Девушка, меж тем, продолжала свой танец. Она двигалась от одного воина к другому. Искалеченные, просто мёртвые — они лежали по всему склону, обильно удобряя собственной кровью магические посевы. Вглядывалась, затем опускала тонкую кисть на закованную в сталь широкую грудь — и тонкое облачко взметалось над лежащим, уносясь в пространство. Один, второй, третий. Понимание на мягких лапах пришло к юноше и нагло устроилось у его в мозгу, заставляя вновь оцепенеть — но теперь от ужаса.

Между тем девушка приблизилась к месту взрыва мины. Небрежно сдвинув остатки рябого (облачно тёмного тумана грязным полотнищем скакнуло вбок и куда-то вниз) она подошла к новобранцу, которого хотел защитить Ладар, поглядела на хвостик серебристой молнии, вошедшей в тело, грустно улыбнулась и нежно погладила по щеке. Белый комок тумана прянул в сторону и развеялся в окружающей дымке. Девушка повернулась к Ладару. Рука её было протянулась к его груди, остановилась... Легко поднялась вверх и скинула капюшон.

Тугие, чёрные пряди, длинные и чуть вьющиеся, упали на плечи, обрамляя тонкий, изящный овал лица. Большие и длинные глаза, уходящие разрезом к вискам — на пол лица, тонкого, точёного — уставились на человека с удивлением и чуть заметной иронией. Губки — маленькие, розовые, словно поблекшие в этом странном чёрно-белом мире — раздвинулись в лукавой улыбке.

— Ну? И кто это у нас тут решил поспорить с судьбой?

Ладар с трудом сглотнул.

— Ты не можешь меня убить. Меня не заденет ни одна из этих серебристых штук!

— Я? Убить? Это не входит в мои обязанности. Как ты верно подметил, здесь и сейчас убивают серебристые штуки, у опытных магов называемые 'взрывом зимней молнии'. А мне просто любопытно, благодаря чему ты смог от них увернуться, уже будучи в моём пространстве.

Парень мотнул головой. Ракушка, светящаяся уже багрово-красным, выпала из-за воротника и повисла на шнурке. Девушка нахмурилась.

— Знакомая вещица. Тот, кто её зарядил, пожертвовал многим... очень многим. Так что же ты за неё хочешь? Жить долго? Смерти своих врагов? Или оказаться подальше отсюда, в новом теле?

Большие глаза уставились внимательно — и чуть устало. Из них пропала всё веселье. Сейчас они были глазами человека, на которого внезапно свалилась огромная куча работы. Ему показалось, или в них мелькнуло отчаяние? Ладар смотрел, не в силах оторвать взгляда — и тонул в чужих зрачках, чувствуя, как кружиться голова, как сердце бешено стучит, споря с рассудком, не желая ничего — ни вечной жизни, ни власти, даруемой ужасом, ни возможности начать всё заново — только смотреть — и любоваться. И столько всего было написано на лице парня, не пытающегося что либо скрыть — что девушка зарделась, вновь накидывая капюшон.

— Ну, решил? Говори, чего тебе? Не видишь — и так работы полно, а тут ты ещё, на мою голову... — Голос звучал смущённо — и потому грубо. Резкое исчезновение прекрасных глаз оказалась для парня слишком внезапным. И из груди вырвалась сокровенное, то, что он никогда бы не решился произнести:

— Я... Я хочу увидеть тебя ещё!

— Что? Ты — ненормальный?

Ладар лихорадочно искал доводы.

— Я — сипал, посвящённый теневой тропы.

Девушка фыркнула.

— Тот, кто присвоил тебе эту ступень, здорово тебе польстил. Ты неуклюж, как новорождённый щенок.

— Возможно. Но я хочу тебя видеть. Тебя... — И столько нежности и тоски было в его голосе, что девушка вновь скинула капюшон, пристально глядя в глаза парня. А тот — мгновенно расслабился, любуясь прекрасными глазами, ещё больше раскрывшимися от удивления.

— А ты хоть знаешь, как меня зовут?

— Ой, нет. Меня — Ладар. Ладар Рикс, если точнее. А ты...

— Сокращённо — Сети. Только так никто не зовёт. Все предпочитают моё полное имя — Смерть! Слышал? — Девушка смотрела горько — и вновь иронично. Но парень лишь улыбнулся.

— Я это уже понял. Сети... Не знаю, тебе не очень идёт. Я буду звать тебя Илис — ночной цветок.

— Звать? Меня? Ты окончательно свихнулся! Свали! — Тонкая ладошка впечаталась в лицо, вышвыривая парня в обычный мир — но он успел увидеть слезинку, застывшую на длинных, чёрных ресницах.

Взрыв! Кровавые ошмётки двух его товарищей взвились в воздух, а Ладар всё лежал, прижимая ладонь к начавшей быстро неметь щеке, и грустно улыбался.

Из взвода уцелело девять человек. Семеро ветеранов — весь костяк, шагающий из сражения в сражение, Ладар и ещё один молодой парнишка, которого молнии прошили насквозь, почему-то не взорвавшись. То ли потому, что не встретили на своём пути мякоть, или просто маг, заряжавший мину, схалтурил — но новобранец выжил. Перестав, собственно, считаться таковым. На Ладара же, который умудрился пока ветераны, с трудом, взвешивая каждый шаг, добирались до вершины, сгонять туда и обратно два раза, и вдобавок уцелел при магическом взрыве — пусть он был не над ним, но близко, близко! На Ладара теперь поглядывали с восхищением — и опаской. Восхищения было больше во взглядах солдат, опаски — у магов, уверенных в невозможности произошедшего. Сам герой дня чувствовал усталость. Словно кто-то одним махом выпил все его силы, превратил в слабого и немощного старца. Колени дрожали, всё время хотелось присесть и закрыть глаза. Он с трудом дотянул до переброски обратно в лагерь, построения, во время которого смутно знакомый ему льер — из ведомства Датима, не иначе, толкнул краткую, патриотическую речь о необходимости сложить свои жизни во имя Короны. Дождавшись короткого '— Разойдись!', он поплёлся в сторону своей палатки — но был перехвачен Иругом.

— Ты куда? Дело было сложное, мы здорово выручили их магичеств, и они расщедрились на хороший стол. Такое в армии нечасто бывает. В большой палатке уже всё накрыто, пошли!

Ладар буркнул что-то недовольное, но опытный вояка, вглядевшись в него попристальней, стальной ладонью ухватил за плечо и потащил к центральному зданию их маленького парусинового лагеря. Койки, на которых ночевали прибывшие ещё вчера новобранцы, таинственным образом исчезли — и теперь в ней не было ничего, кроме нескольких столов в центре, лавок по стенам — и сквозняк, резвясь с отвязанными краями полотнищ, выдувал всякие остатки духа от урок и их неприятных обычаев.

— Айяр! Займись мальцом. Поплохело ему с непривычки, еле на ногах стоит. Накормить, напоить, если оклемаеться — заодно и вооружить. Действуй! — Ируг сел во главе стола, громогласно пошутил, все рассмеялись, а Ладар, торопливо плюхнувшийся на лавку, устраивался поудобней, стараясь положить голову на стол и покемарить.

— Съешь немного, и я отведу тебя в палатку. Всё равно ведь не отвяжутся. — Перед ним опустилась тарелка, на которой лежали небольшие продолговатые фрукты.

Есть не хотелось совершенно. Но узкое, раскосое лицо Айяра выражало искренне участие — и, просто из вежливости, Ладар положил в рот кусочек фрукта. Терпкий, чуть солоноватый вкус заполнил рот — казалось, странный плод состоит из одного сока, стремительно скользнувшего по пищеводу. Это было необычно — и, поколебавшись, он протянул руку за следующим куском...

Силы возвращались — медленно, но верно. Вначале их, казалось, не хватало и на мягкие фрукты, однако через час Ладар поймал себя на том, что с упоением грызёт здоровенный кусок мяса — маги не поскупились. Опомнившись, он с некоторым сожалением отложил кость, вычищенную им подчистую, и аккуратно принялся вставать из-за стола.

— Маленько оклемался? — Айяр оказался рядом, гибко скользнул под слабо подвешенное входное полотнище, подождал парня на воздухе, разглядывая небо. Оказывается, уже начало вечереть — солнце нехотя исчезало за горизонтом, напоследок окрашивая всё вокруг в золотисто-кровавые цвета.

— Да, спасибо. Полегчало. — Ладар задумчиво разглядывал молча стоящего парня. Тонкими, стремительными чертами лица он напоминал ему — ту, все мысли о встрече с которой он спрятал как можно глубже, но чей образ постоянно всплывал перед глазами. — Скажи, Айяр, а ты — человек?

Гибкая фигура замерла на полушаге. Медленно, обстоятельно повернулась, внимательно оглядев при этом всё пространство вокруг — открытое и пустое.

— А с чего ты решил, что я — нечто иное? — Голос был беззаботен, юн и свеж — но Ладар отчётливо расслышал в нём свист разрезаемого клинком воздуха.

— Один раз я видел... девушку, чем-то похожую на тебя... Не так, как родственники походит на родственника, а как один человек походит на другого. Вот только человеком она не была.

Айяр, уже справившийся, с собой, рассмеялся.

— Не вздумай такое ляпнуть при магах. Тут же начнут устраивать надо мной всякие опыты. Вот уж чего совершенно не хочется! Тем более — из-за такой ерунды — мало ли кто на кого похож!

— Так ты — человек? — Ладар был настойчив.

Айяр задумался.

— До сих пор думал, что да. Я — найдёныш, меня ещё маленьким подкинули в приют. Ну а оттуда одна дорога — а армию. На войне всегда нехватка мяса, так где ты видел подобных мне?

Ладар покачал головой.

— Этот вопрос следовало задавать сразу же — и выглядеть поражённым. Ты опоздал с ним минимум на три фразы. Сразу видно, что путных учителей у тебя не было. Мне всё ещё отвечать на твой вопрос?

Айяр, помолчав, кивнул.

— Я видел одну девушку... очень красивую. Случайно. Но не знаю, кто она, ни какой она расы. Подозреваю, что живётся ей несладко. Подробней — не расскажу. Это личное.

Тонкая рука, закутанная в чёрное, разжалась — и в ней блеснул узкий луч стальной полосы. пальца в перчатках задумчиво поиграли с метательным ножом — что бы затем спрятать его в недрах одежды Айяра.

— Я не шпион. Действительно, я знаю, что не отношусь к людям — но мне об этом сказал Льер Датим. Перед тем, как отправить сюда. Собственно, он мне предлагал совсем иное — стать одним из его шпионов и следить за собственным народом. Но, как бы мне не хотелось увидеть сородичей — я предпочёл оказаться здесь.

— Извини. Я не должен был бередить раны. — Ладар грустно кивнул. И. знаешь — жизнь не кончена и никто не знает, что ждёт его впереди. Ты он отчаивайся. А куда мы идём?

За разговором он и не заметил, как поле кончилось — и двух юношей обступил небольшой лесок. Они по прежнему были на линии фронта, о здесь, в темнеющем лесе, среди деревьев, скрывающих от них остальной мир, этого не чувствовалось.

— Да, мы собственно, уже пришли. Помоги. — Айяр разгрёб листву и аккуратно вытянул какую-то верёвку.

Перекинув её через дерево, он начал равномерно тянуть, поглядывая куда-то под ноги. Ладар растерянно подхватил свободный конец сплетенного из трав тросика и так же потянул на себя. Внезапно слой дёрна прямо перед ними дрогнул, поплыл вверх — и отклонился в сторону, открывая узких ход вниз. Айяр, ловко закрепил верёвки, спрыгнул прямо в темноту и чем-то тихонько постукивая, начал говорить:

— Теоретически, каждый солдат королевской армии имеет право на оружие, добытое в бою. Во многих частях сквозь пальцы смотрят на наличие у воинов нескольких комплектов оружия, да и на наличие золотишка — лишь бы воевал хорошо. Но только не в штрафбате. Здесь каждый лишний клинок подлежит немедленной конфискации. Поэтому Льер Ируг и придумал этот схорон. Звяканье прекратилось и в руках у Айяра затеплилась небольшая масляная лампа. Спускайся, только осторожно — лестницы нет.

В основном тут были мечи. Всех видов и размеров, они тихонько подмигивали оторопевшему парню отражённым, мягким светом лампадки, и, казалось, просились к нему в руки. Ладар, как зачарованный, ходил по небольшой — пять на десять шагов землянке, некоторые клинки брал в руки, внимательно изучая сталь... Обычных, армейских образцов тут не было. Всё сделано на заказ, для знати, явно гномьей работы.

— Это сколько ж это всё стоит?

— Кстати, хорошо, что напомнил. — Айяр подошёл к небольшому сундучку, стоящему у стены, открыл — и принялся черпать оттуда золотые монеты, набивая ими обычный солдатский кожаный кисет. Когда он закончил — в руках у его был мешочек, на который можно было купить небольшую деревню.

— Зачем тебе это?

— Мне? Мне золото на передовой ни к чему. Но мы давно заметили — стоит в штрафбате появиться новичку — и кого-то из ветеранов переводят в обычную часть, а то и совсем комиссуют. Это — на обустройство на новом месте. Повесим на входе, среди остальных кисетов — уходящий, как бы его не торопили, всегда успеет взять деньги.

— А что, заранее нельзя узнать, кто это будет? Ну, у кого срок наказания кончаться, например...

Грустный смех был ему ответом.

— Забудь. Подойди ты с таким вопросом к начальству — к тебе просто придерутся и срок удвоят.

— Ну, мне это не грозит. Меня сюда сослали бессрочно.

Айяр удивлённо вскинул глаза — и засмеялся на пару с фыркающим парнем.

— Теперь ясно, кого отряжать на переговоры с начальством. Давай, выбирай!

Ладар задумался, прошелся вдоль ряда задорно поблескивающих клинков — и покачал головой.

— Нет, спасибо. Они все для меня слишком большие. Я не умею такими пользоваться. Я только-только начал осваивать ножи, а ты мне предлагаешь меч! Это не для меня.

— Видел я твой нож, не волнуйся. Потому и привёл. То, что ты ошибочно называешь ножом — вазеши, малый клинок для двуручного боя. Для левой руки. А тебе нужно подобрать что-либо для правой. И ещё — конечно, тёмной клинок — это сила. Даже странно, что он был у простого гвардейца. Но тут есть мечи, способные справиться с ним. И я рекомендовал бы выбрать один из них. — Голос Айяра внезапно стал серьёзным. — То, что тёмные клинки выпивают душу — сказка... которая не так далека от реальности. Их делали так, что бы они обессиливали противника. Достаточно ему задержаться на пару секунд в любой, даже самой безобидной царапине на теле человека, и тот чувствует слабость. А если оставить его там подольше — и человек умирает, без всякого яда и без всякой магии. А сила его переходит клинку. Его приручить невозможно. Поделись с ним кровью — он воспримет это как слабость и будет жаждать ещё. Он признаёт только силу. А что лучше подчеркнёт твой статус хозяина, как не меч, способный справиться с клинком тьмы?

Ладар по новому взглянул на собственный клинок — и тихо поблескивающие шеренги стальных лент.

— И что же мне подходит?

Айяр аккуратно снял с подставок несколько мечей и выложил их наверх, прямо в начинавшие сгущаться сумерки.

— Пошли. Выбирая меч, нужно его видеть — и чувствовать.

Солнце тем временем уже почти спряталось за горизонтом — но низкие, почти параллельные земле лучи пронизывали рощу насквозь, минуя пышные кроны, озаряя её невиданным и днём светом.

— Смотри, это полуторник. Скован из особой стали, с добавками крови одной хищной твари. Невосприимчив к магии, легко разрубит железо, дерево, плоть, в том числе и твой клинок. Пасует только перед камнем.

Крепкий, блестящий меч. Судя по истёршийся рукояти — трудяга, но на лезвии — не царапинки. Рука, не привыкшая к такому весу, сразу пошла вниз. Клинок насмешливо присвистнул и заодно легко разрубил травяную кочку.

— Нет. Я не мечник, для меня он слишком тяжёл.