко мне корявой рожей

И что-то пела ковыряяся в носе".

Самый пейзаж для подобных вокальных упражнений. Городская сточная канава открытого типа.

Это не сильно важно: городок невелик, полностью заполонить... маловат ещё. Но запах, благородные дамы и господа! "Нюхнуть Париж и умереть!". Амбре! Итить его противогазить. Выжимает слезу за версту.

Мост напротив городских ворот. Мост длинный, хотя речка узкая: берега низкие и мокрые. Рядом с мостом пристань. Мы подъезжаем к городку с юга, собираясь перебраться через мост, видим правее, на городском берегу у пристани в поименованной выше канаве и запахе, "припаркованный" драккар. Такой, знает ли, типичный лангскип. Из серии: "не очень ланг". Другое название: карви.

* * *

По законам Гулатинга (сборники правовых обычаев, действовавших на юго-западе Норвегии, записаны в кон. XI — нач. XII в.), корабль с 13 гребными скамейками (банками) — минимум для военного использования. Корабль с 6-16 банками — карви. "Общего назначения": рыболовство, торговля и немножечко повоевать.

Драккар — от деревянной морды дракона/змея. Комплект: голова на форштевне и хвост на ахтерштевне. Корабли бывают побольше и поменьше, бывают чисто гребные, но, обычно, есть мачта с квадратным шерстяным парусом.

"Обычно" — не здесь. Мачта и парус не наблюдаются. И вёсел... тоже. Никаких. Ни гребных, ни рулевого. Интересно: а как они вообще сюда добрались? Опять рептилоиды нуль-транспортировкой балуются?

А, понял. Лошадями затащились. Или — людями.

Видна большая голова змея в том месте, которое они нынче считают передом.

"Скачет баба и задом, и передом, а дело идёт своим чередом" — русская народная мудрость. Драккар что баба: "скачет и задом, и передом", поэтому "дело идёт". По общему мнению.

Головы у викингов деревянные. Я про драккары, а не про тех, о ком вы сразу...

Перед и зад у викингов — одинаковы. Э-э-э... Нет, коллеги, здесь я снова про драккары.

"Избушка, избушка, встань к лесу задом, а ко мне передом" — русская сказка. Драккар не избушка — может не разворачиваться.

Если из кормы торчит голова, то это не глисты полезли, а показатель намерения сменить направление движения.

"Фонарь заднего хода" у автомобиля видели? — древний скандинавский аналог.

В Брде развороты разворачивать не получится — узкая. Как в поезде метро: загнал в тупик, перешёл в последний вагон. Вместе с головой. Со своей.

Про одинаковость кормы и носа драккара, про перенос головы вместо разворота — миф. Об этом позже.

* * *

Драккар в 1170-х ещё не антиквариат. Ходить по Балтике они перестанут в следующем веке.

За полтысячелетия существования этого семейства типов кораблей, они сильно менялось. ГОСТов у викингов не было: в разных местах и временах строили по-разному. То ума не хватило, то денег...

Известен кораблик, у которого нижняя часть обшивки дубовая, а верхние 4-5 поясов из ясеня. По следам от заклёпок видно, что просто отодрали борт от другого судна и себе поставили. Сэкономили.

Здесь обшивка нормальная: внахлест, дуб, 23 м. — длина, ширина — 5,2 м. По дыркам в борту — 12 пар вёсел.

Мда... умные люди строили: корабль от 13 пар считается боевым, подпадает под мобилизацию. А так... рыболовно-торговое судно.

Вахта гребцов — 24 чел. Две вахты — 48. Добавь кормщика, парусного мастера, навигатора, капитана... каких-то высокопоставленных, их слуг и помощников... Человек 60 экипажа?

* * *

Глядя на лайбу я понял, что столкнулся с исторической лажей. Мягко говоря — мифом. Демифологизация имеет оперативное значение: оценка численности приплывунов.

Площадь палубы — 60-70 кв.м. Если треть личного состава отдыхать легла, то остальным только на одной ножке в обнимку стоять. Здесь же нужно разместить оружие и припасы. Вёсла и щиты можно за борт высунуть. Но тот же бочонок с пресной водой, бухты канатов, мачту с парусом...

Трюмов нет. Есть подпалубное пространство высотой 30-60 см. Забивают булыжниками — балласт. Там постоянно плещется водичка. Или кораблик подтекает, или дождик прошёл, или и то, и другое. Держать там что-то ценное нельзя.

Под палубой темно и сыро. Что-то гниёт, воняет и размножается. Про "длинные дома" викингов слышали? — Из драккаров делают: единственный способ избавиться от запаха гниющей воды — перевернуть, выморозить, прокоптить на берегу.

"Копчёные драконы"... никогда не слышал. Хотя... против сырости, гниения и паразитов...

Площадь кораблика показывает, что "сменные вахты гребцов" возможны только в коротких, менее суток, переходах.

Прикиньте: гребцы стараются, вёсла рвут. Сменщики рядом скукожившись сидят, терпят. Потом — "первый барак меняется местами со вторым". Суток не прошло — все выдохлись. Давай к берегу, ставь лагерь, дай людям нормальный отдых.

Конечно, коллеги, четыре часа высидеть в "Сапсане" — не проблема. Но уже 16-18 часов в дальнем автобусе, на мягком сидении, с регулярными остановками "ножки размять"... выползаешь на ночёвку буквой "зю". Много ли ты такой "зю-образный" веслом наработаешь?

Поэтому в драккарах находят рамы палаток: изготовлены из ясеня, на досках "коньков" вырезаны звериные головы, выступающие над тканью палатки. Назначение резьбы: охранять спящих людей от зла.

Факеншит! Просыпаешься среди ночи от кошмара. А над тобой оскаленная морда медведя! То ли тебя охраняет, то ли наоборот, из леса завтракать пришёл. Спросонок и опозориться можно. Так это хорошо, что у них красок с фосфором нет! В нашем бы пионерлагере... не преминули.

Палатки: длина 5.18, ширина 4.38, высота 3.43 м. Бывают поменьше: высота 2,63 м. Каждый вечер славные викинги пристают к берегу, исполняют нужду, в смысле: поесть и наоборот, и раскладывают палатки. У кого нет — используют кожаные спальные мешки, часто один на двоих.

По этому поводу есть эмоциональный монолог одного ярла в адрес конунга, дочь которого ярл вёз и по дороге приставал. Нет, не к девушке, а к берегу.

Смысл эмоций:

— Между нами ничего не было!

На кораблях находят котлы и обеденные сервизы. Очагов или печей на драккарах нет, кашу варят на берегу.

Если кораблик идёт в бой, то бойцов должен быть много. Викинги связывали драккары борт к борту и такими плавучими подмостками наезжали друг на друга. Реализация обычной сухопутной битвы.

При набеге картинка другая. Цель — захват добычи. Хабар, полон. Его надо в кораблике разместить. Куда?

Итого. Две смены гребцов — миф. Оценка численности находников в Быдгоще: три десятка.

* * *

Лайба у пристани наверняка называется "Морской змей" или "Пенистый жеребец".

Нет, коллеги, это от морской пены, а не от... как вы сразу...

Имея осадку 0.5-0.7 м., смог не только поднялся от моря по Висле, что не ново, но и прошёл три версты по Брде. Которая мелкая, узкая. Тут вёсла не растопырить, только на шестах или бурлаками.

Диспозиция: мы в посаде на правом берегу. Посад — громко сказано: два десятка домишек улочкой вдоль речки. У меня за спиной конная колонна. Я впереди, на лихом коне, весь из себя. И чуток не в себе: в баню намылился, а тут невесть откуда взявшиеся находники дорогу застят.

Летний день, солнышко высоко, светло, тепло. Передо мной деревянный мост на ширину телеги, метров двадцать длиной. На том конце завалены набок и сцеплены поперёк моста два воза. Возле них толкутся дозорные. Двое. Типичные. Сферические шлемы с выкружьями для глаз и профилированным наносниками. В нашей терминологии: клюворылый косоморд. Кольчуг не видно. Ни бармицы под шлемом, ни рубахи по телу. Снаружи тёмно-красная ткань, а что там внутри...

Мой постоянный прикол. Теперь и сам на него нарвался. Люблю чудаков в "сияющих доспехах" — сразу видно куда бить. А тут... возможны варианты.

Лет через семьдесят очередной норвежский король составит поучение своему сыну, "Королевское зерцало". Подробно опишет, что нужно надевать на себя для пешего или конного боя. Но если идёшь в бой на воде — ограничься лёгким шлемом и стёганной курткой.

Похоже, королевские советы выстраданы народом: "Зерцала" ещё нет, а эти ребята — уже.

По короткому, 1.5 м, копью с широким наконечником у каждого. После наших длинных пик... выглядит странно. Довольно маленькие топоры на длинных рукоятках. Заткнуты за пояса. И, что меня удивило, большие, 0.8-0.9 м диаметром, круглые щиты. Обтянуты кожей. Это, знаете ли, антиквариат: проходит уже эпоха даже миндалевидных щитов, вот-вот начнутся треугольные. Уже появились первые "экю" (не монета, а тип щита).

Хотя смысл в архаике есть: форма щитов меняется для всадников. Для "погонщиков пенистых коней"... зачем им эти новомодные выверты?

На борту лоханки — 3-5 чудаков такого... северогерманского вида: красномордые, патлатые, белесые. Чего-то весело орут, принимают с причала какие-то узлы и сундуки, растаскивают по кораблю.

Ворота в местном дерево-земляном укреплении настежь. От моста до ворот — подъём. Не крутой, метров тридцать. До меня — полсотни, видно хорошо. Оттуда валит толпа народа. Не сколько толпа, сколько группа. Не сколько сама валит, сколько её оттуда валят: окантовочка конвойная — такие же вариации косомордов.

Группа интересная: с полдюжины молодых женщин. В рубахах, частью порванных, с непокрытыми головами, косы растрёпаны — таскали наверное, руки связаны толстым пеньковым канатом... ну, какой нашли.

* * *

"Одесса, Привоз:

— Что-то у вас рыба какая-то некрасивая, бледная?

— А шо вы хотите, мадам? Встала в море сегодня рано, не успела накраситься...".

Эти "рыбки" не только не успели накраситься, но и не причесались. А тут "рыбаки" с пеньковым неводом...

* * *

Чёт это напоминает акцию покойного епископа Ростовского Бешеного Феди по укреплению нравственности русского православного войска во время Бряхимовского похода путём утопление войсковых шлюх в озере Неро. Я про это — уже...

Кто-то озаботился нравственностью косомордых клюворылов? Уж на что Федя Ростовский был отморозок жадноватенький, но внедрять пристойность в викингов... даже и его дури не хватило бы.

Как же её звали? Ту девочку, которую я сперва от новгородцев спас, а потом превратил в "золотое дно"? В смысле: в серебряное. Откуда у русского войска золото? — Только серебро. А звали её... Новожея. От её трудов по миру и пошло: "ростовский поцелуй", "русский поцелуй"... Этих тоже топить будут? В Брде не получится: мелковата.

Следом выезжают две телеги с пьяными ездовыми. Передний слез и упал. Устал, наверное. Второй полез поднимать и сам завалился. Лежат посреди пристани и блюют попеременно, друг на друга глядючи.

"Момент истины". Нажрались на халяву. Жизнь удалась!

Триумф по-норманнистически.

Так, похоже, выглядит викингуйский рай в чертогах Одина: пьянка без ограничений, бабы, песни и подраться. Песен не слыхать. А драка... будет.

* * *

" — Фима, вы совершенно не попадаете в ноты!

— Таки я и не целюсь!".

Эти уже и не могут. Целиться.

* * *

На телегах какие-то узлы. Между ними косо торчит золочёный метрового роста крест. Видать, церковку грабануть сильно захотелося, а прикрыть дерюжки подходящего размера не нашли.

Странно мне — нет пожара. Бунт, беспорядки, война... всегда что-то горит. Во всяком городке много сухого дерева, сена и открытого огня. Городок на холме, пусть и невысоком, мне снизу не видать, но чтобы бурно чёрными клубами... Какое-то мирное мероприятие? Престольный праздник у туземцев? С активных участием клюворылов и выносом храмовой утвари. Крестный ход?

Левее городка лужок с домиками. Пастораль, прости господи. Видны убегающие вдаль селяне. Правее болотистый луг в три версты до Вислы. Там пейзане тоже спешно уносят всё своё ничего — вдаль быстро.

Город отдан мною Сигурду, новоявленному князю Гданьскому. Это он так порядок наводит? Клюворылы на его гридней похожи... А лоханка... может и его, у него какие-то карви есть.

Похожие топорики на длинных ручках — бартки — были вторым оружием у мадьяр, круглые щиты у всадников встречаются на востоке... Но вместе — круглые большие щиты и длинные топоры...? — Какие-то архаические норманны?

Это не "машина времени": архаика в вооружении постоянно. При Гастингсе кто-то дрался каменным топором. При Висьбю один из защитников носил ламилярный доспех из Новгорода, конструктивно 200-летней давности. Да ещё и собрал неправильно.

Стоп.

Нет.

У людей Сигурда — мечи. И миндалевидные щиты. Потому, что они конные. А эти — пешие. А какие пешцы из крюворылов могут тут появиться? — Только морские разбойники.

И не важно, что эпоха викингов, норманнов, варягов... прошла. Мерзость-то осталось. Осталась жадность, заставляющая надеяться на процветание грабежом. Остались навыки кораблестроения, кораблевождения и рукопашного боя. На их земле мало что изменилось. Местные феодалы, хоть и не любят "конунгов моря", живущих добычей, часто и сами не прочь прибарахлиться.

Изменения происходят на юге. Здесь окрепли королевства. Поэтому потеряли популярность дальние походы. Бьют их. На земле. А вот на море... Пока не придут большие корабли вроде коггов — от драккара не убежать и не отбиться. Вот и поют в селениях у фиордов висы и драпы про грабителей, убийц, насильников.

* * *

"Я с мечом кровавым

и копьем звенящим

странствовал немало,

ворон мчался следом.

Грозен натиск викингов.

Пламя жгло жилища.

В городских воротах

яростно я дрался".

— И чего тебя там носило? Ума набирался? Людям помогал?

— Нет! Я искал славы! Славы жадного грабителя! Славы кровавого убийцы!

* * *

Сочетание таких щитов и таких топоров заставили ощутить, что Быдгощ не "долгожданное место отдыха". Я-то представлял себе как мы приходим, а тут Сигурд, из доспеха вылез, в баньку сходил, стопарик принял, щец горячих похлебал, а то всё в сухомятку...

Очень не хотелось выдёргивать себя из благостного ожидания. Дети, люди, кони, придурок этот под нитразепамом... всем отдых нужен.

Но, факеншит же!, такие щиты и такие топоры! Под такими шлемами... Каких тебе, Ваня, ещё симптомов нужно?!

Бли-ин! Надо работать.

— Охрим. Отряд отвести за дома, чтобы с пристани не видать. Не рассёдлывать. Сам с бойцами — вон за ту хибару. Давай. На пулемёте! Справа третий дом. Сеновал в два этажа. Занять позицию наверху. Незаметно! Цели — лайба и ворота. Вопросы?

— Дык... оно ж... разобрано!

Твою мать!

Спокойно, Ваня. Заранее людей пугать не надо. Лучше сперва вежливо попросить.

— Приведи в боевое состояние. Быстро.

* * *

Я понимаю восторг моих коллег от ощущения длинноствольного, автоматического, нарезного... как оно дрожит, мечет и сметает...

Честно: понимаю. И сам бывалоча... Про стрельбу с мусорной засидки под Минском — уже и подробно.

"Любишь кататься — люби и саночки возить" — русская народная мудрость.

Применительно к пневмопулемёту "возить саночки" означает:

— ресиверы. Баллоны всегда травят воздух. Перед длительным хранением или перевозкой воздух спускают. Теперь их все (8 штук) надо накачать. 200 качков автомобильным, типа, насосом. Каждый.

— уплотнители. Должны быть "мокрыми", на время хранения/транспортировки снимают. Поставить. Аккуратно!

— магазины. Про ослабление пружины — я уже. Снарядить заново. 8 по 22.

Это — основное. Есть мелочи с предохранителем, прицелом и фиксаторами переключателей. Фиксируются перед транспортировкой — вибрация.

Сделать всё быстро и правильно. Не на столе в оружейке, а в полевых условиях. Подготовить оба комплекта баллонов и магазинов, чтобы в случае необходимости быстро произвести замену. А если боя не будет, то весь этот труд... вернуть в исходное состояние.

У нас недавно было "ложное срабатывание", я парней понимаю, но нытьё типа: а может не надо, а может только половину... уши оборву. Вместе с головой.

— Вестовой, к сторожам на мосту. Спросить: кто они и почему мне дорогу загородили. Спокойно! Спокойно подъехать и вежливо спросить.

* * *

"С "лейкой" и с блокнотом,

А то и с пулеметом

Первыми въезжали в города".

Блокнот — в кармане, пулемёт сейчас поставят. Отберу у местных лейку. Садовую, наверное. И поеду в город. Помыться очень хочется.

* * *

Парень неторопливо, шагом, подъезжает к баррикаде. Демонстративно миролюбиво. Стражники сперва, тоже демонстративно, хватаются за копья и щиты. Начинается разговор. В котором стороны друг друга не понимают: языки разные. Клюворылы начинают хохотать. Как-то... демонстративно обидно, "хватаясь за животики". Видимо, обнаружили забавное созвучие. Чего-то с чем-то. Наконец, один из них надрываясь орёт в сторону ворот. Что-то вроде "ринг толкен". Бокс с Толкиненом? А, толмача позвали.

В воротах появляется группа клюворылов. Один направляется к нам. Типичный "дед, три дня до дембеля".

Шлем сбит на затылок, пояс болтается... ниже пояса, походочка как у бегемота в брачный период. Морда... Поскольку тут скандинавы, то сравнить уместно с Эгилем, был такой скальд:

"...крупное лицо, широкий лоб, густые брови, нос не длинный, но очень толстый, нижняя часть лица широкая и длинная, подбородок и скулы широченные... толстая шея и могучие плечи... выделялся своим суровым видом и в гневе был страшен... статен и очень высок ростом. Волосы у него были цветом как у волка, но он рано стал лысеть".

Чёт от него аристократизмом... не несёт. Но эти пробелы моего восприятия: "нижняя часть лица широкая и длинная" намекает на нижнюю челюсть Габсбургов при их вырождении.

Средневековые европейские бароны, включая ранних скандинавских микро-аристократиков — дегенераты, уроды и вырожденцы. Много "детей понедельника" с примесью инцеста. Типаж: "придурок деревенский владетельный". По генетике и образу жизни.

Вот такой образец для детей и юношества, с серо-пегой бородой веником и мордой в цвет флага социалистической родины, выкатывается на кривых ногах переговоры переговаривать.

Рядом с постовыми видно: "статен и высок ростом". А стоял возле предводителя — едва до плеча дотягивал.

У викингов несколько названий для разных начальников. Часто говорят: хёдвиг.

Этот какой-то странный. Прямо великан. Остальные хускарлы (дружинники) рядом с ним просто карлы.

Почему-то вспомнилось, как Анне Герман объясняли:

— Ну куда вам в оперу? Рядом с вами на одной сцене ни один тенор петь не будет. Не по голосу, а по росту.

Здесь не опера. А в бою великан на твоей стороне... радует.

Хёдвиг выглядит... медведеобразно: очень большое тело с нечётко выраженными разделами. Покатые плечи без шеи, длинные руки почти по колено... пальто, или что у него там, до щиколоток. Сверху шлем. Сферический, четырёхдольный, клёпанный, с рёбрами жёсткости, с выкружьями для глаз и расширяющимся к низу наносником...

Как-то высоко на нём каска сидит. Очень широкий венец (полоса между куполом и нижним краем). Между шлемом и черепом ещё пластинка положена? Как в топхельме? Или голова такая... сильно огурцом?

Бросилось в глаза из-за сравнения с серо-пегим толмачом: безбородый. Это, знаете ли, как мужчина без штанов: все знают, некоторые видят регулярно. В зеркале, например, или в постели. Но в боевых условиях... без штанов... не типично.

Я уже объяснял: бриться в здешних эпохах — занятие долгое, мучительное и небезопасное. А уж на походе... Мне-то хорошо: с самого начала, ещё в Юлькиной избушке под Киевом, всё слезло вместе с кожей. Своих я гоняю, они зудят, но бреются.

Православие, ислам, иудаизм и многие языческие культы возражают против бритья. Но мне пофиг: я могу и горящим поленом побрить. Примеры уже были. Вошек разводить — точно не будем.

А вот безбородый викинг... экзотика. У всех нормальных клюворылов из-под шлема торчит волосня разной расцветки, длины и консистенции, у этого — голая нижняя челюсть.

Похоже на синдромом Смит-Магенис.

Тогда должно быть: широкое и квадратное лицо, глубоко посаженные глаза, большие щеки и выступающая челюсть. Брови широкие, густые, сросшиеся, расширяющиеся по бокам. Рот изогнут вниз, верхняя губа приподнята наружу: рост нижней челюсти опережает рост верхней, что приводит к явной гипоплазии средней части лица.

Из всего перечисленного вижу только челюсть.

Коллеги, вспомним Жоржа.

* * *

"Он был красив и к роскоши привычен,

Пил винь шампань и устерс ел в обед.

Всегда притом был Жорж нигилистичен,

Дарил Жанетте жёлтых роз букет".

Не-не-не! Не надо Жоржа из русского городского фолька!

Вспомним оригинального. В смысле: Кювье.

Отец палеонтологии: между внешними признаками, внутренним строением и образом жизни существует связь, поэтому даже по одной кости можно восстановить прижизненный вид животного.

Предвосхищая Кювье с его динозаврами, по единственной наблюдаемой кости — челюсти хёдвига — диагностирую у него множество поведенческих проблем. Как то: частые вспышки гнева, агрессии, беспокойство, компульсивное поведение, импульсивность, трудности с обращением внимания. Самоповреждения, в том числе укусы, удары по голове и ковыряние. Повторяющиеся само-обнимания — поведенческая черта уникальна для синдрома Смит-Магенис. Облизывает пальцы и перелистывает страницы (коллеги, "лизать и переворачивать" — не всегда про секс), способность вспомнить широкий спектр мелких деталей о людях или о предмете.

* * *

Фигня. Делать такие выводы по частично наблюдаемой одной только нижней челюсти... Пальцы ж не облизывает? Самообнимашками не занимается? Головой не бьётся, в носу не ковыряет. И вообще, обычно люди с этим синдромом — невысокие. А тут "голиаф" какой-то.

Вместе с хёдвигом из ворот вышла довольно большая толпа. В которой видны люди Сигурда. При всём внешнем сходстве отличаются: есть мечи, много открытого кольчужного полотна. А вот щитов и копий нет — бой не предполагается. Какие-то... друзья-товарищи. Главный среди людей Сигурда стоит рядом с хёдвигом, едва доставая ему маковкой до плеча, что-то доброжелательно втолковывает.

Толмач, общнувшись с моим вестовым, придерживает его коня за узду и чего-то орёт, обернувшись к начальнику. Что-то весёлое: стражники рядом с ним снова начинают демонстративно хохотать. Кивает в мою сторону, и число ржущих клюворылов на площадке между стеной города и пристанью резко увеличивается. Кажется, надо мной насмехаются. Но это не точно — язык не понятен.

Я бы ещё долго пребывал в недоумении, но другие участники наблюдаемого груп.портрета в феод.пейзаже внесли ясность.

Клюворылы затащили в своё корыто вещи с берега и пригласили на посадку пассажиров: подняли пинками связанных полячек и направили к борту кораблика. Одна из пленниц вдруг завопила и метнулась мимо конвоира к речке. Где и была поймана за волосы.

Беглянку оттащили к хёдвигу, вздёрнули вниз головой на перекладине грузовой рамы возле пристани. Довольно юное, миловидное, если можно так сказать о женском теле в перевёрнутом состоянии, оно сияло белизной над свалившейся на голову рубахой. Дёргалось, пыталось перевернуться, но связанные руки тому препятствовали. Вопило, скулило, вспоминало матку, в смысле: бозку.

Хёдвиг подошёл ближе, вытащил большой нож типа скрамасакс, аккуратно, придерживая пальчиками за остриё и рукоять, продемонстрировал мне.

Предполагается фигурная нарезка?

"Токарь по хлебу" — знаю, "токарь по человечине"? — Никогда не встречал. Хотя... среднее средневековье, викингующие норманны... фирменная казнь: "сделаем из тебя орла" с выворачиванием рёбер крыльями, прогулки вокруг столба с прибитыми кишками...

А я-то здесь причём? Картинка явно для меня. Никогда раньше не видал, не слыхал. Эту морду с челюстью. Продолговато-квадратичной формы...

То-то и беда, Ваня. Слава, итить её провозглашать и возвеличивать. Ты про человека — ни ухом, ни рылом. А он к тебе со своим придуманным и выстраданным личным отношением. Таким... прямоугольно-стоматологическим.

Хёдвиг вставил полячке скрамасакс во влагалище и, с заметным усилием, разрезал брюшину до грудины. Демонстративно: безотрывно разглядывая меня, с радостной улыбкой на своей квадро-челюсти.

Театральность происходящего была подчёркнута фиксированной паузой в конце реза и последующим лёгким движением ножика, кончиком которого кишки бедной полячки были подцеплены и вывалены наружу.

Затем хёдвиг пнул жертву ногой для оживления картинки. Комок вывалившихся кишок представлял собой более короткий маятник, чем тело в целом, поэтому они качались с разной частотой.

Глава 786

Тьфу, блин. Тьфу ещё раз.

Спокойно, Ваня. Блевать будешь не по желанию, а по завершению.

Да и с чего бы? — Подобное видел неоднократно. Когда у свиней вот так требуха вываливается, её аккуратно обрезают, тщательно промывают и делают колбасу. Коллеги, вы любите колбасу? На "Святой Руси" много разных колбас делают, очень вкусно. Я тоже чуток спрогресснул по теме. Про "венские сосиски" — уже...

На скотобойне практику отработал, навык получил, "руку набил". С высоты уже здешнего опыта, могу сказать: не мастер. Сакс введён слишком глубоко, целостность ЖКТ излишне нарушена, шкурку попортил, кровь предварительно не выпустил...

"Джек Потрошитель" — помню. Не скоро и в Лондоне. А "двоечник потрошитель"? — Всегда и повсеместно.

Потрошение пленницы — явно показательное. Для меня? Он так утверждает высоту своего статуса?

Наверняка, в этом есть какой-то глубокий смысл. Но я не улавливаю. А просветить заранее они не соблаговолили.

Моей внутренней "обезьяне" думать не о чём, работаем "крокодилом", "от души".

"По душе" я наблюдаю группу неприятных на вид клюворыльных морд, занятых неприятными, на мой взгляд, занятиями: грабежом поселения и потрошением населения.

Внешнее уродство я бы вынес. Мало ли какую гадость люди на себя напяливают, можно ж просто глаза закрыть. А вот на деятельность в реале глаза не закроешь...

"Человек — мера всего сущего".

Человек здесь — я. Мне — не нравится.

— Охрим! Стрелкам выбить стражу, копейщикам очистить мост. На пулемёте! Всех клюворылов, начиная с лоханки — в ноль! Всем... Бой!

Лучники выскочили из-за домика, за которым они спрятали лошадей, и принялись лупить стрелами в клюворылов.

Да, я прав: кольчуг нет. А стёганка стрелу не держит. Вот если бы успели щитами прикрыться...

Средневековый бой, хоть мечный, хоть копейный — всегда со щитом. Человек, действующий оружием двумя руками — придурок или берсерк.

Здесь идёт посадка на корабль, поэтому клюворылы без щитов: уже повесили на борта или сложили на пристани.

Клюворылы завопили. Люди Сигурда, десятка полтора, кинулись к городским воротам. Остальные быстренько скучковались вокруг долгомерного хёдвига, похватали с земли щиты.

Живенько так. Обучены.

Вон пара чудаков натягивает тетивы на луки. Не мои блочники или степные составные. Однодревки нуждаются в предбоевой подготовке в стиле "в последний час". Не столь объёмно, как мой пулемёт, но есть.

* * *

Здесь не однодревки типа "лонгбоу", а двухдревки — плечи склеены из двух пород дерева, берёза на спинке, животик из сосны, ели или можжевельника. В берестяной обмотке, костяные накладки на рожках и на боках рукояти. Длина 120-170 см. Хотя в Хедебю нашли в 191 см.

Такие луки используют на всем севере Евразии, в Швеции, Финляндии, Норвегии, в Новгороде... В Сибири доживут до XX в.

А вот примеров следующего шага в технологии изготовления луков не видно. Хотя они там точно есть.

Биокомпозит — на тонкую полосу древесины со спинки наклеены сухожилия, с живота — роговые пластины. Помимо пластин на животе, костяные накладки сбоку рукояти и на рожках. Оклеен берестой или кожей. Длина 120-150 см. Такие луки (степные, составные...) применяются в Степи, на юге Руси. Находки в Бирке (Швеция) связывают с венграми в дружине шведского вождя.

Луки считаются оружием юных и нищих. Настоящий мужчина — со щитом, копьём и топором. Вождь — с мечом.

* * *

Лучников в экипаже несколько человек. Закономерно: и по статусу — сопляки безусые, "дракоши", и по геометрии: стрелку нужно пространство. А крутиться толпой на качающемся пятачке с палками в рост человека и стрелами в руку...

Забавно. Двухдревки сохраняют упругость при натянутой тетиве дольше, чем однодревки. Здесь тетивы сняты — при взятии города боя не предполагалось? Шли как к себе домой?

Интересно тетиву надевают: парой, об колено. Способов надеть тетиву — пять, но только один с помощником на весу. Один сгибает рога, упираясь коленом в рукоять лука, другой накидывает петельку тетивы. Сделали, взялись за другой лук.

М-м-м... смысл в этом есть: промеж ног зажимать не надо. Без рекурсивности существенно: прямой рог лука легко соскакивает с голеностопа. В тесноте, на корабле, перед боем... разумно.

* * *

Тема "согнуть лук" в античности и средневековье носит принципиальный характер. Татищев пишет о Боголюбском: "мало кто мог согнуть его лук". Одно из древнейших греческих изображений скифов — комикс по легенде "как царя выбирали". Сыновьям царя предложили согнуть царский лук. Были потери в личном составе от полученных травм. Историки долго считали эти картинки первыми изображениями работы хирургов.

* * *

Парочка деятелей выкидывает щиты из кораблика на пристань, их подхватывают соратники.

И тут заработал пневмат.

"На ваши вопросы у нас есть ответ:

У нас — пулемёт, у вас его нет".

Ответ. На все ваши пока ещё невысказанные вопросы.

На корабле, на пристани, на пятачке между пристанью и воротами три десятка клюворылов, пяток полонянок, две одноконные телеги... Пулемётчик работает средними очередями, 5-7 выстрелов. С первого магазина все, кто был на корабле и возле — вопят и падают. Остальные инстинктивно сбиваются в плотную толпу вокруг хёдвига, прикрывшись несколькими щитами. Вторая группа — люди Сигурда — убежали к воротам и закрывают их за собой.

"А мы в домике!". В смысле: в крепости.

Чуд-д-даки. Как инстинктивная реакция на опасность — понятно, как эффективное средство защиты от Ваньки-лысого...

Что такое пули — никто никогда в жизни не видел. Откуда прилетает смерть — понять не могут. Видят группу лучников на нашем берегу и группу Охрима, растаскивающую баррикаду на их конце моста. Разворачиваются в подобие "стены щитов" в сторону Охрима и боком смещаются к пристани, подбирая убитых и раненых.

Сейчас погрузятся в лоханку, обрубят канаты, прикроются щитами и уйдут вниз по речке.

"Плыли по речке серые гуси". С полным корабликом трофеев.

Нет уж. "Труп врага хорошо пахнет" — попробуем средневекового парфюма.

Пулемётчик втыкает вторую пару ресивер-магазин и выкашивает сбоку группу клюворылов, собравшихся под бочок к квадратно-челюстной оглобле. Дистанция 30-35 м. — ни щиты, ни стёганки не помогают. Характерный дробный стук железа по дереву, вскрики и матюки на ихней норманнской мове.

* * *

"Фира:

— Хаим, ты веришь в любовь с первого взгляда, или мне ещё раз пройтись перед тобой?!".

В любовь — верю. А вот в смерть с одной пули... сразу смертельно попадание в 10-15% поверхности тела. Так что, вы там, на пристани, походите ещё немножко. Туда-сюда, туда-сюда...

* * *

Парни Охрима своротили баррикаду с моста.

— Ну-с, Суханище, подъедем-поглядим. Что за дерьмо послал нам нынче господь.

Коллеги, факеншит!, я доволен собой. Прям-таки надуваюсь от гордости! Ка-ак я поумнел!

Вместо того, чтобы воткнуть шпоры в бока бедной лошадке и, с визгом и восторгом, стипль-чезнуть через телего-баррикаду, а после — "аля-улю! Гони гусей!" — "шашку наголо и лишь холод в груди", потому что даже и терморецепторы отмерли за ненадобностью — я сказал. Не побежал, закричал, замахал... сказал. Всего-то пару слов: пулемёт, бой. И верные туземцы побежали-постреляли-порубили. Во славу меня. А я, носитель непроизносимой мудрости всего человечества за восемь будущих веков, благостно посмотрел со стороны, как аборигены рискуют своими аборигенными жизнями, расчищая мне путь.

"В царство Ванюши дорогу

Грудью проложат оне...".

Как-то... неприлично. Стыдновато как-то. Послать парней в бой, а сам... сзаду вдумчиво поразглядывать.

Ажоподелаешь? Эт не трусость попаданца, а мудрость предводителя, осознающего свою особую ценность.

Ну, для народа, там, мира, прогресса и вообще... человечества.

Ежели маршал идёт в штыковую — это катастрофа? Так маршалов можно много понаделать! А попандопуло — одно-единственное. На весь мир, на многие века.

Берегите себя, коллеги.

Теперь, после проявления мудрости, можно спокойно подъехать и вежливо поинтересоваться:

— А что это тут у вас? Было...

Я подоспел вовремя: парни как раз собирались приколоть раненного "дембельнутого деда".

Команда моя самоорганизовалась, Кадлубек проявил инициативу и привёл несколько слуг из обоза для обдирания и складывания мертвяков, парни Охрима дорезали раненных, а я прослушал что-то саговое от недоприколотого "деда" про предысторию сегодняшнего кровопускания.

Саговое? — Нет, коллеги, это не от тихоокеанской еды из пальмы "саго", а от жанра прозаического литературного произведения "сага".

"Дед" так и сказал:

— Слушай сагу. Про дерьмовую валькирию.

Сочетание понятия и определения вызвало изумление, и я заслушался.

Лет сто назад на Оркнейских островах жил-был один Эрик. Ему пришлось бежать.

Случилось геологическое явление типа оползень. В котором обвинили рабов Эрика. Их убили. Эрик обиделся и убил Эйольва Дерьмо и Храфна Драчуна. Со всеми их "чадами и домочадцами".

Тут мимо проходил Харальд Хардрада в Англию. Эрик присоединился, но Хардраду убили, и он отсоединился. На корабле, полном сокровищ, награбленных в Англии, он плавал по Балтике, пока не пристал к берегу в месте под названием Нючёпинг. Не путать с соседним Норрчёпингом.

* * *

Море получило это название как раз тогда — в третьей четверти XI в. "Балтийское море" — впервые употребил Адам Бременский (Mare Balticum). Иордан писал, что "балт" означает "отважный". Балтами назывался королевский род готов, к которому принадлежал Аларих. Балтийское море — море отважных.

М-м-м... по одной из версий.

Между двумя "чёпингами" в эту эпоху проходит граница между "братскими народами" свеев и гётов. Они периодически составляют одно королевство и режут друг друга.

Из недавнего.

Рагнвальд Глупый убит при посещении Вестергётланда в 1130 г. Ошибся: не взяв заложников из местных. Глупого убили, а гёты избрали королём датского принца Магнуса Сильного. Про этого Магнуса я уже... Прославился убийством своего двоюродного брата Кнуда Лаварда. Который успел, хоть и посмертно, стать отцом Вальдемара Великого — короля Дании и правнука Мономаха.

Известна молитва эпохи викингов: "Спаси нас, Господи, от ярости норманнов". Эпоха кончилась, а морские психи, хоть и другой этнической принадлежности, остались: при Магнусе введена специальная еженедельная молитва о защите от куршей. Они грабили Данию, Швецию, Норвегию, унося даже церковные колокола.

Как курши попадали в Норвегию — не знаю, Шенгена ещё не было.

Саксон Грамматик: свеоны считали выбор королей своей привилегией. Поэтому посчитали незаконными и тинг, и избранного на нём Магнуса.

Свеи избрали Сверкера I, который победил Магнуса и вернул Вестергётланд.

Под его властью оказалась вся Швеция. Этого достаточно для войны с русскими: в 1142 г. конфликт между Швецией и Новгородом после столетнего периода мира, державшегося на династическом родстве.

Про Ярослава Мудрого и его Ингегерду я уже... Больные люди: у Ярослава ушки с детства болели, у Ингегерды переразвитая лобная кость на мозги давила. Но мир на этом направлении обеспечивали.

Сверкер убит личным конюхом на мосту у монастыря Альвастра, подходя к заутрени на Рождество в 1156 г.

Тут явился Эрик IX (он же — Эрик Законник, он же — Эрик Шведский, он же — просто Святой Эрик).

Нумерация шведских королей... мистифицирована. Стремление аристократов удревнить родословную привело к появлению придуманных 5 Эриков и 6 Карлов, так что с номерами у них... недостоверно. К примеру, Карл XII, который под Полтавой, где-то... пятый-шестой примерно.

Этот Эрик провёл первый крестовый поход в Финляндию и был "отменён": он из гётов, последующие династии, свейские, удаляли информацию о нём. Его упоминают народные легенды и церковные документы. Королевские хроники... ничего.

Самого Святого в 1160 г. убили в Уппсале. Уппсала — центр свеев.

Эрик находился в церкви, когда ему стало известно о том, что снаружи группа людей, которая хочет убить его. Он дождался окончания мессы, вышел на крыльцо церкви и, воссев на коня, со своими слугами принял бой. По народным рассказам, был сбит с коня и после пыток обезглавлен.

Согласно анализу его останков, у мужчины на момент смерти было много залеченных ран, он получил 11 новых. Ему нанесли сильный удар, когда он лежал. Последняя смертельная рана получена от удара в горло, стоящий спереди него мечник одним ударом отрубил ему голову, что можно утверждать по характеру повреждений позвоночника.

Сверкерссоны вернулись. Но у Эрика остался сын. Кнут Эрикссон вернулся в Швецию после убийства Карла Сверкерссона в 1167 г. Назвался королём Швеции и начал борьбу с сыновьями Сверкера I Колем и Бурислевом. "Коля и Боря" отбивались яростно. Нынче (1171 г.) — очередной этап этого процесса.

В РИ с 1173 г. Кнут — король всей Швеции, в 1187 г. построил для защиты от эстов Стокгольм.

Нет, коллеги, эсты в эту эпоху не мигранты в "шведский социализм", а просто морские разбойники.

* * *

Бесконечная кровавая возня диких северных людей... малоинтересна. Увы, мы вылезли в эти края. Таков военно-политический фон по ту сторону моря. Нам пофиг, но мы пользуемся. Пока свеи воюют с гётами, выясняя чей тинг имеет право выбирать короля, а чей — чисто обострение самостийности, они не безобразничают в новгородских землях, в Восточной Балтике и здесь, в Польше. Наоборот, Сигурд в Гданьске набирает себе в дружину то свеев, то гётов — в зависимости от того, кого нынче побили, "разделяет и властвует". И активно торгует со всеми заинтересованными сторонами.

* * *

Тот Эрик, который убежал с Оркнеев, основал род "Дерьмодавов", по убитому Э.Дерьмо, и заслужил титул лендермана.

Лендрман (lenderman) — вассал конунга. Конунг — король. Лендрман — крупный землевладелец, ответственен за сбор податей с херада (округа). Содержит местную дружину (ок. 40 чел.), отвечает за лейдунг (народное ополчение по призыву короля) и командует им в походе.

По нормам Харальда Прекрасноволосого (нач. 10 в.):

"У каждого ярла в подчинении четыре херсира или больше... Каждый ярл должен поставлять конунгу шестьдесят воинов, а каждый херсир — двадцать".

Херсир — выборный глава ополчения из вождей (хёдвигов) округов (херадов).

Близость русского и шведского наречий (ок. 30% по словарю 21 в.) даёт странное для русского слуха изобилие херов. Многохеровость. Или правильнее — хероватость? В смысле: в названиях. Это пережиток патриархальных времён, означает человека. Т.е. уважаемого (боеспособного, знатного, богатого, славного...) мужчину. А не то, о чём вы подумали.

Через сто лет в этих краях пройдёт замена титулов. С 70-х годов XIII в. ярлов назовут "герцогами", лендрманов — "баронами", дружинников короля — "рыцарями", всех вместе — "господами".

* * *

"Дерьмодавсоны" оказались на границе двух племён. Перемены династий выливались в военные походы и разоряли владения. Род страдал, но выживал. У очередного Эрика, четвёртого этого имени в этом роду, были дочь и тёща от первого брака и два сына от второго.

Тёщу звали Гуннхильд. В честь норвежской и английской королевы и ведьмы. Она была валькирией и носилась по небу. Её дом сожгли враги, она овдовела, жить у зятя ей не нравилось, а уж когда тот овдовел и женился второй раз, стало совсем скучно. Она подобрала себе подружек, эдакий женский клуб по интересам. Интересы у них были простые: пугать прохожих и аэроразведка.

* * *

Интересно: почему летающий мужчина — супермен, а летающая женщина — ведьма?

* * *

Однажды семь валькирий пролетали на бреющем над холмом недалеко от усадьбы Дерьмодавсонов. Гуннхильд заметила внизу маленькую фигурку и спикировала:

— Ты кто? — спросила она девочку.

— Я? Бабушка, ты что, белены объелась? — потрясённо сказала девочка.

— Валькирии не едят белену, только мухоморы, — просветила ребёнка Гуннхильд, наблюдая барражирующих на небольшой высоте своих товарок. — Ты не назвала своего имени. Поэтому... Пойди вон к тому холму. Там внутри полста без четырёх древних мечей, там уже двести лет спит их голодный хранитель. Отдай ему этот пирожок. Отбери у него самый древний меч. И будет тебе счастье.

Внучка послушалась бабушку, полезла в холм. Встретила подземника, отдала пирожок с мухоморами с обмен на ржавую железку. После чего бабуля торжественно нарекла её. Но не Хельги, как красочно описано в висах по поводу аналогичного пролёта эскадрильи валькирий над похожим складом древнего вооружения и одиноким безымённым мальчиком.

* * *

" — Почему волки не едят бабушек?

— Они во рту вяжут".

Подземный хранитель не подпустил бы к себе валькирию, но пирожок из рук невинного дитяти...

"Если хочешь, чтобы человек был сыт — дай ему рыбу. Если хочешь, чтобы человек был сыт всю жизнь — дай ему имя Сыт".

* * *

Девочка получила красивое имя: Гудлейк Кадушка Жира.

Ритуал наречения был запоминающимся. С ночными кострами, воем волков, уханьем сов и карканьем воронов.

Путешествие в царство мёртвых, групповые срамные танцы старух-воительниц в лунном свете, вопли пикирующих звукоимитаторниц местной фауны... произвели на неокрепшую психику ребёнка тяжёлое впечатление. По возвращению в усадьбу она впала в беспамятство и сорок дней провела не узнавая никого из окружающих, неотрывно обнимая древний меч. Благо, его двести лет не точили.

Добрая бабушка не отходила от внучки, пела старинные песни, висы и драпы, рисовала повсеместно руны — на девочке, на полу, на тарелках... поймала кота, выстригла у него на спине руну Ma"r и закинула бедное животное на гумно. Где кот сразу поймал мышку.

Это сочли добрым предзнаменованием:

Ma"r er moldar auki;

mikil er gr"ip " hauki.

(Человек — праха приплод;

велик коготь у ястреба).

Коготь был не у ястреба, а у кота, но Гудлейк была объявлена "человеком". В смысле: мужчиной.

* * *

Спокойно, коллеги. Я не собираюсь доказывать, что трансгендеризм у викингов в крови, эдакий милый народный обычай. Хотя некоторые их боги, вроде Локи, занимались сменой пола в те ещё времена, а обвинения в однополой любви со скотским оттенком использовались в народной политической поэзии:

"Харальд сел на судно,

Став конем хвостатым.

Ворог ярый вендов

Воском там истаял.

А под ним был Биргир

В обличье кобылицы.

Свидели воистину

Вон таковое".

По распоряжению датского короля Харальда Синезубого (в честь которого bluetooth, умер ок. 985 г.) его наместник Биргир захватил груз исландского корабля, разбившегося у берегов Дании. В Исландии на альтинге постановили собрать по висе нида "с носа". Утверждение, что Харальд и Биргир спаривались как жеребец и кобыла, согласно представлениям того времени — наивысшее оскорбление.

Что именно является наивысшим оскорблением в Исландии в 21 в. на фоне роста числа гендеров, включаются ли в это число разнополые лошади — не знаю.

Нид — ругательство в стихах. Для русского человека, с распространённостью у нас отглагольных рифм — близко и понятно.

"Я не хочу вас оскорблять,

Но вы порядочная...".

Подобное — с младших классов.

* * *

Бред сумасшедшей старой ведьмы так бы и остался акустическими колебаниями, но то ли нервное потрясение, пережитое девочкой, то ли специфическая диета, предложенная аэробабушкой, дали результат. Северянки и так созревают с запозданием. Здесь пубертат был сломан совсем. Что создало основу для превращения ребёнка в деву-воительницу пожизненно.

Девица росла под непрерывные песнопения:

"Был как прибой

булатный бой,

и с круч мечей

журчал ручей.

Гремел кругом

кровавый гром,

но мой шелом

шел напролом".

Подобные картинки в нездоровом полудетском мозгу превращались в мечту, в цель жизни.

— Мой шелом... о-о-о!... шёл напролом... а-ах!, — шептала девочка в полубредовых видениях и неясных томлениях, накушавшись снадобий доброй бабушки.

Добавляла ли Гуннхильд в свои зелья белену или ограничивалась одними мухоморами с забродившей от недостатка соли селёдкой — неизвестно.

Девица обладала огненно-рыжими волосами, вспыльчивым железным характером, колким длинным языком и юмором в форме издевательств. Непрерывно оттачивала боевые навыки и злобность. И — росла. И переросла всех мужчин в Нючёпинге. После чего её стало невозможно выдать замуж. Какой дурак возьмёт в жёны невесту на две головы выше себя, с силуэтом "кадушки жира" и ударом кулака, как копытом стоялого жеребца?

Дерьмодавсон был отчасти рад: нет нужды тратиться на приданое. Да и вариации истории Тьёрви Насмешника не грозят.

* * *

Тьёрви как-то посватался к девушке Астрид, но ее братья отказали ему и выдали ее за человека по имени Торир. Тогда Тьёрви нарисовал Торира и Астрид на стене отхожего места, и каждый вечер, когда он и его дядя Хроар ходили туда, он плевал в лицо Торира и целовал Астрид, пока Хроар не соскоблил рисунки. Тогда Тьёрви вырезал такие же рисунки на рукоятке своего ножа и сочинил вису:

"Торира на стенке

Так с Астрид начертал я,

Что ему — насмешка,

А Мист мониста — слава.

И в сиянье ясном

Я на рукояти

Красный образ врезал

Ринд братины винной".

(Мист — валькирия, мист мониста — женщина, всё вместе — кеннинг).

Зачем устраивать вернисаж в сортире? С поцелуями и плевками? — "Их нравы".

Братья Астрид и ее муж убили Тьёрви и Хроара. Дядю-то за что?! — "Их нравы".

" — Раньше мужчины ради женщин совершали разные безумства: лазили в окна, стрелялись.

— Да, не те бабы нынче пошли, не те".

Стреляться было не из чего, а в окно к Гудлейк лазить боялись.

* * *

Гуннхильд годами вдалбливала Гудлейк примеры "героизма по-викингуйски". Особенно упирая на творчество Эгиля:

"Пела моя мама -

в море выйдешь кормчим,

викинги на вёслах,

весело, за славой,

и в долинах дальних

дом не вспомнишь долго,

будешь первым в битвах

бить врага без страха".

Эту вису Эгиль сочинил в детстве.

Однажды, во время игры в мяч, его поколотил мальчик. Эгиль раскроил обидчику череп секирой, а мать Эгиля сказала, что из него выйдет викинг: когда подрастет, надо будет подарить боевой корабль.

Гудлейк поняла, что лучший способ решения всякого спора — удар секирой по голове и обзавелась инструментом по руке. Добилась немалых успехов в помахивании этой железкой и чуть не убила меня своим здоровенным топором в Быдгоще.

Тем временем политическая обстановка накалялась: Кнут Эрикссон бил сыновей Сверкера I.

Дермодавсону в душе на эту возню наплевать: он по крови оркнейский. Но по географии поместья — за свеев. Сверкерссоны проигрывали, и Дерьмодавсон вместе с ними. Весной намечалось очередное обострение, обе стороны потребуют верности от лендрмана-пограничника, податей с херада, хирд, лейдунг...

Исполнять приказ Эрикссона не хотелось — он же гёт! Сверкерссонов тем более — их же бьют!

И мудрый Дермодавсон, предвосхищая бухгалтера Берлагу или воспроизводя тоже неудачника в этой части Одиссея, изобразил сумасшествие:

— Девочка хочет в вик. Должно же быть у ребёнка счастливое детство!

— Какой вик в 12 веке?! Викинги сто лет назад кончились! Какая девочка?! Вот эта?!

— Кто скажет, что это мальчик, пусть первый бросит в меня камень.

Предполагалось, "пока не началось", в смысле: весеннее военное обострение у конунгов, отправить дружину... куда-нибудь за море. Этакая частная войнушка.

— Извините, господа конунги, помочь не могу. Ни людей, ни оружия, ни корабля.

До Нючёпинга доходили слухи о готовящемся крестовом походе на пруссов. С существенной морской составляющей, что позволяло викингам удобно присоединиться. Они же уже — ого-го-го! — христиане. Такие мероприятия всегда собирают кучу сброда, совмещающего стремление к благодати божьей и к наживе побольше.

Так Дермодавсоны укрепили отмазку отсылкой. К вере христовой.

От Сверкерссонов прискакал гонец с требованием прислать сыновей в заложники, а соседи уже получили такие же предложения от Кнута...

"Трудно сыскать

во всем народе

мужа, кому бы

можно верить,

ибо продаст

предатель подлый

братию персть

за перстень малый".

Повторять вису Эркиля "Утрата сыновей" Дерьмодавсон не хотел и вполне понимал, что народец вокруг... подловатенький. Норманны, одним словом.

На семейном совете бабушка Гуннхильд возопила:

"Буй-дева снова

длить бой готова.

Звенят подковы

коня морского.

Жала из стали

жадно ристали,

со струн летели

ястребы к цели".

И все сразу поняли: поход с Гудлейк во главе — "то, что доктор прописал". Ни один конунг не догадается, что "буй-дева" — саботаж и уклонение от мобилизации.

Люди Дермодавссона контактировали с Мешко в Гданьске. Успешно: тот пообещал нанять всю компанию по прибытию на ТВД, дать долю в добыче и поспособствовать отпущению грехов "за всё".

Щёки Гудлейк горели от предвкушений:

"Ревели берсерки,

близилась битва,

ульвхедины выли,

потрясая железом".

Ульвхедины — "волчьешкурые", сходный с берсерками воинский союз с тотемным покровителем волком, а не медведем.

Кадушка тоже выла, ревела и потрясала. Всем, чем имела.

— Мечты сбываются! Я иду в вик!

* * *

"Интеллектуал — этот тот, кто может найти занятие более интересное, чем секс".

Гудлейк была интеллектуалкой: бой на топорах интересовал её больше.

* * *

Скоро наступит долгожданный миг радости:

"Кровью рыгали раны,

В грохоте и громе

Скёгуль — с кем сражался

Конунг в буре копий,

Пали те — свистели

Птицы лат, и славно

Добыл себе воитель

Бед среди победы".

Но прежде надо добраться до места. Исполнения этого счастья.

Дермодавссон дал дочери три десятка людей, обоих сыновей (а то заберут в заложники), опытного кормщика, толкового советника, корабль, полный припасов, и тайком перекрестил на дорогу, пока бабушка Гуннхильд в ритуальном танце вопила с пристани:

"Мне железны клены

Сулили винный ливень...".

"Железны клёны" — воины, "винный ливень" — попойка. Виса сочинена полтора века тому назад в Северной Америке по поводу похода по воду на речку. Что за речка — неизвестно, но это неважно. Благоприятное предсказание: сочинитель вернулся с водопоя живым, есть надежда на возвращение и Гудлейк.

Увы, знание стихов и храбрость в бою не гарантируют удачу на море.

Опытный кормщик выбрал правильный путь. Но кораблик дал течь, пришлось зайти для ремонта на Готланд.

Про взаимоотношения гётов и свеев — я уже. Аборигены тянули время, тянули деньги, Гудлейк злилась, но ничего сделать не могла: ситуация в драпах не прописана.

"Трупами я тропы

крыл под стягов крылья,

был синь-гадом Адгильс

в глотку мною проткнут.

Млад напал на англа

Алейв в громе стали,

Хринг рубился храбро,

вранье вече жрало".

До троп, которые следует "крыть трупами", нужно сперва дойти.

В мире нет препятствий, способных остановить викинга, вышедшего в вик. Но всегда ли "лучше поздно, чем никогда"?

Дерьмодавсоны опоздали. Крестоносцы уже отнесли свои кресты туда, куда им было предначертано судьбой. Воевать — не с кем. "С" — ни в части союзников, ни в части противников. Но разве могут такие мелочи остановить настоящего викинга?

Все "ясени ратной вьюги" (т.е. воины) и "дубы шелома" (т.е. то же самое) мечтали о "сияющей славе" (т.е. о хабарных блестяшках). Гудлейк горела стремлением заслужить право говорить о себе любимый стишок любимой бабушки:

"Я с оралом ратным

странствовал. На раны

ворон вихрем несся.

Викинги ярились.

Мы огонь по городу

гневно разогнали,

у ворот и вала

вороги валились".

Оставалось найти. Город. По которому можно разнести огонь. С воротами и валом, где можно навалять трупов врагов. Хоть каких-нибудь.

Парочка опытных людей у неё были. Текущую обстановку они представляли. Советник дал совет, а кормщик его реализовал. Викинги не полезли в Гданьск — это было бы самоубийством, или в Кауп — это было бы... аналогично, а вошли в Вислу и двинули вверх, подыскивая добычу по размеру, "чтобы в горло прошло". По правому берегу бродили разрозненные шайки пруссов — основная масса была уведена Кестутом в Мазовию и в Пруссию. По левому расползались группки недобитых крестоносцев и просто христиан.

— Город! Дайте мне город! — кричала Кадушка Жира своим помощникам.

Местные сообщили, что в Быдгоще много барахла, из не вывезенного крестоносной армией, и гарнизон в полтора десятка норманнов. Во главе которого некий Олаф из ещё одного "чёпинга" — Энчёпинга. От родного Нючёпинга — 200 вёрст. Почти сосед.

* * *

"-чёпинг" — город, в котором бывает ярмарка. Примерно соответствует русскому слову "торг", который тоже шведское, или финскому "тори" (площадь). Из филологии хорошо видно, что главными торгашами на этом направлении были норманны. В отличие от южного с протоиндоиранским "базар".

* * *

Глава 787

Сегодня в утреннем тумане викинги подошли к городу, влезли внутрь и подняли того Олафа с лежанки, где он приходил в себя после бурной ночи с двумя полячками сразу.

Гарнизон и находники договорились:

— Зачем нам проливать благородную кровь настоящих людей в битве между собой? Ради этого польского быдла? Мы чуток пограбим город. Вы подскажите где что плохо лежит, а мы поделимся. И тихо уйдём.

Гудлейк скрипела зубами и хваталась за свою секиру. Ей нужна слава! Потоки крови! Холмы трупов!

Как минимум:

"Воины станом

стали чеканным,

сети из стали

остры вязали.

Гневалось в пене

поле тюленье,

блистали раны,

что стяги бранны".

— Где "блистающие раны"? — гневно вопрошала она.

Однако, попашка еёный Дерьмодавсон чувствовал приближение старости:

"Сколь же постыло

старцу время.

Мне от конунга

нет заступы.

Обе пяты

объяты хладом,

спят что вдовы

долгой ночью".

Ему нужно спасти сыновей-подростков от очередной волны конунговской мобилизации, а не отпеть их, пусть и со славой. Инструкции, данные им советникам, были просты:

— Сыновей вернуть живыми. Иначе — зарежу.

Находники быстренько пробежались по городу, ободрали церквушки и пару-тройку богатых домов, прихватили чуток рабынь и на выход: карви невелик корабль, много не всунуть.

Добычи должно хватить, чтобы откупиться от придурков-конунгов, а бескровный захват города можно сильно "задрапировать", в смысле: насочинять драп для получения славы.

Увы, принесло Ваньку-лысого. С чудовищным самомнением и пулемётом. И вот три десятка славных викингов бесславно кашляют кровью. Не нанеся ни одного могучего удара. Их дорезают, обдирают и стаскивают. Полная объективизация берсерков, ульвхединов и прочих "дубов шеломов".

* * *

В детстве меня восхищали образцы скальдической поэзии. Яркие выражения храбрости, ярости, бесстрашия... Восторг победителя:

"Мы сражались. Меч мой

красен от крови сына

Эйрика и Гуннхильд.

Гнев их мне не страшен.

Я тринадцать воинов

в битве предал смерти.

Бранный труд был тяжек,

я его исполнил".

Здорово. Так это... по-мужски. Труд — тяжек. Но я — исполнил.

Потом я повзрослел. Дочка родилась. Которая постоянно спрашивала не "почему", а "зачем"? Для чего? For what?

Пример. Вот про эту вису.

Была пьянка, на которой Эгиль демонстративно перепил собутыльников, насмехаясь над хозяевами, что у них не хватит вина. Оскорбил дом, в котором был принят как гость. Оппонент, в таком же состоянии, начал ему угрожать. Эгиль его убил. Убил сына хозяина дома конунга Эйрика. Бросил спящего пьяного друга среди врагов и сбежал. Хитроумно перебил людей, которые были отправлены ловить его... И сочинил этот стишок.

"При алкогольной агрессии негативные эмоциональные всплески провоцируются патологическим процессом в центральной нервной системе...

Интоксикация вызывает сбой в мозге — разрушенные нейрональные цепи не принимают и не передают сигналы адекватно, вследствие чего возникает асоциальное поведение".

Виса — стихотворное выражение патологического процесса в ЦНС?

Стоит чуть подумать и становятся видны мотивы викингов: возвеличивание себя.

Иногда к этому добавляется месть, ссора. Грабёж, разрушение, убийство — вот круг целей "дубов шеломов".

Интересно сравнить с русскими былинами.

Русские богатыри... не подарок. Но у них нет цели разбогатеть грабежом. Даже добившись добычи, как Волхв Всеславич или Илья Муромец, они раздают её. Они могут ссориться, как Дюк Степанович и Чурила Пленкович. Но не режутся меж собой.

"Ай, то стояла-ле русска-ле наша застава.

Ай, во первых стоял да Илья Муромец,

А во вторых или Добрынюша Мекитин млад,

А во треитьх и-то — Олешинька-ли Попович млад.

Ай, берегли-стерегли ёни стольний Киев-град,

А стояли за веру ле за крещёную,

А стояли за церкви православные,

Ай, стояли за князя ле за Владимира".

Они — защитники Родины.

У викингов нет Родины.

Они не защитники. Убийцы, грабители, разрушители.

"Разрушенье это страсть

Все равно какая власть".

Эгиль убил сына конунга и нанялся к его врагу, английскому королю Адальстейну (Этельстану). Перебежчик. Проявляет чудеса храбрости в битве, бегая меж рядов воинов без щита и убивая своих соплеменников.

Эгиль не только воин, он скальд.

Сочинить хвалебную песнь о ком-нибудь — сделать его обладателем славы. В языке скальдов слова "поэзия" и "слава" — синонимы. Стихотворная форма обеспечивает действенность восхваления.

"Кто скальда ужинает, тот его и танцует", и Эгиль сочиняет драпу про английского короля:

"Вот владык потомок,

трех князей убивший.

Край ему подвластен.

Не исчислить подвигов

Адальстейна в битвах.

Я клянусь, о щедрый

конунг, — мы не знаем,

кто б с тобой сравнился".

Ну и что — что "за деньги"? — Это не проституция, а скальдическая хвалебная песнь.

Продажность придворных поэтов настолько общее место, что Низами в эту эпоху отказывается переезжать ко дворам приманивающих его владык, дабы не лишиться независимости. Крутой викинг — как пионер, всегда готов.

Так он бесстрашный воин или продажный блюдолиз? — "Два в одном".

Иногда скальда "танцуют" не деньгами, а угрозой.

Есть поджанр восхвалений: "выкуп головы". Типа: ты вор и убийца, но если сумеешь соврать про меня красиво — будешь жить.

"Плаха с топорами" — мощный стимул для скальдического творчества.

Эгиль всё-таки попался конунгу Эйрику Кровавая Секира. А главное — жене его, дроттнинг (королева) Гуннхильд. За убийство их сына его ждёт смерть. Но он же скальд! Он же может "выдавать на гора" хвалебные песни! Что, по мнению туземцев, имеет объективную ценность.

Полночи Эгилю мешает ласточка. Эта злокозненная Гуннхильд обернулась птичкой и выстукивает по подоконнику:

"Тут-тук! Это я, почтальон Гуннхильд, принесла вам повестку на смертную казнь...".

Друг скальда прогоняет птичку, и Эгиль за ночь выдаёт:

"Скальд славить может

и слово сложит

про беды вражьи,

победы княжьи.

Железны враны

врезались в раны,

останки стали

в тарчах торчали.

Серп жатвы сеч

сек вежи с плеч,

а ран рогач

лил красный плач.

И стали рдяны

от стали льдяной

доспехи в пьяной

потехе бранной.

Копья кинжал

клинки сражал.

Эйрик с нивы жал

славу пожал.

Соколу сеч

справил я речь

на славный лад.

На лавках палат

внимало ей

немало мужей,

правых судей

песни моей".

(Чисто заклёпочникам: да, тарчей ещё нет. Не приставайте к переводчику).

Передача товара (исполнение драпы) — только публично, при свидетелях ("немало мужей, правых судей..."). А то... Норманнам верить нельзя вообще, а конунгам особенно. Объявит прославление некондицией и отрубит голову.

Мда... пришлось отпустить. С напутствием: чтобы ни конунгу, ни сыновьям его на глаза не попадался.

Сравнивая висы норманнов и былины Руси, я впадаю. Да, коллеги, именно в это — в недоумении.

Оба массива текстов — стихи "про героев". А дальше различия. И дело не в стихотворных размерах, чередовании рифм, аллитерациях и аллегориях. Дело — в деле. В героях, в их ценностях, стереотипах, приоритетах. В ответе на вопрос: "зачем?". Для чего свершены подвиги?

Причина различий? — Слушатели.

В веках сохраняются те худ.тексты, которые нашли своего читателя. "Попали в целевую аудиторию". ЦА у скальдов и у былинников — этически разные.

Разница тем забавнее, что Рюриковичи — сами норманны. Неоднократно "подпитываемые" — в брачной дипломатии, наборами в дружину — такими же "железными клёнами".

Русские князья в былинах никогда не воюют между собой.

Святополк Окаянный — история церковная и летописная. Не фольк.

Забавно, что создатель культа св. Бориса и Глеба, покровителей русских князей, Ярослав Мудрый — из наиболее "викинговских". Связан со Скандинавией браком, окружением, даже одеждой. Но прославляет не воинов, а невинно убиенных.

Русские богатыри не режут друг друга.

Да, Муромец порвал своего сына Подсокольника. Сынок оказался подлецом — клятвопреступник, матереубийца, пытался отца во сне зарезать. Ну и на:

"А скочил старый да скоро-наскоро,

А схватил Подсокольника за желты кудри,

А вытащил Подсокольника из бела шатра,

А наступил Подсокольничку на резвы ноги,

А розорвал Подсокольника на три части нонь,

А рассвистал Подсокольника по чисту полю...".

Сравните: "блистание ран" и "розорвал Подсокольника на три части". Хорошо хоть не тапком промеж глаз.

Не "славная битва", а "необходимая дезинфекция".

Фильтр фолька отсекает лишнее, как в анекдотах или народных песнях. Остаётся то, что ожидаемо слушателем. Даже в ущерб фактической точности.

В реале междоусобицы на "Святой Руси" — самый частый вид военного конфликта. Мономах выжигает Минск "в ноль". Русские богатыри-новгородцы продают пленных русских богатырей-суздальцев в рабство "кощей по ногате".

Подобное отсекается "народным характером", "русским духом". И звучит уже в 21 в.:

"А почему ты в сапогах? — Чтоб устоять

А враги тебе зачем? — Чтобы понять

А почему ты против ветра?— Чтоб утих

А воевал зачем? — Чтоб жить среди своих

А почему идешь к вершине? — Чтобы взять

Ну а что когда возьмешь? — Хочу раздать

Почему не лечишь сердце? — Пусть болит

Ну а смерть тебе зачем? — Пускай бодрит

Ну а кто там над тобою? — Воронье

Ну а что если укрыться? — Не мое

Ах зачем тебе все это? — Надо жить

Ну а веришь ты зачем? — Чтобы простить".

Этика другая, не драповая.

Это ощущали славянофилы.

Хомяков:

"норманны, бездомные, бессемейные и бездушные, перед судом людей, беспристрастно оценивающие животное мужество и животную доблесть, норманны разрушили старую Англию и перенесли в нее весь гнусный разврат и весь бесчеловечный быт, которому научились они во Франции и которому франки учили Европу".

У славян все по-другому:

"Святыня семейная и чувства человеческие воспитывались простодушно между могилой отцов и колыбелью детей. Землепашество, трудами своими питающее мир, и торговля, предприимчивостью своей связывающая его концы, процветали в безыскусственных общинах под безыскусственными законами родового устройства. Таков был характер областей от Дона до Эльбы. Успешная борьба с финнами и сарматами не развратила славян, потому что святая война за родину не похожа своими последствиями на неправедную войну завоевателя".

На эту идиллическую почву легло, по А. Хомякову, православие:

"Из стен Византии, из горных монастырей, из малых семей славянских, уже принявших христианство, выступали кроткие завоеватели, вооруженные благовествованием веры. С радостной покорностью были они приняты в вольных общинах славянского мира. Из дома в дом, из области в область, на восток, на запад и дальний север шла проповедь Евангелия, торжествующая в духе любви и говорящая словом народным. Болгары и хорваты, чехи, моравцы и ляхи вступили в одно церковное братство. Беспредельная новорожденная Русь, связанная еще условным союзом единоначалия в дружине, получила в единстве веры семя жизненного единства, выраженного именем Святой Руси".

Лажа. В каждой фразе. Начиная с хронологии: викинги сначала грабили Англию, а уж потом взялись за Францию. Но прежде они передрались насмерть в Восточной Балтике и построили крепость Ладогу. Если бедняги и подцепили "гнусный разврат и бесчеловечный быт", то первым был наш, исконно-посконный.

Хорваты, чехи, ляхи вступили в другое "церковное братство" — католическое.

Какому разврату "франки учили Европу" в 8-10 веках? — Каролингское возрождение: расширение грамотности, упорядочивания законов, расцвет литературы, искусств, архитектуры, юриспруденции, теологических изысканий.

"С радостной покорностью были они приняты в вольных общинах славянского мира".

"Добрыня крестил Новгород мечом, а Путята огнём" — "радостная покорность"?

Ошибочность славянофилов не отменяет, однако, наблюдаемого факта: различия в этике, фиксируемые в стихотворной форме.

Викинги — "лакомый кусок" для изучения. Доступен ряд ярких эмоциональных текстов, передающих живую речь, чувства, дух эпохи.

Но выставлять этих людей героями... как воспевать шпану 20-х или бандитов 90-х.

"А на черной скамье, на скамье подсудимых...". Со слезой в голосе и надрывом в душе.

Пройдёт несколько веков и "Мурку", возможно, будут считать вершиной поэтического чувства:

"Речь держала баба

Звали её Муркой".

О! "Баба"! Так экзотично! Ах! "Мурка"! Так поэтично!

"Мурка" (Мария Прокофьевна Климова, родом из Великого Устюга) — агент ВЧК, умерла в 1960-х старшим офицером МВД СССР.

* * *

"Дембельского деда" перевязали — пригодится толмачить, а я пошёл глянуть на ту... Кадушку Жира.

Кто это выдумал про прекрасных дев Севера? Да, бывают. Редко, как и во всяком народе. Тотальная же привлекательность основывается на гендерном разделении труда. Саги и висы сочиняют почти всегда мужчины. Которые, после месяца плавания в весельной лодке, хоть бы та посудинка драккаром называлась, видя нечто не гребцового пола, просто фонтанируют безостановочно...

Нет, коллеги, не тем, о чём вы подумали, а разными скальдическими стихотворениями.

Кадушка выглядела как большая неопрятная куча тряпок. Лежала в луже крови и пыхтела.

— Hvordan g"r det? (как поживаешь?)

Свейского наречия я не знаю, но несколько фраз норвежского от Сигурда выучил. Может, поймёт?

Она поняла. И ответила. Неправильно.

Гудлейк лежала на боку, а я как-то призадумался по поводу саг, вис и драп, "воспарил в эмпиреи". Спасло то, что я уже постоял, походил, слушая "деда". Так-то после скачки мышцы зажимает, подвижность падает.

* * *

Старенький Портос как-то объяснял молодому де Бражелону:

— Если мой друг вызывает кого-нибудь, то я еду с вызовом к мерзавцу, заставляю быстро скакать к месту дуэли. У того мышцы закрепощены, и мой друг легко его закалывает.

Маленький дуэлянтский лайфхак. Чтобы хакнуть чей-нибудь лайф.

* * *

Громоздко, грязно, мусорно. Она лежала на своём топоре, а я не обратил внимание. После довольно маленьких топоров клюворылов, здоровенная широколезвийная секира не фиксировалась сознанием. Типа: тут палки кусок торчит, там — кусок большой плоской железки...

"Видят, но не понимают". Моя ошибка — призадумался неуместно.

Валькирия отвалилась на спину и, выдернув из-под себя "ран рогач", в смысле: секиру, махнула ею на уровне щиколоток. Моих.

Ё! Бздынь!

А фиг!

Факеншит! Итить, едрить и подпрыгивать!

Спасибо "вляпу", подавившему у меня ген генерации молочной кислоты, отчего у меня скорость втрое выше, чем у местных.

И укоризна ему же. За то, что ума не добавил.

"Секира мимо пронеслась,

Она меня не дождалась

Её прощаю, её прощаю.

Но руку, что её несла,

Пообрываю, пообломаю".

Попытка одновременно подпрыгнуть и выдернуть палаш привела к тому, что я приземлился на задницу.

Гудлейк попыталась снова рубануть своим "рогачом". Очень... неприятный момент. Но секач у неё тяжеловат, на поворотах заносит. Это ж не минойский лабрис, который двухсторонний — тут надо сперва перевернуть и уж потом... Лёжа на спине у неё сразу не получилось.

— Стоять! Руку!

Подскочивший копейщик замахнулся приколоть валькирию копьём, но я успел остановить. Руку пришпилили к земле, секиру вывернули...

А я сразу запереживал. Стыдно-то как...

Коллеги, вы когда-нибудь видели одноногого попаданца? А безногого? Вот безмозглых — полно, а с "ограниченными возможностями"... какие вы не политкорректные! А я мог стать! Первым! Непарноногим попандопулой. Так бы и вошёл в историю. На костылях.

Близость увечья и, вероятно, смерти сильно встряхнула. Испуг мгновенно трансформировался в злость. В желание отомстить за свой страх. Как-то особенно... изуверски.

— Ободрать и подвесить.

Двое парней навалились на Кадушку, потом поняли, что не справятся и позвали ещё пару. Даму побили, раздели и подвесили за ноги рядом с потрошённой полячкой.

Отзеркалить? Типа: ты к полячке по-норманнски, и я к тебе тако же.

Мда... зрелище. Очень большое, более двух метров длиной, тело. Очень белокожее. Висящие жирные груди, здоровенный колышущийся живот, толстые, как ноги, руки, ноги... как у лошади. "Сорок пятого размера покупала сапоги". Хотя, вероятнее, заказывала: в феодальной усадьбе обычно есть сапожник. Ягодицы... на два стула каждая. Стулья — не по эпохе, а на лавке можно.

В русских былинах есть подобное:

"Едет поляничища удалая,

А й удала поляничища великая,

Конь под нею — как сильня гора,

Поляница на коне — будто сенна копна".

Едет и приговаривает:

"А я чернедь-мужичков тых всех повырублю,

А Божьи церкви я все на дым спущу,

Самому князю Владимиру я голову срублю

Со Опраксией да с королевичной!"

Эта — не на большом коне, "как сильна гора", а на небольшом корабле — мини длинный змей. А так-то... типаж тот же: "все на дым пущу".

Мои современники, изображая средневековых героев, рисуют им кубики пресса. Эта эстетическая традиция, восходящая к 8-6 в до н.э. Древней Греции, выраженная множеством скульптурных и прочих изображений, не реализуема в средневековой Северной Европе.

Ахиллес в Трое может пойти в бой в шлеме и гульфике, Эрик Святой — нет.

Цена кубиков — отсутствие жирного, сладкого, мучного. В средневековье еда — признак статуса. Если аристократ не есть "сладко", то он не аристократ, а подделка.

Для "кубиков" есть нужно часто, небольшими порциями. В мире, где "дикий зверь ест раз, человек — дважды, и лишь ангелы небесные вкушают трижды в день"? И ни в коем случае не голодать. Что здесь невозможно. Не только из-за климата, но и от регулярных церковных постов.

Пресс с кубиками — мужская история. Женщинам не только сложно, но и опасно стремиться к такой картине. Нарушение жирового баланса, сбой в обменных процессах, угроза репродуктивной системе...

Впрочем, Гудлейк эти и многие другие проблемы уже получила. Под чутким воспитанием любящей бабушки.

Никакого "рельефа". Всё залито толстым-толстым слоем... нет, коллеги, не шоколада — жира. Её готовили к строевому бою, а в нём масса — козырь. К плаваньям в холодных морях, где жировая прослойка — плюс.

"Где толстый ссохнет — худой сдохнет" — народная мудрость.

Старая ведьма точно угадала: "Кадушка жира".

* * *

"На экзамене по литературе:

— Что вы можете сказать о героине?

— Героин — мощная вещь. А почему вы спрашиваете?".

Здесь "мощной вещью" была сама героиня.

* * *

Срезали ремень шлема, и я понял почему такой высокий: под сводом накручена толстая рыжая коса. Она раскрутилась и упала на землю, как странная змея.

Где-то я подобное видел...

В Пердуновке. Когда мы тамошнюю ведьму-цаплю утопили в бочажке. Только там коса была чёрная, как гадюка.

Рыжая валькирия... Рыжих женщин часто считают ведьмами — цвет редок. Их боятся, придумывают про них всякие гадости, жгут на кострах... Но мне-то... как тому кирпичу: главное, чтобы человек был хороший. А она — плохой человек. Вспарывать женщинам животы — можно. Но исключительно по медицинским показаниям.

Нет, коллеги, я знаю, про что вы подумали, но я про аппендицит.

У Гудлейк было прострелено бедро. Из-за перевёрнуто положения кровь текла всё слабее, зато приливала к голове. Кроме неё, из викингов в живых оставался только "дед". Чего делать дальше — непонятно.

— Слышь, дед. Поори на стену, чтобы выпустили местных, покойниц забрать.

Ворота приоткрыли и оттуда, опасливо пригибаясь, потянулась тонкая струйка туземцев. Начался обычный женский вой над убитыми полячками. Парочка уже не дышала, остальные... пулемёт не различает нонкомбатантов.

Кадлубек подвёл ко мне местного ксендза:

— Синьоре, отец Кристиан просит отдать церковное имущество, которое безбожные норманны украли в здешнем храме.

Нормально потребовать выкуп. За людей, за мир. За церковные ценности. Бандиты что-то украли — имущество стало их. Я бандитов перебил — имущество моё. Хочу — продам, хочу — увезу.

* * *

"Меня деньги не волнуют! Они меня успокаивают".

Именно так. А вот когда "успокоительное" приходится отдавать...

* * *

Город — Сигурда. Забрав майно или вернув за выкуп, я делаю Сигурда беднее. Так он оценит. Мне это надо?

Кстати...

— А не знаешь ли ты, Кристиан, где нынче находится князь Сигурд?

— Знаю, княже. Пять дней назад он ушёл к Накло над Нотецью. Это миль двадцать.

Ксендз собрался с духом, явно сомневаясь в пользе сообщения мне дополнительной информации. Оглянулся на "брата во Христе" Кадлубека и решился:

— Ещё на рассвете, когда разбойники вошли в город, я послал племянника через стену. Он должен был взять коня у одного доброго прихожанина в подгродье и скакать к князю.

Сигурд — молодец, времени не теряет. Его тут считают спасителем от злобных пруссов. Успешно формирует "группу поддержки" из аборигенов.

— Ладно, забирай награбленное. Под запись. Припасы не трогать.

Похоже, что дальше мне идти на этой лайбе. Ничего более приличного водоплавающего вокруг не наблюдается.

* * *

"Само плывёт в руки только то, что не тонет".

Нет, коллеги, ваши ассоциации... неуместны. Назовём это вежливо: "обладает положительной плавучестью".

* * *

— Пошли копачей на кладбище мусор закопать. Пришли десяток плотников. Плот строить.

Это не попа дело. Должен быть "гродский пан". Но местный начальник спрятался в крепости и ко мне не выходит.

— Охрим, всех дорезали?

— Ага. Двое осталось. Эта (он кивнул на багровую уже от прилива крови к голове Гудлейк). И — говорун ("преддембельный дед" нервно вздохнул).

— Хорошо. Всем покойникам отрубить головы.

Попы содрогнулись.

"Зверь Лютый" являет свои зверство и лютость. Зачем мёртвым головы рубить?! Какой-то диавольский ритуал?

— К каждой — заострённый кол в аршин. Вон те два амбара разобрать, из брёвен сделать плот. Ты помнишь, как мы у Всеволжска муромских "конюхов солнечного коня" принимали-привечали, в путь отправляли?

— Ага. А... На кол сажать будем?

— Обязательно. Её (я кивнул в сторону Гудлейк).

— Э... Херр ярл. Это страшная и позорная смерть. Гудлейк... она... не заслужила такого ("дед" прорезался).

— Аз — воздам. Упырям осиновый кол вбивают в грудь или в живот. Валькирии... пойдёт в задницу. Или ты считаешь, что лучше в передницу?

Как-то прежний гонор у "деда" исчез. И вовсе он не дед, а просто серо-блондино-бородый мужик. С таким же цветом лица, постепенно уходящим в зелёный. Вы зеленомордых викингов видели? Во, и глаза закатились. Первый раз вижу викинга в обмороке.

Как известно, викинги абсолютно не брезгливы и способны на любую гадость. Поэтому его обморок не результат моего вопроса, а следствие потери крови. Кажется.

Молодёжь из моей обслуги оттаскивала покойников, укладывая шеями на бревно и рубила головы.

Уже традиционный ритуал "стрелецкой казни". Обычно используют живых пленников, тут поторопились. Подошедшие пулемётчики подобрали фирменный "ран рогач" Гудлейк и принялись доказывать свою боеспособность.

Они перестреляли почти сотню шляхтичей в Сероцке, тут — десятка три викингов. Но полноценными воинами, в рамках уже сложившихся во Всеволжске обычаев, ещё не стали. Нужно самому, своей рукой, убить врага, пролить кровь.

Крови из покойников... хоть залейся.

В домиках за рекой разместили моих гражданских. Оттуда прибежали княжна Марийка и князь-волк.

— Э-э-э... Машенька. Детям тут делать нечего.

— Я не дитя, а княжна. Выросту — стану правительницей. Буду казнить. Надо выучиться.

Уелбантуриться.

Серьёзно так говорит, убеждённо. Будто первоклашка-отличница выученный урок отвечает.

Довольно точно воспроизводит норму Боголюбского: "Дело государя — суды да казни". Где она такое подцепила? — Здесь, в Польше. В этом мире не один Боголюбский такой умный. А дети слышат много больше, чем думают взрослые.

Что ж из неё вырастет? — Правительница. С опытом проведения обязательных для средневековых владык мероприятий — показательных казней.

* * *

Кто-нибудь из коллег-попандопул исследовал особенности психики ребёнка, убийцы по происхождению?

Да, дети сами не убивают. Сил не хватает. Но постоянно возникают ситуации с малолетним правителем. А подмахнуть смертный приговор — силушки не надо.

— Почему ты написал "казнить"?

— В "помиловать" букв больше, писать дольше.

Потом надлежит присутствовать. Выражать своё согласие, подтверждать законность. Платочком махнуть, типа: отрубите ему голову, или, там, начинайте. Четвертование с потрошением...

Каждый аристократёныш — потомственный убийца. Средневековый аристократ идёт в бой убивать. Кого-то, кого в этот раз назвали противником. А ещё у него есть слуги, крепостные, "подлые люди". Которых нужно регулярно наказывать.

— Слуга чашку дорогую разбил. Папенька велел его обезглавить. И голова... р-раз — и смешно так... отскочила.

Что происходит с детской психикой? Травма? — Нет. Воспитание.

"вранье вече жрало" — образ детской мечты. Вырасту — стану таким же.

Интересно: где в этой фразе надо "ставить запятую"? "Вече" — то, что ело, или то, кого ели?

* * *

Чудовищная башка Курта опустилась к залитой крови земле. Пока не лижет. Но как принюхивается! И — хвост.

Я уже говорил, что хвостатые звери не лгут — за них хвост правду говорит.

Хвост хлещет по бокам. Вкус крови, боя, победы, добычи. Здесь он единственный "истинный". Истинный "волчьешкурый", ульвхедин. Остальные — подражатели и имитаторы.

Счастье, радость, удовольствие убийства... для прирождённого убийцы много поколений...

* * *

"Мы любим кровь.

И вкус её и цвет.

И сладкий, острый крови запах...".

А ещё этот запах очень любят мухи. "Такие же, как мы"?

* * *

Тяжёлый запах десятков литров только что пролитой, ещё проливаемой, текущий из обезглавленных тел крови медленными волнами колышется в жарком летнем полдне. Как пьянящий наркотик. Волнующий, зовущий. Сводящий с ума. Вот сейчас у Курта "снесёт крышу" и...

— Курт! Сторожить! Марийка, отведи волка к своей няньке и там останься. Скажи старшему, чтобы выставил сторожей.

Главное — уверенность командира в безусловном исполнении команды.

А вот если они не исполнят... то придётся настоять.

Девочка подозрительно меня рассматривает: опять на самом интересном спать отсылают.

Потом подходит к Курту, хватает его за холку и тянет на мост.

Факеншит! Оторвать хищника от вкуса крови... Я знаю только одного человека, который осмеливается так делать. Я. Да и то только потому, что я волчонка ещё слепым выкармливал и после... много чего было.

Сейчас он башкой ка-ак...

"У детей и пьяных свой бог" — проверив взглядом моё подтверждение команды, смешно морщась и чихая, освобождаясь от морока пролитой крови, от манящего запаха свежей смерти, смущённое силой собственных чувств серое лесное чудовище с уцепившейся за шерсть маленькой девочкой удаляются к каравану.

* * *

"Господь сказал: любите людей. Но его услышали только собаки".

* * *

Уф. Фу. На ровном месте. Можно выдохнуть.

Моя ошибка. Я только что неверно оценил "безбашенность" семилетнего ребёнка. И самоконтроль моего волка.

Она должна была испугаться! Я бы начал уговаривать. В таком... покровительственном тоне. Типа: ты трусиха, ребёнок, слушайся старших. Вызвал бы с этого... "лужка окровавленного" Курта. Успокоил бы его. Добавил бы к ним Сухана — он часто за Куртом ухаживает... Между делом, не напрягая, показал бы им всем, что они без меня — никак.

— Слушайся дядю Ваню, он могучий и к тебе добрый.

Они сумели сами... Это хорошо или плохо? — Хорошо. В долгосрочной перспективе когда меня не будет. А пока... обидно. А я? А как же без меня?

Ревнив ты, Ваня, ревнив неумеренно, во всякую бочку норовишь затычкой влезть.

Приведённые ксендзом туземцы набили телеги у пристани безголовыми голыми трупами и отправили вокруг города на кладбище. Там команда радостных, весёлых от истребления находников быгдощан копала большую могилу.

Ксендз подошёл со списком имущества:

— Пан кнес. Вот то, что мы нашли в корабле. Но здесь только половина украденного.

— Я не брал.

Он ошарашенно посмотрел на меня. Потом понял, что это, вроде бы, шутка. Неуверенно улыбнулся.

— Не дай боже! У меня даже в мыслях! Чтобы подумать на ясновельможного пана кнеса! Но... а нельзя ли... ну... поспособствовать...

И он мотнул головой в сторону крепости.

— Нет. Это дело князя Сигурда. Вот он вернётся и разберётся. А пока — плот.

Плотники вязали плот, благо брёвна уже готовы. Между брёвен вбили колышки, на них насадили отрубленные головы. В середине — дырку под двухстолбовую конструкцию полуростового кола с полуприседом. Т.е. с поперечной перекладиной под ляжки, так, чтобы в позиции "сидя", жертва опиралась пальчиками ног.

Гудлейк отвязали, она упала на землю, долгое висение вниз головой и удар притормозили её реакцию. Положили спиной на длинный столб, связали руки, раздвинули ноги. Приставили заострённый кол к заднему отверстию и дёрнули лошадьми.

Как она заорала!

Сочувствую. Тёмное средневековье! Колоноскопия в 12 в. совершенно неразвита! Березовый кол в качестве эндоскопа — абсолютно не подходит!

* * *

Коллеги, вы как, проходить не доводилось? Обязательно попробуйте. Удаление полипов в толстой кишке — полезно для вашего здоровья. И обогащает эмоционально. Будете лучше понимать казнимых средневековых туземцев. И беременных женщин на поздних сроках во все эпохи.

* * *

Глава 788

Стены города были полностью заполнены местными жителями, на башне над воротами торчал весь гарнизон. Многие крестились и жадно вглядывались в происходящее, стремясь запомнить каждую деталь.

Конструкцию увязали, колени примотали к перекладине. Ещё и косу затянули вокруг рта и на столбе, так, чтобы лицо смотрело прямо. Подхватили подложенные слеги, перетащили на плот и — раз-два-взяли, сама пойдёт, подёрнем... — подняли и опустили нижние концы столба и кола в заранее вырубленное отверстие.

Всё колышущееся — упало, вернулось на своё обычное место. Под собственной тяжестью Гудлейк просела на вершок, ещё глубже надеваясь на кол.

Бедная Кадушка Жира: восхищение викингами, стремление повторить их подвиги, привели к очень болезненному состоянию. Орала она как резанная. Потом выдохлась. Из глаз текли слёзы, с отпавшей нижней челюсти свешивались слюни, из других отверстий... вытекали разные другие жидкости.

Викинг ты или нет, валькирия или не очень, а две трети веса тела — вода. При нарушении целостности кожаного мешка, который представляет из себя каждый человек, вода, в разных видах, проистекает. И не всегда это "блистающие раны" с "красным плачем". Не только с красным.

— Ты казнишь людей на моей земле.

— Здравствуй, Сигурд.

Сигурд появился внезапно. Ну, почти. Четверть часа назад наблюдатель из моего каравана завопил:

— Конные! Много! С запада!

Конный отряд, идущий рысью в сухую погоду, виден версты за две-три: хвост пыли подымается.

Другого конного отряда в здешних краях быть не должно, но пулемётчиков я, таки, прогнал. Ребята снова полезли на свою засидку накачивать баллоны и набивать магазины. И Охрим с телохранителями вернулся на прежнюю точку. Только сектора обстрела поменял.

У Сигурда сотня вооружённых воинов. Конных, в доспехах. Драться с ними... надеюсь, обойдётся.

Всё зависит от его понимания ситуации. Отряд он остановил, не доходя до посада, ко мне подъехал с десятком всадником.

Аккуратен. Достаточная защита без явной угрозы.

"Надень на х... шапку, а то голову простудишь" — русское народное профилактическое.

Шлем не надет — простудить голову не боится. И клинки в ножнах.

Судя по тому, как он морщится и плямкает губами — очень недоволен. Ну извини, ярл, это дерьмо — твоя забота.

— Эй, Кристиан, подойди. Расскажи князю, что тут происходит.

Ксендз довольно толково излагает: пришли находники, боя не было. Половина украденного имущества в корабле. Вторая... похоже, что у гарнизонных.

Стареет Сигурд: неровный старческий румянец пятнами. Злость? Стыд?

Подтаскивают "деда". Тот "плывёт" сознанием, его хлопают по щекам, брызгают речной водицей. Краткий, рваный пересказ. Подтверждение соглашения между комендантом и находниками. И замолчал.

— Всё, господине, сердце не бьётся. Помер.

Вестовой снимает шапку, крестится.

— Голову отрубить, на колышек на плот. Тулово — на мусорку. Э-э-э... на кладбище. Что скажешь, Сигурд?

"Скажешь" — не про "деда". Мой пленник — мне решать. А вот гарнизон... Как он злится!

— Требуешь смерти?

— Я требую?! Это твои люди на твоей земле. Сигнальщиков на Висле не выставлено, стражи на стенах не было, сопротивление разбойникам — даже не пытались. Наелись-напились да по бабам подались. Это та дружина, которая тебе нужна?

"Дед" мог и соврать про предварительный сговор. Из чувства посмертной мести — у викингов такое бывало. Поэтому — только про объективно наблюдаемое.

Ярл молчит. Никак не может решиться. Кивает на многоголовую инсталляцию на плоту.

— Они... их родичи... придут мстить. Кровная вражда.

— Это хорошо. Что придут. Эти — ворьё, шиши морские. Чем больше сдохнет тех, для кого они свои — тем лучше. Власть — монополия на насилие. Хочешь быть властью — истреби. Таких. Всех. На всю глубину. По четвёртое колено. Чтобы мстителей за подобных даже народиться не могло.

Викинг убивает за добычу, из мести, для славы. Но ты-то уже князь, тебе убивать — для порядка.

— Ещё. Проверь своих. Для некоторых, вроде здешнего Олафа, землячество, соплемённость... да ещё хабара кусочек... оказались важнее присяги. Нужны ли они тебе?

Или-или. Или ты варяг, "клятвенник", и у тебя нет иной родни, чем дружина. Или "родновер", веришь в свой род. Тогда тебе нет места в дружине.

Рядом тяжело вздыхает ксендз.

— Что, поп? Призываешь к милосердию? "Милосердие выше справедливости"?

Ксендз пристально смотрит на умершего "деда". Потом переводит взгляд мне в глаза. И начинает зло щериться.

— Господь велик. И безгранично милосердие его. А я — лишь ничтожный служитель Его. У Господа милости хватит на всех. Не у меня.

Осеняет крестом покойника и уходит к суетящимся живым.

Интересный дядя. Надо запомнить. Может, удастся для своих дел приспособить.

Сигурд въезжает в ворота: открыли, знают "хозяйскую палку". Следом туда уходит и весь его отряд. А я, наконец, подъезжаю к кораблю.

Хорошая лайба, крепкая. Вроде не течёт. Снасти на месте. Главное: парус и мачта. Выглядят целыми. Два бочонка с водой полупустые. Воду слить, промыть кипятком, залить заново из колодцев. Провиант взять у местных на три дня.

Завхоз мой кивает и сразу спрашивает:

— А майно ихнее?

И правда, куда всё это? Фуфайки-стёганки, сапоги-подштаники, шлемы-топоры...

Ка-акой я хозяйственный! Аж до проблем.

* * *

"Деньги — как кислород: при недостатке — задыхаешься, при наличии — не замечаешь, при избытке — башню сносит".

Рефлексы, сформировавшиеся в фазе "недостатка", оказываются очень устойчивыми и в последующих. Или у меня всё ещё "недостаток"?

* * *

— Спроси у ключника ярла. Если возьмёт за обычную цену — отдать.

— А... а если нет?

— Тогда я поговорю с ярлом. И у него будет новый ключник. Объясни это. И то, что места на плоту ещё свободны.

"Чужой хабар мы не хотим ни пряди.

Но и своё "за так" не отдадим".

Люди Сигурда выводят из крепости гарнизонных. Без оружия, связанных. Ставят на колени перед бревном, на котором только что дохлым находникам головы рубили. По площадке кровища аж хлюпает — штаны у всех мокрые будут.

У всех — на коленях, у некоторых... и в других местах.

Сигурд объявляет свой приговор:

— За пренебрежение службой... сговор с врагом... соучастие в грабежах... измену присяге... отрубить голову.

Олаф чего-то вопит, пытается доказать, что он — из лучших побуждений... во избежание потерь в личном составе... для спасения и сохранения имущества сюзерена... просит попа для молитвы...

* * *

"Молитва — это хорошо. Она иногда помогает привести мысли в порядок. Но топор есть топор, во что бы ты ни верил".

* * *

Его укладывают на бревно головой в мою сторону... удар секиры и голова, вращаясь волчком, летит в мою сторону... Как тогда, на речке Волчанке под Киевом, в первый мой день в этом мире...

Тогда я свалился об обморок. Неготов был. А теперь... ничего... только зубы звенят. Теперь-то я знаю, что полёт свежеотрубленной головы — неотъемлемая часть здешнего пейзажа. Не повседневно, но регулярно и повсеместно.

Хорошая изменнику смерть досталась. Быстрая.

"Отболела ты, его головушка.

Отболела голова".

Аж завидно. Гудлейк ещё день-два мучиться...

— Капут примешь?

Caput — голова на латыни. Ярл раздражён, чувствует себя виноватым. Вот и выражается... иносказательно.

— Какие вопросы, Сигурд. Конечно. У меня для любого капута пайка найдётся.

Блин. Вот же зараза эта иностранщина! Он мне по-латински, я ему по-суомски. Paikka — место на финском. Сигурд, вроде, у суомцев бывал. Может, поймёт?

* * *

"Редкие дебилы встречаются всё чаще".

Но не здесь: понял. Умненький ярл. — А то! Дурней в друзьях не держим!

* * *

Ещё один колышек забивают между брёвен. С головой недавнего "гродского пана" Быгдоща.

— Всё, выводите.

* * *

"У немцев предлог Nach означает направление. У нас тоже. Но конкретнее".

* * *

Парни берут шесты и потихоньку, чтобы не наскочить на берега мелкой и узкой Брды, проталкивают плот. Вниз, к Висле.

Норманны Сигурда перешёптываются между собой: ветераны Всеволжска объясняют молодым соратникам манеру "Зверя Лютого" просвещать приречных жителей подобными... "инсталляциями".

* * *

Или правильнее — флешмобами?

Массовая акция, в которой группа людей (или их голов) появляется в обозначенном месте (на плоту), выполняет заранее оговорённые действия (выглядит и пованивает) неожиданно для непосвящённых и затем расходится, в смысле: уплывает по течению.

Викинги — флешмобнулись? Иди правильнее — флешмобилизировались?

* * *

А в небе над городком, над утопленном в крови лужком, над плывущим по речке "викинго-могильником", крутится уже, непрерывно вопя и гадя, чёрная туча воронья.

"вранье вече жрало" — сбылась мечта настоящего викинга, отожрутся вороны на свежей падали.

— Ну и славно. У меня там дети. Надо присмотреть, чтобы кашку сварили. Вели прислать молока. Может, у городских ещё есть, а то посадские все разбежались и коров утащили. И хорошо бы хлеба свежего. Я с постоем разберусь и к тебе подъеду, потолкуем.

Не люблю становиться в здешних городах. Дышать тесно.

Местные плотники связали крепкий плот. Его вынесло в море.

"По морям, по волнам. Нынче здесь, завтра к вам".

Сперва над плотом кружило вороньё. Потом ворон прогнали чайки. Громкие вопли жадных прожорливых птиц далеко разносились над волнами, оповещая случайных мореплавателей о редкостном зрелище. Плоть казнённых, до которой чайки смогли добраться, была съедена. Даже ухитрились выесть мозги через глазницы.

Поверхностные течения в Варяжском море неустойчивы. Обычно вдоль южного берега течение направлено на восток. В районе Гданьского залива поворачивает на север и идет вдоль восточного берега до о. Хийумаа. Здесь разделяется: в Рижский, в Финский и, через проливы Аланд — в Ботнический заливы. Огибает берега и вдоль Швеции следует на юг. На эту циркуляцию накладываются ветра.

Я не знаю, где носило "плотик смерти". Его видели, о нём рассказывали, сочиняли байки про сундуки с сокровищами, про диавола, который по ночам всех покойников оживляет и устраивает танцы. Иные клялись, что слышали музыку, даже напеть пытались.

В начале осени плот протащило вёрст тридцать по довольно узкому заливу к Норрчёпингу, где и выбросило на берег.

"Тятя, тятя! Наше море принесло нам мертвеца!".

Много. Мертвецов.

Утаить находку невозможно, кто там — местные знали. Да и характерная огненно-рыжая коса, привязанная к столбу, всё ещё держала череп Гудлейк.

Сокровищ на плоту, к разочарованию местных, не было. Но местный лендерман сообразил:

— А не продать ли останки Дермодавсону?

"Береговое право": всё, что море принесло — принадлежит владельцу берега. А своё можно продать. Пусть оно и из обглоданных черепов.

Старый Дермодавсон совершенно расхворался, узнав о гибели своих людей, корабля, дочери. А главное: обоих сыновей. Которых он сам послал в поход.

Приехал, привёз выкуп за останки. Из-за слабости не смог отказать и взял с собой бабушку Гуннхилд.

А, может, она сама прилетела. По небу. Там недалеко. Она ж валькирия. Дева-воительница. Как дева она давно уже... не. Как воительница она вообще никогда... А вот устроить кровавую ссору, как часто в историях скальдов — вполне.

Ссора удалась: местный лендерман психанул и перебил всех приезжих, включая Дерьмодавсона, но исключая Гуннхильд. Та прокляла присутствующих и сбежала. Лендерман подумал, вспомнил старое правило: лучший способ освободиться от проклятия — убить ведьму. Оценил беззащитность Нючёпинга после потери стольких бойцов. И отправился с ответным визитом.

Поместье было ограблено и сожжено в лучших традициях викингов. Гуннхильд задохнулась в дыму, обошлось без "блистающих ран".

Победоносное возвращение в Норрчёпинг было испорчено карателями Сверкссонов: явились мстить за своего вассала.

"Родной" конунг Эрикссон был занят, поэтому призвали на помощь родственников-гётов с Готланда. Которые больно побили свеев.

Столетием раньше ополчения скандинавов оцениваются так: Швеция — 280 кораблей (10 тыс. воинов), Норвегия — 311/11 тыс., Дания — 1100/40 тыс. Обиженные Сверкссоны собрали флот в четверть национального и напали на Готланд.

Ничего нового, обычный здешний образ жизни, мелкая межплеменная война в эпоху ранней государственности. Именно в это и мечтает попасть множество моих современников-попандопул.

Мелочь мелкая: на Балтике уже окреп новый хищник.

Готландцы кинулись к графу Рюгена. Который князь Михалко. У него мощная дружина, обеспечиваемая трофеями из Щетинья, выкупом из Волина и успехами восточно-западной южной балтийской торговли. И два моих "шилохвоста".

К сожалению (или наоборот), Михалко опоздал: свеи перебили кучу народу, разорили остров и, приобретя громкую славу и богатую добычу, оправились восвояси. До своясей дошли единицы: подоспели "шилохвосты".

Корабли догнали свейские драккары и кнорры и дистанционно, без абордажа с мечным боем, сожгли бОльшую часть кораблей противника. А чего ж нет? — Они ж не за добычу или славу воюют, а за присягу.

Когда знаешь, что добычи не будет, а свою голову можно потерять, то лезть на чужой борт не интересно. Гори оно огнём.

Готландцы избрали ярлом Михалко. Довольно дружно: "очень кушать хочется" — запасы продовольствия на зиму погибли. Островитян ожидало обычное следствие близкого знакомства с викингами — массовая голодная смерть. А у Михалко есть хлеб.

Недовольные... кто уцелел, бежали в Англию. Вальдемар Великий нуждался в переселенцах. Скандинавов он расселял на землях англичан, а англичан отправлял в Ирландию.

Сформировалась цепочка опорных пунктов, "ворота в Варяжском море", о которой я толковал Михалко ещё в Киеве: Руян, Борнхольм, Готланд. Оба каботажных потока вдоль северного и южного берегов моря контролировал один человек — князь Руяна.

Михалко к титулу графа Рюгена от короля датского, добавил титул ярла Готланда от Сверкссонов. А чего ж им, свеям, не отдать гётский остров в обмен на союз?

Вмешательство "третьей силы" остановило объединение свеев и гётов под любой династией. Конунги смирились с этим не сразу. Для предотвращения норманнистического героизма в форме бесконечных кровавых набегов, потребовалось "зелёная разделительная линия" с введением "миротворческих сил" под управлением Михалко.

"Зелёная линия" включала оз.Меларен, трассу Гёта-канала (построен в РИ в 1810-32 г.), оз.Венерн.

Историки дают для Гёта-канала оценки трудозатрат в 7000000 человеко-дней при длительности рабочего дня 12 часов, 60000 работников и продолжительности стройки 22 года. У нас такая арифметика никак не сходилась, поэтому Михалко построил канал за три года при 7-10 тыс.чел.

Дальше "линия" пошла не на юг (по трассе Тролльхетте-канала, построен в РИ к 1800 г.), а на запад, оставляя в целостности Вестра-Гёталанд. Построенные на "линии" каналы позволили не только избегать "зундских пошлин" (датчане берут деньги за проход кораблей через Зунды), но и вывести устье канала не в Каттегат, а севернее в Скагеррак, что дало больше свободы нашим мореплавателям.

Население из пограничья разбегалось, Михалко пришлось ввозить переселенцев. С моей помощью. Это были, преимущественно, мусульмане. Конечно, мы их крестили, но прозвище осталось: на карте Скандинавии появилась область "Исламаланд".

Гёты и свеи перебирались частью в Англию, частью дальше: Ирландия, Исландия, Гренландия, Новый Свет. Создали там 3-4 королевства, помимо гос.образований данов, норвегов, кельтов, англов, саксов, скоттов... традиционно враждующие между собой.

Конунги воевали, скальды воспевали, хускарлы резались, бонды разорялись, страна пустела. А всего-то одна полусумасшедшая бабушка Гуннхильд, возомнившая себя валькирией, вырастила идеальную, на её взгляд, внучку, насквозь пропитанную скальдическими висами и драпами. Ну и я чуток поучаствовал.

Они всё сделали сами. Сами столетиями выращивали викингов, сами воспевали это ворьё. Сами превратили эту девочку, Гудлейк, в свихнувшуюся машину убийств.

И никто ту бабульку-валькирию не остановил! Всё хорошо! Правильно говорит!

"Возлюби ближнего своего. А то придёт дальний и больно полюбит обоих". Это и случилось: к гётам и свеям пришёл Михаил Юрьевич.

Полночи мы просидели с Сигурдом, уточняя его потребности.

Измерения высот от Вислы до р. Нотец, которая уже система Одры, произведено. Оценены объём извлекаемого грунта и потребные трудозатраты. В Брду можно уже загонять землечерпалку, спрямляя, расширяя и углубляя русло под наш стандарт. В Каупе такая машинка есть. Кестуту она, вроде, не нужна. Перетащить? — Вряд ли. А вот там разобрать, железные части привезти и тут собрать с использованием местных плотников... Сигурд хочет ещё две. Одну — на западный конец будущего канала, вторую в Гданьск, порт обустроить. Там грунты лёгкие, каждый год шторма меняют рельеф дна и береговую линию. Делать порт под большие корабли — нужны донноуглубительные работы.

— Если ты хочешь избавить мореплавателей от морских штормов, то нужно углублять и Мёртвую Вислу.

Сигурд — прелесть. "Ты хочешь". А он, типа, смиренно соглашается.

Деталь: Гданьск стоит не на Висле, а в 15 км к западу. Возле устья рукава, который называют Мёртвая Висла. Про аналогичный восточный рукав — Ногату — я уже...

Подобие Ладожского канала Петра Великого. Понятно, что ни один торговец не захочет вылезать в бурное море, если у него есть маршрут через речной рукав, облагороженный до судоходного канала.

Коли мы имеем ввиду увеличение трафика и, в частности, размера плав.средств в Гданьске, то следует предусмотреть и улучшение "подъездных путей".

* * *

"Все яйца можно складывать в одну корзину. Если у вас полный контроль за состоянием этой корзины" — Илон Маск.

Полный "контроль за корзиной"? В Польше?! — Не смешите ваши складные яйца.

* * *

Я предусматриваю несколько примерно параллельных маршрутов.

Морской: Зап.Двина — Кауп — Гданьск — Руян.

Межсистемный: канал Брда — Нотец между Вислой и Одрой.

Обводной: Ногата — Висла — Мёртвая Висла.

Разные "корзины". Есть надежда, что "контроль" над какой-то удастся сохранить.

Насколько важна Мёртвая Висла — убедился через пару дней на собственной шкуре.

Основным выгодополучателем будет Сигурд: рост потока товаров — рост доходов — рост его доли. А вот расходы и риски он хотел бы возложить на меня. Это не злобствование, а вполне естественное стремление. Мы оба это понимаем, хотя и не озвучиваем.

Ему многого хочется. Морской бетон для причалов и волнолома, оборудование для маяка, больничка для княжьих и для горожан, установки оптического телеграфа с сигнальщиками — территория расширилась, гонцов гонять... долго. Забавно, что он не просит моего оружия: запомнил, что это табу. Не пытается просить корабли: слишком сложно. Нет разговоров о "предметах роскоши": у него сходный с моим подход. "На брюхе шёлк, а в кармане щёлк" — не надо. Хотя, у него дружина — скандинавы. Жадные до безобразия. От серебра — слюнки текут.

В языческие времена серебро для норманнов имело сакральный смысл. Да и сейчас удавиться готовы: статусность, итить её и возвеличивать.

Сигурд уяснил, что я выхожу в устье Двины. Прежде товары шли через Новгород, Волхов, Ладогу, Финский залив. Теперь он хочет прямо. Быстро и много. Всего: бумагу, стекло, краски, поташ, ткани, скипидар, светильники... Не традиционные янтарь и меха от пруссов, и, даже, не традиционное восточное, вроде шёлка, пряностей и слоновьей кости, а моё индустриальное. Себе и для продажи.

Интересна его "погружённость в тему". Знает что, почём и куда продаёт Гданьская фактория. Не просто:

— Принесли в клювике? Молодцы. Завтра принесёте больше.

Азартен: новые для рынка товары дают более высокую норму прибыли. С бОльшими рисками, конечно. Торг ведут мои факторы в Гданьске, но расширение княжества и общая ситуация в Польше, подталкивают Сигурда к подталкиванию роста объёма.

Согласитесь, что десятина от тысячи гривен и от десяти тысяч... две большие разницы.

Это задевает интересы Кестута, и я ничего сразу обещать не могу.

Отдельная тема: Западное Поморье. Волин, Славно, Колобжег. Там своя династия, там общины, которые себя поляками не считают. Не считают себя и кашубами — мы поморы! Сигурд на них обижен из-за соучастия в погроме Гданьска в его отсутствие. А те злобятся, что их людей побили и в полон взяли.

В одиночку Сигурд поморян воевать... не рискует. Силёнок маловато. Вот если бы Ванька-лысый помог...

Ребята! Я могу тут остаться. И корни пустить. Но вам тогда места не останется. Вы уж как-то свои проблемы... сами. А я помогу. По мере возможностей.

Сигурд не менее... экономный, чем я. Пришлось малость поторговаться. Кроме трофеев от клюворылов, мы оставляем ему лошадей, сёдла и прочее, необходимое для конного, не лодейного, марша.

— Вот "итого".

— Тебе серебром?

— А куда я его? Расписку. Серебро фактору в Гданьске отдашь.

* * *

" — Фима, вы не могли бы дать мне в долг тысячу долларов?

— Знаете, Сёма, идите-ка вы на четыре буквы!

— Я таки извиняюсь, это куда?

— В банк".

Банков — нет. Придётся опережать ломбардцев, шампанцев и тамплиеров — вводить векселя. Вот мне только дериватами заниматься! А жо поделаешь? Другие-то пока не додумались.

В Китае в 7 в., у арабов нынче — прототипы уже. А вот мы... а не надо было.

* * *

Сигурд недоволен. Точно как я — не любит отдавать.

Кастусь на Висле, которому я задорого продал мой совершенно ненужный, бросовый в тот момент "реч.флот", оценивал сделку со своей позиции — "очень нужно". Сигурд сейчас оценивает с моей позиции — "девать некуда, хоть бы что-нибудь получить". Отлично понимает, что коней я в кораблике не потащу. Или он купит, или возьмёт даром, когда я брошу.

"Лучший способ потерять друга — дать ему взаймы" — народная мудрость.

Я постоянно ему даю. Не могу не давать. Без моей помощи он не добьётся своих целей. А без отдачи... он что, у меня один такой?

Глобально просто: я дал, он вернул. А вот детально... сколько, почём, когда...

Любая цифирька может быть воспринята как преднамеренное личное оскорбление. После которого только расплеваться до смерти.

Коллеги-попандопулы занимаются, временами в своих эпохах, кредитными операциями. А вот ситуации — "меня кинули" или наоборот — "я кинул" как-то... не. "Нетрудно дать в долг, трудно долг взыскать". Есть у попаданцев в средневековье какие-то особые коллекторские приёмы? Саранчу насылают? Или, как все, раскалённым паяльником?

Единственный способ снижения вероятности конфликта — знать. Знать, что у него в кармане, что на рынке. И, самое главное, какие ожидания в голове.

Если он ожидает, что я потребую платы за титул князя, за проведённое мною расширение его владений, и в душе согласен с этим, то... надо выставить требования. И не затягивать, а то забудется. А если надеется, что я заплачу налог за "парковку" моих "шилохвостов" в порту Гданьска, то... надо развеять эти глупые иллюзии.

Нужно поддерживать отношения доброжелательные. Без раздражения, враждебности. Основываясь не только на чувстве благодарности за прошлое.

* * *

"За шёпот и за крик,

За вечность и за миг,

За отгоревшую зарю,

За смех и за печаль,

За тихое "прощай",

За всё тебя благодарю.

За всё".

Ну и? Поблагодарил. А дальше что?

"Давай обнимемся у трапа,

Мы не увидимся уже"?

* * *

Нужно предвкушение. Его. Надежда. "На всё хорошее". На "благо" в будущем. Морковка. Большая, сладкая. Чтобы дух захватывало. Неожиданная. Не вполне понятная. Нечётко фиксируемая в пространстве и во времени. Безусловно реальная в пространстве его представлений, основанных на прежнем опыте.

* * *

"Вы видите вещи и спрашиваете: "Почему?". А я мечтаю о вещах, которых никогда не было, и говорю: "Почему бы и нет?" — Бернард Шоу.

Чего б такого уелбантурить? Из серии "почему бы и нет?".

" — Сарочка, а шо подарить тебе на день рождения?

— Ой, Фима, таки даже селёдке на праздник дарят шубу".

Чтобы ему пообещать? Шуба у него есть...

* * *

Глава 789

— У тебя в Гданьске селёдку едят?

Идиотский вопрос. Что и выражается на лице князя Гданьска: "Ты чего, лысый, сбрендил?".

— Э-э-э... Едят. Варёную. Печёную. Иногда копчёную.

Характерный запах жареной селёдки по-вьетнамски, знакомый по общаге, не стоит пока ядовитым облаком над Европой. Не из-за отсутствия вьетнамцев — сковородок нет, жарить не на чем.

* * *

Для знатоков: сковород нет, потому что нет чугуна. В Китае технология другая, там из чугуна даже деньги делают. Такие блямбы с дырочкой, чтобы на верёвочке носить.

В Европе нужно от нынешних сыродутных маломерок переходить к шестиметровым блауофенам. Ждите.

* * *

— А ты?

— Я... не любитель. Вот на Волге у тебя вкусная была. Во рту таяла. Даны иногда бочки привозят. Тоже хороша. А местная горчит сильно. Бедняки, или вот нынче пленные... Скармливаем. Рыбаки ругаются: сельдь прёт сплошняком, забивает сети. Сорная рыба.

* * *

В 1556 г. император Священной Римской Империи Карл V и его сестра Мария, королева венгерская, посетили кладбище рыбацкой деревушки Биерфлинт в Зеландии.

Их Величества изволили помолиться на могиле Виллема Якоба Бейкельса (Бойкельзоона) об упокоении души, произнесли благодарственную речь, проложив, таким образом, тропу к могиле этого простого рыбака и для иных королевских персон.

По легенде все началось с того, что Яша Бейкельзон сидел в море, в лодке, в тоске, в 1380 г. и вдруг вскричал диким голосом:

— Ой-вей! Да что ж я на нею смотрю-то?!

"Она" — селедка. Рыба водилась в изобилии, но ловили её только тогда, когда в море не было ничего другого: несложная в добыче (существует исключительно в больших косяках, лишенная стаи умирает) считалась "пищей для бедных".

"На безрыбье и сельдь рыба" — говаривали там и тогда.

Она сильно горчила. Другая рыба отлично продавалась, а селедка стоила сущие гроши, занимать ей трюмы и палубы было непростительным расточительством. Приличные люди селедку не ели — еда монахов, нищих и прокаженных. Французский Людовик IX, уже при жизни почти святой и сильно благочестивый, покупал селёдку из милосердия и отправлял в лепрозории.

— Жрите, гады прокажённые, что дают, — приговаривал он, благостно устремив очи горе.

"Бог не Тимошка, видит немножко": манеры Людовика Святого в части кормёжки страждущих обернулись достойным воздаянием — его собственной смертью от цинги.

Как можно в Тунисе, в августе, в Восьмом крестовом походе, посреди гор южных фруктов и овощей, подцепить цингу, перешедшую в дизентерию? — Питаясь исключительно консервами.

Бейкельс догадался, что источником горечи являются жабры селедки и научился отсекать их одним движением ножа.

Засолил пойманную сельдь прямо в лодке, не доставляя улов на берег, предварительно удалив жабры и часть внутренностей. Эти два действия избавили рыбу от горького привкуса и увеличили срок хранения с 2 часов до нескольких суток.

Бейкельс — совершенно не викинговский тип героя.

"Визионер". Простой рыбак, увидел то, на что все вокруг смотрели сотни лет и только плевались — сельдь. Понял — сам! — почему она быстро портится. Придумал, без помощи богов, святых... два действия.

Всё — рыба, нож, соль, руки — есть у всех. Веками. А вот мозги...

Тысячу лет! Не одну. Тысячи людей! Много тысяч. В каждом поколении! Делают важнейшее дело — добывают еду себе и своим детям. Это ж не какие-то "развлекательные" утверждения о движении планет или о количестве ангелов на кончике иглы. И — никто! Это мера консерватизма хомнутого сапиенсом? С голодухи сдохну, но думать не буду? Лучше голодная смерть, чем среднее соображение?

Бейкельс сообразил и сделал. И превратил свою нищую страну, лишённую золотых россыпей, серебряных рудников и прочих природных богатств, в страну процветающую. Последствия его сообразительности сказываются и в третьем тысячелетии.

Легенда о герое. Такому скальды для прославления не нужны. Да и не будут они такого прославлять, не умеют: здесь подвиг не в храбрости, жестокости, щедрости, а в наблюдательности, сообразительности. В уме. Для него лучшая драпа, лучший памятник — страна Голландия.

Легенда... несколько не права.

Обработка сельди "по Бейкельсу" была отчасти известна рыбакам раньше. В середине XII в. сельдь в товарных количествах ловили на юго-западе Швеции, на полуострове Сконе (Scania). Пролив Эресунн ("resund) кишел рыбой.

Саксон Грамматик: сельди шли в косяках столь густо, что вёсла с трудом продвигали вперёд судно, а рыбу ловили голыми руками.

Олаф Святой: у берегов Швеции сельдь столь обильна, что не только рвёт сети рыбаков, но можно воткнуть копьё в гущу косяка, и оно стоит в нём вертикально.

Атлантическая сельдь из районов нагуливания (Скагеррак) идёт в районы нереста (Зап.Балтика). Идёт через проливы. Тут её и встречают рыбаки.

Рыбу ловили в сентябре-октябре. Улов доставляли на плоты, закрепленные у берега. Разделывать рыбу в море нет нужды, до берега недалеко. Узкий отрезок пролива: 5 км между Хельсингборг (Швеция) и Хельсингёр (Дания), 14 км между Копенгагеном (Дания) и Мальмё (Швеция). Ещё в проливе есть острова. В 20 в. там мост построят.

Сейчас, в 12 в., Дания владеет обеими берегами пролива.

У сельди отрезали головы, вычищали внутренности, укладывали в бочки и пересыпали солью. Соленая сельдь в бочках — хороший товар. Долго не портится, легко перевозить, всегда есть спрос.

Голландцы поняли ценность продукта и уже в XII в. (т.е. "нынче") начали внедряться в Сконе, получать там места для собственной рыбной ловли. Во втор.пол. XIII в. (в РИ) 11 городов из Нидерландов ловили сельдь в Эресуннском проливе.

На лов сельди уходили вечером, ловили ночью, когда рыба поднималась ближе к поверхности, утром возвращались на берег. Здесь рыбу продавали для дальнейшей переработки.

Те голландцы, которые ловили рыбу в Северном море, уходили всё дальше, сбывали свой улов уже в Англии. Центр торговли — Ярмут в Норфолке.

В XIV в., ситуация меняется. Все больше рыбаков уходят к берегам Англии и даже Шотландии. Лов здесь начинался раньше, в июне. Селедка у Доггер-банки более жирная: в здешних водах, более соленых, чем балтийские, и согреваемых Гольфстримом, больше планктона.

Необходимость уходить далеко и надолго заставила рыбаков пересесть на более крупные корабли. Больше корабли — больше сети (размер вырос вдвое) — больше улов. Чтобы сохранить улов, голландцы начали обрабатывать рыбу прямо на борту. К концу XIV в. технология была освоена.

Уточню. В 21 в. голландцы продолжают "зябрить" (вырывать жабры) на кораблях. Шотландцы, ведущие лов в тех же водах, но значительно ближе к своим берегам, "зябрят" на берегу. Это позволяет избежать кровоточения жабр, обеспечивает более белое мясо и приятный вкус.

В 14 в. власти Фландрии запрещали продавать рыбные пресервы — отличаются от консервов тем, что не проходят термической стерилизации.

Эта разница в пищевых привычках, восходящая к Бейкельсу, и даёт убойный, на наш вкус, запах жаренной вьетнамской селёдки. И не только вьетнамской.

В Китае практически все продукты, кроме фруктов, подвергают тепловой обработке, ничего не употребляя в сыром виде (обжаривают даже огурцы). Икра и соленая селедка для китайцев практически несъедобны — сырые.

Для японцев соленая селедка — одно из любимых блюд — сасими.

В Чехии селедка под шубой — "мартва рыба под кожушиной". Сходно с Южной Америкой: кусочки сырой рыбы — национальные блюда. Но солёная сельдь — фу, "мёртвая рыба".

Шведы ловили, солили, продавали. В XVI в. — дефицит соли. Соли мало, а сельди всё так же. Пытались засолить меньшим количеством. Рыба начинает бродить. Голодно — не та ситуация, чтобы воротить нос от прокисшей рыбы. Ели, привыкли, понравилось. Если не брать в расчет запах, то вкус неплох. Получили сюрстрёмминг.

Название соответствует: стрёмный сюр.

Ничего нового: прокисшую треску скандинавы ели спокон веку.

По отношение к лактозе человечество разделилось на генетическом уровне во времена "неолитической революции", по отношению к солёной сельди Бейкельс расколол человечество совсем недавно. По историческим меркам.

А так-то все хотели как лучше. Одни едят сырую рыбу и наслаждаются. Другие — солёную. Третьи — сладкую. Четвёртые — только хорошо прожаренную. И все находят множество аргументов для своей здоровой пищи.

* * *

"Не родилось ещё то питание, которое будет решать за меня, правильное оно или нет".

Родилось. Хуже: их, правильных питаний — несколько.

* * *

О сложных взаимоотношениях графов Фландрии и Голландии в 12 в. — я уже... После того эпизода часть Голландии стала Фландрией, её правители устанавливали правила торговли и заботились о здоровье нации.

Только свежая или копченая рыба!

Понятно, что суши голландцы не делали — риса не было. И не жарили — с чугунием для сковородок... не было. Молочный суп с сельдью не пробовали? Потом в него ещё картошки добавили. Когда Америку открыли.

Законопослушные голландцы в те времена были вовсе не законопослушными: правила нарушали, проверяльщиков били. Чему очень способствовала Столетняя война: Фландрия периодически подвергалась вторжениям французов, англичан, бургундцев. Что разоряло крестьян.

Для землепашца вражеская армия — голодная смерть. Надел в кармане не унесёшь. Посевы сожгут или вытопчут, скот угонят и съедят.

Рыбак прыгнул в лодку, поймал селёдку и сидит в том Ярмуте — поджидает: когда ж эти придурки с моей любимой родины уберутся?

А на родине — "очень кушать хочется".

Граф Фландрии начал, хоть и неохотно, отменять запреты. Рыбакам из Биерфлинта разрешили продавать сельдь в бочках в августе и сентябре.

Тогда и всплыло имя Якоба Виллема Бейкельса (Бейкельзоона), как изобретателя нового способа обработки рыбы: разделки ее непосредственно на борту с последующей немедленной засолкой в бочках.

Существование этого человека подтверждается документами. Известно, что у него был брат Питер, который занимался добычей соли и торфа. Но исключительное влияние на процесс засолки сельди — легенда. К тому моменту разделывать рыбу и солить ее на борту корабля умели многие. По крайней мере, в Биерфлинте.

Ну, выучился чудак жабры вырывать, ну, кинул в бочку горстку соли. Экая мелочь мелкая. Дальше-то чё? — Дальше ряд тех-эконом-полит следствий.

Новый способ засолки широко распространился после отмены запрета продажи бочковой сельди в городах Фландрии. В 1440-х годах ввоз сельди из Швеции и Норвегии прекратился. Ганзейцы начали экспортировать голландскую сельдь в Германию. Добыча сельди в Северном море была "мотором", который раскрутил экономику Нидерландов и Фландрии, положив начало торговой империи, достигнувшей пика своего могущества в XVII в.

Селедка стала второй (после зерна) в истории человечества массовой едой, которую возможно и прибыльно долго хранить и далеко возить.

В одном английском монастыре около 1300 г. (т.е. задолго до Бейкельса) кормилось ок. 300 человек. За год для них закупили 250 000 штук сельдей. В эту эпоху в английском графском доме за время Великого поста потреблялось до тысячи сельдей в день.

Атлантическая сельдь — рыбка не мелкая, взрослый вес 450-550 г. В средневековье, когда сильно гадить в океан некому и ловителей мало — крупнее.

Напомню: посты в христианстве, когда нельзя есть мясо, но можно рыбу, доходят до 180 дней в году.

Для сезона нереста сельди существовал специальный термин в Гамбургском городском и морском праве: schliptidt des haringes — "время, когда сельдь мечет икру". Середина лета, две недели после дня Ивана Купалы (7 июля).

Тут лажа. Или средневековых гамбуржцев, или современных переводчиков.

Сельдь разделяется на расы, которые идут на нерест в разное время. Разделяют весенне-нерестующую сельдь (март-апрель) и летне-нерестующую (июль-август), замечены стаи, нерестящиеся осенью и зимой.

Сельдь ловят до начала сезона размножения. В это время рыба богата маслами (более 15%), икра и молоки ещё не начали созревать.

От неполовозрелости рыбы её голландское название Maatjesharing. "девственная селёдка". После нереста рыба значительно теряет в весе — "пустая сельдь" менее качественная.

Я нахожу здесь сходство с правилом дальневосточных рыбаков применительно к лову лососёвых: "В море — на мясо, в реке — на икру". Икра сельди особой ценностью не является -лов "девственниц".

Единицей веса служил "ласт" — мера товаров, относящаяся первоначально к объёму, который они занимают в трюме корабля. Ласт сельди в Амстердаме — 14 бочек, ок. 10 тысяч штук.

Название бочки для сельди мы постоянно слышим и в 21 в. — "баррель".

На балтийских и североморских торговых маршрутах господствовал ганзейский когг. Когг кон. XIV в., найденный вблизи Бремена: 23,5 м — длина, 7,5 м — ширина, 2 м — глубина корпуса. Команда судна — 15-20 человек, груз: 42-60 ластов (до 120 тонн). Такие кораблики возили "селёдку от Бейкельса".

* * *

Не приставайте с арифметикой.

10 тыс. рыбин по 0.5 кг. 60 раз (ластов). Итого: 300 т. Плюс бочки, рассол...

Особенности средневекового учёта в изложении экспертов 21 в.

* * *

Спрос подстегивал предложение: в Голландии начался кораблестроительный бум.

Строят не только рыболовные суда, но и транспортные, и военные, охранявшие рыбаков.

Голландское купечество, уже имея опыт долевого участия при разработке польдеров, организовывает товарищества на этапе закладки судна на верфи. Инициатор закладки — "патрон", привлекает компаньонов, разделив уставный капитал товарищества на равные доли.

Исключительное по тем временам умение кооперироваться ляжет в фундамент будущего экономического "чемпионства" Нидерландов.

Через три века Пётр Великий восхищается Голландией и ругает московских купцов:

— Кумпанства составляйте! Идолы неумытые!

Ещё через два века Некрасов издевается:

"Грош у новейших господ

Выше стыда и закона;

Нынче тоскует лишь тот,

Кто не украл миллиона.

Бредит Америкой Русь,

К ней тяготея сердечно...

Шуйско-Ивановский гусь -

Американец?.. Конечно!

Что ни попало — тащат,

"Наш идеал,— говорят,-

Заатлантический брат:

Бог его — тоже ведь доллар!..".

"Товарищества на вере" в России так и не развились до голландского уровня. Польдеров не было?

Так — в РИ.

В АИ милосердие Герцогини Ростиславы Андреевны, профессионализм строителя Фрица Келнермана, поддержка имперских масонов и ресурсы Саксонии, позволили спасти Голландию от затопления в "Наводнение Всех Святых". Сохранить десятки тысяч человеческих жизней, отстоять богатые леса и пастбища этой милой станы. Я об этом — уже...

Наводнений — нет. Нет польдеров. Нет особенного опыта кооперации. Нет и не будет товариществ по построению кораблей. Спасая жителей сейчас, Ростислава лишила фундамента "экономическое "чемпионство" Нидерландов" в будущем.

Пётр Великий пытался развить засолку селёдки на Белом море, приглашал спецов из Европы. Получить аналогичный продукт с нежным вкусом не удалось: поморы не привыкли тщательно разделывать рыбу, предпочитая скорость аккуратности, да и качество местной соли оказалось низким. Пытались завозить соль из Португалии ("испанская соль"). Тут уж цены сказали "ах!".

Удаляя жабры и часть пищевода, но оставляя печень и поджелудочную железу, что позволяло продолжать процесс ферментации "материалом" самой рыбы, Бейкельс укладывал сельдь в дубовую бочку не с просто рассолом, а с маринадом. Этот стратегический секрет голландцы пытались сохранить. Много лет это удавалось. После чего появилось "два вкуса" селедки — на юге использовали лимон, на севере, при "классическом гиббинге" — лук.

К 21 в. известны десятки рецептов маринадов.

* * *

Теперь оцените мои сомнения. Может ли "селёдка" стать "морковкой" для Сигурда?

Рыбак в Гданьске имеет два часа времени от момента выворачивания невода в лодку. Сообразил "отзябрить" — у тебя несколько дней. Копти, соли, маринуй... Нет — отдай нипочём князю. Он эту горечь скормит пленникам. Чтобы те помнили, что безобразничать в его городе не надо.

Сколько из этих двух часов — переход в море? "Фактор времени" превращается в "фактор расстояния".

"Шаланды полные кефали

В Одессу Костя приводил".

Откуда?

5-10 км. Расстояние, на котором лов сельди имеет смысл. На южном побережье Балтики нет системы узостей, как в Зундах. Здесь не рыбак выбирает "место встречи", которое "нельзя изменить", а сама рыбка находит "сытое пастбище". И оно часто вовсе не вблизи берега.

Дать гданьцам возможность, как тем английским монахам, съедать за год по тысяче селёдок...

Ладно приморские жители, для них морская рыба — постоянное подспорье в непрерывной борьбе с голодом. Но бочковая сельдь массово пойдёт внутрь континента.

Поросёнка сам вырастил — сам съел. Селёдку — купи. Финансовые потоки, которые оседлает Сигурд.

Поднимутся те, у кого есть денюжки: города, монастыри, верхние аристократы с толпами челяди. Мелким помещикам — плохо. Цены на хлеб и мясо снизятся, упадут доходы. Крестьянам... паны выжмут всё.

Так будет по всей Западной Европе.

Дать людям много дополнительной вкусной еды — хорошо. Голодных, больных меньше. Так?

Но эти люди — часть политико-культурно-экономической системы. К которой я отношусь... настороженно. Неистовый Бернар, "окрестить или убить", православные-еретики-язычники — одно... Эта общность, получив дополнительный пищевой ресурс, будет быстрее размножаться, усиливаться...

Идея Бейкельса, единожды реализованная, получит массовое распространение. От Бергена до Лиссабона.

Бочковая сельдь — новая отрасль. Новые корабли. У голландцев в РИ доходило до 1100 вымпелов.

Эти корабли надо построить. Кому? — Мне. Больше некому. Иначе нужно отдавать в Европу и технологии потокового кораблестроения. Где? Разворачивать судоверфь в Гданьске? На Двине? Где-то внутри Руси? Кто за это заплатит?

Нужны сети. Много, большие. Кто? Где, когда, за какие деньги?

Нужна соль. Много, регулярно, качественно. Полагаю, что у Петра Великого не получилось на Белом море из-за того, что на взморьях соль выпаривают из морской воды — примесей многовато. В Польше есть и соляные источники, и каменная соль, но... Помимо варварских технологий, здесь и политически нестабильно. Тащить свою из Балахны? Искать что-то ближе? Солеварни между Любеком и Гамбургом, про которые Генрих Лев с тамошним графом ругался? О чём я уже...

Дубовые бочки. Мне не с руки. Русь, всё-таки, сосново-берёзовая страна. Есть, конечно, и дуб. Но нашим дубам я и другие применения найду.

Люди. Которые всё это будут делать, которые будут вытаскивать полные тралы лебёдками, а не просто руками, которые будут быстро и чётко "зябрить"...

Делать отрасль — вкладываться. Мне. Много.

Причём нам, Руси, это не надо.

Все слышали?

Парадокс: нам не надо еды.

Не вообще, а вот этой. Потому что она есть. Уже.

У нас ситуация пролива Эресунн: реки. Как идёт селёдка в Волге, у Стрелки, как переливается над отмелями "живое серебро", едва прикрытое водой — я уже. У нас тоже плоты у берега, как у датчан. Лодки подходят, вываливают улов. Дальше — линия разделки, засолки, упаковки.

Из-за стационарности — всё на плоту, надо — весь плот целиком переставили, уже и механизация пошла. Понятно, что таких разделочных машин, которые на тихоокеанских сейнерах в 21 в. стоят, куда рыбку только кидай и кидай с двух рук, головой вперёд, а на выходе уже охлаждённые и запаянные банки, у нас нет.

Раз плот — наплавная мельница. Механический привод. Вращающиеся ножи отрубают головы и хвосты, потрошат тушку.

Именно картинка потрошения полячки валькирией и заставила меня вспомнить про селёдку.

Укоротив рыбку на голову и хвост, мы увеличиваем кпд: больше рыбного мяса в единице тары. Транспортировка в средневековье — дорогое удовольствие. В бочке безголовой и бесхвостой селёдки калорий больше. Бейкельс так не мог — у него всего две руки в небольшой лодке. Хотя датчане на берегу подобную разделку исполняли.

Из отходов делаем рыбную муку. Кормовая добавка для свиней и птицы. Только надо вовремя остановиться, чтобы у мяса не было рыбного привкуса.

Часть рыбы идёт, естественно, в традиционные формы: горячее и холодное копчение. Хорошо пошла маринованная. "Пряного посола" у нас нет — нет сахара. Но варианты с уксусом, луком, горчицей, хреном (во всюда кладём), льняным и конопляным маслом, морковью, полынью, чесноком... реализовали. Пытались использовать покупные пряности: кориандр, розмарин, перец, гвоздику, имбирь...

Тут Домна, главный мой повар, сказала что-то... непечатное. И угостила нас филе селёдки на меду.

"Сладкая селёдка"... бывает где-то национальным блюдом. Но там она забродившая. А тут... Вкус... специфический, реакция... неоднозначная.

Затем, продолжая бормотать что-то под нос, подсунула селёдку с яблоками. И со свежими, и с мочёными.

Домна, после ряда своих сердечных переживаний ещё в Пердуновке, как-то душевно успокоилась. Вокруг неё толпы поварят, которых она уже не бьёт непрерывно половником по головам. Они вечно что-то придумывает, а она заставляет проверить и съесть.

— Домна, ты бы так по металлам работала — тебе цены не было!

— А что, так есть? Да вы тут все без меня сдохнете! На понос изойдёте. А железы всякие... Не, Ванечка, мне надо на язык попробовать. Обожгуся.

Больше она так не делала, но рецепт записали.

* * *

" — Товарищ прапорщик! А почему вы лавровый лист не добавляете?

— Дык... не едят его бойцы, вынимают и выкидывают".

* * *

Часть рыбы идёт в сбытовую сеть. В факториях, в лавках потребкооперации везде есть бочка. Сколько километров селёдки должен съесть совейский солдат за время службы — помните? У меня милитаризированная экономика. Командная, казарменная... Эти "вёрсты селёдки" нужны не только воинам, но и зекам, чиновникам, работникам, учащимся, новосёлам...

Понятно, что селёдка не единственная рыбка в рационе. Про повсеместность в России осетрины с хреном — Чехов. У нас схоже, но раньше.

* * *

В успехе Бейкельса видны три составляющие:

— технологическая. "Зябрить", а не полностью потрошить, как делали датчане в проливах.

— организационная. Обрабатывать на корабле, а не на берегу.

— политико-экономическая. Огромный рынок сбыта в западноевропейских городах и сеть доставки — Ганза.

Тут надо подробнее.

В сер. 14 в. по Европе прошлась "Чёрная смерть". Втор. пол. XIV в. — инфляция и высокие цены на продукты (особенно хлеб: с уменьшением количества работников в с/х уменьшилось производство). Одновременно идёт "Столетняя война", в которой Фландрия — часть "поля боя".

Чуму называют "поворотным моментом" (англ. critical juncture) в истории Европы. Привела к уменьшению численности крестьян, нехватке рабочих рук, появились случаи переманивания феодалами крестьян друг у друга. Траектории развития Западной и Восточной Европы начали расходиться. До эпидемии крепостное право в Зап.Европе было лишь немного менее обременительным, чем в Восточной: повинности были чуть меньше, города чуть больше и богаче, а крестьяне чуть более сплочёнными ввиду большей плотности населения. В Зап.Европе крестьяне смогли воспользоваться (в т.ч. посредством восстаний) ситуацией и существенно ослабить феодальные повинности, что вскоре привело к окончательной отмене крепостного права, после чего Англия, а позже и другие страны Зап.Европы встали на путь развития инклюзивных институтов.

Мнение британских историков. Лажа.

В реале на материке прошли волны повторного закрепощения (Сев.Франция, Германия). А в таких местах, как Леон и Арагон, крепостничество только крепчало. Причём на Руси (Восточная Европа) в 14 в. крепостное право отсутствует, его нет в Скандинавии, оно уже два века отменено в Сев. Италия (Венеция). "Случаи переманивания крестьян"? — "Юрьев день", работает на Руси до 17 в.

В 14 в. начинается "малый ледниковый период". Традиционное с/х становится очень рисковым. В начале века проходят ряд "голодных лет". Дети, чей иммунитет ослаблен голодом, вырастают. И гибнут при приходе "Чёрной смерти". Снова быстрое наполнение городов. Которым остро нужны новые источники еды.

Сельдь "по Байкельсу" оказалась востребована, что и привело к закреплению легенды о его изобретательности.

Нынче (1171 г.) картинка другая. Мой нынешний горизонт — Балтика. Тут пока нет немцев. Любек, Мекленбург, Висьбю имеют немецкие общины. Только возникшие — 10-20 лет. Ганзы — нет, множества растущих городов — нет, уменьшения числа землепашцев вдвое, как будет в "Чёрную смерть" в Нормандии — нет. Наоборот: идёт немецкая колонизация за Вислой, увеличивается число "гостей" в Польше, производство хлеба растёт.

Города там — по Рейну, Сене и Темзе. Едва технология будет продемонстрирована, как она "уйдёт". Туда, на запад, в Атлантику.

Итого.

Я дорабатываю технологию "по Байкельсу", вкладываюсь в создание отрасли, а прибыли не получаю: нет длительного голода, нет "климатического минимума".

Переданная Сигурду технология будет использована другими европейцами. Кем, когда, в какой ситуации... Потихоньку, в "вялом режиме". Не качественно — в разы — повышая пищевую обеспеченность, но существенно — на десятки процентов — веками усиливая их. Сохранив множество людей от голода и болезней.

Ну?! Я же гуманист! Спасти десятки тысяч... "Онижедети!".

* * *

— "Местная горчит сильно". Мда... Есть способ избавится от горечи. Получить вкус как у нашей волжской или датской из проливов. "Чтобы во рту таяла".

— В Зундах и на Волге рыбу тащат на берег, на плоты. У нас берег далеко, плоты не поставишь — глубоко.

— Я знаю. Есть другой способ.

Старательно доброжелательно улыбаюсь.

— Э-э-э... И как это сделать?

Очень похожая, вежливо заинтересованная улыбка на устах моего визави.

Сигурд — морской ярл. Он понимает не только в бое на мечах или топорах, в:

"Железны враны

врезались в раны,

останки стали

в тарчах торчали".

Думаю, что среди князей не найдётся ни одного, кто имел бы личный опыт разделки селёдки. Не государево это дело взрезать рыбку от анала до жабр. А вот Сигурду довелось в разные ситуации попадать, он в князья не из пелёнок, не от мамок-нянек прыгнул.

Реализует "схему Бейкельса" — начнётся "бурный экономический рост". Не такой сильный, как у голландцев в РИ, но население Гданьска с нынешних семи тысяч за несколько лет подскочит вдвое, Восточное Поморье — раза в полтора. Вся Висла с притоками, Западное Поморье, Пруссия, Силезия по Одеру... все будут кушать его сельдь. И — платить.

Сигурд разбогатеет, усилится.

Кестуту не надо: пруссы не мореходы.

Михалко на Руяне...

Тоже потребует себе "секрет". Не дать — обидится. Да и без толку: украдут. Затем селёдка, уже не как товар, а как источник налогов, заинтересует датского Вальдемара. И Михалко придётся поделиться.

Датчане Вальдемара в Денло научат его же англичан. Голландцы сами сообразят. Потом нормандцы, гиенцы, португальцы...

А оно мне надо?

Оп-па. Вот и посыпался мой "общечеловеческий гуманизм".

То я себя пяткой в грудь бил:

— Снижение детской смертности! Всех порву! Всем поснижаю!

А оказывается... не всем.

Между нами: дети рождаются одинаковыми. Не, я понимаю: мальчики-девочки, умные-глупые, больные-здоровые, лысые-волосатые. По цвету, там, весу, длине... Фигня. Одинаковые. Слабые, беспомощные, беззащитные. Некоторым из них повезло родиться в богатых успешных семьях. У них есть реальный шанс в этом мире сплошных аскрипциев прожить богатую, сытую, успешную жизнь. Это понятно, "все так живут".

Тут появляюсь я. И возникает новое условие: шанс умереть в десять раз больше у детей, которые родились на не подконтрольных мне территориях.

Мне их всех жаль. Маленьких кашубов и голландцев, англичан и португальцев, басков и скоттов... Они вырастут такими же как их родители: носителями средневекового маразма. С предрассудками, суевериями, тупостью, грязью, сословностью, раболепием... Часть кучи дерьма, пьедестал для очередного "золочёного крысюка".

"Крысюки" станут сильнее.

Кормить чужих... зная, что они неизбежно станут обычным средневековым человечеством...

Американские отцы-основатели как-то сформулировали: "Никаких налогов без представительства".

У меня получается: никакой еды без воспитания.

А жо поделаешь? Ресурсы ограничены. И сейчас, для создания отрасли. И потом, когда в следующих поколениях придётся отбиваться от соседей. Вырастут англо-франко-германско-польские... детишки во взрослых "добрых христиан". И пойдут, по Неистовому Бернару, на Русь крестовым походом... Или, там, за жизненным пространством германской нации...

Есть инновация. Довольно очевидная. Очень позитивная: сотни тысяч, а то и миллионы людей в ближайших поколениях будут спасены от голода и связанных с ним эпидемий. Новое знание широко распространится. Само. Без навязывания. Сама "засолка селёдки по Байкельсу" не нанесет мне вреда. А вот последствия, экономические, демографические, политические... могут быть опасными. А могут и не быть. Просчитать следствия, управлять ими — не могу.

Запрет на передачу человечеству опасных знаний? — Но здесь-то речь о рыбной ловле, о добычи еды! — Опасным может быть любое знание.

Итого? — Мои искренние соболезнования. Всем миллионам умерших. Во всех тамошних местностях. В грядущих поколениях. Мне так вас всех жаль... И прослезился.

Обрекая миллионы неизвестных тебе людей на голод и болезни, ты, Ваня, чувствуешь себя людоедом? — нет. Просто патриотом.

Тогда следующий шаг? Предвидя по учебнику истории века агрессии католическо-протестанского мира во все стороны, и на Русь тоже, не следует ли заблаговременно ослабить "вероятного противника"? Зачем ждать "Чёрной смерти"? Можно и сейчас "запустить малька" в форме очередной "тифозной Мэри". В комплекте с "сибирской язвой", например. И повторить раз несколько. Население сократиться, прогресс затормозиться. Масса разных ацтеков, зулусов, индийцев, индейцев и китайцев, истреблённых в РИ в ходе европейской колонизации, будут в восторге. Я же "общечеловек"? — Вот, стражду об человечестве вообще.

Ну, вымрут миллионы в Европе. Но сотни миллионов по всему миру будут жить. А?

"Волкодав — прав, а людоед — нет".

Если люди ведут себя как "волки позорные", то "волкодав" становится "людоедом"?

Патриот — любит свою Родину. Все близкие соседи будут делать Родине гадости. По учебнику истории достоверно известно. Поэтому "близких соседей" — к ногтю.

Патриотизм — антигуманен? Гуманизм — антипатриотичен? А пролетарский интернационализм? — И то, и другое?

И придут "дальние"... Которые "больно полюбят обоих".

Как-то... Не.

* * *

Вернёмся к селёдке.

— Способ... довольно забавный. Главное, что мне он известен. Мы его обсудим. Позже. Сперва канал Висла-Одер. Кстати, ты подарки сыновьям передать не хочешь?

"Кстати"... связочки у меня...

"Кнут и пряник".

Вот "кнут". На кой чёрт тебе аллод, если твой сын, наследник у меня во Всеволжске? С единоутробным братом. Р-раз... и тебе некому передать главное достижение твоей жизни — собственное княжество. Смысл всего теряется.

Дети-заложники... ну крайне не ново! В античности и средневековье — постоянно. А как немцы адмирала Хорти в 1944 г. украденным сыном развернули! "Всего при освобождении Венгрии погибло 140 тысяч советских воинов". Немцев и мадьяр считать не будем.

"Пряник" — сельдь. Возможность обогатится, стать сильным. Реальность моего предложения поддерживается его прежним опытом.

В нынешней фазе личного попадизма у меня две ипостаси.

Правитель. Подобный ему самому и другим князьям. Законы, налоги, походы... Поле деятельности сотен крупных европейских феодалов. Основа взаимопонимания. "Ещё один, такой же как мы". Есть куда более могучие, богатые, успешные. Более талантливые в этом поле.

Инноватор. Незаткнутый гейзер креатива. Подобного в мире нет. Я постоянно придумываю всякие невиданные штучки-дрючки. И они оказываются "хорошо".

Пример.

В недавней посылке "шилохвосты" привезли в Гданьск полпуда хрусталя. Раньше такого чистого, качественного материала не было. А то, что было, привозили из каких-то совершено заоблачных стран. С таковой же ценой. Теперь мои факторы распродадут потихоньку. Получат прибыль. И с ним, с Сигурдом, поделятся.

Он — знает. По своему опыту. Постоянному, выражаемому в ежемесячных платежах в его карман. Что я создаю новые вещи. Успешно.

Значит, и слова насчёт способа избавить селёдку от горечи, вполне реальны. За ними — богатство, процветание. Так стоит ли спорить из-за лишнего десятка динариев за сёдла? Да, потёртые. Но вполне пригодны, крепкие.

Сигурд сделал ещё два дела. Буквально ценой в мою жизнь.

Он дал кормщика и послал гонца в Гданьск с сообщением о моём выходе. Так-то, на бережку Брды сидючи, всё просто: спуститься по Висле и вдоль бережка до Гданьска. Увы, "морские медленные воды не то, что рельсы в два ряда".

Конец сто пятьдесят третьей части

Часть 154 "Корабли постоят и ложатся на...".

Глава 790

Утром пошли грузиться в драккар. Я на таких лоханках ещё не плавал. В смысле: не ходил.

Нуте-с, поглядим. Что за "вепрь волн", "олень залива", "конь корабельных сараев" нам достался.

"Вепрь"? — не обращайте внимания, это кеннинги, разновидность метафоры, характерная для скальдической поэзии. Конь? Деревянный? Был когда-то. В детстве. На колёсиках. Потом валялся в сарае, в дровяном.

Собралось немало народу — пришлось демонстрацию устраивать. Не, без флагов, оркестров и колонн. Портреты? — Обязательно. Пошевелил Казика: во, портрет, живой. Правда, на носилках, но ручкой помахал и что-то промычал. Типа приветственное. А вот и княжич с княжной. Живые и резвые.

Покланялись, ручками помахали.

"Путь далек у нас с тобою,

Веселей, гребец, греби!".

А фиг там, не гребётся.

Конечно, не гребётся. Ваня, куда глазомер дел?! Итить его, глазить и мерить.

Речка эта, Брда, прости господи за грубое слово, метров 6-7 шириной. Ширина драккара 5.20, длина вёсел — 5.3-5.8. Метров. Да, часть весла внутри корабля в руках гребца, но оставшегося... Если вёсла нормально выставить — лопасти на бережку лежат. Можно приречный хмыжник причёсывать.

* * *

И тут мы возвращаемся в мифологию. В смысле: нос и корма у драккара амбивалентны. Или правильнее: конгруэнтны? Гомогегнуты? Короче: переставил резную морду на корму и вот тебе счастье. В смысле: штатный реверс.

Нынче очень актуально: развернуть корыто длиной в 23 м в канаве шириной 7...

Я, конечно, прогрессор. Но не трансгрессор. Совсем не.

"Нос и корма одинаковы"... Да. Если сослепу, издалека, без мачты и только левый борт.

У этих корабликов одинаковы (не всегда) штевни. Остальное... асимметрично.

Кормило. Всегда в корме по правому борту.

Кроме бревноватой головы, для реверса надо перетащить рулевое весло.

— Да чё там?! Весло ж! Тут схватил — туда всунул. Всего-то делов.

Коллеги, аккуратнее со всовыванием. В смысле: весла.

Когда шарик был ещё тёпленький, а драккарчики — маленькими и гребными, кормщик мог удержать рулевое весло в руках. Потом появился парус, выросли скорость и размер корабля, удержать стало затруднительно. Нужна жёсткая точка опоры, ось, вокруг которой будет поворачиваться весло.

Понятно? — Неправда.

Нужно две оси.

Курсантский юмор: "Рулевое управление служит для поворота направо, налево и в другие стороны" — имеет глубокий смысл.

Кормило должно поворачиваться в двух плоскостях: влево-вправо, чтобы рулить; вверх-вниз, чтобы выскакивать из воды на мелководье.

У плотогонов рулевое весло лежит почти горизонтально. Весло вращается вокруг вертикальной оси на корме в стойке. Кормщик бегает по корме и таскает за собой ручку весла. Въехали на мель? — Плевать: паз достаточный, на ручку нажать, кормило поднять, сохранить до лучших времён.

На нормальных кораблях, вроде моих "шилохвостов", перо руля (полотно, на которое вода давит) висит за кормой вертикально на стержне (баллере) ниже киля. Кормщик поворачивает стержень рычагом-румпелем или штурвалом через тяги. Въехали на мель? — Хана. Баллер согнуло, перо оторвало, крепления повывернуло... в ремонт.

Между нами: с интересом ожидаю сколько рулей потеряет Дик за сезон на Балтике? На Каспии-то мы легко отделались.

Есть когги: перо руля не ниже киля. Въехали на мель? — Ждите прилива. "Корабль-бочонок": почти плоское днище и прочный судовой набор. "Сидит на попе ровно". В смысле: на грунте.

Норманны начинали с плоскодонок. И продолжат (в РИ) их использовать в хозяйственно-транспортных целях аж до 20 в. Здоровенные лоханки на 20-40 посадочных мест. Население хуторов целиком грузилось в такие лодочки и отправлялось по озёрам и протокам в церкви на первопрестольные праздники.

Одновременно норманны создавали килевые корабли. При этом менялось и рулевое.

Весло вертикально висит по правому борту вблизи ахтерштевня. Длина 3.3 м. Ширина лопасти ок. 20 см. Толщина переменная, в центре самое толстое — 3 дюйма. В головке баллера два квадратных отверстия на расстоянии 300 мм друг от друга. Когда руль в нормальном положении, румпель вставляют в верхнее отверстие так, чтобы румпель смотрел поперек. Верхний конец баллера крепится к планширю U-образным шарниром. Рядом с кормой, примерно на половине высоты правого борта, торчит наружу круглый деревянный брусок диаметром 150 мм и высотой 100 мм с центральным отверстием для троса. Есть канат, который проходит через лопасть, через круглый брусок, поверх борта, закреплялся внутри корпуса. Гибкость каната позволяет лопасти вращаться. При выходе на мелководье румпель перемещают в нижнюю дырку, трос ослабляют, головку руля тянут вверх, чтобы лопасть не торчала ниже киля и руль мог работать.

Бывает чуть иной крепёж с коническим бруском — клоц. Через отверстие проходит кожаный ремень, поддерживает руль, позволяет ему легко вращаться.

Все варианты требуют сверления.

Бимс — балка поперечного набора судна. Распорка между бортами. На них укладывают настил палубы. Опирается концами на шпангоуты. Оконечными вставками (кинцы) поддерживает доски верхних поясов обшивки. Для установки кормила нужно сверлить бимс, борт и клоц.

Второй комплект дырок делать будем? Как здесь дырки делают — я уже... Спиральных свёрл нет — лопаткой.

"Сверлите, Шура, сверлите. Будет золотое".

На древнеанглийском левый борт — larboard (от lodeboard — "погрузочный борт"). Потому что по правому — рулевое весло, oar for steering, или steor. Steorbord с годами трансформировалось в starboard. Традиции швартоваться к берегу левым бортом остались на флоте и после отмены рулевого весла. И были перенесены на флот воздушный. Поэтому посадка в самолёты идёт через левый борт.

"Правая сторона предназначена для сервисных служб... в целях безопасности и экономии времени дверь для пассажиров находится слева".

Такая компоновка — из-за средневекового кормила.

Ещё подробность: уключины-скармы.

Борт высокий, чтобы при ходе под парусом не заливало. Поставить уключины на верх борта (планширь)? — Весло будет слишком длинное. Поэтому на уровне локтя сидящего человека в борту пробиты порты, в которые высовывают вёсла.

Этот пояс обшивки (четырнадцатый) — последний толстый (35 мм). Пятнадцатый и шестнадцатый — по 16 мм.

Гребные порты: круглое отверстие с косой прорезью, изнутри вставить лопасть весла и развернуть. Порты с заглушками. Если под парусом — весло вынуть, заглушку вставить.

Скарм: упор, который ставят в порт против хода весла, из дерева, подтреугольной формы. Весло при тяге назад упирается в него, как в точку опоры.

Просто скомандовать:

— Голову — в зад, теперь там нос, гребцам пересесть, — не получается.

Мало пересесть, надо переставить эти упоры. Что невозможно из-за асимметрии портов.

Мачта: определяет где нос, даже лёжа.

Снятую мачту укладывают между центром корабля и вилкообразной стойкой в полтора метра высотой вблизи левого борта у кормы. Обязательно левого — вдоль правого она кормщику мешает.

Мачта 12 м., крепление двухточечное. На 8-11-м шпангоутах лежит брус шириной 600 мм, связан с килем. В брусе — отверстие для шпора мачты (степс). Бимсы 7-12-го шпангоутов поддерживают деревянный брус подкрепления мачты (вторая точка) — мачт-фишерс шириной 1 м, длина 5 м. В кормовой части мачт-фишерса продольный пропил, шириной в диаметр шпора мачты.

При подъеме мачты ее шпор вставляют в пропил мачт-фишерса и тянут за форштаг (передняя верёвка). После подъема пропил закрывают крышкой, фиксируют положение мачты сзади. Спереди мачту держит форштаг, с боков — ванты.

Рей — 10,7 м, диаметр посредине 220 мм, на ноках — 90 мм, ходит по мачте с помощью ракс-бугеля (кольцо с крюком), поднимается-опускается фалом. Ходовой конец фала отнесен в корму — одновременно выполняет функции ахтерштага (задняя верёвка).

Отпустил фал — рей поехал вниз, парус сложился в кучку.

Для поворота паруса — два браса (верёвки, закреплены за ноки рея). Один отпустил, другой потянул — рей повернулся. Ширина паруса в два раза больше ширины судна. Нижнего рея нет — есть две палки-шпирты, один конец прихвачен к нижнему шкотовому углу паруса, другой вставлен в гнездо в борту корабля. Составная распялка.

Судовой конец шпирта на левом или правом борте втыкают в планку между 10-м и 11-м шпангоутами. В планке — два отверстия, соответствуют положениям шпирта при фордевинде и бакштаге. При галфвинде шкотовые углы находятся над судном: шпирты не нужны — можно чисто шкотами растянуть.

Если парус спущен, то шпирты надо сложить. Викинги судовыми деревяшками не разбрасываются, для каждой своё место. Для укладки шпиртов на мачт-фишерсе в носовой и кормовой оконечностях судна — стойки с изогнутой поперечной перекладиной. Ещё шпирты используют для натягивания тента над судном. Нижние концы тента крепят на планке у стрингера — брусок вдоль планшира с крючочками. На него ещё щиты цепляли, когда их за борт вывешивали. Средняя стойка тента — на мачт-фишерсе — несъемная, крайние — съемными. Четырехгранные шпоры стоек препятствуют их вращению в местах крепления.

Мачта. За верхушку держат штаги и ванты. Ниже — ракс-бугель, на котором висит рей. Если рей сильно повернуть (обрасопить) — он пересекает ванты. Вантов два — левый/правый. Один конец рея можно опустить и протащить под вантом. Тогда рей (и парус) можно развернуть на почти 90®. Ограничивают только штаги.

Прямой парус драккара позволяет ходить не только при попутном ветре, но и при боковых.

Пусть рей с парусом развёрнут параллельно килю. Высота паруса — 10 м., квадратный, ширина кораблика — 5 м., осадка (с грузом, припасом и экипажем) 0.9 м., общий вес — 18 т. С какой скоростью должен дунуть ветерок, чтобы этот "Великий Змей" показал свою брюхо? — Школьная задачка про рычаги Архимеда.

У драккара нет герметичной палубы — при хорошем ветре неминуемо захлёстывает, а у викингов нет помпы. У греков, римлян, финикийцев помпы были, а скандинавы почему-то не додумались.

Постоянная работа экипажа — удаление воды. Не вычерпывать можно только в самый погожий денек.

Не новость: про арабские парусники, на которых основное занятие команды выливать воду из корабля в океан — я уже...

У арабов текут корпуса в точках сшивки досок. У норманнов корпуса не текут: собранные внахлёст доски обшивки проложены шерстяным или пеньковым канатом, соединены клампами со шпангоутами, между собой нагелями, стальными заклёпками и гвоздями. На большой лангскип уходит 700 кг стальных гвоздей.

Люди на драккаре то и дело вымокают до нитки. Найти место для сна непросто. Рацион: сушеная рыба и мясо, простокваша или пиво. Команды, если не в океане, причаливают к берегу, ставят палатки, готовят горячую пищу и спят в относительно комфортных условиях. Как туристы-байдарочники 21 в.

Если судно стоит на якоре на рейде, можно натянуть парус на сборно-разборную раму над палубой у миделя — рудиментарное укрытие для команды.

Парус.

Шерстяной, полосатый: при использовании вертикального ткацкого станка полосу более 2 м. шириной не получить — руки коротки. С горизонтальным — аналогично. О ткацких станках с приспособлениями типа пинг-понга для проброса утка — я уже...

5-8 вертикальных полос. Разноцветность от овец: ещё со времён женитьбы хитромудрого праотца Иакова известно, что овцы бывают черные, белые и пёстрые.

Реплика Гокшадского корабля в кон.19 в. при переходе через Атлантику показала вредную привычку самостоятельно "приводиться к ветру". Потребовалось установить фор-стаксель на форштаге, вопреки историческим данным, чтобы уменьшить этот недостаток. Максимальная измеренная скорость — 11 узлов.

Ещё одна легенда: викинги крепили свои корабли ивовыми ветвями для обеспечения гибкости — помогало при волнении на море.

Не-а. Как только железо в Скандинавии дешевело — крепёж становился стальным. Да и по сути. Длина корабля — 23 м. Зафиксированный изгиб в вертикальной и в горизонтальной плоскостях чуть больше полудюйма (1.5 см). Изгиб имеет смысл, если он сравним с высотой волны. Уже при волнении в 3 балла высота волн до 1.25 м. Т.е. разница в два порядка. Если вам на голову падает кирпич, то уберегут ли от травмы дождевые капли на нём?

Штевни и киль скреплены дубовыми накладками на стальных заклёпках. Вот это соединение и даёт полудюймовый люфт — заклёпки в гнёздах разбивают дерево, разбалтываются. Но не больше: шляпки в дюйм диаметром, дырка больше — проскочат.

Кроме карви, вроде мне доставшегося, есть настоящие лангскипы. От 30 м. длины.

Отношение ширина:длина должно быть по гидродинамике 1:7 (0.1428). Викинги в гидродинамике понимали. Поэтому увеличивали длину кораблей, сохраняя или уменьшая ширину. Получили "Roskilde 6" — самый большой корабль викингов. Длина — 37 м., ширина — 3,50 м. Мощнейшее судно в Европе в момент постройки.

Очень Большой Десантный Корабль, построен ок. 1025 г. 100 воинов, 39 пар весел. Средняя скорость (реплики) — 5.5, максимальная — 20 узлов.

Дубовый Т-образный в поперечном сечении киль — 32 м длиной, составной из центральной секции и двух узлов по краям, к которым прикреплён длинными накладками. Шпангоуты на расстоянии 78 см друг от друга покрывали пять первых поясов обшивки, соединявшие их верхние поперечины (бимсы) — идеальные банки для гребцов. Палубы нет — легкие полурамы, пригнанные и закрепленные между шпангоутами, добавляли прочности третьему и четвертому поясам. Последний усилен стрингером, к которому подсоединены бимсы. Парус — 200 кв.м.

Строительство таких шикарных кораблей баснословно дорого. "Roskilde 6" построен для Кнута Великого — короля Дании, Шлезвига, Померании, Норвегии и Англии. Однажды этот Кнут установил свой трон на пути приливной волны, дабы показать царедворцам, что даже монарх не в состоянии управлять силами природы.

Викинги перестарались. Вместо оптимума — 0.09. Ну и плевать: парадное судно.

Принципиальное достоинство драккаров: малая осадка. Это отвратительно при любом волнении на море даже с расширяющемся луковицей днищем. Сильно расширяющемся: на "моём" карви 10 поясов обшивки из 16 — днище, более горизонтальны, чем вертикальны.

Сходный профиль ("яйцо) использовали поморы в своих кочах и Нансен в "Фраме". Если кораблик зажимают льды — выталкивают его вверх.

Проще: если не считать себя "морским волком", не мечтать об океанских просторах, а реально делом заниматься — плавать по речкам, фьордам и мелководью в штиль или с попутным ветром, то лангскип — вполне.

В Российском императорском флоте накануне русско-японской войны была категория кораблей: "броненосцы береговой обороны". Ещё их называли: "берегами охраняемые". Этим — "прибрежностью", "мелководностью" — и хороши драккары.

А вот если в море всерьёз, то нужен кнорр.

Кнорры — торговцы с грузоподъемностью до 26 т, водоизмещение — 50 т, хотя бывали и 70 т, осадка 1.5-2 м. Большую часть пространства занимают грузы, экипаж — 5-8 чел. Парусник, хотя для манёвров в узостях использовали несколько вёсел на носу и на корме.

Эрик Рыжий открыл Гренландию, вернулся в Исландию, устроил пиар-акцию:

— Гренландия! Зелёная земля! Там хорошо!

Уболтал. 300 человек на 25 кораблях (кноррах), дистанция — 280 миль, знакомые воды, пройденный маршрут. Дошло 14 корабликов. Показатель качества судоводителей?

Хорошо видно, что любое попандопуло, пусть бы и "всё знающее", может находиться на драккаре только "тушкой или чучелом" — пассажиром или грузом. Даже в гребцы не возьмут: необходим навык, который отсутствует у всех восьми миллиардов человечества начала третьего тысячелетия. Исключение: несколько сот реконструкторов именно по драккарам. А уж построить такой кораблик без векового опыта... как сделать кинцы у бимсов? Почему первый пояс не связан ни с килем, ни с шпангоутами? Почему клампы на досках обшивки идут со второго пояса по десятый, но отсутствуют во втором поясе у штевней? Где ставить деревянные нагели, а где стальные заклёпки?...

"Где-где... И пошутил".

Теперь вы понимаете, как я был благодарен Сигурду за то, что он дал мне человека, который понимает в управлении этими лоханками!

* * *

Утречко раненькое, лужок пристанский, весь пропитанный подсохшей уже кровью, на стенах Быдгоща полно народу, Сигурд со свитой выехал прощаться, ксендз Кристиан крестит на дорогу...

— Ну, мастер, как будем выбираться?

— Э... лошадьми, ярл.

Припрягли к "хвосту" этого "оленя залива" залива пару коней. Просто коней, а не из "корабельных сараев". И пошли "задом наперёд", тупо отталкиваясь от берега парой оглобель, матерясь и срубая длинномерный хмыжник на бережку.

Да, драккар на конной тяге изотропен: лошадки тянут куда погоняют.

Вытащились в Вислу. Где и встали к берегу.

Кормщик оглядел мою команду и тяжко вздохнул.

Не, зря он так уж. Мы ж грести умеем! Некоторые. Если нам пару дней потренироваться, то... сможем. 5-6 метровыми жердинами... с уключинами-скармами... относительно синхронно... Половина. Может быть.

— Ладно. Ветер юго-западный, пойдём под парусом.

В принципе, если парус поставлен, вокруг море, ветер попутный, то управлять драккаром достаточно трёх человек.

Осталось их найти.

Как мы поднимали мачту... пытаясь попасть комлём в дырку... это у них там шпор, а у нас комель... это-то фигня — вот когда я в первой жизни восемью тоненькими проволочками одновременно попадал в восемь дырочек RJ-45... потом затаскивали на неё рей с парусом... команда "отдать левый брас" на старонорвежском... я бы ему сразу всё отдал, если бы понял... крепят снасти на таких столбиках с четырёх-лепестковым верхом, называется "дева", обязательно на 4 оборота пеньковой верёвки... команда "шкот на деву" — первый раз в жизни...

У нас никто не знает норвежского корабельного жаргона, а русских таких слов просто нет. Кормщик тычет пальцем:

— Это — тяни!

— Туда?

— Не-ет!

Один раз уронили мачту, отдавили пальцы, один раз — рей, зашибли ногу, чуть не утопили распялку... э-э-э — шпирт, оторвали "голову" "деве", только одной...

В целом всё хорошо: парус подняли, развернули как надо, пошли. Главное: ничего сильно не отломали, все живы.

— Куда ты суешь?! Не суй палку в ту дырку!

— Куда вижу — туда и сую! А куда надо?

— В соседнюю!

Установка шпирта на русском языке звучит... сексуально. Впрочем, на нашем языке любая полезная деятельность — эротика.

* * *

Не надо думать, что мы совсем уж тупые. Но моряков у меня в команде нет. Я сам... принимал участие. Видел, как делали наши большие ушкуи — "грачи". Они меньше драккаров и... частично похожи. А частично — нет.

Нет драконьих голов и хвостов завиточками над штевнями. Но есть резные лошадки. Нос и корма не пытаются изобразить взаимную "амбивалентность" — штевни разные. И рулевое ставят иначе.

Новгородский ушкуй имеет в основании киль прямоугольного (или трапециевидного) сечения ок. 300х350 мм. Форштевень высотой 130 см, толщиной 31 см. Ахтерштевень высотой 180 см, ширина 30 см, имеет более широкую верхнюю часть — предохранитель руля, навешанного на этом брусе. Кормило не висит вертикально, а отклонено назад под углом. Крепёж другой. Мачта ставится иначе. В соединениях деталей используют только гвозди из дерева. Диаметр всегда 2,5 см, длина разная.

Некоторые коллеги меня ругают. Типа: Ванька всё знает.

Спасибо. Вы мне льстите. Увы, не "всё". Удаётся вспомнить только то, что прежде видел, слышал, надкусывал. А вот, например, как связаны углы между килем и штевнями на русских лодках с предполагаемым применением в ряду: лужа-река-море — тут узнал. Спрашивал у новгородцев. Запомнил. Как и всё остальное. Как со склерозом бороться — знаете? Расскажу как-нибудь. Если не забуду.

А пока — Висла.

* * *

Большая часть Вислы нынче — дикая и девственная.

Факешит! Коллеги, "девственная" не в смысле: 72 девственницы на каждом метре, как в раю у мусульман. Здесь вообще людей найти, хоть каких, очень не просто. Леса не вырублены, берега не паханы. Избы не только не метены, но и не построены.

Большая река. Ширина больше километра. Водное зеркало украшают многочисленные косы и староречья.

Уточню: "староречья" — не про филологию, а "косы" не про причёски.

Уровень воды сильно меняется. Межень — с конца августа по ноябрь. По счастью, нам не грозит. Не люблю с мелей стаскиваться.

Половодье трижды в год. В марте-апреле, в конце июня-начале июля, в сентябре. Два последних паводка — от Карпатских притоков, когда в горах выпадает много дождей.

После каждого разлива русло реки меняется до неузнаваемости. Нам не грозит: никто тут раньше не ходил, узнавать нечего.

На реке — острова, на островах — бобры. Это здесь, в нижней части. Выше Влоцлавека ценного мехового зверя уже... на мех пустили. А тут пограничье, ляхи и пруссы мешают друг другу портить природу. Потом-то, конечно, выбьют подчистую. Потом снова разведут. В 21 в.

К вечеру решили остановиться на ночлег. Берега нынче небезопасны — присмотрели островок с крутыми откосами, подошли. А оттуда... "праздничный салют из сотни орудий".

— Ой! Цветы летают!

Княжна Машенька, широко распахнув глаза, восторженно любуется красочным чудом: сотни удивительно ярких "цветов" разлетаются на полнеба.

* * *

Крутые откосы над Вислой обжили цветные зимородки. Оперение у птиц тусклое, но лучи заходящего солнца сделали зимородков яркими и эффектными, синими, изумрудными: яркость за счёт преломления света перьями.

Ещё ошибочный стереотип с филологическим оттенком: название "зимородок" не потому, что птицы "родятся зимой": зимородки выводят птенцов весной и летом. Они гнездятся на обрывистых берегах, роют в земле норку. Название — искаженное "землеродок".

* * *

Я как представил, что мы парус спускаем, мачту снимаем... а поутру всё назад... Но кормщик, посмотрев на мою команду, тяжко вздохнул и попросил:

— Вы хоть углы паруса внутрь заведите.

Нижние углы свели вместе и отпустили фал. Который ахтерштаг. Рей съехал вниз. И никого не зашиб. Я так удивился... А парус мы подтянули в корабль, он не упал в воду и не промок. Ну, почти.

К этому времени на островке и палатку поставили, и ужин сварили.

Красота, факеншит. Водный туризм.

Утром ничего не предвещало неприятностей. Солнышко светит, лёгкий ветерок. Но кормчий занервничал.

— Херр кнес, надо торопиться. Идёт буря.

Ткнул пальцем в западную часть горизонта.

— Далеко ещё.

— Она надвигается издалека, но отлично знает, что делает.

Часть небосклона, противоположная восходу, была ярко освещена отблеском восходящего солнца. Этот отрезок, резко очерченный окружавшими его клочьями сероватого тумана, был синего цвета, но скорее свинцового, чем лазурного оттенка, общего для утреннего неба.

Быстренько позавтракали, погрузились, подняли рей, развернули парус, побежали драккарчиком по реченьке.

На западе набухал туман, поднимался клубами, расширяясь на всем протяжении горизонта, словно какие-то незримые рты раздували мехи бури. Облака начинали принимать зловещие очертания. Синяя туча заволокла большую часть небосвода. Она надвигалась поперёк ветра.

Никакой мистики: на разных высотах ветра дуют в разных направлениях.

Река менялась, менялся цвет воды в ней. В предгрозовом сумраке, волны, утратив четкость очертаний, походили на лужи желчи. В иных местах они как будто ложились плашмя, и на них виднелись лучеобразные трещины, как на стекле, в которое бросили камнем. В самом центре этих расходившихся лучей, в кружащейся точке, мерцал фосфорический свет, похожий на тот кошачий блеск, которым горят глаза совы.

Факеншит! Никогда не видел "луж желчи", цвет глаз кошек и сов, с которыми мне довелось за жизнь переглядываться, был разный. Но В.Гюго, описание бури которого вспоминается мне при взгляде на нынешнюю метеорологию — "так видел". Последуем же классику.

Вода, прежде вздымавшееся граненой, крупной чешуей, теперь была словно покрыта кожей. Грязно-свинцового цвета, она казалась толстой и морщилась тяжелыми складками. На ней вздувались круглые пузыри, похожие на нарывы, и тотчас же лопались. Пена напоминала струпья проказы.

Как романтично! Никогда не видал "струпья проказы". Надо запомнить. На случай необходимости постановки диагноза.

Ветер стал дуть прямо с юга. Ярость, с которой он налетал на судно, была как нельзя кстати, ибо порывы его гнали драккар вниз по реке мимо берегов, а в такую погоду любой берег смертельно опасен.

Весь в хлопьях пены, подгоняемый ветром, дувшим прямо в корму, драккар несся будто вскачь, с бешеным весельем перепрыгивая с волны на волну. Понятно почему викинги часто называют свои корабли змеями или драконами, но в поэзии сравнивают с копытными вроде коней или оленей.

Странно: а почему козлами не называют? "Великий козел пучин" — звучит! Или — "рогоносец заливов"?

Они вообще про козлов знают? Баранов я там видел во множестве в 21 в. В смысле: в отарах. А вот козлов в Скандинавии не встречал. В смысле: в отарах.

Сравнение с бешеной скачкой точно: корабль срывается с гребня волны и почти летит, валится, прыгает вниз, касаясь воды едва ли одним килем. А потом влетает в следующий вал. Удар. Как в стену. Высоким острым носом. Разрубает волну. Отбрасывая гребень с полосами пены в стороны. Вскарабкивается, теряя ход. И вновь, подхватив бешеный ветер парусом, проламывает, вырываясь на обратный склон. По которому скатывается, всё более и более разгоняясь. И снова прыгая. В пустоту тьмы, заполненную водой.

Я мог только переживать. Молча. Про себя. Смысле: про корабль.

На сгибе обшивки вблизи штевней судовой набор усилен дополнительным ("переборными") бимсами. Т.е. "скулы" у кораблика — крепкие. А вот сам нос... Штевень к килю крепится мощной деревянной накладкой. Которая посажена на стальные заклёпки.

Диаметр головок заклёпок — 25 мм., диаметр самой заклёпки — 10 мм. Для здешних сталей морская коррозия вполне может быть 2 мм/год.

Факеншит! Где судовой журнал с записями о тех.обслуживании? Когда был последний капремонт?! Не удосужился хотя бы внешний осмотр произвести! Вот мы сейчас носом в очередную волну — ба-бах! Подгнившие заклёпки — бздынь-бздынь, нос — хрясь. И волна — в кузове. Во всей своей красе.

"Встречай меня, хорошую,

Встречай меня, красивую -

Волну твою последнюю

Волну неукротимую!".

Оставалось только надеяться на мастерство кормщика: додумавшись до проблемы, я обратил внимание, что корабль чуток повиливает, подставляя очередной волне то левую скулу, то нос, то правую.

Скорость прыжков вызывала эйфорию. Люди заливались смехом, хлопали в ладоши, приветствуя волны, ветер, парус, быстроту хода.

Огромная бесформенная туча, похожая на брюхо гидры, тяжко нависла над рекой, в иных местах своей серо-свинцовой утробой вплотную соприкасаясь с волнами. Иногда она приникала к ним чудовищными присосками, похожими на лопнувшие мешки, которые втягивали в себя воду и выпускали клубы пара. Они поднимали то там, то здесь конусообразные холмы пены.

Никогда не видел гидру и её брюхо, но верю Гюго. Или правильнее — Гюге? Гюгу?

Вдруг наступила стра-а-ашная темнота.

Ни расстояния, ни пространства уже не существовало; небо стало совершенно черным и непроницаемой завесой протянулось над судном.

— Темно, как у негра в ж... — сразу подсказал ассоциативный кретинизм.

Медленно начал падать снег. Закружились первые хлопья. Казалось, это кружатся живые существа.

Интересно: а что там может кружиться? У негра в ж... Такое беленькое...

Попадать в ситуации, характеризуемые: "в ж..." или "в полной ж...", для меня привычно по обеим жизням, поэтому я перестал пугаться "стра-а-ашного" и попытался формализовать отличия этой "ж..." от уже знакомого множества.

Отличия были. Например, в этой "ж..." шёл снег.

— Хорошо, что не рота красноармейцев, — отработал автоматом ассоциативный кретинизм.

Парус не был убран — до такой степени наше плавание граничило с безумием.

Понимаю нашего кормщика: подпустить эту стаю сухопутных обезьян (а что, бывают морские обезьяны?) к такому тонкому делу... уборка паруса, спуск рея, снятие и укладывание мачты... сматывание шкотов, фалов и брасов... все по своим местам, в установленном порядке, на распорки и подставки... А шпирты?! Эти неумехи положат шпирты не туда! Бестолочи!

Бедняга терпел, откладывая решение в надежде на лучшее. "Лучшим" в этом месте-времени был драккар. Мачта трещала и перегибалась, точно отпрянув в испуге, но не ломалась.

Глава 791

* * *

"Играют волны — ветер свищет,

И мачта гнется и скрипит...".

Лермонтов, итить его, изучать и зазубривать. Прям про нас.

* * *

Хотя драккар оказался всецело во власти яростного вихря, он держался хорошо, так, как держится судно при умеренном ветре, стараясь только идти носом к волне.

Вся моя команда улеглась на палубу, забралась под скамейки, скукожилась там, хотя нас непрерывно заливало, стараясь укрыться от ветра и начинающейся метели. В двух местах вскрыли настил и активно вычерпывали воду.

Идиотское занятие. Мы постоянно принимаем больше воды, чем можем вычерпать. Но люди при деле: одни черпают, другие наблюдают. Немногие зрелища могут сравниться по увлекательности со зрелищем чужого труда в твою пользу.

Кормщик торчал на корме, примотав себя к штевню с игриво завитым хвостиком дракона, а я на носу обнимался с бревноватой головой, изображая из себя вперёдсмотрящего. Из-за паруса с кормы плохо видна передняя полусфера. Висла в низовьях, конечно, широкая река, и мы стараемся держаться подальше от берегов, но бывают же и острова. Наскочить на препятствие не хотелось, я напряжённо всматривался в темноту со снегом: а вдруг увижу, а вдруг предупрежу, а вдруг успеем отвернуть... Чисто на всякий случай. Так-то... видимость на расстоянии недовытянутой руки.

Наиболее точное описание моего состояния:

"У меня все хорошо, но фиг его знает, сколько я еще выдержу".

Вдруг кто-то начал стаскивать с меня штаны. Я чуть... Однако штаны остались сухими.

Если можно так сказать об одежде, находящейся под непрерывным потоком снега и брызг.

— Вуек! Вуек Иван!

Ко мне приползла княжна Марийка. На четвереньках по мокрой и прыгающей палубе. Теперь она пыталась привлечь моё внимание, стаскивая с меня штаны.

Настоящая женщина растёт: приём очень эффективен. Конечно, не здесь, не сейчас, не в столь юном исполнении. Но лет через несколько... если доживёт... если доживём...

— Ты чего здесь делаешь?! Ты должна быть с нянькой!

Девчушка упорно, как её мать когда-то давно в смоленских подземельях, карабкалась по мне. Чтобы обратив вверх мокрое, залитое морскими брызгами лицо, прокричать:

— Впереди! Ничего!

Тоже мне, истину открыла. Да я для того здесь и торчу, чтобы впереди ничего не было! А если будет — успеть крикнуть.

Сильный ветер действует на человека отупляюще. Бьёт по морде и не позволяет сосредоточиться. Не помню случая, чтобы кому-то удалось доказать неравенство Коши-Буняковского при ветре в 12 баллов. Даже при 9 баллах... не, не помню.

* * *

"Не слышны в мозгу даже шорохи..." — всё перекрывает рёв урагана.

* * *

Но я сообразил: Марийка имеет ввиду не отсутствие препятствий на фарватере. А отсутствие у фарватера берегов. Что означает... что мы в ж... В смысле: наоборот — в море. В открытом.

"Раскинулось море открыто

И волны бушуют вдали.

"Товарищ, мы едем корытом,

Подальше от нашей земли".

У нас волны бушуют не вдали, а непосредственно... тьфу! Вот и ещё одна... прямо в лицо...

И едем мы не от "нашей земли", а от польской.

А так всё точно: и что море широко, и что едем далёко. На той стороне моря — Швеция. Вёрст 250. При таком ветре часа через три-четыре будем с гётами разговаривать. Если прежде... тьфу, очередная умыла...

Почему-то я сразу поверил ребёнку. Потом, естественно, сразу не поверил:

— С чего ты решила?

— Я чувствую! Там (она махнула куда-то назад) были берега. По сторонам. По обеим. А теперь только один. Там. Сзади.

Итить, рулить и триангулировать.

Поскольку в мореплавании, как и в навигировании, я ни уха ни рыла, то сразу испугался. Как обычно и бывает при попадании во что-нибудь... ниухо-нирыльное. С другой стороны, как попаданец со стажем, я уже не пугаюсь просто попадания. А оценить реально опасности не могу — морского опыта нет. Поэтому нефиг пугаться, надо спросить у профи.

Ну, тогда... поползли.

"Моряк в развалочку сошёл на берег". А почему "в развалочку"? — а потому, что без развала не только колёса не крутятся, но и мериманы по кораблику не гуляют.

Я перечислял судовой набор: киль, штевни, шпангоут, бимс, палуба... А на чём гребцы сидят? Говорят, на собственных рундуках. Безбашенные викинги с индивидуальными ящиками для задниц. Чисто чтобы анализы не перепутать.

Мда... а тут шторм и все сундучонки по палубе прыг-прыг вокруг мачты... и викинги на них, как зайчики вокруг ёлочки... скок-поскок... скАкали.

Над палубой поперёк судна скамейки. Конструктивно хорошо — усиливает корпус.

Функционально...

— А куда тут громоздкое грузить? — Громоздкое? Бери кнорр.

— Да как же тут пешком прогуляться? — Гулять? Иди на бульвар.

От носа до кормы — бег с препятствиями.

Виноват, не бег — шаг. 12 раз надо перешагнуть через скамейку. При тихой погоде это задалбывает. В шторм... А штормовых лееров на драккарах нет...

Не, я понимаю, я — "сухопутная крыса", а они сплошь "козлы заливов" и "хомячки прибоев". Но добраться до кормщика как-то надо. Ребёнок приполз. И я смогу.

Умываясь... нет, коллеги, не слезами — морскими брызгами, хотя по вкусу сходно — солёненькое, ругая себя и весь этот мир, начиная с момента вляпа, а также предыдущий мир, где пить на парусниках доводилось, а вот ходить... только "по-маленькому", с борта и недалеко, я отцепился от бревно-головы и, предводительствуемый освоившейся уже в этом дурдоме семилетней девочкой направился в сторону кормы.

Княжна легко проползала под скамейками, а мне — вот же вырос верзила — приходилось брать их перекатам.

Выпрямиться невозможно: корабль кидает. Даже если и не вылетишь за борт, то об те скамейки так приложит...

— А вон моя нянька торчит, — порадовалась знакомому ориентиру Марийка в перерыве между порывами ветра.

Впереди из-под скамейки рельефно выступала женская задница, облепленная мокрым платьем. Молодая женщина забилась под лавку, вцепилась в основание мачты и страстно молилась. В рёве урагана меня не было слышно, лишь троекратный хват за ягодицу пробился в её сознание. Она страшно испугалась, вообразив поползновение кракена — а кто ещё?! В такую погоду, в таком месте, за такое место..., Но, опознав меня, обрадовалась:

— Живой! Хозяин живой!

— А ты чего? Струсила? Ну и дура. С самим "Зверем Лютым" плывёшь. Чего боятся-то?

* * *

Это не наглость, а вспоминаемые исторические анекдоты.

При возвращении из Англии в Голландию корабль Петра I выдержал ужасную четырёхдневную бурю. Опытные моряки объявили царю, что положение очень опасное.

— Чего вы боитесь, господа? — ответил Пётр весело. — Слыханное ли дело, чтобы царь русский утонул в море немецком?!

Я не царь, пришлось перефразировать.

* * *

Типичное по жизни обращение "дура", повседневный уже "хват за задницу", лёгкий намёк на привычную викторину "а кто это у нас тут под платьем" вызвали вымученную улыбку и чуть успокоили пребывающую в панике молодую женщину:

— Козёл козлит как всегда. Значит, вокруг не Апокалипсис, а приключение для развлечения. Будем любоваться.

Вцепившись в снасти так, что побелели пальцы, она, изображая восторженно-поощрительное выражение на лице, будто наблюдая за скоморохами и лицедеями, приподнялась и обозрела бесконечные, теряющиеся в темноте, морские валы с полосами грязно-белой пены на гребнях.

Сменив собственную панику на собственную глупость, перестав считать ураган угрозой, молодка обернулась ко мне и что-то спросила, игриво намекая интонацией.

Кажется, вопрос был привычным, хоть и в непривычной обстановке:

— А не хочет ли господин кусочек сексу?

Я даже растерялся.

Нет коллеги, не из-за урагана. А потому, что не хотел.

Уж-жас! Вот до чего доводят некоторые атмосферные явления здорового мужчину даже с троекратной мощностью развратности, возникшей из-за подавления гена генерации молочной кислоты!

Уж-жас три раза.

До сих пор не могу простить себе, что не собрался с силами, не порадовал девушку. Последний раз в последний час её жизни.

Здесь, у основания мачты, в центре корабля меньше качало, сюда сползлись гражданские. Кормилица, закутавшая Болека и спрятавшая его у себя на груди под платьем. Носилки с привязанным Казиком в кожаном мешке.

Даже зло берёт. Глядя на такую чёткость работы прислуги. Привязали ли бы послабее — а там, волна, "девятый вал", ой-ой, упало... В смысле: унесло. Волною шаловливой в море бурливое. И у меня одной проблемой меньше:

— Помер. От естественных причин.

Что может быть более естественным, чем утонуть в открытом море в стра-ашную бурю?

Может, приказать? — Слишком много посторонних. Марийка смотрит. Утопить беспомощного отца на глазах ребёнка... стыдновато как-то.

Рядом мучился под лавкой Курт.

Вот что я скажу, коллеги: волки — морскими — не бывают. Морскую болезнь в исполнении хомнутой обезьяны представляете? Так у нас хоть предки по лианам прыгали.

Однажды в Пердуновке я загнал Курта, ещё волчонка, на березу. И он сверзился оттуда весь в березовых листьях. Как банный веник. Но это было давно, и устойчивым рефлексом не стало. Ни качаться на ветках, ни украшать себя листочками.

Его тошнило, но он героически сдерживался. Бедный зверь пытался забиться мне в подмышку, спрятаться от этого ужаса. Увы, пришлось ограничиться выражением общей душевной поддержки в форме доброжелательного взгляда в совершенно измученные волчьи глаза.

— Держись, Курт. То ли ещё будет, — подбодрил я его.

И пошёл дальше. К концу. В смысле: корабля. В смысле: на корму. Где примотанным к завитку хвоста деревянного дракона находился единственный человек, который хоть что-то понимает в этом бардаке.

Ой. В шторме, конечно.

Успех каждого шага зависел не только от меня, но и от корабля, волн, ветра. И их взаимного расположения. Подняв ногу, чтобы шагнуть, я иногда летел вперёд, иногда — назад. А иногда просто... шагал. Фонтанируя.

Нет, коллеги, фонтан не "из меня", а "от меня".

На бимсы настелена палуба. Настелена, но не прибита! Просто положена половая доска.

Пока вода не перехлёстывает через борт — доска лежит. Но нас постоянно заливает. Доска всплывает. Не сильно: основная часть палубы завалена вещами. Умные викинги мачту и шпирты поднимают на стойки, а барахло в узлах, корзинах, мешках — так лежит. Наступаешь на доску, а она утапливается. И из щелей фонтаном бьёт вода. Обычно — по самому дорогому. Иногда и до головы достаёт.

Наконец, выработался эффективный стиль: "переползец в полуприседе на трёх костях". Держась чем-нибудь за что-нибудь, например, руками за скамейку, я мог одной ногой отпустить палубу и перебросить её через препятствие. Затем рука, другая нога, другая рука и вот успех: следующая скамейка.

Отработанность тех.процесса позволила отвлечься. От пошаговости. Поднять голову и оглядеться.

Как вы догадываетесь, коллеги, вокруг было море.

Нет ничего более последовательного и вместе с тем более вздорного, чем море. Его волна не ведает ни покоя, ни бесстрастия. Она сливается с другой волной, чтобы тотчас же отхлынуть назад. Она то нападает, то отступает. Ничто не сравнится с зрелищем бушующего моря. Как живописать эти почти невероятные в своей непрерывной смене провалы и взлеты, эти исполинские зыблющиеся холмы и ущелья, эти едва воздвигнутые и уже рушащиеся подпоры? Как изобразить эти кущи пены на гребнях сказочных гор? Здесь все неописуемо — и эта разверстая бездна, и ее угрюмо-тревожный вид, и ее совершенная безликость, и эта светотень, и низко нависшие тучи, и внезапные разрывы облаков над головой, и их беспрестанное, неуловимое глазом таяние, и зловещий грохот, сопровождающий этот дикий хаос.

А как от всего этого тошнит!

Откуда-то сверху, с недосягаемой высоты, доносился протяжный мощный гул. Что можно сравнить с ревущей бездной? Это оглушительный звериный вой целого мира. То, что мы называем материей, это непознаваемое вещество, этот сплав неизмеримых сил, в действии которых обнаруживается едва ощутимая, повергающая нас в трепет воля, этот слепой хаос ночи, этот непостижимый Пан иногда издает крик — странный, долгий, упорный, протяжный крик, еще не ставший словом, но силою своей превосходящий гром. Этот крик и есть голос урагана. Другие голоса — песни, мелодии, возгласы, речь — исходят из гнезд, из нор, из жилищ, они принадлежат наседкам, воркующим влюбленным, брачующимся парам; голос же урагана — это голос из великого Ничто, которое есть Все. Живые голоса выражают душу вселенной, тогда как голосом урагана вопит чудовище, ревет бесформенное. От его косноязычных вещаний захватывает дух, объемлет ужас.

"Реве та стогне Днпр широкий,

Сердитий втер завива,

Додолу верби гне висок,

Горами хвилю пдйма".

Днпр, конечно, "чуден". Но снежная буря в море — чудесатее.

Гулы несутся к человеку со всех сторон. Они перекликаются над его головой. Они то повышаются, то понижаются, плывут в воздухе волнами звуков, поражают разум тысячью диких неожиданностей, то разражаясь над самым ухом пронзительной фанфарой, то исходя хрипами где-то вдалеке; головокружительный гам, похожий на чей-то говор, — да это и в самом деле говор; это тщится говорить сама природа, это ее чудовищный лепет. В этом крике новорожденного глухо прорывается трепетный голос необъятного мрака, обреченного на длительное, неизбывное страдание, то приемлющего, то отвергающего свое иго. Чаще всего это напоминает бред безумца, приступ душевного недуга; это скорее эпилептические судороги, чем сила, направленная к определенной цели; кажется, будто видишь воочию бесконечность, бьющуюся в припадке падучей.

Бред безумного новорождённого, эпилепсия бесконечности — фу какая гадость!

Временами начинает казаться, что хаос покушается снова завладеть вселенной. Жалобный стон причитающего и в чем-то оправдывающегося пространства, нечто вроде защитительной речи, произносимой целым миром; в такие минуты приходит в голову, что вся вселенная ведет спор; прислушиваешься, стараясь уловить страшные доводы за и против; иногда стон, вырывающийся из тьмы, неопровержим, как логический силлогизм. В неизъяснимом смущении останавливается перед этим человеческая мысль. Ужас, вызываемый этим оглушительным и невнятным рокотом, усугубляется мгновенно возникающими и столь же быстро исчезающими фантастическими образами сверхчеловеческих существ: еле различимые лики эвменид, облакоподобная грудь фурий, адские химеры, в реальности которых почти невозможно усомниться. Нет ничего страшнее этих рыданий, взрывов хохота, многообразных возгласов, этих непостижимых вопросов и ответов, этих призывов о помощи, обращенных к неведомым союзникам.

* * *

Факеншит! Тут я снова... да, коллеги, впадаю. Всё туда же — в недоумение.

Я уже говорил, что незнание сиюместных и сиювременных ритуалов, будь то подробности церковной службы или пионерской линейки, сразу выбрасывает попандопулы в маргиналы. Общество отшатывается от него как от чуждого, опасного, как минимум — недостойного индивидуума.

Могут забить до смерти, как ту крестьянку у Некрасова, одевшую чистую нижнюю рубаху на Новый год. Или как-то иначе загнобить, согласно своим представлениям о справедливости.

Стиль литературной или разговорной речи имеет тот же ритуальный смысл, тот же маркер свой-чужой.

Вот такие фразы, так построенные, с таким наборов эпитетов и ассоциаций, с восторгом воспринимает "вся читающая публика" втор.пол. 19 в. Такими текстами наслаждаются, вкушают, впитывают. Подобное сами пишут, говорят, этими конструкциями думает. Такой публики не много. Но она и есть "соль земли", "цвет нации", власть, управляющая нашлёпка общества. Такие тексты задают стереотипы поведения, формируют их менталитет.

И тут — мы. В смысле: попандопулы. С языком, не на много превосходящим диалект Людоедки Эллочки:

— Слышь ты. Чувак. Ты чё? Закурить нету? В натуре?

Реакция очевидна:

— Милейший, что ж ты вилы оставил? Твоё место в хлеву.

И дело не в знании языка, а в стиле мышления. В способности использовать естественно, не задумываясь, а, значит, думать вот так. Вместо "чувак" — "еле различимые лики эвменид, облакоподобная грудь фурий, адские химеры". Без потока "гюгоизмов" с вами, в лучшем случае, разговаривать не будут. Каких бы "семи пядей во лбу" вы не были. Похоже на формирование служилой элиты в Римской Империи: язычник ты или христианин, римлянин или гот — не важно. Важно, что знаешь "четыре классические поэмы". Ты "свой", ты можешь меня понять и тебя можно понять. Можно оценивать доверие, взаимопонимание, взаимодействие. Гомера с Овидием не знаешь? — Иди навоз кидать.

Клеймо невежественности, необразованности, нищеты (образование денег стоит), второсортности, "из подлого сословия". Где тут место попандопулы? В лучшем случае: "вельможа в случае", "калиф на час", "выскочка". Задавить такого при случае — естественное стремление стаи: чужой, эпитетов не знает.

Связь "мысль-слово" — двусторонняя. Мы говорим так, как думаем, мы думаем так, как говорим. Всего-то полтора века. Но менталитеты — уже катастрофические разные. Возможно, вас поймут дамы полусвета. Великосветские — нет.

И куда тогда? К Базарову, в "нигилисты"? "Об одном прошу тебя, Аркадий — не говори красиво".

Не скажу. Хуже: "красиво" — не смогу.

* * *

Человек теряется, слыша эти жуткие заклинания. Он отступает перед загадкой свирепых и жалобных воплей. Каков их скрытый смысл? Что означают они? Кому угрожают, кого умоляют они? В них чудится бешеная злоба. Яростно перекликается бездна с бездной, воздух с водою, ветер с волной, дождь с утесом, зенит с надиром, звезды с морскою пеной, несется вой пучины, сбросившей с себя намордник, — таков этот бунт, в который замешалась еще и таинственная распря каких-то злобных духов.

Многоречивость ночи столь же зловеща, как и ее безмолвие. В ней чувствуется гнев неведомого.

Ночь скрывает чье-то присутствие. Но чье?

Разрозненное, беглое, зыбкое, пагубное — вот что представляет собою покров ночной тайны. Земля пропадает у нас под ногами, вместо нее возникает иная реальность.

В беспредельном и смутном мраке чувствуется присутствие чего-то или кого-то живого, но от этого живого веет на нас холодом смерти. Когда закончится наш земной путь, когда этот мрак станет нам светом, тогда и мы станем частью этого неведомого мира. А пока — он протягивает к нам руку.

Темнота — его рукопожатие. Ночь налагает свою руку на нашу душу. Бывают ужасные и торжественные мгновения, когда мы чувствуем, как овладевает нами этот посмертный мир.

Нигде эта близость неведомого не ощущается более явственно, чем на море, во время бури. Здесь ужас возрастает от фантастической обстановки.

Древний тучегонитель, по своему произволу меняющий течение людских жизней, располагает здесь всем, что ему требуется для осуществления любой своей причуды: непостоянной, буйной стихией и рассеянными повсюду равнодушными силами. Буря исполняет приказания, ежеминутно повинуясь внушениям чьей-то мнимой или действительной воли.

Поэты всех времен называли это прихотью волн.

Но прихоти не существует.

Явления, повергающие нас в недоумение и именуемые нами случайностью в природе и случаем в человеческой жизни — следствия законов, сущность которых мы только начинаем постигать.

Здравый смысл романиста-романтиста, заставляющие после прочувственного описания "жутких заклинаний", обосновать их "следствиями законов", интуитивно перекликаются с моей практичностью, и, даже, весьма свойственными мне ограниченностью, узколобостью и примитивностью.

Типа вопроса о "беспредельном и смутном мраке":

— Раз темно, ночь типа, то чего ж свет не включить? "Ночь налагает свою руку на нашу душу" — а оно надо? Пущай ручки-то поуберёт.

— У нас нет света.

— Да вы что?! Лампочками не озаботились?! По цоколёвке не совпадают? А предохранители смотрели? Пробки вкручивали? Экая непредусмотрительность...

Тема из "ужасные и торжественные мгновения" превращается в обычные разгильдяйство, тупость и бестолковость. Что вызывает не благоговение, а образ матерящегося электрика.

Характерным признаком снежной бури является ее чернота. Обычная картина во время грозы — помрачневшее море или земля и свинцовое небо — резко изменяется: небо становится черным, море — белым. Внизу — пена, вверху — мрак. Горизонт заслонен стеною мглы, зенит занавешен крепом. Буря напоминает внутренность собора, задрапированную траурной материей. Но никакого освещения в этом соборе нет. Ни огней святого Эльма на гребнях волн, ни одной искорки, ни намека на фосфоресценцию — куда ни глянь, сплошной мрак.

Полярный циклон тем и отличается от циклона тропического, что один из них зажигает все огни, другой гасит их все до последнего. Над миром внезапно вырастает давящий каменный свод. В непроглядной тьме падают с неба, крутясь в воздухе, белые пушинки и постепенно опускаются в море. Пушинки эти — снежные хлопья, — порхают и кружатся в воздухе. Как будто с погребального покрова, раскинутого в небе срываются серебряные блестки и ожившими слезами падают одна за другой. Сеется снег, дует яростный ветер. Чернота, испещренная белыми точками, беснование во мраке, смятение перед разверзшейся могилой, ураган под катафалком — вот что представляет собою снежная буря.

Хлопья снега мгновенно превращаются в градины, и воздух пронизывают маленькие ядра. Обстреливаемая этой картечью, поверхность моря кипит.

* * *

"Нельзя быть одновременно веселым, трезвым и умным". — Неправда! А я буду! Вот сейчас пошучу и буду. Хотя... если шутка глупая...

В одном чёрном-чёрном городе, жила чёрная-чёрная девочка, и стоял чёрный-чёрный храм. По которому летала картечь. Вжик, вжик... Девочка поймала одну, поднесла к глазам да как закричит:

— А ты почему белая?! Расистка?!

* * *

Драккар летел стрелой. Порой он давал такой ужасный крен, что почти вставал на ребро, открывая днище до самого киля. Время от времени огромная молния цвета красной меди вспыхивала, рассекая черные напластования тьмы от зенита до горизонта. Прорезанная ее алым сверканием, толща туч казалась еще более грозной. Пламя пожара, внезапно охватывавшего ее глубины, озаряя на миг передние облака и хаотическое их нагромождение вдалеке, открывало взорам всю бездну. На этом огненном фоне хлопья казались черными бабочками, залетевшими в пылающую печь. Потом все гасло.

После первого натиска ураган принялся реветь глухим басом. Вторая фаза, фаза зловещего замирания грохота. Нет ничего тревожнее такого монолога бури. Этот угрюмый речитатив как будто прерывает на время борьбу таинственных противников и свидетельствует о том, что в мире неведомого кто-то стоит на страже.

Парус был напряжен до предела. Небо и море стали чернильного цвета, брызги пены взлетали выше мачты. Часть заглушек была выбита волнами из уключин — и это радовало: потоки воды то и дело захлестывали палубу, и всякий раз, когда судно накренялось то правым, то левым бортом, клюзы, подобно раскрытым ртам, изрыгали пену обратно в море.

Мои спутники тоже "изрыгали". Не только в море, а куда попало. Но пены у них получалось меньше.

Снежный вихрь слепил глаза. Волны плевали в лицо. Все вокруг было охвачено неистовством.

Всё было плохо, но не всё плохо — уже было.

* * *

"Единственное, к чему мы сейчас должны быть готовы, это ко всему".

Я — пытался. "Будь готов — всегда готов!". Но не представлял себе весь спектр этого "всего".

* * *

Наконец, я добрался до кормщика. Обнял его как родного и проорал в ухо:

— Нас унесло! В отрытое море!

Норманн стряхнул с ресниц и усов очередную порцию воды и ответил. Тоже криком:

— Знаю! Вода! Вкус!

Тю, блин. А я как-то... не распробовал. Вот что значит настоящая норманнистическая школа капитанов! Геолокация по дегустации.

— А почему не повернул?! Туда? В Мёртвую Вислу?

Очередной плевок волны в лицо заставил викинга задуматься. Ответ был исчерпывающим:

— Проскочили.

* * *

"Всё шло к лучшему, пока не прошло мимо" — наш случай.

* * *

Коллеги, кому из вас не приходилось проскакивать нужный поворот на трассе и потом долго искать место для разворота? Ощущая с каждой секундой растущее раздражение от наматываемых на кардан километров? Не просто бесцельных, а противоцельных? Ап-ап... вот только что... чуть бы раньше...

Тяжкий вздох кормщика вызвал у меня искреннее сочувствие — сам, бывало, проскакивал. Тем более обстановка: темно, ветер, скорость. Берегов не видно, а подходить к ним ближе рискованно.

Найти кормщику оправдания нетрудно. Трудно выкарабкаться из этой, как я уже определил — "ж...".

— И чего теперь?

Вопрос, по своему идиотизму, вполне соответствовал моему положению начальника. Кормщик сдул каплю моря с кончика носа и успокоил:

— Небось. Выберемся. Авось.

Слова показывали не только знание русского языка, но и глубокое проникновение в ментальность нашего народа.

Крыть было нечем, повторяя про себя:

— Небось, Ваня, небось. Авось, Ваня, авось, — я оправился в обратный путь: от задницы дракона к его голове.

Внезапно сбоку налетела огромная волна и хлынула на корму.

Во время бури не раз поднимается такой свирепый вал: как беспощадный тигр, он сначала крадется по морю ползком, потом с рычанием и скрежетом набрасывается на гибнущий корабль и превращает его в щепы. Кормовая часть драккара с кокетливо закрученным хвостиком дракона скрылась под горою пены, и в ту же минуту среди черного хаоса налетевших хлябей раздался громкий треск. Когда пена схлынула и из воды снова показалась корма, на ней не было уже ни кормщика, ни кормила, ни завиточка.

Все исчезло бесследно.

Хрясь. Бздынь.

Ё-ё...

Верх ахтерштевня с привязанным к нему человеком, семиметровый кусок двух верхних поясов обшивки по правому борту и кормило с румпелем, унесло волной в ревущий водоворот. Туда же ушла и "дева" с намотанным фалом-ахтерштагом.

Лишившись кормовой растяжки мачта высказалась в духе Кипелова:

— Я свободна, словно птица в небесах, — и беззвучно в общем рёве ветра, но весьма ощутимо скрипя корпусом кораблика, ушла в несвободный полёт.

Выламывая комлём оба толстенных, по 0.6-0.7 м. бруса, на которых она держалась, киль, с которым нижний брус связан, бимсы под мачт-фишерсом... По счастью, крепление брусьев оказалось непрочным. Получить подобие викинговской казни с выворачиванием рёбер из человека, но — из драккара, не довелось. Рёбра-шпангоуты издали душераздирающий скрип, но отпустили беглянку.

С неслышным в общем грохоте урагана звоном мачта лопнула оба своих ванта и, косо взлетев подобно огромной птице, рухнула в море чуть левее форштевня.

"Я свободна с диким ветром наравне,

Я свободна наяву, а не во сне!".

Очень точно. И про "дикий ветер", и про "наяву".

В темноте моря, в грязно-белой пене на волнах была видна кучка брёвен, полосы шерстяного паруса, вздувшегося пузырём, извивающиеся, как стая морских змей, пеньковые верёвки. Всё, что всего несколько минут назад составляло красу и гордость "балки зыби", он же — "конь дубовый".

Это скальдические кеннинги, не обращайте внимания. Мне ближе такое:

"Выйду ночью в море с конем,

Бурей темной мы поплывём,

Мы плывём с конем по морю вдвоем..."

И ещё с группой товарищей.

Посреди обломков мачты поднялась и принялась махать нам рука.

— Человек за бортом! Шипулю унесло!

Верещага верещал так, что пробивался даже сквозь рёв урагана.

Парочка охранников детей Казика так и осталась в его охране. В их тщательности я был уверен: уяснив, что мне следовало их убить, но я перетерпел и воздержался, они очень не хотели создавать повод для окончания моего воздержания.

Всё происходило рядом. В трёх десятках метров от борта я видел лицо унесённого. Сосредоточенное. Он пытался перехватить рей, уцепиться за него поудобнее.

Ветер вывернул мачту вперёд, но, попав в воду, она, с реем и парусом, начала отставать. Огромный, расползающийся на глазах, ком из шерсти и палок проносило мимо нашего левого борта.

В темноте с белыми вставками, что представлял нынче пейзаж, я уловил движение чего-то длинного по планширу. Форштаг.

Канат, которым мачта крепилась к форштевню, к носу корабля, к основанию той идиотской деревянной головы дракона, не был оборван.

Ура! Сейчас подтянем ту кучу плавучего мусора и спасём Шипулю!

Не успеем. Фактор времени. Парус отстаёт. Сейчас штаг натянется. Нас рванёт за нос. Оторвёт форштевень с деревянной головой и проржавевшими заклёпками. Следом придёт волна, от которой тут все и всё станет мусором.

Глава 792

Фигня. Я сопроматом для драккаров не занимался — может, и не оторвёт. А вот то, что нас развернёт бортом к волне — очевидно. Тогда всем... как "для седых пирамид". В смысле: вечный покой.

— Верещага! Руби канат!

Мне далеко, по пляшущей палубе... не успею. Гридень ближе, канат ползёт по планширу возле него.

— Руби! Все потонем!

Парень смотрел на меня совершенно растерянно. Как же так? Там же друг закадычный! Боевой товарищ. Брат, по сути. Он же утонет! Своими руками убить брата?!

— Руби! Приказ!

Я-то имею представление о том, что будет когда форштаг дёрнет. Хоть какое-то. Ребята — нет. Приказ звучит как... как убийство.

На войне цель любых приказов — убийство. Либо прямо — "огонь", либо через несколько промежуточных этапов — "приступить к приёму пищи...".

У меня тут вся жизнь — война.

Верещага вытащил нож и, с мокрым лицом, кажется, не только от брызг морской воды, полоснул по канату.

А фиг там. Хорошие канаты делают нынче свеи, крепкие.

Ухватившись левой за канат, Верешага натянул его, и, не то молясь, не то ругаясь, принялся пилить ножиком.

Факеншит. Сейчас будет второй покойник. Мачта с парусом отстаёт, сейчас форштаг натянется. А он уже надрезан. Будет рывок. Верещага держится за часть верёвки, которая к мачте. Его дёрнет и он вылетит.

Нет, успел. Успел отпустить. Подрезанный канат лопнул и упал в море. А Верещага сел на корточки под борт и расплакался, бестолково вытирая мокрыми рукавами мокрое лицо.

Кучка мусора из мачты, паруса, верёвок и человека ещё несколько секунд была видна по левому борту. Там снова взметнулась рука, лицо с распахнутым в крике ртом... и нас вынесло через гребень очередного вала.

Это была не единственная жертва. Чуть правее, в том месте, где только что стояла мачта, схлынувший поток морской пены открыл знакомый мне подол женского платья. Только что под ним находилась ягодица, которую я игриво ощупывал. Пена стекла и обнажила тело. Без головы.

Мачта в момент падения, выворачиваясь из матч-фишерса, разорвала его по линию пропила. Кусок бруса попал по няньке княжны, которая считала, что основание мачты самое безопасное место на корабле. Попал в голову. Размозжил. Превратил в бесформенную лепёшку из костей, мозгов, крови. Быстро промываемую бешеным потоком уходящим с корабля воды.

Утратив руль и парус драккар сделался добычей волн.

"На воздушном океане,

Без руля и без ветрил,

Тихо плавают в тумане

Хоры стройные светил".

Лермонтов — хорош. Но неправилен: "океан" — не воздушный, "тихо" — не здесь. Да и мы сами "светилами"... ещё не.

Маяковский лучше:

"На эфирном океане,

там,

где тучи-борода,

громко плавает в тумане

радио-белиберда".

Верно. Только не радио-.

Корабль был безнадежно и бесстыдно оголен. Судно, совсем недавно крылатое, грозное в своем стремительном беге, стало теперь совершенно беспомощно. Вся оснастка была сорвана и пришла в полную негодность. Точно окаменев, оно без сопротивления подчинилось яростному произволу волн. В несколько мгновений парящий орел превратился в ползающего калеку.

Порывы шторма ежеминутно возрастали, приобретая чудовищную силу. У бури — исполинские легкие. Она беспрестанно нагнетает новый ужас, сгущает мрак, хотя он как будто и не допускает, по самой своей сущности, никаких градаций.

Мы неслись по воле волн. Так носится пробка, перескакивая с гребня на гребень. Казалось, каждую минуту она может перевернуться, как мертвая рыба, брюхом кверху.

Единственное, что спасало драккар от гибели — прочность корпуса, не давшего ни малейшей течи. Сколько ни трепала буря, все доски обшивки, кроме части двух верхних поясов возле кормы, были на месте. Не было ни одной трещины или щели. И это не имело значения, ибо вода свободно переливалась сверху. Кораблик прыгал по волнам в какой-то дикой пляске. Палуба судорожно вздымалась и опускалась, как диафрагма человека, которого тошнит. Казалось, судно всячески старается изрыгнуть ютившихся в нём людей.

Люди тоже пытались веси себя как судно, в смысле: изрыгнуть. Увы, завтрак давно прошёл. В смысле: по пищеводу. В смысле: в обе стороны. Не в силах ничего предпринять, страдальцы только цеплялись за обрывки снастей, за доски, за самые незначительные выступы на всем, что еще оставалось после катастрофы.

— Чёртово Гюго! Чёртова буря! Чёртовы драккары! — Что, Ваня, испугался? — Да! Факеншит! До... до печёнок! И дальше.

Я! Такой весь из себя! Единственный! На весь мир! Болтаюсь! Как... тряпичная старая игрушка. Какая-то тупая, безмозглая, без... бесчувственная волна... сила природы, мать её!, вдарит. И... буль-буль. Со всей уникальностью и богатым внутренним миром. Может, и не сильно богатым, но очень мною любимым. А ей — пофиг!

Хренов романист-романтик! Его описания хорошо читать сидя на диване у камина! У-тю-тю, а давайте я вас чуть-чуть испугаю. Стра-ашной темнотой, голосом урагана, ледяными градинами посреди лета... Слова подберу, эпитеты расставлю... романтически-волнительно, трепетно-тревожно, возвышенно-возбуждающе...

Хреново Гюго! В буре всего этого нет! Есть волна в морду. Это самое главное, самое яркое впечатление. Так впечатает... Всё остальное — насквозь промокшая задница, постоянные рвотные позывы — слабее. Качка, которая таскает тебя по кораблю, как... как в проруби. А уж всякие там волны, красоты пейзажа, умные мысли насчёт ночи... Это вообще не здесь — это там, у камина, в тёплом и сухом!

Не будет классик романтизма описывать как это: волной по морде. И, не успел отфыркнуться — следующая. Не романтично. Врёт он всё!

— Спокойно, Ваня. Ты же нагибатор-трансформатор-выпрямитель!

— В смысле?

— В смысле: нагибаешь окружающих, трансформируешь общество, выпрямляешь ист.процесс. И при этом материшься. В смысле: гудишь. Ты готов к прощанию с собственной жизнью?

— А фиг вам! Я не настолько вежливый! Пусть она сама первая прощается! Я ещё ей ручкой вслед помашу!

— У тебя истерика. Дай себе пару пощёчин. Придумай про бурю, про близкую смерть какую-нибудь... скабрезность, сатиру, стишок...

— Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя...

— Уже лучше. Пушкин как якорь — хорошо.

Когда сознание захлёстывает паника, когда личность расползается на безусловные рефлексы как ветхая тряпка в кислоте, очень полезно найти "якорь". Что-то ассоциативно связываемое. Одной стороной — с текущей ситуацией, другой — с чем-то хорошо знакомым, приятным. Годится всё — но искренне, инстинктивно, без размышлений, поскольку мысли паника смыла.

"Отче наш". "Бьётся в тесной печурке огонь...". "А на горке две красотки. У них юбочки коротки". "Вихри враждебные веют над нами. Тёмные силы нас злобно гнетут...". Или вот — Александр Сергеевич.

Пару строчек, куплет, который можно бездумно повторять. Забивая этой бездумностью, механистичностью самые первые, ещё не формулируемые, выплески паники.

Теперь можно вспоминать уже осознаваемо:

— Сократа помнишь? Выступая на суде после оглашения смертного приговора, сказал: "Я ухожу, чтобы умереть. Вы же останетесь, чтобы жить. А что из этого лучше, человеку неизвестно".

Во. И древние греки полезны. Чтобы помереть спокойно.

Я очень испугался. Об этом не принято говорить. И — неприятно. Но — очень. Если бы подобное случилось в начале моего пути здесь — просто умер бы. От страха. По счастью, прошедшее десятилетие в "Святой Руси" здорово укрепило мою нервную систему. Ледяные ванны, душ Шарко и средневековье — закаляют нервы. Заразился от местных... можно сказать — стоицизм, но точнее — пофигизм. Им-то легче — они православные. А мне...

Я ж понимаю: что благостные картинки царства божьего, что эти ужастики от Гюгы... Реальность будет сильно отличаться. Вот и посмотрю. Или нет. "А что из этого лучше, человеку неизвестно".

Внутренний диалог на фоне захлёстывающей паники не перевёл меня в приступ азарта и энтузиазма. Наступила отупелось.

* * *

"Миру угрожает глобальное потупление" — не скажу за весь мир, а на меня уже.

Однако, адреналин продолжал бурлить в крови, требуя бежать сразу во все стороны. И тупость сменилась креативностью. Своевременно.

" — Серьёзное отношение к чему бы то ни было в этом мире является роковой ошибкой.

— А жизнь — это серьёзно?

— О да, жизнь — это серьёзно! Но не очень...".

"Не очень" — позволило выскочить из ступора.

* * *

Драккар почти не испытывал килевой качки — грозный признак агонии.

Потерпевшие аварию суда подвержены лишь боковой качке. Килевая — судороги борьбы. Только руль может повернуть судно против ветра.

Как я уже докладывал, наш руль ушёл с рулевым в широкое море. Но это неважно: максима, сообщённая классиком — неверна.

Во время бури, особенно во время снежной бури, море и мрак сливаются воедино и образуют одно неразрывное целое. Туман, метель, ветер, бесцельное кружение, отсутствие всякой опоры, невозможность выправить свой курс, сделать хотя бы короткую передышку, падение из одного провала в другой, полное исчезновение видимого горизонта, безнадежное движение вслепую — вот к чему свелось плавание драккара.

И тут... оба-на.

Переитить, перекурить и переосмыслить: ураган внезапно утих.

Ветра не стало. Смолк бешеный вой бури. Без всякого перехода, без малейшего ослабления смерч в одно мгновение куда-то исчез, точно провалился в бездну. И не сообразить было, куда он девался. Вместо градин в воздухе опять замелькали белые хлопья. Снова медленно падал снег.

Одновременно с этим — ибо последняя фаза бури похожа на первую — наступила полная темнота. Все, что удавалось разглядеть, пока снежные тучи еще клубились в небе, снова стало невидимым, бледные силуэты расплылись, растаяли, и беспредельный мрак опять со всех сторон окутал судно. Эта стена непроглядной ночи, это сплошное черное кольцо, эта внутренность полого цилиндра, ежеминутно сокращавшаяся, окружила драккар и суживалась со зловещей медлительностью замерзающей полыньи. В зените — ни звезды, ни клочка неба: давящий, низко нависший потолок тумана. Как бы на дне глубокого колодца.

На дне "глубокого колодца" не бывает "низко нависших потолков". И туманов в колодцах я не видал. Над родниками или прудами — пожалуйста. А вот в колодцах... Может, у Гюго какие-то особенные?

Все было объято безмолвием, тишиной и глубоким мраком. Ветерок, еще разгуливавший в облаках, не производил никакого шума. Густой рыхлый снег падал чуть-чуть косо. Могильная тишина.

После взрывов дикого отчаяния, пережитого экипажем, беспомощно носившемся по волнам, внезапное затишье казалось невыразимым счастьем. Люди решили, что настал конец испытаниям. Всё вокруг нас и над нами как будто молча сговорилось спасти. Вернулась надежда. Всё, что за минуту перед тем было яростью, стало теперь спокойствием. Измученные люди вздохнули, наконец, полной грудью. Они могли выпустить из рук обрывок каната или обломок доски, за которые до сих пор цеплялись, могли подняться, выпрямиться, стоять, ходить, двигаться. Неизъяснимое чувство покоя овладело ими.

Часа через три-четыре забрезжит заря, нас заметит и подберет какое-нибудь судно. Самое страшное осталось позади. Самое важное достигнуто: удалось продержаться на воде до прекращения бури, "Теперь уже конец".

Да, пришел конец. Но не тот, на который мы надеялись.

Прежде у нас был парус. Ветер гнал нас вперёд, драккар обгонял волны. Он прыгал по ним, как горный козёл по скалам. Без паруса ветер давил на поднятые борта на носу и корме. У драккара, как я уже... они одинаковы. Работают как штормовые трисселя. Не путать с трусселями.

Нас развернуло бортом. И тут ветер стих. Безветрие давало тишину, покой, умиротворение. И отсутствие направления. Только волны как прежде катились с юго-запада. Любой сильный вал мог перевернуть нас. Каждая волна всё полнее наполняла водой.

Как я уже объяснял — драккар не тонет. Не потому, коллеги, о чём вы сразу..., а потому что деревянный. Его нужно набить камнями, чтобы он утонул. Даже залившись по планшир водой, он будет, если нет балласта, всплывать — положительная плавучесть. Может развалиться, перевернуться... человека может смыть волной. А плавучесть у человека хуже дубовой. И ещё человеку, почему-то, нужен воздух. Который он постоянно портит, но, при отсутствии, умирает.

"Теперь — конец".

Увы, у русскоязычного человека прямой перевод этой французской фразы вызывает, в силу ассоциативного богатства языка, ощущение не завершения всего, а предчувствие начала. Начала хорошо знакомого, приятного, даже и бурного процесса.

* * *

"От комплиментов до алиментов бывает много приятных моментов".

* * *

Согласитесь, трудно быть философом на русском, рассуждать "о конце" мироздания, при таком исконно-посконном круге ассоциаций.

Вместо того, чтобы стоистически принять неизбежное, как драматически сделал экипаж у Гюгы, я набрал воздуху и заорал:

— Твою...! Вы... ля... ля... и ля! А ну...! ...и вычерпывать!

Смысл моего вопля состоял в том, чтобы сдвинуть в сторону доски палубы и выкинуть оттуда камни балласта.

Драккар сам по себе, хоть кучкой щепок, но плавает. Почти всё внутри корабля — тоже плавает само по себе. Дерево и тряпки, еда и люди. Тянет вниз только металл и камень. Камень — сейчас выкинем. А металл... я ж не взял серебро у Сигурда? — Во-от.

В процесс включилась вся команда.

Фигня. То, что делают два десятка мужиков изо всех сил, уничтожается волной за мгновение. Воды становится больше. Но процесс притормаживается. Когда мы умрём — мы сделаем это с чувством выполненного долга. Довольно скоро.

Бортовая качка — предвестник переворачивания, гибели. В этом я Гюго верю. Надо возвращаться к килевой. А чем? Паруса нет, руля нет...

Тут мне следовало бы издать обычный рефрен:

— Чёртово средневековье! Как чего-то надо — его всегда нет!

На глаза попались валяющиеся под лавкам вёсла. Картинка только что произошедшей гибели Шипули... мачта с парусом в воде, отстающая от кораблика... неизбежный рывок форштага, связывающего корабль и "плавающий тормоз"...

Как я уже говорил, отупение трансформировалось не в смирение, а в соображение.

— Охрим! Две пары на вёсла!

Оказавшийся рядом один из пулемётчиков ошарашенно спросил:

— Мы... чего? Гребсти будем?

— Нет. Табанить.

Потребовалась пара минут, прежде чем четыре весла были высунуты в сохранившиеся порты, максимально опущены в глубину вод и заклинены попавшимся под руку обломками. Отпускать нельзя, но гребцам подмога. Когда организованный таким образом "плавучий тормоз", заработал, драккар вспомнил, что у него нос и корма не одинаковы и развернулся к волне задницей.

* * *

Ничего нового: какой-то русский путешественник 18 в. описывал, как в Обской губе при сильном встречном ветре гребцы опустили за борт кроны срубленных деревьев. И течение реки повлекло лодку против ветра.

* * *

Люди были в восторге, они смеялись и хлопали в ладоши. Это, конечно, истерика, но я и сам был очень доволен.

Во я какой! Ванька-лысый — мореплаватель сведущий.

Мда... Когда играешь с провидением помни — все тузы на той стороне.

Шторм внезапно изменил направление. На противоположное.

Итить! Любить и переворачивать! Да сколько ж можно! Не любит меня метеорология. В смысле: наоборот. "Любит". И весьма изощрённо.

Внезапные причуды моря непостижимы: это бесконечное "а вдруг". Когда всецело находишься в его полной власти, нельзя ни надеяться, ни отчаиваться. Необъятному угрюмому морю свойственны все черты хищника. Оно то выпускает острые когти, то прячет их в бархатных лапах. Иногда буря топит судно походя, на скорую руку, иногда как бы тщательно обдумывает кораблекрушение, можно сказать — лелеет каждую мелочь. У моря времени достаточно.

Северо-восточный ветер начался вихрем. Крупные градины, величиною с мушкетную пулю и не уступавшие ей в твердости, казалось, готовы были изрешетить судно. При каждом крене градины перекатывались по кораблю, как свинцовые шарики. Драккар, терзаемый сверху и снизу водной стихией, чуть виднелся из-под перехлестывавших через него волн и пены.

Люди хватались за что попало. После каждой очередной встряски они с удивлением оглядывались, видя, что никого не унесло в море. У многих лица были исцарапаны разлетавшимися во все стороны щепками.

К счастью, отчаяние во много крат увеличивает силы человека. В минуты смертельного страха пальцы женщин превращаются в настоящие тиски; молодая девушка способна вонзить свои розовые ноготки даже в камень.

Мда... Гюго, наверное, знал про женские ногти.

"Розовые ноготки в камне"... там и остались... Это так волнительно!

Вначале ветер и волны несли нас на северо-восток. Потом ветер исчез, и мы зацепились вёслами за волны. Мы тормозили, но двигались в том же направлении. Тут ветер ударил в лицо. Ветер и волны пытались тащить нас в разные стороны. Эти силы разорвали бы нас на части, но ветру мало за что было зацепиться на корабле. Зато он мог управлять волнами. После относительно короткого периода сутолоки, когда волны пытались бежать в обе стороны одновременно, а "дубовый конь" изображал молоденького жеребчика с веткой колючек под хвостом, режим движения восстановился: ветер и волны погнали нас одну сторону, на юго-запад.

Легко отделались: один вывих руки, один сильный ушиб головы, два утопленных весла и семь метров четырнадцатого пояса у бывшей кормы, сломанного по гребные порты. Выше в прошлый раз снесло.

Фигня. Гребцы и вёсла есть. Просто пересесть туда, где борт ещё не обломало.

Морская буря развлекала нас всеми силами. На микроуровне — переходом от снежинок к градинам всё большего размера. На макро: то южный ветер, то штиль, то ветер северный.

"Владимирский централ, ветер северный

Этапом из Твери, зла немерено".

Вот там-то — "да", "зла немерено". А тут-то... фигня. Законы природы.

"Господь изощрен, но не злонамерен".

Волны менялись: вздымаясь все выше и выше, они становились короче.

Нагромождение валов свидетельствует о близости земли.

Откуда знаю? — Я?! В море?! Дальше пляжа — никогда! Поэтому имею представление об изменении волн при их выходе на мелководье.

Кораблекрушение — высшая степень беспомощности. Находиться близ земли и не быть в состоянии достигнуть ее; носиться по волнам и не иметь возможности выбрать направление; опираться на нечто кажущееся твердым, но на самом деле зыбкое и хрупкое, быть одновременно полным жизни и полным смерти; быть узником неизмеримых пространств, заточенным между небом и океаном; ощущать над собою бесконечность сводами темницы; быть окруженным со всех сторон буйным разгулом ветров и быть схваченным, связанным и парализованным — такое состояние подавляет и рождает возмущение. Кажется, слышишь издевательский хохот незримого противника. Тебя сковывает именно то, что помогает птицам расправить крылья, а рыбам свободно двигаться. На первый взгляд это ничто, а между тем это все. Зависишь от того самого воздуха, который колеблешь своим дыханием, от той самой воды, которую можешь зачерпнуть в ладонь. Набери полный стакан этой бурной влаги и выпей ее, и ты ощутишь только горечь во рту. Глоток ее вызывает лишь тошноту, волна же может погубить. Песчинка в пустыне, клочок пены в море — потрясающие феномены; всемогущая природа не считает нужным скрывать свои атомы; она превращает слабость в силу, наполняет собою ничтожное и из бесконечно малого образует бесконечно великое, уничтожающее человека.

А Гюго-то — диалектик! "Переход количества в качество", "единство и борьба противоположностей"... Прямо скажу: гегельянец. Но как романтично изложено!

Море сокрушает нас своими каплями. Чувствуешь себя его игрушкой.

Игрушкой — какое страшное слово!

По научному: "выученная беспомощность". Гюго такого словосочетания не знал, но уже боялся.

Дежавю. Я снова торчу в обнимку с бревноголовым драконом, который теперь задница, пытаясь разглядеть что-нибудь в кромешной тьме. Меня снова кто-то дёргает за штанину. Но мне уже пофиг: штаны насквозь мокрые.

Почему мокрые? — Странный вопрос, коллеги. Потому что вокруг море. И в корабле уже тоже.

— Там! Впереди! Берег!

Бедная княжна Машенька. Стоило ли так напрягаться? Насколько я помню географию, у нас впереди везде берег, весь юг от востока до запада. Вопрос не в наличии берега, а в его отдалённости. Ничего не видно. Хотя волны... но это может быть локальная отмель.

Морская волна имеет глубину. Подходя к берегу она цепляет подошвой дно. Подошва отстаёт, а гребень обгоняет. Получается красивая картинка падающей волны с пенным гребнем, столь любимой иллюстраторами русских сказок и ценителями серфинга.

— Оп-па!

Кораблик рыскнул по горизонту, одним веслом стало меньше. От неожиданного движения уходящей из-под ног палубы княжна полетела навзничь за борт. Но не преуспела: от Ваньки-лысого, как от мафии, ещё никто не уходил. Пойманная за платье, она была прижата к моей груди.

— Ты куда? Мы ж не договорили.

Совершенно невоспитанный ребёнок! Даже "спасибо" не сказала. А сказала:

— Там! Я вижу! Тёмное. И там (она ткнула пальцем в соседнюю точку южного горизонта).

Она удивлённо посмотрела на меня сверху:

— А между — пусто.

Коллеги, я понимаю круг ваших ассоциаций к фразе "а между — пусто", но мне было не до того. Понятно, что в конце всех нас накроет. Именно этим. Но сам процесс... может быть занимателен.

В голове копошилась какая-то мысль. Копошилась-копошилась и выкопошилась:

— А ты чего? В темноте видишь?

Я держал Марийку на руках и она, рассматривая меня сверху, удивлённо спросила:

— А ты чего? Не видишь?

Мысль о том, что твои собственные таланты не являются общераспространёнными — кажется странным. Это ж так нормально видеть в темноте, обладать абсолютным слухом, чертить без линейки, стрелять на звук...

Есть у меня здешний знакомец — бывший запойный гридень Ивашко. Ноктоскопун. Или — ноктоскопец? Как правильно — мы так и не выяснили. Но память о таланте осталась.

Как-то он нынче? Отправился в Саксонию с Герцогиней. Там, в Саксонии, много тёмных мест. Замки феодальные, души человеческие... ноктоскопирует, поди.

Восторг от разнообразия человеческих талантов пришлось временно отставить.

— Ткни пальцем в между. Понял. Левый борт! Суши вёсла!

Ураган слабел, а орать я могу с детства. Гребцы вздрогнули и выдернули вёсла из воды. Нас развернуло. Теперь уже и я различал два тёмных пятна потемнее и тёмное пятно чуть светлее между ними. В последний момент успел приказать поднять вёсла и правому борту.

Нас приподняло и... да коллеги, вы правы: и опустило. Но не вниз, а вперёд. Очередная, особо грозная волна уже нависала чёрно-белым гребнем над дубовой головой "козла залива", но её подошва приподняла нас и заелдырила... я бы даже сказал — зашпындорила, хотя правильнее — запиндюрила... куда-то в просветление. Нет, не моё, а горизонта.

Скрип, треск, удар. Драккар попал во что-то твёрдое. Твёрже морской волны, но не гранит. Все полетели вперёд. Который у нас сейчас зад. В полёте я успел вывернуться и упасть на спину.

Факеншит! Эти скамейки...

Тут мне на грудь приземлилась Марийка.

Факеншит два раза.

Это-то ничего — ребёнок же. Но едва она откатилась в сторону, как раздался новый треск. Следующая волна приподняла кораблик, протащила чуть вперёд, а мне на грудь упала дубовая голова змея.

— Ы-ых, — сказал я. Ибо более сказать было нечего.

Много я чего понаделал в этих двух жизнях, но ни драться с драконами, ни обниматься с ними прежде не приходилось. Даже с деревянными. Следует ли объятия с драконом считать зоофилией? А с его деревянным изваянием — дендроманией?

Лежу я с ним нос к носу, разглядываю зубки трёхдюймовые... Талант! Какой талант резчика! Какое внимание к натуре! На левом клыке даже кариес выгравирован.

— Вуйк! Вуйк! Ты живой?

— Отстань, ребёнок, я в печали.

Однако, надо вставать. Интересно, какой сегодня день? Судя по силе нежелания переходить в вертикальное положение — понедельник.

Мне стало страшно ещё в начале, едва небо потемнело. Я старательно скрывал страх, ерничал и излучал оптимизм. Теперь мне стало ещё и больно. Везде. И это снова придётся скрывать.

Всё-таки, коллеги, повторюсь: панцирь надо носить не снимая. Не от ножа, так от скамейки.

Охая и ахая шёпотом — полной грудью не вдохнуть — я выдал ряд команд. Как оказалось — относительно разумных. Чисто случайно: несколько последующих волн были небольшого размера. Мы успели срезать остатки снастей и привязать их к заднице дракона и её окрестностям.

Ой, к ахтерштевню.

И, по колено в воде, чувствуя, как откатывающаяся волна вырывает песок из-под ног и пытается утащить в море, смогли продёрнуть кораблик ещё на десяток метров.

Ну и куда это мы попали? Спопадировали... Тьфу-тьфу-тьфу... не дай бог.

Какие-то песчаные холмы, мы в ложбинке между ними, всё мокрое.

Похоже на клипер "Ястреб" у Станюковича в Дуэ. Только нам уголь не нужен, а винта с самого начала не было. А так сходно: ветер, берег, ложбина.

Вытащили из корабля всякое барахло. Главное — ту здоровущую палатку. Понятно, что поставить её на таком ветру не получится. Но чуть дальше и выше нашли узкую лощинку, накрыли пологом, прикопали края, подняли центральные стойки и, отрыв посредине яму, запалили костёр. Сухого — ничего. Но зиппы мои... работают. А дальше, отплёвываясь и плача от дыма, можно запалить мелкие щепки от недавнего "хряка волн".

Ой, от "вепря", конечно.

Народ отогревается, начинает шутить и веселиться. Возле-смертная эйфория. "Вот пуля пролетела и ага!". Смешно.

Недолго — выдохлись.

Факеншит! А этот...! А ему хоть бы что! Всю бурю проспал в кожаном мешке. Сухой, блин!

Я про Казика. У нас три человека погибли, десяток с травмами, корабль сломался, вляпались неизвестно куда, а ему хоть бы хны! Интересно: для чего ж его судьба так бережёт? Чтобы я его лично прирезал? Ну почему так не справедливо! Шипуля — нормальный, добрый, честный парень. Погиб. А это... средоточие мерзостей — живое.

Буря постепенно слабела, волны ещё доставали до драккара, но уже не пытались утащить его обратно в море.

Пришёл, чуть не плача, завхоз:

— Хлеб. Вымок. Весь.

— Пить солёную воду нельзя. А вот хлеб... Поджарь на костре, будут солёные сухарики. А бочонки с водой где?

— У-уплыли.

Мда... Закономерно: "положительная плавучесть".

— Собери дождевую воду. Видишь, как полог палатки провис. Каждому по котелку. Пусть пьют и писают.

Морской водицы наглотались все. Теперь бы промыть почки. Солёность Балтики невелика, близка к человеческой, а уж здесь, в заливе, возле устья реки... Авось не помрём.

Мда. "Авось" — последнее слово, которое я слышал от нашего кормщика. Ныне покойного. Как бы не повторить.

В углу, в густом едучем дыму от сырых дров, тихо ругались пулемётчики:

— Куда ты стакан дел? Всё есть, а стакана нет. Если потеряли — Воевода шкуру спустит.

"Стакан" — это не то, про что вы подумали — стальной запирающийся цилиндр. В нём хранят прокладки.

Снова — нет. Коллеги, ну что вы всё про одно? Пневмопулемётам тоже нужны прокладки. Кожаные.

— Всем отдыхать. Утро вечера мудренее.

* * *

"Нас тупило утро".

Сильно тупило. Что, после такой ночки, естественно.

* * *

Утро после бури должно быть ясным и солнечным. Не у нас.

Ветер продолжал нести клочья туч, из которых периодически срывался дождик. К вчерашним травмам добавились насморк и кашель. Отчего розовый посапывающий Казик вызывал всё большее раздражение.

Пара бойцов, посланная на рекогносцировку, вернулась с неприятным известием: впереди вода. Что там дальше — не видать.

Медбрат, который Казика "поддерживает в надлежащим состоянии", виновато сообщил:

— Три всего осталось. Дозы. Успокоительного. Вторая упаковка... всё в море... сегодня вечером и завтра утро-вечер. И всё.

"И всё". Продолжительность жизни Великого Князя Краковского Казимира II Справедливого ограничивается завтрашним днём. После чего придётся от успокоительного перейти к упокоительному.

"Но для чего тащить во мрак

Нам эту жертву смерти?

Покойник был такой дурак,

Что засмеют нас черти!".

А уж тащить подобное на Русь — и вовсе ни к чему.

Постепенно небо поднималось, дела исполнялись. Что дальше? У нас троих надо на носилках нести. Носилки сделать — не забота. Кораблик восстановлению не подлежит — палок много. А вот куда идти — непонятно.

За полосой дюн начинается болото. Не мангровые заросли как в тропиках, но тоже... гадко. Песок, вода, тростник. На высоких местах пятна мхов, кое-где кустарник.

Болота в дельте Вислы имеет имеют имя собственное — Жулавы. Не путать с Жулянами под Киевом. Позже здесь построят 17 тыс. км. каналов, дамбы, отожмут у моря кусок дна. Пока похоже на днепровские или донские плавни, но в более мерзком климате.

Лезть в эти болота... над которыми комарьё стеной... не зная точного курса...

Глава 793

Столб дыма от сырых дров из драккаровских скамеек был виден издалека: ближе к полудню в море появилась небольшая лодочка. На наши помахивания чем ни попадя, лодочники рискнули подойти к берегу.

Именно "рискнули". Я уже объяснял, что встреча с незнакомцем в родо-племенном обществе вызывает напряжение: или ты его, или он тебя. Убьёт, ограбит, похолопит... На побережье идёт непрерывная война любых местных против любых пришлых. Что и выражается в "береговом праве".

Направляя корабль к незнакомым берегам мореплаватель отнюдь не уверен в дружелюбном приёме. Даже и к знакомым — могли ж передумать.

Лодочники, подойдя к берегу, увидели толпу народа с немалым количеством воинов. Такие могут запросто зарезать, чтобы отобрать лодку. С другой стороны, и мы вовсе не были уверены, что эти оборванные мужички не являются членами какого-то берегового братства или слугами местного сеньора, надумавшего срубить бабла по-быстрому.

По счастью, лодочники были из Гданьска и знали новость от Сигурда:

— Встречайте! Воеводу Всеволжского!

Они не стали вылуплять глаза:

— Эт что за невидаль?! — а, после недолгих переговоров и обещания наград или наказаний — судя по поведению, отправились в город за подмогой.

До Гданьска по прямой вёрст семь. По воде — десять, туда-обратно — двадцать. Четыре часа. Плюс неизбежный бардак — восемь. Обедать будем здесь.

Лучники уток настреляли. Старые почему-то попадаются. Жилистые и рыбой пахнут. Варим. Как раз к приходу спасателей сготовятся, будет чем угостить.

Я ошибся, считая, что наш драккар нынче годен только на дрова. Приплывший мастер из норвежцев Сигурда, походил вокруг, поцокал языком.

Парус — самое дорогое на драккаре — мы потеряли. Но есть киль. Норманны стараются делают киль из одного ствола. Какой дуб вырос, такой длины и будет корабль. Уцелевшие части обшивки можно поставить на другого "оленя заливов", я про такое — уже... Только дырки пробками забить — шаг шпангоутов у разных кораблей не совпадает, заклёпки придётся в новые отверстия вставлять.

Подтянулись несколько местных лодок, и мы отправились в город.

Хорошо, что местные везут: пройти несколько вёрст от моря до Градовой Горы Гданьска без лоцманов невозможно. Заросшие камышом острова и протоки Мёртвой Вислы, мели, повороты, тупики...

На самом взморье, вблизи того места, где через семь с половиной веков раздадутся первые выстрелы Второй Мировой войны, несколько домиков. Рыбацкая деревушка, жители подрабатывают лоцманами по камышово-болотному краю.

Для средневековья такое безобразие хорошо: естественные препятствия против непрерывно ожидаемых (и случающихся) вторжений разных шаек. А мирные торговцы? — Пусть терпят, немного их.

С приходом "шилохвостов" на Балтику и это надо менять. Сюда, на оконечность берега возле Мёртвой Вислы, надо посадить крепостицу. И назвать Вестерплятте. С маяком для моряков и сигнальной вышкой для связи с Гданьском. На основном фарватере установить всплывающие "акульи зубы". Но прежде пройтись землечерпалками: здесь не мои речные каналы, где расшивам-плоскодонкам глубин не надо. Сигурд прав: надо копать. Глубоко и быстро.

Затемно добрались до города. Встреча по высшему разряду: факела, колокола, стяги. Сама Самборина со свитой, в украшениях, со сводными братьями и вельможами.

Шубу соболью одела. Ту самую. На который мы с ней в последнюю ночь во Всеволжске кувыркались. Когда я её задницей стол сломал. А потом пришёл Курт и долго смотрел ей в глаза в ходе процесса.

Дразнится княгиня: шубка — намёк. При полном понимании, что я нынче с ней играться не буду: слишком много глаз вокруг. Подставлять Сигурда не хочу, а без звона не обойдётся. Она понимает и, уверенная в своей безнаказанности, дразнится. Типа: вот, я предложилась. А ты, мил дружок Ванечка, не схотел, не осилил, не обогрел женщинку одинокую... Ишь, ухмыляется красавица.

Тут вперёд вылез Курт. И в её улыбке осталась только настороженная вежливость. Всякие намёки и экивоки отпали.

Моя эскадра на месте, Дик во главе почётного наряда, оркестр военно-морской марш сыграл. Мда... а из ребят-музыкантов, которых я в Полоцке с собой забрал, которые со мной Польшу прошли, прошлой ночью один умер. Множественные переломы, потеря крови, переохлаждение. Четвёртая потеря за два дня плавания.

Большой княжеский пир, как намеревалась Самборина, пришлось быстренько свернуть. Но необходимое я сделал: показал местным живых Казика и Болека. У первого текут слюни, у второго — сопли. Оба живы, что подтверждает легитимность княгини-регента Елены.

Чуток напряг Кадлубека. Зря, что ли, за собой таскаю?

— Винцент, у тебя есть добрые друзья в Польше, Германии, Италии?

— Конечно, синьоре. Кто именно вас интересует?

— Все, обладающие доступом к светским и церковным лидерам. Напиши им письмецо. Кратенько, оптимистично. Что у тебя всё хорошо, что я отношусь к тебе с вниманием, миролюбив и доброжелателен ко всем ветвям веры христианской, и ты надеешься вскоре узнать много нового. Что Великий Князь Польский и наследник его — живы и направляются в Святую Землю через Русь. Опиши наше чудесное спасение в ужасную бурю. Одним лишь попущением божьим. Про процветание Гданьска под властью нового князя Сигурда. Напиши. И принеси мне посмотреть.

Пиар-ход. Один из многих. Малозначимый, труднооцениваемый, но полезный. Поддержка легитимности Елены в Польше и Сигурда в Гданьске.

Типа: у нас всё хорошо, католиков не режем, мятежников не имеем — не испытывайте иллюзий об уместности вашей враждебности.

Для него — возможность проявить свою полезность:

— Ежели меня "можно стричь и доить", то не будет же "Зверь Лютый" меня в море выкидывать?

Перед выходом почитаю. Латынь, факеншит... Справлюсь. Самборина отправит по адресам. А сами адресаты... станут темой для моего Точильщика.

"С людьми надо жить". И знать. Поименно.

Местного радиста по имени Липок — наградить. За проявленную сообразительность и ответственность.

Не его одного: оборона местного "Русского двора" показала собственных героев.

Обсудить пожелания местного фактора. И сами по себе, и в связи с грядущим выходом на Балтику по Двине.

Тема не очевидна: три точки — Руян, Гданьск, Кауп — необходимо согласовать по номенклатуре и объёмам товаро-потоков. Минимизировать период оборачиваемости и сократить накладные расходы. Учесть скорую замену "Новгородского" пути — "Полоцким" и вытекающие из этого через год-три следствия.

Впрямую фактории не конкурируют. А вот их контрагенты... Координация пойдёт через меня, через центр. Дальняя связь позволяет. С общей, а не с локальной оптимизацией.

Местный поп порадовал: не орёт тупо, с людьми разговаривает. Со здешним ксендзом — взаимно уважительно. Ксёндз этот с момента прихода сюда Сигурда уже четвёртый. Предыдущие были... неуважительны.

Дик, "шилохвосты"... взахлёб. Мне всё про них интересно. Вплоть до ржаных сухарей и парусиновых тапочек. А морякам интересно рассказывать: первые на Балтике. Другие воды, погоды, берега...

— Стоп, Дик. В море наговоримся. Что дальше?

— Согласно твоего плана, как радисты отстучали, мы берём восемь-десять сотен пленных на Двину. Корабли у берега отстоялись, мелкий ремонт сделан, команды отдохнули, припасы почти приняли. Завтра добираем и грузим полон. Ночью в бриз можем идти.

Бризы заметны только в условиях слабого общего переноса воздуха, в средних широтах — в устойчивую безветренную погоду.

После бури устанавливается безветрие. И я снова начинаю переживать: вот мы выскочим в море. А там штиль. А у нас на корабликах тыща душ. И чего делать? Жаждой да голодом до смерти заморить?

— Не, княже, главное — отскочить подальше, вёрст за тридцать. А там западник поймаем.

М-м-м... Но Дик — моряк, мне со своим кувшинным рылом в ихний калашный ряд...

Часть понятия "новые воды" — новые ветра. Какие, когда, приметы... Для парусников это особенно важно.

Полон надо из Гданьска забирать. Аж печёт. Кормить их нечем, многие из близких земель — пытаются сбежать. За них приезжают просить, пытаются освободить. Были уже эксцессы. Основная масса: обозники из армии Мешко да сброд из Быгдоща, оставшийся там после ухода армии Болеслава. Воинов мало, воришек и мошенников много.

Цепей, наручников, ошейников на такую ораву нет. Гданьские из своих закромов достали. Недорого.

Вот и ушла моя прибыль от Гудлейк, ещё и должен остался.

К концу ночи удалось порешать мелочи всякие: купцы в свою сторону тянут, поп в другую, теперь ещё и морячки добавились. Местные в эти споры всовываются...

"Русскому двору" в Гданьске нужен отдельный комендант. С внятным собственным силовым компонентом.

Под утро смогли с Самбориной немножко посидеть спокойно. Нет, не с глазу на глаз: "внешняя благопристойность не менее важна, чем чистота внутренних помыслов". В "узком кругу доверенных лиц".

Она к этому времени устала и перестала играть то радушную хозяйку, то игривую стерву, то вельможную правительницу.

Как-то она не очень счастлива. Нет, по жизни всё хорошо. Но чего-то не хватает. Так-то она рада. И титулу Сигурда, и приращению удела, и устранению опасности со стороны центрального правительства...

"В целом — положительно".

Не греет. Про сыновей послушала — не интересно. Про порт, углубление Мёртвой Вислы, канал Висла-Одра... мимо. Единственное, на что как-то оживилась, когда вскользь ювелирку упомянул. Камушки, драгоценные и не очень. На слова "алмазы", "рубины", "изумруды" появляется блеск в глазах.

Это не наша стезя, но раз мы оседлываем путь из варяг в хазары, то "индейские товары" тоже наши.

"Не счесть алмазов в каменных пещерах". — А чего их считать? Ты так, навалом, вези.

Ещё одна забота.

Раз я строю политику на межличностных отношениях, то мне нужно понимать состояние этих личностей. И, ежели на такую личность наваливается депрессия, или, там, проблемы со здоровьем и в личной жизни, то надо как-то... купировать.

На прямой вопрос она, хоть и порозовела, но ответила:

— Глазаст ты, кнес Иван. Болею я. По-женски. Не боись — твоих людей за просто так, чисто от болей, резать не велю.

Мда... Вроде, и не большого ума женщина, но мои озабоченности на раз просекает.

И чего делать? Выпросить у Мараны супер-мега-гинеколога и заслать в Гданьск?

Во-первых... да нет у нас специалистов по этой части! Медицина вообще — в зачаточном состоянии! Народные суеверия, чуток хирургии, санитария. Полостная операция без 100% смертности — чудо. У нас могут вырезать апендицит! И не все умирают! Во всём мире такого нет! А вот трепанация черепа... ещё кроманьонцы делали... и мы можем... иногда.

— Самборина, сядь и напиши. Что болит, когда, как. Радисты отстучат. Марана подумает и советы пришлёт.

— Чего?! Чтобы твои сопляки про меня такое знали?! Стыд-то какой.

— Тебе стыдиться или ехать? В смысле: жить и не болеть. Кончай глупостью маяться. Ещё неизвестно что Марана скажет. Да и поможет ли.

* * *

Гинекология. Которую мои коллеги-попандопулы почему-то старательно игнорируют. Смущаются. Будто их самих в инкубаторе нашли.

Я бы тоже засмущался. Но тут как в ВДВ: "никто, кроме нас".

Никто, кроме меня с Мараной, гинекологией на гос.уровне заниматься не будет. Без попандопулы это болото на столетия так и останется.

Тут как нынешний гончарный круг блином на колышке: крутить, лепить, болеть и мучиться. Как вспомню моего гончара Горшеню, от вечной сырости ревматизмом в три дуги скрученного — слезами умываюсь. Здесь таких через одного. Через одну.

* * *

Вечером, ещё по светлому, начали грузиться на корабли. Уже в темноте пригнали полон.

Факеншит! Очередная лажа. И кроме себя винить некого.

Полон — Сигурда. Режим содержания — его забота. Нет фильтрационного лагеря. А зачем? Он этих людей использует в простых работах по месту, кого-то отдать за выкуп, кого-то осадить на пустых землях. Стрижка-брижка, промывание-клизмование... — зачем? Месячишко-другой перебьются. А потом мы их пинками...

Контингент в собственной одежде. Явные ценности и оружие стражники отобрали и всё. А отделение социально и санитарно опасных индивидуумов? И дело не в каких-нибудь пикардийской или нормандской потницах — эти-то убивают за сутки, носители быстро вымрут. А что делать с проказой? Инкубационный период — от 6 месяцев до 40 лет. Обычно — 3-5. Сама болезнь — годы. Затащить к себе источник такого удовольствия...

Надо было сказать. "Русский двор" и Сигурд напряглись бы и организовали фильтрацию.

Надо — было. А теперь времени нет.

Отобрать "на взгляд" более-менее здоровых, не завшивленных, не в гнойниках, не кашляющих. Раздеть до креста, разуть, заковать.

А они не хотят. Они тут неплохо устроились. Князь Гданьский худо-бедно кормит, сараи для жилья выделил. Местные сердобольные жители то милостыню подкидывают, то приработок дают. И вдруг — Ванька-лысый. Давай-давай! Спешно, бегом! За море к дикарям-людоедам...

Начались беспорядки. Все устали, злые. Ну я и скомандовал. Пришли самострельщики с "шилохвостов", дали залп. Следом три десятка конных норвежцев — "в копья". Сомкнутым строем по безоружной толпе. Кто-то в плавни успел убежать, кто-то у посадских попрятался. Раненых — дорезать, мёртвых — на кладбище. Из остальных набрали шесть сотен хоть как-то приличных, загнали в трюмы "шилохвостов". Плотненько упаковали. Битком.

Если считать как средиземноморские нефы пилигримов возят — по три человека на тонну водоизмещения, то "шилохвост" должен брать до полутысячи голов. А если по нормам американских мясовозок 17 в., где пять чел./тонну, то и вовсе восемьсот. Мы пока так не умеем.

Чего тут уметь? — Всякое занятие требует профессионализма, коллеги. И работа с "двуногим скотом" — тоже.

Один из британцев 18 в., всю жизнь занимавшийся работорговлей, а в конце раскаявшийся, вспоминал, как его старший товарищ, наставник по бизнесу, усаживал негров "ёлочкой": очередного между раздвинутых ног предшествующего.

Я понимаю, как так посадить, я не понимаю как в таких условиях обеспечить выживаемость.

Трюмы надо разделять на палубы, палубы — на отсеки с отдельными трапами, вентиляционные люки, поилки, навозовыкидыватели...

"Морской волчонок" Майн Рида — не попадался? Подросток пробрался зайцем на корабль и оказался на дне трюма под слоями товаров. А пить-есть чего? И он пробивается, как шахтёр засыпанный, наверх, к палубе, к свету. Утаптывая по дороге, среди прочего, коробки с дамскими шляпками. В книге и схема построенной им штольни есть.

Как перевозка рабов была организована британцами в ходе "треугольной торговли" — в подробностях не знаю, то, что у нынешних греков, не подходит.

Тема, с учётом моих рассуждений об особенностях грядущей "демографической политики", весьма актуальна.

Уже после полуночи двинулись. Всё в огнях: Градова Гора, парусники, лодки-буксиры, посадские по берегу... Убрали швартовы и не поднимая парусов потянулись по Мёртвой Висле к морю.

Третья ночь без сна. Четвёртая. И как другие попаданцы-прогрессоры с не подавленной молочной кислотой живут? Ладно, если ты на третью ночь в гареме только сопишь и посапываешь — наложницы на твоём пайке живут, могут и потерпеть. Мявкнула не ко времени — получила по уху с непросыпа. Всё в рамках традиций. А дела государственные? — Они-то ждать не будут. Заставишь ждать — так "приласкают".

Перед рассветом вытащились в залив, "тягуны" сбросили канаты, бриз наполнил паруса и пошли, чуть кланяясь на волнах, на северо-восток.

Размещение плотненькое. Но каюту корабельного плотника я забрал не от недостатка места, а для обеспечения секретности: туда Казика положили. Выгнал на минутку слуг, оттянул объекту нижнюю губу. И туда, в мокренькое, розовенькое, слюнявенькое... три капельки моей старой доброй синильной кислоты. Как когда-то возле Мологи было.

Сколько лет прошло... Уже и трубка другая, и содержимое неоднократно заменено. А срабатывает чётко, как тогда.

Не было громких слов. Заключительный монолог героя, последнее слово перед казнью... Типа: вот, догнало тебя возмездие в моём лице...

Герой излагает апофеоз своей мести, антигерой признаёт и раскаивается. Каждый минут на сорок.

У меня не мелодрама, а рутина. Враг? — Уничтожить.

Кажется, Казик так и не понял, что происходит. Подёргался, поперхал и всё — головку не держит.

Чего-го высокопарного впаривать? Я его судьбу решил давно, ещё в Бресте, когда он с женой от Буга ко мне на переговоры поднимался. Всё, что хотел ему сказать — сказал за это время себе. Теперь не интересно. Давно ожидаемый акт смерти. Прими, Господи, душу грешную, вольно и невольно подловатенькую.

Взошло солнце, прибежал Верещага вереща:

— Беда! Горе-несчастье! Князь Казимир помер!

— Да ты что?! Ай-яй-яй. Однако ж — на всё воля божья. Мешок, доску, козлы. Попа не забудьте.

Регламент похорон в море моими морячками уже отработан. К сожалению.

Чисто во избежание глупых суеверий: мешок, в котором покойника отправляют по доске в море, зашивают после прочтения молитвы над темечком покойного. А не через ноздри, как, почему-то, иные думают.

"К ногам привязали ему сопромат

И в матрицу труп обернули...".

По ритуалам 17-20 в. в мешок следует положить пушечное ядро, колосники от парового котла или иной тяжёлый предмет.

На "шилохвостах" традиционно балласт из кирпичей. Вот пяток в мешок и сунули.

Тело в мешке съехало по доске, плюхнуло в море. Вода чуть раздалась, принимая подарок. Ещё пару секунд было видно уходящее в глубину белеющее пятно. Всё.

Не впечатляет. Вот "божественную цаплю" в бочажке возле Пердуновки я куда эффектнее топил. Мешка-то не было.

Как я за эти годы прокачался! Как мои скилзы выросли! И мешок есть, и кирпичи для тяжести, и поп для пристойности.

Народ разошёлся по делам, я оглядывал просторы.

"Пуганная ворона куста боится" — русская народная мудрость. А я после недавней бури... опасаюсь моря.

Подошла сосредоточенная княжна, ухватила за палец, подёргала.

Как быстро растут чужие дети. Два дня назад она пыталась, для привлечения внимания, стянуть с меня штаны, а сегодня уже поняла, что достаточно просто отломать мизинец.

Интересно, третьего дня, в бурю, в гром и молнии, когда мы тонуть собирались, показалось, что у неё глаза светятся. Как у моего волка. Это у меня глюк? Или она вырастет и станет... вурдалакиней? Или правильнее — упырицей? Демонессой?

А как она моего князь-волка у Быгдоща — за холку и на стоянку? Тот даже не мявкнул.

Что не мявкнул — нормально, не кошка же. А вот что послушал... Девочка с врождённым даром потусторонности? Надо взять в дом, воспитать. Призреть.

А чего? — Суккуба в домашнем гос.хозяйстве очень полезна. Посылаешь ей к соседу-недругу. И — всё. Никаких войн. Сосед постоянно счастлив. Не просто навеселе, а в дупель. Глазки мутненькие, всё падает. Нет коллеги, я про веки самозакрывающиеся, а не про то, о чём вы сразу...

— Теперь ты мой папа.

Э-э-э... Чего?! Не, я как-то...

— Ты согласен?

Внимательный взрослый взгляд. С высоты чуть выше колена.

Средневековье, итить его акселирировать.

Здесь быстро взрослеют: особи с инфантилизмом дохнут в числе первых.

Неудобно разговаривать. Подхватил на руки, глаза в глаза.

— Да. Но мы об этом никому не скажем.

— Почему?

Факеншит! Тебе объяснять оттенки династических отношений? И как такое утверждение отразится на твоей судьбе?

Пока ты дочь покойного Казика — ты великая княжна Польши. Ты можешь стать, по статусу рождения, королевой или даже императрицей. А если ты дочка Ваньки-лысого, то — ублюдка. Некоторые владетели признают своих незаконнорожденных дочерей. Выдают замуж за своих или чужих вассалов на ступень ниже.

А я сам? — Ублюдок Долгорукого. Которого очень большой оригинал Андрей Боголюбский признал братом. Один человек, пусть бы и Государь, признал. Придёт другой — отознает. И будет Ванька тем, кем его во многих местах и почитают: лысый долговязый хитромудрый мутный выползок из трясин гиблых и смрадных. Без благолепия, благочестия и благодати.

— Потому что злые люди обзавидуются. Это будет наша тайна. Согласна?

— Ага.

От полноты чувств Марийка обхватило мою голову, сильно-сильно прижала лицом к груди, поцеловала в лоб.

— Папа, я тебя люблю, — вывернулась и убежала.

Мда... Ежели у ребёнка в такие годы такая ясность мыслительная, такая прочность душевная... да ещё и ноктоскопушка... букет талантов. Главное — не испортить.

Ещё одна ниточка, связывающая меня и этот средневековый мир. Просто человеческая. Без эпох, формаций, летоисчислений...

"Шилохвосты" — отличные корабли. А ребята за время похода выросли в отличных моряков. Идём хорошо, к ночи увидели по правому борту побережье Самбии, а утром дрейфовали перед входом в протоку в Куршской косе. Пропустить такой случай я не мог: интересно же!

Да, много интересного. Как устроен маяк, как оборудована протока. Надо строить на берегах нормальный бичевник под конную тягу, как у нас на волоках сделано. Сама гавань Каупа...

Та-ак... это не гавань, а безобразие. Мне говорили, но что настолько... не доходило.

Кауп — торгово-промышленное поселение. Но, факеншит!, для среднего средневековья! Оно и построено под нормы 10-11 в. на Балтике. Кастусь старался сделать "хорошо". Но его "хорошо" — по образцу соседей. А мне-то надо "прогресс". Мне-то надо на шаг-два-три вперёд.

Гавани нет. Есть здоровенный Куршский залив, куда Неман впадает. В юго-западном углу залива впадает большой ручей с запада. Вдоль берега — полоса мелководья. В устье может войти кнорр. Дальше ручей, глубины 0.7-1.0 м. Для карви — достаточно. Они-то прежде тут и ходили. А кнорр остаётся в заливе. "Шилохвосты" и вовсе через протоку не проходят.

Так не пойдёт, надо строить нормальный порт. "Нормальный" — по моим понятиям. С глубинами, пирсами, складами, подъездными путями...

С воды ни одного креста не видно. Непривычно. Сам городок хорош, а вот вокруг... Я понимаю: приток населения, непрерывная стройка... Но чистоту и порядок надо поддерживать.

Одна из причин бардака в окрестностях: сакральная насыщенность местности.

"Сакральная", коллеги, а не то, что вам показалось при пропуске некоторых букв. Хотя, при отсутствии элементарных санитарных навыков у множества новосёлов...

Количество "рощ", т.е. "священных" мест, и количество полей — примерно равны. Есть "святилище подземного бога". Как звать — не знаю. У пруссов богов девять, кто из них подземный... Десятый? Велес?

Было заброшенное, после погромов датчан, место. Пришёл Кестут, начал обустраивать. Жизнь закипела. Во все святилища пытались придти вайделоты. Они подмяли бы население под себя, но у Кастуся был поп. Добиться власти на основе монополии на идеологию жрецы не смогли, а попытки прямого наезда обламывались.

Жрецов в регион не пускают. Но святилища не разрушают, рощи не вырубают, чтобы не нарваться на гнев архижреца. Православная церковь — верстах в семи к северу, за протокой.

Ни Кастуся, ни Елицы в Каупе нет: какая-то суетня в Галиндии. Поехали разбираться и успокаивать. Там народ и так-то дикий, а уж в условиях смены веры и победы над ляхами — творят, что хотят.

— Здравствуй, Воевода.

— Здравствуй, Фанг. Как поживаешь?

* * *

" — Фима, как ваши дела?

— Это таки вопрос или попытка унизить?".

* * *

— Пальцы-то где потерял?

— Х-ха... в бою. Расплатился. По десяти покойников за каждый палец.

Два пальца на правой руке отрублены. Прежде были все — уже здешняя, самбийская, обновка.

Старый голядский боевой волхв. Когда-то он пел мне древние песни своего народа в подземелье в Пердуновке. А как мы с ним по болоту из медвежьего святилища выбирались? А как я его горящим поленом брил?

Я тогда должен был умереть. Раз несколько. Пять-шесть, наверное.

А потом я его отпустил. Замотанного как египетская мумия. Закоренелого матёрого опасного врага. Он вернулся и попытался меня убить. Не по злобе, а для проверки: достоин ли я быть спасителем его племени.

Многое нас связывает. Тем интереснее видеть, как он меняется, как неполны мои воспоминания о нём. А у него собственная жизнь идёт. Яркая, разнообразная. Свой дом, три жены, куча детишек, которые говорят ему "тевас" (отец). При том, что он в доме даже ночует редко: казарма, полигон, тренировки молодёжи, спец.мероприятия...

Среди множества разговоров, выяснений, уточнений, планов, которые наполнили единственный день моего пребывания в Каупе, отмечу три.

Здешняя радиостанция погибла при ударе молнии и последующем пожаре. Cняли установку с одного из "шилохвостов" и оставили Кестуту. Дик только вздыхал скорбно, но помалкивал: и сам понимает. Связь эскадра-порт необходима, пожалуй, даже больше, чем связь борт-борт. С кораблика на кораблик можно и флажками помахать.

Польский крестовый поход закончился. Но я ни мгновения не сомневаюсь, что регион ждут серьёзные потрясения. Крещение Кестута, избрание его Великим Князем пруссов, само восстановление этой "должности" впервые со времён Брутена и Видевута... Связь — критична.

Как она нам помогла! Уже зимой. Без неё, без дальней связи, без моего оперативного вмешательства хотя бы советами, здесь было бы... кровавое месиво.

Другое: пополнение полона на кораблях.

Эскадра приняла ещё четыре сотни душ. Контингент существенно другой: шляхтичи, воины. И они прошли "входной фильтр".

В Кауп постоянно приходят новосёлы. Технология первичной обработки что для добровольцев, что для полона во многом одинакова: тифозным вошкам в голове всё равно какие "в голове тараканы".

Форма одежды интересная. Тряпки у пленников все забрали, а потом выдали самоё дешёвое.

На многих ничего, кроме... я бы назвал: молодёжная ночная сорочка. Тут таких нет, это из первой жизни. Кусок полотна оборачивают вокруг тулова. Линию соединения сшивают. Сверху пару верёвочек-бретелек. Внизу — до колена. Внутри — немолодой здоровый мужичина-воин с отросшей после последней бани щетиной в разных местах. Смотрится... сюррово. Дешевизна и функционал. Но это пока: комары — уже не летают, а белые мухи — ещё.

Подход Кастуся сходен с моим: трофейное барахло изымается, сортируется, стирается/ремонтируется и частью продаётся, а частью раздаётся.

"Власть заботится о своём народе". Так Махно разбрасывал рулоны мануфактуры с тачанок, зазывая селян в войско.

В Каупе нет существенных товарно-денежных отношений. Люди жили родовыми общинами в натур.хозе — зачем им деньги?

Последние года три стали появляться монеты, преимущественно польский динарий. Ходят арабские дирхемы. Прежде серебрушки шли на решты, на украшение коней. Нынче — на украшения женщин.

Основная масса сделок — натур.обмен. "Платилы". Как было в Польше и Чехии два века назад, как до сих пор на Руси во многих местах. Пряслени, шкурки, штуки полотна, куски железа...

— Я тебе дам три новеньких горшка. А ты мне горшочек икры.

Запустить в оборот бумажные "рябиновки"? Не сейчас: будет раздражение и недовольство шир.нар.масс. Да и сам Кестут, его окружение смысла, опасностей и выгод, пока не понимают.

Заскочил в нашу факторию. "Внезапная проверка готовности".

Какая может быть "внезапность", когда весь город с ночи знает, что на внешнем рейде встали "шилохвосты"?

В фактории нормально, "тараканы с печи не падают". Есть, конечно, упущения. Пожарный щит не комплектен, мухи по дому летают, приходно-расходные книги последних месяцев в несгораемый ящик не убраны...

— Что значит — нет свободного ящика? А ты запрашивал? Ах, запрашивал... Прошлогоднее — упаковать и на корабли. В Центральный архив. На свободное место следующее положишь.

Одно из великого множества проявлений рутины прогрессоидности.

Приход-расход надо хранить по месту, в фактории. Бывают длительные сделки, бывают толковые факторы. Которые могут, подняв бух.книги за несколько лет... много чего интересного понять. Другой подход: по итогам года — баланс, переходящие обязательства. А сами книги с записями по конкретным сделкам — во Всеволжск к Глазко и Николаю. Они, имея исходные данные за несколько лет от десятков факторов, умеют уже проводить перекрёстный анализ, оценки трендов, считать корреляцию по видам товаров. Ловят факторов на ошибках и дают полезные советы.

Сделать копии? — Коллеги, здесь копия называется "список". Копировальной техники нет. Кто-то должен сесть и ручками, внося собственные ошибки, переписать заново. Не надо.

Глава 794

Меня иногда спрашивают:

— Ваня, а почему у тебя купчики не воруют?

Отвечаю всем взволнованным:

— Потому что копают.

У нас большая страна, копать надо много. Например, "арыки по тундре".

Пара "товар-деньги" есть материальное явление окружающего мира, наблюдаемое со стороны с бОльшей детальностью, чем, например, пара "электрон-дырка" в полупроводнике. Реально — детальнее. У меня каждая ложка деревянная имеет уникальный идентификатор — станок накатывает. Электроны так не промаркируешь.

Две разные задачи.

Одна — выявить. Кто сколько чего конкретно украл. Это видно. Да, надо один раз понять. Можно и нужно выявить "зоны повышенного риска" и их особо тщательно контролировать. Но постоянно "ньютонов" с "эйнштейнами" толпами — вовсе не требуется.

Другая — мероприятия согласно поставленному диагнозу. "Арыки", "арыки надолго", "арыки пожизненно". Во всех случаях в госструктуры и обжитые места такие деятели не возвращаются, в друзьях-коллегах — не воспроизводятся.

Кроме контроля доходов, существует контроль расходов. В условиях моей мобилизационной, командной, карточной... экономики — украсть можно. Тарелку супа. И быстро съесть, пока никто не удивился: откуда?

Нормальный образ жизни подавляющей части населения: в крестьянской общине не воруют. Потому что всё прозрачно. Обеспечь прозрачность при переходе к городским общинам и, конечно, необходимую реакцию на отклонения... учёт, "основа демократии" — тотальная "активная гражданская позиция" в форме доносительства... этим надо заниматься. Тщательно, постоянно. Как шею мыть.

"Член корпорации не ворует. Казнокрадство — признак личности, воюющей со всем миром".

Зачем мне такие личности в моём домушке? Я сам такой. В смысле: со всем миром.

Меняла дрожит и потеет. Это нервное, "эффект начальства", а не от воровства. Кажется.

* * *

"Фраза: "За тобой пришли! ", услышанная в садике, и когда ты главбух, — ощущается по-разному".

Дать представление об этом ощущении — обязательный элемент проф.образования. Проводим экскурсии. Посидеть в карцере, полежать на шконке, похлебать баланды... человек должен делать свой выбор "с открытыми глазами".

* * *

— "Рябиновки"? — Берут. Но так... волнам. Когда товар князю — там без денег, расписки. Это мимо меня. А вот когда... вот, Фанг, к примеру... ежели чего ему прямо из лавки надо... тогда ко мне и меняет. Я-то по серебру. А тащат-то больше янтарь, шкурки, рыбу... Эт не ко мне — к фактору, к приказчикам его...

Фактория, кроме прочего, обеспечивает потребности здешней общины "зверятичей". Теперь добавляются связисты и моряки. Эскадра "шилохвостов" будет расти, курсировать по Балтике и потреблять всякое разное.

Разворачивать собственное производство? — По загрузке.

Нет свободного рынка труда. Если нанимать человека, то "навсегда".

Есть сезонники, отходники, артельщики, "на одну работу". Этого лучше избегать. Причины? — Технологические, экономические, организационные. И — идеологические. "Правоверный перунист" вдруг встал и пошёл: прохожий вайделот напомнил об очередном "дне рождении бога" — их же девять. Рождество девять раз в году...

На постоянку... Нужно дать работнику избу, жену, огород... постоянный достаточный доход. Так работают точильщики: весь режущий инструмент Самбии несут к ним. Есть загрузка у кузнецов — ремонт всегда есть. Непрерывно работает красильня. Местное полотно, крашенное в сакральный для пруссов синий цвет, находит спрос. А вот, к примеру, лесопилка — государственная. Потому что князь может повелеть. И мужички побросают свои дела и придут на пару недель доски тереть.

Коль основная масса пруссов "живёт при коммунизме", то одежда и обувь, пусть бы и ношенные, имеют ценность. Кестут использует рубахи да жупаны с полона в качестве зарплат и премий. Поэтому его ляхи — в сорочках из мешковины на бретельках. А зимой? — До зимы ещё дожить надо, не всем это удастся.

Сигурд... Уверен, что он про такое знает. Но подобное воспринимается полонянами как унижение. Здесь-то им деваться некуда, чужая сторона. А там рядом "родные и близкие". Ему виднее, но фильтрационный лагерь в Гданьске — обязательно и срочно.

— Фанг, а что у вас на Вое делается?

— Поедем глянем.

— Поедем. Архитектора возьми.

Вой (Woj/Woy) — название ручья. Течёт под западным склоном холма, на северном конце которого стоит Кауп, севернее впадает в большой ручей — Северо-западный. В устье Воя археологи найдут каменный якорь с круговой бороздой по торцу для каната. Подобное использовали викинги, но не пруссы.

Местность хороша. Но нуждается в доработке.

С запада — полуостров Самбия, с севера — его выступ, "корень" Куршской косы. Прикрывает и от "находников" — нет удобных мест для высадки со стороны открытого моря, и от штормовых западных или северных ветров. Северо-восточнее — сама коса. С аналогичными свойствами. Между "корнем" и косой — протока. Кастусь её "прикрыл" всплывающими "акульими зубами" и двумя деревянными башнями на западном конце.

Нормальное размещение поселения в средневековье. Не "на проходе". Так построены селения на Белоозере, с отнесением от берега озера, так, в удалении от реки, построено Рогволдово городище в Полоцке. Я об этом — уже...

По ветрам и защищённости — хорошо. По трафику... было хорошо, пока здесь лодочки ходили. С появление парусников водоизмещением за сотню тонн нужно переделывать.

От залива до городка версты три по большому ручью на запад. Потом по этому Вою ещё версту на юг. Потом лезть на восток по крутому склону холма, прикрытому деревянной крепостицей городка.

Хорошо по безопасности и никуда не годится по товарообороту.

Нужно строить новый порт. Верстах в пяти к северо-востоку, севернее устья большого ручья, как раз на "корне" косы, есть удобное место. Холм с выходом на внутренний рейд, в залив. Отпадает четыре версты ползания корабликами по ручейкам. На холме "роща". Для язычников — священная. Затевать там строительство... святотатство. Было.

Теперь, после крещения, князь Кестут может язычников с их микрорельефными предрассудками и суевериями послать. Просто. Или с уместной элегантностью и импозантностью.

Съездили. Посмотрели. Скверно.

В объезд — далеко. Напрямки... сырая пойма, у ручьёв дно топкое, кони вязнут. Телеги с грузом не пройдут. Мостики соорудить?

— Зачем? Мы туда не ходим.

Обычная история про дороги: дорог нет, потому что ходить некому; ходить некому, потому что бездорожье.

Решается русским богатырём типа Ильи Муромца:

"Поехал Илья Муромец дорожкой прямоезжею, доехал до топей зыбучих, до болот дремучих. Слез тут с коня Илья — левой рукой коня ведёт, правой рукой дубья рвёт, да мостки кладёт".

Где б мне такого богатыря сыскать? Хоть бы однорукого. Коня ему я бы сам подержал. Нету...

Тогда — гос.инвестиции.

Парнишка-архитектор, несколько лет назад спасённый Фангом от кривов, вырос, усы отпустил. Женился, трудится. Когда-то он с напарником проектировали и руководили реконструкцией разрушенного, впавшего в заброшенность после набегов викингов, Каупа. Напарник умер, а вот ему постоянно какие-то дела приходят. То ремонт, то новостройка.

Что нужно строить новый порт мне стало понятно полгода назад, когда я получил "всю Двину по самое море". Весной, посылая Кестуту из Полоцка предупреждение о польском крестовом походе, я, естественно, велел фактору и команде подготовить предложения по приёму "шилохвостов" на регулярной основе. "Естественно" — потому, что корабли и везли эти послания: новые потребности были наглядно продемонстрированы.

Парнишка раскатывает по столу свои наработки.

Дамба чуть ниже устья Воя. Самое узкое место долины, полсотни шагов. Выше получим довольно обширный пруд, на плотину можно водяную мельницу поставить. По дамбе дорога к той "священной роще" на холме. Через неё напрямки до западного конца протоки. Это важно: скорость переброски войск при возможной опасности. Сейчас люди и грузы идут лодочками вокруг вдоль берега.

От холма на юг — самое узкое место берегового мелководья. Сбросить сверху грунт, облагородить русла ручьёв, сформировать портовую зону, причалы, волнолом и пр. Пробить спуски. Ну и, куда ж от этого в средневековье, крепостные сооружения.

— Объём грунта прикидывал?

— Ага. Ляхи перекопают. А ещё, говорят, есть такой способ... Бум! И вся земля прахом в стороны. Правда ль?

— Правда.

Откуда он узнал? Секретом это не является, но... А, понятно: весной, когда "шилохвосты" шли на запад, они пару дней стояли здесь. Видимо, тогда профи и обменялись инфой.

Как вы уже заметили, коллеги, у меня наблюдается определённое противоречие.

Мы много строим. Дома, города, дороги, заводы, каналы... Это требует больших объёмов земляных работ. А чем?

Я "изобрёл" штыковую лопату.

Ка-акой я молодец! Мало какое попандопуло подобной гениальностью сверкало!

Ещё "изобрелись" совковая лопата, железный лом, тачка на одном колесе и землечерпалка на конной тяге. Бульдозеров и экскаваторов у меня нет. Ввиду отсутствия моторов. Планируя монструозные проекты типа "Порожней канавы" на Днепре и "Ивановского канала" между Окой и Доном, я должен был предложить способ быстрого вскрытия больших пластов грунта.

Напомню: здесь лопата — деревянная. Работает по сыпучим грунтам. Землю рыхлят сохой. "Проезжают". Заступов, мотыг — в русской археологии этой эпохи нет. Потом отгребают лопатой. Про могилы в Курске глубиной 0.7-0.5 м, покойника положили, доской прикрыли — я уже...

Поэтому есть острое желание перевести любой грунт в сыпучее состояние, "в прах".

Идея использования взрывчатых веществ у меня возникла сразу. Вот сами ВВ... с задержкой.

Я рассказывал, как мы пытались применять мох с жидким кислородом. Красиво. Вагранку, в которой эксперимент проводили, в кусочки разнесло. Не технологично: жидкий кислород неудобный реагент для пром.применения.

Мои современники сразу начинают кричать:

— Пор-ох! Пор-ох!

Не надо охать, лучше бумкать.

Коллеги-попаданцы поливают дерьмо мочой и объявляют результат порохом. Меня всегда воодушевлял энтузиазм юных прогрессоров. Даже в столь фекальной форме.

* * *

У пороха несколько областей применения.

1. Бризантное. Быстрый бух. Это и нужно для моих целей.

2. Метательное. Ме-едленный бу-бух. Порох горит в стволе, горит-горит... не заснули ещё?... и выталкивает пульку. С тем же успехом можно кипятить воду: соотношение между исходным объемом и получившимися газообразными продуктами примерно одинаково, ок. 1:1000. Для средневековых порохов хуже: ок. 300.

3. Зажигательное. Зажёг и кинул. Оно летит (недалеко) и горит (неугасимо).

4. Фармакологическое. (Исходное)

Говорят, история пороха началась в Китае. Название состоит из иероглифов, означающее "огненное лекарство". Русская калька: "огненное зелье". "Зелье" изначально — варево, снадобье, травяной чай. От праславянского зель — трава, зелень.

Во всём виноваты даосы. Они предлагали для достижения счастья развивать внутренние энергии.

"Чтобы такое съесть, чтобы похудеть?" — этот вопрос мучил ещё древних китайцев.

В широком смысле слова: съесть, выпить, намазаться... И "похудеть" в смысле наоборот — захорошеть: пополнить и развить внутренние энергии ки, ци, ши и пр.

"Пр." — это не вид энергии, если кто не понял.

Правители хотели жить долго. Поэтому мудрецы искали "эликсир бессмертия".

Экспериментировали с разными веществами, часто использовали ртуть. Отчего пациенты дохли. Лекарей казнили, но спрос на "эликсир" оставался, и новые искатели бессмертия сочиняли новые рецепты.

Алхимик Тао Хунцзин в "Бэньцао цзин цзичжу" ("Фармакопея с подборкой комментариев", 492 г.) описывает способ отличить калийную селитру от других неорганических солей: при сжигании — фиолетовое пламя.

В 682 г. лекарь Сун Сы Мяо в "Сочинение о пилюлях бессмертия" советовал смешать уголь, серу, селитру (похоже на чёрный порох?), волокна кунжута, сухой лак, сернистый мышьяк, порошок белого свинца, волокна бамбука, киноварь, жёлтый воск, кунжутное масло, тунговое масло, сосновая смола... Есть рецепт с использованием вытяжки семенных желез морского котика.

Получается густая тягучая паста — смолы треть от общей массы. Можно скатать в шарик и съесть, или намазать где болит.

Если такую смесь поджечь — хорошо горит.

В 9 в. китайцы начали зажигать.

Мешочек с шариком пасты привязать к стреле под наконечником, вставить фитиль, запалить, стрельнуть.

"Гори-сияй страна врага".

Подобные рецепты сохранялись в Китае до 19 в.

Бамбуковая трубка, высверлить коленца, набить "порохом". Одноразовое оружие. Противник идёт на штурм, трубку поджигают и высовывают в сторону атакующих. Струя пламени. При взятии Нанкина в июле 1864 г. колонна штурмующих в 1200 воинов, ворвалась в пролом крепости и потеряла 400. Столкнувшись с этими огнемётами.

Другое: китайские пираты закидывали вражеские корабли горшочками с такой смесью. Горшок-вонючка. Эти гранаты не взрывались. Они горели, сжигая людей и палубы деревянных кораблей. Обгоревших подбирали (в нач. 19 в.) европейские миссионеры и сокрушались: обращать некого, все умерли.

Фугасные свойства были оценены чжурчжэнями. Нужен закрытый объём, в который попала искра. Пошла целенаправленная работа по усилению именно этого действия. Лет за 70 (в 12 в.) пройден путь от зажигательных смесей к фугасным: взрывались в чугунных оболочках, иногда с дополнительными элементами. "Те дзи ли" (колючка из железа) — поражающий элемент китайских бомб 12 в. Другой тип шрапнели — осколки фарфора.

Говорят, что порох подарили миру монголы. Типа: заряжали в китайские требушеты китайские же бомбы и разносили города в щепки.

Требушеты не были новинкой в Европе со времён авар.

Ни в хрониках Батыева нашествия на Русь, ни в европейских или персидских, нет упоминаний о чём-то, похожем на пороховые огнемёты или зажигательные бомбы, гранаты, фугасные бомбы, шрапнель...

Наоборот. Русская летопись, говоря о взятии монголами Чернигова, упоминает о пороках (требушетах): метали огромные камни, "которых и восемь сильных мужей снести не могли". Могу представить, как "добрые мужи черниговские", поднатужившись, откатывают залетевший к ним камушек. А вот "залетевшая зажигательная бомба"... чёт картинка не складывается.

В Ипатьевской летописи:

"Татары приступиша ко граду со все страны и начиша бить пороки по граду и внутри града, и сыпаша камение велие издалеча... яко дождь внутри града...".

"Порох" и огнемёты на его основе русским и европейцам уже известны. Речь о "греческом огне".

В этом десятилетии (1170-е) кыпчаки приходят к Переяславлю (Южному) с техническими новинками. Получены, видимо, от греков через грузин.

В эти годы в Грузии пребывает Андроник Комнин.

Устанавливает "особые отношения" с грузинским царём Георгием. Византийцы, вместе с грузинами, упоминаются как защитники Ширвана от пиратов. Вероятно, это был отряд Андроника. Взаимные обязательства поддержки детей друг друга приведут, после гибели Андроника, к появлению Трапезундской империи.

По своему происхождению (кузен басилевса) и роду деятельности (полководец) Андроник должен иметь представление о "сов.секретной" технике. Вероятно, в его окружении есть и мастера в этой области.

Поход возглавляет хан Кончак, сын грузинской княжны. Что ж не помочь родственнику союзника?

Инноваций под Переяславлем две.

Одна: луки, которые тянут 50 воинов.

Могу вспомнить только одну конструкции, где много мужиков тянут за одну верёвку что-то сгибающееся. Тремя десятилетиями ранее, в ходе Второго Крестового похода, английские рыцари обстреливают Лиссабон из требушетов (перьер). За верёвку тянут сменные команды по сотне человек, а сама жердь, к концу которой привязана праща с камнем в 100 кг, сгибается.

Другая: "греческий огонь".

Сведения о тактике применения под Переяславлем отсутствуют. Вероятно, его кидали катапультами или теми же перьерами. И не докидывали: про укреплённые предполья русских крепостей, позволявших лучникам защитников расстреливать прислугу осадных машин до того, как метательные снаряды долетят до основной стены — я уже...

Последний раз "греческий огонь" применяли в 1453 г. при захвате Константинополя османами. Его метали друг в друга и осаждающие, и оборонявшиеся. При этом с обеих сторон применяли и пушки.

Метали?! Катапультами?! Старьё! Не верю! — Р. Голлуэй: "последний раз применение катапульты в военных действиях отмечено при осаде Гибралтара французским и испанским флотом в 1779 — 1782 гг". Я же говорил: архаика на войне — постоянно.

В 673 г. некто Каллиник из захваченного арабами Гелиополя (Баальбек) бежал в Византию и предложил императору Константину IV своё изобретение — "греческий огонь".

Тут... у меня сомнения. Из трёх Гелиополей той эпохи два находились в Египте. Каллиник мог быть оттуда. Что существенно в истории "греческого огня".

Феофан писал, что сосуды с изобретённой смесью катапультами метали в арабов при осаде теми Константинополя. Жидкость при соприкосновении с воздухом вспыхивала, погасить огонь никто не мог.

Отметим: "при соприкосновении с воздухом вспыхивала".

Возможны варианты. От простейшего: Феофан был слепым и не заметил запальные шнуры. До: сероуглерод, эфир, скипидар. Вещества этой группы могут самовоспламенятся при увеличении их концентрации и скорости окисления, вследствие испарения растворителя. Особенно при наличии источников тепла и на развитых поверхностях.

Каллиник изобрёл и устройство для метания огня: сифон. Медные трубы устанавливали на кораблях (хеландии, дромоны). Под действием воздуха от кузнечных мехов выбрасывали струю огня. Дальнобойность до тридцати метров.

В 1193 г. араб Саладан:

"Греческий огонь — "керосин" (петролеум), сера, смола и деготь".

Алхимик Винцетиус (13 в.):

"Чтобы получить греческий огонь, нужно взять равное количество расплавленной серы, дёгтя, одну четвёртую часть опопанакса (растительный сок) и голубиного помёта; всё это, хорошо засушенное, растворить в скипидаре или серной кислоте, после чего поместить в прочный закрытый стеклянный сосуд и подогревать в течение пятнадцати дней в печи. После этого содержимое сосуда перегонять наподобие винного спирта и хранить в готовом виде".

Анна Комнина (нач. 12 в):

"...из сосны или других таких же вечнозеленых деревьев добывают хорошо воспламеняющийся сок. Этот сок растирают с серой и закладывают в камышовые трубки; "трубач" сильным и продолжительным выдохом выталкивает эту массу, которая воспламеняется, коснувшись огня у конца трубки, и как молния падает на лица противников".

Здесь речь об "инженерном творчестве" защитников города Диррахия от бородатых франков Боэмунда в условиях схватки сапёров в траншеях. Поэтому и трубки — камышовые, и выстрел — выдохом.

Секретность всегда временна.

Лев VI Философ приказал изготавливать смесь только в тайных лабораториях под усиленной стражей. Константин VII Багрянородный писал в наставлениях своему наследнику: "Ты должен более всего заботиться о греческом огне... и если кто осмелится просить его у тебя, как просили часто у нас самих, то отвергай эти просьбы и отвечай, что огонь открыт был Ангелом Константину, первому императору христиан. Великий император приказал вырезать в храме на престоле проклятие на того, кто осмелится передать это открытие чужеземцам...".

В 1210 г. император Алексей III Ангел лишился трона и переметнулся к конийскому султану. Через восемь лет Оливер Л'Эколатор: арабы применяли секретное оружие греков против крестоносцев при осаде Дамиетты.

Жан де Жуанвиль, участник Седьмого крестового похода, лично побывал под огненным обстрелом при штурме сарацинами укреплений крестоносцев:

"Природа греческого огня такова: его снаряд огромен, как сосуд для уксуса, и хвост, тянущийся позади, похож на гигантское копьё. Полёт его сопровождался страшным шумом, подобным грому небесному. Греческий огонь в воздухе подобен дракону, летящему в небе. От него исходил такой яркий свет, что, казалось, над лагерем взошло солнце. Причиной тому были огромная огненная масса и блеск, заключённые в него".

1937 г. Штетбахер, "Пороха и взрывчатые вещества": греческий огонь состоял из "серы, соли, смолы, асфальта и жжёной извести".

1960 г. Партингтон, "История греческого огня и пороха": лёгкие фракции перегонки нефти, смола и сера.

Споры вызвало отсутствие в рецептуре селитры. Оппоненты Партингтона доказывали присутствие селитры тем, что, по свидетельству арабов, погасить греческий огонь можно было только с помощью уксуса.

Чтобы смесь горела без притока воздуха в её составе должен быть окислитель. Например, селитра. Селитр в природе много, десятка полтора.

Китайцы делали свой порох на основе калийной селитры (KNO3 ).

Именно это и пытаются получить в селитряницах мои коллеги. Селитра там есть, но её надо довести до оружейного состояния.

В порохе селитры должно быть 75%. Сама селитра — 98%.

Селитряница — куча навоза и отбросов. Фекалии, зола, земля с кладбищ, листва, ботва, солома, пищевые отбросы, трупы животных. Поливать мочой и помоями, ставить заборы и навесы для защиты от солнца и дождя, покрывать соломой и ветками, иначе образующийся аммиак выдует и вымоет. Хорошие результаты даёт использовании человеческих мочи и дерьма, навоз животных — меньше. Желательно брать мочу "именно тех, кто пьет вино или крепкое пиво".

Моча пьяниц содержит аммоний, способствующий процветанию нитратных бактерий. Известь и зола служат минеральными основаниями для нитритов и нитратов.

В средневековье голодно, органического сырья не хватает. Тогда в селитряницы кидают трупы врагов.

Процесс должен идти хотя бы два года, холодной зимой процессы останавливаются.

Через два года имеем разложившуюся массу.

"Селитряную землю" промывают водой, которая растворяет селитру. Полученный щелок выпаривают в медных котлах и остужают. При этом на дне вырастают крупные шестигранные кристаллы — искомое. Из кубометра "селитряной земли" — 5 кг селитры.

В полученном ок. 10% калиевой селитры, 18% хлористого натрия, 72% нитрата кальция и магния.

Удобрять уже можно, стрелять — нет.

Для стрельбы — вторичная кристаллизация.

Растворить в кипящей воде (1 л. воды — до 5 кг селитры.); добавить клея и перемешать. Клей даёт нерастворимые соединения с гумусообразными веществами и, выделяясь в виде пены, освобождает жидкость и от плававших в ней суспензированных веществ. Пену постоянно снимать; когда образование ее кончилось, огонь под котлом уменьшить, оставить на 12 ч. для окончательного отстаивания. Слить прозрачную жидкость в плоские медные четырехугольные ящики с покатым дном. Во время кристаллизации жидкость постоянно размешивать, чтобы получить по возможности мелкие кристаллы — селитряную муку. Кристаллы сгрести, дать стечь маточному раствору; выделение селитры 6-7 ч.

Снова промыть селитряную муку в продолговатых деревянных ящиках с двойным дном. Промывать сначала насыщенным раствором чистой селитры, затем водой. Обливая селитряную муку, жидкость держать на ней 2-3 ч., затем слить. Промывок — 36, половина — раствором селитры. Первые промывные воды прибавлять к маточному раствору от второй кристаллизации, залить обратно в котел. Последние — употреблять для промывки новых порций селитряной муки.

Я как-то подробно описывал как мы в Пердуновке поташ "перл аш" наловчились делать. Очень похоже. Только у нас сырьё — чистая зола. Без фекалий, мочи и трупов.

Процесс разложения органики естественен, активно происходит в тёплом климате. Поскольку жизнь на Земле существует давно и всегда заканчивается дерьмом, то залежи калийной селитры в тропиках и субтропиках. В Индии. В Южном Китае. У нас — на Тамани.

"Пусть нам дадут селитряную землю, — говорил Гаспар Монж чиновником Французской Республики, — и через три дня мы зарядим ею пушки".

Монж был революционером, морским министром и математиком. Ничего другого, особенно после того, как Лавуазье отрубили голову, сказать якобинцам он не мог.

Людовик XVI учредил специальную Пороховую администрацию, главой назначил Лавуазье.

"Ум счетовода, доведённый до гениальности", одарённый химик и пылкий патриот. Но Робеспьер решил иначе, и нож гильотины отделил этот ум от тела.

Старания Лавуазье принесли плоды. Объём производства селитры удвоился в 1775 -1788 гг. В арсеналах хранилось пять миллионов фунтов пороха. Резко улучшилось качество. Английские капитаны жаловались, что французские пушки стреляют дальше. В войне САСШ "За независимость", ружья и пушки колонистов снаряжались французским порохом.

Лавуазье: "своей свободой Северная Америка обязана нашим поставкам".

Когда в самом конце 18 в. Элитер Ирене Дюпон бежал с семейством в Америку от очередного витка революции и основал там компанию по производству пороха, он пришёл с известным брендом "порох французский".

Монж понимал мощь рев.энтузиазма шир.нар.масс. Революция не только сломала сословные перегородки в обществе, но и вывернула наизнанку сортиры. Добровольцы бросились перекапывать скотные дворы в поисках ингредиента. Аптекари "пошли в народ" учить выпариванию селитры. Конвент привлёк к работе шесть тысяч сборщиков — "селитряников санкюлотов".

"Продотряды" — фигня по сравнению с отрядами "селитряников": "продотрядовцы" — только хлеб заберут, "санкюлоты" — и дерьмо утащат.

За 1794 г. армия получила 22 млн. фунтов селитры. После ряда мобилизаций Революционная армия имела полумиллионный состав и могла палить без остановки. Кажется, именно такое обилие пороха сделало возможной "изюминку" тактики пехотного батальона наполеоновской армии: непрерывный огонь с темпом пулемёта — 15-17 выстрелов/сек.

Прежде считалось, что стрелку достаточно 12 зарядов на битву и 30 на кампанию. Теперь Республика обеспечивала по паре десятков кг (~ 2000 выстрелов). Каждому.

Это — про калийную селитру. Которая из дерьма. Ещё бывает натриевая селитра. Она же — чилийская. Недостаток... Их много, отмечу гигроскопичность. Все селитры гигроскопичны, натриевая и кальциевая — особенно. Влажная селитра не работает.

Китайцы потратили полтысячелетия между описанием калиевой селитры и созданием огненной смеси на её основе. Экспериментирование, составление лекарственных рецептов. Побочный результат — зажигательная смесь. Снова века для осознания ещё одного побочного результата (взрываемости), десятилетия целенаправленного движения в этом направлении.

"Тяжелым басом гудит фугас

Ударил фонтан огня...".

Ну, наконец-то!

"Дорогу осилит идущий".

Да. Но не скоро.

Другой путь — найти требуемое готовым — реализовали европейцы.

"...густой соляной туман, стоявший над долиной по ночам, твердел с восходом солнца. Влага испарялась. На земле появлялись осадки в виде изморози. Вся земля покрывалась острыми селитряными иглами, как щетиной. Остроконечные кристаллы кололи копыта лошадей и рвали обувь... Путники выбивались из сил, превозмогая трудности, но уже виднелась вдали святая гора и можно было различить и храм на вершине горы, и пятьдесят обителей по ее скатам и у подошвы, и старинное селение — Нитрию. Это и был "град Господень" или "город святых".

Представьте удивление того, кто видит целое поле кристаллов, которые на раскаленной солнцем почве то здесь, то там бабахают.

Чудо! Камень, которая взрывается!

Рассказы о чудесах непременно приведут туда людей.

"В пустыне Ливийской, не далеко от обильных селитрою озер (Нитрийских), доселе существуют четыре монастыря. Один из них называется монастырем Святого Макария, а прочие три — Абу-Макар (то есть, Отца Макария), и вся страна Макариевой пустыней. Развалины стен и зданий показывают, что здесь прежде много было обителей. Без сомнения, это есть то место, куда удалился Макарий Египетский. Гора Нитрийская и лежащая за нею пустыня была уже заселена иноками. Здесь была пустыня келлий. Жительству иноков здесь положил начало пр. Аммоний, с благословения великого Антония. Пустыня скитская еще на целые сутки пути была далее пустыни келлий. Это была дикая, песчаная пустыня, где изредка только встречались ключи с едва сносною для питья водою. Сюда не было и проложенной дороги; путь направляли по течению звезд.

Но вскоре после того, как поселился здесь Макарий, сюда собралось много ревнителей благочестия, которые вверяли себя руководству сего подвижника... Несколько десятков тысяч насчитывалось иноков в пустынях египетских...".

В Нитрии "монахи не вкушали ничего приготовленного на огне, кроме печеного хлеба" — разумная мера предосторожности среди бескрайних полей взрывчатки. Для выпечки хлеба существовал отдельный комплекс в безопасном месте, там было 7 мельниц.

Глава 795

В житии Антония Великого:

"В другое время случилось, что он сидел на горе и, поднявши взор к небу, увидел какую-то душу, восходящую на небо в сопровождении веселящихся о ней ангелов. Дивясь этому, преподобный помолился, чтобы ему было открыто, что означает это видение. И был к нему голос:

— Это душа инока Аммония, жившего в Нитрии.

Аммоний был старец, который с ранней юности и до смерти проводил строгую подвижническую жизнь, как это видно из жития его; а расстояние от горы, на которой жил Антоний, до Нитрии было на тринадцать дней пути. Ученики Антония, видя своего старца радующимся и дивящимся, стали просить его, чтобы он объяснил им причину своей радости и удивления.

— Сегодня опочил Аммоний, — отвечал им старец.

Аммоний был известен им, так как часто приходил сюда. Запомнив этот день, ученики Антония стали расспрашивать пришедших чрез тридцать дней братьев и узнали от них, что Аммоний действительно скончался в тот самый день и час, в который старец видел вознесение на небо его души. Те и другие много дивились чистоте Антониевой души, по которой он так скоро мог узнать о событии, случившемся очень далеко.

Преподобный Аммоний, иначе Аммон, пустынножительствовал в пустыне Нитрийской в продолжение 22 лет; скончался около 350 года".

Между горой св. Антония и Вади-Натрун (местом вознесения Аммония) ок. 230 км.

Высота, с которой Антоний наблюдал вознесение, ок. 700 м над уровнем моря. Объект должен подняться выше 1200 м над уровнем моря. Несмотря на чистоту воздуха в Египте и возможность быстрого подъёма облака дыма от взрыва с восходящими потоками, его размеры должны быть очень приличными, чтобы угловая величина была достаточной для наблюдения. Св. Аммоний жахнул не по-детски, отчего св. Антоний так удивлялся и радовался.

"Веселящиеся ангелы" здесь — побочные продукты горения.

В Нитрии поля кристаллов селитры, тысячи иноков, которые умеют с ней работать. Веками. И Каллиник из Гелиополя (египетского?) предлагает императору зажигательную смесь — "греческий огонь".

С середины 7 в. до начала 13 в. греки ухитряются сохранять тайну состава. При том, что объектом международной торговли были квасцы, встречавшиеся в области оазисов в виде тонких белых жил и трубок, описаны ещё Плинием Старшим.

В конце 12 в. в Александрии ежегодно продавалось до 1300 т. квасцов. Понятно, что квасцы (двойные соли) — не селитра. Но её можно оттуда получить.

Оцените мои страдания: вот прямо сейчас! Почти полторы тысячи тонн! В год! Это ж такой бабах!

В 15-16 вв. в Европе найдут два типа квасцов — чёрные и белые. Будет папский запрет на покупку минерала у неверных. В течение пятидесяти лет (до 1510 г.) Церковь и клан Медичи будут удерживать квасцовую монополию.

В 16 в. османы захватят Египет, поставки прекратятся. Добыча — специфическое занятие христианских отшельников. При исламизации число "пустынных мастеров" сократится.

В этой истории есть маленький, но всегда актуальный вопрос.

Какие другие военные изобретения, непрерывно актуальные, но сохраняемые в тайне шесть веков, вы знаете? Какая сумма приёмов обеспечила секретность столь долгое время?

Александрия сдалась 8 ноября 641 г. После этого византийцы не предпринимали серьёзных попыток вернуть город.

Первые арабы были неграмотны, но дальше их элита стремительно повышает уровень образования. У них на глазах десятки тысяч иноверцев занимаются чем-то странным в пустыне. Не верблюдов пасут. Ладно, монахи — добровольцы-фанатики. А дальше? Товар везут купцы, перегружают на морские суда в Александрии. Где сидит таможня, которой положено совать нос во всякий тюк.

Вывоз мощей св. Марка в Венецию через мусульманскую таможню под грудой свиных шкур? — Если это не легенда, то разовая операция. А здесь — столетия.

В деле тысячи людей, веками. Эти люди... разные. Есть и такие, кто "мать родную продаст". Но до арабов не доходит. У них меняются правители, династии, суниты-шииты... Не воспринимают.

* * *

"я не туплю, а экономно

расходую потенциал".

Кажется, египетские султаны и калифы были очень экономными.

* * *

Могу предположить — гигроскопичность. Нарушение технологии упаковки и транспортировки. Силикагеля в те поры ещё не было, а какой-то мелочью в части гидроизоляции пренебрегли.

Экспедиция Скотта на Южный полюс погибла, потому что не запаивала каждый день жестянки с керосином. Который испарялся. В отличие как у Амундсена.

Здесь процесс обратный, но смысл тот же.

Арабы — жители пустынь, волнуются по поводу испарения. А не наоборот — у них гидрофильным сорбентом сама пустыня работает. Возможно...

Понятно, что используется сегментирование информации": "правая рука не знает, что делает левая". Монахи собирают селитру и делают из неё... "порошок от тараканов". Засыпают в амфоры, заливают асфальтом... или воском? — транспортировка по Нилу и морю — нужна гидроизоляция. Таможня суёт нос.

— Опять клопов травить? Какие эти греки грязные!

Снова гидроизоляция...

Боевой мастер за минуты до выстрела (на корабле влажность) высыпает "порошок" из герметически закрытого сосуда в корыто со смолой, дёгтем, серой, керосином... и помешивает. Быстро-быстро... А потом переходит на сторону противника или попадает в плен... со своими реактивами... А арабы не дураки:

— О! Порошок! Что-то такое я в Египте видел... на таможне... в пустыне...

Нет, не складывается. "Боевых мастеров" — много. На каждом корабле — минимум. Единственный вариант — сухое секретное место возле Константинополя. Что-то в духе Льва VI Философа: изготавливать смесь только в тайных лабораториях под усиленной стражей.

На входе — "порошок", на выходе — герметические сосуды с готовой смесью. О связи "порошка" и "греческого огня" знает только сотня рабов да десяток мастеров "без права переписки".

Эта тема — сохранение секретности инновации — чрезвычайно важна для меня, да и для почти всякого попандопулы.

Кстати. А знаменитый Александрийский маяк... это точно землетрясения?

Построен Птолемеем II Филадельфом (280-247 г. до н. э.). И — ничего. Потом пришли арабы и началось.

"Маяк был повреждён в результате землетрясений в 796, 951 и 956 годах, а также в 1303 и 1323 годах...".

В Египте сменилась вера. А иноки так в пустыне и ковыряются. А потом... чтобы неверным не досталось... ба-бах. А?

А пирамиды египетские? Почему никто эту версию не рассматривает? Связь: аммонал-аммоний-Амон — очевидна!

При XVIII династии фиванских фараонов Амон становится главным гос.богом. Отождествлён с древним гелиопольским солнечным богом Ра в образе бога Амона-Ра, царя богов.

"От него исходил такой яркий свет, что, казалось, над лагерем взошло солнце".

Свет от Солнца подобен свету от бабаха? — Отождествляем!

Блоки для пирамид вырубали направленными взрывами! Кто-нибудь искал следы шпуров на гранях тех блоков? Во-от. Скрывают. Историки. От народонаселения.

Историки правильно делают: связка аммонал-аммоний-Амон — чисто акустическая. Гипотеза 21 в., восходящая, возможно, к ошибке французских учёных в Египетском походе Наполеона.

В Нитрии добывали не аммиачную, а натриевую селитру. Тот же продукт, что и в пустыне Атакама в Чили.

"Натрун по-гречески означает едкий натр", "на несколько месяцев в году щелочные озёра пересыхают, и тогда на них возможна добыча карбоната натрия".

"Нитрат натрия (натриевая селитра, чилийская селитра) — натриевая соль азотной кислоты NaNO3. Бесцветные прозрачные кристаллы с ромбоэдрической или тригональной кристаллической решеткой без запаха. Вкус — резкий солёный".

"Его расплав крайне активно реагирует с углеродом, серой", "может быть использован для создания чёрного пороха, который, однако, будет иметь малый срок годности ввиду высокой гигроскопичности".

"Из вереска напиток

Забыт давным-давно.

А был он слаще меда,

Пьянее, чем вино.

В котлах его варили

И пили всей семьей

Малютки-медовары

В пещерах под землей".

Не малютки-медовары, а монахи-отшельники, не мёд, а селитра. А так всё верно: "забыт давным-давно".

"Греческий огонь" проиграл "чёрному пороху". Что абсурдно: они не конкуренты. Порох — метательное, огонь — зажигательное. Вещества конкурируют в одном — в причинении ущерба врагу. "Огонь" проиграл в средствах доставки. Зажжённая струя из сифона не может быть длинной — сгорает, пока летит. Ручные гранаты, катапульты проигрывают пушкам в дальнобойности. Если "тупое" ядро летит в разы дальше, чем "греческий огонь, в воздухе подобный дракону", то того "дракона" пришибут на земле. Вместе с обслугой.

"Дальнобойность турецкой пушки Базилика в 1453 году достигала 2 км".

Это через три века. Пока дальнобойность лука, арбалета, катапульты, требушета... сотни метров.

Да-а... в Египте — хорошо. И в Индии хорошо. И в Китае хорошо... Хорошо там, где меня нет. А где меня есть — ничего-то у меня нет. Нет, к примеру, калийной или натриевой селитры. Тоска-а. Как жить, как жить...

Едва мы нашли пирит, как стали получать серную кислоту. "Купоросное масло" в терминах Ломоносова. Что дало азотную кислоту.

Речь не об объёмах, надежды на которые я связываю с гидратированными ионами. В мечтах маячили азотные удобрения, но до этого дожить надобно. Пока же я, вслед Энгельгардту, рассуждал о необязательности туков на Руси, коли есть навоз и правильный севооборот.

Имея азотную кислоту мы, естественно, сразу повторили швейцарца Шёнбейна.

Однажды (в 1845 г.) во время экспериментов с азотной кислотой он разлил её. И вытер фартуком жены. Фартук стал сушить у печки, но тот взорвался. При взаимодействии хлопка фартука с азотной кислотой образовалась нитроцеллюлоза, по своим взрывчатым свойствам превосходящая порох.

Как всегда: во всём бабы виноваты. Здесь — Шёнбейниха. Носила бы кожаный фартук, как мясник, обошлись бы без пироксилина. Правда, таким фартуком и не вытереть.

Получение нитроцеллюлозы: одна часть хлопковых волокон в пятнадцати частях смеси серной и азотной кислот (50:50). Азотная кислота реагирует с целлюлозой с образованием воды, серная кислота необходима для предотвращения разбавления. После нескольких минут хлопок удаляют из кислоты, промывают в холодной воде и высушивают.

Даёт в 6 раз больший объём продуктов горения, чем чёрный порох, намного меньше дыма, меньше нагревает оружие.

Семейство "бездымных" порохов: продукты окисления газообразны. У чёрного пороха при сгорании — 55% твердых веществ (карбонат калия, сульфат калия и пр.). Именно они и дают клубы белого дыма, которые так красивы на батальных полотнах. И отвратительны на вид, вкус и запах в реале.

На очищенную, разрыхлённую и высушенную целлюлозу действуем нитрующей смесью. 3 мин. — нитрат целлюлозы, 7 мин. — динитрат, 15 мин. — тринитрат.

Яйца варили? В мешочек, в смятку, в крутую? — Похоже.

А.Нобель — баллистит, состоящий из равных частей пороха и нитроглицерина.

Ф.Абель и Дж.Дьюар — кордит. Тоже нитроглицерин + порох, но разновидность пороха, нерастворимая в смесях эфира и спирта, а Нобель использовал растворимые формы.

Д.И. Менделеев — "пироколлодийный" порох, по полученному и названному им же виду нитроклетчатки — "пироколлодий". Нитроцеллюлозный порох на основе хорошо растворимой нитроклетчатки и собственно растворителя, с присадками для стабилизации газообразования.

И.П. Граве, профессор Михайловской артиллерийской академии, полковник, два ордена Ленина, Сталинская премия, четырежды посаженный, умер естественной смертью дома в Москве в 1960 г. 1916 г. — бездымный порох на нелетучем растворителе, — коллоидный или желатиновый.

Лучшим сырьём для нитроцеллюлозы считались длинноволокнистые сорта хлопка ручной сборки. Хлопок машинной сборки содержит примеси, усложняющих подготовку и снижающих качество продукции.

Прогресс не остановим, в 21 в. хлопковый линт — коротковолнистый пух, отходы при отделении длинных волокон от общей хлопковой массы — основное сырьё для пороха.

На "Святой Руси" хлопка нет.

Впервые в Старом Свете хлопок стали культивировать в 5-е тысячелетие до н. э. в долине Инда. Ареал разрастался. Фирдоуси (ок. 1000 г.) говорит о хлопке между делом — все знают, повсеместно распространён.

Хлопок неизвестен грекам до Александра Македонского. Современник Александра, древнегреческий путешественник Мегасфен, рассказывал полководцу Селевку про "...деревья, на которых растёт шерсть".

Легенда продержалась больше полутора тысячи лет.

Из книги "Приключения Сэра Джона Мандевиля" (около 1360 г.):

"Там (в Индии) растёт удивительное дерево, из ветвей которого рождаются маленькие овечки. Эти ветви такие гибкие, что они склоняются вниз, давая возможность овечкам питаться, когда они голодны".

Миф закрепился в европейских языках. Хлопок по-немецки — "baumwolle", "древесная шерсть".

Хлопок нынче доступен в форме хлопка-сырца. Применяют для изготовления фитилей в свечах высокого качества, иногда для набивки. Не используют для производства одежды, кроме как в смешанных тканях. Термином "хлопок" обозначают шерстяную ткань с начесанным, а не подрезанным ворсом. Пример: хлопковый рассет (coton russet).

Хлопковая ткань не обладает никакими особыми качествами, а из-за транспортировки дорога. Ситуация изменится в 1793 г., когда американец Илай Уитни придумает "коттон-джин" — первую эффективную хлопкоочистительную машину, отчего хлопок станет основой Американской Конфедерации и Британской ткацкой промышленности.

Мы заказали чуток хлопка через Саксин. Посмотрели и перестали: если шёлк из Сицилии или Грузии идёт в цену золота по весу, то хлопок из Ирана — в цену серебра.

Ну и фиг с ним. Берём лён. И смотрим под микроскопом. Уже есть чем смотреть.

Структура льняного волокна более грубая, более механически повреждённая. Клеточная стенка будто разломана на отдельные участки, смещённые друг относительно друга. Это затрудняет диффузионные процессы. Добавляем в технологию щелочно-перекисную отбелку, затем гидролиз волокна в слабокислой среде — получаем более равномерный доступ нитрирующей смеси к гидроксильным группам.

Тех.процесс не выделяется ни температурами (70-96®С), ни давлением — атмосферное, ни по длительности — 2-6 часов.

С коноплёй — тяжелее. Но у неё волокна с десятины в 2.5 раза больше, чем у льна — есть смысл возиться.

Порох из льна — морфология другая, хорошо впитывает нитраты глицерина и за счет этого мощнее. Можно уменьшить заряд на 5-8% при той же дульной скорости.

Основная проблема при производстве нитроцеллюлозы — чистая вода.

Сколько воды нужно для кожевенного производства, "пергамент — худо промытая кожа" — я уже... Здесь воды надо ещё больше.

Сушить? На печке? — Рвануло.

Вспомнил Менделеева: высушивать массу, промывая ее спиртом, в котором нитроцеллюлоза нерастворима.

Вспомнил? — Теперь быстренько забыл.

Гениальный химик... итить-денатурировать... На тонну пороха требуется 1300 литров спирта! Этилового. Проще прямо отдать эти литры врагам. А потом придти и их пьяненьких зарезать.

Спирт и глицерин в моих условиях — из пищевых продуктов. Тонна пороха по Менделееву — четыре тонны пшеницы только для спирта. Впрямую: отними хлеб у людей.

* * *

"В поликлинике:

— Вы гинеколог?

— Нет. Но посмотреть могу".

* * *

Мы создаём ряд бездымных порохов. И — смотрим.

Стабильность, эффективность... Лабораторные образцы. Производить их мы не будем. Не только из-за пищевого происхождения.

Порох нам не нужен.

Меня все любители пострелушек слышат?

Сильно смущает восторг коллег по поводу превращения фекалий и падали в чёрный порох. Оно ж как было — так и остаётся.

Главное: а зачем?

— Мы сделаем пушку! И пробьём каменную стенку!

"Каменную стенку" на "Святой Руси" ещё найти надо.

Я нашёл, "Город Ярославав" в Киеве. И? — И в РИ, и в АИ люди Боголюбского его брали без пушек.

Минск. Что Изяславичи при Чародее, что Мономах позднее — брали город без пороха. Есть другие способы, если вы ими не владеете — низкая проф.пригодность.

Я много описывал русские крепости. Типично: 5 м — ров, 8 м — вал, 3 м — стена (деревянная). Вал ядрами не раскидать, ров не закопать.

А уж гоняться с пушками за главным вековечным противником — степняками...

Сравним пушку и требушет.

Пушка значительно дороже. На порядки. Требушет разбирается и перевозится значительно легче. А потом он закидывает на стену противника снаряд в сотню кг. Фугасного действия.

Для сравнения. МЛ-20 152-мм гаубица-пушка образца 1937 г., вес снаряда ок. 40 кг., ВВ — ок. 5 кг. Стреляет на 15-20 км. Но у меня нет таких задач. А требушет от Дрочилы забросит те же 40 кг., из которых 32 — ВВ, на 400 м. Вшестеро мощнее по ВВ! И стену вынесет, и вал раскидает, и разлетающимися щепками всех вокруг истыкает.

В 15 в. скорострельность большой осадной бомбарды — несколько выстрелов в день(!). Дальность стрельбы осадных бомбард — до 700 м., корабельных — 50-300 м.

Если турецкая супер-бомбарда у Константинополя бахает раз в три часа на 2 км, то между её выстрелами батарея требушетов за совсем смешные деньги со скорострельностью 10 раз/час каждый, может создать перед собой "огненный вал", сбегать на подходящую дистанцию, поубивать всех попавшихся и разнести саму пушку.

Повторю: порох — средство лекарское, зажигательное, метательное. Мне нужно бризантное. Взрывчатка для строительных работ. Наиболее эффективное. Без пищевых исходников.

Нитроглицерин, динамит — не подходят. По происхождению.

Аммонал — требует алюминия. Которого нет.

Гексаген — не можем из-за недостаточности формальдегида и уксусного ангидрида.

Периодически надиктовывая измышления по этой части ещё Трифене в раздел заветной тетрадки "Хорошо бы...", я, методом последовательного отсечения, пришёл к... да, коллеги, деваться некуда — тринитротолуол.

Производят из толуола. Толуол из коксохимии.

При обжиге каменного угля (коксовании) получают собственно кокс и каменноугольную смолу. При повышении градуса обжига угля с 900®С до 1350-1450®С — кокс получают в 2-2.5 раза быстрее. При этом смолы в два раза меньше.

Второй путь получения толуола — из нефти.

У нас нет ни каменного угля, ни нефти. Но разве отсутствие чего-нибудь может остановить настоящего попандопулу?

Переврём "Марш авиаторов":

"Мой острый взгляд пронзает всю планету

Мой каждый нерв решимостью одет.

И, верьте мне, на каждое "а нету"

Ванюша-лысый сможет дать ответ".

Ну не так уж совсем... Но типа — "да". Мне — надо. Значит — придумать. Как "Янки" у Твена: "если способа не было — я его изобретал".

Толуол получил П. Пеллетье в 1835 г. при перегонке сосновой смолы. В 1838 выделен А. Девилем из бальзама, привезённого из города Толу в Колумбии, отчего название.

Заметим: сырьё — сосновая смола.

В 20 в. в РИ толуол — продукт каталитического риформинга бензиновых фракций нефти. Выделяется селективной экстракцией и последующей ректификацией.

Нефти — нет. Поэтому таких страшных слов — не надо.

* * *

На "Святой Руси" смола — из основных продуктов, постоянно в поле зрения.

Товар в первой моей торговой сделке в "Святой Руси". Когда я из Киева бежал и по дороге продал бочку, рассуждая об ажиотажном спросе от лодейного похода тогдашнего Киевского князя Ростика.

Моё первое производство, ещё в Пердуновке, где на основе построенной смолокурни начали производство колёсной мази.

Мазь? — Будете смеяться, но берут хорошо. И на Руси, и в Степи. Понемногу идёт дальше: в Персию, в Византию. Там и своё могут, но наше — экзотика. "Колёсная мазь с ароматом клюквы" — представляете?

Тут, в Гданьске и Каупе, постоянно покупают. А куда они денутся, если князья велели: не скрипеть! Вот их соседи... Ничего, возьмёт княгиня Елена власть в Польше, и вся Польша скрипеть перестанет. Рынок сбыта прикинули?

300 тыс. дворов, по баночке в год, доставка водой — нипочём, мне с каждой по чуть-чуть, по динарию... 300 кг. серебра, 6000 кунских гривен... доход княжества типа Галицкого при Остомысле...

Ваня! Закатай губу! Дурень думкой богатеет!

Ванька-империалист? А чего ж не империализнуть, ежели на пользу здоровью? И самих жителей, и их тягловой скотины.

Короче: смола есть, её много. Пеллетье на своём заводе из 1.5 тонн хинной коры получил 45 кг хинина. У нас толуол, а не хинин, смола, а не кора. Но соотношение примерно такое же.

Чуть подробнее.

"Люди, хлеб, железо" — три кита прогрессизма. Я про это — уже.

Чтобы выплавить железо — нужен древесный уголь. Других средств у меня нет.

Угля надо в 4 раза больше, чем руды. Руда у меня хорошая, будем считать "...чем железа".

Дерева надо в 4 раза больше, чем угля.

Вся Русь потребляет 200 т. железа в год. Откуда оценка — уже... Добавим мои прогрессивные полста.

250 т. железа — 1000 т. угля — 4000 т. древесины.

* * *

"Дуб и береза с осиной

Нежно прижались к сосне.

Какой только нет древесины

В нашей великой стране!".

(Е. Лукин)

* * *

Это — обязательный минимум перерабатываемого объёма древесины. "Обязательный" не для прогрессоидных хотелок, а одному из "китов" — железо надо.

Это именно минимум под доменный процесс. Дальше там есть переплавка, есть другие печки, где тоже хотят уголь...

Древесина. В которой толуола — 0.3%. Т.е. 12 тонн. В год. Даром.

Это много или мало? — С чем сравнивать.

"до 31 июля 1941 года на Восточном фронте было израсходовано 124 671 т боеприпасов (277 железнодорожных составов), т. е. в полтора раза был превышен боекомплект, предусмотренный германским генеральным штабом в плане "Барбаросса".

В 10000 раз больше. С учётом продолжительности периода — в 100000 раз.

Ничего подобного даже близко мне не надо. Барбаросса нынче — не план, а длинный сутулый мужик с тощими ногами и вылупленными глазами.

Ничего не надо добывать, рубить, возить, сплавлять, крошить... Это всё уже делается. Под металлургию. Нужно только ввести в пиролиз древесины ещё одну "боковую трубочку". У нас и так на "выхлопную трубу" — на трубу, по которой отходят сопутствующие газы при пиролизе — постоянно чего-то навешивают. То отделяли дёготь и скипидар. То скипидар стали разделять на белый и красный, карболка пошла... Да я про это всё — уже и очень подробно!

Будет в той трубе не десять "краников сливных", а одиннадцать. Поставил и лежи-отдыхай.

У меня нынче пиролизных реакторов штук тридцать: ставим пачками в устьях волжских притоков, чтобы не пускать плоты в Волгу. И? "Тридцать краников" — большая проблема? Да хоть бы и сорок.

Идёт ряд исследовательских работ. Я ж не даосский лекарь, случайно изобретший напалм... Э-э-э... В смысле: порох. Массы вещей не знаю. Особенно таких как устойчивость, стабильность.

Типа:

"...смесь кислот и глицерина выдерживают непродолжительное время при охлаждении льдом... Процесс проводят при температурах в районе 0С. При более низких температурах скорость процесса мала, при более высоких температурах процесс становится опасным и резко уменьшается выход продукта. Превышение температуры выше 25®С грозит взрывом...".

Интересно, а какие температуры были в "Таинственном острове", когда Сайрус Смит под открытым небом на 37® ю.ш. делал нитроглицерин из тюленей? В северном полушарии на этой широте город Алжир, например. Там тепло...

У нас, конечно, холодная страна. Но позапрошлым летом рвануло. Хорошо — без жертв.

Обедать они пошли-с. А двери закрыть не удосужились... А там у них по двору соседские курицы ходят!

* * *

"Начали в стиле "хай тек", перешли к "нехай так" и закончили в стиле "хрен с ним".

С нарушением техники безопасности.

* * *

Факеншит! Мастерскую отселили, регламент ужесточили, пёрышки закопали.

Короче. Есть ВВ. Есть взрыватели. Об этом — уже.

Начали проверять пригодность для стройки.

Так-то всё просто: бурим скважину, на дно — заряд, от него наверх проводки. Проводки подсоединил, машинку крутнул, искра пошла. Ба-бах.

* * *

" — Давай выпьем.

— Во-первых, нет денег. Во-вторых...

— Достаточно".

* * *

Во-первых, нет бурильных установок.

Нет моторов, которые будут крутить трубу, в которую вставлено долото. Или ещё какая головка.

Будут. Годика через 3-5-7. — А пока? Ждите? — А фиг вам. Работаем тем, что есть.

Вместо "пробурить скважину" имеем "бить шурф". Другая геометрия требует другой технологии применения. Приходится вспоминать кое-какие детали из перв.пол. 20 в. Когда взрывчатки было мало, а приличных бурильных установок — и вовсе.

Двухходовка. На дне скважины размещают малый заряд. Который при подрыве формирует камеру. Которую наполняют зарядом уже для основного взрыва. Так обходили ограничение малого диаметра бурилки и низкой эффективности ВВ.

Гидроудар. Скважина/шурф заполняется водой. Взрывная волна передаётся жидкости и усиливается. Так обходили недостаток взрывчатки и/или её малую эффективность.

Эти и подобные тонкости, наряду с навыками общения с взрывчаткой и взрывателями, являются профессиональным капиталом небольшой группы молодых парней — моих подрывников.

Уточню: они не делают взрывчатку, они её используют. В строительных целях. Только.

Не хочу устраивать в этом мире "гонку вооружений". Пущай греки с китайцами ещё несколько столетий со своими смесями разбираются. Незачем навязывать собственные взгляды на нитрирование и эритрирование! Дадим людЯм возможность самостоятельного творчества в части уничтожения себе подобных!

* * *

Кстати. А тот Каллиник из Гелиополя... если бы кто пришиб... по дороге к императору...

Ка-а-акая ист.матерная бифуркация!

Представьте: "греческого огня" нет. При сражении в Мраморном море у Сулаемма в 677 г. византийский флот не использует его. Не наносит решающее поражение омейядскому флоту, не снимает осаду в 678 г. Нет победы, которая остановила арабскую экспансию в Европу на тридцать лет.

Константинополь пал. Халиф Абу Джафар аль-Мансур не основывает Багдад. Зачем? Центр мира, Второй Рум, становится столицей халифата. Омеяды получают ресурсы одного из самых богатых и населённых регионов мира.

Битва при Пуатье 732 г. даже не состоится: падение "града Константинова" возносит военную репутацию арабов на недосягаемую высоту.

Арабы входят в Европу не с "заднего двора" — через Иберию, а как позднее османы — через Балканы, по долине Дуная. Русь, Польша, Чехия, Валахия... принимают не христианство, а ислам: кому нужны учителя от униженных и подчинённых?

Альтернативная история. Из-за того, что некий грек не рассказал своему императору новость, которой уже три века. Что св. Аммоний вознёсся не просто так, а с грохотом.

Хорошо ли это? — "Хорошо" всегда кому-то, где-то, когда-то.

* * *

Едва появилась взрывчатка, как выяснилось, что её давно ждут. Меня удивили предлагаемые области применения. Идеологические.

Формула: "чтоб тебя разорвало!", сохранившаяся к 20 в. в пожеланиях добрых бабушек, восходит к ритуальным проклятиям раннего средневековья и нынче, в 12 в. даже и при отсутствии в повседневном народном опыте средств бризантного действия, вполне актуальна. Наряду с пожеланиями трясци, лихоманки и неостановимого истечения гноя.

В 1169 г. после взятия Киева, я убедил брата Боголюбского Михаила (Михалко) что его мечта — стать графом острова Рюгена. Он же — князь Руяна. Интрига удалась, всё хорошо.

Руян далеко. Переписка с Михалко идёт раз в год. И в обоих, до сего момента полученных письмах, Михалко ругал Аркону.

Я про это место уже рассказывал. Белый утёс над морем. На утёсе — храм Святовита. Такой... из тряпок и палок. "Священный отряд" в три сотни воинов. Конюшня такого же размера и запаха. Перед храмом — рыбной торг всего региона. Тоже... благоухает.

В 1168 г. местные князья, опасаясь Саксонии, "легли" под Данию. Приехал епископ Авессалом с королевским войском и разгромил "зловонное кубло идолопоклонников". Под присмотром местной княжеской дружины.

Через год на Руян явился Михалко с моими инструкциями. Из трёх братьев-князей местной династии старший был убит недавно заговором среднего, средний испугался Михалко и погиб в стычке с ним, младший, тоже участвовавший в заговоре, ещё прежде сбежал на материк в Волин. Датский король Вальдемар согласился с такой трактовкой событий, выдал старшую дочь Софью за дядю Мишу и отдал Руян в приданое.

Вальдемар Мономаху — правнук, Михалко — внук. Между собой, соответственно, дядя с племянником.

Михалко — князь, народ — крещён, Аркона — сожжена. Но...

Предрассудки медленно уступают свои позиции. Нужны поколения, чтобы древние суеверия уступили место суевериям новомодным.

Большая часть жречества погибла в боях с датчанами, но выжившие восстанавливали свою деятельность. В форме тайной проповеди, секретных ритуалов и подпольной организации. Символ язычества — Аркона. Место, утёс. Серьёзных строений там не было. Остались какие-то огрызки брёвен, полузасыпанные ямы. На такой мусорке и бдеют. Или правильнее — бдят? Бдюдизмом занимаются?

"Волхвы" раздражали Михалко, он просил у меня средство, чтобы очистить место от язычества.

Окропление святой водой с молитвой по-православному не помогало. Просто вырезать "староверов" не получалось. И тогда я послал ему взрывчатку. Вынести мыс. Обрушить в море. С кое-какой имитацией чуда небесного, с доказательством победы веры христовой над заблуждениями языческими. "Янки" у Твена в споре с Мерлином использовал динамит с громоотводом...

Пришлось продумать общую канву. Декорации, мизансцену, ключевую реплику. Князь в начищенной парадке вздымает длани и провозглашает:

— Да расточатся врази! Да низвергнется же кубло с исчадиями!

Ба-бах! В громе, скрипе и пыли кусок мыса съезжает в волнующееся море.

— Ура! Мы победили! И морская пучина поглотила ея!

Инновация укрепит авторитет Михалко среди туземцев и у короля, а мой — в глазах самого князя.

К этому времени мы уже лет пять работали с ВВ. Нитроглицерин, нитроцеллюлоза, селитра, толуол... Пять лет непрерывного исследования. С гос.поддержкой, с моими советами, несколько групп... Уже можно кое-что показать. Весной на "шилохвостах" на Руян отправилась пара подрывников с инструментом.

И — впустую.

Михалко нашёл более традиционное решение. Агентурой выявил и разгромил подполье "волхвов". И переселил в окрестности Арконы две сотни семей поморян-христиан из-под Волина.

Классика "разделяй и властвуй": славяне-христиане не давали славянам-язычникам исполнять "поганские" ритуалы и били их при поддержке властей.

Тема "подрыва вражеского идеологического центра" отпала. Там, на Руяне. И всплыла здесь, в Каупе.

— Сделаем так. Ежели, конечно, князь Кестут примет моё предложение. Протоку углубить до 7 аршин. Не менее. Землечерпалка остаётся здесь, должна работать. Вдоль протоки и дальше вдоль берега сделать нормальный бичевник. Чтобы корабли таскать на конной тяге. Под северным холмом создать порт. Пирсы, причалы, волнолом, постройки на суше. Дерево — с той священной рощи. Клети, которые будут затапливать для пирсов, набить камнями. Грунт для заполнения и выравнивания площадки сбросить с холма, одновременно формируя дороги. Проектировщик — ты. Плотники у вас есть, землекопов — вон, ляхов полно. Для взрывных работ оставляю двух мастеров с инструментом. Использовать только по прямому назначению! А то припрягаете мастеров ко всяким мелочам, огороды копать да воду носить.

"По прямому назначению"... Я-то имел ввиду использование работников. Получилось иначе.

К ночи вернулся на корабль, пошли дальше, к устью Двины. А на Самбии продолжилась собственная история.

Конец сто пятьдесят четвёртой части

Часть 155 "Пролёты во сне и наяву...".

Глава 796

Суть внутренней политики в "Священном царстве" в тот момент состояла в конфликте между изменениями и сохранением. "Новые люди" собирались вокруг Кестута, давили на него. А "охранители" давили на Криве-Кривайто.

И уже не важно, что думают лидеры: из народа — выпирает. Выпирают "группы по интересам", по самым главным, общественно-материальным, классовым интересам.

Обе группы — жрецы и воины — не были новыми, едва возникшими. Бэры существовали несколько поколений, вайделоты — несколько десятков поколений. Далеко не все осознавали неизбежность гражданской войны. Надеялись на какое-то... разумное решение. По уму, по-человечески. Не понимая, что разница в целях неизбежно ведёт к уничтожению одной из групп этих прото-феодалов. Или — обеих. Вместе с народом. Как случилось в РИ.

Несколько месяцев после крещения Кестута у "Старого камня" "Папа язычников" и "Великий Князь пруссов" избегали прямого конфликта. Хотя "кровь уже пролилась" в мятеже жрецов в войске. Погибли люди, у которых остались родственники, соплеменники. Они требовали отмщения. Но предводители молчали. Делали вид, что ничего не случилось. Тянули время. Надеялись на мирный исход? Собирали силы?

Под маской добродушного дедушки кипел в ярости Камбилла в Тувангсте. Неужели не удастся отомстить? За сломанные судьбы сына и дочери? За собственною жизнь, прожитую в страхе, в полувздохе, в полушаге? Нерадивые рабы в его замке отправлялись теперь не под плеть, а сразу на плаху. Пожалуй, только это отличие было видно со стороны.

Ни один из лидеров не "вырыл топор войны": не было призывов к уничтожению противников, захвату святилищ, переделу собственности... Ссоры и стычки случались, но лишь на низовом уровне. Долго подобное продолжаться не могло. Поводом для обострения послужила вырубка "священной рощи на холме".

Адам Бременский, о сембах ок. 1075 г.:

"У них до сегодняшнего дня все похоже на наше, только запрещается доступ к рощам и источникам, которые они считают оскверненными приближением христиан".

Кельнский схоласт Оливер из Падеборна ок. 1220 г.:

у "ливонского, эстонского и прусского народа... есть вера относительно рощ, не допускающая осквернять их топором там где почитаются источники и деревья, горы и холмы, скалы и долины,..".

Дюсбург: "имелись священные рощи, поля и воды, и в них они не смели производить рубку, возделывать землю и ловить рыбу".

Рощи почитались священными как места обитании богов, а не потому, что обоготворялись составляющие их деревья.

Доминиканец Томас Шантимир, общался с членами Ордена, побывавшими в Пруссии, в 1263 г. о "демонах" — дузиях:

"Это те, которыми туземцы издревле охраняли свои рощи; им до сих пор туземцы Пруссии посвящают свои леса и никогда не вступают в них, не решаясь их рубить, кроме тех случаев, когда они в них приносят жертвы своим богам".

Иероним Пражский и Эр Стелла: леса у литовцев и пруссов рассматриваются как храмы богов.

При таком лесо-охранительном подходе команда:

— Дерева — валять, грунт — кидать, — выглядит аналогом антицерковных действий большевиков-безбожников.

* * *

"У белых башенных ворот провинциального кремля две суровые старухи разговаривали по-французски, жаловались на советскую власть и вспоминали любимых дочерей. Из церковного подвала несло холодом, бил оттуда кислый винный запах. Там, как видно, хранился картофель.

— Храм спаса на картошке, — негромко сказал пешеход.

— Нет, — сказал он с огорчением, — это не Рио-де-Жанейро, это гораздо хуже...".

Самбия — совсем не Рио-де-Жанейро. Хотя аборигены тоже мечтают о белых штанах. Хотя бы после смерти.

Принципиальная разница между православным храмом и священной рощей в том, что здесь нет старушек, которые разговаривают на французском. И картошку ещё не завезли.

* * *

Каупу нужен новый порт. Иначе он выпадает из цепи моих факторий, теряет значение и доходы.

Пройдясь этой весной по землям Полоцка, я, естественно, приглядывался и к "Чёрной Руси", к Гродненскому княжеству, управляющему верховьями другой большой реки региона — Немана. А устье её — здесь, в Куршском заливе.

Если Кауп получает большой порт, то он становится важной точкой на пути запад-восток вдоль южного побережья Балтики и морским узлом для маршрута по Неману. А если нет, то... как-нибудь в другой раз.

В политике есть феномен "дубиноголовость" — самообман, который сводится к "оценке ситуации сугубо исходя из въевшихся предрассудков, игнорируя или отвергая любые доказательства противного". Историк о Филиппе II Испанском, самом "дубиноголовом" из правителей:

"Никакие неудачи его политики не могли поколебать его глубокую веру в ее абсолютное превосходство".

Кестуту уже приходилось "воспринимать реальность" в силу жизненного опыта, войны за отцовское наследство, пребывания в разных народах, восстановления Каупа. Он имел меньше "въевшихся предрассудков", чем не видавшие мир пруссы.

Он вовсе не "отважный борец за права трудового народа и военной аристократии против гнёта перунистических паразитов". Вовсе не стремится "уничтожить их всех!". Просто прагматизм.

Узнал, что я получил "Двину по море".

Предвидел следствие: существенное увеличение товаро-потока.

Видел "шилохвосты" и понял, что в нынешний Кауп они не войдут.

Рост грузооборота, товаров, денег... — мимо. Это не смертельно, просто загнивание, отставание, захолустье... Или упредить, застолбить, включить город в цепь, в тропу, по которой потекут ресурсы.

Для этого — спешно построить порт.

Для стройки нужны лес и грунт. Единственное удобное место, где их можно быстро взять — "святое место".

"Святотатство" в исходном смысле: татьба (ограбление) святынь.

Выбора нет. "Пропустил — опоздал".

Вырубить рощу, срыть холм... Св. Войцеха за куда меньшее, за "просто пописать" в подобном объекте — зарезали насмерть...

Вернувшись после умиротворения галиндов, Кестут загнал в "священную рощу" команду лесорубов. Местные, даже и христиане, на это дело не пошли бы, но у Кастуся масса пленных ляхов-крестоносцев, для которых "изничтожить кубло языческое" — "мёд и мёд".

Вайделоты сказали "фе", собрали толпы сторонников и попытались воспрепятствовать. Князь ответил тотальной высылкой жрецов и "закоренелых язычников". Были попытки его убить, организовать мятеж. У Кестута — телохранители, дружина, тысячи жителей, связывающих с ним своё будущее... зарезать не удаётся.

— Княже, пришёл крив из Ромова. От самого. Велишь принять?

Кестут тяжко вздохнул. Всё утро разбирал спор двух общин о покосе. Ни одна сторона доказать свою правоту не может. Старейшины нагло врут в глаза. Вцепляются друг другу в бороды, рвут и орут. А попавшись на обмане плачутся: склероз, де, одолел. Почему-то забывчивость у них всегда в одну сторону. В свою. Начали ссылаться на жрецов. Те, де, помнят как в стародавние времена были разделены земли. Но вайделоты и кривы изгнаны. Может, спросить у Криве-Кривайто?

Древний мудрец, которого часто вспоминают христиане, говорил:

"Лучше разбирать споры между врагами, чем между друзьями. Какое бы ты решение не принял, один из врагов станет твоим другом. А из друзей — один станет врагом".

Нужно решить так, чтобы обе общины остались дружественными. Как? Мозгов не хватает.

— Пусть войдёт.

Вайделот, длинный, тощий, в плаще с капюшоном, выглядел замучено и запылённо: они не ездят на конях, в отличие от бэров или родовой знати, только пешком. Но голос его, хоть и был негромок, не дрожал.

— Хранитель богов шлёт тебе благословение и пожелание удачи во всех добрых делах. Он приглашает тебя в Ромов, к Священному Дубу с ликами девяти богов, на праздник Солнцеворота. Дабы разделить хлеб, мед и радость. Приходи со своими близкими, созывай лучших. Солнце повернёт к лету, отринув мрак и холод. Так и мы, потомки Брутена и Видевута, оставив негоразды и неприязни, пойдём вместе к теплу и свету.

Жрец помолчал, оглядывая князя и свиту. Негромко добавил:

— Ещё мне велено передать князю несколько слов от Криве-Кривайто. Тайно.

И замолчал, устало прикрыв веки.

В горнице последовал быстрый обмен взглядами между присутствующими.

Конечно, вайделота обыскали. Оружия на нём нет. Но что может быть использовано в качестве смертельного оружия опытным жрецом? — Всё. Он сам по себе оружие, хотя и не выглядит богатырём.

— Подойди и говори.

Кестут махнул рукой, придворные отошли на пару шагов. Вайделот приблизился к трону, на котором сидел князь, старательно не совершая резких движений наклонился к его уху, трижды, негромко, безэмоционально произнёс.

— Ufhnaiweins, ufhnaiweins, ufhnaiweins.

Отошёл на два шага и попросил:

— Прикажи оставить нас одних.

Кестут кивнул и отпустил свиту. Дальше они разговаривали тет-а-тет.

"С глазу на глаз". Тайно. Так думал жрец. Он не учёл мелочи.

* * *

В 16-17 в. у Османов и Сефидов жены султанов имели большое влияние на государство. Наиболее известна Роксолана, такая была не одна. Женщины не могли показывать лицо посторонним. Звукозаписывающей и приемопередающей аппаратуры не было, а управление государством требовало их присутствия при приёмах послов, докладах наместников и совещаниях гос.верхушки. Для этого в помещениях дворцов, где проходили подобные мероприятия, делали потайные отверстия, через которые правительницы могли слышать и видеть иноземных послов, а они их — нет. Пример такой конструкции в России — двойной трон юных царей Ивана и Петра Алексеевичей. Который на самом деле тройной: в нём есть окошко, через которое подсматривала и подслушивала царевна Софья.

* * *

Елица не могла присутствовать на сборищах знати пруссов, не считавших женщин достойными. Кестуту же было мало наложницы или служанки. Он искал совета и поддержки. Поэтому для Елицы было пробито окошко в Тронный зал, из-за занавеси которого она могла видеть и слышать происходящее.

Там она и устроилась, намереваясь узнать с чем пришёл вайделот.

Она тоже не учла мелочи.

Пруссы говорят на диалекте литовского, которым Елица за эти годы вполне овладела. А вот вайделоты используют в своих ритуалах староготский язык "Евангелия от Ульфиллы". Тот язык, который их предки принесли со Среднего Днепра, убегая от гуннов. Который родственники их предков донесли до Италии, Прованса, Иберии. Тайный язык истинной веры.

Кестут, сын князя Московской Литвы, прошёл в детстве посвящение в воины Перуна. Я об этом — уже. Естественно, выучен языку богов. Придя на Самбию, он стремился установить мир с соседями. С главной силой в этом народе — Криве-Кривайто. Бывал в Ромове, общался со жрецами. С использованием "священного языка".

Елица такого опыта не имела. Поэтому и не поняла, что означает троекратно повторённое вайделотом слово.

Никто из посторонних не мог, даже и услышав, понять смысл сказанного. Кроме Фанга. Боевой волхв понимал "священный язык" и смог перевести. Но на прямой вопрос Елицы только пожал плечами:

— "Покорность". Для воина Перуна напоминание о необходимости подчиняться приказам старшего.

Вайделот перешёл на обычный литовский и сообщил князю о пожеланиях Криве. О дарах, которые хорошо бы принести: янтарь, серебрушки, блестяшки из пирита, стеклянная посуда, два белых коня... Не мало. Но и не бесстыдное вымогательство. И о свите: старшие командиры и чиновники. Подробности встревожили Елицу:

— Зачем Криве священники?! Они ж иноверцы, им же в Ромов хода нет!

— Ну, красавица, это тебе голову ломать: что, да почему, да зачем. Может Помолойс сам хочет в веру христову перейти? Или, там, спор устроить. Такой... как же это... теологический.

Елица металась в мрачных предчувствиях. Кестут сперва посмеивался, потом, раздражённый настойчивостью подруги, стал холоден.

Ничего нового, размолвки случались и раньше. Но "серденько вещуе...".

— Он изменился! Он меня разлюбил! Вайделот чего-то пошептал, и Кастусь душой охладел!

Кто поверит отставленной, утратившей особое влияние и положение наложнице? Стали поговаривать, что Криве-Кривайто предложил Кестуту "настоящую жену". Из княжеских родов прусских племён. Что, конечно, пойдёт на пользу народу и князю.

Елица от таких разговоров выла и билась головой в стену. Кинулась к Кастусю узнавать точно. Тот, разозлённый её занудством, выгнал.

* * *

Есть литовские народные песни "дайны". В одной — история любви Солнца и Месяца. И его измены.

"Месяц провожает солнце домой, -

Это было ранней весной.

Солнце встало рано,

Месяц отделился от него.

Он пошел гулять один,

Влюбился в утреннюю звезду...".

Тут, вокруг княжьего терема, этих "звёздочек"... и утренних, и вечерних... А уж в Ромове...! "Млечный путь" от горизонта до горизонта.

* * *

Ничего не происходило. В смысле: что-то происходило каждый день. Но ничего из ряда вон выходящего. У Кестута не изменился ни почерк, ни походка, обычные манеры без остекленевшего, например, взгляда или "рваной" моторики сломанного робота. Он не стал замкнутее или, наоборот, общительнее. Не принялся проповедовать какие-то новые идеи или отменять прежние решения.

Чтобы что-то найти надо это что-то искать. Хотя бы предположить что именно ищешь. Предположение было одно: "разлюбил".

Источники, доносивших мне о делах в Каупе, сообщали о панике Елицы.

* * *

"Парень подходит на улице к девушке и пытается познакомиться:

— Девушка, вы одна?

— Нет, я со странностями".

Мы с Елицей давно знакомы. Она — "беспредельщица" в любви. Нет, коллеги, я не про ту "любовь", которую вы сразу... Несколько раз рисковала жизнью ради любви. "Со странностями" — далеко не каждая пойдёт на смертельный риск.

Мог бы догадаться. Не додумал.

* * *

"Солнцеворот", день зимнего солнцестояния — праздник во многих культурах. В главное святилище в Ромове съехались "вятшие". Племенные князья, родовые старейшины, бэры, вайделоты и кривы. Многочисленность была вызвана прямыми приглашениями, разосланными Криве-Кривайто, и слухами. Слухи ходили самые разнообразные, вплоть до ожидаемого крещения "Папы язычников" с получением митрополичьей шапки прямо из Царьграда. Говорили также о его самосожжении, о коронации Кестута, о предоставлении бэрам феодов, об уравнивании их с кривами в правах, об отмене налогов, о грандиозном чествовании победителя крестоносцев...

Только Камбила в Тувангсте не верил в мирное развитие событий. Но и он, получив приглашение, явился в Ромов.

Старенький Криве-Кривайто по имени Помолойс встретил Кестута как родного сына. Обнял, чего-то пошептал на ухо. И пригласил к Священному Дубу.

Сокрытые от взоров свит вышитыми занавесями, князь и жрец провели полчаса вдвоём в молитве о даровании народу мира и процветания. Выйдя радостными и просветлёнными, они сообщили присутствующим о снизошедшем на них озарении.

Под сенью вековых ветвей, под взглядами девяти ликов богов, чудесным образом выступивших на коре дерева в незапамятные времена, князь Каупа Кестут сорвал с шеи крест православный, бросил наземь и топтал его под добрым отеческим взглядом Криве-Кривайто, под радостные возгласы других жрецов. После чего приказал своим людям снять кресты, а двоих православных священников кривы оттащили к выемкам в валу, привязали там к столбам и обложили хворостом.

Преподобный Панфутий, молодой поп из Мурома, крестивший народ и самого князя, сперва растерялся:

— Как же так? Ты же сам, своей волей! Крестился и восприял Господа Христа нашего!

Однако он быстро укрепился духом средь язычников злобствующих и принялся в голос читать молитвы. Твёрдость в вере его послужила примером и иным христианам. Тогда Кестут сам взял факел и зажёг жертвенные костры. Пяток спутников Кестута, отказавшихся снять кресты или возмутившихся сожжением, были забиты дубьём прислугой святилища под одобрительное кивание Помолойса и Кестута.

Приглашённые были поставлены на колени и присоединили свои голоса к торжественному песнопению, прославляющему вайделотов, девятибожье и Брутена с Видевутом.

После чего Помолойс объявил об "великом очистительном походе" — об уничтожении размножившихся в землях "Священного царства" иноверцев, о наказании смутьянов и приведении всего народа к истинной вере и благословенному порядку, установленному братьями-основателями.

Главой похода, "военным вождём всего народа" был объявлен Кестут. Который преклонил колени перед Криве-Кривайто, принёс клятву верности всему хорошему и лично товарищу Помолойсу. Пообещал истребить в землях пруссов все ложные вероучения и людей, их распространяющих.

Присутствующие в святилище были потрясены: лидер воинов, защитник христиан, победитель крестоносцев, спаситель отечества... целовал землю меж ног Криве-Кривайто.

Это было воспринято как просветление, ниспосланное богами, направленное на восстановление единства нации и возвращение к исконно-посконной истинной вере.

Это было воспринято как предательство. Выражаемое страшной смертью христианских священнослужителей, убийством верных сторонников.

— Он нас слил!

— Кого "вас"? Христиан? — Да. А всё остальное — сохраняется. И многое приобретается: поддержка кривов, помощь богов, единство народа. Спасение Отечества.

— А мы?! Бэры?! Воины?! Наши "аллодиальные устремления"?!

— Будет. Когда-нибудь. Папа Язычников и Великий Князь пришли к взаимоприемлемому соглашению. Какому-то. Всё будет хорошо! У нас всё получится! Главное: без войны и мятежа.

Помолойс — умница. Переманив на свою сторону лидера "новаторов", он дезорганизовал эту общность. Исключил или существенно ослабил возможную смуту.

Сразу объявил амнистию всем, кто выкинет крест. Сообщил о созыве "нац.совета по возрождению старины глубокой, истоков и скрепов" с участием племенных вождей, пообещал "героям спасения отечества" разные "плюшки" в перунистическом посмертии и славу "земную и вечную".

Кроме страшилок, обещалок и награждалок от идеологии, которыми Помолойс сыпал щедро, есть материальные интересы: землевладение, налогообложение, власть. Надо провести изменения, удовлетворить эти интересы хоть частично. Криве пытался что-то сделать, хотя бы объявить в этой части. Но на него давили его сподвижники-сторонники:

— Мы же победили! Дожмём смутьянов! Пусть знают своё место! Быдло — в борозду!

Уверен, что подобное случалось неоднократно в истории пруссов. "Дружинные сообщества" возникали, развивались до предгосударственных состояний. И уничтожались жрецами. Возможно, что элементами таких событий было предательство "сообществ" предводителями. В РИ измена вождей станет постоянным эпизодом в конфликте с крестоносцами.

* * *

Захват власти бывает верхушечным, "дворцовым" или общественным, "революционным".

Пример дворцового переворота в России: 1740 г., Миних свергает Бирона с помощью сотни солдат и хорошего удара кулаком своего адъютанта Манштейна по зубам всесильного регента.

Технология второго требует наличия сотен подготовленных эмиссаров, которые отправятся из центра "на землю" для реализации изменений, вносимых "новой властью" и уничтожения наиболее активных сторонников власти свергнутой.

Эти сотни не возникают мгновенно. Здесь удобны "демократии": варианты парламентов представляют собой уже готовое "кубло эмиссаров". В иерархических системах сложнее: подходящих людей надо найти, подготовить, обеспечить... тайно.

* * *

Криве-Кривайто был доволен: план удался, самый популярный, самый "славный" человек в народе, князь Кестут, отринул Христа, встал на колени, клялся исполнять волю девяти богов, сжёг попов, приказал забить насмерть наиболее ярких христианизаторов. А остальные? Десяток тысяч, которые приняли новую веру у "Старого камня" во время похода или надели кресты в Каупе, в окружающих землях на Самбии?

Вайделоты начали с очевидного: с сортировки присутствующих. На праздник собралось не менее тысячи "вятших" со всего "Священного царства". Среди них были ярые сторонники Перуна, были сторонники Христа, но основная масса — "болото". Чтобы не думали "про себя и про бога", но задыхаясь от вони горящего мяса христианских священников, они согласны принять волю Криве-Кривайте "здесь и сейчас". Их надо "отфильтровать", "отделить избоину".

Криве не мог их просто уничтожить. Перебить? Тысяча здоровых мужчин снесут стражу святилища. Да, в последние дни охрана была удвоена, но это достаточно только если "фильтруемые" не ломанутся на выход в порыве панического ужаса. И держать их долго перед "Священным Дубом" на площадке бурга-святилища невозможно.

Помолойс, будучи вполне здравомыслящим человеком, понимал, что перебив родовых вождей и бэров он получит множество сильных врагов — их родственников.

Влезть человеку в душу... трудоёмко. Поэтому "по форме одежды":

— Есть крест? — Снимай. — Не снял? — под дубину.

— А если снял или не было? — Поползай перед дубом, пославь Перуна, прокляни Христа, посыпь голову песочком и... и топай отсюда. В селение в трёх верстах ниже по реке, где живут семьи служителей святилища, где приехавшие на праздник оставили коней, обозы и слуг. Жди там "до особого решения".

Кроме множества "нобилей", присутствовавших в святилище в момент "измены", были и отсутствующие. Князь сембов Камбила, дедушка Кестута, приглашённый на праздник вместе с другими племенными вождями, в последний момент вдруг резко занемог.

Камбила, при его уровне информированности и опыте интриг, учуял, что в Ромове идёт подготовка к чему-то... не праздничному. Скорее — к кровавому.

Помолойс готовился. Стянул верных людей, пусть и не объясняя им причин, дров для костров запас...

Камбила уловил и своими подозрениями поделился с Кестутом. Тот назвал их выдумками.

— И вообще: Помолойс — хороший.

Когда из святилища стали возвращаться люди и рассказывать о произошедшем, Камбила растерялся. Собственно кривов, вайделотов, и их явных сторонников было меньшинство. Но остальные не имели руководителя. Зато у очень многих сидел в подкорке запрет на сопротивление жрецам.

"Как можно?! Это святое!".

Прибывшим пригласить его к "Священному Дубу" жрецам Камбила поплакался на замучивших его понос и ревматизм. Не может он в таком состоянии предстать перед Девятью богами. Это было бы кощунство!

Камбила должен был "бежать впереди паровоза": в числе первых кинуться в ножки Помолойсу, провозгласить и доказать свою "без лести преданность", и таковую же, но — верноподданность. Как он старательно доказывал всю свою жизнь.

Увы, слишком противоречивые чувства он испытывал.

Как прожжённый интриган, он, естественно, судил по себе и предположил, что происходящее — какой-то изощрённый план Кестута. В который гадкий внучек доброго дедушку не посвятил.

Типа:

— Криве назначил Кастуся "военным вождём всего народа"? Внук соберёт отряды, назначит командирами верных людей и... и выжжет всю эту жреческую мерзость! Сдал своих? Да, бывает. "Ложное отступление", "отвлекающий манёвр", выиграть время, необходимые жертвы...

Камбилу трясёт с начала лета, с момента получения информации о "польском крестовом походе". От открывающихся возможностей. Типа: ляхи, как при Болеславе, сожгут святилище и перебьют жрецов.

Ура! Дальше... договоримся.

Его прямо-таки сжигает зависть. Побоялся, не пошёл с внучком резать рыцарей. И огромная, невиданная добыча просвистела мимо носа. А не полученная слава?! Он бы в походе отодвинул сопляка на второе место. Просто по возрасту и авторитету.

"Камбила — Великий Князь Пруссов"... Да, это была бы совсем другая игра.

А ещё есть застарелая, с детства, ненависть к кривам и вайделотам. И страх перед ними. За последние полгода он позволял себе слова и действия, которые... могут быть расценены жрецами как враждебные. Он уже представляет, чьи головы из числа его ближников потребует Криве. А его собственная...?

Сукин сын Кестут. Хотя, конечно, сын дочери.

Я уже несколько раз говорил о необходимости резервирования датчиков и каналов передачи информации. Это касается не только технических устройств. Правило "незаметного наблюдателя" было отработано и "сказочниками" Хотена, и "бродячими точильщиками": кто-то должен оставаться вне поля зрения аборигенов при возможном конфликте. Чтобы сообщить мне о событии. Приём вбивается до автоматизма.

Кестут со свитой пошёл в Ромов. А прислуга осталась в селении.

Способность "благородных" людей не замечать просто "людей" — общее место. Но я-то из "дерьмократических" времён. Для меня внимание к "недочеловекам" — женщинам, детям, слугам — как дышать. Естественно, в прислуге Кестута есть мой человек. Когда из святилища стали возвращаться "новообращённые перунисты", он послал гонца в Кауп с описанием произошедшего. И вопросом:

— И чего теперь делать?

Вопрос был адресован Фангу, который, как обычно, остался в Каупе "комендантом".

Через сутки гонец отдал грамоту Фангу. Тот "вспомнил молодость", вспомнил, как я их троих в Пердуновке напутствовал "Кастусю отцову задницу отвоёвывать". И понёс грамоту Елице.

Елица, одновременно и в ярости, и в слезах, ухватила боевого волхва за грудки и принялась, мало не бия, вопить:

— А! Негодяи-изменники! Не уберегли-предали! Всех порву-покусаю!

Была бы она мужиком — Фанг зашиб бы на автомате. Но — патриархальное общество, "баба — не человек", чужую бабу бить нельзя. Выкрутил ей руки и, глядя на рыдающую в три ручья давнюю сподвижницу, "перевёл стрелки".

— Ты... эта... не ной. Первый раз, что ли? Слышь, у нас ныне хрень от Воеводы есть. Радиво. Рядом стоять — не слыхать. А далеко — доходит.

Радиостанция работает, связь регулярная. В мою сторону — еженедельные отчёты, обратно — новости и советы с учётом состояния дел в регионе. Это не секрет, нужно просто сообразить применить в нестандартной ситуации.

— И чего?!

— Спроси у Воеводы. Что делать.

"Не знаешь что делать — прочитай инструкцию".

Инструкции на этот случай нет, но есть где-то чудак лысый, который "инструкции" пачками лепит. По самым разным поводам. И вообще... типа умный.

Дальше последовала бурная радио-ночь.

Прикиньте: у нас Рождество, все радостные и благостные. Я в костюме Деда Мороза (туземцы были не в курсе, пришлось спрогресснуть, борода из пакли на моей вечно лысой морде произвела фурор) раздаю подарки детишкам в приюте.

— Ёлочка! Гори!

И тут на льду Оки вспыхивает вариант "неопалимой купины", как я когда-то в Пердуновке развлекался. Дети визжат от восторга, взрослые умильны и довольны, выпивают и закусывают с накрытых прямо на реке столов.

Праздник же! Гуляем же!

Тут бежит, скользя и падая, вестовой с повизгиванием:

— Кауп! Елица! Код: сильно пурпурный.

"Deep purple" — чисто моя заморочка. Нравилась мне эта группа. "Дитя во времени" — для попандопулы в АИ актуально. Уровень важности сообщения маркируется цветом. Типа: зелёный? — может полежать до утра, "пурпурный" — доставить немедленно.

Оставил народ веселиться, а сам бегом на верхотуру в радиорубку. Радист бланк подаёт. Там коротенький конспект событий в Ромове и вопль Елицы:

— Ваня! Что делать?!

Факеншит! Итить, ять и... и размышлять.

Первая моя реакция:

— Ах он сволочь! Мы с ним в Польше по-дружески! А он всех предал!

Дело не в возврате к язычеству, а в гибели людей. Моих людей, доверенных ему.

Потом... Я с ним полгода назад разговаривал. Я же помню каким он был! Нормальным, разумным, энергичным.

Не верю. Не верю, в то, что Кестут может предать.

Я не о Христе. И не о себе. Для него я так, непонятный мужик со странностями и плешью, далеко, мираж за горизонтом. Несколько ярких эпизодов из детства и юношества. Не враждебных, но... напряжённых.

Могу поверить, что он "предал" Елицу. Ну, разлюбил, ну, надоела. Быват. "Сердцу не прикажешь".

Но чтобы он предал своих людей... с которыми в бой ходил, дела делал... их теперь дубьём...

Ради чего?! Какая-то логика? Типа: соглашение о союзе с Криве? — Не верю. Нет такой логики. Он чётко понимал, что любой "спаситель Отечества", кроме Криве-Кривайто, в их Отечестве живым быть не может. Только безвременно трагически ушедший герой, завещавший нам всем беспощадную борьбу за "всё хорошее". Не бывает двух солнц на небе, а одно уже есть: в Ромове сидит, освещает и обогревает весь народ прусский милостью Девяти богов.

Глава 797

Я — не Камбила. У меня нет такого опыта выживания в интригах и обманах, в предательствах и заманухах, в кубле "политиков" в племенном обществе в фазе теократического царства.

Ванька-лысый — тупой и неискушённый. Поэтому Камбила, по своему опыту, ищет в действиях Кестута какой-то глубокий смысл. Двойной или тройной. А я просто тупо не верю.

Фигня-с, коллеги! Ошибка эксперимента!

"Миром правит не тайная ложа, а явная лажа".

Кестут сам говорил на нашей встрече в Польше: бэрам не жить в "Священном царстве". Вайделотов надо убирать. Перераспределять землю, налоги, власть. Он уже это делает в своих землях.

Возврат к прежнему? — Бойня, уничтожение значительной части населения. Тогда зачем он собирал этих людей, учил, организовывал, крестил? Вся его деятельность в последние годы — в мусор? Чего ради? Миром жрецы свою долю "прибавочного продукта" не уступят.

Он всё это понимал. Но повторял: Помолойс хороший.

Последующие выверты моего мышления основаны не на рациональности, а на чувствах. На эмоциональном восприятии конкретного человека. Информации было недостаточно для понимания произошедшего. Поэтому вопрос веры: "Не верю!". Что заставляло шарики и ролик в моих мозгах крутиться быстрее, втягивать в рассмотрение даже самые бредовые идеи. Хотя бы попытаться задать вопросы. Среди них оказались правильные.

— Предал? Не верю. Что у вас за хрень в последние месяцы происходит?

Я, Елица и Фанг, через двух радистов, тысячи вёрст и треск морзянки, мучительно, постоянно ошибаясь, ни в чём не будучи уверенными, всё-таки предположили причину.

После часа бессмысленной, гадательной, но весьма напряжённой болтовни в электромагнитном поле, Фанг между делом, как о совершенной мелочи, брякнул:

— Заклятие сработало.

— Какое заклятие?

— Старинное.

Вот же блин! Да что ж за хрень-то?!

— Типа такого:

"Заклинаю тебя от злата,

От полночной вдовы крылатой,

От болотного злого дыма,

От старухи, бредущей мимо,

От змеи под кустом,

Воды под мостом,

Дороги крестом,

От бабы — постом.

От шали бухарской,

От грамоты царской,

От чёрного дела,

От лошади белой!"?

Факеншит! Я уже говорил, что мой "ассоциативный кретинизм" до добра не доведёт. Выдал автоматом в пространство, ещё не вполне отойдя от святочных гуляний и ряженных. Смотрю: у моего радиста глаза... в юбилейный рубль каждый. Но парень выучен: стучит ключом не задумываясь о смысле.

И — тишина. На той стороне... призадумались.

Цветаева — великая поэтесса, но кажется мне, что я несколько... неуместно её процитировал. Аборигены — люди простые, безыскусные. Поймут дословно, перепугаются. Пойдут "шали бухарские" жечь, лошадей белых на мясо пустят...

Хотел уж приказать радисту, чтобы заново связь запросил, но телеграф заработал.

— Не. Мы такого мощного многоцелевого заклятия не знаем. У нас проще: ufhnaiweins.

Тут уж моя очередь пришла в изумлении вылупляться.

— Ч-чего?

— Покорность.

Итить-мудрить-запутывать! Я — материалист! Где-то даже вульгарный. Никаких заклятий, проклятий, отклятий и выклятий не бывает! Это всё мистика, суеверия и обман! Я точно знаю!

Мда... Но Цветаевой и Фангу я верю. С поэтессой понятно: она так видит, так выражает чувства...

Дальше я кусками, как младенца при аборте, выскребал из Фанга информацию. Постоянно натыкаясь на ответы типа:

— Да я-то откуда знаю?!

Фанг — голядский боевой волхв. У них культ медведя. Не жрец прусского девятибожия. Хотя племя родственное. Он проходил школу летто-литовских и славянских жрецов, а Кестут прошёл посвящение у пруссов в Ромове.

Я уже рассказывал, какие испытания пришлось пройти маленькому Кастусю при посвящении в "воины Перуна". Отзвуки подобного звучат в былинах об Илье Муромце, в ритуалах инициации мальчиков у зулусов, у букусу (Кения) и во многих других племенах. Есть и круче: привязать к лодыжкам лианы и спрыгнуть с высокой пальмы. Кто прыгнул и выжил — мужчина.

Десятилетие назад, пока вайделоты решали свои полит.заботы вокруг "Московской литвы", ребёнка учили терпеть боль, переносить унижения, слушаться старших. Частью "курса молодого перунистического бойца" было ufhnaiweins — полное подчинение, покорность, бездумность, исполнение любого приказа наставника.

— Стоп. Этот уфхнаивейнс — ключ-слово?

— Э... а что такое ключ-слово?

— Звуковой сигнал, после которого человек беспрекословно подчиняется.

— Э... ну... да... только это не одно слово, а три подряд. С правильной интонацией, ударением.

Напомню: беседа идёт по радиотелеграфу. Чисто морзянка. Так что "правильная интонация"... мимо. Но есть основания для подозрений. В смысле: гипотез.

Походил по комнатке. Радиорубка. Тесновато, темновато. Скинул барахло с лавки у стены — развели тут, понимаешь... Лёг, руки за голову. Думаю.

Стыдно сказать, но лёжа я думаю лучше.

На стене тень дрожит. Это радиста от страха колотит. "Зверь Лютый" ковы куёт. "Гром гремит, земля трясётся, князь драконом обернётся". Оказавшимся в зоне поражения будут высказаны соболезнования. Посмертно.

Фигня. Чудеса — от некомпетентности. Цветаева выражает в своём "Заклятии" эмоции. Эмоции влияют на соматическую систему. На физическое и психическое состояние человека.

"От змеи под кустом,

Воды под мостом,

Дороги крестом,

От бабы — постом".

"От бабы — постом" — понятно. Ежели голодовать по сорок дней, то... на кой чёрт та баба? Хотя... "Житие" моего тёзки, св.Ивана из Киево-Печерской лавры, который закапывался по плечи в своей пещере на время Великого поста, дабы сатана не смущал, показывает, что голодание либидо не смягчает: диавольские искушения продолжаются. Необходимо совместить религиозность и материализм: эрекция монаха слой грунта не пробивает, рычаг маловат.

Всё остальное — змея, вода, дорога — никуда не денутся. Но ты можешь по этому поводу не волноваться: тебя ж закляли! Ну выпрыгнула там змея с-под моста, укусила насмерть. Тебе пофиг: быват, гадюка глухая попалась. И вообще, "я не Вася, я Петя".

"Заклинаю тебя от злата,

От игорного автомата,

От симпатий к соседке Таньке,

От курения и от пьянки...".

На что похоже? — Факеншит! Клуб анонимных алкоголиков! Сеансы группового гипноза!

Та-ак. А как бы эту версию... верифицировать?

— Как у него в последние дни было с анестезией? Э-э-э... Боль чувствовал?

— С пару недель назад в кузне ухватил горячую железку без рукавиц. Ожог был на всю руку. Волдыри вылезли. Всё зажило. Дня за три.

Мда... а пульс или, там, давление постоянно мерить... у пруссов не принято.

* * *

Анестезия, ускоренное заживление кожного покрова или изменение биометрии. К.И.Платонов доказал, что существенное отклонение возможно только при реальном соматическом отклике на внушение.

"Внушение". Антитеза "убеждению".

Тема... хоть и не первый раз в моём повествовании, а придётся... систематически.

"Внушение" — вербальное и невербальное эмоционально окрашенное воздействие на человека с целью создания у него определенного состояния или побуждения к определенным действиям.

В.М.Бехтерев: внушение, в отличие от убеждения, входит в сознание человека не с "парадного хода, а как бы с заднего крыльца, минуя сторожа — критику".

Играет большую роль в жизни общества: в воспитании молодого поколения, в организации общественного порядка и дисциплины, в формировании общественного мнения. На внушении часто основано влияние родителей на детей, учителя на учеников, начальника на подчиненных, командира на солдат...

Чем ниже верификация информации, тем выше внушаемость. Внушаемость повышена при определенном состоянии сознания (просоночное состояние, гипноз), у истероидных психопатов, алкоголиков, наркоманов, у детей, солдат и спортсменов. Повышается при утомлении, неопределенности, в экстремальных условиях. Резко усиливается в толпе и при использовании СМИ.

Коллеги, прогрессеры и прогрессеруньи: вы обладаете этим талантом — "внушение"? Иначе прогресса не будет: "воспитание молодого поколения, организация общественного порядка, формирование общественного мнения" — для прогрессора необходимы.

Нужны три разных формы:

— ваша способность внушать окружающим. "У нас всё будет хорошо". Аргументы... их нет для случая "всё". Пусть верят. "Антипод верификации — слепая вера".

— умение находить таких же внушающих помощников. Они будут транслировать ваше "побуждение к определённым действиям" шир.нар.массам.

— навык не подпадать под внушение окружения и самому прекратить/сократить "внушение". Иначе информация о реальности не будет доходить и восприниматься. Решения будут основаны не на фактах, а на вере.

Это не всегда плохо: в "деле о языческой реакции Кестута" я принимал решение "по вере", а не "по информации".

Деталь мелкая: вера моя основана на знаниях об этом человеке. Что позволило дополнить отсутствующую информацию выводами из прежнего опыта.

Эта группа инструментов — "внушение" — особенно мощна в средневековом, патриархальном, сословном, религиозном... общества. Где каждый(!) человек всю жизнь (с младенчества!) еженедельно (минимум!) подвергается процедурам концентрированного внушения. Воспитанию именно "слепой веры". В бога, в господина, в родителя... Тренировка "внушаемости" снижает уровень "верификации".

Отмечу: "Верификация... снижена у... солдат и спортсменов...".

В феодализме правящий класс — феодалы. Которые — "солдаты и спортсмены", "физкультурники по железу".

Именно эти 0.2-0.5% населения, взрослые мужчины благородного происхождения, и есть власть, именно они определяют направление, формы и темп развития общества.

Они натренированны на "внушаемость", их мнение важно для общества. Не использовать сочетание этих свойств "к добру" — "драться со связанными руками".

Коллеги, вы как? Оснастились набором научных методик в части "внушение"?

— Граф! Внушаю! Трах-тибедох. Немедленно освободите всех своих крепостных!

Внушили? Теперь повторите со всеми остальными графами, виконтами и баронами. Можно, конечно, попытаться убедить. Но это очень вряд ли и весьма не скоро.

"Убеждение входит в сферу психической деятельности при посредстве личного сознания, усваивается путем обдумывания и осмысленной переработки, становясь прочным достижением нашего Я".

"Внушение сводится к непосредственному прививанию психических состояний от одного лица другому, происходящему без участия воли воспринимающего лица и нередко даже без ясного с его стороны сознания".

Внушение может иметь форму приказаний, лозунгов, личного примера.

"Команда действует не только силой страха наказания за непослушание, но и путем внушения или прививки известной идеи... Пример тоже может действовать как внушение, ведущее к совершенно невольному и безотчетному подражанию".

Идеологическая обработка, муштра, развивающая пассивную подчиняемость, приказ: "Иди и убей!". Идет и убивает. Таков механизм поведения солдат на войне.

Пути передачи психического состояния с помощью "внушения" более многочисленны и разнообразны, нежели пути передачи мыслей путем "убеждения". Поэтому "внушение представляет собой гораздо более распространенный и могущественный фактор, нежели убеждение".

Внушение часто сочетается с взаимовнушением и самовнушением, что даёт психические эпидемии. Для XVI в. характерны "эпидемии" колдовства, XVII в. — бесноватость, одержимость, XIX в. — мании величия и преследования.

Учёт "внушения" заставляет иначе смотреть на случаи "коллективного сумасшествия".

Типа:

Танцевальная чума — вспышка хореомании в Страсбурге в июле 1518 г.

Женщина по фамилии Троффеа вышла на улицу и начала танцевать. Это продолжалось от четырёх до шести дней. В течение недели к ней присоединились ещё 34 человека, а в течение месяца около 400 человек, преимущественно женщин. Многие погибли от сердечных приступов, инсультов или истощения. В отдельные периоды от танцевальной чумы умирало до 15 человек в день.

Подобное объясняют отравлением спорыньёй. Можно ли отделить влияние "химии" (алкалоиды спорыньи) от влияния "психики" (внушения, подражания)?

Пример эффективности самовнушения: американская тюрьма "Синг-Синг". Приговоренный к смерти на электрическом стуле. Движение рубильника. Конвульсии. Смерть. Позже выясняется, что в сети не было тока.

"Вера размером в горчичное зерно движет горами". Или — убивает уверовавшего.

Обычно внушение происходит в состоянии бодрствования. Эффективность зависит от обстановки, внешнего вида персонала, авторитета гипнолога, его мастерства и артистизма. Чем выше авторитет, тем меньшую критику встречает его "формула" внушения.

Авторитет современного психотерапевта ничтожен перед авторитетом жреца. Врач — такой же, как мы. Возможно талантливый, умелый, но — нормальный. Жрец — глас божий. Вот такие люди, так одетые, так говорящие, пастыри человеков — возвещают истину. Это известно всем и всегда.

Родо-племенное общество очень тоталитарно. Тоталитарно всякое религиозное общество. Пруссы нарвались на двойной тоталитаризм. Откуда здесь "критическое мышление"? Даже вдруг возникнув у кого-то, оно выглядит тяжкой болезнью типа бешенства. Не лечится, только "забить дубиной".

Внушенные идеи Бехтерев называл "психическими микробами":

"... оказывается не менее губительным, нежели физический микроб, побуждая народы время от времени к опустошительным войнам и взаимоистреблению, возбуждая религиозные эпидемии и вызывая, с другой стороны, жесточайшие гонения новых эпидемически распространяющихся учений".

Цель прогрессора — запустить в человечество свой "псих.микроб". Который, конечно, исключительно "за всё хорошее против всего плохого".

Иначе прогресса не будет: "внушение... гораздо более распространенный и могущественный фактор, нежели убеждение".

"Информационная война" — не война "информаций". Это война "псих.микробов". Ослабляется "дезинфекцией" — распространением навыков "верификация".

Рассуждая о "внушении", большинство моих современников представляют телевизор, интернет, газеты... — инструменты распространения "псих.микроба".

Увы, их нет в "Святой Руси".

— Жить без интернета?! — Ужас-с!

Именно в таком ужасе, одном из множества разных ужасов, и живёт человечество. И будет жить ещё восемь веков. В этот комплект "ужасов" и рвутся мои современники.

* * *

Некоторые "псих.микробы", типа "не воруй" или "личной гигиены", мы используем в фильтрационных лагерях, центрах ликбеза, приютах и училищах. Задача "воспитания" (т.е. "внушения") пронизывает все направления.

"Ассенизатором ты можешь и не быть,

Но патриотом быть обязан".

Распространением "псих.микробов" занимаются "сказочники Хотена".

Изначально задача ставилась на "убеждение":

— Во Всеволжске — хорошо. Потому-то и потому-то.

Но любое общение между людьми содержит элементы внушения. Начиная с внешности:

— Мужичина выглядит важно. Не дурень-балобол. Истину глаголет.

Третий канал распространения "психмикроба" — РПЦ.

Им сам бог велел. Сеть из тысяч приходов — самый массовый ретранслятор в "Святой Руси". Дружеские отношения с Ионой Муромским и митрополитом Кириллом Туровским, события в Киеве 1169 г., реформирование митрополии, позволили "повысить качество сигнала".

Мои взгляды на то, что такое "хорошо" довольно близки христианству. Надо только отсечь некоторые "мудрости".

Типа: "птицы небесные не жнут и не пашут, но каждый день напитаемы бывают". Такие "птички" называются "вредителями", вроде саранчи или долгоносика, их уничтожают или отпугивают.

Чуть подправить кое-какие оценки. Типа: "рожать будешь в муках!" — не божье проклятие, а дар, право порадовать Господа нашего новым Его подобием.

* * *

Бехтерев разграничивал убеждение, внушение и гипноз. С первыми двумя сущностями мы активно работаем. А вот третья...

Гипноз — "искусственно вызванный видоизмененный нормальный сон", при котором, однако, сохраняется контакт с гипнотизером. "У загипнотизированного наступает особое состояние пассивности, в силу чего внушение действует на него столь подавляющим образом".

Идея дона Руматы: "а повесим-ка на стационарной орбите спутники с гипноизлучателями" — некорректна.

Спутники и излучатели сделать можно. А орбиты вообще — всегда. Только "гипноз" это "сон". Введя часть человечества, которая сдуру посмотрела в небо, в такое состояние, получим катастрофу. Сходную с массовой утратой трудоспособности ввиду наступления слепоты при разглядывании кометы в "День трифидов".

Загипнотизированный человек, как и человек спящий, сам по себе добывать "хлеб свой насущный" не может. Голодает, умирает.

Для изменения человека нужно ещё "внушение". Какой-то содержательный "глас небесный". Увы, люди разные: "гипнабельность" и "внушаемость" зависят от предыстории и текущего состояния реципиента. Универсальное, без индивидуализации, гипнотическое внушение даст аналог "Обитаемого острова" с разнообразными "выродками" как во власти, так и в оппозиции.

* * *

Признаю, виноват. Личный предрассудок.

У меня нет аллергии. Ни на еду, ни на лекарства. Но в зоне агрессивного внушения, включая гипнотические формы... нет, прыщи не появляются — появляется острое желание дать в морду и быстро слинять.

"В странах малоразвитых, с низким культурным уровнем психотерапевтические ритуалы окружаются мистикой, становятся орудием религии...".

Да, факеншит! Я такой: малоразвитый, с низким культурным уровнем!

Поймал как-то попытку гипноза игумена Свято-Георгиевского монастыря в Смоленске и повёл себя как суеверный средневековый серб: "Увидев, что тебя пытаются сглазить, выстрели в воздух. Это развеет заклятие. Или сразу в колдуна — эффективнее".

При том, что сам я довольно успешно применял "огрызки знаний по теме" в Смоленске к боярыне Аннушке у гроба её супруга, к княжне Ростиславе Андреевне во Всеволжске.

* * *

Гипноз и внушение — разные явления. Загипнотизировать можно и животных, восприятие словесного внушения присуще только человеку.

В.Я.Данилевский (1852-1939) гипнотически воздействовал на представителей животного мира: лягушек, ящериц, змей, тритонов, черепах, крокодилов, речных раков, морских крабов, лангуст, омаров и каракатиц, различных рыб и птиц.

Жаль, подробностей не знаю. А как бы было полезно загипнотизировать стаю перелётных птиц, чтобы они становились на ночёвку прямо к разделочному цеху. А раки? — Загипнотизировал, и они толпой из речки прямо в ведро... только соли добавить.

Загипнотизированные змеи... что-то мне это напомнило... А, Книгу "Исход".

"И сказал ему Господь: что это в руке у тебя? Он отвечал: жезл.

Господь сказал: брось его на землю. Он бросил его на землю, и жезл превратился в змея, и Моисей побежал от него.

И сказал Господь Моисею: простри руку твою и возьми его за хвост. Он простер руку свою, и взял его; и он стал жезлом в руке его.

...

Моисей и Аарон пришли к фараону, и сделали так, как повелел Господь. И бросил Аарон жезл свой пред фараоном и пред рабами его, и он сделался змеем.

И призвал фараон мудрецов и чародеев; и эти волхвы Египетские сделали то же своими чарами: каждый из них бросил свой жезл, и они сделались змеями, но жезл Ааронов поглотил их жезлы".

Приходят к фараону Моисей с Аароном. Все такие из себя — права качать. С посохом в красивой оплётке из змеиной кожи. Оп-па! А это не палка в чехле, а живая змея в гипнозе. Шмякнули об пол — транс прошёл. Змеища в злобе и голоде: таскать — таскают, а кормить — не кормят.

Жратвы было много, бедняжка закусила соперниками и успокоилась. Для змей это типично: как мужики — нажрутся и спать.

Технология не секретная, отработанная: волхвы Египетские в массовом порядке по щелчку фараона сходу исполнили вывод своих змей из транса.

"Чтобы стать психотерапевтом, мало освоить многочисленные методические приемы, их сейчас (к 21 в. — авт.) более 3000; нужно научиться применять их осмысленно, а для этого важно понимать механизмы их лечебного воздействия, знать показания и противопоказания к их применению.

Всякий ли может стать психотерапевтом? — Да. Речь идет не о каких-то сверхъестественных мистических способностях.

Любой, даже самый опытный психотерапевт должен знать не только технику применяемых им методов, но и теоретическую базу, на которой эти методы основаны. В противном случае, работая "вслепую", он в лучшем случае станет ремесленником, в худшем — шарлатаном".

Увы: "единой теории, объясняющей природу гипноза, в настоящее время (в 21 в. — авт.) нет. Существуют отдельные концепции, в той или иной степени обоснованные системы взглядов на механизм этого явления".

"Внутри каждого метода существуют десятки, а то и сотни методик, которые... не столько отличаются оригинальностью, сколько являются "мечтой каждого честолюбивого психотерапевта внести свой вклад в историю психотерапии".

"...современному врачу отвратительна роль волшебника".

Это позиция дипломированного врача нач. 21 в., воспринявшего клятву Гиппократа с "не навреди", корпоративную этику, угрозу уголовного наказания. Реакция, возможно не осознаваемая, на бесчисленные, тысячелетия повторяющиеся "процессы кремлёвских отравителей".

В России первое известное "дело врачей" — при Иване III. Иван как-то "одолжил" немца-лекаря касимовскому царевичу, чтобы тот вылечил его сына Каракучу. Пациент скончался, родственники умершего заподозрили злой умысел врача. Иностранцы, включая Аристотеля Фиораванти, пытались выкупить лекаря. Сородичи Каракучи согласились. "От мёртвого осла — хоть бы уши". Однако Иван III распорядился иначе, и лекаря зарезали под мостом "яко овцу".

Родриго Лопес, придворный врач английской королевы Елизаветы I. Повешен, живьём выпотрошен и четвертован в Тайберне 7 июля 1594 г. Так в Англии казнили гос.изменников. Лопеса обвинили в попытке отравить королеву и передаче секретных сведений её врагам.

Сама Елизавета считала своего врача невиновным и приговор о смертной казни не подписала. Но врач "слишком много знал". И "заинтересованные лица" нашли юридически корректный способ казнить беднягу.

Средневековое общество насквозь религиозно. Всякая вера в бога держится на вере в чудеса. "Безногие пошли, а незрячие прозрели". Чудо укрепляет веру в Высшую силу. И в её носителя.

Пациент ждет чуда. Авторитет врача, "ореол, которым окружено его имя", является важным фактором, влияющим на эффективность лечения.

* * *

" — Изя, Вы просто волшебник!!! Встречаемся всего две недели, а я уже на третьем месяце беременности!".

Подобное волшебство... Хотя у нас каждый труд почётен.

***

Хочешь эффективно лечить — стань волшебником. Как бы отвратительно это тебе не было. Или — жрецом.

Папирус Эберса (XVI в. до н. э.):

"Слова, которые следует произносить четко и часто, прикладывая лекарство к больным членам, для того чтобы уничтожить поразившие их страдания:

"Изида, освободившая Озириса, избавившая Гора от злополучных деяний, его брата Сета, убившего своего отца Озириса, о, Изида, великая богиня заклинаний! Освободи и меня от всего злого, от боли и злоумышленных действий, освободи меня от бога и богинь страдания, от смерти, от того, что проникло в меня...".

Заклинания благотворны в сопровождении лекарств и лекарства благотворны в сопровождении заклинаний".

Царь Пирр и император Веспасиан излечивали прикосновением большого пальца правой ноги, короли Франции и Англии исцеляли наложением рук.

Они и тысячи им подобных за тысячелетия существования человечества, не владели "теоретической базой, на которой эти методы основаны". Т.е. были "ремесленниками" или "шарлатанами". Проще: "чудотворцами".

"...Есть душевные лекарства, кои врачуют тело, они почерпываются из науки мудрости, чаще из психологии. Сим искусством печального можно утешить, сердитого умягчить, нетерпеливого успокоить, бешеного остановить, дерзкого испугать, робкого сделать смелым, скрытого — откровенным, отчаянного — благонадежным. Сим искусством сообщается больным та твердость духа, которая побеждает телесные болезни, тоску, метание и которая самые болезни тогда покоряет воле больного...".

Я не целитель, здоровьем у нас Марана занимается. А как правитель в этой цитате от российского врачевателя 19 в. М.Я.Мудрого нахожу важным: "сделать скрытого — откровенным, отчаянного — благонадежным".

Бешеного можно и кувалдой остановить, а вот благонадёжность госслужащих... критична. Даже если сами они считают себя здоровыми.

"Теории" в "Священном царстве" нет. А вот "шарлатанству" в форме религиозной деятельности — уже полтысячи лет.

* * *

Имея представление о стиле мышления и поведения Кастуся, о событиях последнего времени, я не поверил в "рациональность" его "измены".

Если "убеждение" не могло дать наблюдаемого, то причина — "внушение".

Просто "внушение" на него не подействует: уровень "верификации" высок. Его постоянно обманывали противники и союзники в Московской Литве. Верил бы сказанному хоть кем — давно бы похоронили.

"Внушение" — довольно длительный процесс. Провернуть такое тайно не было времени: Елица постоянно рядом с Кестутом.

Единственная "щёлка", в которую можно быстро запихнуть "внушение" — гипносуггестия.

— Чего?! Откуда такие слова в среднем средневековье?!

Слова — фигня, маркеры явлений. Хочешь — назови терьямпампамцией. Явление от этого не изменится. А само оно в среднем средневековье... должно быть.

— Ещё раз расскажи про встречу вайделота и Кестута. Что-то было... особенное?

— Нет. Они просто разговаривали. Ну... в начале... Кастусь встал с трона, пятки и носки вместе, руки вытянул вперёд, глаза закрыл. Жрец подошёл сзади, вытянул к нему руки и потянул, будто верёвку наброшенную. Но там не было верёвки! Я же видела! Он даже не касался! Что-то сказал. Как скомандовал. И Кастусь повалился назад! Жрец еле успел подхватить.

* * *

Похоже на пробу на внушаемость.

Гипнологам помогает обрести уверенность в себе, укрепить доверие пациентов. Поза называется "поза Ромберга".

По Бернгейму, гипнозу поддаются 80% людей, по Бирману — 85, по Форелю — 90. Из них сомнамбула (самая глубокая стадия гипноза) — 20%. Лучше других поддаются гипнозу больные истерией, перенесшие травму головы, страдающие алкоголизмом. Дети от 7 до 14 лет практически все гипнабельны.

Во-от!

Десятилетие назад, как раз в таком возрасте, Кастусь был привезён родителями в Ромов. Предполагаю, что тогда он впервые попал под гипноз.

Гипнабельность тренируется. К.И.Платонов одному из "негипнабельных" пациентов провел 100 сеансов и добился сомнамбулы.

Я, честно говоря, не очень представляю пациента, который 99 раз приходит к врачу без толку. А в сотый раз вдруг заработало. Может, мужику просто надоело?

Ferenzi считал, что степень гипнабельности зависит не столько от пациента, сколько от гипнотизера: одни способны загипнотизировать 10%, другие — 96%.

Есть "антисуггустивный барьер". "Прочность" барьера зависит от свойств пациента. Критическое мышление; интуитивно-аффективный барьер, отбрасывающий информацию, не внушающую доверия; этический барьер, противоречащий этическим установкам личности.

Тяжело поддаются суггестии высокообразованные люди с навыком анализа информации. Внушать что-то "доброжелательным скептикам"... можно. Они же доброжелательные! Но толку не будет. Есть контр-суггестивные методы, есть — контр-контр-суггестия. Довольно забавно наблюдать поток этих приёмов в ток-шоу, где кроме вербального канала активно используется мимика, жестикуляция. Одиночный кивок, множественное кивание, кивание с бормотанием...

За полтысячелетия существоваия "Священного царства" у вайделотов было достаточно времени отработать методы. Не 3000, как к 21 в., достаточно и десятка. А может готы принесли приёмы с Юга?

Неважно. Как неважно и то, к какой из двух групп методик относится применённый когда-то к Кастусю метод: торможение с многократно повторяющимися монотонными раздражителями или шок, вызываемый сильным внезапным раздражителем (громкий звук, вспышка света) с категорическим приказом: "Спать!".

Глава 798

Предполагаю, что гипнотическое воздействие на вождей пруссов появилось при возникновении "Священного царства".

У Видевута было двенадцать сыновей и три дочери. В 573 г. Видевут и Брутен разделили землю между наследниками. Получили доли и дочери. После чего братья самосожглись ("были призваны богами").

Насколько это достоверно? Наследников — 15, а племён — 10. Кого-то "съели по дороге"? Странно отсутствие междоусобиц. Археология и источники позволяют предполагать внешние нападения (датчан и ляхов), внутренние мятежи, эмиграцию части элиты, но не династические войны. Почему "видевутичи" не воевали между собой, как во всех нормальных династиях? Хлодвиг, к примеру, специально искал родственников, чтобы превентивно зарезать.

Такая уникальная внутри-династическая стабильность должна иметь и уникальную причину. Просто экономикой или теократичностью общества не объяснить, 6-7 веков — слишком долго. Даже династии Древнего или Среднего Царств в Египте, при всей изолированности страны, теократизме фараонов, абсолютизме и внутрисемейных браках жили меньше. Столько держались лишь единичные династии. Рюриковичи, например. Но чтобы без кровавых междоусобиц...

Возможное решение: ритуал инициации мальчиков в правящей семье, включающий внушение под гипнозом.

Недоказуемо. И неопровергаемо.

"Основным условием метода "внушение в гипнозе" является умение вызвать состояние транса и уже на его фоне провести внушение... несколько этапов: подготовительный, гипнотизации, внушения, дегипнотизации с постгипнотическим внушением".

Во-от! Постгипнотическое внушение (ПГВ). Это то, что Фанг, по простоте душевной, называет "наложенным заклятием"?

Тогда это катастрофа. Оно не ловится ни изнутри, ни снаружи, пока не проявится.

* * *

Нормальный чел, не дурак выпить. Сели-разлили. Взял рюмку, вдруг его выворачивает.

— Водка не свежая? Тогда коньячку дерябнем.

Эффект тот же.

— Э, парень, да ты закодирован. Ты хоть помнишь кто тебя так? Где, когда и насколько?

Не помнит. Был в третьей стадии.

" — Мне пожалуйста сок пшеничный, без мякоти!

— Чего?

— Что чего? Водку давай!".

Увы. Как не назови, а на вкус-запах... сработает.

* * *

Три стадии гипноза: легкий (сонливость), средний (гипотоксия) и глубокий (сомнамбула). Уже вторая сопровождается амнезией.

Не обязательно, чтобы пациент запомнил информацию, вводимую во время сна. Наоборот, внушение более действенно, если сказанное во время внушения после просыпания подвергалось амнезии.

"А где был я вчера — не найду днём с огнём.

Только помню, что стены с обоями...".

Не надо помнить — ослабляет лечебный эффект.

Больного переводят из состояния сна в просоночное, налаживают с ним речевой контакт: прикасаются к спящему и, когда он слегка проснется, предлагают пошевелить рукой, ногой. Убедившись, что речевой контакт установлен, проводят внушение.

Типа:

"Спите спокойно, не просыпайтесь. На счет десять вы уснете еще глубже. Раз, два... Лечению вы поддаетесь хорошо. Вы стали бодрым, спокойным. Появилась уверенность в выздоровлении и желание трудиться. Вам стал противен запах и вид алкоголя. Теперь ты сможешь удерживать мочу всю ночь. Твоя кроватка всегда сухая и чистая" и т. п.

Сонливость. Пациент в дремотном состоянии, может противостоять словесным внушениям, не теряет связи с окружающим и, хотя ощущает слабость в теле и тяжесть век, может по собственному желанию открыть глаза, подвигать конечностями, прервать сеанс. Спящим себя не считает.

Гипотоксия. Выраженная сонливость, мышечная слабость, притупление органов чувств, утрата произвольных движений, пассивная подчиняемость внушениям. Ориентировка сохраняется. Возможно внушение каталепсии — восковой гибкости мышц с длительным сохранением приданных неудобных поз. При отчете пациент утверждает, что находился в дремоте, слышал окружающие его шумы и разговоры, мог бы открыть глаза и пошевелить конечностями, но "не хотел этого делать". Частичная постгипнотическая амнезия.

Посох Моисея — змея в каталепсии?

Сомнабула. Нарушение ориентировки, полная постгипнотическая амнезия. Пациент не воспринимает никаких внешних раздражителей и поддерживает раппорт только с загипнотизировавшим его врачом. Возможно внушение галлюцинаторных переживаний. Можно извратить характер реакций на первосигнальные раздражители (вызвать ожог холодным предметом и т. п.). Пациента можно заставить ходить, отвечать на вопросы, выполнять достаточно сложные действия соответственно внушенной ситуации (скакать на лошади, грести на лодке, есть яблоки и т. п.). Можно добиться возрастной регрессии с поведением и речевой продукцией, соответствующими внушенному возрасту. Возможны внушение полной потери чувствительности к болевым раздражителям и выключение других анализаторов. Возможно постгипнотическое внушение, в т.ч. и внушение отсутствия амнезии.

Гипнолог улавливает глубину транса и в зависимости от этого меняет формулу внушения. О глубине транса судят по дыханию (становится спокойным и поверхностным), отсутствию дрожания век, глотательных движений, реакций на постоянные звуки, по цвету кожи лица и т. д.

Часто спрашивают:

— Возможно ли в гипнозе внушить преступное или аморальное действие?

Человека, свободного от антисоциальных тенденций, с прочными этическими установками нельзя побудить посредством внушения в гипнозе совершить преступление или аморальный поступок. Человека с антисоциальными установками можно как в гипнозе, так и внушением в бодрствовании, побудить к преступлению.

* * *

Из рассказов евроклассиков нач. 20 в.

Южная Италия, автор отдыхает с семьёй на море. Вечером представление заезжего гипнотизёра. Эстрадник вызывает на сцену одного из местных парней. Внушает ему, что он — его девушка. "С мерзкой похотливой улыбкой" предлагает парню поцеловать себя. И — снимает внушение. Парень отшатывается, публика хохочет и аплодирует. Парень убегает со сцены, но вдруг оборачивается. И стреляет. В гипнотизёра. Наповал. Был маленький револьвер в рукаве.

Что именно тут аморально?

* * *

Сжечь человека заживо — это преступление? Нет! Это подвиг! Это "прочные этические установки"! Если человек еретик в христианстве, если он христианин в "Священном царстве".

Здешние гипнологи — вайделоты — повелители местного мирка, выразители воли богов. Рявкнет на тебя:

— Спа-ать!!!

Хоть уписыйся, но засни. Иначе — еретик и бунтовщик. А жрец ещё и глубину транса проверит:

— Чёт глубоко дышит... обмануть тщится. Забить дубьём!

Эти ребята, из лучших побуждений — "по воле богов" — ещё и наркогипноз применяют. Ничтоже сумняшись.

* * *

В ВОВ наркоанализ применяли среди американских и английских солдат для купирования истерических расстройств, реакций страха и тревоги. Благодаря легкости контакта и расторможенности эмоций практиковался наркокатарсис. Одновременно солдатам внушалось, что они ничего не будут бояться, станут стойкими и смелыми.

У нас наркопсихотерапия использовалась при лечении "функционально-нервных нарушений, связанных с коммоционно-контузионными поражениями, а также психогенных нарушений". Больному медленно вводили в вену 30%-ный раствор алкоголя и на фоне возникающей эйфории проводили суггестивные внушения.

Позже Я.Л.Шрайберг в качестве суггестивного фактора использовал раствор тимола в спирту: капал на марлевую маску и давал вдыхать больному (маска по Шрайбергу); А.М.Свядощ применял эфир (маска по Свядощу).

* * *

Тутошние мастера вполне знают, что у них в лесах растёт. То спец.грибочками накормят, то спец.цветочками окурят. И что характерно: лежит тот подросток, в "перунисты" посвящаемый, живым в закопанном гробу. И дышит через трубочку воздух, который сквозь вайделотовскую курильницу идёт. А через другую трубочку его прямо в ухо "красные подземные люди" убеждают:

— Не допускай инноваций, воздержись от поллюций и восприми галлюцинаций. Главное: слушайся старших. Помолойс — хороший.

* * *

Мда... И тут я снова впадаю. Всё туда же, коллеги — в глубокое недоумение.

Вот набор инструментов — гипноз. Это не "командирская башенка" или "промежуточный патрон" с их очень узкими во времени и пространстве областями применения.

Гипноз — универсален. Применим к человекам (и не только) во все эпохи и во всех местностях. Да, есть ограничения. А у кого их нет? Спецназер или инженер имеют куда больше проблем в своей попандопульской деятельности. Гипнолог работает людьми. Не только "с", но и "кем/чем". Уже существующими в мире вляпа, уже имеющими необходимые местные знания, квалификации, положение. Нет нужды занимать чьё-то важное место. Достаточно просто запустить "псих.микроба" в ключевых персонажей, "непосредственно привить психические состояние... без участия воли воспринимающего лица... даже без ясного с его стороны сознания".

В любом обществе. Хотите — "спасти СССР", хотите — Древнеегипетских фараонов.

Вы знаете как "правильно"? — Внушите это туземцам. И они радостно побегут исполнять ваши идеи, считая их своими собственными.

Коллеги, почему не...?

* * *

Итого.

1. Ребёнком Кестут был привезён в Ромов, где его подвергли гипнозу.

2. С моей помощью он стал князем Московской Литвы, что, вероятно, соответствовало внушённым перунистами установкам. Но не успел отдать свой народ вайделотам — пришли русские рати. Выбили ли "установки" полученные в битве тяжёлые травмы — он несколько дней был без сознания, потом болел — не знаю.

3. По прибытию на Самбию он приезжал в Ромов для установления мирных отношений с Криве-Кривайто.

Для организации сеансов гипноза нужно место ("гипнотарий") и время, в котором пациент изолирован от окружения.

А то зайдёт какой-нибудь "младший спальник" и спросит с идиотским выражением лица:

— А чего это вы тут делаете? Плюшками балуетесь?

Был достигнут достаточный уровень гипнабельности и внушаемости: "Помолойс — хороший".

Меня удивляла странная лояльность глав.жреца к князю.

Криве должен был с самого начала придавить наглеца. Но не сделал этого. Приглашал для душеспасительных бесед и всё. Вытерпел постройку церкви на Куршской косе, переход в христианство множества туземцев, утрату налогов, изгнание вайделотов с половины Самбии...

Да, Кестут дарил богатые и редкие вещи. В окружении Криве-Кривайто поговаривали:

— Продался старый. Мышей не ловит, лыка не вяжет, дела не делает...

А он просто знал больше.

Он бы позволил и дальше "наращивать жирок" — "к рождеству заколем". Но разгром крестоносцев, стремительный рост авторитета, богатства, сил Кестута... Публичное крещение воинства... Титул "Великий Князь Пруссов", чего не было уже 6 веков. "Рождественский поросёнок" вдруг превратился в "настоящего вепря". А хохмочка с вырубкой священной рощи на холме возле Каупа взбесила всё жречество. Помолойс не хотел преждевременно отправляться на погребальный костёр. И не хотел убивать Кестута — убыточно. Вот и сработал десятилетие назад накинутый, последние годы регулярно обновляемый, "поводок" — гипносуггестия.

4. Понятно, что формул внушения я не знаю. Поймано исключительно из-за ошибки вайделотов, не предусмотревших подглядывания Елицы и лояльности к ней Фанга, ключ-слово.

"Ключ без права передачи"? — Вряд ли. Предполагаю, что этот "ключ" может быть передан любому жрецу, обладающему соответственной подготовкой и допуском. Сколько таких? — А я знаю? Для такого уровня... с десяток — уже много.

5. "Ключ" запускает "постгипнотическое внушение".

ПГВ срабатывают по событию.

Человек унюхал алкоголь. Сеанс давно прошёл, гипнолог за сотни вёрст, но — до рвоты.

По времени.

Полдень, столовая в санатории, подросток, страдающий от неуверенности в себе, панически боящийся оказаться в центре внимания, вдруг вскакивает на стул и артистически, совершенно свободно, читает стихи. Собирая заслуженные аплодисменты.

По "ключу".

По слову, жесту. Что мы и имеем.

Ну, хорошо. Вот я построил непротиворечивую гипотезу. Из неё следует, что Кестут стал "верным псом" Криве-Кривайто. Можно предсказать будущее: Кестут по приказу "Папы язычников" уничтожит всех христиан, всех бэров, мечтающих о собственных аллодах, свой Кауп. Останутся экзотические товары. Их растащат вайделоты. Останутся какие-то узкие специалисты. Варщики клея из осетров, например. Какие-то строения. Терем в Каупе — там будет жить крив-наместник.

Всё вернётся в обычное болото "Священного царства".

— Не надо ничего менять! Нет ничего, что иноземцы знают лучше нас!

Консерватизм потомков здешних туземцев один из Радзивилов отмечал уже и в 18 в.

Чтобы открыть аборигенам "дорогу к счастью и просвещению" придётся звать тевтонцев. Или, на худой конец, ляхов.

Не хочется.

Всё это я максимально коротко и упрощённо излагаю радисту. Тот, отблёскивая "рублёвыми глазами" и старательно имитируя "проглоченный язык", отстукивает в эфир. Оттуда снова вопль:

— Ваня! Что делать-то?!

— Ждать. Заклятие с годами слабеет. Лет через-пять семь... станет нормальным. Может быть. Изолировать от вайделотов.

— Это как?

— Поймать, в поруб, на хлеб и воду.

— На семь лет?!

— Н-ну... может, раньше... А этих гипнологов... в смысле: жрецов, хорошо бы быстренько... иллюминировать. А то они повторят. С Кастусем. Или с другими.

* * *

Снять ПГВ... можно. Другим гипнотезёром, самогипнозом. А по сути — это уже Ваше Я. Как часто вы сознательно избавлялись от части своего Я?

Надеюсь, что Криве не ставил "установку по Довженко" — при снятии помереть можно.

Снять ПГВ самостоятельно можно молитвой. Если человек глубоко религиозный. Не про Кастуся. Да и молитвы там... вайделотские.

Возможный вариант:

— визуализируйте нежелательную установку. Представьте ее в виде картинки.

— медленно на выдохе повторяйте "снимаю установку, снимаю установку". Смотрите внимательно на образ, не предпринимайте сами каких-то действий. Дождитесь, что картинка оживет и начнет меняться. Это произойдет минут через 10-15.

Фигня. Извиняюсь.

Чтобы "снять нежелательную установку" нужно знать. Что это — "установка", и что она — "нежелательная".

"Причина выполнения постсомнамбулического внушения лежит вне поля контролируемой части сознания".

"Мало того что истинная причина не осознается, так еще сознание человека, его личность, придумывает рациональные, как бы "логические" объяснения причинам поступков которых он не осознает".

Сознание находит "рациональные причины". Чего ж тут "снимать"? И "снаружи" не втолковать: человек не верит окружающим.

Да, вера в Криве-Кривайто со временем "выветрится". Через годы. За это время Кестут совершит множество злодеяний. Заработает устойчивую репутацию "законченной перунинстической сволочи". "Пёс господен". В смысле: кровавый слуга Девяти богов. И куда ему потом, когда придёт осознание "внушенности"? В петлю, в омут, на меч?

Да и придёт ли такое осознание? Человеческая психика — очень гибкая субстанция. Может изощрённо изворачиваться — лишь бы не смотреть на себя прямо.

* * *

Ситуация безвыходная. Другого гипнолога, кроме шайки вайделотов, там нет. Других средств нет. Сам он не выкарабкается. Предлагается какой-то фантастический способ: поймай Кестута, который нынче в Ромово в окружении жреческой банды, сунь его в яму и держи лет несколько. А вокруг война. Бэры — сторонники лично Кестута, за него "пасть порвут". Неважно что он делает или провозглашает: он — вождь. Они же не понимают про "постгипнотичекое внушение".

Криве победил, Кастуся я потерял. Кауп... будет разрушен. Строительство нового порта — забыть. Надо спасать людей, вывозить их. На Двину? В Гданьск? Чем, сколько, когда?

Я уже переключился на обдумывание срочных действий, когда снова зашуршала лента в телеграфе:

— Я поеду в Ромов и вызволю оттуда Кастуся.

Ну да, конечно, "великая сила любви". Она кинется в самое кубло, поцелует "спящего царевича". Тот откроет глаза, скинет морок и скажет:

— Привет. Чёт я крепко вздремнул.

А все "тёмные силы" сразу осветлятся и отбелятся. Будут стоять вокруг и радостно аплодировать.

Я пытался отговорить её:

— Тебя там... тоже заклятие наложат. Или просто убьют.

— Не наложат. Я же женщина, не человек. А заклятия только для человеков. А убьют... А не всё ли равно?

И связь прервалась.

Тоже мне: "заклятия только для человеков". Дура! Раков гипнотизируют! И разных там омаров с селёдками!

— Княже, Кауп не отвечает.

— Пойдёт сигнал — сразу мне, цвет пурпурный.

Рождественская ночь близилась к рассвету. Меня поймали веселящиеся жители, пришлось отрабатывать положенные по статусу благожелательные морды, позы и слова. Не надо портить людям праздник.

"Как на Ванины именины

Испекли мы каравай...".

Бли-ин...

Уже поздним утром принесли телеграмму из Каупа. От тамошнего радиста. Что подобное — форс-мажор, я уже...

"елица фанг ускакали ромов".

Как и в Гданьске полугодом раньше, радисту придётся дать орден. За нарушение инструкции.

Да, девочка, мой прокол. Не учёл характер Елицы. "Чего хочет женщина?" — вот эта женщина хочет быть счастливой. Для этого — быть со своим мужчиной, и чтоб он её любил. И ей глубоко плевать на судьбы народов и государств, на тряпки или хоромы, на посмертное существование или общественное мнение. "С милым рай и в шалаше". Вот с этим, с её "милым".

Мужчины думают рационально. О деньгах, воинах, безопасности, о необходимой для этого власти. У Елицы другая система ценностей.

Или Кастусь со мной, или мне лучше умереть.

Или Кастусь со мной, или пусть он умрёт.

Мы умрём вместе. Ну не доставаться же ему какой-то из этих... девственниц-истопниц!

В "Священном царстве" есть жрицы, хранительницы огня в святилищах, аналог римских весталок.

Фанг и Елица прискакали в селение возле Ромова к злобному, замученному имитацией поноса, Камбиле.

Тот сразу принялся ругать внучка-предателя, воинов-баранов, советников-придурков... и был остановлен Елицей:

— Помолчи. Как мне попасть внутрь?

Такой оборот... какая-то наложница указывает князю сембов... Пока Камбила заглатывал воздух, Фанг предложил:

— Женщин туда не пускают. Но ты не слишком... фигуриста. Переоденешься.

— Да её сразу видно! Да её к Кестуту не пустят! Да её прирежут немедля! Это же священное место!

— Плевать. Ты видел когда-нибудь лысую женщину? И жрецы — нет. Где брадобрей?

Не уверен, что до такого додумался бы кто-то "с улицы". Но стрижка-брижка — обязательный элемент при приёме контингента. У меня. Заимствовано Кестутом в его фильтрационных лагерях. Она это много раз видела, видела и реакции людей. Применила опыт, полученный в "моих" делах.

Потребовалось около часа, чтобы привести Елицу в удовлетворившее её состояние в костюме вайделота в обширным плаще. Пара десятков человек во главе с Фангом, отправились к святилищу. Там были и люди Камбилы, но сам князь, пожелав "успешно вам разгребать ваше дерьмо", остался. Кажется, имитация поноса перестала быть имитацией.

У полуоткрытых ворот в высоченных, 16 м высотой, валах бурга, стояла храмовая стража. Подозрительно посмотрели на подошедшую толпу, но сильно злобствовать не стали:

— Куда прёшь? Нету местов! Ждите.

Вокруг стояли, поджидая возможности войти, и другие группы, мечтающие вкусить милости богов прямо от Священного Дуба. Однако свежеобритая голова Елицы, навевала мысли о недавно принятом сакральном обете. А горсть серебра, перекочевавшая из длани Фанга в длань начкара, оказалась достаточным пропуском на идущее внутри молебствование.

Спутники Елицы остались снаружи у ворот бурга. Она вошла внутрь.

Дальше у меня нет непосредственных свидетелей. Только реконструкция.

Напомню: площадка святилища не содержит культурного слоя. Здесь не живут и не строят.

Есть Дуб. Перед ним завесы из ткани на шестах, которые при важных молениях снимают, дабы присутствующие видели девять ликов богов. Слева и справа от Дуба возле вала — несколько небольших палаток: для ритуального инвентаря и отдыха жрецов между службами. В самом валу по кругу — ниши. Обычно в них жгут приносимый в жертву янтарь. Иногда — костры со знатными пленниками. Там же, у края вала "за спиной" Дуба несколько накрытых ям для хранения особо ценных предметов.

Зима. Выпавший день назад свежий снежок остался чистым, нетронутым, несколькими "полянками" между нишами в валу. Остальное — затоптанная смесь снега и грязи.

Перед занавесями, закрывающими дерево, стоят в линию старшие жрецы. За ними, шагах в пяти, младшие в три ряда, дальше плотная толпа верующих.

Елица, видя сплошную стену спин, двинулась по кругу, пытаясь найти Кестута, надеясь увидеть его среди жрецов.

Тут шеренга главных вайделотов, все в белом, развернулась к пастве лицом. В середине Помолойс в богато изукрашенной серебром белой накидке. А Кастуся не видно...

— Гуда! Бида! (Молимся! Богам!), — возопили вайделоты.

Для Елицы, как я уже говорил, староготский язык непонятен, на языческих молениях она не бывала. Поэтому когда вся толпа рухнула на колени, она так и осталась торчать столбом.

Один из кривов заметил её остолбенелость, махнул рукой помощникам. Те подскочили с колен, двинулись в её сторону. Она поняла, что её обман с переодеванием сейчас раскроется, её схватят, будут мучить. Кастуся она так и не спасёт от какой-нибудь девицы-истопницы. И тогда она хлопнула изо всех сил ладонью по животу. Рычаг взрывмашинки, закреплённой на поясе под одеждой, замкнул контакты, только что, по дороге в святилище заряжённый конденсатор выдал разряд, шесть электровзрывателей в зарядах с ТНТ сработали.

Не приставай. Может и не шесть. У нас на тот момент уровень годных взрывателей — от 1/2 до 2/3. Сработало достаточно. Остальное сдетонировало.

Шесть двухфунтовых зарядов, закреплённых в разгрузке под плащом. Каждый в холщовом мешочке с парой горстей металлической сечки, преимущественно гвоздей.

"Максимальный радиус разлёта убойных осколков при разрыве снаряда калибра до 152 мм включительно при установке взрывателя на осколочное действие для не укрытого и незащищенного личного состава составляет 200 м".

Совокупный вес взрывчатки примерно соответствует артснаряду 152 мм., внутренний диаметр бурга — радиусу разлёта убойных осколков.

От взрыва полуприкрытые створки ворот в святилище снесло. Вместе со стоявшей перед ними храмовой стражей.

Все попадали на землю. Парень-подрывник, привезённый Елицей из Каупа, час назад снаряжавший "живую бомбу", завалившийся рядом с Фангом, потрясённо уставился в проём ворот, из которого вынесло снежную пыль:

— Ё! Нуних...

Фанг потряс головой, поковырял в ухе.

— Не матерись. А то боженьки язык отху... Ну? Воины канавные. Дырки на брюхе протёрли? Встали, пошли.

Сперва его выученики, потом люди Камбилы, а после уже и прочие ожидавшие, не допущенные в этот раз к смерти, вошли внутрь.

Над круглой площадкой бурга стоял вой непогибших. Пожара не было — взрывная волна задула все открытые огни. В воздухе густо носилась снежная пыль, кусочки ткани. И постепенно оседала кровавая взвесь.

На глазах Фанга Священный Дуб вдруг заскрипел, перекосился на сторону и рухнул, разламываясь по средней линии ликов богов, прямо через распахнутый в крике ярости открытый рот Перуна.

От Елицы не нашли ничего. От остальных... куски мяса. Чем дальше, тем куски крупнее. От Помолойса, например, нашли правую руку с обломком характерного посоха-кривули и серебряными браслетами на запястье.

Фанг искал среди живых кого-то, кто укажет ему Кестута. Хоть кусками, хоть фаршем. Контуженные, раненные, истекающие кровью, изломанные ударом люди не понимали его вопросов.

Наконец, один из младших жрецов, вывший держась за уши, после пары тычков вдруг вышел из транса и ткнул пальцем:

— Там, под ветвями.

И снова завыл, читая молитвы, упрашивая богов взять его в прусский рай, где всегда тепло, много еды, пива и секса. Все в белых одеждах, поют, пляшут и прыгают как дети.

Оттащить упавшую крону дуба у Фанга не было сил. Тут, как стервятник на падаль, заявился Камбила.

Едва команда Фанга ушла к святилищу, Камбила превозмог свой понос, склероз, маразм, радикулит и велел дружине седлать лошадей. Так-то в святилище и вокруг все ходят пешком. Когда бабахнуло, Камбила осмелел и поскакал галопом к бургу.

И остановился: лошади внутрь не идут. Кровь. Вся площадка залита кровью и завалена чуть заснеженными кусками ещё тёплого, частью шевелящегося, человеческого мяса.

У лошадей — инстинкты. У людей — тоже. Здесь — хватательный. Камбила — один из немногих, кто знает, что внутри святилища под задней стенкой бурга — ямы, сокровищница Девяти Богов.

Конь — сильное животное. Но человеческое корыстолюбие сильнее.

Завели коней внутрь, зацепили крону, потащили... и в первой же яме нашли Кестута.

— Ура! Князь!

— Чего орёшь? Он же мёртвый. Гля, даже не шевелится.

Эту фразу Камбилы Фанг отнёс на счёт жадности князя Тувангсте. Посчитал попыткой захватить всё себе. Казну, славу, власть. Боевой волхв не простил этого никогда.

— Не шевелится. Но дышит. А ну парни, вынимаем.

Кестута вытащили, уложили на самодельные носилки. Он вдруг вскинулся:

— Где я?!

— В Ромове, возле Священного Дуба.

— Где?!

— Дуб? Вон, пень остался.

— К-как это?!

— Елица. Тебя освобождала. Вот, Священный Дуб... в щепу.

— А... где она?

— Там.

Фанг ткнул пальцем в голубое зимнее небо.

— Блаженны павшие за правду. Ибо войдут они в царство божье. Её правдой был ты. За тебя она и погибла. Теперь — там. Где у христиан рай.

Фанг сделал очень не очевидную для туземцев вещь: пренебрёг "богатствами земными". Пренебрёг сокровищами, атрибутами и пр.

Привязал князя к носилкам, носилки — к коням, как возят мёртвых русских князей, и "прилелеял" провалившегося в беспамятство Кестута в Кауп.

Только на третий день я получил отчёт о произошедшем.

Мда... Официальную позицию сам сформулировал:

"Праведная жена христианская, в заботе о добром муже своём, злобными язычниками мучимом, воззвала истово к силе господней. И дадено ей было по молитве сердечной ея. И поразил Господь наш Христос громом и молнией великое поганство и с идолами их".

Об чём во всех церквах русских провозглашено было и молитвы о вознесении души ея — отчитаны.

Звучит хорошо, но не конкретно: делать-то чего? Вывозить людей из Каупа? Демонтаж, прекращение работ, разрушение башен и "всплывающих зубов" в протоке?

Всё упёрлось в здоровье Кестута. Или он очухается, или...

Лекарь из моих, который там был, выразился дипломатично:

— На всё воля божья. Но вряд ли. Но не исключаю.

Через неделю Кестут начал вести себя... связно. Фанг... как бы это аккуратно... совершенно лишён деликатности, тактичности и утончённости: простыми словами описал те художества, которые Кестут устроил "под заклятием". Тот завыл от стыда и ещё на сутки вырубился.

В тереме своём тушкой валяется. С полным набором: головные боли, головокружение, изменения в памяти и мышлении, проблемы с настроением и сном. Из лекарств: лёд, мёд и травки. Обезболивающие и снотворные. Хорошо хоть лекаря не поволок на тот Солнцеворот под кровавым дубом, а то и поговорить по теме было бы не с кем.

Болячки, как я понимаю, от контузии. Но все уверены, что это "диавольское заклятие вайделотов" наружу выходит от присутствия веры православной. Всё-таки, два диакона в Каупе оставались. Святой водой окропили, ладаном окурили, молитвы отчитали. Вроде полегчало.

Что дальше — непонятно. Вокруг другие разные гадости происходят: зима, шторма. В шторме у Сааремаа, которую новгородцы называют Островьская земля, погибли оба моих балтийских "шилохвоста". Связи нет, подробностей не знаю.

Перебирая тогдашние отчёты и собственные записи, я с раздражением вижу наши ошибки, непонимание происходящего. Неспособность учесть угрозы и возможности.

Побеждает не тот, кто не делает ошибок — таких нет, а тот, кто успевает их осознать. И... нет, не исправить — "что сделано — то сделано", "история сослагательного наклонения не имеет", даже если это "альтернативная история". Хотя бы не повторять часто.

Очень много героизма, самопожертвования, надрывного труда... чему в гос.управлении не место. Но — необходимо. В силу собственной глупости.

Глава 799

"Туман войны". Хотя правильнее — "сумерки гос.переворота".

Верхушка жрецов погибла в Ромове. Остальные скоро "проморгаются" и выберут нового Криве-Кривайто.

Камбила как с цепи сорвался: режет всех попадающихся вайделотов и кривов, утащил в Тувангсте гигантскую сокровищницу.

И — замер. Конвертировать эти тонны янтаря, серебра, золота и шёлка в воинов — невозможно. Можно удвоить: есть дружина в сотню бойцов — нанять ещё сотню. И всё. Люди не пойдут воевать со "священной силой" за деньги. При столкновении с фанатиками Перуна просто разбегутся.

* * *

"Если на желание не хватает денег, значит это мечта!"

Здесь хуже: денег — завались. Но мечта стать Великим Князем недостижима.

* * *

Я уже говорил:

У Криве-Кривайто — слава, вера, деньги, организация.

Слава — от Брутена и Видевута, от многих эпизодов спасения народа от внешних врагов и природных катаклизмов.

Вера — в Священный Дуб и такую же Липу.

Деньги — века пожертвований и "треть от всего", налогов.

Организация — кривы с кривулями.

У Камбилы, как он внезапно осознал, только "деньги". Остального нет и за деньги, "по щелчку" — не купить.

Он покровительствовал Кестуту, поддерживал его. Издалека. Как бестолкового, вздорного, но любимого внука. Скрытно растил "таран" против жрецов. Да хоть бы занозу им в задницу! Если бы осмелился, если бы, как Кестут, пошёл против крестоносцев... То у него тоже была бы слава "спасителя Отечества". Можно было бы, пусть и с огрехами, строить из дружины организацию нац.масштаба. Но веры, иной, чем в "Священный Дуб", у него нет даже намёками. А у Кастуся — есть.

У Кастуся нынче — четыре из четырёх, каре. И есть пятое, чего нет в покере, чего нет у Камбилы — молодость. Если он выживет — может править долго, основать династию, обеспечить стабильность.

Если...

* * *

У Камбилы — катастрофа. Цель всей жизни, почти достигнутая, в полушаге, уходит из рук. Хуже — от неё надо отказаться, самому отдать другому.

"И свобода вас примет радостно у входа.

И братья меч вам отдадут".

Не-а. Поздно. Другие времена, другие "мечи".

А если нужно самому отдать свой "меч"? Лучше умереть на бегу, в атаке.

"Ты кончил жизни путь, герой!

Теперь твоя начнётся слава,

И в песнях родины святой

Жить будет образ величавый,

Жить будет мужество твоё,

Освободившее её".

Да, жить будет. Но не на первом месте. В общем ряду предтеч, предвестников, сподвижников...

* * *

Искренне сочувствую Камбиле: всю жизнь мечтал отомстить этим наглым кривам и вайделотам. Работал над этим, рискуя жизнью, ловя себя на каждом шаге, чтобы не дать оснований для подозрений, ковал ковы и плёл козни. Одним из элементов интриг была поддержка вдруг заявившегося, нищего, безземельного внука. Дал сопляку место, поддерживал по чуть-чуть. И вот — удалось. Сбылась многолетняя мечта: не бэры, как было два поколения назад, а кривы валяются холмом тёплого мяса в Ромове.

Священный Дуб — рухнул!

Ура! Победа!

Но воспользоваться её плодами — нет сил. Да, можно утащить сокровища Криве-Кривайто. Но вайделоты снова соберутся, поднимут народ. Будет бойня. Потому, что он, князь Камбила, не в состоянии их всех уничтожить. Потому что для такого нужно самому поднять народ. Для этого, кроме денег, нужны слава. А он испугался, не рискнул пойти громить крестоносцев с Кестутом. Нужна вера. Новая, не Девятибожье. А он, играя в свои интриги, не осмелился открыто поддержать христиан, обзавестись "своими попами". Он, опасаясь вайделотов, старался "не отсвечивать", ничего не менять. А Кестут открыто строил, учил, делал. И вырастил множество людей, которые могут установить новую власть.

— Я сделал почти всё! Я жизнь на это положил!

"Почти" не считается. Нет сил. Чтобы взять уже готовую победу.

Камбила — умный. Он в состоянии осознать свою слабость и "наступить на горло собственной песне".

Камбила — смелый. Он может решиться изменить себе. Уступить место, "первородство".

И он едет в Кауп. Сам, на поклон к внуку. Со свитой, обозом, войском.

Едет и никто, кроме него самого, не знает — зачем. Думаю, что он и сам в тот момент... не уверен. Добить изменника Девятибожья? Уничтожить конкурента на место Великого Князя?

При том состоянии дел, которое было в Каупе в тот момент... Полнокровная дружина из Тувангсте могла много чего понаделать.

Последние дни января. Хожу у себя по Всеволжску. В училища заглядываю, мастерские инспектирую, совещания кое-какие провожу... и жду. Вот сейчас прибежит телеграфист с текстом:

— Остался последним. Город в огне. Прощайте...

"Держу морду": улыбаюсь окружающим, вдумчиво выслушиваю, раздаю награждения и поощрения, счастливые лица... И жду. Я верю в своих связистов. Что они не сбегут и не переметнутся. Что отработают до края, до смерти.

Наконец, сигналка: Камбила с дружиной крестился, принёс клятву верности Кестуту, передал сокровищницу. Они объявили "священную войну" перунистам и прочим язычникам.

Гибель Елицы была... горем. Когда весть дошла до меня, я не стал пугать людей. Приступ тоски "Зверя Лютого"... тревожен для окружающих. Взял Курта и ушёл вёрст за десять от города. Сосны в снеговых шапках, сугробы по пояс. Полянка над речкой, залитая лунным светом. Время колдовства. Как в ту ночь, когда я с князь-волками в Черниговских лесах повстречался.

Осел на колени в снег и завыл. В голос. На луну. Негромко. На пределе сил. До судороги, до боли в горле. На весь этот мир, где мы, едва найдя, теряем. Находим — на время, теряем — навсегда.

"Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем

Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом

Убиенных щадят, отпевают и балуют раем

Не скажу про живых, а покойников мы бережём".

Неправда. Как бы так угадать, чтобы прежде своих. Чтобы не хоронить, не отпевать. Чтобы они оставались. Чтобы не было безысходного стыда от не сделанного, не сказанного, не глянутого... добра дорогому человеку. "Поздно" — страшное слово. Неисправимое.

Посидел у костерка, перебирая шерсть на загривке Курта, перебирая в памяти картинки "про неё".

Картинки — есть, образ — есть. Её — нет.

Навсегда.

Последние годы мы были далеко, заняты каждый своими делами, мало общались. Но было подспудное чувство: есть в мире человек. Которого я люблю, который любит меня. Который... солнечное пятнышко в хмари и мраке мира. А теперь её нет. Мир стал темнее. В моей душе появилась пустота, дырка.

Не самая большая. Во "вляпе" я весь свой прежний мир потерял! Весь!

Но... болючая.

Новые люди приходят. Есть и очень хорошие. Да только я другой. Засох, зачерствел, закостенел. Не могу так, как прежде, вспышкой, мгновенно, принять человека в душу. С каждым новым человеком мой мир растёт. Но прежних дыр они не заполняют.

Что ж, чувства — чувствами, а из случившегося надо извлечь пользу. Чтобы смерть её не была впустую.

Что, брат хвостатый, пошли жить дальше?

Кестут был испуган. До паники. Не гибелью Елицы и других своих, и уж тем более не близостью собственной смерти.

Для любого аборигена, а для воина особенно, собственная смерть — очевидная и постоянная перспектива.

"Пушкина убили, Лермонтова тоже

Теперь настал и мой черёд. Помилуй меня боже".

Паника была вызвана возможной утратой себя. Покорностью, безволием, навязанным подчинением. Тем, что кто-то может захватить власть над его телом. И над его умом. Может приказать ему: не помни. И он не вспомнит.

Человек — это память. Если у тебя отобрать память, то ты уже не тот, кем был. Тебя нет. Умер. Ходишь, дышишь, дерёшься... Другой человек. Не ты.

* * *

"Смерть — наивысшая форма унижения".

А жизнь? Под чужой, даже не осознаваемой, волей?

* * *

Этот момент замены личности не фиксируется ни со стороны, ни изнутри. Ты чувствуешь себя собой, но это не ты. Иногда проходят годы, требуется серьёзная фарма. Чтобы осознанно сказать:

— Когда я был нормальным, я так не поступал.

Сколько ты успеешь наворотить за эти годы, следуя воле своего "погонщика"? Не своей — его. Даже не осознавая чужести совершаемого. Сжечь мосты, наплевать в души, изничтожить самое ценное. Для себя прежнего.

"И всё хорошее в себе поистребили".

А дальше?

"Даже бессмертные боги не могут сделать бывшее не бывшим".

Вот ты осознал. Что был марионеткой, инструментом, "топором Раскольникова". Вот картинки твоих злодейств. Не "твоих" — твоего "погонщика". Но ты в этих картинках — главный актор. Лезть в петлю, "лёг виском на дуло"? От отвращения к самому себе? К своей "объектности", несамостоятельности? Кинешься мстить "погонщику"? — а это твоё решение? Или очередной наведённый им морок? Или морок какого-то другого "погонщика"?

"Глупый сватает — умному дорогу торит" — русская народная мудрость.

К тебе уже "проторили" дорогу — гипнабельность и внушаемость тренируются. Теперь "умный" погонщик твоими руками расправится с конкурентом, а ты так и останешься "под седлом".

— Хороший конёк. Резвый. И узду слушает.

ПГВ не исчезло, не развеялось в пыль, как описывают в сказках о заклятиях после уничтожения заклинателя. Кестут не мог произнести:

— Помолойс — дерьмо.

Или:

— Девять богов — идиотизм и мерзость.

Что-то из внушённого рассыпалось или ослабело от полученной контузии. Что-то осталось. Засело осколками в душе. Стало частью личности. Что-то...

Паника Кестута, неуверенность в себе, в собственной самости дала смертельную ненависть к вайделотам. В каждом криве с кривулей он видел потенциального "погонщика" себя. Этот инстинктивный, даже — мистический ужас требовал тотального уничтожения.

Я, сидючи вдалеке на Стрелке, мог придумывать, в рамках материализма и классовой борьбы, какие-то компромиссные варианты сосуществования бэров и вайделотов. Кестут и Камбила, с их личной памятью, понимали только одно:

— Уничтожить! По четвёртое колено! Чтобы не было!

Кажется, даже Тевтонский орден в РИ не был столь безжалостен к древним суевериям и их носителям. Святилища выжигались, жрецы уничтожались, участники обрядов высылались.

Тотальность жестокости зашкаливала: уничтожались не только служители Перуна, не только носители хоть каких "сакральных знаний", но и их "чады и домочадцы". Для бэров это не "христианизация", "доношение слова божьего", как для тевтонцев. Это борьба за "свободу и равенство", за "землю и волю". За право на достойную жизнь. Месть за столетие унижений, за "холмы трупов" в подавленных жрецами восстаниях.

"Если враг не сдаётся — его уничтожают".

А если сдаётся? — Выпороть, изнасиловать, ограбить... И выслать. К едрене фене, к "Зверю Лютому", за тридевять земель. "Чтобы не было".

Изначально направленный на кривов, жрецов прусского девятибожья, "криво-цид" быстро распространился на вообще всех колдунов любых языческих культов. Включая соседние племена. Туда, к соседям, бежали уцелевшие вайделоты. Следом приходили "охотники". Если какие-то селы, жмудь или ятвяги отказывались выдать беглецов — приходили отряды Кестута. Религиозная война превращалась в племенную, "народ укрывателей богомерзких вайделотов" уничтожался.

Кестут считал выжигание язычества важнейшим делом. Политическим, экономическим... личным.

Попутно пошла "брачная дипломатия": христианин Кестут может взять в жёны христианку. Например, княжну-рюриковну.

* * *

В эту эпоху хорошо видна "несимметричность брачной дипломатии". Рюриковичи обмениваются невестами с Пястами, Арпадами, другими христианскими династиями. Часто берут в жёны дочерей половецких ханов. Но не выдают дочерей за поганых. Исключение: хан Башкорд и его Ольга. Я об этой истории — уже...

"Жена следует мужу своему" — принимает его веру. Тогда — обряд, венчание. "Браки свершаются на небесах", но регистрируются в храмах. Иначе не жена, а наложница. Выдать женщину за иноверца — обесчестить её. И лишить спасения христова, обречь душу её на вечные муки.

* * *

Кажется, Кастусь ожидал увидеть в новобрачной что-то подобное Елице. Увы, тринадцатилетняя девочка не годилась в задушевные друзья. Правда, в её свите в Кауп прибыло немало людей, укрепивших наше влияние и власть Великого Князя Пруссов.

Прошло полтора века, но навыков организации тайных убийств, явленных в истории первых русских князей в Полоцке в самом начале тысячелетия, кривы не утратили: её отравили. Бешенство овдовевшего Кестута имело основания и не имело границ. Сотни людей, подозреваемых в связях с кривами, были уничтожены, тысячи высланы ко мне для расселения на новых землях.

Через год он женился второй раз.

Вторая жена тоже умерла — родить не смогла. Начали поговаривать о проклятии Криве. Но третья жена, тоже рюриковна, оказалась удачной. Выжила, нарожала детей. Ситуация в крае постепенно стабилизировалась. Наконец, по завещанию Кестута Пруссия была передана в управление Государю Руси, как опекуну малолетних "кестутчей".

Впрочем, это я сильно вперёд забежал.

Героизм Елицы, её способность пожертвовать собой ради отмщения врагам её мужчины, заставил вернуться к концепции "живой бомбы".

Что в тот момент в том месте нашлись заряды ТНТ и люди с навыком их использования — случайность. То, что она захотела и пошла на это — закономерность. Система её этических ценностей.

"Не житьё теперь без милой". Без "милого".

"Расступись, земля сырая,

Молодице дай покой,

Приюти меня, родная,

В тесной келье гробовой.

Мне постыла жизнь такая,

Съела грусть меня, тоска...

Скоро ль, скоро ль, гробовая

Скроет грудь мою доска?".

Человек проникает в окружение враждебного предводителя. И уничтожает его. Возможно, ценой собственной жизни.

Очень не ново. Так, например, работают ассасины "Старца Горы". Сходно описывает Милоша Обелича сербский эпос.

Мы уже использовали подобное. Я явился на сборище предводителей вождей и жрецов эрзя в Каловой заводи, где и поубивал их, поливая синильной кислотой. Выбрался. Хотя вполне мог и остаться там навсегда. Сходно ликвидировали Рязанского князя Глеба Калауза. Там исполнительница погибла.

У синильной кислоты есть ряд ограничений в области применения. Если не брызгать в лицо, как Бандере, то необходимо закрытое небольшое сухое помещение. Такое вообще не часто. А уж в "Святой Руси"... Сыро здесь.

Повторю для "молодых и рьяных": убийство врага — глупость.

Меня все услышали? — Глупость. Бессмысленная растрата ценного ресурса.

Если вы что-то из себя представляете, то и ваши противники... люди выдающиеся. Не использовать их к своей пользе, превратить в гниющую падаль — подрезать крылья собственной мечте.

"Служил ты недолго, но честно

Для блага родимой земли...

И мы, твои братья по делу,

Тебя на кладбище снесли".

Все хотят хорошего. Только понимают это "хорошо" по-разному. Основной путь превращения противника в союзника — изменение его системы приоритетов. Объясните, что делать "по-вашему" — его личная цель.

Это работает для личности. Для "демократического" предводителя важнее сумма этических ценностей "народа". Таких чаще приходится... иллюминировать.

Появление ВВ, использование их Елицей, показало новые возможности в этой части. Уже следующим летом мы смогли применить подобный подход для спасения "Святой Руси" от нашествия. Об этом — позже...

Я как-то рассказывал об образе, о "лезвии с верёвочкой", проникающем сквозь "кокон", окружающий каждого правителя, втягивающем "свою команду", превращаясь в часть "кокона", влияющего на "ключевое лицо".

Теперь пошло уточнение "схемы влияния".

Самое простое, то, что я имел ввиду изначально: убеждение. Дай объекту новую информацию. Или обрати его внимание на известную, но считающуюся незначимой. Или покажи связи. Достоверное знание плюс очевидная логика.

Мощнейшее средство:

"Сила дьявола не во лжи, а в правде. Дьяволы не лгут. И в этом суть не их слабость, а их сила. Ничто так не может смутить разум, как клинок правды, который нанес свой удар. Но, называя слугу тьмы — отцом лжи, вы будете правы. Ибо правда, высказанная в нужный момент, как бы истинна она ни была, способна привести того, кто слушает тьму, к ложным выводам и погубить вашу душу".

У вас для "правды" есть "нужные" и "ненужные" моменты? "Здесь играть, здесь не играть, здесь рыбу заворачивали"?

Можно ли погубить душу истиной? — Да. Если душа пропитана ложью.

Не надо слушать "тьму", слушайте "клинок правды". А к выводам вы придёте сами. Если ваше "ходило" исправно.

Часто мы обращали "клинок правды" не на "первое лицо", а на приближённых.

Визирь. Идёт к султану, даёт полезный совет, тот принимает нужное нам решение. Потому что на визиря подействовали убеждением. Информацией о возможном факте. О ноже ассасина или о мешке золота.

Кроме "убеждения" использовали "внушение".

Самое простое: эмоциональные оценки.

Две базовые сущности — информация и логика — выдавливаются, искажаются введением третьей — эмоциональности.

Эмоции — неотъемлемая часть человека. О "двух лошадях" Аристотеля — я уже... Модель древнего грека неверна, без эмоций человек жить не может. Просто по структуре мозга.

Эмоциональность обычно сильнее рациональности. "Уж сколько раз твердили миру...". Человек чувствуют: вот так — хорошо. Неважно о чём, неважны аргументы. Вредные привычки, многие пристрастия, предрассудки, суеверия — отсюда. От эмоций. А уж потом под них подгоняются доказательства и объяснения.

Обычно лидер находится под влиянием разнонаправленных "внушений". Местные "ловцы душ человеческих" в разных вариантах смешивают "убеждение", "эмоциональность" и "внушение".

— Построить ли новый храм?

Один:

— Да! Это богоугодное дело.

Другой:

— Нет. Придётся поднять налоги. А это плохо для подданных, чья судьба вручена Провидением в руки сюзерена.

Оба совета основываются на одном внушении: на вере в бога. Но делают из него разные выводы.

"Внушение" в состояния бодрствования требуют длительного времени.

Лидер окружён людьми. Слуги, придворные, охрана. Их присутствие, реакцию на появившегося "внушателя", традиционно негативную — требуется учитывать. Поэтому важно минимизировать время контакта, особенно первого. Несколько минут "с глазу на глаз" для первичного "впрыска" гипносуггестии. Дальше лидер уже сам, под воздействием постгипнотического внушения, будет создавать подходящие условия для следующих сеансов.

Отмечу: гипноз — не таблетки, которые "принимают". О нём "договариваются". Конкретные формы договора — разнообразны.

— Вы хотите быть богатым и здоровым? Вот и договорились.

Напомню: вогнать человека в транс можно за минуты. А вот вылечить гипнозом конкретную болезнь пациента — могут потребоваться годы. Впрочем, для нас лечебные задачи на этом направлении — вторичны.

Индивидуально, сложно, дорого. Но, в условиях феодальных монархий, при несменяемости правителей... "накинуть поводок" — эффективно.

Ну конечно. Мы тут сразу вырастили толпу гипно-диверсантов и дружно гипно-пнули всех соседей.

Перестань, красавица. Такое не только дорого и рискованно, но и малоинтересно. Главное — внутри, на Руси.

Одно — сама психотерапия. Если кто-то думает, что на Святой Руси нет психов, то вы неправы. Полно. Неврозы, например, постоянно. Обычно такими болячками занимаются попы. Проповедуют очищение и умиротворение, лечат не умиротворившихся.

Бесов, факеншит, изгоняют не толпами — легионами! Я уже говорил, что, по общему мнению, чертей на Святой Руси больше, чем жителей.

Пришлось свести вместе Марану, которая считает себя языческой "богиней смерти" и Иону Муромского, который "главный научатель доносителей слова божьего". Это было... изнурительно. Но новый раздел в "курс подготовки молодого попа" был добавлен.

Попы и соц.работники в фильтрационных лагерях — "двусторонние". Они и внушают "что такое хорошо", и выявляют тех, для кого такое — "плохо". Развитие техник гипноза позволило чётче "отделять избоину": раньше распознавать тех, кто склонен к асоциальному поведению.

Проблемы, с которыми я столкнулся внутри своей гос.машины, заставили создать команды "мозголомов", которые рутинно проверяли чиновников. Изредка это позволяло найти преступников, но более действовало профилактически: "пациенты" воздерживались от наказуемых деяний. Дополнение к общей уверенности:

— Колдун Полуночный головы злодеям машиной рубит, а после те мёртвые головы спрашивает. И про все-все дела их злодейские узнаёт.

Вернёмся к моим тогдашним приключениям.

Начало августа 1171 г. Надавав ценных указаний, повелев строить порт в Каупе и всякого разного по мелочам, я быстренько погрузился на "шилохвост" и продолжил своя вояж. "Быстренько" — потому, что корабли набиты пленными ляхами, к которым мы ещё сотни четыре добавили. А они все непрерывно жрут и гадят.

На редкость мирное плавание.

"Ветер на море гуляет

И кораблик подгоняет;

Он бежит себе в волнах

На раздутых парусах".

Дорога капитанам знакомая, ориентиры знают, без приключений проходим Ирбенским проливом в Рижский залив. Хотя названий ещё нет.

Что порадовало — пустота морских просторов. Местные пираты не вылезают из своих берлог.

Тут на юге — куршы. В эту эпоху их считают самыми страшными балтийскими пиратами. На севере — эсты Моонзунда. Которые, как говорят, воруют церковные колокола аж из Норвегии.

Наконец, Двина. Которая Даугава.

Маяков нет, лоцманского поста нет.

Был. Недавно. На мысу у моря сожжённые постройки. Характерное размещение: у меня так погосты ставят. Стены были из мощных горизонтальных брёвен. Скандинавы ставят стены из вертикальных, местные — из тонких. А тут уцелевшие нижние венцы явно наши плотники рубили, и печная труба торчит.

Топаем тихонько вверх по реке, благо ветер позволяет. Не так и близко, вёрст 15. Наконец, на правом берегу горка.

Рига.

* * *

Есть несколько гипотез о происхождении названия.

Типа: Ригу так назвали из-за извилистой речки Ридзене, которая протекала через весь город и впадала в Даугаву. Увы, сама речка стала так называться лишь в XVI в., так что не Рига от Ридзене, а Ридзене от Риги.

С названием всё просто.

6 июля 1164 г в битве при Ферхене сложил голову Адольф II Голштинский, а Гунцелин фон Хаген собрал разбегающихся саксонцев и разгромил ободритов. Когда на поле боя прибыли основные силы во главе с герцогом Генрихом Львом — битва была уже закончена, 2500 славян-мятежников перебито. Я про это — уже...

А остальные? — Побежали. Бежать пришлось далеко.

Редкий случай для средневековья: полный захват земель. Саксонцы установили в землях ободритов новый порядок: человека с ножом, встреченного на дороге — вешали на месте.

Уцелевшие мятежники бежали морем на восток и попали в устье большой реки, уже известной купцам с Готланда. Оседлать саму Двину, "большую дорогу" — сил не хватило. Приземлились у протоки на правом берегу.

"Riika" на финно-угорских языках — рига в русском, амбар для хлеба. Бет-Лехем — "дом хлеба", Вифлеем в нашей транскрипции. У ливов "ригс", "риг" — рожь.

Мигранты, вынужденные жить одной общиной, построили большой амбар. "Дом хлеба" — самое большое строение в здешних краях — произвёл впечатление на аборигенов. Вскоре и речку, над которой был построен амбар, стали называть так же. Название распространилось на всю местность. В "Хронике Ливонии" XIII в.: ad locum Rige ("у места Риги"). В смысле: "у амбара".

Новосёлам пришлось туго: местные их обижали, о чём ободриты позже жаловались немцам, просились в христиане, чтоб защитили.

От саксонцев бежали мятежники. Т.е. мужчины. Они хорошо пахали землю, ловили рыбу, били птицу. Но им был нужен скот и женщины — на кораблях много не привезёшь.

"Ход часов — неумолим": за прошедшие 15 лет славные витязи старели, дряхлели, ветшали, погибали в стычках с соседями. В РИ ободриты доживут до появления Мейнардта. Но уже к моменту основания немецкой Риги (1201 г.) следы общности теряются.

Закономерно: с момента исхода после битвы при Ферхене прошло 37 лет. Мужчины, в молодости дравшиеся с саксонцами, умерли. Захватить достаточно женщин, наделать детей, сформировать растущую общину — не смогли.

* * *

В АИ положение "даугавских ободритов" резко изменилось с появлением в этих краях русских.

Два года назад здесь прошёл Михалко. Очень аккуратно прошёл. Было ожидание конфликта, но Михалко сумел объяснить, что он, конечно, христианин, но другой, православный. Славянин, как ободриты, а не немец и не балт. Все прежде виденные мигрантами христиане были немцами и католиками. Местные балты — язычники, но другие. А тут что-то родное.

У Михалко свой интерес: ему нужны люди, бывавшие на Руяне и в окрестностях, представляющие тамошнюю географию и персоналии. Поэтому он был особенно дружествен.

Когда этой весной сюда скатился мой караван из Полоцка, включая два "шилохвоста", ободриты тепло приняли пришедших.

Огромные, по здешним меркам, корабли, множество удивительных вещей — произвели впечатление. Мигранты первой волны (ободриты) и второй (зверятичи) решили жить дружно.

Мои люди сразу же начали стройку. Кое-что сделали. Тот же лоцманский пост на море. Ливы, следуя традиции враждебности, напали и сожгли.

"Друг моего врага — мой враг". Ну и дураки. Надобно приумножать друзей, а не врагов.

Ободриты, естественно, потребовали мести:

— Пойдём! Сожжём! Всех! Или вы не мужчины?

Смысл понятен: пусть русские побьют ливов. Мы сбережём своих, а потом... то ли поможем русским, то ли наоборот. То ли "два в одном": сперва поможем, потом наоборот. Во всех вариантах получим от обеих враждующих сторон разные "плюшки". От русских — товары, от ливов — женщин и скот.

Племена очень прагматичны: выживать надо. Да и какое благородство может быть в отношение инородцев и иноверцев, которые просто дикие двуногие звери? Люди — только мы.

Против примерно двух сотен ободритов, состоявших наполовину из боеспособных мужчин, выступали ливы, курши, земгалы. Каждое из племён — 20-40 тыс. душ. Само существование ободритской общины основывалось на пограничном положении: нападение любого из соседних племён вызывало реакцию остальных, что притормаживало всех.

Не ново для меня: выживание Всеволжска — от его "пограничности" между Волжской Булгарией и Русским Залесьем.

Главный среди "зверятичей" — своеобразный парень, продукт моей "исправительно-трудовой системы" — Горюн Ждиборович. Есть у него и христианское имя, под которым в документах записан. Но себя он называет так.

Горюн — не "рыцарь на белом коне", не "юноша бледный со взором горящим". Хотя и молод. Профессиональный вертухай с большой выслугой.

Я рассказывал как-то об эпизоде в Пердуновке, когда мне пришлось упокоить вредного попа Геннадия. Потом я несколько "пошалил" и привёз к себе, "принудил к сожительству", его дочь Трифену.

Э-эх, Трифа. И нафига тебе был тот хмырь с позументом? Или в чём он тогда...

После ряда тамошних событий, ко мне привели трёх его маленьких сыновей:

— Вот тебе сироты. Призревай.

Старший из мальчишек, Христодул, разозлил меня отношением к своей сестре и моей любовнице и попал на "принудительный труд" — болото копать. Но не работником, а начальником. Парень меня ненавидел, справедливо считал убийцей отца и причиной погибели семейства. Прямо гадить не решался, всю свою невысказанную злобу обрушил на присылаемых ему горемык-трудников.

Злоба выражалась не в форме садизма, а в том, что местных жителей приводит в панику: точное следование правилам. Довольно быстро он превратился в самый страшный вид тюремщика: дисциплинированно-бездушный.

"Что положено — отдай и не греши" — от него выходили либо "безгрешные", либо "в землю положенные".

Тогда же попал к нему Горюн.

Нормальный парень из крестьян-"пауков", его "сдали в каторгу" взамен старшего брата, который чего-то там отчебучил. Горюн посчитал такое смертельной обидой и страшной несправедливостью. Типичный "путь изверга": род, как каракатица задницей, отстрелился парнем на съедение властям.

Иногда такие обиженные вырастают в бунтарей, озлобленных не только на родное семейство, но и на весь мир. Другие замыкаются в себе, уходят во "внутреннюю эмиграцию", в мизантропы и отшельники.

Оба были в те поры мальчишками. Христодул учуял "родственную душу" и по завершению срока предложил остаться в надзирателях.

Вскоре возникли народные мудрости типа:

"Попадёшь к Горюну — хлебанёшь горюшка", "под Горюном жить — горя не избыть".

Прошло десять лет, парень сделал карьеру: вырос в глав.менеджера по спец.контингенту.

Горюн и стал старшим начальником в устье Двины. Три десятка драгун, три — стражников, пяток морячков береговых, десятка полтора мастеров-строителей. Две здоровенные плоскодонки-учаны с инвентарём и припасами для работников.

А работников — нету.

Глава 800

* * *

Особенность здешнего общества, о чём я уже многократно: отсутствие рынка. И рынка труда — тоже. Отсюда удивлявший меня перекос цен на товары и на раб.силу. Цена коровы, кобылы, урожая ржи — полугривна, 10 ногат. Такая... средняя. Которую "Русская правда" вирой объявляет. А цена одного дня работы плотника или возчика при строительстве "Михайловского златоверхого" собора в Киеве — 2 ногаты. Пять дней — корова. Не худо?

Только корова в каждом дворе, а вот человека, который своё хозяйство бросит да наймётся за серебрушки под чужой волей работать — не найти. Хуже раба: тому корм, кров, инструмент владелец даёт. Всегда. И ежели вдруг что — ногу попортил, дожди зарядили... — всё равно даст. Наёмнику эти расходы — его собственные.

Венецианцы в 1104 г., разворачивая "Арсенал", столкнулись с недостатком раб.силы и заставили местных дворян отпустить крепостных на волю.

Во Франции и Германии крестьян то освобождают, когда вокруг много народа, и феодал может легко найти работников и арендаторов. То снова закрепощают, чтобы не разбегались.

Интересен этот оттенок в истории "Русской Смуты".

Иван Грозный сдвигает южную и восточную границы, осаживает там помещиков, нарезает им землю. А кто пахать будет? — И начинается растягивающаяся на века борьба между "пограничниками" и "большими боярами". Первым нужна "свобода выхода" крестьянина, чтобы сманить, чтобы осадить на новых пустых землях. Вторые — против. Правительство, всё-таки, поддерживает вторых. Заповедные годы, "юрьев день", сроки сыска беглых увеличиваются... "Пограничники" отвечают поддержкой Лжедимитрия и проигрывают. И вот уже Чичиков в "Мёртвых душах" для проведения своих махинаций должен сперва изобразить покупку крестьян, а уж потом просить кредит на их переселение.

"Третий Рейх" отправил немцев на фронт. 80% мобилизованных (или 50% мужчин призывного возраста) погибли. Для замещения раб.силы, помимо известных "фабрик смерти" вроде Треблинки или Освенцима, создаваемых преимущественно в восточных областях для минимизации транспортных расходов при очистке "жизненного пространства германской нации", было создано 50 тыс.(!) локаций разного размера (иногда на десяток работников), для использования подневольного "рабского" труда.

А жо поделаешь? "Вольняшек" нет, а кто-то должен работать.

Если есть избыток населения, то лучше свобода — можно набрать более качественных и дешёвых работников.

Если местность пустынна, то экономические стимулы не работают, переходят к внеэкономическому принуждению.

Русь, почти вся, слабо заселённое пространство. Нужно привозить людей со стороны. А они не хотят. Набрать нужное количество за сколько-нибудь вменяемые деньги невозможно. Потому что и деньги никому сильно ненужны — натур.хоз.

Напомню: городского населения на "Святой Руси" — 2-4%. Эти люди относительно регулярно ходят на рынок покупать-продавать. Раз в неделю держат в руках деньги. Все остальные видит серебрушки 1-2 раза в год.

Во Всеволжске тема раб.силы решается по-разному.

Поступившие в гос.службу, должны отработать 20 лет. До увольнения по выслуге. Затем их ждут разные плюшки или возможность продолжить службу. Возможны варианты с более ранним увольнением. Типа: в боевых условиях и приравненных к ним — день за три. Но в целом: "сказал "А" — будешь 20 лет говорить "Б".

Все переселенцы проходят "ликбез с фильтрацией и отработкой". В основе — два года обязательных работ на стройках моего хозяйства. Система настроена так, что нормальный здоровый работящий мужик получает на свой лицевой счет сумму, достаточную для получения товарного кредита в форме "белой избы". Это то, к чему стремятся почти все. И они своё получают.

Третья группа — правонарушители. Я уже говорил: переход от общинного образа жизни, где каждый шаг контролируется "обчеством", к "городскому" вызывает иллюзию безнаказанности. Типа: "всё вокруг ничьё! Никто ж не увидит!". Это лечится. Множеством малых сроков. Хотя, из-за суммирования и отягчающих обстоятельств, "малые сроки" часто превращаются в большие и каторжные.

Подобное из тяжелейших, болезненных изменений массового сознания.

Историки СССР отмечали, что русским ещё в царское время было присуще "пренебрежение правом собственности казны", эта традиция "осталась значимой и в советское время...".

Всё вокруг "божье". Частная собственность — отдельными пятнами. Преимущественно, применительно к скоту. Недвижимость? — По "Русской Правде" штраф за порубку бортнего дерева.

Мы разваливали крестьянскую общину, давая наделы конкретным людям, создавая собственников.

Собственность надо защищать. Наш аналог "Закона о трёх колосках" был мягче: не предусматривал расстрелов.

В "Русской правде" сказано: ежели кто, идучи первым, найдёт что-либо на дороге, то найденное делится на всех, а если найдёт идучи последним, то всё его.

Представьте: идёт группа простых русских людей. И находит железную дорогу.

Ж/д рельс Р65 — 64.88 кг/м. Грубо — 4 пуда стали. Цена обычного "крестьянского" железа в серебре 1:16. Тут сталь, а не железо... пренебрежём. 4 кг. серебра. 160 коров. За один метр. Стандартная длина — 12.5 м. Рядом второй такой же рельс. Ещё есть костыли, болты, накладки... которые ховать удобнее.

Тут некоторые спрашивают: а почему ты железные дороги не строишь? А что потом с такими "находчиками" делать? Которые "на дороге" железо нашли и на всех поделили. Из пулемёта расстреливать? Так на Руси людей не останется, одни пулемётчики.

Четвёртая группа — военнопленные.

Мы отменили "частное" рабство. Человек не может владеть человеком. Это не имущество, не "орудие говорящее", не "быдло двуногое". Ещё не марксизм, не запрет "эксплуатации человека человеком". Только отмена "права владения". Однако часть жителей существенно ограничены государством. Они обязаны делать то и там, что и где гос-во указало.

Не надо сравнивать "производительность труда" вольных и зеков: принудиловка всегда хуже, хотя бы из-за необходимых накладных расходов типа охраны. Но выбор в наших "пустынях" прост: или работают подневольные, или никто.

* * *

Таким "указателем" где чего делать и был Горюн Ждиборович.

Контингент называет его "кропивцем" и "людоедом", хотя он гуманист покруче пророка Моисея.

Моисей в юности попал на гос.стройку начальником. Где явил милосердие: ежели прежде работяга заявлял, что не может трудиться, то его били бичом до крови трижды. И, после третьего раза, признавали больным. Моисей же сократил количество кровопусканий до двух.

Горюн сократил ещё больше — до одного. По вполне рациональной причине: не знаю, чем работали кнутобойцы фараонов, а про наши русские бичи со сверхзвуковым крекером на конце — рассказывал. После такой процедуры не только больной, но и не всякий здоровый выживет.

— Неча рассусоливать, — говаривал Горюн, и в каждом управляемом им заведением появлялся "предмогильный" барак.

Маленький, косой, что по здешним суевериям есть признак колдовства, злой, подвижный, скособоченный из-за сколиоза, въедливый, наблюдательный, он за эти годы поднаторел не только в управлении человеческим стадом, но и в делах строительных.

* * *

"За каждым нервным тиком прячется увлекательная история!" — тик у него периодически прорывался.

* * *

Когда шлюпка с "шилохвоста" привезла меня на берег, где уже собрался для встречи "Зверя Лютого" разнообразный люд, я пребывал в состоянии благодушном:

— Господину Воеводе Всеволжскому, князю святорусскому Ивану Юрьевичу, наш нижайший поклон и...

— Ну-ну. Это тебя Христодул научил? Так хвост распускать да слова заплетать? Здрав будь, Горюн. И вам, люди добрые, здоровья. На кораблях десять сотен полона. Пристани у тебя нет? Не лодками ж такую толпу возить.

— Э-э-э... Ну... придётся лодками. Были у нас мостки наплавные. Да с неделю назад лихие люди угнали.

— Эт как?!

— Ночью подошли с воды да и вытолкнули наши лодки с мостками в реку. Вон, только пара учанов на берегу лежать осталось — тяжелы для безобразников оказались.

— А стража? Проспала?

— Проспала. За день до того сожгли наш пост на взморье. Ещё с той стороны (он махнул рукой на восток) подходили, дразнились-злобились. Трое суток без сна, без отдыха. А тут... хоть и углядели, а пока собрались... а они уже в реке.

Скверно.

У меня в первые недели на Стрелке похожий случай был. Там ушкуйники, из Бряхимовского похода выходя, лихость свою явили. Внезапное нападение ночью, защититься не смогли. Припасы пожгли, толкового мужика — хромого бондаря — запросто так зарезали. Потом, правда, я с Салманом и Суханом тех забавников догнал, перебил и плотик с их ушами по Волге отправил.

Здесь ушкуйников быть не должно.

— И кто ж тут так... веселился?

— Соседи здешние, ливы. Как привыкли ободритам гадить по всякому, так и с нами продолжают.

* * *

"Как-то раз перед толпою

Соплеменных гор

У Казбека с Шат-горою

Был великий спор.

"Берегись! — сказал Казбеку

Седовласый Шат...".

У здешних "соплеменных элементов ландшафта" нет мудрых советников типа Шат-горы. Сами аборигенные "казбеки" не могут увидеть и оценить:

"И, томим зловещей думой,

Полный черных снов,

Стал считать Казбек угрюмый

И не счел врагов".

"Первая из свобод человеческих — свобода хотеть". Первая из "свобод хотеть" — свобода "хотеть знать". И способность воспринимать узнанное.

Такое "хотение" не повсеместны среди хомнутых сапиенсом. Особенно редки они в стабильных обществах.

"Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем".

Аборигены, как все нормальные люди, оценивают будущее, исходя из своего прошлого. А они никогда не сталкивались с соседями такой мощности. Ни одиночные корабли с Готланда, ни пара сотен ободритов, ни воинственные земгалы не создавали такого уровня опасности, как мы. Ливы не понимают с чем они столкнулись.

Сходно будет у них с крестоносцами в РИ.

Беднягам тяжелее, чем "угрюмому Казбеку". Тому достаточно посчитать врагов. Но нас-то мало! А увидеть, понять качественные отличия...

Способны ли вы, коллеги, глядя на паруса кораблей, понять и про прялку-самопрялку, и про широкие ткацкие станки-самолёты? Про мануфактуры, урожайность, боеспособность...

* * *

На "шилохвосты" закинули канаты, подцепили по учану. Получили два аналога паромной переправы, начали разгрузку.

Осмотр местности оставил... смешанные чувства. Часть необходимого сделана и сделано хорошо. Пекарня, например. Часть — времянки. Казармы — "семейный дом пермского типа": канава метров восемь длиной. Сверху перекрыта жердями, ветками, землёй засыпана. Я про такое как-то уже...

Факеншит! Поварня есть, а столовой, места для принятия пищи — нет. Баня... какое-то тесное подземелье. Тысячу полонян через это "игольное ушко" прогнать... Пара полуземлянок для отдыха экипажей "шилохвостов"? Это издевательство? "Жилая зона контингента" — просто огороженный с одной стороны редкими жердями кусок берега при слиянии Двины и её притока.

Приток потом Красной Двиной назовут. Уточняю: к большевикам — никакого отношения.

— Княже, а есть ли у тебя человек, кто б на ляшский язык перетолмачил хорошо?

Забавно. По опыту нынешней прогулки по Польше, знаю, что русские и ляхи друг друга довольно хорошо понимают, разница между языками много меньше, чем в 21 в. Но Горюну нужен более высокий уровень.

— Кадлубек, помоги господину сотнику.

Прослушал "обращение барина к народу".

Здесь "барин" не в смысле помещичье-дворянском, а в смысле лагерно-жаргонном.

Обычная "приветственная речь" начальника зоны при приёмке этапа. Типа: вы будете вести себя хорошо, работать и исполнять приказы. А мы будем вас кормить и без причины не обижать. "Трудовой договор" без правы выбора с обеих сторон.

В конце интересная деталь:

— Вокруг дикари-язычники. Одни, подобно пруссам, воевать с которыми вы так неудачно сходили, жгут христиан заживо. Другие ещё страшнее: отрезают куски у живых и едят жаренными, насмехаясь на умирающими. Все совершают с пленниками многие развратные и позорные действия, дабы возвеличить своих идолов и унизить веру христову. Не выходите из лагеря без вооружённой охраны. Мы предпринимаем всевозможные усилия, дабы защитить вас от кровожадных лесных чудовищ. Надеемся на сотрудничество и взаимопонимание.

Умница. Я про Горюна. Ляхи услышали не ломаную примитивную речь какого-то мелкого и косоглазого шпыня лесного, а чистое грамотное "Слово" в "высоком стиле" импозантного католического ксендза. Который в конце поставил контингент на колени и отслужил "Pater noster". Некоторые искренне плакали.

Вечером собрались в главный балаган. Хороший балаганчик, у меня на Стрелке первое время такой же был.

* * *

" — Сонечка, вам нравятся клоуны?

— Вокруг? Или в цирке?".

Коллеги, "балаган" в эту эпоху — тип лёгкого деревянного строения, а не то, что вы подумали.

* * *

— Ну, Горюн, посмотрел я твоё хозяйство. Что собираешься делать в первую голову?

Я могу сходу раззявить хлебало и начать орать матерно, перечисляя его недоработки и ошибки. Там "список на восемь листов". Но мне надо его понять. Потому что есть вариант, что он теряет должность и пару "лычек на погонах".

Парень набрал воздуха, как-то совершенно неестественно скосил глаза в разные стороны, один на меня, другой на вход, и выдал:

— Раздам ляхам оружие и пойду воевать ливов.

Я был сильно зол на него, уже прикидывал, как он будет уворачиваться от критики, типа: выгребная яма есть, но на тыщу задниц мала, не закрыта и слишком близко от воды, но мы быстренько всё исправим, расширим и углубим, а пока в кустики побегают...

Тут... удивил.

Не только меня. Реакция трёх присутствующих ободритских вождей: удивление с неприятием.

— Объясни.

— Три дня назад ливы из Икшкиле напали на барку из Полоцка. Барка небольшая — пять сотен пудов зерна и пяток полоцких семейств для обустройства в здешних местах.

Вот же факеншит!

Ух как скверно! Я уже прикинул, что у него на складах. И по провианту тоже. С учётом предстоящего потока полона — слёзы. Нет хлеба — нужно кланяться соседям, просить продать. А они будут заламывать цены и ставить условия. Отказаться от завоза — а как тогда с Кастусем? Я же обещал вывезти всех.

Весенний караван с "шилохвостами" прошёл по Двине мирно, туземцы не высовывались. Теперь вода упала, пороги проходимы только с бичевой вдоль берега. А на берегу — удальцы-молодцы.

— Охрана?

— Охраны не было — у крепостицы на Науенских курганах местные бунтовать начали, пришлось воинов там оставить.

— Что с людьми?

— Мужиков порубили, детишек порезали, в воду покидали, баб сильничают. Выбрался один парнишка, матрос. Вчера добрался к нам.

— А я тебе говорил! Их сразу надо было резать! Как пришли сюда, так и резать! Барка твоя и место то на взморье — целы бы были! (Это взорвался один из ободритских князей)

— Вы же сами просили! Чтобы мы ливов не трогали, только лаской! Сами добивались, чтобы мы с ними мир положили! Это ж вы говорили сколько и кому каких подарков!

Нормально: "партия мира" и "партия войны". Обе строят предположения о поведении другой стороны. Неправы могут быть обе.

Случившиеся "негоразды" — ещё не война. Так, инциденты. Можно попробовать договориться. Думаю, что ливы на это рассчитывают: пытаются занять "более сильную переговорную позицию".

Типа:

— Видите, как мы сильно можем гадить? Это только начало. А вот когда по-настоящему развернёмся... Давайте жить в мире. Заплатите нам то и то. И спите спокойно. До следующего платежа. Срок, сумму и форму мы вам скажем.

Нормальная позиция собственника. Владельца земли, реки.

"Тут всё моё. И мы, и мы отсюда родом...".

А вы, понаехали всякие... жить — разрешу. Но — платить, как я скажу.

Уже несколько раз о подобных ситуациях рассказывал. Есть опыт, понимание неизбежного развития событий.

Я — за мир. Но человеческая алчность безгранична. Требования оплаты за проход по "их реке" и "их земле" будут расти. Поэтому — нафиг.

"Здесь всё вокруг моё...".

Моё — не ваше. Не по истинности какого-нибудь Творца, а по естественному праву наследования. Я же от неандертальцев произошёл? — Законный наследник.

Для подтверждения "прирождённого права" придётся применять "правоохранительные меры".

* * *

"Превентивная война — самоубийство из страха смерти" — Бисмарк.

Знаю. Поэтому у нас будет не война, а "борьба за мир". "После которой камня на камне не останется".

* * *

Горюн — не переговорщик. Для него естественно предполагать, что "партнёры" будут соблюдать договорённость. Он знает, что каждый зек обманет или сделает гадость. Но от посторонних этого не ждёт. Они же нормальные люди!

Нет. В племенах нет "нормальных" людей. Там только "настоящие", "истинные". Остальные — "не люди". Всякий договор с ними подобен договору всадника с лошадью: сначала я на тебе покатаюсь, потом ты меня повозишь.

— Хватит!

Слушать их взаимные попрёки мне не интересно.

— Рассказывай, что придумал.

О, а это уже интересно. Кто ж его надоумил? Турман драгун или десятник картографов?

Горюн выкладывает лист — карта окрестностей. По краям сплошные "белые пятна". А вот в центре, вёрст на 15-20 по Двине от Риги вниз и вверх условные обозначения насыщены.

Картограф объясняет:

— Карту делали по своим наблюдениям и по сказкам местных (кивок в сторону ободритов). Дальше пройти не смогли из-за враждебности туземцев. У меня помощник раненый лежит, покалечили парня.

— Почему не преследовал напавших?

Вопрос к Горюну. Тут последствия... вплоть до трибунала. За трусость или измену — чего выявят.

Вступает турман:

— Лезть нашими силами в лес... нарваться. Дорог не знаем. А союзники... проводников дать отказались. У них, де, мир.

— Да! У нас с ливами мир! И мы не позволим всяким находникам от распятого, рушить покой здешних мест! Мы должны сохранить свой народ! Народ, поклоняющийся истинному богу Чернобогу!

Позиция спорщика обосновывается религиозно. Включает эмоциональные оценки, вбитые с детства: Чернобог — хороший, он наш заступник. Все остальные боги и их люди — фу, гадость. Тема уходит из поля рационального, аргументы разума исключаются.

— Это общее мнение?

Двое других вождей ободритов переглядываются. Один кивает положительно, другой отрицательно. Не уверен, что эти жесты у них имеет такое же значение как у нас. Неважно, главное: они разные.

— Горюн, я полагаю, что наших ободритских друзей можно отпустить. Дальше им будет скучно. Бывайте здоровы, господа князья.

Пачка оскорблений. Начиная с того, что мы их не "хватали", чтобы отпускать. И праздничный ужин, который вот-вот начнут подавать — тоже мимо.

Князья со злыми окаменевшими мордами проследовали к выходу. Может, и хотели чего сказать напоследок, но передумали: у входа лежит Курт, встряхивается, приподнимается. Обозначая в полутьме балагана свои габариты. И габариты своих зубов.

— В двух словах. Что у тебя с... с этими?

— Раздрай. Ни два, ни полтора. И рыбку съесть, и... Говори.

Горюн кивает молодому парню, здешнему фактору.

Торговец — один из немногих, кому по роду деятельности положено общаться с люди снаружи. Внимание остальных более обращено внутрь.

Суть проста: присказка про "и рыбку съесть, и..." — очень актуальна.

Не надо ждать благодарности от народа. Память народная коротка. А уж прогнозирование...

Весной бедняжки-ободриты пребывали в восторге со слезами радости от появления "зверятичей": гарантия того, что их не вырежут. Однако пребывание почти сотни взрослых мужчин создавало проблемы: пришлые ловили рыбу, били птицу и зверя, валили лес, копали канавы... беспокоили. А впереди маячило прибытие сотен прожорливых работников и зима. В которую, по мнению туземцев, пришлые отберут собранный хлеб, порежут и съедят скот. А их, бедных-горемычных, оставят умирать с голоду.

А уж что чужаки сделают с немногочисленными женщинами... Предполагались все сексуальные фантазии, какие только могут возникнуть за несколько лет в многочисленной мужской общине.

Маленькая, едва ли в две сотни душ община ободритов, ухитрилась расколоться аж на три политические фракции.

Самый старый и главный вождь был упёртым сторонником самостийности:

— Пусть русские уходят, мы будем жить сами. Чернобог нам поможет!

Второй вождь, один из немногих семейных, захвативший жену из ливов в стычке лет десять назад, наплодивший с ней детей, повторял:

— Мы договоримся с ливами. Примем их богов и обычаи. И станем ливским родом. Это — мир! Пусть русские уходят.

Оба варианта шёпотом дополнялись очевидным:

— Нападём, пришлых перебьём, майно захватим. Они — богатые. Хватит и на торг с ливами, и на безбедное существование.

Горюну прежде приходилось создавать агентуру в лагерях. Неудивительно, что у него установились не афишируемые контакты с третьим, самым молодым из вождей ободритов.

— Буривой — младший вождь. А хочет стать старшим. Хочет славы, почёта, баб, дорогой одежды и оружия... А его на побегушках держат. Ему возвыситься... или ждать смерти старших, или подвигов насовершать. Подвиги — война. Или против нас, или против ливов. Я с ним говорил, людей, кто за ним пойдёт, десятка два. Всего.

Горюн тяжко вздохнул:

— У нас воинов мало. Ободритов вырезать — ливы прибегут. На ливов идти — ободриты могут в спину ударить. Промеж себя они враги. Но на русский хабар — вместе сбегутся. Потом между собой сцепятся. Но — потом.

— Моряков не дам! У меня и так не комплект! Людей на берегу положим — в море идти не с кем будет!

Командующий моего Балтфлота из двух трёхмачтовых парусников, боевой адмирал Отсенденный Дик заблаговременно пресекает поползновения.

Горюн раздражённо щёлкает зубами, как-то хитро выворачивает голову, будто пытается заглянуть себе за спину.

— Вот я и говорю: своих мало, союзники ненадёжны, соседи злобны. Надо дать оружие полону. Они же воины! Лыцари!

— Ага. А они всех нас поубивают! Или убегут в лес.

Дик худо понимает бой на суше. А любой намёк на возможную потерю кораблей, например, при поджоге, его крайне пугает.

— Если объясним, то нет. Наша главная сейчас задача: обеспечить порядок на зоне. Иначе они сами друг друга перережут. Сохранить продовольствие и инструмент, себя сохранить. А не пресекать попытки побега.

Горюн довольно точно воспроизводит воспоминания кого-то из лагерных начальников строительства Беломоро-Балтийского канала: "Охраняли. Себя, муку и спирт. А так — пусть идут. Зимой по тайге — куда?".

— Они захватят корабли, лодки... и убегут!

— На твоих кораблях? Они не умеют. На лодках? Мимо куршей не пройти. Посуху через земгалов? Вырежут.

М-м-м... если вспомнить, что полвека назад земгалы вырезали киевское боярское ополчение в войске Мстислава Великого...

— Бежать — куда? В Польшу? В Гданьск? Там они враги. Только в Западное Поморье. Вдоль берега их поймают, а прямо в море они не умеют. Побегут — погибнут.

Совет молчит. Как-то это всё... сомнительно.

— Погибнут. Но потом. Пока они этого не знают.

— Так я ж говорил им сегодня!

— Ты сказал не всё. И, главное, ты им не авторитет. Опасный враждебный чужак. Тут нужен кто-то из своих. Винцент, ты сможешь внятно объяснить полону, что побег, не только в лес рядом, но и через реку или в море — смерть. Мучительная.

Не надо образов типа: изменник, вещающий с вражеского голоса. Правду, ничего кроме правды. "Дьяволы не лгут". Они всего лишь показывают связи и следствия.

Чёт "злобных туземцев в лесу" для запугивания "рыцарей с благодатью" маловато будет. Надо что-то эдакое...

— Ты в Болонье с моряками общался? Жаль. Тогда Дик. Расскажи Винценту то, что я вам рассказывал про кракенов и мегаакул.

— Так их же нет! Ты ж сам говорил, что всё это моряцкие выдумки!

— Это моё личное мнение. А люди говорят, что есть такие зверюги. Расскажи Винценту. Он и попугает ляхов морскими чудовищами.

* * *

Мы, попандопулы, валимся в прошлое загруженными разным инфомусором своего времени.

Однажды я подарил маленькому мальчику книжку с картинками разных обитателей моря.

Картинки были красивые, через неделю он пришёл ко мне и сказал:

— Мы будем играть в капитанов.

— Хорошо, юнга. Что у нас по левому борту?

— Беда! Стопятьсот кракенов! Они сломали наш винт!

Дальше мне пришлось узнать много про головоногих моллюсков. Решить что с ними делать, когда они толпами лезут на борт. Объяснить про ремонт судового двигателя, включая электрозажигание и степень компрессии.

В следующий раз малыш "увидел" мегаладона. Это такая большая акула. Которая, как говорят, вымерла. А так-то... при усилии в челюстях в 10 т. могла бы раскусить небольшой корабль.

Не знаю, какие сказки другие попандопулы рассказывают, а мне пришлось вот в таких разбираться. Что и использую в "Святой Руси".

* * *

"Кнут и пряник". Мало испугать людей, нужно дать им надежду, исполнение их желаний. Каких?

Это же крестоносцы! Их цель: доношение благой вести до тёмных язычников. "Окрестить или убить". Они, хоть бы и пленные, исполнят своё главное желание, ради чего пошли в поход, оставили родимый дом, нашили кресты на одежду. Павшие во славу господа сразу же будут вознесены в райские кущи, где и вкусят вечное блаженство. А не сдохнут от тягот жизни здешний, не сгинут пылью лагерной.

Вы же сами этого хотели! Сбылась мечта крестоносца!

— Винцент, завтра объявишь "крестовый поход" на ливов. Горюн отберёт сотню-две. Только добровольцы. Начальники отрядов — из наших, хорошо бы с боевым опытом. Добавишь пяток ободритов в проводники.

Как я понимаю, появление кораблей и их экипажей заставили Буривоя решиться на явную поддержку "зверятичей": дать проводников. Без этого мои люди были в здешних лесах как слепые котята.

— Куда собираешься нападать?

Парень подумал, но цель, явно выбрал заранее. Ткнул пальцем:

— Сюда.

— Далековато.

— Отсюда шли те, кто лоцманский пост сжёг. Наши-то выбрались, да одного оставили. Обгорел сильно, идти не мог. Ливы его нашли. Ну и... поизгалялись до смерти.

* * *

Полноценный этнос ливов сохранялся до XII в., как раз до "сейчас". Потом постепенная ассимиляция различными балтийскими племенами. Последняя носительница ливского языка как родного умерла в 21 в. в Канаде.

Доля земледелия и скотоводства у ливов меньше, чем у славянских племён, больше рыбалки и охоты.

Крестившись от Мейнарда, ливы смыли с себя крещение с приговором: "...здесь мы крещеную воду вместе с верой христианской прогоняем по водам реки, освобождаясь от принятой веры, и отсылаем её вслед за уезжающими...".

Лет сто назад земгалы заняли левый берег Двины до устья и разорвали ареал обитания ливов: одна часть осталась на Курземском полуострове (Курляндия), другая — на нижней Двине и севернее (Лифляндия).

Здешние племена, подобно моим соседям на Волге, постепенно переходят от одной фазы родо-племенной организации общества к следующей. Основное расселение — большая патриархальная семья. Селения — врытые в землю срубовые изб с очагами и ямами для хранения продуктов. Сорок душ, 7-8 парных семей. Т.е. 7-8 боеспособных мужчин. В таких посёлках живёт большинство населения. Есть несколько больших поселений, вроде Икшкиле, до сотни дворов. Вождя нет — совет старейшин. Есть шаманы в племенном святилище. На время войны выбирают несколько военных вождей. К началу XIII в. численность ливов (в РИ) составит 40-60 тыс. человек. Нынче ок. 40 тыс. Что даёт 7-8 тыс. боеспособных мужчин. Треть на Курземе — сюда не прибегут. Остальные...

* * *

— И как ты представляешь поход?

— Собираем сотню ляхов. Ободриты доведут до места. Крепости там нет — забор от зверья лесного. Ляхи лезут в селение. Всех убивают. Забирают всё гожее, получают свою долю. Ну, там, мясо-рыба, пиво-бабы. Угоняют скот, уносят зерно, коли есть. Возвращаются вот так, вокруг озера. Тут ещё один посёлок. Выбивают его. И — в лагерь. День-другой отдыхают и снова.

— Ты хочешь большой войны.

— Нет, я хочу мира. Крепкого мира без врагов. Соседи должны смириться с нашим существованием, или убежать, или умереть.

Мда... Моя школа. "Каловая комбинаторика" в чуть смягчённом варианте.

— Что там за подходы? Какой забор?

— Наших там не было. Со слов ободритов получается, что подходы удобные. А забор — плетень. Не сильно крепкий.

Глава 801

Я пытался представить картинку. Вот сотня небритых мужиков "в сорочках на бретельках" топает по лесной тропинке вслед за проводниками. Вываливается на опушку. Накапливается, толпится. Кто-то орёт:

— За Христа и Святую Троицу! Вперёд!

Все побежали. Там забор. Лестницы брать? Ворота. Вышибить бревном? Вваливаются в поселение, убивают и насилуют, жрут и пьют. Скот выгоняют, припасы собирают и упаковывают. Снова строятся и тащат трофеи. Мои воины присматривают со стороны, сопровождают...

Хашар.

* * *

Хашар (с арабского — "благотворительность") изобретен Сельджукидами в X веке. Изначально — трудовая гос.повинность.

В средневековом Иране — повинность для постройки больших зданий, оросительных каналов, оборонных работ, охотничьих облав. Позже — ополчение. Затем взаимопомощь: предоставление рабочего скота и рабочей силы, день добровольного безвозмездного труда, помощь одному из членов общины в постройке или ремонте.

В Узбекистане 21 в. хашар — субботник, безвозмездная уборка территории силами граждан. Ещё так строят чайханы, мечети, школы.

В русской традиции хашар связывают с монголами. Они переняли хашар в Хорезме, но изменили смысл: рабский труд пленных при осаде и штурме города. Особенно запомнилась манера посылать пленных первой волной атакующих.

* * *

— Ч-чего?

— Неважно. За ляхами должен идти... загряд.отряд. Половина — твоих, Горюн, половина — абордажные команды.

Дальше они сцепились между собой. Адмирал и вертухай. Каждый доказывал, что у него нет людей, что есть куча спешных работ...

— Всё сказали? Людей нет и не будет. Работ много и будет больше. Пустой спор.

— Э... княже... ежели с ободритами... мы ж могем и без ляхов. Чего там? — Пяток, ну десяток мужиков лесных.

Турман умеет считать. Но не думать. Нетрудно снести один-два посёлка. Трудно пережить "ответку".

— Ты...! Вы...! Со своими заботами...! Хренью всякой! Десяток лесовиков унять не можете! А дело не сделано! Место не подготовлено! Кораблям даже пришвартоваться негде! Бани нормальной нет! Да вы тут вообще...!

"Они тут вообще" сидели как привязанные. Воевать без согласия ободритов нельзя. А те не хотят, боятся. Ливы их уже били неоднократно.

Русских мало, они пришли-ушли. А мы остались, и нас ливы...

Раздрай. "И рыбку съесть...".

Ситуация изменилась с сегодняшним приходом кораблей. С боевыми командами и многосотенным полоном. Горюн — умница. Сумел предусмотреть новые возможности, подготовился хоть как-то, хоть на уровне планов. Изменения нужно использовать.

— Дик! Уймись. Парусные команды у тебя работали постоянно. А абордажники и самострельщики — отдыхали. Им дела не было. Вспомнят боевую науку. Ещё. Горюн говорит не о разовой вылазке против десятка лесовиков в одном посёлке, а о большой войне, о зачистке округи от враждебного племени. О сотнях ворогов.

Как-то родным повеяло. Семь лет назад, усевшись на Стрелке, я очень похоже столкнулся с эрзя.

Группа юнцов поозорничала — побил. Впрягается их родня. Наших бьют! Этих бью — подтягиваются дальние кланы, родня родни. "Кольцо войны" расширяется. Обеспечить плотную защиту своих — нет сил. И остаётся только одно: бей первым, бей на упреждение, бей "их всех". Так, чтобы "сила родства" стала меньше "страха смерти".

— Корабли уйдут. А враги останутся. Война останется. Нужен вспомогательный контингент. Я надеялся на ободритов. Но они пытаются играть свою игру. Своих сил — нет, союзников внятных — нет. Остаётся слепить из имеющегося. Нужно начать. Проверить людей. Сформировать костяк из полонян-крестоносцев. Потом увеличивать отряд по мере необходимости. Иначе сворачивать стройку и ждать пока сюда придёт сотня-две драгун. Год теряем. Твои корабли, Дик, остаются без базы. Где зимовать будешь?

Зимовать им где-то придётся: с декабря по апрель Рижский залив замерзает. В холодные зимы лёд становится, особенно по берегу, и в других заливах. Ни один из четырёх портов на Балтике, которые мы осваиваем, пока не готов. По гидрологическим, экономическим или политическим причинам. Но здесь — всё в наших руках. Если не считать вредных соседей и ненадёжных союзников.

Забота о зимовке кораблей оказалась излишней: в последнем декабрьском рейсе "шилохвосты" попали в шторм и затонули. Об этом позже.

— Горюн, ты собрался раздать ляхам оружие. Чтобы что-то дать, надо это что-то иметь.

— А оно есть! У нас же топоры и лопаты!

Топор в средневековье — штатное оружие. Много чаще, чем меч, хотя и реже, чем копьё. Правда, наш лесорубный топор тяжелее боевых "топорцов". Есть плотницкий "звонарёк" — тот полегче. Есть "бородатые топоры", немного. Я про такой тип рассказывал. Похожи на бердыш без верхней части. Тяжёлые топоры лучше насадить на длинные топорища.

Что сапёрная лопатка страшное оружие в рукопашном бою — знаю. Правда, сапёрных здесь нет: штыковые и совковые.

— Э... У нас на складе тысяча топоров и две тысячи лопат. Только... у нас топорищ нет. И черенков. Заготовки есть. Их бы остругать да попилить. За неделю справимся. Потом насадить и вперёд.

— Нет. Время не ждёт. Ливы видели корабли. Что они сделают? Убегут? И трофеев не будет. Или наоборот — соберутся? Тогда будут большие потери.

Откуда-то из первой жизни вдруг промелькнул кадр: Михалков идёт в атаку, а за ним толпы гражданских с черенками лопат.

Тут даже черенков нет. Только обрубки. Ну так и гражданских тоже нет. Одни крестоносцы.

* * *

У Михалкова эпизод — запредельное напряжение душевных сил, высший градус "безбашенности" в безысходности.

Здесь подобное не норма, но часто. Причина: нет пушек и пулемётов. А в бою с холодным оружием варианты палок вполне уместны.

Бо — боевой японский шест, гунь — китайский, шалапуга — русский, бой жердями в "Робин Гуде", нунчаки, боевой пест, бандитские биты 90-х...

Русские пехотные уставы нач. 20 в. определяют для винтовки со штыком "укол" (выпад) и "парад" (блок). Да, оглоблей противника не проколешь, но морду своротить на сторону можно. Одоспешенных, искусных в боевых искусствах врагов — не ожидаю. Крестьяне-лесовики. Крестоносцы — шляхта, воины "по отечеству". Приёмы копейной атаки и защиты — часть их проф. подготовки.

* * *

— Раздать оглобли и дубинки. Добавь бэров. Это оружие от маори. Народ такой есть. Я видел у тебя кучу булыжников. Бэр — булыжник в оплётке из верёвки. Вроде кистеня. Одним ударом разбивает голову.

— Ого. За ночь сделаем.

— Утром Кадлубек проведёт воспитательную работу. В смысле: проповедь. Посмотришь добровольцев, раздашь дубьё и камни. И пусть выдвигаются. Остальных по работам расставишь.

— Я? Я хотел сам... ну... возглавить. А по работам у нас всё расписано, помощник справится.

Ещё до рассвета началась суета, колокол ударил побудку. Контингент, позёвывая, почёсываясь и поругиваясь, потянулся к речным берегам. Кто отлить накопившееся, кто морду лица сполоснуть. Проверка в духе библейской: настоящий воин воду пьёт не с ладони, а лакает — "настоящих" не выявила.

Затем построенная толпа выслушала пламенную проповедь Кадлубека. Всё-таки, универ в Болонье даёт качественное образование, как минимум — в риторике.

Пафос, искреннее стремление донести до слушателей истинную правду, забота о спасении страждущих душ, готовность указать путь чистых праведников к достижению цели жизни каждого христианина — сияющему вечному райскому блаженству, звучали выразительно и убедительно. Красочное описание счастья пребывания в элезиуме заставило многих прослезиться.

Достаточно были описаны и возможные блага, получаемые здесь, в мире тварном. Упомянул он, и даже продемонстрировал оружие, которое будет вручено "рыцарям веры". Его примитивность особенно подчеркнёт величие подвига, ибо какая сталь, какие измышления мастеров земных могут сравниться с силой Господа нашего?

Бедняга Винцент аж вспотел. Пришлось похвалить за успешно проведённую пропагандистскую работу.

"Успешную": на вопрос кто пойдёт сражаться с неверными — сотни три желающих.

Это больше, чем мы предполагали, но Горюн отработал чётко: статус крестоносцев был сразу возвышен по сравнению с остальными. Они получили миски с двойной порцией каши, маслом и рыбой. А остальным пришлось стоять и ждать. У других была отобрана "лишняя" одежда, частью переданная особенно раздетым добровольцам, честью порезанная на ленточки для бэров и крестов, которые нашили на одежду. Наконец, храбрецы перешли по только что наведённому мостку через Красную Двину, и скрылись в лесу, где их ожидали проводники от Буривоя. Следом протопал сводный заград.отряд.

А остальной контингент занялся обычной рутиной. Полсотни гожих топоров, которыми прежде работали люди Горюна, застучали по деревьям, освобождая от бора и саму горку, и её окрестности. В собранном из жердей балагане собирали два токарных станка с ножным приводом — черенки для лопат обтачивать, заскрипели вертикальные пилы, распуская брёвна на доски, застучал пяток ручных мельниц — этот звук теперь будет постоянно, пока ветряные или водяные меленки не поставим, землекопы принялись рыть могилы под будущих покойников, выгребные ямы, погреба для ожидаемого имущества... и др. и пр.

"Первый блин — комом". Но не так, как я ожидал.

Буривой решил порешать свои проблемы. Вывел отряд в нужную точку. Ему нужную.

Верстах в семи к северу есть протока, соединяющая озеро, которое позже назовут Кишезерс, с Двиной. Предполагалось, что отряд пройдёт вдоль речного берега и переправится на северную сторону. Для того вниз по реке к протоке сплавили учан.

Небольшой пеший марш необходим для минимальной проверки личного состава: все ли могут просто идти вместе? Может, кому-то сильно приспичит в лес убежать? При свободе перемещения в общей толпе формируются группы, что тоже... познавательно.

Буривой вывел отряд к другому, восточному, озерному концу протоки. Где на мысу тоже поселение ливов. Как потом выяснилось, родственников жены среднего князя ободритов.

У микровождей микроплемени, какие-то микро.полит.игрища, а у нас весь план кампании сломался! Впрочем, это типично для любого военного плана. Даже до столкновения с противником.

Буривой привёл и сказал:

— Вот, ливы.

— Ё! Так это ж не те!

— А разница?

Горюн оглядел подтягивающееся толпу полуодетых полубородатых мужиков с палками в руках и камнями в тряпочках, нервно передёрнулся, задёргал веком и сказал:

— Воины! За Езуса Криста и евоную Матку!

Воины сказали:

— Иезус! Иезус!

Все побежали вперёд.

Всё случилось быстро, аборигены даже не успели закрыть ворота в заборе: вопящие ляхи забежали внутрь и принялись быть по головам всё попавшееся.

Отставших крестоносцев даже не пустили в селение:

— Вас тут не было! Когда мы кровь проливали и слуг диавольских побивали.

Их навьючили трофеями и отправили в расположение. А основная часть отряда направилась к месту предполагаемой переправы. Но вместо того, что перебраться на северный берег протоки, просто загрузилась в учан и поплыла вниз по течению. Ноги прошедших боевое крещение можно поберечь.

Версты через три Буривой сказал:

— Здесь.

Учан — плоскодонный, осадки почти ничего, въехал бортом на берег. Народ попрыгал на песочек. И побежал вверх на дюну. За дюной — поселение ливов. Позже, веке в 19 там церковь построят, пока — посёлок язычников.

Здесь и плетень покрепче, и народу побольше, и ворота заперты.

Противник думал, что он подготовлен, но когда по головам защитников прошёлся град в сотню булыжников, а потом по спинам соратников через плетень полезли оскаленные небритые морды...

Войсковая операция — всегда бардак. К этому надо быть готовым и не вырывать волосы из разных мест собственного тела в порыве чувств.

Технология "нашествия". Многократное, в 10-30 раз, локальное численное превосходство. С обоих сторон холодное оружие, дистанционного почти нет. Если у нападающих есть крепкая мотивация, типа райских кущ, а у защищающихся нет явного превосходства в вооружении и фортификации...

"Трупами завалил"?

Нет, при таком соотношении численности и используемом оружии потерь почти нет. Лив мог, конечно, попытаться ткнуть ляха копьём. Но за время своей попытки он получал столько ударов дубинками и булыжниками, что не доживал до конца выпада.

В восторге от случившихся побед и обнаруженного пива, крестоносцы потребовали "продолжения банкета". Горюн, тоже пребывая в эйфории от успехов в роли полководца, произнёс типа:

— Ну, за победу!

Все погрузились снова в учан и через версту вошли в следующую протоку, соединяющую с Двиной следующее озеро. Ободриты указали местоположение очередного посёлка ливов.

— Ну, сща... потретим!

Увы, облом: пусто, жители сбежали, скот угнали. Всё-таки, дымы над сожжёнными поселениями далеко видны.

Загнать храбрых героев-крестоносцев назад в лоханку... было не просто. Горюн пообещал, что подобное веселье теперь будет каждый день. А Кадлубек восславил храбрецов перед лицом Господа. И отпел убиенных язычников, отпуская им грехи.

Говорят, что душа человеческая сорок дней после смерти ходит по земле. Если успеть её отпеть по христианскому обряду, то она не отправится в ад, а заслужит вечное прощение. Не знаю, сам не пробовал, подтвердить или опровергнуть не могу.

Горюн вернулся уже затемно. Никакой. От выпитого и пережитого. Едва людей развели на постой, как прибежал мальчишка от ободритов:

— Буривоя убивают!

Средний из ободритских вождей, узнав об успехах крестоносцев, науськиваемый своей женой, родню которой истребили сегодня утром, попытался убить Буривоя. Собравшийся "совет народа" перешёл в кровавую свалку. Тут подоспевшие мои самострельщики дали залп. А абордажники и драгуны ударили "в палаши".

* * *

Для знатоков: эта команда — конская. В смысле: для кавалерии. Но когда коней нет, а палаши есть — можно и "по-пешему".

* * *

Утром Буривой был единогласно избран единственным вождём племени. Оба других вождя и пара десятков их особо упорных сторонников погибли. Имущество покойных раздали соратникам Буривоя. Сам он принёс мне торжественную присягу с вечной верностью. За что и был награждён кафтаном красного сукна с золотой строчкой по обшлагам и воротнику.

Был бы Буривой из моих — за самодеятельность в выборе цели в походе наказал бы. Но единственного союзника, особо ценного знанием здешней местности, пришлось наградить,

Появление полона позволило от подготовительной стадии строительства перейти к начальной. Работа закипела. Деревянные части для лопат, топоров, носилок, тачек... расчистка и выравнивание площадок, дорожек... ряд спешно смётываемых бараков различного назначения. Сепарация полона: выявление умельцев хоть чего, хоть цирюльников. "Все профессии нужны, все профессии важны".

Горюн, награждённый "Владимиром" IV степени, был очень доволен, рвался повторить.

Увы, из-за вокняжения Буривоя и свар у ободритов, временно прекратилась разведка. Да и по правде: а чего там, "за ленточкой", искать? — Работы идут внутри зоны, рыбу ловят на реке. Небольшому стаду трофейных коней, коров и овец хватает выпасов рядом. Кругозор — вёрст пять от горки. И хватит.

Мы с Диком и Горюном решали текущие вопросы. Я, например, пытался придумать как выбираться отсюда домой, коли на здешних порогах ливские разбойники сидят. Вдруг среди ночи заявляется Буривой с каким-то молодым ливом, старательно изображая неотложность запыханностью. Пыхтели они как два маленьких стареньких паровозика. До первой фразы. Потом изображательность прошла — пошла реальность.

Парень — лив. При этом побратим Буривоя.

Типичная легендарная ситуация: пошёл в лес, повстречал медведя. Бились-бились, медведь одолевать начал, уж и смертным хладом повеяло. Но боги послали Буривоя. Который медведя убил, меня освободил, домой отпустил.

Верю. Парень если и врёт, то искренне, от души.

Рассказывает он длинно, а суть простая: уничтожение в один день сразу трёх посёлков испугало соседей. Те побежали к соплеменникам. Шаманы провели ритуал, который показал, что если ливы нападут немедленно, то победа будет на их стороне. Бросили перед белым конём на землю копья, конь на копья наступил — доброе предзнаменование для похода. Отчего множество добровольцев из всех родов собирается к Ишкиле. Вот-вот пойдут оттуда громить нас большой толпой, "малой кровью, могучим ударом".

— Факеншит! Они точно пойдут? А не поплывут на лодках?

— Точно. Они знают про ваши большие корабли.

М-м-м... разумно. Лезть с лодки, с воды, на высокий борт "шилохвоста"... страшноватенько. Весной Дик для воодушевления ободритов проводил здесь учебные стрельбы. Т.е. местные знают о катапультах с зажигательной смесью и ливне тяжёлых арбалетных стрел, которые могут полететь с корабля. А вот то, что стрелков, в отличие от катапульт, можно поместить на берегу — не в курсе.

Ещё — пороги.

* * *

Факеншит! Почему кляты коммуняки не пришли и не поставили уже Рижскую ГЭС?! С плотинами и дамбами под 30 км длиной?

Тут я должен остановиться и обобщить своё удивление.

"Русь — от русла". Речная страна. Сейчас, в 12 в. почти всё население живёт в речных долинах, "взлёта на холмы" — ещё не было. Реки не только источник главного продукта — еды, но и основные транспортные магистрали. Всякий товар, у которого плечо подвоза от десятка вёрст — идёт по реке. Зимой санями, летом лодкой.

Любое прогрессоидное попандопуло, вляпнувшееся до сер.19 в., до эпохи железных дорог, должно обустраивать эти естественные транспортные магистрали. А они "больные"! В смысле: на них пороги, которые существенно затрудняют трафик.

На Волхове — Гостиннопольские, на Волге — Переборы, на Днепре — Днепровские. Все их утопят большевики, построив плотины, обеспечивая если не свободу торговли, то движения товаров.

Есть пороги и на Западной Двине.

На расстоянии 2-3 км от озера Охват — первые: Красный Камень и Медведь, третий — Баран, потом Островки и др.

Около устья Вережуницы — Вережунские. Русло реки в этом месте настолько извилисто, что делает невозможным сплав. Поэтому в кон. 19 в. здесь сделают (в РИ) обводной канал в 100 м. Вережунские пороги тянутся на 1,5 км; состоят из трех косиц, разделенных чистыми плесами. Ширина реки на порогах — 30-40 м. Ниже порогов глубина — 0,5-1,8 м, скорости течения — 0,8-1,4 м/с (на порогах — 2 м/с).

Напомню: на реках Руси размах половодья 8-12 м. от меженя. Кроме таких мест, как Белоозеро, где множество озёр, болот, рек работают как огромный гидроаккумулятор, накапливая вешнюю воду и сдерживая подъём на уровне 0.3-0.5 м.

Для меня гонять плоты по Двине не... самая неотложная задача. А вот "шилохвосты" и расшивы должны проходить штатно. Поэтому пороги возле Охвата уже обойдены, заканчивают обход Вережунских порогов. Не только извилистого места, как в 19 в., но и 1.5 версты "с тремя косицами".

В районе устья Лужесянки (выше Витебска) в русле реки доломиты образуют ряд порогов, наибольшие из которых — Крестов, Ястреб, Медведск, Тякова, Верховск, Бервин и др. Ширина реки 100 м, глубина 1,2-2,0, на порогах — 0,3-0,5 м.

От Витебска до впадения Уллы считают 33 порога. Наибольшие скорости течения — 1,2 м/с на порогах Вяжица и Конек. Уже строят буны, подготавливают дноуглубительные работы.

Всё это было бы невозможно, не ввяжись я зимой в подавление Луцкого мятежа, что позволило получить Двину.

Ниже Полоцка вёрст полста в Двину впадает речка Дисна. Там крепостица Полоцкого княжества с 10 в. Копец-город.

Через "о" коллеги, от "копать"

Ниже Дисны пороги: Начский, Близнец, Разбойник, Никольская Голь, Минво и Собачья Дыра.

Как их нынче, в 12 в. называют — не знаю. Но, кажется, "собачья дыра" в топонимике есть.

Ещё ниже, вёрст полтораста от устья Двины, порог Званитаю, вдоль о.Сака — пороги Пиркажу, протяженность 3 км, состоят из отдельных стремнин: Шириняс, Гускас, Печиняс, Грейза, Канепайтес, Озолницас, Удупа, Стирниняс.

Ниже — ступенчатый порог Грубее, или Плявиньская румба с омутом Велна (Чертов) и скалой Нарас (Русалочья).

Дальше участок Бебрулея с порогами: Бродня, Печиня, Вилка, Дамбис, Улица. Следом стремнины и пороги: Ведзере, Собачиня, Олинькраце, узость Алдиню, отмель Капу. Далее большими порогами являлись Стучкас-Грубе, Лаздас-Галва, ниже скалы Стабурагс — Аугшас-Пуслис и Леяс-Пуслис, быстрина Айзелкшню, у устья р. Персе — пороги Персея и Звирбулю, еще ниже — Радалка.

Пороги Огрес и Сланкайнес; Беркавас у поселка Икшкиле; Айдукраце, Ведмеру-Каулс и Глума-Краце, или Резнас-Каулс, выше острова Доле.

Доле разделяет Даугаву на два рукава: Галвена и Сауса (левый рукав, Сухая Двина). Пороги в Галвене: Мартыня-Каулс, Ливиргас, Лидакас-Каулс, Пендера-Каулс, Румба, Нозумс, Акю-Каулс, в Саусе: Дамба-Кране, Берзаментес-Каулс, Вимпес-Каулс, Кинес-Каулс, Стеркелю-Каулс, Кишу-Каулс, Долес-Аугшкаулс и Долес-Леяскаулс.

Глубина на порогах была менее 1, между ними — 3 м и более.

Есть материалы 1886-1888 гг. Западно-Двинской описной партии инженера Н. Ф. Шелюты: на первых 150 верстах препятствиями служат мели и песчаные банки, затем начинаются камни, особенно у села Крест. Возле деревни Секач каменная гряда; у деревни Руби, в 20 верстах выше Витебска, Рубские пороги. От Витебска до устья Уллы много мелей и камней; у Дисна — пороги; у местечка Краслава — пороги, ниже — мели. Между Ливенгофом (Плявиняс) и Якобштадтом (Екабпилс) — 16 порогов и 5 забор; от Фридрихштадта (Яунелгава) до острова Далена (Доле) — 9 порогов, у острова Далена — порог Болванец. Самыми большими считаются 8 порогов Кокнесе.

* * *

В 1169 г. (в АИ), после взятия Киева, я получил смоленские владения на Верхней Двине и Верхней Волге как плату за "участие в восстановлении законной власти в Новгороде". Напомню: вся та заварушка началась из-за того, что часть новгородских бояр изменила присяге и выгнала второго сына только что умершего Великого Князя Киевского Ростислава Мстиславича (Ростика) — Святослава (Ропака). А новый Великий Князь Киевский Мстислав Изяславич (Жиздор) изменников поддержал и дал им в князья своего старшего сына Романа (Подкидыша).

Смоленский князь Роман Ростиславич (Благочестник), зажатый между враждебными Новгородом и Киевом, обратился за помощью к заклятому врагу — Андрею Боголюбскому. А тот не мог промолчать: в случае победы Жиздора над Смоленском, против Андрея восставала "вся земля Русская": Киев, Смоленск, Новгород, Волынь, наверняка Полоцк, вероятно Галич, Чернигов, Рязань. Все. Кроме Мурома и Переяславля Южного.

Андрей, вместе со смоленскими, вышиб Жиздора из Киева. (В РИ — поход 11 князей).

Дальше смоленцы стремились "восстановить закон" и вернуть Ропака в Новгород. В АИ Боголюбский потребовал моего участия. Я — не русский князь, с меня чего-то требовать... затруднительно. Тогда Боголюбский заставил смоленского князя отдать мне верховой "Оковский лес" с окрестностями. Так я стал князем Ржевским и Торопецким.

С этого момента начал функционировать мой аналог "партии Шелюты". Одновременно "в поле" работает несколько групп. Кое-где уже идут основные работы. В других местах — просто посмотреть, "потрогать" грунты и рельефы. Дошли до Копеца в устье Дриссы. Ниже... рискованно. Местные могут головы поотрывать. Приходиться вспоминать то, что прежде зафиксировали. Как оно нынче... надо смотреть.

* * *

Порогов в Двине много. Хотя, конечно, ни с Днепровскими, ни с Гостинопольскими не сравнить. Названия можно не запоминать. Важно: хоть и не водопад Виктории на реке Замбези, но жить мешают.

Тут пришли коммуняки и начали (в 1966 г.) строить ГЭС. Плотина на Даугаве до середины о. Долес, половина которого, вместе с другими мелкими островами, затоплена Рижским водохранилищем. Дамбы и насыпи перегородили верхнюю часть Сухой Даугавы, пороги затопили. Образовалось 5 новых островов. На одном перед Икшкиле — руины церкви св. Мейнарда.

* * *

Река — дорога. Дорога должна быть хорошей. Для Руси это особенно важно. Для этого — исключить пороги.

У нас нет возможности строить большие бетонные плотины — не из чего и нечем. Нет традиции строительства земляных плотин — не в Китае живём. Поэтому вместо плотин строим "обводные" каналы. Копаем параллельно руслу канаву. Находим в ней продолжение порогов. Сбиваем их в сухом состоянии. Укрепляем борта, устраиваем бичевник, навешиваем на концы канавы шлюзовые ворота, пускаем воду.

Придёт время ремонта — закрыли ворота, слили воду, укрепили, углубили, расширили... Снова пустили воду.

Тема — болезненная. Одна из двух главнейших — "дураки и дороги". Странно, но не могу вспомнить коллег-попандопул, кто этим делом всерьёз занимался.

Август. Сухое лето. Вода стоит низко. От Икшиле до нашей горки вёрст 20. В главном русле — Галвене — семь линий порогов. Лезть в эти стремнины на лодочках рискованно. Ещё парень сказал, что собираются ливы не только местные, даугавские, но и из более отдалённых мест. Которые здешних порогов не знают.

* * *

Речь о Гауйских ливах.

Прямо сейчас у ливов идёт тот же процесс, что у мари и эрзя на Волге: формирование вождеств. На Волге (в РИ) процесс ускорен продвижением русских и сорван Батыевым нашествием. На Зап.Двине роль русских и монгол сыграют немцы.

Внешняя угроза ускоряет процесс огосударствления, сильная внешняя угроза — прерывает. Вплоть до уничтожения народа.

Речка Гауя, правый приток Двины, разделяет земли ливов на две части. Через тридцать-сорок лет (в РИ) на её правом берегу (Турайдский край) будет править Каупо, на левом берегу (Саттезелский край) — Дабрелис. Дабрелскую часть захватит Орден меченосцев, Каупоскую — Ливонское епископство.

Всего-то одно-два поколение до вождеств. И три-четыре до "вечной" немецкой колонизации.

Самый известный вождь этого народа — Каупо — уже родился. От него произойдут (в РИ) Ливены.

В 1203 г. отправился в Германию, затем в Рим, был принят папой Иннокентием III. Визит обращённого язычника произвёл благоприятное впечатление на понтифика — он подарил Каупо экземпляр Библии, а также утвердил его в дворянском достоинстве, с прозванием "Ливе".

Сосет где-то сиську его будущий соперник Дабрелис — senior terrae Dabrelis, глава загауйских ливов. Его замок Саттезеле будет в южной части Гауи в полусотне вёрст от Риги.

В 1206 г. турайдские ливы вместе с даугавскими захватят Островной замок (Salas pili). Крестоносцы организуют ответный поход на Турайдский замок. Вторая часть войска отправится к Саттезеле, осадит его, но безуспешно. Дым, поднимавшийся в небо от горящей Турайды, укрепит в защитниках решимость. Пилигримы, целый день осаждавшие замок вместе с семигаллами, не смогут взять его; некоторые из них попытаются с другой стороны, потеряют пятерых человек убитыми. Увидев, что замок весьма крепок и неприступен, отступят, опустошив область, вернутся к своим и, остановившись под Ригой вместе с остальным отошедшим войском, разделят добычу.

"Семигаллы" не имеют отношения ни к семинолам, ни к галлам — земгалы.

Обострение 1206 г. не было первым. В начале 1200 г.:

"....Ако, их предводитель и старейшина, всё предательство и возбудитель всего зла, что подстрекнуло князя Полоцка на войну с рижанами, что собрало литовцев, созвало тураидцев и вся Ливская земля в бою против христиан".

Немцам удалось расколоть ливов. С помощью Каупо сначала были разбиты турайдские, а затем и даугавские ливы. Помощь из Полоцка пришла с опозданием. Закованные в кандалы старейшины ливов были брошены в погреба рижского замка, а голову зачинщика восстания Ако отправили епископу. Ливская земля была разграблена, селения сожжены, поля и луга уничтожены; жители скрылись в лесах, не успевшие убежать были убиты.

Интересно: немцы называют Дабрелиса "сеньор", а его старшего современника Ако — "старейшина". Терминологическая фиксация перехода, в эти шесть лет, от "совета старейшин" к "племенному княжеству"?

* * *

"Здесь и сейчас" эти подробности следующих десятилетий РИ мне интересны сугубо прагматически: каков мобилизационный ресурс противника? Курземские ливы драться не прибегут. Три оставшиеся ливских общности...

— Буривой, у тебя найдётся несколько человек, чтобы присмотреть за Икшиле? Не нападать или дразнить, а просто присмотреть. И предупредить, когда противник оттуда сдвинется. Вот и хорошо. А я пока по окрестностям похожу.

Ага, там мне и позволили! Пришлось рявкнуть и позвать Курта. Даже обидно. Ему достаточно зубы показать — все слушаются.

И мы пошли. Пешком.

Глава 802

Я такой князь, который пешком ходит. Говорят — редкость. Но лезть в седло на спину местных лошадок... это, знаете ли, педофилия чистой воды — маленькие они. Лесные тарпаны ещё меньше степных.

Местный начальник картографов — толковый парень. На мой довольно идиотский вопрос:

— А где бы тут найти удобную позицию, чтобы остановить вражье войско? — вытащил свои листики и ткнул пальцем:

— Тута. Вроде.

* * *

Карл фон Толь был просто полковником. И генерал-квартирмейстером во время Отечественной войны 1812 г. Именно его, своего выученика, послал Кутузов, принявший командование соединённой русской армией, искать место для битвы. И Толь, проскакавший до Москвы, вернувшись указал на Бородино: единственное как-то приличное.

У Толя — образование сухопутного кадетского шляхетского корпуса, выпущен в чине поручика в свиту Его Величества по квартирмейстерской части (генеральный штаб), опыт суворовского итальянского похода, год командования строевым полком. Образование, опыт, хладнокровие, упорство сделали его мощнейшей "штабной машиной".

Он действовал в рамках уже устоявшихся традиций эпохи наполеоновских войн: найти ряд высот, поставить на них пушки, чтобы прикрывали огнём друг друга.

Наполеон — военный гений. Бородинская битва была им выиграна за два дня до начала: Шевардинский редут взят, позиция перестала быть целостной. Пришлось городить Багратионовы флеши. Поле боя осталось французам. И это не имеет значения: война проиграна катастрофически.

Достоинства Толя превращались в недостатки.

А.П.Ермолов: "В должности генерал-квартирмейстера находился полковник Толь, офицер отличных дарований, способный со временем оказать большие заслуги; но смирять надобно чрезмерное его самолюбие, и начальник его не должен быть слабым, дабы он не сделался излишне сильным. Он при полезных способностях, по роду служебных его занятий, соображение имеет быстрое, трудолюбив и деятелен, но столько привязан к своему мнению, что иногда вопреки здравому смыслу не признает самых здравых возражений, отвергая возможность иметь не только превосходные способности, ниже допускает равные".

* * *

Здешний картограф не имеет ни подобного образования, ни опыта. Да и вообще: устоявшиеся тактические традиции в моём исполнении — нонсенс. "Удивить — победить". Чем и занимаюсь.

Но парень сумел предложить интересную позицию.

— Пять вёрст от нашей горки. До Ишкиле — 15. Справа — Двина, главное русло. За ним остров Доле. Вон, ивы растут. Ширина-глубина поля примерно с версту. Северный и восточный края — густой лиственный лес. Поле чуть наклонено на юг к Двине и на запад к нам. Тут, под нами, можно сапогом ковырнуть, вал, вешними водами нанесённый. Песок и глина с камнями. Поверху — лиственный лес. Между валом и полем — канава. Весной по ней вода бежит, сейчас сухая. Наш край — три аршина высотой, восточный — два. Наш лесок до края канавы не доходит, полянка тут. Ступенька. Можно воинов поставить. Приречная дорога идёт... ну... при реке. По бережку. Аж до самого Ишкиля. Ежели язычники по ней пойдут, то тут их встретить удобно... вроде бы.

Реденькие высокие травинки с метёлками — сухой торфяник. Крупные сухие рассыпчатые комья тёмной земли. Луж крови не будет — всё быстро впитается.

"И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю".

Напьётся эта земля. Пота и крови человеческой.

Я чуть не расцеловал парня. Умница!

Он никогда не видел большого боя. Но вот же — додумался! И до большого поля, и до "ступеньки" между лесом и канавой, и до реки рядом. При том, что кое-какие мои выверты он предвидеть точно не мог. Откуда такие берутся? — Сами ростим!

Расцеловать не успел: Горюн, турман драгун и Буривой принялись доказывать, что всё — фигня. И место плохое — широкое, и от Риги далеко, и вороги полезут не здесь, а со всех сторон. И вообще...

Картограф — молодой, того "самолюбия", которое являл Толь перед Ермоловым ещё не выросло. За Толем стоял его покровитель, Кутузов. Здесь подобное — моя забота.

— Вы представляете себе, что ливы засядут в лесах вокруг Риги. Потом завоют шаманы, завопят вожди. И ливы со всех сторон полезут на нашу горку. Так?

— Да! А у нас канавы не копаны, валы не сыпаны! Одна надежда — воинов поставить. Бог даст, отобьёмся.

Не доходит. Хорошие ребята, но глубина рассматриваемых причинно-следственных связей... недостаточна.

Может, я и согласился бы, но когда-то давно, в самом начале моего "Всеволжского сидения", был у меня резкий спор с Самородом. Просто мужичком из тамошнего пограничья. Это теперь он стал типа губернатором, а тогда — ободранный простолюдин, "без рода, без племени". Злой, полуграмотный. Но — думающий.

Он тогда заставил меня договориться до правила: врага надо встречать не в своём дому, не на своём пороге. А на его. Бить в его дому, давить в его колыбели.

Отчего нет во Всеволжске стен крепостных, растёт городок вольно. А тогда мы начали ставить вышки. Даже и на вражьих землях. Чтобы упредить, чтобы знать, что за гадость через соседский порог выперла.

Факеншит! Клаузвиц же! Цель боевых действий: не захват территорий, а уничтожение армии противника.

— Что будет до того, как ливы заберутся в наш лес? Вот под каждой ёлкой по язычнику. Откуда они там взялись?

Молчат, переминаются. Не понимают.

— Они туда придут. Как? Десятью разными дорогами?

— Н-не... нету там столько дорог. Да вокруг вообще дорог нет! Так, пара тропок. И вот эта, вдоль реки.

— Вот по ней вороги и придут. У них не набег, когда пара десятков юнцов может и промеж деревьев прошмыгнуть, а "священная война". Огромная толпа народа, которая иначе, как все вместе, по одной дороге, ходить не может.

* * *

"Большому кораблю — большое плавание", большому отряду — большая дорога.

Следующий виток спирали диалектики: воюя с Полоцкими князьями Мстислав Великий действует согласовано четырьмя корпусами в разных частях территории противника. Выводя войска из Булонского лагеря, Наполеон разбивает их на семь корпусов, каждый из которых движется своей дорогой. Их согласованный выход к Ульму даст капитуляцию австрийского генерала Мака.

Здесь ничего подобного не грозит.

* * *

— Каждый воин хочет совершить подвиг. Это — честь, это — доля в добыче. Чтобы все видели. Значит — подвиг в толпе. А не в одиночку тишком под кустом. Множество простых общинников. Которые воинской науки не знают. Ударить топором или копьём — могут. А вот "левый фланг заходит справа" — уже нет.

"Каждый солдат должен знать свой манёвр".

Какой манёвр знает крестьянин-лесовик? "Все побежали и я побежал"?

Нужен другой уровень организации общества. Нужно, как минимум, вождество. С устоявшейся иерархией командиров.

Я это проходил с Вечкензой — "принцем Мордовии". Да, мы выиграли "Битву на Земляничном ручье". И эрзя превратились в вождество. Ценой самого народа.

Перед этим его отец — Пичай — подготовил почву, умы человеческие. Сам поход строился заблаговременно, с прописыванием маршрутов, с подбором проводников. Многолетний авторитет Пичая, плюс оттенок экономический: невозврат долгов, плюс "Запад нам поможет": военная поддержка Всеволжска и др. И всё равно бардак был редкостный.

Здесь вождество — вот-вот. Одно поколение.

Не сейчас.

— Не жилое место с землянками и амбарами надо защищать, а уничтожать ворогов. Не бить врага, подготовившегося к атаке — бить неготового. В движении. На марше. До расползания по лесу. Здесь.

Дальше... "тришкин кафтан". Наиболее отличившимся в предыдущем набеге ляхам раздали полсотни наших топоров да два десятка ливских. Из захваченных трофеев — три десятка коротких копий. Штыковые лопаты ляхи не берут. Щитов — шесть, шлем — один, мечей — два. Но каша с мясом и очередная проповедь Кадлубека позволили пополнить отряд добровольцев.

Как бы я с умным видом не проповедовал, а есть риск, что какой-то отряд ливов обойдёт лесом и ударит прямо на нашу горку. Или оставшийся в лагере полон вдруг восстанет. Победа ливов — им смерть. Им об этом говорили. Но поведение человеческой толпы в критических условиях... непредсказуемо.

Нервенно. Основное состояние полководца перед битвой — паническая неуверенность с уверенным видом.

Ты делаешь предположение о враге.

Что-то можно знать примерно точно.

Мда... оборот, конечно...

Прикинуть численность, оценить вооружённость. А "боевой дух"? А "тактическая грамотность"? "Боевая слаженность"? "Вражеские планы"?

Хуже: даже и собственную армию оценить можно точнее, но тоже... примерно.

У нас есть примерно два десятка лучников из конвойных и драгун, полтора десятка самострельщиков с кораблей, десятка три мечников — драгуны и абордажники, меньше сотни ободритов, сотни три "крестоносцев", конницы нет. Это то, что можно, крестясь в надежде на благоволение господне и оплёвывая нечистого через левое плечо, выставить на "торфяной рубеж". А противников будет... до трёх тысяч.

Ежели что-то пойдёт не так, то ляхи и ободриты разбегутся. И будет нам плохо. Очень.

— Ваня, всё ли ты сделал для победы?

— Всё.

— А если подумать?

— А если подумать, то... вестовой! Капитана Дика — ко мне.

Мы провозились всю ночь. Укрепили периметр зоны, в нескольких местах наваляли деревья кронами наружу. Подняли давно ожидавшую этого наблюдательную вышку. Накрыли дёрном кое-какие склады — может, и не загорятся.

Через час после рассвета прискакал парень из разведки:

— Идут! Толпище! Аки борови!

— А конкретно? Ты мне цифирьку скажи, вопить я и сам могу.

Парень так удивился, что и выпученные глаза убрал и орать перестал.

Выяснилось, что на рассвете 1.5-2 тыс. туземцев, предводительствуемые периодически пляшущими и вопящими шаманами, выдвинулись из Ишкиля.

Что характерно: толпой по приречной дороге. Отрядов в других направлениях — не замечено.

Ура! Я прав!

Это ничего не гарантирует: разведка могла и не увидеть. Но вселяет надежду.

— Ну что, Горюн, хотел быть полководцем — будь им. Выводи бойцов на позицию. Как мы решили: на "ступеньку" — уложить ляхов. В лесок на гребне — наших стрелков и мечников. На левый фланг — ободритов. Буривой, ты своих тоже уложи, чтобы не маячили. Бой начинают лучники. На дистанции двести аршин. Наши луки уже бьют прямо, ливские ещё не добивают.

— Княже... а ты? Ты где будешь?

— Что, страшно стало? Изволь, Горюн Ждиборович, принять на себя груз ответственности и тяготы командования. А я... вон на том острове засяду.

— А... а зачем? Река широкая, вода глубокая, перекаты бурные... Оттуда никакой пользы в битве...

— Ты ещё скажи, что "Зверь Лютый" от испуга людей своих бросил, с поля битвы убежал. Скажешь — зарежу. Голова, в которой такие глупости придумываются — мне в мире здешнем не надобна.

Оглядел несколько смущённых "воевод по вызову".

— Бой будет жаркий. Тяжкий. Но мы победим. Ни шагу назад. Каждый должен сделать свою работу. Я — свою.

И пошёл к лодкам. А там уже моя команда с Суханом, Охримом и Куртом. И три пулемёта. Два с "шилохвостов" сняли да тот, которым я Минск брал и шляхту в Сероцке утихомиривал.

Работа моя нынче несколько не княжеская. И даже не попандопульская. А очень простая: командир пулемётного взвода в засаде.

Вроде как понижение в должности. То я — владетельный князь и полководец, а то — "комок". Уже не "комод", ещё не "комар".

С другой стороны, князей в мире много, а пулемётный взвод на всю планету единственный.

На двух лодках переправились на тот Доле. Только подошли к берегу, как Курт сказал:

— Р-р-р.

И махом с лодки на берег. Следом Сухан прыгает, весь в брызгах. И бегом в кустики на берегу. Неужто обоим так приспичило?

Я к проводнику из ободритов:

— Это что такое?

У мужичка глаза рублёвые.

— Н-не знаю. Ничего не было...

Какой-то он... трусоватый.

Факеншит! Мог бы и сам сообразить: ливы не дураки, заслали разведку на остров.

— Охрим! Вперёд! Взять языка. Пулемёты — к бою.

Всё забавнее оказалось.

Вылезли на берег, вытащили лодки. Кусты трещат, ломится кто-то. Хорошо, успел пулемётчиков остановить. Вылезает Охрим. Очень смущённый.

— Тута... языков не получилося. Трое убитых, один убежал.

Пошли посмотрели. Трое молодых парней. Насколько можно понять, коли у одного Курт горло вырвал и теперь кровь слизывает, а у двоих головы топорами Сухана разбрызганы.

Что-то похожее у меня уже было. Остров на реке, Курт в прыжке, беганье по хмыжнику... А, это когда я на Аише булгарский караван останавливал. И что? Теперь будет такой же набор приключений, включая дрифт на расшиве? Так у меня ни одной расшивы под рукой...

— Четвёртый на той стороне, на берегу Сухой Двины в лодочке сидел. Как мы тут... он тикать. Ушёл, зараза. Теперь ливы про нас узнают.

— Это не ливы. Это земгалы.

Во. И трусоватый проводник на что-то годен: глянул вышивку на рубахе — определил этническую принадлежность.

Итить-любить-прихорашивать. Хреновастенько.

Тот "звон", который мы тут подняли с сожжёнными посёлками и здоровенными кораблями на реке, не мог пройти мимо соседнего племени. Ещё и с ними воевать... совсем не ко времени. А кровь уже пролита, покойнички — вот они.

Ага, Ванюша, похлопай себя по щекам и ляжкам, приговаривая:

— Охти мне, лихо-лишенько...

Хватит ныть, давай дело делать.

— Охрим. Остров прочесать, на восточном и южном берегу поставь наблюдение. Пулемётчики — за мной.

Пулемёт — штука экзотическая. Парни умеют стрелять и попадать, обслуживать и транспортировать. А вот навыка выбора и обустройства позиции для стрельбы из засады... Да и зачем такой навык морякам? На корабле у пулемёта четыре точки размещения, выбирать не из чего — как командир скажет.

Опыт манипулирования ДП у меня с первой жизни. Пусть и небольшой. Выдернуть левой, удерживая машинку за сошки, на уровень плеча для ведения прицельного огня на ходу... можно. Но тяжело и неудобно. "От бедра" — лучше. Но, всё-таки, "окопная метла Сталина" — для стрельбы с сошек из положения "лёжа".

Коллеги, кто из вас имел опыт создания скрытого пулемётного гнезда на низком речном берегу? И я — нет. Ну, тогда по логике и здравому смыслу.

С речного песчаного пляжа уходим выше, в хмыжник. Ответного огня не ожидаю: нечем им. А вот торчать на виду, как "три тополя на Плющихе" — не надо. Враг не должен видеть откуда к нему смерть прилетит.

Очередной слом стереотипа. Мы ж все такие героические! Вот он я! Смерть твоя! Выходи, супостат, на почестной бой!

Мне не нужен "почестной бой", мне нужен мёртвый "супостат". А невидимая и неслышимая смерть пугает больше, чем "славный герой" в "сияющем доспехе".

И чисто практически: пока нас не видно — у противника нет повода посылать на наш остров десант. Чего, учитывая малость моих сил, очень не хочется.

Развернул линию из трёх точек, метров по 50 между ними. Не сколько окопались, сколько замаскировались.

Ширина реки — метров двести. С береговыми пляжами до прибрежной дороги — двести тридцать. Для местных — слишком далеко. У русского лука перестрел — двести пятьдесят. Но так в бою не стреляют — навесом очень неточно. Поэтому сообразить, что можно убивать через реку... не соображают.

А вот если сообразят... Увеличить дистанцию, уйти на дальний край поля в лес. Недострельну. Да и от пулемётов в лесу толку мало. Или наоборот — сократить дистанцию. Толпой лодками на остров, и мы с ними в этом хмыжнике в прятки...

Ваня, факеншит! Перестань пугать себя маловероятными событиями! Ты ещё про речных крокодилов не вспомнил!

Никогда не считайте врагов дураками. Они умные. В рамках своих стереотипов.

Я уж думал позагорать, пока вороги подойдут. Не-а, справа, из леса восточнее, рысцой бежит наша ободритская разведка. Хорошо бежит, уверенно. В подзорную трубу видать — паники нет. Исполняют предусмотренный ранее составленным планом приём: "убег от противника с сохранением виз.контакта".

Ага, а за ними мерным шагом топает передовой дозор ливов. Тоже без особых эмоций и воинственных воплей.

А как там мои на валу? А спрятались. Не видать. Почти. Вон чья-то тощая белая волосатая крестоносная ляжка сквозь траву выглядывает. Да и фиг бы с ней. Но она ж демаскирует!

Ну-ну, Ваня, не злобствуй. Вороги их через трубу не разглядывают.

Следом за передовым дозором шагах в двухстах вываливает из леса основная масса. Плотной толпой. Хорошо идут, хоть и не в ногу, но живенько. Пятнадцать вёрст прошли и ничего. Здоровые мужики. Оружие... редкими яркими пятнами. В голове колонны — густо, дальше — местами. Хорошие доспехи — принадлежность военных вождей, героев. Таких немного. Щиты у всех. По два коротких копья. Ливы ("либъ" русских летописей) воюют пеше и конно. Здесь пехота. Понятно: впереди у них бой в лесу и в селении. Там конному не развернуться.

Разведка ливов топала-топала и остановилась, посмотрела как нашим из канавы выбраться помогают. Сообразили, что это "ж-ж неспроста": там какой-то отряд сидит. Постояли, посмотрели. И пошли дальше. Смелые ребята.

На дистанции метров тридцать от канавы из леска по гребню вала вышли наши лучники и дали залп. Передовой дозор ливов прекратил своё существование.

Парочка попыталась ухромать к своим — им в спины влупили стрелами. Стрелки снова шаг назад под сень кущ. И тишина.

Вожди, которые идут в голове колонны это всё видели. Голова остановилась, совещаются. Колонна подтягивается, уплотняется, растекается по полю вширь. Предводители машут палками с цветными ленточками и хвостами пушных животных. Лис, кажется. Потрясают щитами и другими предметами. О, у них и мечи есть. Трофейные, поди. Сами-то они не умеют.

Спорят между собой. Если они додумаются послать серьёзный отряд в обход, то... нам будет плохо. Но в обход никто не хочет. После пятнадцати вёрст пешего марша бежать куда-то в сторону через лес... из-за какого-то десятка лучников? А подвиг? Публичный, яркий. В обходе подвига не совершишь. Только грудью на врага. Враг — вот он.

Ну! Горюн, не спи!

А он и не спит. Из леска на гребне вала выдвигаются полтора десятка арбалетчиков из команд "шилохвостов". И дают залп своими "стремянными" арбалетами. У них натяжение на тетиве не сто фунтов, как у луков, а двести. На такой дистанции можно настильно.

У ливов кто-то упал. Закричали. И побежали. Вперёд.

А вы думали они испугаются? Лесовики — храбрые ребята. Они на медведя с копьём ходят!

Толпа бежит, визжит. На гребне вала из леса снова вылезают лучники — уже достанут. Ливы тоже пытаются стрелять из луков на бегу. Глупое занятие — луки лесовиков слабы.

Всё это — у меня на глазах, через реку. Красочно, динамично.

Волнительно, факеншит.

— Пулемёты! Бой!

Надеюсь, за речкой меня не услышат. Или внимания не обратят.

— Мать! Помахивай!

Ребятки как-то растерялись, лупят в одну точку. А надо веером по сектору.

Три пулемёта косят ту часть, которая ближе к реке. Ливы на это внимания не обращают. Просто не замечают. Стрелы они видят, а пульки нет. Орут и бегут. Хорошо бегут, резво. Пробежали и попрыгали в ту канаву.

На нашей стороне Горюн поднял ляхов из травы.

Сюр: полуодетые крестоносцы лупят топорами, дубинками и булыжниками на верёвочке по головам лезущих вверх ливов.

Понял! Понял я чего им в обмундировании не хватает! Кожаный мешок на гениталии! Как у Ахиллеса под Троей. Кож столько нет, но из трофейной домотканины можно пошить. И раскрасить. Польским орлом и католическим крестом.

А как же? — Форма одежды. У героев всё должно быть героически.

Дальше по линии Буривой вывел из леса своих. У него пара десятков лучников. Такие же лесовики. Но на двадцати метрах их стрелы убивают. А ближе убивают обычные вещи: копьё, топор.

Нападающих спихивают обратно в канаву. А подбегающих к ним на помощь отстреливают мои лучники и самострельщики. Пулемёты первый боекомплект отстреляли, второй воткнули. Вторые номера на насосах кланяются, ресиверы накачивают. А первые снова: пук-пук-пук.

Внезапное появление на линии боя ляхов и ободритов смутило ливов. Они, видимо, рассчитывали встретить небольшой отряд. Которые быстренько отойдёт к основным силам. Всякому же понятно, что защищать дорогу чёрте где — глупость.

Бег толпы замедлился. Самые храбрые да рьяные уже в канаве сидят, остальные... может, и не надо туда лезть? А стрелы наши летят, ливов выбивают.

Хорошо видно, что толпа не просто останавливается, а ещё и кучкуется. Инстинкт, ещё дохомосапиенский, кричит:

— Вместе — мы сила!

И прочие подобные мудрости.

"Гуртом и батьку бить легче".

Люди стягиваются друг к другу. "Я чувствую, друг, как всегда, твой локоть, а также плечо". "Плечо товарища" — это так укрепляет дух, внушает уверенность!

Такое — правильная тактика для стадных жвачных: встали в круг, выставили рога и копыта:

— А ну сунься! Забодаем, запинаем!

В дистанционном бою "групповщина" — убийственна. Нужно "размазаться" в пространстве, чтобы у противника "глаза разбегались", чтобы у него было больше промахов.

Попасть в одинокого человека из лука на дистанции 250 м. практически невозможно. Попасть в батальонное каре на такой же дистанции — наверняка.

Ливы ведут себя естественно: собираются в группы. А мои стрелки и пулемёты их выкашивают.

Тут Буривой, поняв, что на его край мало ливов добежало, да и тех лучники постреляли, повёл своих в атаку.

Я бы ещё подождал. Но я сижу далеко и сбоку. Ему на месте виднее.

Ободриты заорали нечеловеческими голосами свой боевой клич, так, что я даже на острове услыхал, и попрыгали в канаву. А потом вылезли оттуда и побежали по торфянику догонять убегающих ливов.

* * *

"Имеющий преимущество должен атаковать под угрозой потери этого преимущества" — военная аксиома.

У нас преимущества в неожиданности и дальнобойности. Мы их использовали. Теперь необходима атака, иначе эффект утрачивается.

* * *

Горюн тоже начал махать руками. И ляхи повторил приём: попрыгали на остатки врагов, шевелящихся ещё в канаве. А потом бегом за беглецами. Мои пулемётчики отстреляли второй боекомплект, загрустили, сели накачивать ресиверы и набивать магазины.

По полю бегают ляхи с ободритами и добивают раненных. Тут же их обдирая.

С мёртвого лива мало что можно взять. Но если мертвяков много, то что-нибудь полезное найдётся.

Ходят стрелки и собирают стрелы. Горюн с мечниками-драгунами и абордажниками наводит порядок. В смысле: наиболее ценное забирает в казну.

Бардак: преследование не организовано, разведка не выслана.

Пока возвращался к лодкам, пока перебирался на берег, уже конфликт: крестоносцы сцепились с ободритами из-за добычи. Горюн это дело как-то... запустил. Пришлось наставить на спорщиков пулемёты. Эти уже кое-что про машинки понимают.

На поле боя вполне видны убитые с пулевыми ранениями. Парочка наглядных примеров прямо под ногами:

— Не перестанешь мявкать — будешь с такой же дыркой в голове. Хочешь?

Не хочет.

Не хорошо так с боевыми товарищами. Но они мне в товарищи... только в начале пути.

Заставил Буривоя снова послать разведку к Икшиле, сильно гонористых шляхтичей поставил копать братскую могилу. Не в ту же канаву по краю поля мертвяков скидывать! Весной вода трупы вымоет, а Рига воду из реки пьёт.

Сразу же первые оценки. Ливов пришло около 2 тыс. Половина осталась на поле. Часть — сразу убитыми, большинство — чуть позже добитыми. Наши потери: трое убитых, два десятка раненых.

— Здорово! Так воевать можно!

У Горюна глаза горят. Полный восторг. Справедливый — серьёзная победа.

— Поздравляю. Твоя победа — ты командовал. Через год представлю к следующему "Владимиру". Подготовь список к награждению. Молодец.

* * *

Факеншит! "Сам дурак". Создавая свою "столократию", я очень боялся её консервирования. Поэтому установил правило: каждые два года с человеком должно что-нибудь происходить по службе. И с другой стороны: повышения и награждения не чаще одного раза в год. Смысл: избежать необоснованного карьерного роста.

" — Был бы гвардии он завтра ж капитан.

— Того не надобно; пусть в армии послужит.

— Изрядно сказано! пускай его потужит...".

Последовательное прохождение всех ступеней карьерной лестницы... "тужит". Но даёт необходимый бэкграунд, отсеивает "случайных гениев" и разных "фаворитов".

Из-за этого не могу выдавать награждения/повышения одному человеку пачкой.

"В князья не прыгал из хохлов..." — мои чиновники не "прыгают". Ни "в князья" — наследственный титул, ни "из хохлов" — за неимением оных в окружающей среде.

* * *

Радостное возвращение в лагерь. Приветственные вопли остававшихся. Работы прекращены — праздничный ужин, награждение героев, допросы немногочисленных пленных, распределение барахла...

Среди ночи гонец из наблюдательного отряда:

— Икшиле горит. Земгалы перебрались на правый берег, убивают всех попавшихся.

Во как. А ты, Ваня, думал, что ты тут единственное действующее лицо? — Да, важное у тебя лицо, действующее. Но не единственное.

— Что?! Ах, они гады! Стервятники! Воры воровские! Выхватывают добро из-под нашего меча!

— Спокойно Горюн. Думай. Что есть наша цель? Тощие коровы и рваные портки ливов?

* * *

Русско-польская война 1654-1667. Тринадцатилетняя война; Русский потоп по аналогии со Шведским потопом. Богдан Хмельницкий просит "принять в россияне" Войско Запорожское "з городами их и з землями". Первый этап для России успешен, но влезла Швеция. Россия заключает перемирие с Польшей и начинает войну со Швецией: "они из-под нашего меча добычу отхватывает!". Речь Посполитая, проигрывавшая как на русском, так и на шведском фронте, спасена от полного разгрома. Одного ворога не добили, за другого взялись. Война со шведами — с переменным успехом. Потом возобновилась война с ляхами, гетман переметнулся, пришлось заключать перемирие уже со шведами...

Постараюсь не совершать подобную ошибку. Врага — добить. А "стервятники"... им своё время придёт.

* * *

Гибель тысячи мужчин на "торфяном поле" была для ливов национальной катастрофой. В племени осталось 4-5 тыс. вдов и сирот. Общины не могли их прокормить.

Земгалы начали переправляться через реку, уничтожать оставшиеся беззащитными селения. Мы пытались установить договорные отношения — не получилось. Получился такой... вооружённый нейтралитет: мы и они старательно делали вид, что друг друга не замечаем. Долго такое состояние продолжаться не могло. Но трафик по Двине шёл хоть и с трудностями, но без враждебных нападений с берега. Это позволило прислать пополнение, припасы, инвентарь.

Даугавские ливы были уничтожены или бежали. Буривой проводил разведку и севернее, в Турайдском крае. Горюн посылал туда отряды. На левобережье Гауи в Саттезелском крае земгалы устроили настоящую охоту на ливов. Множество их бежали к родственным эстским племёнам. Там начали собирать отряды для изгнания оккупантов-земгалов.

Я просидел в Риге ещё две недели. Дождался, пока "шилохвосты" сбегали в Кауп и вернулись с новой партией польского полона. Присмотрел за развитием стройки.

Местность менялась стремительно: на месте ещё вчера стоявшего дремучего леса образовывалось пустое пространство с пеньками, кучами хвороста и штабелями брёвен по краям. Два собранных и поставленных в работу корнедёра потрясли ляхов и ободритов:

— А что? Так можно?

Горюн отбирал среди ляхов годных к разным видам специализации. Шляхтичи, естественно, не хотели работать. В лесорубы или землекопы — оскорбление. Да кто ж их спрашивать будет? Формирование групп "помощников" шло успешно. Пополнения попадали в уже устоявшуюся структуру. В коллектив, где появились и мастера разных специальностей, и "славные герои", которые по "старшинству" имели более высокий статус и были готовы отстаивать его, поддерживая лагерную администрацию.

Одни хотели труд полегче или целые сапоги сейчас. У других цели более долгосрочные.

Глава 803

— Пан Кшиштов Ясинецкий из Малопольских Ясинецких. Третьего дня, будучи старшим в дозоре, ты уничтожил неприятельский пост, при штурме укреплённого поселения язычников первым вошёл в него, в бою взял в плен неприятельского предводителя, спас жизнь своего раненого командира, освободив его из рук поганых.

Круто. Парень за один день совершил минимум четыре подвига, за каждый из которых полагается Георгиевский крест по статуту 1913 г. "Полный бант". У нас св.Георгия в орденах нет.

— Явленная тобой выдающаяся храбрость требует особой награды. Чего ты хочешь? Вернуться домой, в Польшу?

Молодой мужчина, широкоплечий, высокие "польские" скулы, сломанный когда-то нос.

— Ясновельможный князь меня прогоняет? Чем я не угодил пану?

— Э-э-э... Но... Многие полоняне мечтают вернуться домой.

— "Многие" — "да". Я — нет. Я третий сын в небогатой семье. В Польше меня ждёт нищета. Или служба на побегушках у можновладцев. А здесь я бью язычников. Делаю то, что умею. То, что мне нравится. Чего я хочу? Кольчугу, шлем, меч, коня. И всему моему десятку. Пан князь.

Рядом вьюном кружит Горюн. Если зека получит "Святослава" за храбрость, как у него "Владимир" за первый набег, то возникнет... коллизия. Если дать им оружие как у моих драгун, то... возможна просто куча коллизий.

Вот же засада! Трусливые — плохо, храбрые... как оказывается, по-разному.

— В порядке исключения. За явленную отвагу пан Кшиштов Ясинецкий получает досрочное освобождение. Ты — волен. Как вольного человека, по твоему желанию, принимаю на службу в лагерную администрацию. Конкретно: во вспомогательный отряд.

Ещё бы уяснить точно — что такое этот "отряд". Так-то понятно, но "дьявол кроется в мелочах" — надо прописать статут.

— По принятии присяги присвоить чин младшего десятника. Со всеми дачами и привилегиями, положенными моим воинам.

Аккуратнее, Ванюша. Создаёшь прецедент. Десятки, а то и сотни очень разных людей захотят пройти этим путём.

— А за спасение командира своего, доброго воина и моего выученика, награждаю тебя орденом князя Святослава четвёртой степени.

Эк Горюна перекашивает. Парень, тебе придётся научится сдерживать мимику. Люди судят по морде лица о содержимом головы. При таких гримасах... голову хочется оторвать.

Ещё забота. Такая... эстетическая.

Горюн хочет в витязи. В герои, в полководцы. Эти общественные роли имеют определённые визуальные типы. Вы себе мелкого, скалиозного, косого, гримасничающего, с нервным тиком витязя представляете? И народ — нет. Вот в колдуны, злыдни, вампиры, оборотни... — пожалуйста. Фактура подходит. Но чтобы на белом коне, в сияющих доспехах, под святыми хоругвями... поскрипывая зубами, подёргивая конечностями и покашивая глазками...

И не в "королевы красоты", а морда лица имеет значение.

С другой стороны, Суворов тоже не сильно пригляден был, мелковат, странноват.

— Горюн, ты Суворов? — Молчит, не даёт ответа.

Ответ жизнь даст. Если дать ей, его жизни, возможность ответить.

Я знаю, что этим награждением создаю возможность урона твоему авторитету. Так работай так, чтобы возможность не стала реальностью! И не засти солнце окружающим! Им тоже нужно расти, тоже получать чины и ордена. Человек остановившийся — впадает в депрессию, агрессию и идиотизм. Не надо нам такого. Впереди у каждого — светлое будущее. Возможно — с орденами.

* * *

Мы избегали "национальных формирований". "Польский легион", "латышские стрелки", "Дикая дивизия"... не надо. История "Луцкого мятежа" показала, что просто "землячество" — уже плохо. При том я старался сокращать численность вооружённых сил до уровня минимальной достаточности.

Обучение, снаряжение, содержание "человека в сапогах" — дорого. Грубо говоря: если ты кормишь одного бойца, то не кормишь трёх сирот. Которые, в рамках святорусского средневековья, помирают. От голода, холода, болезней. Глянь за спину любому воину — там души детские, уже отлетевшие, в рядок стоят.

И наоборот: нет воина — будет война, нашествие, свара, татьба, воровство и душегубство. И тот ряд призраков за спиной бойца, умерших до срока своего, куда дальше растянется.

Потому — минимально, но достаточно.

А это сколько?

Как и все прогнозы, оценки потребной численности армии, размещения, подготовки... не всегда точны.

Ещё. Возникают задачи, в которых использование гридней малоэффективно. Образ в фольке: "из пушки — по воробьям".

Одна из составляющих их успеха, наряду с личным вооружением и выучкой — умение действовать подразделением. "Военная машина бьёт личную храбрость".

Перед битвой на Калке русские князья, после первых стычек с монголами, говорят, что половецкий воин не хуже, а то и лучше монгольского. А половцев русские бить умеют. Получилось наоборот: у монгол оказалось прежде неизвестное оружие — "военная машина". Оружие не воина, но полководца.

Если в чистом поле сотня гридней может разогнать тысячу джигитов, то в густом лесу, где нет строя, взаимопомощь ослаблена, часть оружия бесполезна... Один, пеший, в незнакомой местности... против десятка лесовиков из-под каждой ёлки...

Мне жаль моих ребят. Я не хочу посылать их в такие места, где победа связана с большими потерями. Лучше — "малой кровью, могучим ударом".

Там, где строевая подготовка не является существенной, а большие потери вероятны — хашар. В обоих вариантах. И как тяжёлый принудительный труд. У нас это типично, называется "каторга". И как участие в боевых действиях.

По сравнению с Чингисханом или Бату, у нас были отличия. Наша система, развиваясь со временем, оказалась ближе к французскому "Иностранному легиону".

Только добровольцы. Офицерские должности — только мои. По завершению службы — обычные права и привилегии подданных Русского государя.

Если моих новобранцев прежде всего жёстко отбирали, хорошо кормили, сурово учили и добротно вооружали, то от добровольца в нац.формированиях требовались лишь общее здоровье и добронравие. Обучение происходило уже после первых боевых операций. Вооружение — трофейное или подсобные средства.

"Заготовки черенков лопат", которые раздал Горюн крестоносцам — огромный бонус. Хашару Батыя не давали ничего.

Отряды нац.формирований "стачивались" в первых боях. Уцелевшие приобретали боевой опыт, понятие о применяемой тактике, трофейное оружие, повышенный социальный статус. Становились "костяком" подразделения. "Армия держится на сержантах". И принимали очередное пополнение.

Такие отряды никогда не существовали долго: вопрос миролюбия групп вооруженных людей маячил всегда.

Если кто забыл, начало Пунических войн, предопределивших судьбу Средиземноморья, лежит в "мамертинцах": наёмниках сиракузского царя Агафокла. Распущенные по домам после смерти царя Агафокла (289 г. до н. э.), они завладели Мессиной, перебили мужчин, основали (282 г. до н. э.) разбойничью республику. Местные начали наезжать — те позвали римлян.

Ничего подобного ни в каком виде, кроме мною самим задуманного и контролируемого, не надо. Поэтому нац.формирования, отработав своё, вливались в "Русский легион", действовавший достаточно далеко от "Святой Руси", но под нашим контролем.

Мои коллеги не понимают, что подобное, или шире — захват "твоей" власти "твоим" вооружённым отрядом, есть норма для средневековья. Менее распространённая, чем какой-нибудь местный обычай престолонаследования, но вполне представительная.

Пара десятков каких-нибудь "преображенцев" или "преторианцев" могут в любую минуту набить вам морду и сунуть в каменный мешок. Это оптимистично: сунуть нож под ребро или стукнуть табакеркой по кумполу куда менее энергоёмко.

Это сделают не потому что вы хороший или плохой. И уж точно не из-за вашего прогресса. Просто кто-то убедительно предложит им больше. Как в заговоре Кучковичей против Боголюбского:

— Да он вас всех казнит! А я вам жизнь предлагаю!

Логика, факты не важны — важно состояние "тараканов в междуушии". Ни один коллега-попандопуло внятной технологии борьбы с подобным не предложил. Приходилось самому изобретательством заниматься.

* * *

В конце августа я с адмиралом Диком, ксендзом Кадлубеком, князь-волком Куртом и всей моей прочей командой погрузился в две лодочки и пошёл вверх по Двине, собственными ручками-ножками проходя каждый порог или забору. Кадлубек пытался подлизнуться, вежливо намекая, что не дело, де, светлому князю самому веслом махать. Для того холопы есть. Пришлось напомнить, что Иисус сам ножками ходил, а не на чьих-то спинах катался. Хотя, как сын божий, мог и кадиллак вызвать.

Надобно остановиться и чуток вперёд забежать, по делам, в этой местности происходящим.

"Ревела буря, дождь шумел,

Во мраке молнии летали,

И бесперерывно гром гремел,

И ветры в море бушевали...".

Поздним вечером 17 декабря 1171 г. два парусника, "шилохвосты" "Красный" и "Оранжевый", вывозя очередную партию ляшского полона в восемь сотен душ из Каупа, последнюю до весны, на подходе к Ирбенскому проливу попали в шторм. И были выброшены на побережье полуострова Сырве острова Саарема.

Чрезмерно затянули навигацию: корабли осенью были заняты в событиях вокруг Готланда — следствиях смерти воительницы Гудлейк, о чём я уже. Последний рейс оказался лишним.

Полог низенького шалаша среди мелкого леса над обрывом невысокого морского берега, в подножие которого продолжали бить морские валы, откинулся. Лежавший на куче веток, едва прикрытый мокрым мундиром с погонами морского турмана, с белеющими в полутьме тряпками, держащими примотанные к сломанной ноге палки, резко дернулся, направив на вошедшего дуло коротенького ствола пневмопистолета.

— Спокойно. Это я.

— Вижу. Что там, Вестрень?

Вошедший, молодой парень в таком же кителе, мрачно оглядел шалашик, едва освещаемый одинокой свечкой, выбрал место посуше и уселся под стенку.

— Хреново, Лепко.

Хмыкнул, глядя на осунувшегося, с нездорово блестящими от лихорадки глазами, своего флагмана.

Два шестнадцатилетних капитана. По меркам моего времени — школьники, дети. Здесь с пятнадцати — военнообязанный. Может жениться, отделиться, платить налоги, нести повинности... все права человека и гражданина.

Здесь взрослеют быстро. И очень быстро взрослеют у меня. Те, кто попал в мои школы. "Не успел — опоздал". Отойди в сторону, дай дорогу более талантливым, умным, обучаемым, энергичным... лучшим.

— Корабли... шторм домолачивает. Людей спасли почти всех. Припасы, продовольствие... почти ничего.

— Рация?

— Утонула. Радисты пытались вытащить. Обоих смыло.

— Нужно обустраивать лагерь. При таком холоде, мокрые, на ветру... перемрут.

Снаружи раздался топот бегущих ног. Под полог всунулась возбуждённое лицо матроса:

— Капитан! Беда! Ляхи взбунтовались! Захватили надзирателя и лекаря! Убить грозятся!

Выстрень подскочил с места, цапнул за правый бок, где должна быть кобура. Увы, удар штормовой волны сорвал ремень.

Лепко криво хмыкнул, протянул свою "пукалку".

— На, возьми. Семь пуль, накачивал перед штормом.

— А ты?

— А у меня... во, ножик есть.

Горделиво вытащил из-под изголовья парадный капитанский кортик. И, прихватив вдруг напарника за грудки, прошипел, дергаясь от боли в ноге:

— Если дело до ножика дойдёт — хана. Никто не выживет. Втолкуй этим... остолопам крыжатым — никто. Уговаривай, убивай, но к утру должны быть укрытия. Иначе — мокрые хладные трупы.

При вспышках молний, вдруг высвечивающих контрастную сине-чёрную картинку редколесья, пробиваемого косыми струями дождя, встрёпываемого, сгибаемого мощными порывами шквалистого ветра, появлялись на мгновение и тут же исчезали силуэты моряков. Абордажники, сохранившие по большей части свои сабли, и самострельщики с тесаками, рубили тонкие стволы. Марсовые, катапультисты и остальные стаскивали ветки и жерди к лощине, прикрытой от ветра с моря холмом. Лощину расширяли и углубляли, копая руками и обломками досок.

На кораблях земляные работы не являются основным видом деятельности. По паре лопат было, но, похоже, весь шанцевый инструмент утонул.

— Самострелы вытащили? — обратился Выстрень к попавшемуся десятнику арбалетчиков.

— Вытащили. И стрелы. Только пока не просохнут — толку с них...

Десятник стёр с лица ладонью дождевые капли, заливавшие глаза.

— И с пулемётами так же. Машинки целы, боезапас — есть. Но сперва высушить.

Выстрень тяжко вздохнул. Придётся с дурнями самому разговаривать. Без воинской поддержки за спиной.

Подошедший второй десятник — командир абордажной команды с "Оранжевого", тяжко вздохнул, разглядывая свой клинок при свете очередной молнии:

— Э-эх, загубим сабли, лесины срубая. Вона, уже вся в зазубринах. Ну да ладно. Клинок наточить заново можно, а вот нового капитана сыскать... Слыхал, ляхи взбунтовались. Ты к ним? Могут и затоптать с перепугу.

И, повернувшись к копошившимся в темноте леса между вспышками молний морякам, рявкнул, перекрывая громовые раскаты:

— У кого клинок гожий! Ко мне!

Возня вокруг строящегося убежища приостановилась, возле Выстреня собралось десятка три бойцов.

"Группа восстановления правопорядка" двинулась вдоль берега и через сотни три шагов сквозь нечастые стволы деревьев увидела отсветы огня, пляшущего под порывами ветра. А затем и вопли человеческой многоголовой толпы. Даже неумолчный, сильный, но довольно однообразный рёв бури, не мог заглушить эмоции стада мокрых бесхвостых обезьян.

В низине, между корнями столетнего дуба, горел, прикрытый густой кроной лесного исполина, костёр. Штормовой ветер то вздувал языки пламени, и поляна озарялась от края до края, то сбивал их почти до земли. И сотни людей, наполнявшую поляну, становились почти невидимыми в темноте смутно шевелящимися тенями.

На пятачке возле костра несколько полуголых ляхов держали поставленных на колени двоих заложников: судового лекаря и суперкарго с "Оранжевого шилохвоста".

У нас не используют термин "суперкарго", однако на торговых кораблях всегда есть человек, который несёт персональную ответственность за сохранность груза: "надзиратель за товаром". Если груз — "двуногое дерево", то это "дерево" очень не любит своего "надзирателя".

Один из ляхов периодически вскидывал топор над головами бедняг.

"О! — подумал Выстрень, — вот и топор судового плотника всплыл. А говорят, топоры не плавают".

— Кончай хренью заниматься! Пора дело делать. Отпустите заложников и давай быстро укрытие мастырить.

Вспышка молнии не вовремя осветила полянку, по краям которой, охватывая толпу с обеих сторон двумя цепочками двигались моряки с обнажёнными клинками.

— Стоять! А то зарежу обоих! — грозно завопил один из предводителей бунтовщиков.

"Во, — подумал юный капитан, — а этот топор — с кухни. Сколько я повторял повару, чтобы расклинил нормально, а оно так и болтается".

— Я — Выстрень, старший турман флота Всеволжска, капитан "Оранжевого шилохвоста". А ты кто?

— А! — завопили ляхи, — вот злодей, которой нас мучил! Который завёз благородных шляхтичей в холодное море да утопить хотел!

* * *

Стандартный образ мышления людей, принудительно транспортируемых на кораблях без возвращения.

Либо: нас там, на том берегу моря, съедят. Типично для вывозимых из Африки негров. Вариант: убьют, высушат и перетрут в порох. Очевидно: он же чёрный.

Либо: нас вывезут в море и утопят. Чтобы не возиться с трупами на берегу.

Обычное мышление мужских коллективов. Невольницы понимают, что их используют иначе, поэтому подобными глупостями не мучаются, у них свой набор. Исключения: гражданские войны в условиях победившей демократии. Установление гендерного равноправия приводит к оценке: "женщина — тоже человек". Что требует равного "человеческого" отношения — уничтожить.

Мысль о том, что по окончанию плавания всех ждёт много работы популярности не имеет: слишком просто, нечем пугать друг друга.

Надо бы вернуть с Двины в Кауп несколько лояльных ляхов, чтобы они развеяли миф о русском кормлении рыб живыми христианами в Балтике. С другой стороны, страх неизведанного, морское путешествие в никуда, откуда не возвращаются, делает контингент в Каупе более управляемым и производительным.

* * *

— Всем молчать! Ты — кто?

Крупный немолодой лях со шрамом на лице, рыкнул:

— Я — Анджей! Из Вышогруда, что в Мазовии! Подхорунжий. Был.

— Слава Иисусу! Ну хоть ты-то понимаешь, что происходит?

Лях мгновение пытался понять: а что это он должен понимать? А Выстрень, чётко и громко, перемежая речь раскатами грома и не нормативной лексикой на двух наречиях, конспективно изложил суть проблемы:

— Мы тут все сдохнем! От вашей непроходимой тупости! Мы — попали! Мы — в дупе! Это — остров! С него не выбраться! Корабли погибли! Лодок нет! Еды нет! Мы сдохнем! Все! Здесь! В три дня! От холода, голода, дождя, злобных язычников. И вашего идиотизма!

"Лучшая защита — нападение". Обвинить толпу пленных, насильно привезённых и вовлечённых в катастрофу — показатель высокого уровня "защитника".

Народ начал роптать, но Анджей, видимо, признанный лидером жертвами кораблекрушения, мучительно сформулировал вопрос:

— Э... а это... а язычники... ну... откуда?

— А ты не знал?! Ну, тупые! Здесь живут самые страшные эстские пираты! Отсюда, со своего острова, они совершают кровавые нападения на свевов и гётов. Король Магнус полвека назад ввёл специальную пятничную молитву о защите! Грабят Данию, Швецию, Норвегию, унося даже церковные колокола!

* * *

Выстрень несколько... смешивает. Король Магнус ввёл молитву для защиты от куршей. Но Сааремские эсты — известные пираты уже лет двести. Ярославу Мудрому как-то пришлось выкупать у них наложницу норвежского короля Олафа Святого и его малолетнего сына Магнуса, которого Ярослав усыновил. И который стал, в подходящий момент, королём Дании и Норвегии Магнусом I Добрым.

* * *

— Святой Войцех! Они будут нас мучить, а потом убьют! Зверски!

— Да! Всех! Так и будет. Если мы не соберёмся и не дадим им отпор. Панове! Вы же крестоносцы! Вы нашили кресты на одежду в знак готовности умереть во славу Христа! Вам ли бояться смерти на стезе просвещения! На пути доношения благой вести до заблудших и погрязших!

Дальше Выстрень воспроизвёл проповедь Кадлубека, произнесённую четыре месяца назад перед подобными ляхами в Риге: как и многие члены команд парусников, он был свидетелем и участником тогдашних событий.

Особо мощный раскат грома заставил сделать паузу, после которой Выстрень продолжил:

— Путь к подножию сияющего престола господнего начинается с малого. Построить укрытие от дождя и ветра! Вот, прямо здесь. Ломайте ветки, рубите деревья, копайте ямы. Мы разожжём костры, сохраним жизни страждущих братьев наших. За работу!

Народ бухтел... разнонаправленно, и Выстрень ткнул в Анджея:

— Ну. Чего стоишь? Командуй.

Анджей встряхнулся, будто проснувшись, и принялся указывать. Выстрень дал пару советов, вроде обязательности дренажных канавок, оставил "только что мятежникам" отобранную ими у лекаря зажигалку, забрал освобождённых заложников и увёл в свой лагерь.

Там — радовались. Спасению людей, но, пожалуй, более — крыше. Один из парусов с "Красного шилохвоста" волны закинули так высоко на берег, что его удалось вытащить. Теперь его растянули между деревьями, спрятав под ним раненных, особо ценное имущество и костры. Мокрые, холодные и голодные моряки стягивались поближе к огню. Всё было сырое и немилосердно дымило.

— Тьфу. Чувствую себя... сырокопчёной грудинкой.

— Рано. Ещё ребра не отбиты.

— Это ты так пошутил?

— А ты что, усомнился?

Два капитана внимательно посмотрели друг на друга красными от дыма, морской воды и недосыпа глазами. И дружно заржали, находя каждый в облике визави повод для смеха.

— Дети, как есть дети, — подумал боцман с "Оранжевого". Он был старше их аж на четыре года.

К рассвету ветер несколько утих, дождик продолжал моросить, волны равномерно накатывали на полосу пляжа до подножия берегового обрыва, покрывая пространство полосами грязной пены, то выбрасывая, то унося в морские глубины куски кораблей, части груза, какие-то бесформенные обломки. Иногда — и тела утопленников.

Выстрень уже засыпал на ходу, когда спасённый им лекарь подсунул порошок и миску с собранной дождевой водой.

— На вот, глотни. Сутки будешь бегать как наскипидаренный.

Мутный недоумевающий взгляд замотанного до потери соображения капитана потребовал кивка в сторону:

— Ляхи пришли. Придётся разбираться.

— У тебя много такого?

— Сундучок из корабельной аптечки, двадцать доз.

— Береги. Может очень пригодиться.

Про наш аналог первитина — я уже... Понятно, что такая фарма входит в состав корабельных аптечек. Необходимость в условиях длительного автономного плавания — очевидна.

Анджей в парусиновой куртке, явно снятой с одного из моряков, выглядел мрачно.

— С чем пожаловали, панове?

— Не с чем, а за чем. Оружие дай.

— С чего это вдруг?

— Я послал людей пройтись по берегу. Найти спасшихся, может, море чего выкинуло. Нашли. Два тела. Обезглавленные.

— Чего?! Нуних... Подробности.

— Двое наших. Кажется, утопленники. А, может, ещё живые были. Их вытащили повыше на берег. И отрубили головы. Головы унесли.

— Твою... Кто? Куда?

— Дождь. Следов нет. Мои прошлись чуть дальше. Отсюда мили три. Там заливчик и селение. Пять-шесть изб.

Анджей набычился и повторил своё требование:

— Дай оружие. Мы отомстим.

Выстрень замялся. Просто "нет" — нельзя, будет свара. В памяти всплыла "битва на торфяном поле".

— Оружие у вас у всех уже есть.

Он дёрнул подол сорочки Анджея, торчавшей из-под куртки.

— Чего?! Предлагаешь дикарей удом бить?!

— Экий ты, Анджей... похотливый. Сразу видать: добрый воин. Видит язычника — достаёт уд. Удилище. Одним махом семерых побивахом.

В собравшейся уже толпе, полной наряжённого ожидания перехода конфликта из разговорной в членовредительскую, а то и в смертоубийственную стадию, раздались смешки. Почему-то в мужской толпе рассуждения по поводу боевого применения члена часто вызывают смех.

— Над Двиной, на торфяном поле, четыре месяца назад такие же крестоносцы, три сотни их было, остановили войско ливов в две тысячи воинов. Половину перебили. Без оружия. Да и какое оружие земное может сравниться с благоволением Господа нашего Иисуса? Мы — христиане. На нас благодать почиёт. А те — звери дикие. Нет оружия крепче молитвы искренней.

Ляхи морщились, но помалкивали.

— А для помощи слабой плоти человеческой тамошние лыцари сделали себе оружие. Дубинки крепкие. И вот, кистени. Оторви подол от сорочки своей. Завяжи в полосу ткани камень увесистый. Князь наш, Воевода Всеволжский, называет такое "бэр". Так зовут такое оружие в одном дальнем народе. Им головы разбивают. Своими глазами видел!

Недовольное молчание было ответом. Но у Выстреня нет вариантов — давать оружие ляхам нельзя.

Он, описывая битву с ливами, несколько... упрощает. Не вспоминает ни о сотне ободритов, ни о полусотне "всеволжских", ни о моих пулемётах. Умалчивает о том, что в Риге крестоносцы шли в бой "от сытого стола да сухого угла", а не стуча зубами от холода и голода, как здесь.

Лишнее это всё. Кабы был военный совет с аргументами и силлогизмами, а тут... самые общие смыслы, пропаганда.

— Собрать сотню рыцарей. С палками и камнями. Дружно навалиться на то селение. Там 5-6 взрослых мужчин, неужто не справитесь? Мстители... Да не кривитесь вы!

Выстрень присел посреди собравшегося уже немалого круга слушателей. Взял палочку, начал рисовать на мокрой земле.

— Точной карты острова у нас нет. Так только, очертания со слов купцов новгородских, что прежде здесь хаживали. "Островьская земля". Жителей тысяч двадцать. Злобные кровожадные язычники. Успеют собраться — всех перережут. Не успеют — сами сдохнем. Без еды и жилья тёплого — в три дня. Потом они придут, барахло приберут, последних... как у твоих — головы отрежут. Для них отрезанная голова — честь. Перед воином несут. Перед женихом, когда сватается.

Капитан не в курсе здешней этнографии, поэтому воспроизводит то, что знает. Подобные обычаи отмечают путешественники у волжских племён в 13 в.

— Вывод: нужно быстро захватить несколько... несколько десятков селений туземцев. Там припасы на зиму, там тёплые дома. Разное всякое вроде баб, пива... Там — оружие местных. Которым можно от них отбиваться.

Упоминание перспективы с пивом и закусками несколько ослабило градус злобного уныния на лицах ляхов.

— Мы — здесь. Длинный узкий полуостров. Захватываем все посёлки. Выходим к перешейку. Они с той стороны лезут. Их много. Но тут — узко. Число не сильно важно. Оружие одинаковое, ихнее. У вас, у шляхтичей, воинская выучка лучше. Мы их бьём. Больно. Так, чтобы и мявкнуть боялись. Забота одна: в бой идти дружно. Бить разом. Чтобы тот слуга диавольский даже и руку с оружием поднять не успел, а уж душа его в пекло понеслась.

— Х-ха... Они ж рыбаки. У них лодок полно. Соберутся да полезут морем вдоль берега. Куда захотят — туда и явятся. Берег-то длинный, весь не оборонить.

— Я ж и говорю: вам без нас здесь не выжить. Не потому, что у нас клинки, а потому, что знаете мало. А за незнание здесь жизнью платят. Глупость да невежество смертью оборачивается.

Ляхи обиделись. Но обиду пришлось проглотить.

— Вот я вам карту нарисовал. Я её видел — вы нет. Никогда. Так бы и не знали куда бить надо, где ворога встречать. Теперь узнали. Вот ты про лодки говоришь. Через неделю-две ударят холода. И море замёрзнет. Особенно — у берегов. Одна-две лодочки, может, и пролезут, а сотни... и от берега не отойдут, и к берегу не пристанут. Понятно?

— Ну... Чего делать-то?

— Х-ха. Палки да камушки собирать. Ладно, пошли. Попробуем из твоего... шляхетства — хоть какое воинство собрать.

Так началась эта, непредвиденная мною, совершенно авантюрная история. Присоединение Сааремы. В основе — опыт, увиденный моряками во время стоянки в Риге. Технология "нашествия" — многократное численное локальное превосходство. Уничтожение местных, а не захват с цель продажи или взимания налогов. Захват припасов — "война сама себя кормит". Высокий темп продвижения: не ждать "съедания в ноль" очередного поселения, но захватить следующее.

За неделю жертвы кораблекрушения заняли весь полуостров, отъелись, оделись, обогрелись. И — вооружились.

Ляхи уже начали поговаривать:

— А зачем нам русские? Они в бой не идут, а долю в добыче берут больше нашей. Всякое разное корабельное отбирают, а мы сами его в море нашли...

Анджей притормаживал недовольных. Двоих сам зарубил трофейным мечом.

Жестокость его была вызвана кратким обменом репликами:

— Слушай, Анджей. А что делать будешь, когда вся эта бодяга кончится?

Тяжёлый, недоверчивый взгляд:

— А она, эта... как ты сказал, она кончится? Отпустите нас по домам?

— Ну, весь полон... не знаю. А вот тех, кто дело делает, кто живота не щадя поганых режет... Воевода в Риге одному герою и вольную сразу дал, и чин, и командиром поставил. Даже наградил. У тебя тоже не худо получается. Останемся живыми — буду тебя представлять к награде, как того парня. Только непонятно мне: а что ты с той свободой делать будешь?

— Чего-чего... домой пойду. В свой Вышогруд в Мазовии.

— Мда... Неумно. Мазовия отдана пруссам. Князь пруссов Кестут — князь Мазовецкий. Он земли своим отдаст. А ты куда?

— Воевать с пруссами буду.

— Эт можно. Только корона не поможет, наоборот, будет считать вором противу властей законных. А так... просто сгинешь под топорами прусскими.

— И чего делать?

— Думать. Служить. Храбрость явить. Выслужить себе новую долю. Решать тебе.

Анджей и ещё несколько шляхтичей из Мазовии осознали, что возвращаться некуда. Другие, не задумывавшиеся далее завтрашнего утра, просто злобились. Недовольство нарастало, но было сорвано активными действиями противника.

К концу недели племя соорганизовалось.

Может, кому-то кажется, что я издеваюсь над медлительностью эстов и ливов? Вы неправы, это общее свойство племенных ополчений. Это не "силы быстрого реагирования" — гражданское население. Которое пашет землю, пасёт скот, ловит рыбу, любит жён, воспитывает детей... Множество важных повседневных дел. И бросить вот так всё вдруг сразу...

Племя провело необходимые шаманские пляски и жертвоприношения, совет старейшин и избрание трёх главных предводителей, наслушалось героических песен о том, как их предки лихо резали всяких чужаков. Наконец, подморозило. Похрустывая свежим утренним ледком, воодушевлённые своим островным военным богом Тарапита, ополченцы отправилось освобождать родину от иноземцев.

К этому моменту треть экипажей и половина полона погибли. Здесь любое воспаление, сопровождающееся высокой температурой, называют лихоманкой. Переохлаждение в первые часы, воспаление лёгких, смерть — основной путь "жертв кораблекрушения" в наших водах зимой.

Командир эскадры Лепко умер. Выстрень, приняв командование, приказал всем боеспособным выдвигаться к перешейку. И воспроизвёл "битву на торфяном поле" с необходимыми изменениями.

2 — 2.5 тыс. эстов двигались с севера, дошли до южного края дефиле и попали под кинжальный бой с флангов пневмопулемётов с густым потоком арбалетных стрел в лоб. Пытаясь выскочить из смертоносной вьюги, ополченцы бежали на забереги. И проваливались на тонком льду.

Узость перешейка не позволяли противнику "растекаться", заставляли действовать сомкнутым строем. Что может быть лучшей целью при дистанционном бое?

Затем озверевшие крестоносцы кинулись добивать язычников.

Выстрень и Анджей продолжали преследование до темноты. К утру все созрели до понимания:

— Надо их всех перебить. Иначе они вернуться и перебьют нас.

В три дня "жертвы кораблекрушения" зачистили остров, вышли к его восточному краю. Потрясённые бойней на перешейке, эсты не оказывали серьёзного сопротивления. Забирая детей, скот, нищее имущество, они бежали на восток. Масса народа оказалась прижата к замёрзшему проливу между этим и соседним островом. При приближении христианского воинства огромный языческий табор, завывая молитвы своим богам, ломанулась на лёд.

До соседнего острова Муха — версты две. На ту сторону перебрались... несколько десятков. Индивидуалисты. Способные не сбиваться в кучу, а отойти друг от друга на несколько метров. Остальные слишком склонны к коллективизму — проваливались.

Даже отары глупых овец, ощутив трескающийся под ногами лёд, поворачивали назад. Но люди перли вперёд, в крошево льда, вещей, скотины... и голов тонущих.

Акт коллективного самоубийства продолжался около двух часов. Племя — погибло.

Сотня женщин, захваченных прежде, несколько десятков случайно уцелевших одиночек — всё, что осталось от аборигенов.

Не просто достался этот успех и пришлым. Когда сошёл лёд в Рижском заливе и "робинзоны" сумели прислать лодку в Ригу, в живых оставалось полсотни моряков и две сотни ляхов.

К концу мая мы смогли спустить по Двине четыре "шилохвоста". Во Всеволжске верфи уже освоили "серийное производство". Стандартизация позволяла производить до десятка парусников в год. Вот с формированием команд...

Восстановление Балтийской эскадры позволило не только вывести "робинзонов", но и взять под контроль транзитную торговлю на Балтике. На Каспии это был, прежде всего, меридиональный трафик, здесь — широтный.

На островах поставили наблюдательные посты, построили маяк и несколько крупных селений с новосёлами. Эсты с материка не пытались "освободить отчизну" — земли другого племени.

Впрочем, у них вскоре прибавилось своих проблем.

Мстислав Храбрый, младший из смоленских Ростиславичей, получил в начале 1170 г., после "приведения Новгорода в разум", Юрьев (Тарту). Сначала он помогал Ропаку в Новгороде и Стололазу во Пскове. Потом пришёл в свой удел. А городок-то маленький, развернуться славному воителю негде.

Содержать приличную дружину не с чего, войны нет. Но он нашёл. Повод стандартный: "из-за бабы".

Наложница-латгалка одного из эстских вождей, в наших терминах — чага, сбежала в Юрьев. Вождь пришёл искать свою рабыню. А у нас на Руси рабства нет. В смысле: накось-выкуси. Вождь обиделся, говорил грубо, "поносно", за меч хватался. Гридни Храброго хама зарубили. Родня покойного возмутилась, пошла "мстить за родную кровь". Храбрый их побил. Тогда союз шести эстских племён объявил "священную войну".

У Храброго не было и полусотни гридней. А ворогов собиралось тысяч десять-двенадцать.

Братья прислали помощь, но мало. Армии сходились к урочищу Медвежья Голова вёрст за сорок от Юрьева.

Место известное: сын Мономаха Мстислав Великий "взя городъ ... Медведвьжа Голова и погость без числа взяша" в 1116 г.

Старинное эстское городище. Потом (в РИ) дерптский епископ построит замок. Его будут попеременно сжигать то эсты, то русские. Потом станет Ливонским. Потом Ливонии не станет...

Тут к эстам прибежали гонцы:

— Русские взяли Колывань!

Два "шилохвоста" привезли сотен шесть воинов, преимущественно ляхов-крестоносцев. Те сходу ворвались в городок на горке над морским заливом.

Как писал арабский путешественник:

"Колывань — город бедный. Но у жителей много скота".

Вот скот и взяли: мужчины ушли в поход, остальные разбежались.

После таких новостей половина ополченцев у Медвежьей Головы убежали спасать свои "веси и пажити". А остальные были разбиты Храбрым.

Война, превратившаяся в цепочку полицейских акций, продолжалась ещё пару лет. Туземное население частью погибло, частью было вывезено в мои земли. Множество детей аборигенов, пройдя обучение и воспитание в моих приютах, добились успехов, стали важными людьми в "зверятичах". Другие же, из успевших замириться племён, переселялись в Мазовию и на Нижнюю Вислу, где у Кастуся была недостача земледельцев. Часть оказалась в Запезенье под властью Руяна. Кое-кого расселили на "зелёной линии" между свеями и гётами. Я об этом — уже...

Во внешней политике у меня две основные цели: безопасность и свобода торговли. При моей манере: "на каждом метре есть что-нибудь интересненькое"... а метров у нас — миллионы... захват земель не интересен. Как и захват каких-то богатых населённых провинций. Да, я хотел, чтобы мой народ приумножался. Но — "мой народ". Местные, хоть какие, ничего, кроме раздражения и чувства опасности, у меня не вызывают. Они — не "мой народ". У них нормальная средневековая этика, привычки, предрассудки. "Моих" в здешнем человечестве нет. "Моих" — только вырастить.

Контакты с племенами раз за разом давали одну последовательность. Мы приходим. Просто пройти, максимум — чуть обустроить дорогу. Мы готовы платить за услуги, товары. За труд человеков. Но плата "за право", варианты "земельной ренты"... Земля — божья. И рента — туда же.

На нас нападают. Обычно — группа местной молодёжи, мечтающая о подвигах, о славе. О возможности нести перед собой отрубленные головы убитых врагов. Им наше "заплатим" не интересно. Для них лучший бизнес — грабёж и убийство чужаков. Мы их бьём. Юных героев и их пособников — кто их родил, кормил, растил. Вот такому "хорошо" выучил. Сбегается вся родня. "Наших бьют!". Очередное племя начинает "священную войну".

Пойдём! Все! Затопчем!

Они доставили бы нам много больше забот, действуя малыми группами. Но есть традиции, стереотипы. Родо-племенное мышление проявляется во всём. И в выборе тактики тоже. Вот для такой ситуации — "всенародное ополчение".

"Вставая страна огромная, вставай на смертный бой...".

— Ну? Встали, пришли. А стрельба из положения лёжа освоена? Окопаться можете?

— А зачем? Деды и прадеды такого не делали, и нам не надь.

Так самоубийственно работает племенная демократия. Решения основываются на наиболее массовых, "с молоком матери впитанных" представлениях.

— Нас много! Вас мало!

— А пулемёты у вас есть?

Не только ответа, но и вопроса не возникает.

Иная ситуация в иерархиях, где решение принимает один человек или небольшая группа. Они могут сосредоточится на узнавании нового — есть податные, которые всё равно кормят. С ними можно договориться, убедить. Не всегда, но случалось. Так у нас получилось с Византией, с Мануилом Комниным.

А с племенами... Что делать с агрессивными двоечниками? — Учить выживших.

Конец сто пятьдесят пятой части

Часть 156 "Когда усталая подлодка из глубины идёт...".

Глава 804

История с Сааремой и другие здешние эпизоды — уже без меня. Влезли в лодочки, взяли вёселки... Вспомнилось мне, как вгрёбывал в Бряхимовском походе. Сели мы с Суханом на одну скамейку, чтобы весла с разных бортов, как прежде бывало. И — гребанули.

Да уж, есть ещё ягодки — в ягодицах, порох — в пороховницах, жеребцы — в табунах, а моща — в гребунах. Вторая лодочка догоняла нас только на порогах, когда приходилось вылезать на берег, разгружать и тянуть лодки верёвкой.

Мышечная радость — радовала. Остальное — огорчало.

Идти по стрежню — глупость. Там самое сильное течение, там — медленно и тяжело. Идти под берегом — риск. Из леса в любой момент может прилететь что-нибудь нехорошее: стрела или дротик. Ощущение... непрерывно под вражеском прицелом. Я подобное проходил, когда из Вержавска убегал, вляпнувшись в разборки смоленской боярской верхушки. Очень неуютное состояние.

При причаливании к берегу прежде выпускаем Курта. Пару раз он находил следы... недавно убежавших аборигенов.

Ночёвка в лесу... не самое безопасное дело в наших условиях. Но стоянку можно обустроить: накидать сухого хвороста в округе, чтобы никто неслышно не подошёл, часовых поставить. А вот посреди белого дня причалить к берегу, чтобы обойти очередную "доломитовую ступеньку в русле"... Легко нарваться. Не на бой с цель захвата добычи, а на "диверсию" — причинение ущерба. Очередной "чингачгук" подстрелил чужака — уже доволен, уже герой.

Дальше стало легче: другие приречные племена, латгалы и селы, более миролюбивы, на прохожих не бросаются.

Каждый русский городок над Двиной — остановка. Мимо пройти нельзя. Копец, Кокнес, Герцишке, Краслава...

После наших дел с ливами по реке гуляют слухи. Такие... "люто-зверские". Народ напряжён и старательно "моет шеи". Нельзя разочаровывать. Заглядываю в каждое поселение. Им это нужно, чтобы не чувствовать себя забытыми, брошенными. Никакого пренебрежения, высокомерия. Держать морду лица. Живой доброжелательный интерес. К каждому гвоздю, ямке на дороге, палке в заборе. К каждому человеку.

Иногда могу что-то посоветовать — заботы у всех градоначальников примерно одинаковы — кто-то их уже решил, кто-то нет. Тут мой добрый совет — от увиденного в соседнем городке. Метод называется: "перекрёстное опыление".

Половина проблем... нет, коллеги, вовсе не мат.тех.снаб или злые туземцы — личные конфликты в коллективах.

Тут просто:

— Молодец. Энергичен. Такому настырному — отдельное место. А иди-ка ты к Горюну в Ригу — там тебе точно дело найдётся.

Задалбывает. Раз за разом инспекция по примерно одинаковым поселениям. Необходимо. Мне.

Необходимо представлять местность, возможности. Главное: необходимо знать людей. Некоторые из нынешних тиунов и десятников станут через несколько лет полковниками и губернаторами. Кто? Кого имеет смысл продвигать? Нужно личное впечатление от человека.

Пройдёт время и буду я порхать над Русью на какой-нибудь ЭКИПе. "Мне сверху видно всё! Ты так и знай!". Классно? — Не-а. Очень многого не видно. Мест, вещей, людей. Грядущее "верхоглядство" будет, со временем, раздражать не меньше, чем нынешняя медлительность, мелочность, детальность.

"На свете счастья нет, но есть покой и воля..." — покой, кроме вечного, мне не грозит. Остаётся тренировать волю. После "пресыщения общением с пациентами" хватаешь весло как родное. И — раз, и — два... Смена деятельности. Отдых.

В Полоцке — Ольбег. Это — счастье. Просто видеть родного человека. Замученного, похудевшего, обожжённого летним солнцем... родного.

— Как дела, племяш?

— Ты ж видишь. Полгорода — сгорела. Полгорода — пустая стоит.

— Мания величия прорезалась? Пол да пол — целый город. А у тебя половина ещё осталась.

Город пустынен. Часть бояр погибла в ходе принятия мною власти, часть стали... м-м-м... релокантами. Пока суд да дело убрались, от греха подальше. В Псков, Минск, Гродно, Друцк...

Их усадьбы, частью конфискованные "за дело", частью просто опустевшие — база команды Ольбега. Там и припасы, и майно. Часть конфиската казна продаёт. Любой торговец понимает: "золотое времечко", "дешёвая распродажа". Можно купить втрое-впятеро дешевле. А потом... видывали мы разные власти. "И это пройдёт".

Поэтому Полоцкий "Великий посад" хоть и поуменьшился жителями, но вполне живенько побулькивает. А чего ж нет? Новая власть и подати отменила.

Здесь тоже часть людей "отъехала". Пока сельские работы не закончатся, часть горожан там будет — в весях и пажитях.

К посадским Ольбег резких мер не принимает: нужно корректно пройти сезон заготовок. Хлеб, скот, сено, дрова... кто-то должен всё это в город привести, а собственная сеть пока отсутствует.

Не трогает он и ремесленников. Обычно мы заваливаем рынок своими товарами. Железо, ткани, гончарные и кожаные изделия... для местных остаются только узкие "ниши". Мастера разоряются, и мы "приходим на помощь": предлагаем переехать на новые земли. Одни соглашаются "своей волей", другие бунтуют или пытаются нищенствовать. Всем впереди маячит лесоповал где-нибудь на Керженце или дальше.

На Торговой площади торг идёт, но чуть другой, чем прежде: исчезли боярские приказчики, нищие, духовных меньше стало.

Попрошайничество в моих землях запрещено.

"Бездомного, безродного

Немало попадается

Народу на Руси,

Не жнут, не сеют — кормятся

Из той же общей житницы,

Что кормит мышку малую

И воинство несметное:

Оседлого крестьянина

Горбом ее зовут.

Пускай народу ведомо,

Что целые селения

На попрошайство осенью,

Как на доходный промысел,

Идут: в народной совести

Уставилось решение,

Что больше тут злосчастия,

Чем лжи,— им подают".

Ни "мышек", ни "воинство несметное", по мнению моему, кормить не надо. Лучше, если крестьянин "своим горбом" детей своих прокормит. А "народная совесть"... это, конечно, интересно. Но у меня "решение" другое: "ненародное" и "бессовестное".

Изъятие "христорадников" и дало вспышку беспорядков. Реально "вспышку": два пятна пожарищ в городе и в посаде.

"Закоренелых" — в железа и на Двину.

На Руси кроме Западной Двины есть ещё и Северная. Будет вчерашний похаб полоцкий — добрым насельником где-нибудь на Вычегде. У нас там нынче погосты ставят. Или вообще не будет: дармоедов кормить не станут.

Епископ Дионисий. Напряжён и исполнителен. Сильно мы с Еленой Ростиславовной по душе его потоптались.

— А как та княгиня, с которой ты меня в св.Софии знакомил, живёт-поживает?

Врёт. Уверен, что он в курсе польских событий. Может, с запаздыванием, но не сильным.

— Та добрая женщина, которую ты во храме видел и на дела славные благословил, ныне Великая Княгиня Краковская, Государыня Польская. Твоё благословение сработало. Управляет тамошним королевством, покуда сын её, новый король Болеслав Казимирыч, со мною пребывает. Везу дитя венценосное к Государю Русскому. Дабы младенец сей восприял мудрость православия и дух Руси Святой.

Дионисий и вправду видел Елену. "Хорошо видел": без одежды и волос. После нашего с ней бурного секса в алтаре, среди луж крови, натёкших из убитых убийц-неудачников и забитого плетью княгининской рукой родовитого боярина.

Тогда сумма ощущений — вид, звук, запах — пробили обычную скорлупу души и позволили воспринять, поверить в мой рассказ о причислении его к сомну святых, о грядущей канонизации.

Уверовав в возможность такого вознаграждения, он принялся служить мне "не за страх, а за совесть".

Ещё Дионисий вдруг ощутил свободу. То его местные боярские кланы тормозили, то опасения окриков из Киева. Теперь "своя рука — владыка". Негожих попов, хоть бы чьих, при любом боярском клане — отрешить, расстричь, в учёбу послать... по делам их. На их место — новых, частью из гожих дьяконов, частью из монахов, частью мои из Мурома приехали. Церквушки, прежде заброшенные, восстанавливаются, обнищавшие — украшаются. Множество монахов из местных монастырей отправляются на новые места.

Монастыри ставят в диких местностях как опоры государства и веры. И здесь, на западе моих земель, и на востоке.

Бурно идёт стройка. И на реке, и в городе, и вокруг.

Нашли место, где годная глина есть — будет кирпичный завод. Пока место расчищают, дрова запасают. Пройдут дожди, вода подымется, тогда сплавят сверху оборудование для кольцевых печей. Наплавная мельница уже приплыла, уже на место поставили в протоку возле того острова, где в РИ Иван Грозный полк стрелецкий спрятал.

Когда меленку запустили — вокруг три дня толпы народа стояли, ждали когда ж машина бесовская сломается.

Они все, от меньших до вятших, во всяком дому муку пестами да ступами да ручной меленкой добывают. С дедов-прадедов! Испокон веку! По горсточке! Как мудрецами древними заповедано, старцами святыми указано, князьями светлыми повелено.

А тута... туда зерно сыпешь — с отсюдова мучица текёт. Сама собою.

Как же так? Предки наши, выходит, дурнями были?

А мы, за ними вслед, кто?

* * *

"Когда усталая подлодка

Из глубины идёт домой".

Я, конечно, совсем не субмарина. Хотя... каждый человек заперт в себе. В своём теле, в своей душе. Как в подлодке. "Куда ты с неё денешься?".

Из глубин средневековья, шляхетско-феодального или разно-племенного, я всплываю. К свету цивилизации, к прогрессу. К себе.

Хорошо, знаете ли, жить в эпоху перемен. Твоих перемен, тобой задуманных, организуемых.

Хорошо. Но грязно и опасно.

* * *

В Полоцке меня пытались убить. Успешно. Почти.

В который уж раз: не считайте аборигенов тупицами. Среди них встречаются умные внимательные люди. Которые могут наблюдать и делать выводы. Заметить, например, особенности моих эстетических предпочтений и использовать их к своей пользе.

"Переход количества в качество": Полоцк — первый город такого размера, который попал под мою власть. Все остальные поселения были на порядки меньше.

"Размер имеет значение": в большом городе могут существовать люди с редкими свойствами. Пример: Евфросиния Полоцкая. Они находят себе подобных или дополняющих их таланты. Результат: хорошо подготовленный, разветвлённый, структурированый заговор.

Не внезапная вспышка как в Мологе:

— Выпили-закусили? Теперь пойдём Ваньку-лысого убивать.

Здесь план был продуман, подобраны исполнители.

Ещё: эффект "новых территорий".

В таких местах нет устоявшейся структуры власти. Это означает "дырки" в безопасности, недостаточное количество и качество госслужащих. Прорывается "гнильца". Политические преступники (заговорщики) естественным образом "сращиваются" с преступниками экономическими (мародёрами, взяточниками). На фоне многочисленного враждебного населения это даёт опасную смесь.

Разгром заговора в Полоцке позволил не только выявить преступную группу в моей администрации во Всеволжске, но и дал опыт действий в подобных ситуациях в больших городах. Меньше, чем через год подобные приёмы пришлось применить в самом большом городе "Святой Руси".

Об этом — позже.

* * *

— А это что за лоханка у пристани появилась?

— "Иволга Чёрная". С Верху прибежала. Вона капитан ихний сидит.

Не заметить кораблик невозможно. Плоскодонка типа учан. Мачта метров восемь. За ней, ближе к корме, труба. Кирпичная. В ту же высоту.

У меня на плоскодонки вроде расшив, печки ставят — кашу варить, когда людей везут. Но не такие высокие. Труба торчит из невысокого сарайчика. И два таких же по бокам.

"Самец". И по трубе, и по окрасу: оперение самца иволги золотисто-жёлтое с чёрными крыльями и чёрным хвостом. Чёрное — вижу. Куда сажа из трубы легла. А вот где у этой "иволги" жёлтое...?

Факеншит! Так это ж пароход! "Елизавета", итить ей высоким давлением!

Эт мы круто уелбантурили. Шесть веков с половиной опережения.

* * *

Первый пароход русской постройки, 1815 г.

"Первый практически использовавшийся пароход создал Роберт Фултон в 1807 г. Пароход "Клермонт" с гребным колесом, совершал рейсы по реке Гудзон от Нью-Йорка до Олбани со скоростью 5 узлов (9 км/ч)".

Отставание у нас всего 8 лет. И сразу морской пароход, не речной.

"Елизавета": деревянный корпус, переделан из тихвинской барки, длина 18,3 м., ширина 4,57 м., осадка 0,61 м. То-то в первом же рейсе у пассажиров морская болезнь разыгралась. Паровая машина 4 л.с., скорость до 5,8 узлов. Движители — 2 бортовых гребных колеса диаметром 2,4 м, по 6 лопастей каждое. Железная труба высотой 7,62 м, диаметром 0,305 м, могла служить мачтой для постановки паруса. Нижняя часть трубы сложена из кирпича.

3 ноября 1815 г. первый рейс: Санкт-Петербург-Кронштадт, переход — 3 ч. 15 мин.

* * *

"Иволга" похожа. Правда, мачта и труба чётко разделены. Труба сплошь кирпичная: приноровились на расшивах да белянах печки городить. Да и по смыслу: речная посудинка. Или не качает, или становись к берегу и жди погоды.

Чего нет — движителя. Никаких колёс не видать.

На "Елизавете" и на "Клермонте" — колёса. Колёсными будут первые пароходофрегаты. Их слабость по сравнению с винтовыми станет очевидной. Но в России и для России будут продолжать строить колёсные из-за Николая I:

" -... я против гребных винтов. Какие-то маленькие, юркие, скрытные, не видно, как и работают. Что бы там не говорили, не верю я в них... (Николай I — первому командиру пароходофрегата "Владимир" капитан-лейтенанту Н.А.Аркасу)".

Император. Имеет право не верить.

Наполеон, к примеру, тоже Фултону не поверил:

" — Откуда в сигарном дыму может взяться сила, способная двигать корабль? Это же смешно!".

Досмеиваться пришлось на св.Елене.

Интересно мне: а как же оно плавает? В смысле: ходит.

— Капитан "Иволги"? Покажи-ка мне свой корабль. Кстати, а что у вас за движитель?

У парня — полное изумление.

— Перышко. Ты ж сам велел!

* * *

В 1842 г., чтобы решить, какой — колёсный или винтовой — корабельный движитель лучше, британцы построили два одинаковых фрегата с одинаковыми машинами (по 200 л. с.), один колёсный, другой — винтовой. Развернули кормой друг к другу, связали тросами и дали машинам "полный вперёд". Винтовой поволок за собой своего колёсного соперника со скоростью 2,5 узла.

"Цена" "правильного" движителя. Думаю, что движитель Удугина, который я называю "пёрышко", не понравился бы Николаю I ещё больше: куда меньше шумит и баламутит воду. Отчего больше энергии идёт в движение, а не "в свисток".

* * *

Полазил по кораблику, повосхищался. Парнишка-капитан аж красный от гордости. Есть за что.

— А как же вы пороги проходили?

— Эта... осторожно. А чтобы пёрышко не отломалось — у нас в днище выдолбина. Мы пёрышко поднимаем, а на днище лист железный на направляющих. Его сдвигаем и выдолбину закрываем. Заподлицо. Даже и попадём на камень — пёрышку ничего.

Грязно. Всё закопчено. Надо на трубу ставить уловитель и с топливом...

— А топите чем?

— Эта... дровами. Последний нормальный дровяной склад возле Охвата был. После местные власти давали что не жалко.

— И как?

— Везде разное. Где сухое, годами вылежанное, где сырое, а где и просто труха. Топку каждый раз перенастраивать. Да и забивается быстро.

Тема обсуждалась, но до конца не доведена. Хорошо бы поставить угольные станции. Но каменного угля у меня нет, а древесный прежде всего идёт в металлургию. Для речного пароходика сгодятся и дрова. У нас тут не "гонки по Миссисипи", где копчёной колбасой топят, пока котёл не взорвётся. Но дрова должны быть сухие.

* * *

"Эпоха Великих Географических открытий возможна только с парусными судами".

Все остальные корабли двигаются "от заправки до заправки". Плыть в неизвестность — только под парусом.

* * *

— А мачта тебе зачем? Парус поднимали?

— Было дело. Пробовали. Не, не сильно нужно. Мы ж вниз по реке шли. Есть ветер, нет его — вода несёт. Даже когда машина остановлена. Вот когда назад пойдём... Но, думаю, не. Возни много, а толку мало.

Дальше мы влезли в тот балаганчик, в котором двигательная установка стоит и прошлись по элементам.

— Я смотрю, у тебя электрической части нет.

— Ага. Тама у электриков затык. Чёт они с изоляцией намудрили. Воду не держит, током бьёт. А нам-то тут на реке... не. Вона, поставили коробку передач.

— И как?

— А ручками. Скорости переключать: два рычага, пёрышко поднять — ещё. Поворачивать не получается, кормилом правим.

— Шестерёнки рашпилем стачивали?

— А... ну... вот оно и гремит.

Факеншит! Микрометры — есть. Отклонение поймать — без проблем. А вот устранить... Надо доводить до ума зубонарезный станок.

Нет, коллеги, это не губозакаточная машина.

— А кочегаришь как? Поленья в щепу крошишь?

— Не. Что успеваем — колем. Остальное так валим.

Про топки, про оптимум размера древесной щепы для них, я — уже...

Оба сарайчика вдоль бортов — дровяной склад. Почти пустой — в Полоцке дров досыпят да покрошат. Тачку щепу таскать я вижу.

— А чего у тебя дверка в топку не закрыта?

— Дык... эта вот... сломалась.

* * *

"Неуловимых мстителей" помните? "Неуловимые" удирают на паровозе, Ксанка машет дверкой топки, то открывая её перед очередным поленом, то закрывая, чтобы тепло не выходило.

Устаревшая модель. Дверка должна быть из двух половинок, раздвижная. Раздвигается при нажатии на рычаг ногой кочегара на полу.

Мои так и сделали. Но рычаг сломался, теперь второму работнику приходится, как той Ксанке, ручками дёргать.

* * *

Новый слух пойдёт. Про нечеловеческую прозорливость "Зверя Лютого".

Типа:

— А он глянул эдак издаля и спрашивает: эт почему дверка в печке не заперта? Тебе леса русского не жаль?! Энтропию приумножаешь?! — У капитана, слышь-ка, и коленки задрожали. Однако же собрался он с духом и ответствует: в упущениях, коли виновен, казни. А с энтропиями не вожусь и никак им не потворствую.

— А Зверь?

— А Зверь, слышь-ка, глянул так сурово, да говорит: найди, де, в городе кузнеца да укажи ему чего исправить. Во-от. Голов не рубил, на кол не сажал, молоньями своими не поджаривал. Милостив был.

Шутки-шутками, но на "Иволге" стоит такая же "коловоротная машина", что была на аэросанях "Циклоп". Исполнение аккуратнее, сама чуть меньше и легче, но те же 4 л.с. как было (в РИ) на "Елизавете".

Замени колёса на винт — эквивалент повышения мощности машины в полтора раза. Замени винт на пёрышко — ещё раз в 250.

Т.е. на "Иволге" пёрышко — эквивалент 1500 л.с. на "Елизавете" с колёсами.

Офигеть!

Спокойно, Ваня! Ты всё это прежде знал, не единожды сам себе говорил. Ну, вот, исполнилась мечта идиота. Действующий образец. Прото-прото-тип. До серийной установки... ещё ломать и делать.

Часть мощности съедает трансмиссия — ну не должны шестерни так греметь! Сам "хлопок" "пёрышка" сделан механикой — явные потери. На таком топливе давление пара удержать... так что там не 4 л.с., а... пусть две.

Фигня. Все нынешние оценки даже не расчётные, а так — среднепотолочные. Надо делать и проверять.

В 21 в. 700 речных буксиров "РТ" бегают по рекам России при мощности 300 л.с. На винте — не на пёрышке.

— Вот что, капитан, иди к наместнику. Скажешь: князь Иван велел дать дров. Объяснишь сколько и каких. И не забудь сказать, чтобы покрошили в размер. Город большой, бездельников много, повинность исполнять — есть кому. И прикажи отмыть лайбу. А то она у тебя... закопчённая. Два дня на сборы и ремонты. Потом пойдём вверх, покажешь своё мастерство.

Наконец, обнялись с Ольбегом, погрузились, пошли вверх.

А хорошо, знаете ли коллеги, когда тебя машина везёт. После недели на вёслах — особенно сильно ощущаешь.

Речка эта, берега-перелески. Какие-то они... красивые. Родные, мирные, приятные... мои. Постоянным фоном — чувство "всплытия". Из темноты и опасностей к свету и миру.

Я уже рассказывал о восторге человека, который после длительного пребывания в местностях пустынных возвращается в места обжитые. К людям. Когда простейшие, не замечаемые обычно вещи, останавливают глаз. Радуют своей обычностью. Колодезный журавль, плетень у дороги, копны на лугу... В дикой природе ничего этого не растёт.

Признаки моего присутствия в этих землях. Вон вышка сигнальная на берегу поставлена, вон брёвна просмоленные под буны лежат, вон на церковке шатёр обновили.

Никон в 17 в. в РИ запретит шатровые церкви. Нам подобное пока не грозит, а мне нравится: и по материалу удобно, и вообще — "русская готика".

"Жить — хорошо! А хорошо жить ещё лучше!".

Я — прогрессерю, и множество людей живёт лучше. И это — хорошо.

Размеренно пыхтит паровичок. И вовсе он не грязный! Просто дрова должны быть сухие.

Скоро пойдут дожди, станет мокро и холодно. А пока можно заровнять загаром остатки "остаточной металлизации" на коже от "вляпа".

"Серебряная шкурка". Х-ха... сколько лет прошло... сколько воды утекло... сколько кожи слезло... сколько голов слетело... "Искорок" стало совсем мало, но за зиму кожа белеет, обновляется. Вот они и проглядывают.

"Прогресс: удаление от смертельных опасностей".

Возвращаюсь в прогресс. Можно спокойно лечь, позагорать, подумать. И никто тебя не съест или, там, зарежет. Мухи, правда, и на середину реки залетают. А что, кто-то обещал комфорт? Только удаление от смертельных опасностей.

* * *

"Когда кончаются комфорт и удобство — начинается жизнь".

* * *

Кстати, а почему ни спасательных кругов, ни спас.жилетов не вижу? Понятно, что пробковое дерево у нас не растёт. Ну так придумать чего-то... Лень... тепло... последнее солнышко... "путь домой".

Понятно, что мой начальственный взгляд находил множество огрехов и негораздов. Понятно, что среди сотни "начальных людей" на моём пути были и бестолковые. Кому-то подсказывал, кого-то наказывал. Нормальная работа администратора. То, что в админах попандопуло... здешним пофиг.

Главное: их ощущение общего целенаправленного движения к лучшему будущему. Живенько. Сопричастность добру и успеху.

Мхом не зарастаем. Нас знают, о нас помнят, от нас ждут. Нас подгоняют, нам помогают.

Я уже вспоминал про одинокого муравья в банке, который никогда не начинает строить муравейник. Здесь таких нет.

— Ты чего? Не успел? Давай-давай! Почему пристань не сделана? Какой такой песочек-бережочек?! Почему скотные дворы не отнесены за двести аршин от уреза воды? От уреза в половодье. Я же вижу уровень! Кто позволил рубить лес и пасти скот в приречной природоохранной зоне? Да ты что?! Тогда собирайся. Лычку долой и в Ригу. Там таким умникам место. Там лес валять... аж до сблёву.

Воспроизвожу природоохранные законы Петровских времён.

Прямо сказать, большинство приречных поселений построены... неудачно. Стоит добавить критерии санитарии, пож.без. и непотопляемости, как становится понятно: уничтожить. А людей переселять в более приличные места. Воспроизвести города Черты, которые в 16-17 в. ставил Разрядный приказ, по 1000 семейств...? — Не, многовато будет. А вот типовой русский городок 12 в. на 150 семейств — в самый раз.

Мда... будни провинциального прогрессора.

Не буду подробно рассказывать о своём "всплытии". Главное: пришли во Всеволжск.

И началось!

В смысле: продолжилось.

В смысле: начатое — продолжилось, не начатое — началось.

"Иволга" в серию не пошла. Но опыт речного "пароходофрегата" (пару раз и под парусом ходили) оказался бесценен. И в двигателестроении, и вокруг. Корпуса, особенности навигации, организация береговых служб, средства связи...

Факеншит! Пароход гудеть может! "Пятитонные" паровозные гудки слышали? "Тонные" не от веса, а от пяти тонов.

Отпали, пока, самоходные баржи, основой стали буксиры.

С буксирами получилось смешно. Первый был нормальным тягуном. Все ходили и радовались. И тут я уелбантурил: а давайте сделаем толкач. Катамараном.

Мда... Корабелы мои долго вздрагивали: нет таких корабликов на Святой Руси! Да и в окрестностях не наблюдается.

Господский бред и безумие.

Как с расположением двигателя на автомашине. Лошадь же спереди запрягают? — Ну и двигатель должен быть спереди.

Неприятие было полное, но саботажа не случилось. Отчасти — из-за страха репрессий, но более — из любопытства.

— А ну как лысый-то чёт разумное сказал?

— Да лажа это всё!

— Не скажи. Водомерки катамаранами у нас бегают. Толкач? Может и тута... гдесь-то... сермяжная правда... или ещё какая...

Буксирное судно становится позади жестко скрепленного состава и толкает его перед собой. Такое соединение уменьшает сопротивление движению: из-за расположения буксира сзади баржи не испытывают дополнительного сопротивления от кильватерной струи движителя буксира.

Сам буксир расположен в попутном потоке, что снижает сопротивление движению буксира и повышает эффективность работы движителя.

Толкание, по сравнению с буксировкой судов на тросе, дает увеличение скорости буксировки на 8-15%, увеличивает упорную силу толкача по сравнению с силой тяги на гаке на 12-29%, буксировочный к.п.д. возрастает на 20-51%, себестоимость перевозки снижается на 10-34%, улучшаются надежность управления и маневровые качества караванов.

Тут я снова впадаю в недоумение. Сделать катамаран и поставить его в зад каравану — особого ума не надо. Просто, по щелчку, поднять на четверть речные перевозки в стране, где почти весь трафик держится на реках, Где бурлак не просто тягло двуногое, а песни, стихи, образ фолька... Ладно аборигены, но ведь и коллеги... Даже пост-знание не помогает. "Лошадь же спереди?".

Счалка. Бывает жёсткая или мягкая.

Жесткая — все суда каравана счалены друг с другом неподвижно. Буксир-толкач расположен в диаметральной плоскости каравана сзади и не имеет возможности разворачиваться относительно состава. Повороты осуществляются перекладкой рулей барж или толкача.

Мягкая — состав счален монолитно, толкач может поворачиваться на 20-50® от диаметрали каравана. Поворот каравана осуществляется рулями и отклонением толкача относительно диаметрали каравана.

Так и не удалось мне построить "завозню", какие были в РИ в 1830-х на Волге. Не по неспособности, а "не надо стало".

Глава 805

Походил по городу, заглянул в мастерские, "окинул хозяйским глазом". Хорошо — дела делаются. Не без проколов. Рявкнул на кожевников, поругал плотников, задал пару идиотских вопросов. Типа:

— Сам вижу, что фотонный отражатель. Почему не покрашено?

Нормальные работники на такие закидоны нормального начальника ответили бы:

— Так точно!

А за спиной проверяльщика пальцем у виска покрутили.

Где вы у меня видели нормальность?

У меня нет "нормальных" работников. Да и сам я в роли начальника... весьма ненормален по здешним меркам. Поэтому "заспинная" реакция несколько иная:

— Эт он чего сказал? Сбреднул чего-то?

— Помолчи. Зверь Лютый спроста не ляпнет. Надоть подумать... Так. "Фотонный отражатель"... Он же... горячий? А как у нас с термостойкими красками? А пойдём-ка к Изе, может он чего... ну... захимичит.

Среди прочего зашел в ламповую мастерскую.

Красота! "Да будет свет!". Лампочка, правда, не Ильича, в смысле: Эдиссона, а Нерста.

Посмотрел, похвалил, в руки взял с умным видом.

Мда... а тут — лажа.

— Парни, у вас осветительный элемент — каолиновый прямоугольный стерженёк.

— Так точно! Господин Воевода. С примесями!

— Вы на него проволоку первичного разогрева наматываете.

— Так точно! Титановую!

— Молодцы. Однако же глянь-ка на просвет. Проволока неплотно прилегает. Воздух греете. Время зажигания лампочки увеличивается.

— Дык... ну... как сказано было...

У Нерста первые лампы вообще спичкой грели или газовой горелкой. Этот недостаток — долгое время предварительного разогрева — и был основным преимуществом вольфрамовой нити в вакууме в лампочке Эдиссона.

— А сами подумать?

— Я! Я! Господин Воевода! Я придумал! Мы... мы придумали... Надо делать стержень цилиндриком. Тогда проволочка по всему кругу ровнёхонько ляжет. Перегибов на рёбрах не будет. Без зазоров, в натяг.

— М-м-м... Хорошее решение. Но есть лучше. Ток идёт по проволочке, она нагревается, этим греет стержень. А нафига греть снаружи?

— Э-э-э... ну... костёр к примеру... оно ж всегда...

— Ты водку пил? Заливаешь внутрь. Там тепло. После — и на морде красно. Делаете цилиндрик. Пока он жиденький — вы ж его из глины делаете?

— Так точно! С примесями!

— Вот и ладно. И в это тестообразное с примесями впечатываете нагревательную спираль. Хотя лучше наоборот: сперва строите в форме всё необходимое — стартовую и основную электрические цепи. А после заливаете своим... с примесями. И потихоньку подсушиваете.

Стоп.

Что-то я такое сказал... сказанул... слово какое-то... парни не поняли, им ещё про такое рано... не в смысле: по возрасту, а в смысле: по эпохе... а мне что-то давнее... ностальгическое...

А! Факеншит! "Впечатать проволоку".

И тут в моей голове возникло слово "гетинакс" из далёкой юности и проблемы непропайки переходных отверстий в многослойке.

Когда-то, в давно прошедшем моём прошлом и далеко не наступившем здешнем будущем, электронные компоненты соединяли проводами. Получалась такая... многослойная вермишель. Похожее можно и в 21 в. увидеть под задней стенкой серверных шкафов-реков — так, жгутами, "хвостами", "косами" — устройства соединяют.

Электронных элементов всё больше — "вермишель" всё гуще. Пошли печатные платы.

Берём лист гетинакса: электроизоляционный слоистый прессованный материал, бумажная основа пропитанная полимеризованными фенолформальдегидной или эпоксидной смолами. Наклеиваем на него медную фольгу, сверлим дырки для всяких микросхем и резисторов с конденсаторами. Рисует по меди краской связи между элементами, которые в этих дырках стоять будут. И кидаем в кислоту. Кислота незакрашенную медь съедает, остаются только дорожки-проводнички.

Промываем, набиваем на плату элементов, проверяем, ставим в устройство.

Красота!

Дальше мелочи мелкие. Медь-то дорога, не укупишь. А давай мы её из той грязной кислоты взад восстановим? А промывочные воды куда девать? А работникам, которые в тех ваннах с кислотой платы купают, вредность давать или роботов поставим?

Элементов на плате всё больше, связей надо ещё. Недостающие прокладывают проводками. Опять "вермишель в три ряда". А давай с другой стороны медь наклеим? — А давай. А давай много слоёв поклеим? — Там же рисовать невозможно! — А мы сперва нарисуем, протравим, а после склеим!

Так получились многослойки. Тут у меня сместился "фокус внимания", и с "волновыми алгоритмами трассировки печатных плат" так и не разобрался.

Фигня! Всё фигня! Ложные ассоциации! В печатных платах на фольге рисуют проводники, а всё остальное стравливают. В лампе Нерста ничего не травят, а проводник предлагается впечатывать в носитель.

Но слово "печать", применительно к проводнику тока, прозвучало в моём мозгу и вызвало воспоминания. Что, в свою очередь, сейчас вызовет головную боль у моих подчинённых.

— Здравствуй, Изя, проходи, садись.

Бедный Изя, которого я спас на Рязанщине от разъярённых аборигенов, от их мести за фокусы дяди Бени, уже не такой бедный. Похож на ослика Иа-иа после трёх дней празднования дня рождения — округлился.

Главный химик. Химичит непрерывно. У него всё есть: дом, жена, дети, кафтан, доход, уважение, любимое занятие. При этом обычное душевное состояние — паника. Ой! Не успеваю, не то смешал, не туда влил, не так разогрел. А эти олухи — помощники — они вообще всё делают не так!

После нашего похода на Киев оттуда приехала его мать. Жить насовсем. Вот так прямо пришла и сказала:

— Я же мать!

Я только глянул и сразу согласился.

* * *

"Настоящая еврейская мама" — представляете?

— Изя! Иди домой!

— А что случилось? Я замёрз, промок, проголодался?

— Нет, ты писать хочешь. Беги быстренько.

* * *

Умная женщина.

— Мой сын — гений. И не смейте ему мешать!

Она построила всех в его доме. Мне немножко жаль её невестку, но у Изи нет бытовых проблем. Отчего его производительность держится на высоком уровне. Так что — поддерживаю.

Изя из тех, кого не надо подгонять. Он сам постоянно находит себе "общественно-полезное" занятие. Но об этом не думает: делает то, что ему интересно. А что там люди говорят, как начальство смотрит... На выговоры реагирует стандартно: молчит и хлопает своим здоровенными ресницами.

Хороший парень. Я стараюсь его часто не дёргать: он меня боится и всякий раз впадает в панику. А мне на это грустно смотреть. Но нынче — надо.

— Изя, ты песок обрабатываешь?

— А? Да. Конечно. Вы же повелели! Как привозят — так сразу!

Ещё одна авантюра. Сырьевого характера.

Я как-то рассказывал о меднистых песчаниках от Суры до Урала. Чего там только нет!

Огромная геологическая провинция. Две сотни месторождений. Комплексные руды (%): Ni 0.6-5, Cu 0.2-6. Отношение Ni:Cu = 1,5-2,5:1.

Никеля больше, чем меди! Но его не замечают. Как и многое другое: кобальт, платину, золото, серебро, свинец, серу, селен, теллур, хром, титан, уран... Дальше там Южный Урал, где "золото моют в горах". "Моют" с 3 в.н.э по 21 в. Моют-моют, а всё вымыть не могут.

Туземцы выплавляют только медь.

Вру. Ещё — свинец. Именно свинец из Суздальско-Булгарского пограничья составляет те завалы "пломб дрогичинского типа", которые и 21 в. разбирают археологи в городках на давней русско-польской границе. Об этом — я уже...

И я повелел... я ж повелитель? — вот, повелеваю. Взять "пробы грунта".

Нормального доступа у нас нет — эмират. Идёт купчишка с коняшкой, на привале копает песочек, насыпает мешочек. В тетрадке пишет где взял, идёт дальше.

Местные сразу подозревать начинают:

— Русский колдун! Землю нашу отравить хочешь!

— Не. Чтобы отравить надо отраву добавить. А я — не. Только беру.

— А зачем?

— Дык... говорят, ежели на вашем песочке костерок развести и кулеш сварить — особый вкус будет. А может и не на вашем. Вот ищу.

Это — мирный вариант. Бывает, что сразу бить пытаются. Тогда мой знакомец ташдар Абдулла присылает воинов и те безобразников урезонивают. После чего появляется у Изи очередной мешочек с песочком из конкретной местности.

"Телесные повреждения разной степени тяжести" наших торговцев — Николаю заботы. Он как-то прибежал с воплем:

— Княже! Нахрена нам эта хрень?! У меня двое приказчиков в лёжку лежат!

Прищурился я эдак по-княжески, глянул, типа пронзительно до печёнок, и говорю:

— Мельхиор.

Николашка и осел.

— Ты чего?! Старшего из магов, который царь Аравийский, которые — Каспар и Валтасар? Волхвы, что Иисусу в Вифлеем дары принесли? Ты и его в дела наши запряг?!

— Типа да. Ну, не его самого, конечно. Но кое-какое волшебство намечается. Прибыльное.

* * *

В составе мельхиора 5-30 % никеля. Высокая коррозионная стойкость. Сплав меди с никелем известен с III в. до н.э. — "белая медь". Особенность: низкая цена в сравнении с серебром, хотя по характеристикам не уступает. Жаргонное название: "серебро бедняков".

* * *

— Прикинь, Николай. В тех песках, кроме меди, есть никель.

— Ни... чего?

— Металл такой. Не заморачивайся. Местные медь выплавляют, а никель — в отходы. Теперь мы эти два металла выделяем и смешиваем в чуть других пропорциях. Получаем "белую медь". Знаешь?

— Н-не. Слыхать-слышал, в руках не держал.

— Подержишь. Главное: похоже на серебро. Только чистить надо чаще.

Лучший способ почистить "столовое серебро" — бросить на ночь в тазик с кока-колой. Где я в 12 в. кока-колу найду? Хотя какой-нибудь рецепт чистящей жидкости... сопутствующие товары... доп.доходы от расходных материалов... Позже.

— "Золото дураков" у нас хорошо идёт?

— С руками отрывают. Надо бы больше, а ты в серный купорос велел перегонять.

— Не жадничай. Теперь пойдёт... назовём — "серебро бедняков".

— Э-э-э... с бедняков прибыли не будет.

— Николашка! Не морочь мне голову! Вся прибыль именно с бедняка! Или косвенно — когда богач у бедняка чего-то отнял и нам отдал. Или прямо. Просто помнить надо: бедняк сразу много не заплатит. Но его самого много! Птичка по зёрнышку клюёт. А стая птичек — весь урожай съест.

— А перевоз? За морем телушка — векшица, да гривна перевоз.

— Вон Волга, в Волге — расшива, на Низу — Саксин, за ним — море Хазарское с корабликами нашими, за морем — Персия. Здесь тюк ложечек бедняцкого серебра в расшиву вкинул, там, аж в Багдаде, тот тюк вскрыл и на прилавок выложил.

Николай смотрел недоверчиво. Здравый скептицизм для торговца — условие выживания. А мне снова лезло что-то из школьной программы:

"...он не то на серебре,

На золоте едал; сто человек к услугам...".

— "Серебро бедняков". Насколько эти "бедняки" бедны? Вельможа, который "ест на золоте", имеет "сто человек к услугам". Богач, который — на серебре, десять. Если наш мельхиор вдвое дешевле серебра, то у его потребителя "пять человек к услугам". Вовсе не нищий попрошайка. Мелкий дворянин, удачливый купец, крепкий ремесленник. В городах, где ты бывал, таких много.

Николай призадумался. Над ним постоянно довлеет привычный образ мышления здешнего купца. Максимум прибыли на минимуме товара. Средневековая торговля почти вся — предметы роскоши. Потому что транспортировка дорога. Это вбито у здешних торговцев в подкорку. Сколько мы с Николаем не общаемся, но этот, детский ещё, взгляд прорывается. Он помнит, спинным хребтом, что сходить из его родного Смоленска до, например, Багдада — опасно, долго, дорого. Подвиг.

Он прав. Но мои изменения существенно уменьшают и "опасно", и "долго". И падает "дорого". Сильно падает, в разы.

Отчего мельхиор становится прибыльным товаром даже на далёких рынках. В Китай или, там, в Тайскую империю... не. А вот Персия с Византией — очень даже.

— Значит, Изя, песочек ты разбираешь. Всякое полезное оттуда добываешь. А сам песок?

Изя немедленно пугается. Вопрос-то идиотский. Что делают с пустой породой? — высыпают в мусор, в отвал.

Факеншит! Сколько можно повторять! Не бывает ненужной вещи — бывают люди, которые не видят нужности! Как нынешние булгары, которые не видят никеля в меднистых песчаниках.

— Э-э-э... А что вы хочите спросить этим вопросом?

У меня работают несколько человек, вроде Изи или Салмана, для которых русский язык не является родным. Это очень удобно: когда я их "достаю" срабатывает "индикатор извлечённости": прорезается акцент и необщепринятые грамматические формы.

— Я хочу... Чтобы ты выплавил из песка кремний.

— К-кремень?

— Нет. Кремень — камень. Кремний — элемент. Нужен особо чистый.

* * *

В чистом виде кремний выделен в 1811 г. Гей-Люссаком.

Про этого гея, который совсем не гей — я уже...

* * *

Мы много работаем с песком. В строительстве, например. В изготовлении стекла. Я как-то рассказывал, как подбирал состав шихты для варки стекла с температурой плавления ниже 1000®С — на этом уровне нормальный глиняный кирпич начинает "трещать" и сыпется. Позже мы начали варить специальные сорта стекла, хрусталь. Там температуры выше, потребовались огнеупоры.

Тема огнеупоров в попадизме не рассмотрена совершенно. Чёт мои коллеги...

Типа:

— А чё тут? Берём глину, расколачиваем с водой, лепим на стенку. Какие вопросы?

1920-е, Германия, советский инженер приезжает на завод Круппа на стажировку. В каждом свободном уголке металлургического цеха возятся с глинами.

— Зачем вам это?

Представитель принимающей стороны:

— Сырьё, энергию мы покупаем по таким же ценам, что и конкуренты. Единственный способ снизить издержки — огнеупоры.

Как краснеет прогорающая стенка металлургической домны — рассказывал. В домне на донышке должно быть от 1700®С. Она постепенно выгорает, требует периодического ремонта. Остановка, остывание, залепляние, разогрев... куча дел. Куча убытков. Хорошо бы пореже.

— Коллеги, обращали ли вы внимание, что глины — разные?

— Да... ну... и чего?

— Из какой печку делать будем?

— А чё? Эт важно, что ли?

Чёрные глины пахнут тухлятиной — много недоразложившейся органики. По слои рыжей и белой глин в Залессье — я уже. Мы используем синие глины из Заволжья. Как они нам достались, как Самород ими дань взял — я уже...

"Андрей Рублёв", княжьи слуги ищут мастера колокола лить. Селение мастеров вымерло, остался один подросток.

— Можешь колокол сделать?

— Могу. Нужна колокольная глина.

Ищут, таскают парнишку по всей стране, благо она в те поры невелика.

— Не, не то.

Наконец, осенью под холодным дождём недомастер сваливается в овраг по мокрому склону, весь измазывается так, что глина и в рот попала. И кричит:

— Нашёл! Она!

Определил на вкус, что из этой глины можно построить форму, в которой можно отлить колокол.

Зритель может думать, что парень просто дурит княжьих.

Правильно, дурит: "батя секрет не передал. Умер, сука, не сказавши". Но глины разные, и участвовавший в семейных делах подросток может, даже без переданного "секрета", определить на вкус "правильную".

Амосов, начиная свои опыты по созданию "русского булата", закупал глину для тиглей в Англии, в Ньюкасле.

Прикиньте, строка во внешнеторговом балансе Российской Империи: "ввезено глины англицкой, сто пуд".

Да "патриоты" в дым изойдут!

— Чего?! У нас своего такого дерьма нет?! Чтобы из Англии везти. Распил и казнокрадство!

Глина из Ньюкасла содержит включения чистого углерода. Для Амосова с его принципом: "булат — только железо и углерод", важно. Позже нашли и местную подходящую.

Примеси в глинах в процессе плавки переходят в расплав. Для стекла, например, примеси железа дают желтизну. Что драматически снижает цену готового изделия.

Свободный кремний образуется при нагреве свыше 400®С белого песка (SiO2) с магнием (Mg): SiO2 + 2Mg=2MgO + Si, где кремний представляет собой коричневый порошок.

Ага. И где ж я тут магния найду?

Другой путь: восстановление раскалённым углеродом:

SiO2+C! CO2+Si

Дорогое удовольствие: восстанавливают расплав диоксида кремния коксом при 1800®С в рудотермических шахтных печах. Электричества они жрут...! Применять емкостную компенсацию реактивной мощности и пониженную частоту переменного тока.

Ещё надо атмосферу из аргона.

Про гидратированные ионы — я уже. А как там воздух разделяют? Кислород по методу Капицы — помните? За именно аргон настаивать не буду, но благородные газы имеются.

Чистота кремния 99,9 % (примеси — металл и углерод). Дальше можно снова почистить.

Попутно получаем очень полезную вещь: прокалить в печи песок с углём — карборунд SiC.

SiO2 + 3C! SiC + 2CO

Карборунд — абразив. Наши точила, например, на его основе. Помнится, я как-то плакался, что "Наждак" — местность в Малой Азии? — Вот, тему закрыли.

Дальше очистка кремния может идти хлорированием. Хлор у меня из электролизёров с рассолом. Про медицинскую хлорку и отбеливатели — я уже...

Два соединения — SiCl3 и SiCl4H. Могут производить чистку от примесей различными способами. Температуры: 900®С — 1100®С.

Дальше "метод Чохральского" — выращивание монокристаллов путём вытягивания их вверх от свободной поверхности большого объёма расплава с инициацией начала кристаллизации путём приведения затравочного кристалла заданной структуры и кристаллографической ориентации в контакт со свободной поверхностью расплава.

Непонятно? — Ну и не надо. Описание тех.процесса должно сводиться к примитиву. Типа:

— Вон ту фиговину макнуть в ту хрень. И — тянуть неторопливо.

Чохральский в 1916 г. случайно уронил ручку в тигель с расплавленным оловом. Вынимая ручку, обнаружил, что вслед за её металлическим пером тянется тонкая нить твёрдого олова. Нить — монокристаллическая.

Тут я снова... офигеваю. Олово человечество плавит... с 4-го тысячелетия до н.э. Больше 5 тыс.лет. И что, никто не ронял чего-нибудь в тигель? Не пытался вытащить? Не видел тянущуюся нить? — Видели. Многократно. И не поняли. Уж-жас!

Большая открытая площадь расплава — летучие примеси испаряются. С поверхности расплава кремния — монооксид SiO.

Затравочный кристалл с нарастающим на нём монокристаллом и тигель с расплавом вращают в противоположных направлениях. Что приводят к появлению на поверхности слитка винтовой нарезки.

Доводилось ли вам, коллеги, выращивать штопоры? — И мне нет. И пока не буду: нет бутылок с подходящими пробками.

Вращать тигель со скоростью 0.2-2.0 об/мин, вращать кристалл ему навстречу с той же скоростью, со стрелой прогиба фронта кристаллизации в сторону затравки не более 0.2 — получить кристаллы с уменьшенной плотностью микродефектов.

Дальше бы надо снизить содержание кислорода, выровнять изотопный состав...

Факеншит! У меня 12 век! Изотопы померить нечем.

Для кремния с дырочной проводимостью вводят атомы элементов III группы (бор, алюминий, галлий, индий). Для электронной проводимости — V группы (фосфор, мышьяк, сурьма).

Фосфор, мышьяк, сурьма — в поле моей досягаемости. В смысле: Изя знает что это такое и как это выделить из доступного. А, например, алюминия с индием он никогда в жизни не видал.

* * *

"— Абрам, почему ты не купишь автомобиль?

— Зачем? Если мне хорошо — меня везёт милиция, если плохо — скорая".

* * *

— Зачем? Я дико извиняюсь, но позволено ли будет спросить? Нах... зах... Э-э-эх... зачем... нам этот... кристалл?

Как, всё-таки, естественен русский язык при выражении экстремальных эмоций! Даже у вечно испуганного и смущённого Изи прорывается ненормативная лексика.

Теперь филологическая проблема возникла у меня. В рамках современного древнерусского языка нет литературного слова для обозначения требуемого мне предмета. Хрень, ср...нь, пое...нь, фигня — чересчур обобщающи.

Выйдем за рамки литературного:

— Транзистор. Будем делать полевой транзистор.

— Ч-что? Э-э-э... А лесной... ну... транс зистор... прости господи за дурное слово... не?

Это он так шутит? Пытается сохранить видимость проф.компетентности? Успокойся, я знаю, что экспертов по транзисторам здесь столько же, сколько отставных спецназеров. В смысле: ноль.

* * *

Тут я должен покаяться и исповедаться: к полевикам у меня глубоко личное отношение.

— Личное отношение?! К полупроводниковой структуре?!

Коллеги, если человек — личность, то у него "личное отношение" ко всему, с чем он сталкивается.

Однажды полевики изменили мою судьбу.

Дело было так: на третьем курсе я играл в преф.

Всё бы ничего, мало ли у кого подобные грешки... Но шла сессия. А я играл. Выдрали из-за стола, отвели на экзамен, получил свой неуд, снова за стол. Через неделю пересдача. Нет, не карт, а курса. Тот же результат.

Грядёт третий завал. Потом автоматом "в сапоги". Надо сдать.

Курс: "Полупроводниковая техника", препод: "Транзисторный фюрер".

Я учил! Вот те крест!

Но "уд" получил чисто за образность: в голове сложился образ полевого транзистора.

Транзисторы бывают биполярные и полевые (униполярные). В полевых — полупроводник только одного типа проводимости в виде тонкого канала, на который воздействует электрическое поле изолированного от канала затвора, управление — изменением напряжения между затвором и истоком.

Типа: канал. Полон воды. Дали напругу — вся вода на берег выпрыгнула — рыбы нет, проводимость ноль. Поменяли напругу — вода обратно, рыбка валит, ток идёт.

Препод скрипел зубами, но "уд" поставил, и я, радостно прижимая зачётку к груди, побежал дальше, к следующему "свету просвещения".

Для точности: следующую сессию я играл в покер. Там была "Электромагнитная техника", которую я чисто и честно списал с первого раза на "отлично". Ещё бы — прямо с учебника списывал!

"Мы все учились понемногу. Чему-нибудь и как-нибудь" — русская классика.

Разновидность "полевиков" (МОП, "металл-оксид-полупроводник" — последовательность материалов в основной части прибора), три вывода: затвор, исток, сток. Четвёртый, тыльный контакт обычно соединяют с истоком. Вблизи поверхности полупроводника создаётся при изготовлении или индуцируется (при приложении напряжений) канал. Величина тока в нём (исток-сток) зависит от напряжений исток-затвор и исток-сток.

Полупроводник — кремний (Si), затвор изолятором из диоксида кремния (SiO2).

Нам интересны "с индуцированным". Канал закрыт (не проводит ток) при нулевом напряжении затвор-исток; для открытия нужно приложить к затвору напряжение.

В цифровой и силовой технике обычны транзисторы с индуцированным каналом. В аналоговой — обоих типов.

Если из канала вытесняются основные носители заряда, при этом обогащая канал неосновными носителями — режим обогащения, проводимость канала растёт. При противоположном потенциале канал обедняется, проводимость падает.

HexFET — в одном кристалле тысячи параллельно-включенных МОП-транзисторных ячеек. Снижает сопротивление открытого канала, возможна коммутация больших токов.

МОП-транзисторы — самое массовое изделие, с 1960 года по 2018 год произведено ок. 13 секстиллионов.

* * *

Я всё сказал? — Я сказал достаточно. Как та затравка в тигле у Чохральского.

— Изя, повторим. Берём кварцевый песок. Чистим. Как Горшеня и Полонея делают. Варим. Температура плавления кремния 1414®C, для разжижения надо чуть больше. Выращиваем кристалл, вращая и побалтывая. Пилим на пластины. Легируем... сурьмой, наверное. Или мышьяком, который ты из украшений поволжских племён тянешь. Сверху диэлектрик. Тот же песочек. Сверху металл. Стопку блинов видел? Во-от. Всё просто.

Моя наглость происходит от краткости: рассказывать сейчас о возникающем паразитном диоде или токах утечки...

И вообще: моя цель не приборы, пусть и полупроводниковые, а люди. Которые эти приборы могут сами придумать, изготовить, применить.

— З-зачем? Такие сложности, труды...

О! Бунт на корабле! Разве утверждения "я хочу" — недостаточно? Разве после этого все присутствующие не должны мгновенно побежать, поднимая пыль и роняя пену? Разбаловался, осмелел.

И это хорошо. "Каждый солдат должен знать свой манёвр". А каждый исследователь — свою цель.

— Ты видел наши радиостанции? А генераторы? Ребятам приходиться дёргать рубильники, переключая мощные токи. Всё искрит. Плохо. Опасно. Нужно убрать коммутируемый ток внутрь... чего-то. Где нет воздуха, где не будет искры. В канал кремния.

Повторю: нам не нужна цифровая электроника. С её минимизацией токов, необходимых для повышения быстродействия. Весь круг требований, приводящих к сверхвысокой чистоте материалов, к проводникам в единицы нанометров — не здесь. Сколько транзисторов в чипе? Миллиард? — не нужно. Устроит один. Размером в кулак. Хотя лучше в палец.

Такая постановка задачи совсем не из мейнстрима 21 в. Отпадает куча "это ж все знают". Резко падают требования к чистоте материалов. И это здорово, потому что выплавлять кремний с "правильным распределением устойчивых изотопов по телу заготовки", например, я не могу. Пока, но очень долго.

Изя продолжал смотреть на меня с тоской. Но это не тоска отрицания:

— Не хочу! Не буду!

Это тоска безбрежности:

— Куда бежать?! За что хвататься?!

— Ну вот, цели поставлены, за работу. Будут вопросы — приходи.

Факеншит! У него — одни вопросы! Пачками и стопками!

Не-а. Есть уже и ответы. Песок промывать умеешь? А плавить? А Чохральского знаешь? — Иди работай.

— Ага... ну... я это... пойду я, господине. Ой, забыл совсем. Там, в прихожей... три моих ученика... очень приличные мальчики... хотели показать тебе... ты их не обижай, пожалуйста, а я пойду... блины, говоришь, стопкой...

И мой главный химик, опустив голову и, кажется, закрыв глаза, дабы прелести и гадости мирские не отвлекали от картинки "блинов стопкой" с "дырочной" проводимостью ("дырка" — официальный термин), не совершив ни ритуальных поклонов, положенные при отходе от объекта типа "князь святорусский владетельный", ни простого человеческого "пока", открыл дрожащей рукой двери. И удалился таковой же походкой.

В горницу ввалились "три богатыря" 1.46, 1.48 и 1.53 м. ростом. Самый длинный, старательно изображая бас, пояснил:

— Эта... мы тута... ну... с ним...

Он выразительно махнул головой в сторону звуков шагов неровной походки Изи.

Два его спутника тоже синхронно махнули головами. В ту же сторону.

"Эх, тройка, птица тройка. Кто ж тебя выдумал?".

Эту тройку никто не выдумывал, она сама сложилась.

"Коренник" уточнил, перейдя в фальцет:

— С Изяславом. С Беньевичем.

Изя изначально — двойной тёзка одного из недавно почивших русских князей — Изяслава Давидовича ("Давайдович"). Придя во Всеволжск и крестившись, Изя записался в нашей русской двухуровневой системе с отчеством Беньевич. От дяди Бени. Дядя Беня его всю жизнь опекал, заботился, привёл в "лапы Зверя Лютого".

Своеобразная форма выражения русской народной мудрости: "Не та мать что родила, а та мать, что вырастила".

Сам Беня... по европейским хроникам его должны (в РИ) арестовать в этом году на рынке в Гамбурге по ложному обвинению в невозврате кредита. Как-то это будет в моей АИ?

Арестовали. Не в этом году, а позже. По другому обвинению. Не в Гамбурге, а Кёльне. А так всё правильно. Дело имело политическую подоплёку, так что Герцогине Саксонской Ростиславе Андреевне пришлось лично ехать и, с риском для жизни, вынимать своего "коммерции советника" из тамошних застенков. Об этом в другой раз.

Глава 806

— Здравы будьте. Изяслав про вас сказывал. С чем припожаловали?

Старший вытер левым рукавом нос. Набрал воздуха и шагнул к столу, протягивая что-то в правой руке.

Там ничего не было. Это "ничего" он держал очень осторожно, двумя пальцами как листок бумаги.

— Это что?

— К-как это?! Это ж... ты ж сам велел! Гра... граф... графен. Ну. Истинный крест.

И попытался перекреститься. Но правая рука была занята... чем-то невидимым, а левой не положено.

Коллеги, вас часто бьют по голове?

Обычно я пытаюсь оставлять этот вид деятельности за собой. Как в физической сфере, так и в информационной. Но вот — и самому попало.

Велел ребятам сесть по лавкам, а сам настороженно принялся рассматривать брошенный на стол лоскут почти невидимого в освещении моего скипидарного светильника материала... которого здесь нет и быть не может. Вообще!

* * *

Король был голый. Но не потому, что без платья. А потому, что платье из графена. Двумерная матрица атомов углерода.

"С одной стороны, графен практически прозрачен — поглощает всего лишь 2,3% падающего света, и его очень сложно увидеть глазом. С другой стороны, этот материал толщиной в половину нанометра, а поглощает целых 2,3% падающего излучения — относительно его толщины — это огромная величина, и ни один материал не может похвастаться такими свойствами".

" — Ты суслика в степи видишь? А он там есть".

Запросто. Если у суслика шкурка графеновая — его и вблизи не увидишь.

* * *

Вернёмся к началу цепочки событий, приведших к такому, почти невидимому и совершенно невозможному, следствию.

Я — прогрессор.

Свят-свят-свят. Странно звучит. Не просился, но попался. Попаданец.

"Люди, хлеб, железо" — три кита прогрессизма.

Чтобы выплавить железо — нужен уголь. Я об этом — уже, много и неоднократно.

Исторически всё просто. Наковыряли в болоте руды, на кострище — угольков, всё в горшочек, горшочек — в костёр. "Дьяковская культура", "железный век".

Горшочек рос, рос и вырос в варницу. Крестьяне, в свободное от основной работы время, идут к болоту, строят на берегу печку, из болота вынимают руду, тут же рядом рубят лес, сваливают в кучу, засыпают землёй, пережигают в уголь. Руду и уголь — в варницу, результат — крица. Её продают кузнецам в город.

Сперва из крицы выбивали молотом железо. Технологии улучшались и стало наоборот: нынче из крицы выбивают шлак.

"Горшочек" растёт и вырастает в домну. Райковецкая — 2.20 м. высотой.

Такую где хочешь не поставишь. Такую поставить — дорого. Хорошо бы один раз поставить и много раз использовать.

Варницы выдерживали несколько плавок, "домны в России работают от войны до войны".

— Где ставить-то будем?

— Дык... понятно же! Где руда!

— А уголь?

— А уголь из леса. Лес на делянке свели, из другого места брать надо. Уголь, всё едино, таскать. Хорошо хоть руду возить недалече.

Этот принцип: печка — на руде, уголь — привезём, действует в человечестве тысячи лет. Возникают и разрушаются империи, рассыпаются в пыль народы и культуры, а правило — что куда возить — остаётся императивом.

Ложным.

"Сено к лошади не ходит" — русская народная мудрость.

Однако уголь, самое массовое "сено" для печки, упорно заставляют к ней "ходить".

Изначально речь шла о древесном угле. Перешли на каменный — стереотип продолжает довлеть.

Так было в Древнем Риме. Успешно развивая металлургию на Лигурийском побережье, римляне свели леса. И начали возить дрова с Сардинии и Корсики, для чего острова пришлось завоёвывать.

Так было в СССР. Исследования горы Магнитная на Урале показали отличное рудное тело. Здесь и поставили металлургический комбинат. А уголь принялись таскать из Кузбасса, за полторы-две тысячи вёрст.

Подобных примеров "ходячего сена" в письменной истории человечества сотни. Есть и обратные (Fiskars в Финляндии...), но очень редко.

Ухватив себе Стрелку, я оказался в идиотском положении.

Я — прогрессор.

Прогресс — железо.

На Стрелке — ни руды, ни угля.

Могу поставить домну только на своей земле. Остальное — привозить.

По счастью, у меня две магистрали: Волга и Ока. По Оке — глыбовая руда из Каширско-Серпуховского бассейна, по Волге — лес, пережигать в уголь.

У меня нет выбора.

Где ставить печку? — Здесь.

Что сюда возить? — Всё.

Дальше — очевидно. Волга несёт плоты, которые мы складываем в одно место. Пережигать лес в ямах или кучах? — Одноразовые малоэффективные решения. Ставим кирпичный "реактор" — надолго. Леса приплыло много — можно отсортировать. В угольные кучи кидают всё, что в лесу нашли: гнильё, корьё, смольё... разные породы деревьев. Чтобы не бегать далеко. А тут оно в рядок лежит. Хочешь — березу выбирай, хочешь — сосну.

Стабильность сырья и установки позволяет выдерживать режимы с повторяющимся результатом. Поставил трубу на голову реактору — пошёл пиролиз древесины. Я про это — уже и много...

Плоты мешают судоходству — выносим "реакторы" в устья притоков, чтобы не пускать плоты в Волгу. Пиролизим лес там, получаем много полезного, возим барками куда надо.

Это одна линия развития — организационная. Другая — технологическая. Повышаем точность разделения продуктов пиролиза, повышаем температуры. И от 1800®С получаем чистый уголь. "Как слеза": углерода, как в чистом спирте этила, 98%.

Повторю: это не мои какие-то особенные хотелки, не волшебство или, там, "рояль в кустах" — естественное развитие тех.процесса. Мы уголь не копаем, а изготавливаем.

Я перфекционист:

— Давайте делать лучше. Хуже само получится.

"Лучше" — получаем графен.

Одноатомный слой углерода, двумерный материал с гексагональной кристаллической структурой. В миллион раз тоньше человеческого волоса, в 200 раз прочнее стали, наилучшие из известных материалов тепло— и электропроводность.

Как я понимаю, эти три недомерка реализовали вариант патента RU2675146C2.

Бож-же мой! Неужели я и про это рассказывал?!

Болтун ты, Ваня. Гейзер незатыкаемый. Хотя здесь на пользу.

Взяли электролит из водных растворов соли, анионы НСО3, Н3С2О2, СО3 (здесь — соли натрия, как мы натрий получаем — уже). Анод поставили медный. Через электролит пропустили постоянный ток. А потом импульсный для "разогрева аппаратуры".

"Графеновые пленки и покрытия на подложке в промышленном масштабе без использования высоких температур, защитных атмосфер и дорогостоящих солей".

Во блин...

— Ну и как же вы такое... уелбантурили?

— Дык... эта вот... кирпич. Наклеили на него фольгу медную. В рассол. Ток дали. После вынули, кирпич разбили, фольгу кислотой стравили. Ну и вот.

Формирование графеновой плёнки на поверхности медной поликристаллической подложки отличается от процесса на никелевой подложке. Хорошо, что Изя никеля пока не выплавляет — у ребят выбора не было.

С увеличением температуры медной подложки увеличивается вероятность образования графеновой плёнки и площадь, покрываемая ей. На меди невозможно образование многослойных графеновых листов — она является катализатором при осаждении углерода.

Про стравливание фольги на гетинаксных платах — я уже. Про удаление форм — вообще общее место. Так свод глинобитной печи делают по одной из технологий: закладывают внутрь мешок песка. А как вылепили — мешок развязывают, песок высыпают.

Сидим мы вчетвером вокруг моего стола, разглядываем пустое место на нём. Листика этого не видно. Но он там есть. А как бы его ухватить? Царап-царап ногтями... а фиг.

— Не, княже. Придётся плотника звать.

— ???

— Дырку в столешнице сделать. Тогда снизу приподнять можно. А так — не.

И с умным видом:

— Поверхностное натяжение, однако.

А что ж ты раньше не сказал?!

Бедный стол. Предыдущий погиб при играх с Самбориной. Я тогда себе фундаментальный заказал. Двухтумбовый, со сплошной дубовой столешницей. Теперь дырку сверлить...

Обошлось щербиной. Ножичком своим заспинным подрезал щепку под краем листочка и поднял. Теперь вот... царапина. Будто "Зверь Лютый" когтем цапанул.

— Да-а, ребятки. Ну и куда ж, по вашему мнению, эту хрень использовать можно?

Я, конечно, ожидал, что они заелдырят что-то типа: в гибкую электронику!

Увы, про электронику, хоть какую, на весь этот мир в курсе я один.

— Ластвицы делать.

??!! Ор-р-ригинально... Хотя, если подумать...

Крестьянин в пахоту сильно потеет. Рубаха в подмышках сгнивает. Выкидывать — дорого. В рубашке — вёрсты нити, её ссучить надо, напрясть, соткать полотно. Умные хозяйки в углы рукава в подмышки, вшивают ластвицы — квадратные лоскуты ткани. Так у славян и, например, у мордвы.

Прошло "горячее" время — хозяйка гнилой лоскут отпорола, другой вшила. Рубаха — как новая.

Понятно, что использование в этом месте графена, с его непромокаемостью, несгниваемостью и нестираемостью... рубаха расползётся, а вставки останутся.

— Интересно. Ещё?

— Лапти! Лапти оплетать! Вечные будут!

Про проблемы святорусской обуви — я уже. Каждые две недели сапог "каши просит". Лапти в страду живут 5-7 дней. Потом все ходят босиком. С чего я так завёлся по части кожевенного производства. Успехи есть — строевой сапог год-два живёт. Человек в сапогах — богатенький. Один из аргументов, которым новосёлов сманивают: "у Воеводы в сапогах ходить будешь". Но народ привычно носит лапти. И снашивает десяток пар за год. Поставить на них графеновую оплётку... Кожаные варианты "облицовки" лаптей археология показывает. Одно из применений графена в 21 в. — в подошвы кроссовок...

— Ещё?

Самый маленький из собеседников "дал петуха" и предложил:

— На кольчуги наклеивать. Или, там, на шеломы.

Разумно.

Графен самый прочный материалом из известных, предел прочности на растяжение 130 ГПа. Для сравнения: у железа 250 МПа.

Значится так... берём голого мужика. Одеваем его в крупную титановую сетку. Типа как чулки у проституток. Наклеиваем на дырки лоскуты графена. Порнуха! Он же прозрачный! Выпускаем во чисто поле. Вороги набегают и озадачиваются: русские голыми воевать пришли. Бьют чем ни попадя. Тык-тык, бздынь-бздынь... а фиг там — не пробивается. Тут наш богатырь-нудист вынимает ножичек лёгонький, тоже из титана с оклейкой из графена. Лезвие толщиной в пол-нанометра хоть чего просечёт! И рубит ворогов в капусту сразу квашенную.

А заброневое поражение? — Тогда ватник. На мужике — ватник, на ватнике — титан, на титане — графен. Красиво.

Бойтесь, вороги, русских ватников! Они титано-графеновые!

— Молодцы! Хвалю. Очень полезное изобретение. Образец... отскреби, а то он опять прилип, и в музей. Достижение. Нам такого много надо. Очень много. Давайте ребятки, думайте, работайте. Вперёд.

Они ушли, а я продолжил пребывать в волнении. Что ж я такое уелбантуриваю?! — Да всё то же: уничтожаю "Святую Русь".

Нормально этих трёх сопляков в приличном святорусском доме и на порог не пустят. В сословном и патриархальном обществе они никто. Бороды нет, семьи нет, родословной нет.

— Ты чего, дитятко пришёл? Кушать хоца? Спроси чегось тама, на поварне, да иди дело делать, на дудочке играть, коровок пасти.

Не только рот открывать в присутствии вятших, просто внимание на себя обратить — нельзя. Подзатыльник походя — минимум. Порка — нормально, еженедельно. "Не ослабевай бия младенца".

Алёшу Поповича в дружинную избу в Киеве пустили, гридни дозволили у порога посидеть — он поповский сын. А вот крестьянскому сыну... ты сперва до седых волос доживи да Соловья Разбойника в полон возьми. Тогда и побеседуем.

Эти мальчишки — результат слома сословно-патриархальной "Святой Руси". Они узнали, что можно жить иначе. И вот — графен.

Офигеть, между нами.

А ведь я предупреждал: слом социальных перегородок, привычных общественных ролей — даст взрыв талантов. Они есть всегда. Но богоспасаемость и благочестие давят их как слепых котят. Не благолепны.

"Одарённость даётся одному из тысячи, развивается у одного из миллиона, а настоящим гением становится один из 10 миллионов".

Нынче на "Святой Руси" миллион взрослых мужчин и примерно столько же женщин. И два очень одарённых человека в этом поколении: Андрей Боголюбский и Фрося Ярославна.

Он создал Северо-Восточную (Великую) Русь, она — "Слово о полку Игореве". Настолько талантливы, что мы их и в 21 в. помним.

Внедряемая мною система образования с "10000 часов" и прочим даст скачок "гениев" в этом народе на два порядка. Если им не мешать — они будут ходить и гениалить.

Первая волна талантов — от разрушения "Святой Руси", от устранения прежней социальной структуры. У меня есть "валютный калькулятор" — мальчишка из глухого лесного племени, который вдруг узнал, что у него талант — перемножать в уме трёхзначные числа. И это не повод для осмеяния, а основание для гордости.

Вторая волна — вот эти. Они работают и учатся. Безостановочно. Им — интересно. Они незаметно для себя набирают те "10 тыс. часов" и превращаются в мастеров мирового уровня.

Будет, бог даст, и третья. Не социальная, не педагогическая — биологическая.

"Золотое окно". Первая тысяча дней после зачатия. В это время происходит развитие головного мозга, пищеварения, метаболизма, настройка иммунной системы. Скорость роста просто космическая, даже у подростков такой нет. 1000 первых дней — решающие в жизни ребенка: окно возможностей, которое определяет, будет ли человек обладать крепким здоровьем или часто болеть, насколько уверенным в себе и стойким он станет.

Как этого добиться, какие средства эффективны... не знаю. Пока. А хочется. Чтобы этот народ стал здоровым и уверенным в себе.

Вернёмся к тому, что хоть как-то понятно. К графену.

Есть круг тем, о которых ребятки не говорили: электричество.

Графен имеет высокую плотность электрического тока (в миллион раз больше, чем у меди) и подвижность носителей зарядов (в 1000 раз больше, чем у кремния). Это означает, что быстродействие транзистора на графене в 1000 раз больше. Причём, почему-то, применительно к этому материалу речь шла именно о полевых транзисторах. О которых — я уже.

Работы по кремнию прекратить? — Н-нет. Кажется.

Помнится, кремний использовали как подложку под графен. Почему-то.

Фигня! Технологию выращивания кристаллов всё равно надо отрабатывать. Сапфиры ростить будем! В модификации Чохральского Киропулосом. Там — вааще!

"Диаметр монокристаллов может быть более 300 см... только размеры тигля задают предел".

Да за такие... "монокристалы" — в среднем средневековье!, полцарства — элементарно! А ещё рубины попробуем. В смысле: растить.

Ещё надо сделать натриево-графеновый аккумулятор: лития у нас нет, а свинцовые тяжелы.

Ваня, а откуда ты это всё... не скажу знаешь, но — вспоминаешь? Зачем оно тебе было в прошлой жизни?

Да вообще-то незачем. Любопытствую я. Сую нос куда не попадя. А началось.... С МС-21? — Точно. До этого я про графен и не слыхивал.

Графеновый самолёт.

Фигня. Там из композитов 30%, отдельные элементы. Углерод — в трубках и лентах. Но слово попалось на глаза, прикол с отщеплением одноатомного слоя графита из карандашного грифеля лентой для скотча, давший Нобелевскую премию, запомнился.

Начал как-то посматривать. У меня и так-то память как дорога под Полтавой: кто ни пройдёт — всяк калошу оставит. А уж после вляпа... всё, что видел, слышал, пробовал — только вспомни и из кусочков собери.

Интересно рассыпание архитектуры.

Архитектура, коллеги, не только стенки и балки в зданиях и сооружениях. Меняется масса общепринятых решений, применений, следствий.

Я такое проходил при переходе от компьютерной пятиблочной архитектуры фон Неймана к параллельным системам. Ломается куча очевидного. От блоков питания до алгоритмов. Операции над базами данных превращаются в операции над матрицами, метод "пузырька" заменяется парой сдвигов вектора по полю вычислителей влево-вправо...

При введении композитов в конструкцию ЛА, меняется его архитектура. Металлический и графеновый самолёты — разные.

Чисто для примера. Как-то попалось: верхняя и нижняя поверхности плоскостей — графеновые. Соотнесите: лист графена метр на метр выдерживает кошку в 4 кг. Какую нагрузку должен держать лист поверхности плоскости ЛА при скорости 1000 км/час?

Для меня "здесь и сейчас" это означает, что мои... нет, не знания — откуда у меня знания по самолётостроению? а ощущения: вот так хорошо, правильно — врут, недостоверны.

Новое, прежде неизвестное мне, нужно аккуратно собирать.

Собираю. И получаю... нет, не МС-21, а мою ЭКИПу.

Интересный пазл складывается. Из очень разных кусочков.

В ЭКИПе я изначально видел три больших круга проблем.

1. Теплостойкость. Двигатели должны держать высокие температуры. Очень высокие. Хотя... не очень. В металлургии и в пиролизе мы эти температуры достигаем. Огнеупоры держат. Правда, они тяжёлые, на самолёт ставить...

Тема решается двояко. Изя работает со сплавами, получает жаропрочные. Прокуй возится с двигателем, меняя конструкцию. Водяное охлаждение на камеру сгорания поставил.

Не ново. Был у Хейнкеля самолёт с радиаторами в плоскостях. Для транспортника — хорошо, для боевого самолёта — плохо. Пуля попала, трубку пробила, вода вытекла.

Моя ЭКИПа в условиях работы вражеской ПВО летать не будет. За неимением оной. А воды ей возить придётся много: основной компонент горючего. Интересно: а топливную смесь в качестве хладоагента...? Авиационный керосин — вроде бы не. Но это ж не показатель!

Попалось (в 21 в.) на глаза сопло. В струе — 3000®C, мне такое за глаза. А на внешней стороне "юбки" сопла — 150-200®C. "Юбка" — вся в дырочку. Каналов — будто древоточцы толпой прошлись. Что-то в тех каналах переливалось-побулькивало, тепло отводило. Сможем?

2. Вес. Корпус из железа делать нельзя — тяжёлый. Алюминия у нас нет. Снова титановые сплавы. Много. Это не нитку в лампе Нерста намотать. И тут графен. У которого вес — ни о чём, а прочность — ого-го. Правда, гибкость у него... Сеточку для жёсткости, листочки для прочности. Как у того мужика в ватнике.

3. Управляемость. У ЭКИПы очень неудачная аэродинамическая форма. Не самостабилизирующаяся. Дал пинка — перевернулась. Нормальный самолёт с крыльями, даже если и трясётся как телега на ухабистой дороге, но сам выравнивается. Большие плоскости гасят колебания. Не всегда. Тогда зовут "Комиссию по расследованию авиационного происшествия или инцидента".

Что "с крыльями" делается преимущественно пассивно, у ЭКИПы должно быть активным. Поэтому у неё 6 двигателей. Два маршевых, остальные рулевые.

Левый борт опускается? Дай импульс на движки левого борта, чтобы приподняли.

Датчик уловил крен, показал на авиагоризонте, пилот понял, повернул штурвал, вал потянул тяги, в движке открылась заслонка, плюнулось топливом. Время. Для "летающей кастрюльки" типа ЭКИПа задержка может быть смертельной.

Если сигналы из механической формы перевести в электрическую — задержку можно уменьшить на порядок. Если электросигналы, то полупроводники. Типа кремниевых или, как тут выясняется, графеновых.

Дальше мне, похоже, предстоит много вспоминать школу, в смысле: высшую. Перерегулирование, годограф Михайлова, решётчатая функция Дирихле... Вот, факеншит! Именно в 12 в. всем этим словам и место! А жо поделаешь? Попандопуло всегда смещает актуальность.

Мда... и этот пазл начинает потихоньку складываться.

Только начинает. В проекте куча дыр "терра инкогниты". Типа: аппарат должен взлетать с земли. Не вертолёт, не дирижабль, не истребитель вертикального взлёта — с ВПП. Колёса? Шины — резиновые? Каучук — откуда? Придётся вспоминать, продумывать, проверять.

И таких тем — сотни.

Это радует. И пугает.

Обратили ли вы, коллеги, внимание, на то, что у моей истории постепенно меняется жанр? Не в смысле снижения уровня занудства, а в смысле перехода от АИ к НФ?

Странно мне. Попандопулы меняют историю. Часто внедряя какой-нибудь "фигурный болт", техническое новшество, для которого "общество вляпа" типа уже созрело, но, по глупости своей, не видит. Ну, там, "промежуточный патрон", "командирская башенка". У каждой такой инновации есть следствия, которые меняют не только общественно-политическую историю, но и порядок, формы конкретно НТП.

Мы рискуем не только "догнать" человечество в РИ, но и "перегнать" его.

Прибегут ко мне детишки и спросят:

— Княже, мы тут терьямпампацию изобрели. Можно проверить?

— Валяйте. Только где-нибудь подальше. "Не в нашем районе".

И над Мичиганом (озером) вспыхнет рукотворное солнце с характерным грибовидным облаком и радиоактивной пустыней на столетия. А ирокезы ж про радиацию не знают! Они мутируют-мутируют и становятся... рептилоидами! Уж-жас!

Первые годы после моего "вляпа" мы чётко шли по канону: воспроизводили не произведённое. В смысле: решение, найденное в следующих веках средневековой эпохи, но не известное "здесь и сейчас". Так было с гончарным кругом и печами с оборотным пламенем, прялкой-самопрялкой и ткацким станком-самолётом, пароконным плугом и водяными и ветряными мельницами, лопатами и одноколёсной тачкой... Иногда "опережение" было большим — 5-8 веков, иногда меньше. Постепенно увеличивалась доля заимствований уже из 19-го, а то и 20 в. Пневморужьё — нач. 19 в. Дальняя радиосвязь — нач. 20 в. Разлив стекла на жидком олове — сер. 20 в.

Мы всё время наследовали. Уже известное, опробованное, распространённое... в РИ. Вспомнив какой-то очередной "болт фигурный, пятивершковый", я мог представить себе условия и следствия.

Типа: трёхмачтовый парусник? — Эпоха Великих Географических Открытий. Турбина Парсона? — "Дредноут". Засолка сельди по Байкельсу? — Ганза.

Даже без числовых расчётов, я представлял себе ареал возможного. Потому что человечество в РИ это уже прошло.

В последний год я всё чаще попадаю в "терру инкогниту". То у меня гидратированные ионы заработали, то перьевой движитель, то вот — графен прорезался. Это вещи, которые в 21 в. уже известны, но не стали мейнстримом. Что они дадут дальше, какие проблемы создадут? А там, глядишь, и ЭКИПа полетит. Во что я, между нами, не верил. Но очень хотел.

Ход НТП в моих землях резко ускорился. Не только ускорился — деформировался. Из-за меня, единственного и уникального. Я даю туземцам новые знания, которых раньше не было. И не даю знания, которые человечество добыло, усвоило, реализовало. И позже выкинуло. Пример: чёрный порох.

Повторю: весь НТП — тупиковые ветви. Что-то, до чего человечество додумалось и, использовав, выкинуло.

— Добыть огонь трением? — Гениально!

Часто ли вы используете это достижение?

Единственное "не выкинутое" — колесо. Хотя и тут есть поползновения.

Представьте, что вы ползёте по лабиринту. Голодный, больной, с повязкой веры на глазах, с неподъёмными гирями на ногах: голод и эпидемии, непрерывные войны и наследственные дармоеды. Так ползёт человечество до начала 19 в. Потом повязка спала, гири отцепили. Пром.революция. Весёлый и довольный побежал вприпрыжку. По-прежнему тыкаясь во все стенки, порожки, тупики.

Тут голос:

— Налево — не надо, там тупик. Осторожно — тут ступенька.

Скорость продвижения в лабиринте "загадок природы" подскакивает.

Этим "гласом небесным" во Всеволжске подрабатываю я.

И тут "глас" замолчал.

— Ты чего? Помер, что ли?

— Не, просто дальше не знаю. Дальше человечество не забредало.

— Хреново. Но это ж не основание для прекращения движения, не "конец истории". А пойдём-ка сами поглядим-ка.

Как быстро сумма внедряемых вами, коллеги, инноваций приведёт к границе "инкогниты"? На каких её участках? Сможете ли вы сами сделать шаг в неизвестное? Или, хотя бы, позволить аборигенам, вчера ещё неграмотным и неумытым, сделать этот шаг самим? Опередить вас в знаниях?

Повторю. Если вы вляпнулись не "на минуточку пивка попить", в смысле: перетрахать гарем и собрать сундук злата-серебра, а "всерьёз и надолго". Если вы прогрессерите много и успешно, то ваше "вляповое" человечество неизбежно обгонит "человечество старта". И вас лично.

Невозможно приучить аборигенов воспринимать новизны, не давая им эти новизны в готовом виде. На слух — очередное бла-бла-бла...

Невозможно, почти всегда, сделать новизну только своими руками: мы не владеем местной "суммой технологии" — навыками работы здешними инструментом по здешним материалам. Можно научиться. Потратить жизнь и построить каравеллу. У вас так много жизней?

Участие туземцев в создании новизней — необходимость. Следствие: необходимо приучить аборигенов создавать новизны самостоятельно, не по указке "гласа небесного".

"Сделаю сам" или "пусть они".

Две крайности, между которыми мечется прогресс. Самый главный прогресс: выращивание из Homo sapiens — думающего человека.

Мы интеллектуально превосходим туземцев, потому что "стоим на плечах гигантов". Но, едва дав им основы знаний 21 в., мы обнаружим вокруг людей, которые тоже вскарабкиваются на те же "плечи". Становятся изобретательнее, сообразительнее, умнее... вас. Не только в своих традиционных среднесредневековых областях, но и в ваших. А вы становитесь... посредственностью. Кем вы, собственно, и были в своём "мире старта".

Так для этого всё и делается! Чтобы стать посредственностью! Чтобы вокруг было много умных людей. А иначе... весь этот прогресс... зачем? Если, конечно, не впадать в потреблятство и гаремство.

И вот моя трудолюбиво возделываемая "грядка" даёт невиданные результаты. Это всё — мне очень интересно. Хочется кинуться вдогонку за сопляками-графенистами. Принять участие, помочь с измерением толщины плёнки, ежели вдруг вспомню. А то сам додумаюсь! Это ж такой кайф — самому додуматься!

У человечества никогда не было технологического единообразия. Не было так, чтобы во всех ареалах обитания одновременно существовали одинаковые "суммы технологий". Разные приёмы ретуши лезвий кремнёвых наконечников у древних племён. Разные паровые машины в конкретный момент времени у "цивилизованных наций". Или отсутствие оных — у "нецивилизованных".

Неравномерность. "Тут — умею, тут — нет".

В 21 в. филантроп дарит племени индейцев в Амазонии айфоны. Каждому. Молодёжь, как и прежде, выкапывает корешки, ловит рыбу... а остальное время сидит в Твитере. Старейшины встревожены:

— Юноши перестали общаться! Они пренебрегают общественными интересами!

Уверен, что прекращение социальной жизни в племени не было целью филантропа.

У меня — похоже. Почти все вокруг пашут сохой и носят лапти. И тут — графен.

Очевидное применение:

— Изнутри — онучи суконные, снаружи — покрытие графеновое. Не лапоть, а заглядение, вершина прогресса!

В рамках их представлений — очень актуально. Понимание изменится, когда "сумма технологий" Всеволжска распространится на всё человечество. Хотя бы — на всю Русь.

Технологический разрыв между Всеволжском и остальным миром растёт. Он становится огромным. Чудовищным. Опасным.

Люди вокруг не понимают моих людей.

Ну ладно я. Один. Псих лысый безбашенный. Но теперь моих сотни и тысячи. И они оказываются в таком же положении. "Один против всех".

Технологический разрыв даёт разрывы социальный, общественный, мировоззренческий. Дальше — возмущение шир.нар.масс.

Самый главный тормоз прогресса — народ. Его нежелание меняться в том темпе, который я во Всеволжске закручиваю. Если народ не понимает власть, то остаётся только террор.

"Штыки годятся для всего. Кроме одного — на них нельзя сидеть".

Разрыв можно сократить. Простейшее: остановить моих инноваторов.

Беда в том, что среди них есть люди, которые ничего другого, кроме создания нового, делать не хотят. Именно таких я специально собирал, растил, учил. Решение тех.задач — часть их личности, необходимый элемент самоутверждения. Подобные команды невозможно удержать "плюшками" — только новыми, всё более изощрёнными задачами. Это знает любой успешный "тим менеджер" в хайтековских компаниях.

Если "инноваторов" остановить, то кто-то пойдёт учительствовать, кто-то — в начальники, кто-то — в запой. Но из сотни наберётся десяток, которые начнут искать: а кто бы дал возможность делать "своё дело".

Мы в России такое проходили. Минимум дважды в 20 в. На примере десятков, если не сотен тысяч личностей.

И они найдут. Тогда, коллеги, ваш прогрессизм... пш-ш-ш. Не в смысле объективном, как сумма достижений человечества, а в смысле субъективном: кто получит преимущество во времени.

Ну встанет характерное грибовидное облако не над Мичиганом, а над Мещерой. Будут мутировать в рептилоидов не ирокезы, а мещеряки и мурома.

Человечество добилось фантастических успехов! Освоило ядерную тематику!

Мутируют-мутируют... и поколений через десять превращаются в... "чужих". С во-от такими жвалами и яйцекладами! В темноте видят, в тишине слышат, в драке электричеством бьют...

Вы рады?

Хорошо-то как! Как хорошо дома. В этом во всём. В мыслениях, борениях и прогрессировании.

А вокруг, Ваня, нормальное русское средневековье. Волхвы со свечным заводиком. Человеческие жертвоприношения. По случаю засухи или для укрепления фундамента нового храма. Крёстные ходы, мухи, клопы...

Ты чуть сдвинул ситуацию: холопов нет. Нельзя продать человека, нельзя его просто так убить. Чуть-чуть. А вокруг безграничное, глазом не окинуть, болото святорусского средневековья. Народное, православное, сословное, патриархальное... Мерзость.

И посередь этого трясино-зыбенного социально-общественного, материально-технического пейзажа одиноко торчит Всеволжск.

"Среди долины ровныя,

На гладкой высоте,

Цветёт, растёт высокий дуб

В могучей красоте.

Высокий дуб развесистый

Один у всех в глазах;

Один, один, бедняжечка,

Как рекрут на часах!

Взойдёт ли красно солнышко -

Кого под тень принять?

Ударит ли погодушка -

Кто будет защищать?".

Кого "под тень принять" понятно: всякого разумного. А защищать — сам себя. Только. Иных надежд нет. Есть риск, что наш "дуб" треснет. Как Священный Дуб пруссов в Ромове.

Забавно: "душа стремится к прекрасному" — хорошо. И вот достреманулась. В смысле: достигла цели. Состояние прекраснодушия. А это уже плохо.

То, что вокруг вовсе не райские кущи, а нормальная топь средневековья, жизнь напомнила быстро. О чём дальше.

Конец сто пятьдесят шестой части

copyright v.beryk 2012-2024

v.beryk@gmail.com