| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
— Но как? Нет, мне действительно интересно... Как можно сделать это с такой жалкой, маленькой армией теней?
— Ты увидишь! Наше слияние сделает сильней нас всех. Мы сумеем выйти за пределы Чёрного Леса, и к нам вернётся наша прежняя власть над всеми материями мира. Почти над всеми. Мы сможем изменять их по своему желанию. Мы изменим этот мир. Сомнём его, словно ком глины, и сделаем другим, более прекрасным, и все населяющие его создания будут служить нам. Да, это будет не сразу, но мы сумеем, клянусь.
Мой дом изменился до неузнаваемости. Теперь это был храм с колоннами, украшенными рельефами. С сумрачными залами, где на алтарях что-то тлело, наполняя всё вокруг дымом. Он носился по залам и коридорам... Или это были тени, бесшумно скользящие мимо нас? Всё постоянно изменялось — беззвучно рушилось и восстанавливалось, но каждый раз уже выглядело несколько иначе. Иногда я видела тут людей, которые проходили то мимо, то сквозь меня. В основном женщины в тёмных одеждах.
— Гвендолен, здесь почти всё создано из материи, которой в твоём мире пользоваться не умеют. Самой прочной материи, что-то создавать из которой могут только люди с кровью древней расы, обитавшей здесь очень давно. Эта кровь течёт и в твоих жилах. А из этой материи состоят стены твоего дома. Храм много раз перестраивался, неоднократно был разрушен, а из его обломков был построен дом, который тоже много раз перестраивался, прежде чем стал таким, как сейчас.
Морген взяла меня за руку своими холодными, жёсткими пальцами и вывела в сад, который обрёл свой прежний вид. Дом тоже. Библиотекарь, скорчившись, сидел на бортике фонтана. Он посмотрел на меня, потом покосился куда-то вниз. У его ног лежала, почти полностью скрытая листвой острая железяка. Та самая, которой я убила Джозефа.
— Где мой кузен? — спросила я. — Уже сожрали?
— Какое тебе до него дело? — рассмеялась Морген.
— Насколько я поняла, многие из твоих живых теней сейчас выглядят так, как те, чей образ они позаимствовали, прежде чем ими закусить...
— Так, как твои родственники, никто не выглядит. Их просто употребили в пищу. Они больше не будут раздражать тебя своим видом. Больше никто не будет тебя раздражать. Ты готова?
— Да, — сказала я, подумав. — Что мне ещё остаётся, если уже ничего не исправишь?
— Разумно, — улыбнулась Морген. — Поверь, ещё немного — и ты уже не захочешь ничего исправлять. Тебе даже мысль об этом покажется смешной.
— Гвендолен, опомнись, — заскулил мистер Чидл, снова покосившись вниз, себе под ноги.
— Я всё поняла, назойливый старикашка, — ответила я. — Ты уже достал меня своим нытьём и своими моралями. Всё-таки хорошо, что я не стала тебя слушать и не уехала. Как чувствовала, что могу многое потерять. Что я должна делать, Морген?
— Да в общем-то ничего особенного. Просто обними меня. Остальное я сделаю сама...
Она с улыбкой подошла ко мне и уже едва не заключила меня в объятия, когда я, сделав стремительный бросок в сторону, схватила железный штырь и вонзила его ей в бок, вернее, почти в живот — поскольку она успела развернуться и чуть было не напала на меня. Я бы не справилась с ней, если бы не старый библиотекарь, который бросился на неё сзади и буквально повис на ней. Мы с ним сами не знали, на что надеемся, вступив в схватку с этим жутким существом. Мы не знали, причинит ли ей вообще какой-то вред удар острой железякой, но я должна была хоть что-то сделать, чтобы избежать этого слияния. Возможно, мы только разозлили эту тварь, но теперь уж будь что будет.
Острое железо вошло в её плоть, как в глину, едва не проткнув её насквозь. Морген упала с хриплым криком, а из её раны хлынула чёрная кровь. Однако полминуты спустя она встала, и снова двинулась ко мне.
— Глупая девчонка, — прошипела она, оскалившись, как вампирша из дешёвого ужастика. — Ты надеешься убить богиню?
— Ты не богиня, — сказала я, пятясь. — Ты жалкая тень, которая без меня ничто. Боги не нуждаются в помощи смертных!
— Мы с тобой связаны... — её голос теперь походил на свист сдувающегося резинового матраса. Она всё-таки слабела. — Если я действительно погибну, то погибнешь и ты. Я хотела соединить свою силу с твоей, а теперь...
— А теперь моя сила останется при мне. Ты не сможешь увести свою армию теней отсюда. Вы навсегда привязаны к Чёрному Лесу и останетесь здесь.
— Ты тоже, — прошептала она. — Лучше опомнись, пока не поздно, иди ко мне...
Устремлённый на меня взгляд чёрных глаз завораживал, манил.
— Не поддавайся, Гвендолен! — крикнул библиотекарь. — Её сила — в твоей слабости! Она не может овладеть тобой, пока ты способна сопротивляться! Ты сильнее других! Ты сильнее всех других колдуний из рода Морган! Она всегда подчиняла их себе, а ты можешь ей противостоять!
— Не слушай его, Гвендолен! После того, как ты принесла жертву и я дала тебе выпить жертвенной крови, мы связаны. Моя сила — это твоя сила. Если я погибну и останусь здесь, ты окажешься в западне. Ты тоже никогда не покинешь этот Чёрный Лес. Ты до конца времён будешь блуждать тут, как одна из тех несчастных теней, которых ты разбудила, но которым так и не дала обрести свободу. Ты будешь одной из неприкаянных теней, обречённых блуждать в этом проклятом лесу на границе с потусторонним миром. Иди ко мне, Гвендолен, пока не поздно. Всё уже меняется... Этот город уже почти в междумирье. Скоро завеса тьмы скроет его от твоего мира, и ты навсегда потеряешь дорогу туда.
— По крайней мере, закрою эту дорогу для тебя и твоей армии теней-людоедов!
— Жаль... — теперь голос Морген напоминал шелест сухих листьев.
И сама она словно усыхала, уменьшаясь в размерах. Через минуту она сморщилась, как старуха, почернела, а ещё через минуту рассыпалась в прах. Вернее, в горстку чего-то, похожего на чёрный пепел, которую неожиданно налетевший ветер поднял вверх, закружил и понёс куда-то в глубину сада. А может, дальше, в рощу чёрных деревьев.
Розы тоже высохли и почернели, правда, остались на кустах. Мой дом снаружи выглядел так, как в моём времени, только его чёрные стены снизу доверху оплетали стебли с остатками листвы и бутонами засохших цветов. Дверь со змеевидной ручкой была приоткрыта, сквозь трещины в каменных ступеньках крыльца пробивалась блёклая трава. Всё выглядело почти так, как в тот день, когда я обнаружила этот таинственный сад, не хватало лишь статуи в центре старого фонтана.
— Ты как, Гвендолен? — осторожно спросил старый библиотекарь.
— Я всё та же Гвендолен, мистер Чидл. Или вы всё-таки сомневаетесь?
— А ты сама?
— Не знаю. Я чувствую себя...
Я замолчала, стараясь понять, что же со мной всё-таки происходит. Я больше не ощущала ни усталости, ни страха, ни того болезненного возбуждения, которое охватывает нас, когда мы собираем остатки сил, чтобы выдержать последнюю схватку. Напротив, я был спокойна и полна сил.
Наклонившись, я зачерпнула сухой листвы и превратила её в золотые монеты. И швырнула их в кусты чёрных роз.
— Она права. Мы с ней связаны. Во мне было достаточно злости, чтобы притянуть эту тень. Я чуть не стала ею. Нет, отчасти стала. Иначе не ощущала бы в себе эту силу. Может, пойдём посмотрим, как этот дом выглядит изнутри?
Дом выглядел так, как он обычно выглядел в моём времени, только был пуст. Казалось, хозяева просто куда-то ушли. Мы не обнаружили в холле ни обглоданных трупов, ни даже пятен крови. Неужели эти твари прибрали за собой? И где они сами?
Город тоже был пуст. Мы шли, стараясь понять, отличается ли он от того Блэквуда, каким он должен быть сейчас, в ноябре 1982 года. Вроде бы, всё осталось прежним — улицы, дома, сады, магазины... В пустом киоске лежали газеты недельной давности, но свежую прессу сюда вечно поставляли с опозданием, к тому же в последние дни связь между Блэквудом и остальным миром как будто бы прервалась.
Мы шли на каждый звук и каждый раз обнаруживали, что это всего лишь ветер. Он словно играл с нами, то шурша в кустах и кронах деревьев, то скрипя распахнутыми дверями домов, то хлопая оконными рамами. Мы обрадовались, услышав размеренный стук копыт по булыжной мостовой. Вскоре навстречу нам вышел чёрный конь, волочащий за собой порванную сбрую.
— Это тень? — шёпотом спросил мистер Чидл.
— Нет, — ответила я, заглянув в грустные глаза лошади.
Я хотела её погладить, но животное шарахнулось от меня и прихрамывающей рысью пустилось прочь.
— Животные чувствуют зло...
— Необязательно, Гвендолен. Когда животное чем-то напугано, оно на всякий случай сторонится всех.
Больше мы не встретили ни одной живой души. Зато время от времени видели струйки чёрного дыма, которые проносились по улице или вылетали из какого-нибудь окна, сливаясь с постепенно накрывающим город туманом. Несколько раз мы натыкались на кучки чёрного пепла, похожего на то, что осталось от Морген. То и дело налетал ветер. Он поднимал вверх маленькие чёрные вихри, и они уносились прочь, растворяясь в тумане и вечерних сумерках. Ни людей, ни тел, ни крови...
— Видимо, после гибели Морген все превратились в такой вот чёрный прах, — сказал библиотекарь. — И эти... зомби, и их жертвы. Ведь всеми ими так или иначе завладели тени.
— Это моя вина. Целый город... Все погибли, и это уже не изменить.
— Ты этого не хотела. И ты всё же сумела их одолеть. Гвендолен, если ты не перестанешь себя терзать, ты рискуешь снова притянуть зло. Оно питается не только нашим тщеславием и злостью, но и страхами, страданиями. Если сделанного не исправить, надо приучить себя с этим жить. Туман сгущается. Возможно, когда он рассеется, всё изменится.
— Как бы я хотела, чтобы он рассеялся и время повернулось вспять. И мы забыли всё это, как дурной сон.
— Кто знает, может, так и будет... Пойдём в библиотеку. Здание на месте. Это разрушение было очень живой иллюзией. Или было в другом времени, а теперь мы вернулись в своё. Хочу посмотреть, как там внутри.
— Уверена, что птицы там нет. Разве что горстка чёрной пыли.
Но не оказалось даже пыли. Хотя окно на втором этаже было разбито.
Мы переночевали в библиотеке, а утром увидели, что туман рассеялся, но ничего не изменилось. Впрочем, рассеялся он только внизу, накрыв город плотным куполом. И город, и окружающий его лес.
Несколько дней мы бродили, пытаясь выйти за пределы Блэквуда, но каждый раз, пройдя сквозь окружавшую его стену тумана, мы оказывались на какой-нибудь из его улиц. Попытки уйти отсюда через лес тоже не удались. Мы словно блуждали по некому лабиринту, приводящему нас туда, где мы уже были, и чаще всего на старое кладбище.
Морген сказала правду. Уничтожив её, я оказалась в западне. Королева пустынного города в чёрном-пречёрном лесу. Хорошо, что у этой незадачливой королевы хотя бы есть старый шут.
Он каждый вечер говорил мне, что завтра мы снова подумаем о своей проблеме и в один прекрасный день мы её всё-таки решим. Обложившись словарями, мистер Чидл с энтузиазмом взялся за перевод той старинной книги, где недавно нашёл упоминание о моём доме.
— Библиотека — место, где можно найти ответы на все вопросы. Не в этой книге, так в какой-нибудь другой. И в архивах ещё пороемся. Надо только терпение и время. Запасов нам надолго хватит, так что не унывай.
Я старалась не унывать, тем более что в библиотеке было много интересного. Только вот сумеем ли мы отсюда выбраться, прежде чем я перечитаю все книги в блэквудской библиотеке? Свет и тьма регулярно сменяли друг друга, стрелки часов ежедневно совершали свой круг, но я знала, что каждый день мы оказываемся всё в той же точке замкнутого круга. Время не может остановиться. Оно шло — мимо нас, мимо этого города, огибая его, словно вода камень. Река времени текла где-то рядом. Иногда мне даже казалось, что я слышу её шум. Или отдалённые звуки того мира, дорогу в который мы не могли найти.
— Это не может быть навсегда, — убеждал меня старый библиотекарь. — Вот увидишь, Гвендолен. Может, однажды ты проснёшься и увидишь, что за тобой приехал отважный рыцарь. Примчался сюда сквозь туман и чёрный лес, чтобы тебя спасти.
Я хотела ему верить, но каждое утро, просыпаясь в своём черном доме и подходя к окну, видела лишь пустынные улицы и туман, сквозь который смутно темнела колокольня старинного собора.
ноябрь 2013 — февраль 2014
1Рэйвен — raven (англ.) "ворон".
1Грааль — в западноевропейских средневековых легендах таинственный сосуд, ради приближения к которому и приобщения к его благим действиям рыцари совершают свои подвиги.
2Жан-Франсуа Шампольон (1790 — 1832) — французский историк-ориенталист и лингвист, основатель египтологии.
1Неметона — кельтская богиня, связанная с культом священных рощ.
1Самхейн — один из четырёх главных кельтских праздников, отмечавшийся 1 ноября. Считался временем, когда словно бы исчезали все преграды между миром смертных и потусторонним миром, духи могли являться в мир людей, а люди посещать загробное царство.
1Блэквуд — от англ. black "чёрный" и wood "лес".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
