Биомант. Главы 8 - 11.

Третий подвид гигантских стрекоз — стрекоза-диверсант, заточенная на борьбу с низшей нежитью, одиночными врагами и инфраструктурой. Её брюшко было оснащено подобием хелицеров (4шт) и паутинной железой (1шт). Укороченные крылья были хороши для коротких перелётов, маневрирования и приспособлены для взлёта с горизонтальных поверхностей. Сами стрекозы в размере не превышали метра и были оснащены лёгким хитиновым экзоскелетом. Носились диверсанты словно ужаленные, но невысоко и недалеко. Вполне могли перекусить на лету зазевавшейся птицей или схватить хвостом с земли химеру-саранчу, что ныне расплодились в тайге в просто неприличном количестве. Поглощение пищи — один из ключевых моментов функционирования диверсанта, ведь переваривая животный белок, стрекоза получала материал для паутины. Сообразно инстинктам паутиной покрывалось всё выглядевшее для стрекозы непривычным — а непривычным для насекомых выглядели в первую очередь палатки и осадные машины. На лету шлёпнув брюшком о палатку стрекоза-диверсант вытягивала длинную липкую нить, после чего сделав круг между несколькими палатками обрывала её и летела дальше. Это же третий подвид должен был проделывать с отрядами нежити — но в этом случае брюшные хелицеры скатывали из паутины липкую каплю, которая далее качалась на паутине и действовала как лассо.

Комок липкой паутины размером с грецкий орех приклеивался к любой поверхности с цепкостью клея момент, а паутинная нить прикреплённая к нему тянулась дальше. Диверсанты должны крепить свои снаряды прямо на зомби, после чего совершался пируэт над головами нежити, стрекоза крутила трёхмерную восьмёрку и обрывала нить. Сомневаюсь, что толпа нежити сможет игнорировать липкую паутину с прочностью стального каната. Кроме того диверсанты были оснащены усиками чувствительными к запахам — низшую нежить вовсю воняющую мертвечиной они вычисляли без труда. Если цели были разрозненными, то один конец нити приклеивался к туловищу зомби, а другой — к ближайшему дереву, камню или просто к другому зомби. Существенный недостаток стрекоз-диверсантов — это то что они вполне могут вляпаться в чужую паутину. Во избежание сего неприятного исхода хитин диверсантов был сделан крайне гладким, а от фасетчатых глаз в этой модели пришлось окончательно отказаться, принеся угол обзора в жертву дальности и ночному зрению. Впрочем это значительно помогало в распознавании целей, стрекозы процессе испытаний оборачивали паутиной макет требушета, надолго выведя его из строя. Разрезать миллиметровую паутину — та ещё задачка, даже огонь её берёт неохотно.

Уже вечером, покормив, подзарядив энергией и вооружив бомбёров, я отправил их в третий вылет в компании сотни стрекоз-диверсантов. Бомбардировка ёмкостями с горючей смолой прошла успешно — Сергей клялся что загорелось не менее половины бомб, ну а поскольку в каждой бомбе было по три литра огнесмеси это был тот ещё подарочек для демонопоклонников. Хольрот надолго окутался черным дымом, который затруднял оценку потерь противника. Но, во всяком случае большая часть деревянных строений замка полностью сгорела, полторы сотни штурмовиков добавили сумятицы и пресекли попытки погасить пламя. Хотя и улететь оттуда не смогли три четверти от их состава, в то время как бомбёры не понесли потерь вовсе — зависнув над замком, полсотни стрекоз сбросили свой груз с двухсотметровой высоты и благополучно улетели. Остальные снова отбомбились свёрлами, прямиком по сгудившейся нежити. Результат не впечатлял, но напропалую атаковать замок либо лагерь объединённой армии я пока не рисковал. Ночной налёт диверсантов должен был подготовить почву для этого благородного действа.

А пока очередные порции биомассы с бульканьем заполняли камеры биоконвейера, и крысюки отправляли только что родившихся стрекоз на поверхность в купол, я решал вполне ожидаемую проблему. Биомасса убывала слишком быстро, таким темпом я потрачу всё подчистую за двое суток. Ранее биомассы было образно выражаясь дофига — химеры знай пёрли в объятья смерти, и попадали в вивисекторий и биореактор. Но сейчас мутанты предпочитают не заходить на нашу территорию, только безмозглая саранча объедает подлесок вблизи периметра. А её в свою очередь с аппетитом уплетают панги... Нужно выкручиваться. Во-первых, несмотря на осторожность мутантов вне периметра сгинуть — раз плюнуть, даже панги там время от времени дохнут. Можно направлять целые продотряды — наиболее ценен именно животный белок, а саранчу несложно поймать. Вот только как уберечь существ от нападений химер? Раз на раз не приходится, тут можно отделаться как несколькими раненными, так и потерять целую стаю. Разрабатывая концепцию существа-фуражира, я внезапно пришел к тактике ассиметричного ответа: среди мутантов преобладают особи быстро бегающие, прыгучие, и кусачие? А мы сделаем существо до которого они просто не смогут добраться!

Поскольку функцией нового существа была заготовка биомассы я не мудрствуя лукаво назвал его пожирателем. При его создании я использовал сигнатуру улитки, рака и некоей химеры пестрящей склизкими щупальцами. Голова пожирателя была похожа на осьминожью, разве что имела череп — но вот характерная борода из склизких щупалец у неё присутствовала. Дюжина относительно коротких, и парочка достающих до самой земли. Присосок на щупальцах не было — соответствующая сигнатура мне пока не попалась, зато внутренняя сторона щупальцев была усеяна тысячами миллиметровых зубов. Обернув щупальцем ветку ели, пожиратель легко и непринуждённо сдирал с неё всю хвою, и отправлял в свой огромный желудок, который мог растягиваться вшестеро... Во рту у существа находились сотни сантиметровых зубов, которыми полумоллюск-полуракообразное могло перетереть в фарш любую органику, словно наждачкой. Туловище монстра имело форму капли, и было покрыто хитиновыми пластинами внахлёст. В процессе заполнения утробы пластины расходились всё дальше, не стесняя желудок и обеспечивая сносную защиту. А при заполнении его содержимое оперативно выблёвывалось в биореактор.

Но самой главной и заметной деталью организма были ноги. Две пары четырёхметровых, хитиновых ног-ходуль позволяли пожирателю без труда преодолевать заросли колючей лозы, переступать через поваленные стволы и небольшие овраги и обозревать окружающее пространство с солидной высоты, вовремя замечая опасность тремя парами глаз. Врага монстр мог приласкать щупальцами, облить едкой желчью, или же просто наколоть на последний сегмент ноги, имеющий характерное трёхгранное сечение. В четырёхсегментных ногах была применена комбинация экзоскелета и эндоскелета — что обеспечивало неплохую прочность, последний сегмент был и вовсе лишен мышц, по сути представляя собой костяное лезвие. При ходьбе попросту втыкаясь в землю под немалым весом этой пародии на марсианский треножник. Суставы были защищены хитиновыми щитками внахлёст, в случае ходьбы по каменистой почве существо могло подогнуть последний сегмент и опираться на эти щитки, как и в случае поломки хитиновых клинков. Памятуя про сложности жирафа с водопоем, оба больших щупальца были сделаны полыми, и могли путём волнообразных сокращений всасывать в себя воду, словно хобот слона. Одно плохо было в этом существе — против людей оно было малоэффективным. Хотя нет, вру — был ещё один существенный изъян. Внутри нашего муравейника из-за выдающихся размеров вырастить пожирателя было невозможно, так что пришлось организовывать инкубатор снаружи.

Четырёхметровый рост был нужен дабы обеспечить достаточно высокий шанс выживания пожирателя на первых порах. Далее существо продолжило бы расти, остановившись только достигнув восьмиметровой высоты. Дальнейший рост сопровождался бы катастрофической потерей в подвижности. Впрочем ктулхоголовые тетраподы и так двигались очень неторопливо, но скорость от них и не требовалась. Деревья от них никуда не убегут, а химеры наверняка попытаются атаковать. Однако, учитывая громадный рост тетраподов а также моё умение прививать существам необходимые инстинкты, превращение существ в аналог пулемётной вышки было на редкость предсказуемым деянием. Из-под панциря с боков туловища у пожирателей теперь росла пара конечностей оканчивающаяся пневматическими биопушками.

Снаряды для своего оружия пожиратель производил самостоятельно — вблизи пушек под пятисантиметровым слоем хитина крылись органы, больше похожие на скопления жабьей икры, внутри специальных камер. И в которых росли симбионты-головастики. В самом деле, снаряды оружия пожирателей были головастиками — разве что их мозг был столь примитивен, что выполнял всего пару функций. Во-первых он поддерживал жизненные процессы, а во-вторых — отвечал за комплекс простых рефлексов. Когда созревший биоснаряд по специальному яйцекладу двигался в пневмопушку, головастик своим хвостом помогал сему действу. Ну а когда специализированные воздушные мешки сжимались и головастик отправлялся в свой первый и последний полёт, то он усиленно тянулся в струнку для лучших аэродинамических качеств. При столкновении с целью непрочная кожа разрушалась, а острый четырёхгранный череп глубоко проникал в плоть. К сожалению, столкновение с целью гарантированно убивало даже столь примитивное животное, так что о биоснарядах жрущих цель пришлось позабыть. Впрыск яда тоже было реализовать достаточно сложно, и к тому же опасно для самого пожирателя — недаром же снаряды были покрыты гладкой кожей. В противном случае они сами бы и располосовали внутреннюю поверхность яйцеклада.

Ещё одной проблемой был большой размер и требовательность к питанию органов предназначенных для выведения головастиков. Это кстати сильно усложняло попытки создать компактное оружие с восполняемыми боеприпасами. После второй линьки в распоряжении тетраподов оказалось бы не более сорока снарядов, и только после пятой линьки когда рост начинал приближаться к четырём метрам запас снарядов был вполне достаточен, перевалив за полторы тысячи штук. Покуда пожиратель расстреляет такое количество головастиков — в его зарядных камерах успеют созреть по крайней мере ещё сотни три. Учитывая дальнейшее увеличении роста, мною было принято решение что шестая линька ознаменуется появлением ещё двух конечностей с шипострелами. Тетраподы к тому времени уже должны быть достаточно опытными в обращении со своим основным оружием, так что проблем возникнуть не должно.

Комплекс инстинктов для стрельбы кстати тоже был весьма сложен. И если перезарядку биопушек удалось привить в качестве условного рефлекса, то с прицеливанием пришлось мудрить. Создав одного пожирателя, я с матом и скрипом смог вбить в его большущий мозг основные алгоритмы прицеливания. С отслеживанием и приоритетом целей дело пошло гораздо проще, так что спустя четыре часа мучений я с удивлением понял что у тетрапода сформировался условный рефлекс стрельбы. Четырёхствольные пневматические биопушки наводились на цель, воздушные мешки сокращались и с промежутком в секунду восемь головастиков отправлялись в полёт. По стоячей цели поначалу попадала всего пара-тройка, да и то в конце очереди — главной особенностью стрелкового рефлекса была корректировка по предыдущим попаданиям. Но пристрелявшись по цели, пожиратель далее почти не промахивался. Развитая двигательная кора позволяла ему очень точно запоминать все движения, и чем дальше тем лучше стрелял тетрапод. Концепция упреждения была усвоена на редкость быстро, так что я радостно скопировал сигнатуру мозга первого образца и принялся создавать новых.

Кроме всего прочего пожиратели могли размножаться, причём размножение было бесполым. Просто раз в пару дней существо откладывало полдюжины яиц размером с баскетбольный мяч, откуда вылуплялись детёныши. При отсутствии врагов увеличение популяции пожирателй могло бы стать проблемой, но учитывая обилие химер выживание единственного детёныша из выводка будет невероятной удачей. Из-за мягкого панциря и отсутствия биопушек они были весьма уязвимы, но спустя пять-шесть линек они бы достигли взрослых размеров. Пушки и специализированные органы возникли бы после третьей линьки, когда существо уже достигло бы полутора метров в высоту. Интервал между линьками пожирателей менялся в зависимости от их питания и условий существования, но пушками тетраподы обзавелись бы уже через две недели. Кстати, благодаря эндоскелету пожиратель даже во время линьки не потерял бы подвижности, разве что во время взрывообразной фазы роста костей. Но всё равно — линяющий пожиратель, не боец поскольку его пушки были в основном из хитина, то они тоже линяли... И с каждой линькой становились всё смертоноснее. Двумя главными рефлексами пожирателя была еда и стрельба. Ел пожиратель всё что мог достать, и стрелял он тоже по всему что стремительно бежало на него... Или же убегало. Разве что человеческий силуэт задающий стрекача, не вызывал активации этого рефлекса. А то мало ли, занесёт сюда какого попаданца а его тетраподы сожрут... Серёга точно будет недоволен. Высшая нежить считалась пожирателем несъедобной и при отсутствии агрессивных действий попросту игнорировалась. В то время как зомби и тут же уничтожались и отправлялись в желудок — всё равно драколич их не использует.

Я работал как одержимый, пятьсот с лишним стрекоз вовсю атаковали Хольрот. Бомбардировщики возвращались практически без потерь, пару часов сидели на верхушках окрестных сосен переваривая синтетическое мясо которым крысюки их кормили, после чего хватали разнообразные снаряды и летели бомбить. Диверсанты и штурмовики не возвращались — первые потому что охотились и отдыхали неподалеку от врага, а вторые потому что полегли практически все. Впрочем, несколько сколопендр в любом случае спаслись, так что если случится длительная осада, то у обеих армий будет источник постоянных проблем. Полудюжина тетраподов с энтузиазмом объедала окрестные ели, кусты и химер-саранчей. Гм, не так. Химеров-саранчей? Тьфу, акридов! Решено, отныне именую этих химер акридами! Вот только несмотря на старания пожирателей, регулярно возвращавшихся к кислотному бассейну и вываливающих туда несколько сот литров однородной зелёной массы, расход ресурсов вдвое превышал доход. К счастью армия людей поимела достаточно проблем моими стараниями, и сейчас находилась в интересном положении. Вроде бы, и потерь нет, но и атаковать решительно невозможно...

Глава 10: Надмозг

Друидизм — довольно странное учение, потому как не предполагает для рядовых последователей какой-либо награды в жизни или смерти. Постулаты этого учения кстати весьма запутанны, и к тому же запрещены к публикации. Ну и не надо! Ведь как обычно, весь смысл учения можно охарактеризовать короткой фразой ''слушайся жреца''. И в самом деле, лесной друид мог жестоко наказать охотника убившего какую-нибудь косулю, а через десяток лет — похвалить за сие действо, совершенное как внезапно оказывается на его глазах. Так что о том что нынче запрещено или разрешено селяне шли в лес к друиду, равно как с ранами и болячками и просьбами о ниспослании дождя. В одни годы друиды охотно проводили обряд обеспечивающий богатый урожай а в другие наотрез отказывались. Более того, иногда друиды не вмешивались в вопиющие случаи разбоя на дороге, хотя с помощью своей странной магии могли их легко пресечь. Друиды могли повелевать дикими зверями, сами обращаться в свирепых волков и медведей, насылать ураганный ветер и грозу, кроме того друиды неведомым образом покрывали огромные расстояния за считанные часы. Непосвященные не могли постичь их магию и логику, а те кто принимали их веру и становились друидами ничего не рассказывали. Знай взирали на собеседника просветлённым взором. Несмотря на посулы золота, дружеские и семейные связи, слово вождя и даже пытки. Поговаривают что друиды являются поголовно одержимыми — этот ''факт'' кстати и привёл к их гонениям. Впрочем, лесные старцы отступили без боя. И исчезли. Искать друида в лесу — занятие гиблое, впрочем достоверных свидетельств встречи с друидом никто не может предоставить уже свыше сотни лет. Но самая большая странность друидов — их бескорыстие, друиды были равнодушны к золоту и тем немудрёным дарам что несли им селяне. Друиды жили в лесу и не покидали его надолго, а в городах и вовсе не появлялись. Чем жили, как жили — тайна покрытая мраком. — отрывок из ''Почему человеки проиграли'' за авторством Ыгрытымба Стеклянноглазого, первого орка-профессора.