Книга 8. Воздушный Стрелок. Турист

— То есть, сам агент о том, что он раскрыт не знает? — немного успокоившись, уточнила Ольга.

— Именно так, — кивнул в ответ Кирилл. — Ефимович дураком не был, и своего знания никому не открывал. Опасался, что "вес" вскрытого им агента окажется выше его собственного, и его самого актируют, чтобы не проболтался. В общем, не зря опасался, замечу.

— Та-ак, — Оля вновь напряглась. Уж очень многообещающе прозвучали слова мужа. — А ты откуда знаешь, что он не зря боялся? М?

— Скажем так, — Кир поморщился. — Я проследил за этим агентом и убедился в его "тяжеловесности". Он, видишь ли, фактически, является своего рода ответственным за агентуру в Червоннорусском воеводстве.

— И при этом не знал о Ефимовиче? — удивилась Оля.

— Именно. Герман с подельниками работали, скажем так, по другой схеме. И со "смотрящим" по воеводству не пересекались. Они, вообще, не должны были знать друг о друге, — развёл руками Кирилл. — И если бы не небрежность начальства, благодаря которой Ефимович узнал о наличии "дублёра" в воеводстве, так бы оно и оставалось впредь.

— Так... так... стоп, — Ольга нахмурилась и, встав с колен мужа, принялась мерить шагами кабинет. Четыре шага в одну сторону, четыре в другую. И по новой. — Скажи мне, дорогой... Нет, не так. Ответь честно, откуда ты взял эту информацию о "дублёре"?

— Я же говорю, проследил за ним, — пожал плечами тот. — Представитель воеводы поднял такую волну в городском Совете, что агент просто не мог не сорваться на доклад начальству. Вот я и проследил за ним.

— Ты подслушал его разговор... — это был не вопрос, а утверждение. И Кирилл согласно кивнул. — Ла-адно. А теперь, скажи мне, что докладывал он по коммуникатору, а подслушал ты через "окно", как умеешь. Кирилл?

— М-м, не совсем, — муж замялся. — Видишь ли, этот "смотрящий", после шумихи в совете, очевидно, решил рвать когти из воеводства, пока его не наводнили "преображенцы" и не стали просеивать все Карпаты мелким ситом. Ну а я последовал за ним. И туда и обратно. Начальство-то его оказалось совсем другого мнения, и законопатило перепуганного агента обратно. Как знал...

— "Как знал", да? — Оля запыхтела от злости. — Объясни, зачем было рисковать, если ты мог в любой момент открыть к нему "окно" и не мучиться?! Кирилл, тебе меня совсем не жалко, да? А если бы тебя обнаружили?

— Это вряд ли, — покачал головой тот. — Если ты забыла, то меня крайне трудно засечь, если я того не хочу. А я не хотел. Очень.

— Ты издеваешься, — Ольга вздохнула. — Сам же рассказывал про расшифрованный Вячеславом артефакт церковников. Думаешь, ты смог бы укрыться от воздействия через эгрегор Веры? Там же совсем иные принципы сканирования! А если бы там, куда рванул этот агент, нашёлся подобный артефакт? Тогда что? Кирилл!

— Всё-всё-всё, — замахал руками муж. — Ты права, это было рискованно. Но я же практически и не совался на территорию церковников. Лишь сопроводил до неё этого "смотрящего", а там открыл маленькое "окошко" и следил уже через него. Собственно, я потому и был такой уставший, что почти сутки без отдыха держал сразу две техники. То самое "окно" для слежки и мой скрыт.

— И как? Оно того стоило? — внезапно растеряв все эмоции спросила Ольга. И нет, тут не было вины успокоившего её супруга. Эмоции просто вырубились, будто перегорели.

— Ещё как, — чуть заметно усмехнулся Кирилл. — Во-первых, теперь мне известно, что фактически всей разведывательной деятельностью Речи Посполитой заправляет католическая церковь, как, цитирую "единственная организация в королевстве, не имеющая иных интересов, кроме государственных". Представляешь?! Так и написано! Во-вторых, теперь я знаю большую часть ляшской агентуры на территории Русского государства, поимённо! Спасибо самоуверенности господ шпиёнов. Они там совсем мышей не ловят. Посчитали, что обычной охраны достаточно для обеспечения безопасности архива. А он бумажный, паролем не закроешь...

— Ты же сказал, что только следил за "смотрящим", — вкрадчиво проговорила Оля. Кирилл открыл рот... закрыл... снова открыл.

— Упс?

— Убью скотину, — абсолютно индифферентным тоном сообщила потолку молодая женщина. — Чтоб нервы не мотал.

— Э-э... последнюю новость говорить? — неловко почесав затылок, тихо спросил Кир. Оля смерила его долгим взглядом и кивнула.

— Добивай уже, — вздохнула она.

— Коадъютор епископа Лодзинского, Винченцо Тименский изволит посетить с визитом нашу вотчину не позднее чем через три дня.

Глава 11. Болливуд и танцы

Разбор трофеев, полученных с разорённых складов и лавок, пришлось отдать на откуп Рогову и Гдовицкому не преминувшему вовлечь в этот увлекательный процесс нашу с ним общую ученицу. Не сказать, что Вербицкая была так уж рада привалившему счастью, отъевшему у неё немало времени, которое она с куда большим удовольствием потратила на воркование с женихом, но... шеф сказал "надо", и подчинённой не осталось ничего иного, кроме как откозырять и отправиться исполнять приказ. Мы же с Ольгой занялись финальными приготовлениями к визиту незваных гостей в нашу звенигородскую вотчину.

Стоит заметить, что там и без нас полным ходом шли приготовления, и государственные специалисты уже успели превратить подступы к полуразрушенной усадьбе в полноценное минное поле, с кучей ловушек, засад и прочей "партизанской радостью". На нашу же с Олей долю достались лишь финальные штрихи и... признаюсь, жёнушка моя развернулась во всю широту своей души. Честно говоря, до этого я не замечал в ней такой тяги к театральности. А тут... увлёкшись подготовкой к встрече с иезуитами, Оля, по-моему, даже о предстоящем обновлении модельного ряда их с Капой ателье позабыла. Хотя подозреваю, что грядущий визит папистов стал для неё лишь поводом, чтобы как следует оторваться в любимом женщинами деле — превращением холодной берлоги в уютный дом.

Именно усилиями моей жены, за оставшееся до часа "Ч" время, был приведён в относительный порядок один из флигелей полуразрушенной усадьбы, а у входа в него, "добровольные" помощники из числа государственных спецов, допрежь занятых на подготовке "сюрпризов" для грядущих гостей, даже подремонтировали веранду, умудрившись при этом сохранить её потрёпанный временем внешний вид. Меня же, Оля запрягла таскать мебель. "Окном". Из Москвы. И неоднократно. Ей, видите ли, было не по нраву то, что она сама же и выбрала для обстановки флигеля. Хорошо ещё, что мебель мне пришлось таскать не из магазина или мебельного салона, а из запасников московского особняка Бестужевых, в котором, как оказалось, в результате неоднократных перестановок и ремонтов, скопилось немало самых разных образчиков мебели, не подходящих по стилю к перестроенным покоям.

Так за каких-то двое суток, скрипучий, брошенный на добрых три четверти века, но удивительно крепкий для своих трёхсот лет, кирпичный флигель, внешне выглядевший так же непритязательно, как и пару дней назад, изнутри превратился во вполне уютный обжитой домик на четыре комнаты, обставленный, пусть и несколько старомодной, но сохранившейся в идеальном состоянии мебелью со складов Бестужевых. Полы укрыли старые, но не утратившие своих красок восточные ковры, узкие арочные окна, снаружи пока ещё похожие на слепые бельма, обрамили длинные шторы, а под потолками и на стенах засияли люстры и светильники. Те же стены лишились остатков и без того осыпавшейся древней перхотью штукатурки, под которой обнаружилась фактурная кирпичная кладка, практически не пострадавшая от времени. Да что там! По настоянию Оли, запряжённые ею спецы даже полы во флигеле отремонтировали и навощили чуть ли не до зеркального блеска. И всё это за каких-то пару дней. И пусть дело здесь не обошлось без применения узкоспециализированных стихийных техник, кратно ускоривших процесс ремонта, я был удивлён его стремительностью.

С санузлом, правда, получилось не так замечательно. Как Ольга ни уговаривала, привлечённые специалисты напрочь отказались тратить время и силы на полноценные сантехнические работы. Вместо этого они ограничились временной мерой, установив в чулане флигеля полевой санблок, вроде тех, что имелись в жилых модулях "Гремлинов" на Апецке, а я был вынужден клятвенно пообещать жене, что по окончании эпопеи с иезуитами, непременно приведу в порядок здешнюю канализацию, налажу нормальный водопровод и установлю в доме какую-то "приличную" сантехнику. Можно подумать, что унитазы и ванны бывают неприличными?! Эх, ладно...

— Кирилл, не вздыхай! — обнявшая меня со спины, Оля потёрлась о моё плечо щекой. — Зато теперь у нас есть вполне приличный охотничий домик. Разве это плохо?

— Почему "охотничий"? — не понял я.

— Аномалии, — коротко отозвалась жена, но увидев, что мне такое объяснение ничего не говорит, вздохнула сама. — Ну, право слово! Ты, как будто не читал дневники Сергея Львовича! Твари имеют неприятную привычку заселять очищенные от их "соплеменников" территории своими "отпрысками". Это значит, что, даже уничтожив все аномалии на своей земле, мы рискуем получить на их место...

— Переселенцев с окрестных территорий, — я таки вспомнил заметки Роста и хлопнул себя ладонью по лбу. — Одно хорошо, новички не будут столь же серьёзной проблемой, как их предшественники. Мелочь, не успевшая привязаться к новой территории, не так опасна.

— Зато, для охоты, как развлечения, самое то, — покивала Оля, устраиваясь у меня на коленях. — Так что, пока не восстановим усадьбу целиком, здесь будет наш охотничий домик. А выбьем "своих" тварей, можно и по соседским землям прогуляться. Запрещать-то некому.

— Пока, некому, — уточнил я. — Но это, думается мне, ненадолго. Не только у нас с тобой здесь вотчина, вокруг полно земель, принадлежащих другим родам, так что, скоро можно будет ждать соседей-конкурентов.

— Ага, как же, — ухмыльнулась Оля, не скрывая сарказма ни в голосе ни в эмоциях. — После слухов о твоём ранении, полученном при ликвидации здешних аномалий, дорогой мой гранд, охотнички сюда просто валом повалят, коне-ечно! Держи карман шире.

— М-да, об этом я как-то не подумал, — признался я.

— А стоило бы, — фыркнула жена и договорила с интонациями сытой кошки. — С такой рекламой этих мест, конкурентов можно лет десять не опасаться и не ждать. Ну а уж за такой срок мы точно и наохотиться всласть успеем и усадьбу восстановить. Да и девочкам тренировки на пленэре только на пользу пойдут. Можно будет даже выездные тренировки для всей школы устроить. Ежегодные, а?

— Ой-ёй, — я прищурился и слегка дёрнул Олю за выбившийся локон растрепавшейся причёски. — Тренировки... на пленэре... да для всей нашей школы. Угу. А по-моему, кто-то просто радуется, что не придётся делиться своим новоявленным хобби с соседями. М?

— И что? — Оля пожала плечами, как ни в чём ни бывало. — Здоровый эгоизм в малых дозах полезен в любых количествах. Вот.

— По-моему, поговорка была о чём-то другом, — задумчиво протянул я, но ощутив игривый тычок острого локотка жены под ребро, улыбнулся и "поспешно" согласился с супругой. — Но твой вариант тоже имеет право на жизнь, да. Главное, не увлекаться.

Вообще, догадаться, с чего вдруг Ольга развила такую кипучую деятельность, не составило бы труда, даже если бы мы не могли чувствовать эмоции друг друга. Жене было страшно. И чем меньше времени оставалось до визита папистов, тем большее волнение охватывало Олю. Я честно старался транслировать ей собственную уверенность в успешном исходе дела, но несмотря на крепость нашей связи, супруга едва поддавалась этому моему воздействию. С одной стороны, такой прогресс в её развитии не мог меня, как учителя не радовать, с другой же... я просто не понимал, как можно успокоить всё больше и больше психующую женщину. Только и оставалось, что обнимать её, да пытаться давить вспыхивающее в ней недовольство, перемежающееся с приступами злости и страха. Но... я ведь тоже не железный, да и эмоции Оли расшатывали моё собственное спокойствие всё больше и больше. В конце концов, я не выдержал этого давления и, подхватив жену на руки, уволок её в спальню, где долго и... как это неудивительно, вполне успешно вытрах... м-да... В общем, к утро третьего дня мы встретили спокойными, умиротворёнными и очень сонными. Правда, для закрепления эффекта нам ещё дважды пришлось повторить ночную "процедуру", но уже по сокращённой программе. Так что, поступивший от наблюдателей сигнал о приближении чужаков, мы с Олей встретили с абсолютным спокойствием. Попрощались, я открыл жене "окно" в особняк Бестужевых... на миг ощутил прикосновение тёплых губ к свежевыбритой щеке и, улыбнувшись, подтолкнул Ольгу к переходу. Ещё секунда, и окно свернулось за её спиной, превратившись... даже не в форточку, а в отверстие не больше монеты величиной. Я же, оставив эту лазейку для связи с женой, развернулся и потопал на веранду, где меня ждал горячий чай и... не менее горячая встреча с епископом-иезуитом.

Вот уже опустела чашка, и погашен в серебряной пепельнице окурок сигареты. Я втянул носом напоенный запахом влажного разнотравья и озона воздух и... невольно ухмыльнулся, почувствовал как пропел тонкой напряжённой нотой Эфир. Пропел и... пропал, оборвался, будто и нет его в этом мире вовсе. Как это предусмотрительно со стороны гостей, да. С другой стороны, и мы не лыком шиты. И на каждую хитрую задницу у нас найдётся что-то с винтовой нарезкой... и длинной мушкой, ага!

Понять, что ушлые иезуиты в качестве первого хода в нашей встрече использовали уже знакомый артефакт-костыль, было нетрудно. Да что там, я практически был уверен, что они воспользуются столь подходящей игрушкой, обращающей враждебную территорию в "святую землю" их конфессии. Иных способов противостоять сильным стихийникам или эфирникам напрямую, у святош просто нет! Уж в этом дед был уверен на сто процентов. А кому и доверять в подобных вопросах, как не ему?

Собственно, именно поэтому я и не участвовал толком в приготовлениях государевых людей, не лез с вопросами к их специалистам и не пытался разобраться в устанавливаемых ими ловушках и прочих засадах. Предполагал, что толку в тех приготовлениях будет немного. Так оно и вышло. Стоило сработать артефакту, как в радиусе километра от него, любые стихийные техники перестали срабатывать. Учитывая же, что у меня почти начисто пропало привычное ощущение Эфира, с его техниками тоже можно не заморачиваться. Ну-ну! Посмотрим.

Епископ внушал. Епископ подавлял. Епископ, кажется, слетел с катушек и нёс такую пафосную ахинею, что мне даже стыдно за него стало. Единственное, что спасало меня от челодлани во время его выспренной речи, было осознание, что виной его бреду было моё собственное эмоциональное воздействие. Иными словами, раскачал я ляха, без всякой жалости и трепета. Ну да, костыль перекрыл возможность создания стихийных и эфирных техник, одновременно давая "святую силу" епископу и его "воинству света", но... Он не мог перекрыть уже имеющееся эфирное воздействие. А поскольку таковым было открытое мною окно в особняк Бестужевых, куда я не так давно отправил Олю... Ну и да, через эту самую "форточку" я вполне мог зачерпнуть любое количество "чистого" Эфира, не искажённого запретом костыля-артефакта. Чем и воспользовался. А когда его преподобие господин Винченцо Тименский окончательно поехал кукухой и начал размахивать своим огненным мечом, я банально скользнул тем же окном сначала в Москву, а уже оттуда на крышу флигеля, на веранде которого зимним лосем ревел епископ. И честное слово, в этой его "проповеди" цензурными были только предлоги. А! Ну ещё "курвы" и прочие "пся крев" рвались из глотки ошалевшего святоши сплошным потоком, всё остальное цензуру не проходило. Ещё немного, и дядечка окончательно утонет в своей ярости и пойдёт резать собственную свиту.