Сила притяжения.

Сам парень выгладил шикарно в своём чёрном как ночь костюме и шёлковой насыщенно-синей рубашке. Правда, этот шикарный парень, дойдя до лестницы, остановился и обернулся ко мне.

— Предполагаю, я должен сопроводить тебя вниз? — спросил он, заглядывая мне в глаза.

— Кому-кому, а мне ты уж точно ничего не должен, — усмехнулась я, но когда он протянул мне руку, я почему-то без сомнения приняла её. На этот раз рука была тёплая и какая-то даже успокаивающая, словно в ней и нет той силы, которая могла причинить боль.

— Это верно подмечено, Александра. Что, готова второй раз покорить высший свет?

— Так уж покорить? — вот дела, мы уже минуту рядом и ни разу не оскорбили друг друга, по крайней мере, словами, взгляды это отдельный разговор.

— Этот контингент значительно отличается от того, что был на ужине. Все моложе, — он склонился к моему уху, потому что мы уже попали в поле зрение гостей, — развратнее, — от его голоса мурашки пробежали по спине. Его рука зачем-то легла на мою и без того трепещущую спину и у меня на пару секунд закружилась голова, — Таким видом их легко покорить. Но не поверишь, некоторых из них интересует внутренний мир.

— Это тебя что ли? — со скептицизмом уставилась я на парня.

— Возможно, — пожал он плечами, — Но одно могу сказать — ты всех покоришь. В тебе странным образом сочетается не совсем дурная внешность и не совсем уж недалёкий ум, — комплимент получился так себе, но это явно был комплимент. Что же задумал этот змей?

— Мне сейчас кажется или ты вежлив? — после этой фразы на его лице снова появилась та озлобленность, от которой меня пробрала дрожь.

— Не обольщайся, мымра, я всего лишь играю на публику, а ты — моя декорация, — мы уже подошли к концу лестницы и Игорь исчез в другой комнате. Виталий Сергеевич и Соня как раз встречали семейство Дедяшкиных. Пашка тут же одарил меня хищным взглядом, похоже, даже не поняв, что это я. Да уж, недолго твоя любовь была к Саше Зиновьевой...

— Саша? — удивлённо пробормотал он, рассматривая меня. Соня украдкой показала мне два больших пальца, а я лишь закатила глаза.

— Привет, Паш. — вежливо улыбнулась я, уходя в комнату, где должна проходить вся тусовка. В ней звучала тихая джазовая музыка, потрескивали дрова в камине, каблуки гостей стучали по паркету. Я тут же нашла себе тихий уголок и принялась потягивать выуженный у специально заказанных официантов сок. Пашка нашёл меня быстрее, чем я рассчитывала.

— Ух ты! Ты просто шикарна! — я покосилась на парня. Всё-таки что-то в нём вызывало у меня подозрение. Когда он вошёл в дом и ещё не видел меня, лицо у него было совсем другим, не таким, как сейчас. Он выглядел как матёрый зазнавшийся хищник и таким же взглядом дамского угодника одарил меня. Может он всё-таки не зря водится с Игорем Верховцевым? Похоже, простачком Пашка притворялся лишь для меня. Хм, интересно. Наверное, поспорили с чудищем, кто вперёд сживёт меня со свету. Каждый пошёл по своей тактике. Пашка, наверное, решил разбить мне сердце, а Игорь просто морально уничтожить.

— Спасибо, Паш, приятно слышать, ты тоже отлично выглядишь, — на Пашке был явно дорогой серый костюм и белая рубашка. Парни себя галстуками явно не утруждали.

— Да что там я! — ухмыльнулся Пашка, стараясь показать, что мой комплимент совсем не польстил его самомнению. Как может поменяться мнение о человеке, если взглянуть на него посторонними глазами...А ведь тогда, при первой встречи у фонтана, да и при второй на стадионе, он вёл себя как гавнюк. И почему этот месяц я старалась этого не замечать? — Слушай, а можно я буду твоим кавалером на этот вечер? — честно сказать, Павел двуличный, эта затея не особо мне по душе, но я тут никого не знаю, так что придётся согласиться с видом наивной дурочки, что твой спектакль, Павел-дурачок, всё ещё катит.

— Это было бы чудесно! Спасибо, а то я тут совсем никого не знаю, — улыбнулась я, беря довольного парня под руку. Хитринка в его, казалось бы, добродушных глазах, стала для меня более заметной, практически бросалась в глаза.

Спустя минут двадцать все гости были в сборе. Как и говорила Соня, это мало походило на ужин, скорее на вечеринку и я старалась не уступать панике в этом обществе. Все принимали меня либо за родню, либо за девушку Пашки или Игоря, что мало мне льстило, но относились с должным уважением, да и Верховцева-младшего не было видно, чтобы раскрыть всем кто я такая, вернее сказать, что я никто.

От светского общения я устала сразу же, несмотря на то, что в зале было полно молодёжи. Но в основном они были заняты перемыванием друг другу косточек, поэтому часа через два бесполезной траты времени, мы с Соней улизнули на кухню, где я решила пожаловаться ей на Пашку.

— Ты бы видел, как он на меня посмотрел, когда вошёл. И это только потому, что не узнал! А как понял, что это я, то включил "дурочка!" — сетовала я, когда мы с подругой оказались на кухне. Ожидало нас очень странное зрелище. Сам господин Верховцев-младший, оседлав стул задом-наперёд, скинул пиджак, закатал рукава рубашки и болтал с Зинаидой, попутно поливая десерты взбитыми сливками и лепя вишенки.

Мы с Соней в ужасе переглянулись.

— Вы продолжайте, — злостно ухмыльнулся Игорь, — Я совсем не слушаю.

— Действительно, ты, наверное, очень занят, подсыпая в десерт яд, — прошипела я.

— Тёть Зин, кушать хочется зверски, — тем временем пожаловалась Соня, — Там, конечно, всё очень вкусно, но этими канапе не наешься.

— Крыса, тебе нужно проверить кишечник на наличие паразитов, жрёшь как не в себя, — в обычной манере говорил Верховцев, от которого так и пышило недоброжелательностью. Он даже не смотрел в нашу сторону, а находиться с ним в одном помещении уже было тяжело. Никто не обратил на его реплику никакого внимания. Не знаю, как остальные, но я тихо фигела, глядя на то, чем он занимается. И это, кажется, доставляло ему удовольствие. Я тут же разогнала эти противные мысли.

— Хватит пялиться, бестолочь, я твои глаза из десерта потом выковыривать не буду, когда они выпадут, — всё продолжил говорить Игорь, старательно вырисовывая в стаканах с муссами фигуры из сливок и аккуратно лепя вишенки.

— Ты невыносим, — пробормотала я. Вот только почему, интересно, внутри всё не бурлит от ненависти к нему? Словно и не было событий месячной давности, словно он не делал мне больно и не угрожал сотворить со мной не Бог весть что. Всё-таки странно, что это всё так быстро забылось. Может быть потому, что это кажется чем-то нереальным? Но разве бывают такие чудовища в реальности? Скорее уж в Сониных любовных романах...

— Сказать это, то же самое, что открыть Америку второй раз — не актуально, малыш.

— Не называй меня так, — беру свои слова по поводу того, что он меня не бесит, назад.

— Если ты вырядилась как леди, это не значит, что ты она на самом деле. А малыш для тебя в самый раз. Мелкая, несносная, пакостная и глупая. Тебе отлично подходит это обращение. Ну, в довесок — я ненавижу малышей, — ухмыльнулся парень. Затем выдохнул. Последний десерт был украшен. Соня уже за обе щеки уплетала запеченную картошку с мясным рагу, а мне есть что-то перехотелось.

— Безупречная логика, — невесело пробормотала я, — Если построить относительно тебя такую цепочку, то обращение к тебе не уместится в одном слове, больно у тебя много характеристик, — но Верховцев, словно не слышал моей реплики. Он прислушался. Я тоже. Музыка и вправду стала громче.

— Пошли, овца, — рявкнул он в старой манере. Смягчения характера, вызванного работой на кухне, как не бывало. Я с трудом поспевала за ней. И вот, вы вошли в зал, где пары медленно кружились в танце. Не в каких-то там вальсах и т.п., а в элементарном медляке.

— Ты что, хочешь, чтобы я с тобой танцевала? — ужаснулась я.

— Не хочу. Но мы будем танцевать, — властный взгляд тут же приковал меня к месту. Моя рука по-прежнему была в его руке, тёплая ладонь легла на мою спину и я чуть вздрогнула. Игорь тут же закружил меня в танце, прижав к себе, и склонился над моим ухом.

— Я ведь тоже тебя цепляю, не так ли? — томно прошептал он. Я хотела было отстраниться, но он крепко прижимал меня к себе, правда, на этот раз не делая больно.

— О да, цепляешь, при каждой нашей встрече по мелочам, — невесело бросила я.

— Я не о том...А о каком-то странном притяжении. Согласись, Александра, ты скучала по нашим перепалкам? Ты мазохистка, тебе нравилось, когда я делал тебе больно, — он чуть сильнее сжал мою руку и у меня тут же забурлил адреналин в крови, я почувствовала возбуждение, — Какой сладкий запах...ты вся дрожишь. Что, не в силах устоять перед моими чарами?

— Не в силах терпеть тебя больше, — я кое-как вырвалась и вышла из комнаты. Где бы от него спрятаться? Точно, балкон на втором этаже! Я незамедлительно отправилась штурмовать лестницу. Увидев макушку Игоря, я замерла. Он даже не посмотрел в мою сторону и отправился на кухню. Что он вообще несёт? Я его ненавижу. Да, он меня цепляет, на эмоции, причем, только отрицательные.

Захватив из комнаты куртку, я отправилась на балкон. Он был не привязан ни к какой комнате, на него вела дверь в конце коридора. Закрыв за собой эту дверь, я почувствовала себя в относительной безопасности. Ветер был холодным, но куртка благополучно спасала от него, правда волосы растрепались. Ночь была звёздной, луна убывающей. Вид открывался красивый — покрытые серебром луны холмы и звёздное-звёздное, как ясной зимней ночью, небо.

— Если ты отбросишь коньки из-за воспаления лёгких, мне станет неинтересно жить, — и я надеялась сбежать от него?

— А когда затаскивал меня под ледяной душ, ты об этом как-то не думал, да? — ехидно ответила я. Игорь встал рядом, облокотился на перила. Потом снова выпрямился, закурил, снова облокотился. Он не стал натягивать куртку, лишь забрал с кухни пиджак и снова надел его.

— Затаскивая тебя под ледяной душ, я думал о том, как бы тебя прикончить и где спрятать твой труп, — абсолютно серьезно сказал он, и я почему-то поверила. — Хватит. Я не убийца. Да, я чудовище, но убивать меня пока не тянет.

— Но ты любишь причинять людям боль.

— Только если это им нравится, — он с вызовом посмотрел на меня.

— С чего ты решил, что мне это нравится?

— Я видел это в твоих глазах. Тебе нравится, когда в кровь поступает адреналин. А когда ты боишься и когда тебе больно, ты получаешь порядочную его дозу. Тебе это нравится, значит, ты любишь боль, — нёс он околесицу, теперь облокотившись на перила спиной и разглядывая меня серьёзным и равнодушным взглядом.

— Ты вообще нормальный? Хотя о чём я говорю, конечно, нет. Любому человеку нравится выброс адреналина, но не боль, благодаря которой он его получает. С таким же успехом ты можешь зарезать кролика и сказать, что ему хотелось умереть, чтобы получить адреналин. Ты больной. И хватит оправдывать свои садистские наклонности тем, что мне якобы нравится, когда меня пугают до смерти или же делают больно, — закончила я речь. Верховцев теперь смотрел на небо.

— Что ж, посмотрим, — сказал он, словно сам себе, и неожиданно перемахнул через перила. Я чуть взвизгнула, но вряд ли кто слышал из-за громкой музыки. Парень повис на перилах. Он может и не умрёт от падения с такой высоты, но покалечится точно.

— Придурок, ты что творишь, залезай обратно немедленно! — злобно зашептала я, садясь на колени и обхватывая его руки своими. Вряд ли я его удержу, но если что, я пыталась. Стоп. Что значит если что? Он не упадёт! В ответ мне был смех.

— Ну как, чувствуешь адреналин, малыш?

— Игорь, ты, конечно, кретин, но не глупи, — нет, он, в самом деле, сумасшедший...

— Что? Волнуешься? А ну скажи, чувствуешь адреналин или нет?

— Чувствую, — мягко говоря, вон как сердце колотится и кажется, я весь мир могу удержать в руках, если тот решит рухнуть, что уж говорить про чокнутого Игоря Верховцева.

— Отлично, этот эксперимент окончен успешно, — он ловко выпутался из моих рук, пара мгновений и он сова на балконе. Я обессилено вытянула ноги, не обращая внимания на холодное покрытие пола. Как же я устала. От него. От выходок. Этот месяц без него был самым лучшим в моей жизни.

— Что, устала от меня? Уже не скучаешь по нашим баталиям, дура? — он сел рядом, закурил ещё одну сигарету.

— Я тебя ненавижу.

— Я тебя тоже ненавижу.

Мы сказали это друг другу, а потом он выбросил только что закуренную сигарету, сгреб меня в охапку, усадил к себе на колени и поцеловал. Этого я, конечно, не ожидала. Но ещё больше я не ожидала того, что меня не затошнит от его поцелуя, а что мне понравится. Я тут же вцепилась в его волосы, явно делая ему больно, а он с такой же грубой страстью впился мне в губы. Несколько секунд это была борьба, а потом мы как-то оба проиграли и втянулись в процесс. У меня кружилась голова от того, что я делала столь противоестественную для себя вещь — целовалась с Игорем Верховцевым. Но на деле оказалось, что получалось очень даже естественно и я даже не стала отстранятся, когда его руки позволили себе больше, чем надо.

Это не было похоже на то, как меня целовали раньше. Он словно старался выпить из меня жизнь, так крепко он вцепился в меня. Но от этого я получала удовольствие, несколько иное, но удовольствие...Губы его были грубыми, а руки — наоборот, вместо того, чтобы оставлять синяки на теле, они оставляли на местах ласковых прикосновений электрические следы.

Но всё прервалось с треском. Игорь неожиданно спихнул меня с себя, и я больно ударилась головой о перила.

— Ненавижу, — он с отвращением взглянул в мою сторону, словно сделал что-то из ряда вон выходящее. Я же чувствовала себя оскорбленной недолго. Во мне тут же проснулась былая ненависть, которая осталась, несмотря на полученное физическое удовольствие.

— Нет, этот способ получения адреналина совсем не катит, — я поднялась на ноги и отряхнула платье. Игорь сидел, обхватив руками перила, и с силой сжимал их. — Если я хочу почувствовать отвращение, то непременно попрошу тебя меня поцеловать.

— Аналогично, — выплюнул он. Не удержавшись, я хорошенько пнула его по ноге, а он дёрнул меня за низ платье, от чего оно немного разошлось по шву.

На том мы и разошлись. Всю дорогу до комнаты я старательно кусала кулаки, чтобы хорошенько не стукнуть ими о стену и не завизжать на весь дом. Нет, это больше невозможно терпеть! Это самое настоящее мучение! Мне противопоказано находится с этим человеком в одной комнате, в одном доме, на одной улице, в одном городе, в одной стране...Нет, куда уж там, я не могу находится с ним в этом мире, в одной вселенной, мы слишком ненавидим друг друга.

Я с силой захлопнула дверь и свалилась на постель. Пришлось укусить подушку. Это настоящая истерика. На этот раз он довел меня до кондиции. Только плакать я совсем не могла. Он довёл меня не до слёз...Верховцев заставил меня превысить лимит собственной ненависти. Дальше ненавидеть просто нет сил. Остаётся только любить...а я не могу любить его, слишком ненавижу.

— Сволочь, — я ударила кулаком по подушки, — Ублюдок, — ещё удар, — Ненавижу, ненавижу, ненавижу...— истерика немного отступила, но от этого легче не стало. Всё стало только сложнее. Зачем он меня поцеловал? Как можно почувствовать такое с человеком, которого ненавидишь? И больно и хорошо...Хочется ещё и не хочется.