Вирус разума. Правила игры

— Да уж, повезло, — подумал он про себя и, так и не ответив ни слова художнику, развернулся и зашагал к подъехавшему к перрону поезду.

Дальнейшие три года жизни Грязнова строились исключительно по сценарию и режиссуре Господина. Он возникал в его голове каждую ночь, тщательно инструктировал и отчитывал за прошедший день, если что-то было сделано не так. Впрочем, это случалось крайне редко. Грязнов один лишь раз попытался воспротивиться воле Господина, и был тут же наказан жестко и неотвратимо. Сердце вдруг обхватила холодная рука, сжала сильно, так что оно биться перестало, а лишь трепыхалось в железных объятиях раненой пташкой, из последних сил цепляясь за жизнь. И хватка эта ослабла только тогда, когда Грязнов осознал, что это не просто приступ, а наказание, и что в следующий раз рука эта не разожмется никогда, и сердце его замрет навеки, прекратив питать живительной кровью его молодое и так им самим любимое тело. А что же дальше? Дальше темнота, деревянный гроб, шустрые и трудолюбивые могильные черви и забвение. ЗАБВЕНИЕ! Никто и не вспомнит, что был такой талантливый актер, подававший большие надежды, но так ничего путного в жизни и не добившегося.

Такая перспектива навсегда отбила охоту своевольничать, и с тех пор он выполнял приказы Господина строго и неукоснительно.

За эти три года Грязнов успел наняться в старатели, затесаться в доверие к старшине артели, да и всех артельщиков сумел расположить к себе в кратчайший срок. С появлением Господина Грязнов обнаружил у себя сильный дар убеждения и способности внушать свои мысли окружающим, чего раньше за собой не замечал. В результате он не только стал быстро сходиться с разными людьми, но и мог легко манипулировать ими. Потом погиб старшина артели. Пошел один в тайгу на дальний прииск и нарвался на медведя, а тот, вместо того чтобы убежать, как это чаще всего летом и происходит, напал на него. Может, где-то неподалеку медвежата были, а это была их мать, может, еще какая причина нашлась, неизвестно, только вот накануне ночью Господин предупредил Грязнова, чтобы тот нашел предлог и со старшиной не ходил.

Артель дружно выбрала новым старшиной Грязнова. Сезон оказался удачным и, выгодно сбыв золотишко, артель засобиралась на зимние квартиры. Но Грязнов убедил мужиков остаться в тайге. Народ в артели собрался бичевой, дома их никто особо не ждал, да и домов-то в обычном понимании этого слова не много у кого и было, так что предложение нового старшины больших возражений не встретило. Нашли в глухом таежном углу заброшенную заимку, подлатали, как следует, и остались зимовать. Запасов закупили вдоволь, охотились всю зиму, так что голодом не страдали. А чтобы со скуки не перепились и потом не поубивали друг дружку, начал он проповедовать мужикам некую религиозную философию, сочиненную Господином. Тут-то и пригодилась ему та посылочка. Доставал он книгу, надевал крест на шею и рассказывал мужикам, что это вот, дескать, и есть истинная форма креста, на котором был распят Спаситель.

— Не зря он на русскую букву Х походит. И именно от Христа буква сия свое название и получила. А прочел я об этом вот в этом вот самом Евангелие, написанном матерью Христа Марией. Когда распяли Иисуса, ближайшие друзья спрятали Марию от расправы римлян на Руси, где и написала она вот эту книгу.

Однажды после очередного посещения Господина Грязнов вдруг понял, что может эту книгу читать, легко понимая и буквы и смысл написанного.

— А все остальные Евангелия, написанные апостолами Христовыми, были позднее попами под свой лад переписаны и отредактированы. А про Евангелие от Марии попы не знали никогда и потому рук своих поганых до него не дотянули, и писания святые своими поправками не испоганили. А посему книга эта — истинное божье Евангелие и есть, и именно по ней службу господу нести следует и молитвы отправлять. И не нужны для этого ни церкви злаченые, ни попы, с жиру лоснящиеся, ибо бог он внутри каждого из нас, и говорить с ним напрямую надо, аки мать с сыном, или дите с отцом своим небесным. Многие годы разные люди книгу эту свято хранили, передавая из рук в руки, только тогда, когда умирал хранитель и, умирая, назначал своего наследника. И люди эти Истинными Христианами прозываются, название свое по первым буквам имени Иисуса Христа ведя. Вот и вам, братья, честь великая выпала к истинной вере прикоснуться и божью благодать на себе испытать.

Дело так удачно пошло, что к весне артель благополучно превратилась в небольшую пока, религиозную секту. По весне, как только снега сошли, заняла артель несколько перспективных делянок и возобновила промысел, а параллельно часть артельщиков принялась дома строить, ибо решили они тут свою религиозную общину основать. Строили аккуратно, больших деревьев не валили, а дома под их кронами размещали, так, чтобы сверху незаметно было. К началу четвертой зимы в глухой сибирской тайге организовалась целая деревня. Народ тут собрался разный: люди приходили целыми семьями и поодиночке, но все, кто приходили, оставались уже навсегда. Старые артельщики еще могли назвать Грязнова Ипатичем, по старой памяти, да и то только с глазу на глаз, а все остальные именовали его теперь не иначе как Учитель. Он никого не держал в общине силой, кое-кто даже уезжал, но побыв вдалеке недели три-четыре, начинал испытывать буквально физическое недомогание и неодолимую тягу вернуться назад. И мало того, что все они рано или поздно возвращались, так еще с собой новых братьев и сестер приводили.

Время шло, община росла, но мало кто в округе знал о ее существовании. Режим секретности соблюдался братством неукоснительно. Мало-помалу, тихой сапой общинники умудрились, особо себя не афишируя, внушить местным жителям, что в ту часть тайги, где промышляет братство, лучше не соваться. Люди, случайно забредшие на их земли, либо погибали странным образом, либо исчезали бесследно. По окрестности прошла молва, что лес в этих местах проклятый и лучше туда не соваться. Тем, кто обладал хоть какой-то информацией, оставалось только гадать, почему это власти смотрят на всю эту ситуацию сквозь пальцы. Ну, а о том, что в угодьях общины работают три золотых прииска и небольшой платиновый рудничок, знали только избранные общинники, в основном из первой артели, да бомжи, работавшие на этих самых приисках и руднике. Впрочем, у них-то шансов выйти из тайги вообще не было. Золото и платина сбывались по одному Грязнову ведомому каналу. Это была плата Господину за жизнь, благополучие и власть, которую он имел над своими людьми. Трижды прав был Господин тогда, тридцать лет назад. Не нужны были ему а, ни деньги, только власть, власть над чужими душами и судьбами.

— Понравилась тебе девка-то, Иваныч? — повторил свой вопрос Грязнов.

— Понравилась, говоришь? А и понравилась! В ней, Ипатич, понимаешь, стержень есть. Сила скрытая. Вот смотри, одна в чужом месте, у чужих людей, ничего не знает, ничего не понимает, страшно, а она страх свой в кулак зажала и виду не показывает. Вон только когда одна осталась, только страх отпустила. Трясется теперь, плачет, а через пару часов будет думать, как отсюда выбраться.

— Да как же отсюда выберешься, тайга же кругом непроходимая.

— Ну она, положим, об этом еще не знает, А узнает, все равно думать будет, потому как сила в ней. Уважаю, — Кратос немного помолчал и повторил, — сильного противника уважаю.

— Да и уважай, кто тебе против чего скажет, — хитро прищурился на него Грязнов. — А если, кроме уважения, у тебя к ней еще какое желание проснется, так ты только скажи, устрою. У нас тут хоть и нравы строгие, но для дорогого гостя исключение завсегда организуем.

— Эх, Ипатич, для этого дела мне твоя помощь без надобности. Тут дело другое. Я чувствую, девчонка эта мне еще пригодится. Пока не знаю, для чего, но... Время покажет.

— Ну и долго вы под дверью топтаться будете? Девка-то проснулась, ей умыться, поесть надо, да и до ветру сходить опять же.

— Ты чего, Ольга, шумишь? Чего людей хороших тревожишь! Это Ольга, — обратился он уже к Кратосу, — ох и вредная баба. Как ее мужика не стало, совсем с нею сладу нет никакого. Выгнал бы давно, да она своими травками всю общину лечит. Нет такой болезни, на которую у нее бы травки не нашлось. Ну как ее при таких-то талантах выгнать.

— Ты, бабка, вот что, — Кратос посмотрел ей прямо в глаза тяжелым давящим взглядом. Бабка, однако, взгляд приняла, глаз не опустила, только чуть заметно ссутулилась больше обычного.

— За девушкой проследи, помой, накорми, — продолжил он, — но из комнаты не выпускай. Несколько дней ей придется провести в своей комнате. Будем считать это домашним арестом. Выделишь пару мужиков понадежней, — повернулся он уже к Грязнову, пусть сидят под дверью и караулят. Девушку не обижать, головой ответишь.

— Это как же я, интересно знать, ее помою да в сортир свожу, коли ей из комнаты хода нет!— возмутилась бабка.

— Да уж придумай что-нибудь, горшки, ведра и тазики пока еще никто не отменял. Когда все закончится, Ипатич лично баньку ей затопит.

— Тьфу на вас, басурмане! — в сердцах плюнула женщина и открыла дверь в комнату Лады.

Глава 7

Кирилл, Лада пропала!

Период вынужденного заточения подходил к концу. Татуировка на голове стала практически не заметна, волосы вновь отросли до состояния, в котором уже вполне прилично было появляться перед людьми, которые тебя знают и помнят с шевелюрой, забранной в хвост. Конечно, удивленных вопросов не избежать, ну так ведь, в конце концов, всегда можно сослаться на жару и желание попробовать новый имидж, пока каникулы и есть время все исправить. Однако эти последние дни превратились для Кирилла просто в невыносимую муку. Мало того, что Дед последние четыре дня был занят переносом Хранилища из разрушенной пещеры на Сейд-озере в какое-то новое место, так еще и Лада вдруг решила, что именно сейчас ей необходимо навестить родителей, и отправилась в свой далекий Лешуконский, бросив его одного киснуть в этой подводной темнице с набившим оскомину пейзажем за окном. Нет, конечно, в опциях этого замечательного во всех отношениях дома было достаточно вариантов заоконной действительности, но, во-первых, Кирилл уже изучил их все, а во-вторых, уж такое у него в последнее время было пакостное настроение, что не радовали его ни поля бескрайние, ни рощи соловьиные, ни пески Сахары, ни рериховские Гималаи.

Приближение Деда Кирилл почувствовал заранее, но на встречу и тем более общение особо рассчитывать не стал, приученный уже за последние дни, что Дед появляется крайне измотанным, коротко здоровается и отправляется отдыхать и восстанавливаться. Сколько продлится эта его работа, Дед не распространялся, придерживаясь своей старинной тактики: "Меньше знаешь — крепче спишь". В этот раз, однако, сюжет получил другое, совершенно неожиданное развитие. Дед не вошел, а скорее ворвался в комнату. Выглядел он, прямо скажем, неважно. Помимо привычной уже усталости на лице его явственно читалась тревога и даже, что особенно поразило Кирилла, растерянность.

— Кирилл, Лада пропала, — выпалил он, едва переступив порог.

— Как это пропала? Она же не кукла, она не может просто так потеряться.

— Прекрати ерничать, Кирилл, она не потерялась, она ПРОПАЛА!!! — Аспер жестко пресек попытку Кирилла пошутить и сходу уселся в кресло. Впрочем, из-за крайнего возбуждения не смог просидеть в нем и минуты, вскочил и принялся измерять комнату шагами, — я перестал слышать ее мыслефон.

— Она что, умерла?! — ужаснулся Кирилл и схватил Деда за руку, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Нет, Кирилл, умирают по-другому. Мыслефон исчезает постепенно, как бы истаивает, постепенно растворяясь в мировом эфире. И потом он обязательно несет в себе информацию о смерти. Некая такая финальная точка. Мыслефон Лады просто исчез в одночасье. Как будто кто-то его взял и выключил.

— И что это значит?

— Скорее всего, ее похитили, и я знаю только одного человека, способного вот так вот отключить мыслефон.

— На Кратоса намекаешь? Но ведь ты же сам говорил, что он сейчас очень слаб и вряд ли предпримет какие-то резкие шаги.

— Видимо, я ошибся. И потом, его слабость условна. Он слаб для меня, а для того чтобы закрыть мыслефон Лады, его сил вполне достаточно, — Аспер наконец-то взял себя в руки и уселся в кресле, беспрестанно оглаживая свою бороду.

— А что если она просто где-то глубоко под землей? Помнишь, когда я валялся в соляной пещере, ты тоже не мог найти моей мыслеформы?

— Боюсь, что здесь не тот случай. Нет по пути ее следования никаких пещер. Это первое, что я проверил. Ничего, кроме ракетных шахт на космодроме "Северный". Но я совершенно не могу представить себе ни одной причины, по которой бы она вдруг решила залезть в эти шахты. В данной ситуации предпочитаю думать, что она в руках Кратоса. Хорошего мало, конечно, но хотя бы можно что-то сделать. Если он ее сразу не убил, то значит, у нас есть шанс.

— Ты, Дед, как-то уж очень спокойно рассуждаешь: "Убил, не убил"!!! Это ведь Лада! Дед! Надо что-то делать!!!

— Знаешь, дорогой, истерикой тут уж точно не поможешь. Возьми-ка себя в руки. И вообще, хватит тебе здесь штаны просиживать. Татуировка практически не видна, заклинание работает, я сам проверял. Давай, друг мой, выметайся отсюда. Езжай домой, ты мне там полезней будешь. Вот тебе телефон, — Аспер протянул Кириллу бумажку, — это один мой знакомый в Архангельске. Зовут Алексей, служит в местном ФСБ. Свяжись с ним, скажи, мол, Афанасий Никитович привет шлет, расскажи все про Ладу. Когда ехала, куда ехала, номер поезда, вагон, место, кинь по интернету несколько фотографий, пусть по своим каналам все проверит. Проведет неофициальное расследование. В общем, поможет, чем сможет.

— Может быть, родителям позвонить?

— Нет, пока не стоит. Лада туда без предупреждения ехала, так что они ее и не ждали. Ни к чему стариков раньше времени тревожить. А вот адресок родителей и телефончик Леше на всякий случай передай, авось, пригодится.

— А ты что будешь делать?

— То же, что и с тобой, подниму в ружье всю свою агентуру, засажу людей эфир слушать, может, где ее мыслеформа и мелькнет. Территорией России ограничиваться не будем, поиск проведем глобальный, так сказать всепланетный. Ничего, — Аспер ободряюще похлопал приунывшего Кирилла по плечу, — все будет хорошо. Если то, чего исправить нельзя, сразу не произошло, то все остальное поправимо. Дай только время. Ступай, Кирюша, домой, да не забудь заклинание сотворить, иначе Кратос и тебя вычислит.

— А что если, мне наоборот, подставиться ему специально? Может, так Ладу быстрее найдем?

— А если он тебя просто прибьет сразу без затей и все?

— Ну Ладу он ведь для чего-то похитил. Если меня похитит, может, с ней в одном месте окажемся.

— Знаешь, Кирилл, мы с ним хоть и старые, но маразмом не страдаем. Ну сам посуди, стал бы ты вас двоих держать в одном месте, если бы похитил. На Земле что, мест укромных мало?

— Да, Дед, что-то я тупить начал. Как-то меня эта весть врасплох застала. Поехал я, пожалуй.