— Вы хотите, чтобы я выбрал между вами двумя?
Девушки сделали сосредоточенно внимающие выражения лиц и всеми силами показали, насколько моё решение важно. Снова прикрываю рукой глаза, словно показывая, насколько разочарован в низкой степени уживчивости девушек друг с дружкой и потрясающем отказе смекалки у моего водного духа, которая не смогла решить такую простую задачу.
Мои воздушные захваты мягко, чтобы не потревожить их отключенную мной артефактную защиту, обволокли девушек и подняли последних в воздух. Ничего не понимающие Гинко и Ринко не стали сопротивляться, и не сказали ни слова... пока захваты не начали тянуть их обеих в мою кровать, одновременно с телекинезом, лишающим их тех немногих деталей гардероба, в которые они одеты.
— Чотто маттэ, Юто!.. Неужели ты... — Возмутилась Ринко.
— Во... вожак! — Обрадованно удивилась волчица.
Сидзука выдала смешок и без лишних слов направилась на выход.
— Ммм... а тебя хватит на... нас обеих? — Всё ещё слегка удивлённо спросила Гинко, верно истолковав мои нескромные манипуляции.
— ...Подозреваю, Юто хватит и на большее... — Не прекращая сопротивляться, проговорила подруга из семейства Кузаки. — ...Юто, что бы ты знал, я крайне недовольна твоим решением! Я мммМмфмм!..
Запечатываю губы девушки нежным поцелуем и Ринко сразу же бросила свои попытки вырваться, несмотря на высказанное недовольство. Даже, скорее наоборот — нетерпеливо подалась вперёд, всё ещё находясь в воздухе, в моём захвате. Вот тебе и "недовольна", ха.
Притягиваю к себе... тихонько заскулившую (?) волчицу. Ну что же ты... понимала ведь, когда мы с тобой это делали в прошлый раз, что у тебя очень даже есть конкурентки в этом плане. Провожу руками по фигуристому стану женщины, мимоходом дотрагиваясь пальцами шеи, рядом с её ошейником. Недовольные звуки как отрезало: Гинко замерла в предвкушении, выпустив свою частичную трансформу. Тонкая как спичка, по сравнению со взрослым телом волчицы, Ринко перевела слегка затуманенный взгляд на то, куда я смотрю и... улыбнулась.
— Ю... то... так уж и быть, но только потому, что это ты. Начни с неё, я... подожду... если недолго.
Ну, что ж... Сеанс своеобразного сближения членов Семьи, дубль два. И что-то мне подсказывает, что "переделывать" этот дубль мне придётся всю ночь напролёт, но уж кому, а мне — грех жаловаться.
...
(*8*)
...
"— Почему ты не ешь?.. нано. Ты же сказала, что голодна, как волк!
— А где ты видела, чтобы волк дайкон-редис ел?"
© Из диалога Гин... двух аякаши, пожелавших остаться неизвестными
...Проснувшись и открыв глаза, я понял, что даже забыл оставить основе задание по расширению астрального тела. Эта несвойственная мне забывчивость связана не в последнюю очередь с жуткой эмоциональной усталостью — результатом сегодняшней ночи. Ох, женщины... да, я прекрасно понимаю ваши чувства, тем более что ваши эмоции у меня как на ладони, но всё же.
Обоюдные приступы ревности не утихали до того момента, пока у меня в руках не отключилась в сон Ринко. Да и потом лишь слегка уставшая волчица иногда посматривала на вторую девушку эдаким взглядом победителя. Ох уж мне эта легендарная неутомимость вервольфов... Видимо, моё первое суждение о волчице было ошибочным, и демоны-волки этого мира также имеют эту способность, свойственную волка́м обычным — беспрецедентная выносливость. Если я правильно помню наставления главного егеря, взрослые особи canis lupus за день пробегают в поисках добычи в среднем от семидесяти до ста двадцати километров, в зависимости от размера семейной территории для охоты, и под конец всё равно способны к недолгому спринтерскому забегу. И это — самые обычные звери, не усиленные магической энергией. В отличие от Химари, которая в памятную ночь-марафон фактически пересиливала себя, чтобы не сдаться, не получая в процессе под конец никакого удовольствия, Гинко относительно легко и непринуждённо продержалась до утра. Видимо, аппетит всё же приходит во время "еды", иначе объяснить то, что вервольфице в прошлый раз хватило нескольких часов, я не могу.
Кто бы знал, сколько мне пришлось сделать усилий, лишь для того, чтобы держаться в состоянии критического восприятия действительности и следить первую половину ночи за обеими, всё никак не желавшими успокаивающимися из-за ревности девушками... Сильно увлечься одной нельзя, вторая тут же начинает обижаться — нужно отвлечься на неё, "успокоить" понятным образом, следя в это время за первой, и так снова и снова по кругу. Плюс, они, видимо, решили посоревноваться, кто мной "завладеет" большее количество раз и на больший промежуток времени — по крайней мере, я именно так интерпретировал их переглядывания и проскакивающие эмоции. Вот же... могут друг друга понять без слов, а используют эту возможность для такой ерунды. Даже не ерунды, а для определённо деструктивного по отношению к связям между членами Семьи действия. Но всё хорошо, что хорошо кончается. Чтобы девушки не слишком смотрели "по сторонам", надо всего лишь сделать так, чтобы у них не оставалось на это времени. Мне пришлось выложиться по полной, но эту задачу я осилил. Кроме того, ТО, что случилось потом, просто обязано их теперь сблизить...
— Во... жааак... хрр...
Взгляд в одну сторону, затем в другую. Ринко слегка беспокойно шевелит головой, словно продолжая сквозь сон слышать страстные крики и стоны обожающей ласку Гинко. С другой стороны меня — довольная волчица, свободно развалившаяся на кровати, занимая при этом её бо́льшую площадь. Ох, Гинко... спрятав поначалу и снова выпустив с первых же прикосновений к её шее свою частичную трансформу, и в очередной раз при этом убедившись (будто ей мало было нашего проведённого вместе времени в Ноихаре) в том, что меня ничуть не отпугивают и не раздражают её пушистый хвост и волчьи уши, она оставила попытки прятать их. Что характерно, вервольфица стала получать после этого заметно больше удовольствия. Видимо, очередная особенность психологии демонов со звериной основой.
...Однако надо же ей было держать в себе такую нерассказанную историю! Вернее, оказалось, что из всей Семьи она успела, до вчерашней ночи, почти полностью раскрыть себя только Хару. Уж не знаю, из-за чего они так уверенно сдружились, но Хару выслушала, и никому и не рассказала. Это было как раз когда я застал вервольфицу в её звероформе, лежащей возле поглаживающей её младшей Масаки. Впрочем, история очень личная, и по своей сути на наши с Гинко отношения не влияла, так что мне не в тему обижаться на скрытность волчицы.
Извлечение информации из оперативного слоя ментального тела...
Дом Юто Амакава, один час, восемь минут до текущего момента. Точные пространственно-астральные координаты...
— Хах... хах... ох... Юто, давай сделаем передышку. Я вижу, что тебе это надо, да и я сама слегка...
Наконец-то. Надо "добить" до победного конца, чтобы она осталась довольной. Устраиваюсь сзади Гинко, зарывшись лицом в её волосы у затылка, и нежно провожу свободной рукой пониже её подбородка. Волчица выгнулась под моим телом дугой, с силой вонзая пальцы в неповинную ни в чём подушку, оставляя в ней рваные дыры. Хорошо, что это была не моя кожа. Вздрагивая от каждого моего выдоха, Гинко прижала мою голову вплотную, ближе к шее, полностью забыв свои же слова, сказанные ей ещё десяток секунд назад. В щёку неприятно впился металлический конус шипа её ошейника. Поправить его немного в сторону... вот так. Волчица завелась ещё сильнее, и, судя по эмоциям с внешними признаками, готова к очередному раунду. Слегка поскуливая от нетерпения, она начала ёрзать прямо подо мной, стараясь поторопить меня с началом активных действий.
Чувствительная шея Гинко — идеальная и безотказная слабость. Интересно, что будет, если я попробую приспустить этот её мешающий широкий ошейник чуть ниже, и попробую поласкать самую, судя по всему, чувствительную область? Сказано — сделано.
Опасность! Режим "боевой примо", активная защита.
Мммать. Челюсти большой волчицы... то есть волчицы в её изначальной звериной форме, зажатой сейчас между мной и кроватью, с неожиданной силой сомкнулись на моей руке у её шеи, будучи, тем не менее, не в состоянии продавить защитное заклинание.
— Гинко... ты...
Момент и подо мной уже находится мелко трясущаяся женщина, закрывающая лицо ладонями и вжимающая голову в пол, то есть в кровать. Гинко подобрала под себя ноги, сжавшись в комок и... тихонько, но очень горестно заплакала.
Да что же это такое...
— Гинко...
Вервольфица внезапно поднялась и попыталась сползти с кровати, с очевидной целью убежать прочь. Эмоции: страх, разочарование в... себе (?), немного надежды непонятно на что, и ощущение вины. Нет, так дело не пойдёт.
Шаблон муравей ближний. Охватываю её воздушными захватами, и, аккуратно помогая руками, валю на кровать, спиной вниз.
— Посмотри мне в лицо, волчица. Ну же.
...Продолжает отворачивать голову в сторону, пряча глаза за гривой серых волос. Пытается сбросить меня движениями своего тела и ног, но как-то вяло, будто у неё забрали всю её нечеловеческую силу.
— Гинко, посмотри мне в глаза, сейчас же.
Вервольфица замерла и спустя небольшую паузу всё же посмотрела на меня глазами, полными отчаяния. Она боится... нет, по эмоциям не понять, слишком многое намешано, но я понял одно — если сейчас дать ей убежать, то она не ограничится побегом в другую комнату, а убежит из дома, и, скорее всего, из города. Возможно — навсегда. Найти её потом я, разумеется, не смогу, да и не стану этого делать. Даже ради того, чтобы разобраться в том, что случилось — Глава должен уважать принятое решение члена своей Семьи, если отношения в ней построены на авторитете, дружеских чувствах и взаимных интересах.
— Гинко, ты... чувствуешь передо мной какую-то вину. — Констатирую я единственный очевидный из её эмоций факт. — ...Но её нет. Я не знаю, что ты только что себе придумала, но я не зол и не виню тебя ни в чём. Смотри, ты даже не успела меня поранить...
Бесполезно. С таким же успехом я могу говорить со стеной, в надежде, что та мне ответит. Даже не так: возможные духи места могут и ответить, если обратиться к стене их дома, а вот Гинко, кажется, пропустила все несущие информацию звуки голоса мимо своих подрагивающих, покрытых шерстью ушей частичной трансформы.
— Волчица! Слушай своего вожака!
Похоже, это "волшебное" слово немного привело её в чувство. Гинко перестала брыкаться, но снова отвернула лицо. Поворачиваю его телекинезом, и спокойно смотрю ей в глаза, ведущие по её лицу влажные дорожки, и жду, пока она успокоится.
...Ни много, ни мало, но для этого понадобилось примерно несколько минут, прежде чем волчица хотя бы частично расслабилась.
— Что... произошло, Гинко? Я сделал тебе больно? Обидел?
Гинко снова попыталась отвернуться, но я не дал ей этого сделать, мягко повернув её лицо своей рукой. Шаблон муравья и боевой примо я уже давно убрал, в них нет необходимости — вервольфица снова превратилась в любящую, но чем-то очень сильно расстроенную женщину.
— Юто я... это мне нужно извиниться. Ты чересчур добр ко мне. Я пыталась тебя... укусить на полном серьёзе. Дай мне собраться и с утра ты меня уже не увидишь.
Что?
— Да что за чертовщину ты несёшь? С чего бы я вдруг стал выгонять тебя? Просто расскажи мне почему... почему ты так отреагировала!
Гинко неверяще подняла на меня взгляд, и после продолжительных гляделок, удостоверившись, что я серьёзен и не собираюсь ничего предпринимать, пока она мне всё не объяснит, прикрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться.
— Я... расскажу. Прости, что не предупредила тебя раньше, но я думала, что тебе не стоит этого знать... по крайней мере пока.
Встал с волчицы в полностью человеческой форме, после чего та неторопливо поднялась, села на кровать, прислонившись о стену, и протёрла лицо ладонями, смазывая следы от слёз. Прослеживаю её взгляд в сторону: Ринко так и не проснулась, несмотря ни на какие наши с волчицей крики и стоны, и то, что сейчас только что было. Возвращаю взгляд к волчице, прикрывшей глаза и начавшей легонько постукивать затылком об стену. Жду.
— ...Я рассказала тебе раньше, что меня однажды бросила стая из-за моих симпатий к людям... это не совсем так. Вернее, да, так и было, но не совсем из-за этой причины... в общем слушай...
...Гинко вздохнула и несмело потянулась рукой к своему ошейнику. Как обычно, его внутренняя прорезиненная широкая часть плотно сомкнута на её шее, а плавающая до выставленного предела ременная часть с пряжкой, сейчас раздвинута превращением до более широкой шеи первой трансформы Гинко. Волчица дотронулась рукой до ошейника, и ощутимо вздрогнула. Однако уже через секунду, подключив вторую руку, женщина решительно сняла хитрую застёжку с внутренней стороны пряжки, позволяя последней открыться полностью и выйти за пределы ограничителя на ремешке, снимая, таким образом, ошейник, который затем повис на шее Гинко на резиновом кольце, всё ещё облегающем шею. Поколебавшись ещё чуть-чуть, волчица сняла и этот слой ошейника, а под ним...
— Гинко, это же... Хм.
На шее у неё оказался огромных размеров, для такой сравнительно небольшой шеи, кривой резаный шрам с рваными краями. Давно заживший. Судя по его положению, короткое лезвие едва разминулось с сонной артерией Гинко. Слегка отталкивающее зрелище, даже для меня, повидавшего в жизни немало шрамов у людей, которые не захотели или не смогли по какой-либо причине в своё время воспользоваться услугами целителя, однако я держу лицо. Странное в ситуации другое.
Анализ... Успешно.
— Гинко, шрам на вервольфе может оставить только серебро в малом возрасте... и магия — в любом. Но, судя по твоей относительно спокойной реакции на Куэс, это была не магия, так?
— Да. Уродливый, правда? Его... в смысле человека, который оставил на мне этот шрам, звали Тетсуя. Фамилию я не успела узнать... Просто не могла спросить — я тогда ещё не умела говорить, а потом просто не хотела узнавать.
...И Гинко рассказала мне свою полную историю, опустив лишь подробности дикого быта вервольфов.
— ...Я действительно полюбила его, Юто. Сначала за робкую попытку городского парня приручить дикого зверя, пусть я ещё и была тогда почти несмышлёным щенком. Затем, за его время, проведённое со мной, и его разговоры самого с собой вслух о всяком разном. И, наконец, хоть я и не знаю точно когда я это поняла, но я полюбила его как взрослого двадцатилетнего мужчину, которым он стал после нескольких лет наших постоянных встреч в лесу, неподалёку отсюда. Странной, но подлинной любовью зверя к человеку.
— А что твоя стая?
Гинко слегка помрачнела:
— Стая терпела моё якшанье с человеком до тех пор, пока я не стала готовой вступить во взрослую жизнь. Ты же, наверное, знаешь, как это у нас, у диких вервольфов, происходит. Взрослея, мы либо остаёмся дикими зверями, пусть и с разумом, либо приобретаем возможность превращаться в людей, теряя при этом небольшую часть своей звериной силы. Останется ли Оками сильным волком или волчицей в момент своего совершеннолетия и перехода на следующую ступень личной силы, либо же станет человеком-оборотнем, зависит от того, в чьём обществе он или она перешагнёт через этот свой личный порог.
