Бой местного значения

Катапульты — успеют отстреляться, приготовленными для предыдущих атакующих ядрами, целясь в первый ряд — стараясь заставить сломать атаку, споткнутся, навалить перед лавой непроходимый вал из людей и коней — не вышло, прошли как по ровному...

А строй ползет назад, оставляя впереди самых одоспешенных — второй раз за день, уже и привыкнуть можно — в прошлый раз это ничего не дало, только людей потеряли, но — сейчас делаем как приказано.

Отошли, и уперлись — первый ряд чуть не "на четвереньках", только на рогатине держатся, подток которой в землю уперли и правой ногой сверху наступили, левым боком к врагу стоят, второй ряд копья к бедру прижал, подток тоже в землю — поверх щитов первого ряда острия высунул, второй третий ряды — в поднятых в верх руках рогатины держат — всадника колоть. Арбалетчики тоже готовы — в упор бить.

А оставленные пред строем, тем временем, без дела не сидят — пред каждым на земле лежит три колышка из хлыстов в руку толщиной, аршин высотой, веревкой перевязанных. Осталось только поднять их вверх, развести колья на три стороны и хитрый узел затянуть — все, готов "ежик", от него вперед веревка к вбитому колышку, чтоб с дороги не столкнуть и еще одна, свободная — к колышку прямо под ним, это ежели первая лопнет. Удар сердца — один "еж", и вот уже перед строем выросли чащи — ни проехать, ни с дороги столкнуть.

Но главное, то что терпеливо ждало этого момента, ждало надо сказать давненько — с самого утра, когда спешно выстроенный строй прикрывал своими щитами работу бездоспешных мужиков — присыпавших сеном траву за ними. Ох, недаром опасался молодой батур рассыпанного в траве сена, зеленого на зеленом, в одном ошибся — не перед строем оно было, за ним. А теперь эта полоска засыпанной сеном земли располагалась как надо — перед строем.

В сене скрывались небольшие колышки: берем жердину и отпиливаем под углом — выходит кол и готовый острый конец для следующего, напилить таких можно быстро и много. Посадить их тоже быстро — если есть пять хитрых "винтовых" першей.

Кои на каждую зимнюю рыбалку староста лично каждой ватаге выдавал. Оно и неудивительно, хоть и подешевело железо с времен дедов/прадедов, а все одно стоит немало — и на такое баловство его тратить никто не стал (тем боле — на пять), но князь почему-то согласился принять его в счет налога наравне с прочим "боевым железом" — теперь-то понятно, почему.

Вот и сидят они аршин длиной, десять вершков в яме шесть — наружу. Семь рядов в шахматном порядке, разрыв в сажень еще семь рядов и так — все пятнадцать сажень. Серьезное препятствие — для конницы неодолимое, ежели колышки между собой веревкой спутать. А староста на это еще и чужого не пожалел — бухту проволоки с купеческих складов извели — приличную бухту, кольчуг на двадцать хватило бы.

Вот и дождались, накатила неудержимая волна конной лавы и как настоящая волна — перевернулась с грохотом, следующая шеренга пошла по еще живым, чтобы рухнуть под копыта следующих — слишком велика была инерция разгона, не могли кони хотя бы нагромоздить гору собственных тел, чтобы остальные, упершись в этот страшный барьер, могли остановится.

Вместо этого — вышел настил из мертвых людей и бьющихся коней, по которому пытались скакать задние — пока не прижала волна ставший передним ряд, к рядам "ежей".

Тут они и замерли — кто недвижимый в седле, зажатый конскими боками соседей слева и справа, а кто и вылетевший из седла, да повисший на кольях. Но, не сдались — начали рубить колья саблями свешиваясь с седла.

В эту спрессованную толпу — сначала разрядили свои арбалеты стрелки. На таком расстоянии болт пробивает любую бронь навылет, а щит — прикалывает к груди его владельца, а затем — копейщики, разом бросив щиты ("да плоскостью вверх, чему вас учили косорукие!"), и, разогнавшись на разделявших их с ежами пяти саженях, слитно, всем строем разом (5 шеренг!) нанесли удар. Отступили на четыре шага — и удрали снова.

В копейную шеренгу, в первый ряд, кто куда смог, втиснулись ставившие колья — рубить тех, кто перелезет через барьер кольев и плоти. Из-за спин — били арбалетчики, сзади — в конных, из третьего ряда — в самых опасных, спешенных. Катапульты — сметали пытающихся отойти, чтобы начать обстрел из луков.

Бойня словом, чем большинство битв и есть.

Заключение. Совсем не героическое.

Завершение боя совсем не походило на эпические описания, просто вдруг и разом спало напряжение смертельной опасности — и не менее смертельно уставшие люди поняли, что да, действительно, — удалось выжить, но солнце катится на закат, а дел предстоит чуть не больше чем уже сделано.

Ушли, вскочив на коней, десятки витязей и купеческой охраны — догнать ускакавших конных, да лагерь с табунами заводных захватить.

Ушли смешанные ватаги местных охотников и судовой рати — здесь свою долю они уже заработали, а то что можно взять с пытающихся уйти на юг лесами недобитков — делить уже только на ватагу. Тем боле, наверняка где-то там, лесами пытается уйти какой-нибудь старшой — унося с собой самое ценное из добычи, али казну тысячи. Казной, само собой, придется делиться, но тройная доля того стоит.

На поле — шла деловитая суета:

— своих убитых сносили под навес, в ногах складывая бронь и оружие. Потом их заберут родичи.

— бездоспешные собирали трофеи — брони, оружие, а если баять честно — с поверженного ворога снимали все, вплоть до вымазанной кровью одежи, с коней (у кого были) сдирали подковы. С некоторых коней снимали и шкуры — телега за телегой отваливали в сторону городка с сырыми шкурами, возницы торопились, не успеешь замочить — считай пропало. А пропадать и так будет немало — не в силах человеческих со всем управится.

Встал вопрос — что делать с телами, многие хотели оставить их здесь — благо до села далеко, но тут староста очнулся от обдумывания нового прожекта (по очистке русла будущего канала с помощью огнеметной машины) и выдал веское: "Неслед зверье к человечине приучать, неприятностей потом не оберемся".

Так что в небольшой "отнорок" оврага теперь были скинуты все росшие по краям деревья, поверх этого завала накидали навезенных ранее из села колод (ну, не назад же их везть?), а затем туда крючьями начали стаскивать туши лошадей — тех с которых шкуру уже сняли и тех с которых это не планировалось.

Затем, сверху накидали несколько привезенных телег колод, коим уже не судьба стать дровами, покидали сверху с обрыва трупы татарвы, опять дрова, и так несколько раз, чередуя мертвую плоть с деревом. Полученную в итоге кучу щедро полили из огнемета — да свалили на сторону поскорее. А бездоспешным еще несколько дней предстояло подбрасывать в эту страшную печь дрова, а дня через четыре — пробьют по краям расщелины траншеи и сползет обрыв вниз, похоронив, все что не сгорит, под тоннами песка и глины.

За столом сидели и грустили два старика с кувшином вина — Митрофан и кузнец, причина у них была одинакова — Митрофану за весь день довелось выстрелить только два раза, а кузнецу — не довелось вообще. А вокруг суетились люди, постепенно проигрывая гонку с заходящим солнцем — уже было ясно, что придется продолжать работы при свете факелов да костров.

"День страды" — клонился к своему закату.

Эпилог. Разбор полетов

Ощущения перед некоторыми уроками здорово напоминали первый бой, многолетний опыт притуплял остроту ощущений совсем немного. Вот и сейчас, он немного замешкался перед входом, пытаясь справится с навалившимся волнением и чувством неизвестности — как все пройдет?

Когда-то, три десятка лет назад, Наставник, глядя на не находящих себе места перед экзаменами курсантов, сказал незамеченную им тогда мысль: "Сейчас, ничего страшнее экзаменов для вас нет, счастливцы. А позднее, будете вспоминать это время как самое беззаботное — потому что КАЖДЫЙ ДЕНЬ БУДЕТ ДЛЯ ВАС ЭКЗАМЕНОМ"

Спустя много лет он сам в полной мере и на своей шкуре прочувствовал правоту старого Наставника. Но, дальше тянуть нельзя, входим — как в клетку с тиграми.

Сразу на нем скрещиваются взгляды двух десятков пар глаз — нет, ну насколько в этих мальчишках проглядывает наружу природная сущность, не научились еще прятать истинное лицо под маской, хотя от пристального взгляда не укрыться и взрослому, а уж от их взглядов — не укрыть ничего и ему самому.

А тигров, здесь, на самом деле, всего трое, зато остальных — "каждой твари по паре": лисы, волки, рыси, росомахи, на последнем ряду медведь. Учителя всегда поражало — насколько в этих еще не потерявших детскость чертах просматривались черты взрослого характера, который уже было невозможно подправить даже чуть.

Чистый зверинец и есть — и все смотрят на тебя, ждут — когда дашь слабину... Нет, конечно, не разорвут, но "на зуб" попробуют обязательно — крепки ли твои клыки и лапы Учитель? По прежнему ли, не составляет для тебя труда загнать волков на дерево, а рысь в воду?

Проходим на край получившегося полукруга, садимся — сегодня ты здесь не главный, вместе с группой слушаем доклад одного из курсантов.

— Курсант Петр, приступайте.

— Данный доклад посвящен первому бою воеводы Ш. об этом неординарном военачальнике имеются весьма противоречивые мнения как современников, так более поздних исследователей. Я попытался на основании имеющихся фактов и свидетельств составить собственное мнение, как о применявшихся тактических приемах, так и причинах принятия решений.

Немного об источниках — как обычно они не страдают ни полнотой, ни объективностью, но, по крайней мере, они хоть существуют. Это рапорт самого воеводы, протоколы допроса захваченного "черби" татарской тысячи, более поздние отрывки воспоминаний очевидцев и воспитанников воеводы о рассматриваемых событиях. Все остальные источники являются вторичными, это попытки военных и историков разобраться в произошедшем.

— Предыстория ситуации была следующая: при продвижении на север и восток войско нашествия столкнулось с сильным противодействием — используя как опорные пункты цепочку построенных недавно крепостей, естественные преграды и тактику "выжженной земли" войска князя смогли сделать прорыв вглубь территории, если не невозможным, то весьма рискованным маневром. К тому же, использование как основных путей снабжения рек, поставило не имеющего водного транспорт противника в невыгодное положение.

— В этой ситуации, появившаяся из-за предательства, возможность обойти лесами очаги сопротивления и перерезать путь снабжения по реке, захватив ряд более слабых крепостиц, в ключевых узлах сети снабжения, был воспринят как подарок судьбы.

— Для выполнения этой задачи была направлена тысяча из обсервационного корпуса, поскольку предполагалась осада крепостей. Стоящее на пути село как препятствие ими не воспринималось вообще.

-Общий состав атакующих предположительно следующий: три сотни тяжелой конницы, пять сотен конных лучников (легкая конница), сотня разведчиков, сотня "смертников" — для ведения разведки боем и опасных осадных работ, в качестве замены кошара. Возглавлял тысячу опытный тысячник и инженер Махмутек. Во вьюках имелись детали для постройки осадных машин и припасы к ним.

— Защитники имели намного меньшие силы — вместе с охраной, оказавшихся в тот момент возле пристани двух ладей и встречающих их груз конвоя, количество профессиональных воинов не превышало 50 -70 человек. Благодаря вовремя полученному предупреждению, от сожженного ниже по течению форта, из-за разности в скорости перемещения гонца по реке и конных татар по лесу удалось выиграть больше двух с половиной суток, в село стянулось население со всей не слишком населенной округи — общее количество воинов и ополчения составило около полутысячи человек.

— Совершенно проигрышное соотношение с противником, но удачная позиция позволила сравнять силы.

— Одну минуту, существовала ли возможность другого решения? Сбежать например. — лисенок со второго ряда.

— Возможности тактического отступления не имелось, поскольку, на единственном пути отхода конные легко догнали бы перемещающихся пешком и на телегах. Была возможность встречного боя на лесных тропах, где противник не смог бы использовать численное преимущество, но полностью остановить бы не получилось — а оставшихся после этого сил не хватило бы на оборону... Противник имел гораздо большее число тяжеловооруженных воинов, о чем воевода впрочем, не знал, они просто смели б любую преграду.

— Поэтому, весь резерв времени был потрачен на выбор и подготовку места боя, и сбор ополчения.

— Место будущего боя выбрано, по общему мнению, чрезвычайно удачно. Смотрим схему: с левого фланга идет цепочка холмов по высокому и обрывистому правому берегу речки, правый фланг упирается в обрыв глубокого оврага, к тому же заваленного упавшими деревьями, с ручьем на дне. Общий фронт, который необходимо было защищать, был многократно меньше протяженности стен села и составлял порядка семи-восьми десятков метров.

— Так чего ж там крепость не стояла?

— Леса, а главное — сеть балок и оврагов, на многие версты южнее, считалась непроходимой даже для мелких отрядов. Укрепления села прикрывали единственный пригодный для высадки луг, на ближайших пять верст реки, и начало тракта. Традиционно опасность приходила либо рекой, либо со стороны тракта — окружающие леса, болота левого берега реки и овраги юга труднопроходимы даже для местных охотников.

— Продолжу, на холме левого фланга были оборудованы две укрепленных позиции для двух новейших катапульт, на обратной стороне холма был установлен требуше, скорострельность которого была существенно увеличена одним из первых эксцентриковых редукторов.

— Какие характеристики?— вот и наш медвежонок проснулся, артиллерия — его любимая тема.

— У катапульт — дальность легким копьем до 400 метров, тяжелым многоэлементным 120 — 160, время заряжания от 40 до 80. Требуше "легким" до 450, подготовка к стрельбе — 140-220. Но реальная дальность стрельбы, смотрим схему, — 200 до поворота и максимум 60 за ним.

Все, медвежонок "ушел", что-то считает не обращая внимания на все вокруг. Докладчик тем временем продолжает.

— Проход был перегорожен тремя рядами ополчения с копьями, для защиты от стрел они сплели себе тяжелые щиты — настолько тяжелые, что держать в руках их не было никакой возможности, их просто ставили на землю и друг на друга. Четвертым рядом стоял женский стрелковый батальон, созданный по традиции Академии, семьдесят пять стрелков и двадцать пять заряжающих. За тридцать метров от них тремя отдельными отрядами стояли ополченцы, усиленные спешенными всадниками и судовой ратью купцов.

— Логичный ход — первые ряды конница, конечно, сомнет, но по второй линии не сможет даже стрелять — далеко. Сосредоточенные на флангах стрелки окажутся незатронутыми, если удар придется в центр, и смогут нанести приличные потери. А затем, три колонны разогнавшись на коротком участке, смогут нанести мощный удар по завязшей в свалке коннице.

Вот и лисенок вылез, на свою голову, понятно, что работа командира часто требует принесения в жертву части войск — ради общей победы, но столь неприкрытый цинизм пока не в чести. "Хороший штабист или стратег из него может выйти,— подумалось — если доживет, к командованию людьми его допускать не стоит..."