Новая Русь

Оказалось, всего их было пятьдесят человек.

Сергей получил пять групп. В каждой группе он глазами выискивал самого крупного на вид воина, назначал его главным группы. Затем он каждому из этих главных приказал за повязку на лбу воткнуть стебелек, чтобы имел возможность их отличать от остальных. А остальным воинам приказал хорошенько запомнить товарищей из своей группы, чтобы не перемешиваться. Особенно, хорошо знать своего главного.

— Значит, будет так, — сказал он напоследок. — Команды буду давать только главным групп. Другие должны выполнять его приказы, как мои. Кто не выполнит приказ, будет позже позорно побит на площади и навсегда изгнан из племени руров. Все поняли?

Воины растерянно покивали. Видно было, что они никак не сообразят к чему все эти сложности, когда можно просто налететь на близкого врага всем гамбузом.

— Еще вот что вам нужно запомнить, — продолжал наставления Сергей. — Каждая группа будет под своим числом. Все должны запомнить свое число навсегда. Вот эта группа будет один. Вот эта — два. Вот эта — три. Вот эта — четыре. Вот эта — пять. Все запомнили?

Опять воины молча закивали.

— Тогда стройтесь по порядку в группы по числам, от одного до пяти.

Группы суетливо выполнили приказ главнокомандующего.

— Вот это, — Сергей поднял над головой руку с растопыренными пальцами, — будет означать, что все главные групп немедленно подбегают ко мне, а остальные остаются на местах. Запомнили? А теперь, пусть выйдет вперед тот, кто хорошо знает место стоянки глотов.

Один из молодых воинов вышел вперед.

— Я хорошо знаю где их стоянка. Не раз ее видал, когда охотился.

Отлично, — похлопал его по плечу Сергей. — Какая группа?

— Три, великий воин Сергей.

— Молодец! Веди. Только незаметно должны подойти.

Воин кивнул и повел их вперед. За ним припустились Сергей и Виктор. А следом побежали все группы по последовательности своих чисел.

Получасовая пробежка трусцой по лесу хорошо заменила друзьям утреннюю зарядку. Они оказались на старте ожидаемой карательной операции бодрыми как никогда.

Провожатый воин резко остановился, указывая своему главнокомандующему пальцем вперед. Тот присмотрелся в чащу, но ничего не заметил. Тем не менее, Сергей поднял пятерню над головой. Тут же возле него оказались все пять главных своих групп.

— Дальше, ползком. Чтобы ни одна ветка не сломалась.

Они кивнули и шустро разбежались.

Следом, все разом упали на траву, поползли по ней в указанном провожатым направлении за Сергеем.

Метров через десять средь деревьев стала видна та самая проплешина, на которой обосновался стан глотов.

Тут было множество лачуг, построенных из веток, содранной коры, сверху накиданных необработанными шкурами зверей. Вся территория меж ними забросана костями животных.

В самом центре лагеря кольцом из небольших валунов был собран круг, в котором большой горкой чернела зола. Кострище только собирались разжечь. Этим, по-видимому, должна была заняться женщина, вся в изодранной тунике с петлей на шее, другой конец которой был привязан к ноге, поодаль дремавшего с дубиной в объятиях, мохнатого мужчины.

Она упорно стучала кремниями, пытаясь поджечь горку щепок.

Еще несколько женщин, похожих на эту, только привязанные друг к другу одной веревкой за шеи, поодаль нарезали тушу оленя.

Видимое сейчас население стоянки, состояла из грязной детворы, играющие черепами и костями, и корявых, с обвислыми грудями, полуголых женщин.

Мужчин почти не было. Или они еще не повылазили из лачуг.

Сергей терпеливо ждал. Он знал, что на жратву все они соберутся вместе и ему удастся лучше оценить обстановку.

Пришлось ждать долго.

Пока развели костер, а остальные рабыни, наконец, окончательно разделали оленя, прошло много времени.

За это время на территорию выползло из лачуг еще девять дикарей с неразлучными дубинами на плечах.

Они сонно почесывали вшивые волосатые груди, злобно зыркали по сторонам.

Как только запахло жаренным, остальные тоже повылазили из лачуг и прямиком подсаживались к костру.

Теперь стало ясно, что их тут человек тридцать мужчин разного возраста.

Сергей не замечал среди них ни одного старика или старухи. Скорее всего, их изгоняют или даже убивают, решил он. По крайней мере, такое когда-то практиковалось в его мире в истории некоторых народов.

Сергей вновь поднял руку с растопыренной пятерней. К нему подползли пятеро со стебельками на повязке. Он нарисовал на земле пальцем круг и указал в сторону глотов. Те кивнули, что поняли обозначение круга. А потом он разделил окружность шестью точками на равные расстояния, шепнул им:

— Вот тут я и Виктор, — указал он на одну точку. А вот, где должны быть вы. Тут один, тут два. Тут три, тут четыре. А тут пять. Понятно?

Они дружно покивали. А Сергей продолжал шептать.

— Женщин и детей не трогать. Бейте только мужчин. Ни один из них не должен уйти в лес. Нападаете одновременно со мной. Не раньше, не позже. Понятно?

Главные групп снова покивали.

— Тогда начинаете. По позициям. Я подожду некоторое время, чтобы все успели. Вперед!

Когда они спешно уползли, Виктор шепотом спросил его:

— Мы с тобой заменяем десяток воинов?

— А как же? — удивился Сергей. — Предполагаю, что гораздо больше.

Немного подумав, Сергей вновь зашептал:

— Знаешь, Витек. Я, когда последний раз болтал с Семеном, он мне выдал интересую информацию. Сказал, что тут водятся настоящие драконы. Очень редко, но будто бы иногда появляются и в этих краях. Я перевел это слово только по описанию. И оказывается эти местные деревья, что мы используем, как дома, по ихнему так и называются, драконьими деревьями. Усек?

Виктору вдруг вспомнилась ночь у первого озера. Он поспешил шепотом рассказать другу о случившемся тогда.

— Что же ты раньше не говорил? — упрекнул Сергей.

— Поверил бы, что тогда не со страху померещилось?

— Не поверил бы, — признался он. — Но теперь это уже становится лишним аргументом. Ладно, об этом еще успеем поговорить. Думаю, можно начать штурм. Ты готов?

— Всегда готов, — по-пионерски отсалютовал Виктор.

Они разом поднялись во весь рост и с сумасшедшим гиком кинулись на ничего не подозревающих дикарей.

Одновременно со всех сторон из-за деревьев строем, с криками и копьями наперевес, из засады повыскакивали остальные.

Мгновенный паралич охватил глотов. Они сидели за костром до последней секунды, пока к ним со всех сторон неслась смерть. Только, когда копья вонзились в их первые ряды, они очухались, вскочили на ноги.

Женщины, дети со страшными воплями, путались под ногами и своих и чужих. Кидались во все стороны, словно в курятник лис проник.

Дико озираясь, их мужчины нелепо размахивали дубинами, а сами искали глазами прохода в лес. За единственный выход, на свою голову, большинство приняло направление в сторону тех двоих, одиноких воинов. Вот и поперли в большинстве в сторону страшной булавы и двух мелькающих клинков.

Тут началось настоящее избиение.

Оба друга, буквально, залились кровью диких лесных жителей, а у ног полегли покалеченные и штук двадцать трупов.

Бой закончился, чуть ли не начавшись. За пять минут на прогалине не оказалось ни одного живого глота мужчины. И ни один не ушел в лес.

Не ожидавшие такой мгновенной и сокрушительной победы, воины растерянно озирались, не зная, что делать дальше.

Сергей поднял пятерню.

Когда подскочили к нему главные групп, спросил:

— Потери есть?

Те в удивлении отрицательно покачали головами.

— Отлично. Теперь осмотрите все их лачуги, не спрятался ли кто. И приведите сюда всех наших женщин.

Они кинулись исполнять. Сергей присел на камень, попытался горстью травы утереть чужую кровь с лица.

Веревочные петли все еще болтались на худых шеях тех самых рабынь.

Виктор поднялся с камня и осторожно освободил их от веревок.

— Мы за вами пришли, — сказал он, обняв одну из них за плечи.

Женщины ничего не могли произнести. Рыданья душили хуже предыдущих петель.

К Сергею подбежал воин:

— Там есть странная больная женщина, — сказал он, указывая на самую дальнюю лачугу.

Друзья переглянулись и двинулись туда.

В вонючем шалаше, укрытая с головой в грязные куски необработанных шкур, стонала женщина.

Виктор и Сергей так опешили, что никак не могли прийти в себя. Так и стояли остолбеневшие. Ведь слышали 'ой, мама' на русском.

Сергей рывком откинул шкуры. Они увидели худющую пожилую женщину со спутанными седыми волосами, скрюченную лихорадкой прямо на сырой земле.

— Кто вы? — хриплым голосом по-русски спросил ее Виктор.

Женщина заметно вздрогнула и открыла глаза. Она безумно взглянула на пришедших, тут же потеряла сознание.

— Эй, все ко мне! — закричал Сергей.

Воины в тревоге подались вперед.

— Срочно соберите носилки. Быстро!

А сам кинулся по остальным лачугам собирать более-менее нормальные шкуры.

В лачугах жались по углам досмерти перепуганные женщины и дети. Не церемонясь, Сергей выдергивал из-под них те шкуры, которые ему казались лучшими.

Вернулся он с кучей таких шкур. Одну разложил на траву, потом они вдвоем аккуратно перенесли женщину на солнышко.

Воины на скорую руку слепили носилки из ветвей, настелили травой, а сверху положили несколько шкур.

Сергей сам на руках перенес больную на носилки, сверху накрыл еще двумя шкурами. Затем повернулся к воинам и сказал:

— Всё. Битва окончена, возвращаемся.

С этими словами, он подхватил носилки спереди, предоставив Виктору возможность наблюдать за больной в дороге позади носилок.

Бывшие рабыни весь путь назад, что занял гораздо больше времени, чем пробежка до глотов, жались к воинам, словно боялись, что снова окажутся в рабстве.

К вечеру отряд достиг ворот поселения, где их встречали все, кто там был.

На площади торжественно выстроились пятеро старейшин тоже. Но друзья, не задерживаясь, сразу понесли носилки в дом Сергея.

Там аккуратно расстелили шкуры друг на друга, положили на них несчастную землячку, последней накрыли ее.

— Побудь здесь, а я за Семеном, — попросил он Виктора и поспешно выбежал.

Пять минут не прошло, как он вернулся с ним и с Катей.

Семен посмотрел на больную, кивнув, сказал:

— Лихорадку этой женщины я излечу, не беспокойся. Пойду только за травами. Твоя женщина пусть пока умоет ее и переоденет.

Он ушел к себе, а Сергей на этот период поручил больную рукам Кати.

— Я пока поживу у тебя, — попросил Сергей, когда они направились на площадь, на начало церемонии поздравления с победой.

Там была Мила тоже. Виктор сразу же отправил ее в помощь к Кате. Только потом они подошли к старцам.

Те были крайне недовольны столь пренебрежительным отношением к себе, но вслух не решались высказывать недовольство.

Толпа продолжала гудеть. Женщины обнимали, важных донельзя, довольных воинов. Шутка ли? Это уже вторая бойня, когда ни один воин племени не только не погиб, но даже не поцарапался. Хотя, в первый раз Сергей еще не был наделен столь высоким званием племени, но зато, в одиночку дал прикурить целой армии врагов.

Старцы вновь завели свою занудную песнь, по-видимому, означающую 'благодарим за службу'. Они вновь гуськом обошли Сергея и Виктора, прикасаясь к плечам. Под конец заявили о начале великого пира в честь сокрушительной победы над врагом и освобождения рурок от рабства.

С радостными возгласами женщины бросились исполнять поручение старейшин.

Прямо на площади стали быстро появляться шкуры, большие циновки. Всюду закипали котлы, включая в первую очередь, на обоих праздничных очагах у Белого Дома.

Друзьям было в тягость находиться здесь, когда там лежит их родная землячка, но сейчас уйти, было бы большим плевком. И не только по отношению к старцам — этого они пережили бы — но и по отношению к воинам, которые теперь с обожанием глядели на них поверх угощений.

Пир длился долго. Почти до полной темноты. Только теперь позволительно было встать, чтобы уйти, сославшись на то, что им еще нужно помолиться Адольфу Гитлеру.

Они тихо встали и пошли к дому Сергея.

Семена уже не было. Только обе женщины сидели у изголовья больной и, коверкая русские слова, разговаривали с ней.

Когда они увидели мужчин, разом замолкли.

Виктор и Сергей подошли к землячке.

— Добрый вечер, дорогая, — сказал Виктор, опускаясь на корточки возле нее.

— Вечер добрый, — тихим, охрипшим голоском ответила больная.

Рядом на корточки опустился Сергей. Сияя глазами, положил лапу на ее исхудавшие пальчики.

— А как вас зовут? — спросил он.

— Валя... Валентина Петровна, — представилась она.

— А меня Сергеем зовут. Я из Коломны. Мой друг, Виктор из Рязани. А вы откуда тут очутились?

— Москвичка я, — вяло улыбнулась Валентина Петровна. — Учительница средней школы. И сама не понимаю, как тут очутилась...

Друзья переглянулись. Понятно было, что сейчас не стоит ее тревожить неприятными воспоминаниями.

— Вы, Валентина Петровна, отдыхайте пока, — ласково проговорил Виктор. — Еще успеем наговориться. А мы уйдем до завтра.

— Да, да, — подхватил Сергей. — Завтра встретимся. Женщины побудут до утра с вами. Кстати, вы познакомились уже?

— Да, — слабо улыбнулась она. — Познакомились и поговорили уже немного.

— Ну и славненько. А мы пока пойдем.

Они вышли и первым делом пошли к Семену за отчетом. Тот еще возился у себя со ступой в окружении своих неизменных учеников.

Семен сразу уверил их, что все хорошо. Что скоро уже гостья выздоровеет. Только сильно истощена недоеданием. Посоветовал, осторожно прибавлять ей порции пищи с каждым днем.

Окончательно успокоившись, они пошли к Виктору домой.

Пока им придется пожить тут вместе. Поэтому, они еще по дороге договорились любить своих женщин по старой договоренности: по четным дням — Виктор, а по нечетным — Сергей.

Это обсуждение графика и напряженность всего дня вызвали неудержимый хохот. Приобняв друг друга за плечи, друзья направились в будущий храм Адольфа Гитлера.

Глава 12.

За последовавшую неделю Валентина Петровна полностью оправилась. Даже принялась обучать русскому языку их подруг.

Семен уже был без надобности. Он свое дело сделал прекрасно. За два-три дня полностью вылечил не только сильную простуду, но сумел извести все язвочки, покрывавшие в рабстве бедную женщину.

А, оказывается, дело было так:

В ту загадочную ночь в Москве, ей, почему-то, тоже не спалось. И решила она покоротать время, проверяя домашние сочинения своих учеников, когда обратила внимание на то, что на небе творится нечто несусветное.

Во дворе уже собрались все соседи. Ей пришла идея тоже спуститься к ним.

Накинув пальтишко поверх халата, она поспешила вниз, вместе с толпой соседей разглядывать чудные тучи, когда над ними неожиданно образовался светящийся круг.

Все вокруг нее, как ошпаренные, кинулись в подъезды. Только она, не чувствуя ног, осталась одна. Так и стояла с задранной головой, пока не поняла, что не в своем дворе стоит, а в глубокой лесной чащобе.