Я против тебя

— Федька, ты не поступишь со мной так подло, — кажется, я готова была пустить слезу.

— Лилька, прекращай изображать ведьму на костре, хворост уже давно подожжен. Давай, тебе понравиться.

Я покачала головой и задом выпятилась из стойла. Федр и Алар, как две горы, наступали на меня. Жеребец глядел на меня карим глазом сквозь челку, Федор мило улыбался, а мое сердце подралось с печенью за место в пятке. Я и правда испугалась, ведь на лошадь надо сесть, надо удержаться в седле. А вдруг укусит? А вдруг скинет?! Я зажмурила глаза и закрыла лицо руками. Страшно.

— Эй, девочка, ты так боишься Алара? Кажется, он обиделся, — Федор тронул меня за локоть и я разожмурила один глаз. Алар отвернул от меня свою морду и как-то по человечески вздыхал. Вот жеж... скотиной такую красивую гнедую конягу язык не поворачивался. Я сложила губы куриной жопкой, сделала нерешительный большой шаг к парню и жеребцу и протянула руку к морде Алара. Конь словно почувствовал меня рядом, повернул ко мне свою голову и мне в ладонь ткнулся теплый нос. Боже, какой же он шелковый!!! Я несмело провела рукой по ганашу, потрогала челку и поняла, что влюбилась.

— Только не сделай слюнявого вида и не шепчи "пупсичег ты мой", — Федор еле сдерживался, чтобы не засмеяться — настолько умильной была моя физия. — Алар терпеть не может сюсюкания. Он же мужчина.

Я тем временем обнимала жеребца за шею и гладила-гладила-гладила. Он был такой высокий, теплый, мягкий, бархатистый. Алар шумно дышал, косил на меня глазом из-под эмо-челки и изредка перебирал ногами.

— Готова? — услышала я словно откуда-то издалека голос Федора. Кивнула ему и пошла за ним и Аларом на улицу.

Федя вывел нас на специально огороженную и посыпанную соломой площадку. Он дал прогуляться Алару пару кругов без седока, затем подвел ко мне.

— Дай ему морковки, он любит этот овощ, — я почувствовала у себя в руках сырую чищенную морковь. Протянула руку к губам Алара и с удовольствием ощутила, как они мягко захватывают угощение, а жеребец принимается смачно им хрустеть.

— Готова? — Федор подвел меня к седлу. — Сейчас вставляешь правую ногу в стремя, хватаешься за луку и подбрасываешь себя наверх, одновременно перекидываешь вторую ногу через седло.

— Я не акробатка, — сглотнула я и вставила носок ноги в кроссовке в стремя. Ухватилась за луку седла и почувствовала, как руки Федора ухватили меня за талию.

— Это обязательно? — Полуобернулась я к парню. Его лицо оказалось подозрительно близко к моему.

— Да, сама ты туда и с пятнадцатого раза не залезешь. Расслабься, все нормально. Готова? Давай, два, три!

И я взлетела над крупом лошади. Федор оказался сильным, чтобы закинуть мою тушку на достаточно высокое животное. Я утвердилась в седле, сунула вторую ногу в стремя и выпрямилась. Мир внизу показался лилипутским.

— Как ощущения, миледи? — остряк фигов!

— Прекрасные, сударь. Трогай, кучер!

Алар двинулся вперед, а меня закачало, словно я была на борту судна, которое барахталось в море в 10 бальный шторм.

— Федор!! Я.. мне.. меня сейчас стошнит! Пусть лошадь перестанет качаться!

— Лиля, он не может перестать качаться, он так ходит. Давай, поймай ритм и слегка подпрыгивай с ним одновременно.

Легко сказать!!! Я сосредоточилась на походке лошади, попробовала поймать ритм и сбилась.

— Федя, — чуть не заплакала я, — у него четыре ноги, какой тут нахрен ритм!

Федор остановил Алара и подошел ко мне поближе. Он что, опять ржет?!

— Да, тут непаханое поле!!! Работать и работать!!! — в его глазах плясали бесенята. — Так, сейчас мы тебя махом научим.

"Мы" — это Федор и Алар сначала пошли, а потом перешли на рысь. Федор бежал рядом с Аларом и держал того за привязь. Меня затрясло, словно я ехала в разбитой в дрын шестерке по жестким деревенским ухабам.

— О-о-ос-с-та-та-но-но-вись!!!!!!!!!!!!!! — промычала я, не раскрывая рта, потому как не желала лишаться кусочка своего языка. Но Федор и жеребец были увлечены бегом по кругу, и мне ничего не оставалось делать, как попытаться втянуться в их бег. Иначе я рисковала заработать синяк на заднице. Постепенно я начала как-то подпрыгивать в такт тряске, что создавал Алар своей рысью. Стало чуть полегче, я перестала напрягать все тело и начала оглядываться. М-м-м-м, очень даже неплохой обзор открывается из седла лошади. Я могу заглянуть за забор, и мне даже не надо на него забираться.

Через некоторое время Федор и Алар перестали бегать по кругу и медленно перешли на шаг. Я к тому времени успела изучить округу и чувствовала себя в седле даже уютно.

— Ну как? Нормально?

— Ты знаешь, кажется, я научилась попадать в ритм Алара. Мне понравилось, — я улыбнулась Федору.

— Отлично, тогда давай прокатимся за пределы площадки, — с этими словами мой "псевдопарень" забежал в ворота конюшни.

— Как за пределы? — мои глаза округлились до неприличных размеров.

Алар почувствовал некоторую свободу и шагом куда-то пошел. Ключевое слово — куда-то. Я судорожно стала хватать удила, пробовать их натягивать, дергать в разные стороны, но, кажется, Алар понял, что меня можно смело игнорировать и попросту не обращал на мышиную возню на его спине. Как оказалось чуть позже, Алар упрямо пер к кадке с овсом, которую забыл накрыть кто-то из работников.

Когда Федор вышел из конюши, ведя за собой серую кобылу, я представляла собой достаточно печальное зрелище. Алар увлеченно хрупал овес из кадки, я сидела сверху, удила безжизненно свисали из моих рук, а в глазах моих плескалась невыразимая тоска "снимите меня отсюдова!!!"

— О, вы уже самовольно бродить по площадке начали? — заулыбался Федор, оценив явившуюся картину по пятибалльной шкале. — Что такая печальная?

— Я не печальная, я свои шансы рассчитываю, — отозвалась я. — Если бы площадка не была огорожена — искать тебе меня в "щистом" поле долго и упорно.

— Алар далеко не ушел бы, он не имеет дурного характера, — Федор закинул удила на спину своей серой кобылы, забрался в седло и подъехал ко мне поближе. — Давай прокатимся по парку?

— У меня есть choice? — насмешливо взглянула я на парня.

— Choice есть всегда, главное помнить об этом, — Федор взял мои удила и потянул Алара за собой. — Держись, сейчас немного шагом, потом перейдем на рысь. Гонять нас не буду, у нас не спортивный интерес.

Угу, у нас интерес не убить Лилька!

Лошади спокойным шагом вышли за пределы конюшни, и пошли вдоль асфальтированной дорожки. Алар все время норовил перейти с асфальта на землю, но Федор твердо держал коня около себя. Его же кобыла, казалось, смотрела на все с абсолютным пофигизмом.

— Симпатичная лошадка, — кивнула я на серую. — Спокойная, пофигистичная. Ты дал ей что-то покурить?

— Нет, она просто еще спокойнее, чем Алар.

— А почему ты мне ее не дал? Если она куда спокойнее Алара? — тут же не преминула я возмутиться.

— Не знаю, — невозмутимо пожал Федор плечами. — Порысим?

И не дожидаясь моего согласия или несогласия, Федор пустил обеих лошадей мелкой рысью. Мне снова захотелось его стукнуть. Моя теория про ботаников разрушалась на глазах. Он умел дерзить, понимать свое превосходство, отлично целоваться, знать всякую фигню про лошадей (О_О), стрелять как киллер — и при этом оставаться почти что светилом науки в сфере иностранных языков! Дайте биту — простонало сознание.

"А может он на самом деле не ботаник? Просто ты придумала себе такую фигню, а он куда четче, чем ты со своими закидонами?" — словно стадо слонов эта мысль вытоптала безмятежное поле с травой в моем мозгу. Ага, четкий пацан, снимает телочек и цыркает мобилы на раз-два-три. Черт, я не могу его понять!

— О чем задумалась? У тебя такое растерянное выражение лица.

— Откуда ты знаешь столько про лошадей? И почему так клево держишься в седле? — мне в голову не пришло даже завуалировать своего интереса к данным фактам.

— Просто знаю. Много с ними занимался, читал литературу. Я тусую в этой конюшне уже года три, — улыбнулся Федька. — Просто однажды на каникулах после Нового года я прокатился на лошади, что вместе со своей хозяйкой ожидала клиентов, которые хотели бы дать кружок по заснеженной площади. Мы разговорились с девушкой, что была в тот вечер с лошадью, мне понравился плавный ход той лошадки, красивые умные и вместе с тем ужасно печальные глаза животного. Наверно, где-то через месяц, я пришел на эту конюшню, хотел снова увидеть новогоднюю лошадь. Но она пала. Болела чем-то, денег на лекарства не хватало, она зарабатывала их своим извозом. Не успела заработать, сил и здоровья не хватило.

— Печальная история. А почему лошадь никто не лечил?

— Потому что государство выделяет на это копейки. Почему, думаешь, лошади и в снег, и в дождь выходят покатать народ? Потому что им надо зарабатывать себе на питание и уход. Работа в конюшне на общественных началах.

— Ты прям Робин Гуд, — хихикнула я. Но было совсем не смешно. Такие красивые создания, умные — и без должной заботы. — И часто ты сюда приходишь?

— Стараюсь два-три раза в неделю. Пары часов хватает, чтобы убраться в стойлах, почистить лошадей и вывести их на прогулку. Правда, я ухаживаю за двумя лошадьми. У других тоже не больше пары, другое количество уже не осилить.

— Никогда бы не подумала о тебе такого, — протянула я. Алар под седлом уже не воспринимался как угроза моему здоровью, и даже стало почти приятно подпрыгивать в ритм его рыси.

— Мы всегда оцениваем человека по внешнему виду, и редко задаемся вопросом: а кто же он внутри? Какой он на самом деле? — Федор с хитрецой посмотрел на меня.

— Ладно, ты внутри невозможно сложный. Прям как клубок кишок, — съязвила я. Стало обидно за его такие дурацкие, но правильные слова. — А я? Какая я внутри?

— Ты? Чокнутая.

Челюсть гулко клацнула о грудь. Вот это поворот мыльного сериала. Стало обидно, и непрошенные слезы резво навернулись на глазах. Я вырвала удила из рук Федора, дернула влево, разворачивая Алара, и стала понукать жеребца идти в обратном направлении. Алар удивленно покосился на меня левым глазом, но без споров порысил в указанном направлении. Федор догнал или сделал вид, что догнал меня, уже в конюшне, в помещении, где находились стойла. Я сумела остановить Алара и находилась в глубокой задумчивости, которую можно было обозначить "я приехала — как слезть?"

— Прыгай, — раздался снизу голос Федора. Он стоял рядом с Аларом и протягивал ко мне руки. Его лицо находилось в опасной близости от моего кроссовка, и я еле сдержалась, чтобы не пнуть его по очкам. Чокнутая.. Вот гад!! Какая же я чокнутая! У меня ни разу приступа шизофрении не было!

— Да пошел ты! Сама слезу!

— Синяк заработаешь, прыгай, я тебя поймаю.

— Отвали! Ты плохо услышал?

— Давай ты сначала слезешь с Алара, а потом будешь орать на меня, идет?

Я перекинула левую ногу, высвободила правую из стремени, еще раз сдержала порыв садануть по физии парня и сползла к нему в объятья. Тут же высвободилась и треснула ему в поддых.

— Я — не чокнутая! — процедила над ухом Федора, который не ожидал подобной подставы от меня, и сейчас хватал ртом воздух. Гордо тряхнула кудряшками, хлюпнула носом (слезы таки вызвали потоки непрошеных гостей в носу) и почапала к выходу. Не знаю, что за ощущение засело после его слов внутри, но мне хотелось что-нибудь разбить. Желательно дребезги и об его голову. Почему чокнутая-то?! Неужели я и, правда, произвожу впечатление пациента Кащенко?! Глупая слеза скатилась по щеке, и в этот момент меня кто-то схватил сзади за плечи и развернул.

— Куда уходишь? — он внимательно посмотрел мне в глаза.

— Отпусти, — я отвела взгляд. И тут поняла, что он смотрел на меня без очков. — Отпусти, ты мне противен.

— Не отпущу.

— Я буду кричать и пугать твоих долбанных лошадей, — огрызнулась я. Его руки приятно согревали плечи. Но сейчас я жаждала еще раз ему врезать. Может и не в поддых, а куда пониже.

— Я все равно не отпущу. Ты меня не правильно поняла, потому что не дослушала.

— А я не хочу тебя слушать! — почти выкрикнула я. Слеза опять пробежала по щеке, уже быстрее, чем предыдущая, ибо дорожка была проторена.

— Ты чокнутая. Но чокнутая по-хорошему. Ты чокнута на своей учебе, на своем имидже, на своих друзьях. Глядя на тебя, хочется такой же чокнутости, потому что от тебя идут флюиды радости и счастья. И мне это очень нравится.

Я открыла рот, чтобы сообщить ему пеший тур с путевкой в дальние страны, как он нежно поцеловал меня в щеку. По которой недавно скатились две слезинки.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. Ты нравишься мне.

И он снова поцеловал меня. Теперь уже по взрослому, в губы. Мозг забыл про обиду и отказал совсем. Федор обнял и прижал меня к себе. Мои руки против моей воли обняли парня в ответ. С каждым разом мне все больше и больше нравился этот процесс с Федором. Нравилось, как он нежно касался моих губ языком, как слегка покусывал нижнюю губу. Нравилось, как его теплые руки лежали в районе моих лопаток и грели-грели-грели. Нравилось, что он выше меня и мне приходилось немного задирать голову, чтобы подставить ему губы для поцелуя. Как-то слишком много "нравилось"...Неужели я влюбилась?!

Но развиться подобным мыслям Федор не дал. Он вдруг еще крепче прижал меня к себе, и я почувствовала, как его правая ладонь скользнула мне на талию, а затем под толстовку. Щ-щ-щ... и его теплые пальцы коснулись кожи моей спины. Я вздрогнула, но парень лишь крепче обнял меня, продолжая водить пальцами по коже спины. Которая стала покрываться мурашками. А я... меня начало лихорадить. Мне нравилось! Мне все это безумно нравилось!!! И я обняла Федора за шею, одной рукой взлохматив ему волосы. Сейчас я не думала, что это безобразие может окончиться еще большим безобразием, меня словно прорвало, как реку через плотину. Я хотела, чтобы он гладил меня по спине, я хотела, чтобы он целовал меня. И я жутко стыдилась этого своего желания.

— Федь, Федь, — попыталась я отстраниться от парня, но он был сильнее, и удержал меня. Рука его так и осталась лежать на коже моей спины. — Не надо, Федь.

— Ничего и не будет, — голос парня звучал хрипло. Ой, кажется, мы заигрались. — Я просто хочу целовать тебя.

— Федь, — я приложила палец к его губам и вгляделась в потемневшие глаза парня. — Прошу тебя, не влюбляйся в меня.

— Не влюбляться? — усмехнулся Федор. — Это очень сложно.

Больше ничего я сказать не успела, поскольку Федор вновь принялся меня целовать. С нас можно было писать картину для пошлого бульварного романа. Конюшня, тихие всхрапывания лошадей, парочка так вообще рядом пасется. И мы, два юных голубка, целуемся так, словно завтра конец света. Рука Федора плавно перекочевала в район бюстгальтера, задирая при этом толстовку и футболку. Через несколько мгновений эта самая рука оказалась на моей груди, а я застонала прямо в губы парня. Боюсь представить, что если сейчас я испытываю такие ощущения, от которых хочется порхать, то что будет, когда дело дойдет до постельных игрищ?! Блин, и о чем я думаю, когда меня так восхитительно целуют и ласкают?!