Попавшие 3

— Есть еще желающие?— спросил Загот. Его глаза пробежались по затылкам людей, лежащих на полу.— Молодой человек... да, да, вы... Подойдите ко мне, не бойтесь!

С пола встал аспирант Хижняк и робко приблизился к Храмовнику. Загот смотрел на себя молодого с интересом и скепсисом. За прошедшие годы он сильно изменился, как внешне, так и внутренне. Аспирант же поглядывал на него украдкой, не зная, чего ожидать от этого странного вооруженного человека. Он не узнавал себя в старости, хотя бы потому, что даже в мыслях не допускал, что такое в принципе возможно.

— Присядьте на этот стул и внимательно наблюдайте за происходящим,— предложил Загот.— Ничего не бойтесь, но и не делайте глупостей.

Ох, уж эта сентиментальность!

После этого Загот прошелся по лаборатории, разглядывая аппаратуру.

— Давненько я здесь не был...

Встряхнув головой, он вернулся к делам насущным.

— Зих, Шепот, Гварх... Думаю, здесь мы с Мраком справимся вдвоем. Вы же займитесь охраной внешнего периметра. Дайте нам... четверть часа, думаю этого хватит, ведь так, профессор?

Покровский, не сводивший глаз с дочери, вздрогнул:

— Что вы хотите?

Трое Храмовников вышли из лаборатории, Загот же подошел к Покровскому, доставая из кармана вырванный из блокнота листок.

— Запустите вашу замечательную установку вот с этими параметрами.

Профессор взял записку, пробежался глазами по цифрам...

— Но ведь это полная бессмыслица!— категорично заявил он.

— Вы ошибаетесь, уважаемый,— улыбнулся Загот.— И очень скоро вы в этом убедитесь. А сейчас — за работу! Если вам нужны помощники, можете сами сделать свой выбор.

— Вы обещали освободить мою дочь.

— Обещал, значит, освобожу. Как только вы запустите установку.

Это должно было мотивировать Покровского лучше любых угроз.

Покровский огляделся, сказал:

— Гена, Костя, займите ваши рабочие места!

Позняков и Решетов неуклюже посмотрели с пола на Загота, тот согласно кивнул, подмигнув Константину Евгеньевичу. В иной реальности он стал тем, кого знали под именем Масхарта — Посредником, главой Братства. Теперь же этому вряд ли суждено сбыться. Нет, возможно, Братство будет возрождено, вот только Посредником станет другой человек.

Загот довольно улыбнулся.

Трое друзей собрались у пульта управления.

— Вася, что происходит?— тихо спросил Позняков.

Покровский уже давно для себя решил — неукоснительно выполнять приказы постаревшего Хижняка. Потому что тот был опасен. Потому что он угрожал Оксане. Он каким-то непостижимым образом контролировал ее. Девочка находилась в состоянии, похожем на транс, и в то же время делала то, что от нее требовал Хижняк. Даже если тот не произносил ни слова. Поэтому на вопрос Геннадия Юрьевича он не ответил.

— Взгляните на эти параметры!

— Сколько?!— удивился Решетов, ткнув пальцем в цифру, обозначавшую мощность силовой установки.— Ты уверен?

— Я ни в чем не уверен, но...— пробормотал Покровский, потом встрепенулся и рявкнул:— Хватит вопросов, работайте!

* * *

Нападение на РОВД само по себе было событием экстраординарным. А с учетом того, что произошло это в закрытом, по сути, городе, расположенном неподалеку от атомной электростанции, так и вовсе ЧП союзного масштаба. Поэтому командировку в Припять замкомандира группы "А" майор Инин воспринял с пониманием. Хотя... К тому моменту как он и четверо его подчиненных прибыли в город, злоумышленники благополучно исчезли, и все выходные их искали лучшие сыскари Москвы и Киева.

Припять понравилась Инину. Чистый современный город, в котором даже коренной житель столицы чувствовал себя вольготно. Не нравилось ему бездействие. Ни он, ни его ребята ничем не могли помочь ни милиции, ни смежникам из "конторы". Розыскная работа — не их конек. А еще Инину хотелось вырваться хотя бы на денек в Киев, где жил его старый приятель, с которым они в последний раз пересекались три года назад "за речкой". Сейчас тот вышел на пенсию по ранению, давно уже звал в гости, но все никак. А тут такой случай.

В понедельник он совсем уж собрался смотаться в Киев втихую, когда начался настоящий бедлам.

Инин до сих пор не мог понять, как преступникам в принципе удалось проникнуть на территорию АЭС — один из самых охраняемых объектов в Союзе. Особенно после ужесточения мер безопасности, введенных после нападения на РОВД. Подозрения, что дело нечисто, лишь усилились после того, как стало известно, что террористы беспрепятственно добрались до проходной электростанции на машинах, миновав два дополнительных КПП, на которых досматривали как транспорт, так и его пассажиров, из-за чего рабочие опоздали сегодня на смену. Дело в том, что охранники на КПП — все, до единого! — утверждали, что посторонних машин не было. Как же не было, если вот они стоят! Не по воздуху же они прилетели?! Охрану арестовали, и сейчас их допрашивали комитетчики. Инин не был следаком, но сомневался в том, что оба наряда были заодно с преступниками. Иначе это очень походило бы на заговор.

Впрочем, странности на этом не заканчивались. На самой территории АЭС творилось черт знает что такое. Люди как будто с ума посходили: гонялись друг за другом, вели себя неадекватно, кусались, царапались. Глянув в глаза одному такому, пойманному охранниками, Инин пришел к выводу, что без психотропных веществ здесь явно не обошлось. И ладно бы единственный случай, но "под кайфом" находились десятки людей, пришедших на обед в столовую. А вот это уже выглядело как диверсия.

Но самое страшное произошло западнее проходной. Террористы взорвали ворота, а потом, пробиваясь к машинным залам, перебили почти целый взвод охраны. И снова странности — уцелевшие рассказывали, что некоторые из военнослужащих открыли огонь по своим товарищам. Это значит, что в охране у террористов были сообщники?

Подполковник Борков, командир отдельного батальона внутренних войск, отвечавшего за безопасность на ЧАЭС, прекрасно понимал, что все это значило, по крайней мере, для него самого. Дело стояло на контроле у Чебрикова. Да и Сам уже был в курсе. Вопрос был лишь в том, сочтут ли наверху произошедшее несоответствием, преступной халатностью или соучастием. Но пока приказа не поступало, подполковник продолжал исполнять свои обязанности, хотя больше всего ему сейчас хотелось замахнуть стакан водки и забыться глубоким сном.

Террористы, взяв заложников, захватили машинное отделение четвертого энергоблока. До сих пор они не выдвигали никаких требований, что само по себе не просто настораживало — пугало. И чем они сейчас занимались в недрах электростанции — одному богу известно.

А Инину снова приходилось бездействовать. Сверху поступил приказ дожидаться прилета самолета из Москвы. Со спецбортом должны были прибыть профессиональные переговорщики и подкрепление из группы "А", не считая высоких чинов из различных ведомств. В отличие от подполковника Боркова внешне Инин сохранял полное спокойствие, стоял у развороченных ворот, задумчиво курил. Но знающие его люди были в курсе — если Инин взял в руки сигарету, значит, его нервы на пределе.

Поэтому, когда под ногами задрожала земля, со стороны захваченной электростанции донесся подозрительный гул, а потом перед глазами полыхнуло красным, Инин принял решение.

— Штурм, парни!— он щелчком выбросил недокуренную сигарету, схватил лежавшие на капоте милицейского "жигуленка" каску и ССК-1.

— Но...— попытался что-то сказать стоявший рядом Борков, однако тут же замолчал, лишь взглянув в глаза Инину. Да он и сам понимал: если террористы собираются использовать ядерный ректор в качестве оружия массового поражения, то промедление смерти подобно.

— А нам что делать?— спросил старлей-мотострелок. Их вместе с техникой пригнали из расположенной неподалеку от Припяти воинской части на укрепление еще вчера. Его бойцы стояли в оцеплении, прочесывали лесополосы вокруг города. А сегодня их по приказу подтянули к АЭС.

— Смотреть, учиться,— коротко сказал Инин, но потом строго предупредил:— Не вздумай лезть за нами, старлей...

Всех четверых Инин знал не первый год и доверял им, как самому себе. С Барином он участвовал в освобождении самолета с заложниками, с Мигом и Кирей они брали дворец Амина, с тем же Кирей и Сотником выполняли другие спецзадания "за речкой". Каждый из них мог действовать автономно, а все вместе они готовы были бросить вызов любой армии блока НАТО. Связь поддерживали при помощи изделия С-20. Говорили коротко, по существу.

На территорию они заходили с разных сторон. Барин и его подружка СВД прикрывали группу с насосной станции. Он первым заметил троих террористов, доложил Инину. Тот скорректировал задачи Сотника и Кири. Взяв на прицел одного из вооруженных людей, сказал:

— Огонь!

Три выстрела, как в тире, промахнуться невозможно, но... Инин видел, как в паре метров от цели пуля словно ударила в прозрачный шар, деформировав его так, что по поверхности загуляли волны, искажающие пространство. А потом цель исчезла — то ли спряталась за пачку плит под стеной, то ли заскочила в распахнутую дверь, ведущую в здание электростанции.

Инин встряхнул головой, перевел взгляд на Сотника. Но на том самом месте, где полминуты назад находился Саша, примостился давешний террорист, в которого целился Инин. А сейчас этот мерзавец собирался выстрелить в него самого. Майор нажал на спусковой крючок первым. Попал.

— Командир, зачем?— услышал он в наушнике голос Барина.

— Поясни.

Но продолжения не последовало.

Короткими перебежками, прячась за подвижным составом, Инин добрался до тела поверженного врага и сразу же наткнулся на удивленный взгляд Сотника, как бы вопрошавший: "Командир, зачем?". Саша был мертв. И убил его Инин.

Майор не успел ни удивиться, ни понять, в его голове будто взорвался огненный шар, и он услышал незнакомый голос:

— Приказываю зачистить территорию от посторонних.

И Инин, как положено, ответил:

— Есть!

Он выпрямился во весь рост и с автоматом наперевес направился туда, откуда только что пришел. Именно там находились посторонние, и их нужно было уничтожить.

Таков приказ...

* * *

Параметры, выданные Хижняком-старшим, или как он сам себя называл, Заготом, казались безумными. Это все равно, что смешать водку, пиво и шампанское и замахнуть залпом. Взрыв мозга! Впрочем, иногда подобные безумные идеи приходили в голову Покровского, но всякий раз он от них отказывался. Сейчас же у него не было выбора, и он щелкал тумблерами на пульте управления, синхронно отдавая команды своим помощникам. Когда он потянулся к трубке телефона, рядом с ним возник Мрак и отрицательно покачал головой, как бы намекая.

— Мне нужно предупредить Назарова о начале эксперимента,— попытался возразить профессор.

— Не нужно,— ответил Загот.— Обойдемся без Назарова.

Покровский пожал плечами и продолжил.

Экспериментальная установка в лаборатории БР 4 отличалась от ей подобных своими колоссальными размерами. Огромное полукольцо, просто усыпанное зеркалами на шарнирах, располагалось в центре помещения, напротив стояла не менее грандиозная хреновина, напоминавшая футуристическую пушку. Ее составной частью был шар, без которого все эти опыты были бы бессмысленны. В данный момент насыщенный луч света, проходя через шар, словно через призму, рассыпался на сотни разноцветных лучиков, которые били в зеркала, пытавшиеся собрать их воедино. Это была невероятно красивая и завораживающая игра света, порадовавшая бы посетителей какой-нибудь дискотеки, но уже давно оставлявшая равнодушными ученых мужей.

— Мощность на максимум,— сухо произнес Покровский.

— Достаточно будет 82%,— поправил его Загот и добавил:— Не нужно отсебятины, профессор, следуйте инструкциям, иначе мне придется убить вашу дочь.

Решетову не нравилось то, что происходило в лаборатории. Причем не только сегодня, но и вообще. Он уже давно понял, что эти игры с огнем не для него, особенно игры с вещами, о которых игроки понятия не имеют. Он уже давно порывался покинуть группу Покровского, но до сих пор так и не решился. А сегодня уже может быть поздно. Когда профессор потребовал увеличить мощность до максимума, он судорожно сглотнул. Последствия могли быть катастрофическими. И с облегчением вздохнул, когда похожий на постаревшего аспиранта Хижняка мужчина приказал ограничиться 82-я процентами. Это тоже было много, но...

Пол под ногами задрожал, и пальцы сами потянули рычаг на понижение...

— Держать мощность на 82-х процентах!— рявкнул Загот.— И увеличьте фокусировку на 16 единиц.

Позняков вопросительно взглянул на Покровского, тот пожал плечами, но потом все же кивнул. Сейчас он был скорее не руководителем проекта, а рядовым сотрудником, выполнявшим ЦУ бывшего аспиранта. Были два вопроса, ответы на которые интересовали Покровского в данный момент: когда Хижняк научился обращаться с установкой и к чему приведут все эти эксперименты? Ну, и когда Загот отпустит Оксану.

— Константин Евгеньевич, сбрасывайте фокусировку, только медленно!— приказал Загот.— Очень медленно.

Вибрация усиливалась по мере того, как Решетов перемещал ползунок фокусировки зеркал. Такое впечатление, будто ходуном заходило все здание. А гул, ее сопровождавший, начинал сводить с ума. Он был настолько громкий, что приходилось кричать, отдавая приказы, и прислушиваться, чтобы услышать ответ.

— Мощность 83%... 84...

Полыхнуло красным. Эпицентр находился в самом сердце арки, точка сверкнула, запустив волну, которая прокатилась по помещению, а потом, беспрепятственно пройдя сквозь стены, вырвалась наружу.

Решетов не выдержал, вскочил со стула, но тут же был схвачен Мраком, который вернул его обратно.

— Продолжайте, Константин Евгеньевич!— спокойно, хотя и громко, произнес Загот.-85 процентов. Фокусировка фиксированная.

Замигали лампочки и начали взрываться, одна за другой. Одновременно с этим пространство под аркой заколебалось, насытилось красным свечением, отчего помещение стало напоминать фотомастерскую. Гул стал невыносим. У кого-то не выдержали нервы, и он попытался сбежать. Раздался едва различимый хлопок, и беглец растянулся на полу с простреленной головой. Молодой ассистент Хижняк тоже хотел встать, однако в его плечо впились пальцы Загота, и ему пришлось сдаться.

И вот произошло то, чего так ждал, к чему стремился Храмовник. Сначала была яркая вспышка, потом новая волна, похожая на первую, но более мощная. Это оказалось последней каплей, и уже никакие угрозы не могли бы удержать людей в помещении. Впрочем, надобность в них пропала. Дело было сделано. Да и людишки не смогли далеко убежать. Они увязли в пространстве, как мухи, угодившие в патоку — в красную, вязкую, прозрачную патоку. На губах Загота появилась довольная улыбка. Он сунул руку в карман, достал осколок того самого шара, который венчал силовую установку и переливался всеми цветами радуги. Благодаря этим осколкам Храмовники пришли в иную реальность, сохранив свои способности. Теперь же они были не нужны. Загот бросил осколок и шагнул к арке...