Добрый Гарри и термоядерный булыжник

Отбой давно уже был, все спали кроме меня и Рона. Акосс пока ещё не уполз по своим делам: решил нас проводить. Я попросил его не вмешиваться, если что — отвлечь мисс Норрис, но не причинять никому вреда и скрыться из виду, чтобы никто из людей его не заметил. Я не хотел проблем и обвинений в том, что "натравливаю опасное животное" на кого-то. Пока никто из первокурсников не воспринимал Акосса опасным. Малайского Крайта вообще никто из детей не узнавал. Я говорил, что он ядовитый, вот только не говорил, что смертельно. Вид мирно спящей змеи — успокаивал. Я не раз показывал его другим школьникам, давал потрогать и объяснял, как правильно трогать змею, чтобы не причинять её беспокойства. Так же я объяснял, что такое же проделывать с другими змеями не стоит, это Акосс очень дружелюбен, другие вполне могут укусить. Только крыса Рона продолжала опасаться змея, хотя уже не шарахалась от него.

— Пол двенадцатого, мы же не хотим опоздать? — сказал тихо Рон, вставая с постели. Я вздохнул и тоже стал одеваться. Крайт оживился и сполз на пол. Он не стал при постороннем ползать сквозь стены или двери, понимая, что этого лучше не делать.

Мы уже почти добрались до выхода из общей гостиной, как услышали тихий голос: "Не могу поверить, что вы всё-таки собираетесь это сделать!". Вспыхнула лампа. В кресле сидела недовольная Гермиона Грейнджер в розовом халате.

— Ты? — Возмутился Уизли. — Иди спать!

— Я чуть не рассказала об этом Перси. Он староста, он мог бы помочь, — я неверяще смотрел на Гермиону. И это говорит мисс-праведность?

— Пошли, — Рон решительно толкнул портрет Полной Дамы и стал выбрался наружу.

Гермиона не собиралась так просто сдаваться, до нас донесся её рассерженный голос: "Вы не думаете о нашем факультете, ты думаешь только о себе, а я не хочу, чтобы Слизерин снова выиграл соревнования между факультетами. Из-за вас мы потеряем те призовые очки, которые я получила от профессора МакГонагалл зато, что знала несколько заклинаний, которые необходимы для трансфигурации".

— Иди спать, — дружно отозвались мы с Роном.

— Хорошо, но я вас предупредила. И когда завтра вы будите сидеть в поезде, везущем вас обратно в Лонодон, вспомните о том, что я говорила, что вы... — портрет закрылся, отсекая нас от нотаций.

— Немедленно вернитесь назад! — Гермиона не намерена была сдаться так просто.

— Если ты не заметила, то Полная Дама ушла, значит и открыть нам она не сможет, — заметил я.

— И что теперь делать?

— Это уже не наши проблемы, идём Гарри, — но Гермиона снова нагнал нас.

— Я иду с вами.

— Исключено, — Рон.

— Как хочешь, — мне же было всё равно.

— Вы думаете, я буду тут стоять и ждать, пока меня не схватит Филч? А вот если он поймает нас троих, я скажу что пыталась вас отговорить, а вы это подтвердите, и тогда мне ничего не сделают, — и это говорит гриффиндорка? Да я о слизеренцах был лучшего мнения! Те хотя бы не говорят такое в лицо.

— Да хватит вам уже, я кого-то слышу! — Акоос уже давно заметил кого-то и активно мне сигнализировал: его кончик хвоста начинал слегка светиться и мерцать.

— Это мисс Норрис! — выдохнул Рон.

К счастью, это была не мисс Норрис, а Невилл. Он спал свернувшись калачиком. Мы растолкали его, пытаясь выяснить, что он тут делает.

— Я забыл новый пароль. Я тут уже несколько часов, ждал, что кто-нибудь пройдёт мимо и меня впустит.

— Пароль "поросячий пятачёк", но он тебе не поможет — толстуха куда-то ушла и пока она не вернётся — попасть внутрь невозможно.

— Как твоя рука? — спросил я его. — Вот твоя напоминалка.

— О, спасибо! С рукой у меня всё хорошо, мадам Помпфри она за несколько минут сделала так, что у меня срослись все кости. Хотя мне всё равно пришлось задержаться в больничном крыле.

— Э... Невилл, нам надо идти, вот. Так что ты пока побудь здесь, а мы скоро вернёмся.

— Нет, не оставляйте меня здесь одного! Пока я тут был мимо меня раз двадцать успел пролететь Кровавый Барон!

— Если мы из-за вас двоих опоздаем, — с недовольством сказал Рон, смотря на свои часы, — то я не успокоюсь, пока не выучу "проклятье призраков" о котором говорил Квиррел и не применю на вас.

— Всё, тихо! Идёмте! — Акосс тихо прошипел, чтобы мы поторопились, если не хотим встретиться с кошатником, Филчем. Он чувствовал его по запаху, его и его кошку. Наконец, мы достигли Зала Наград, находящегося на третьем этаже.

— Может он опаздывает? — сказал Рон, посматривая на часы. Акосс предупреждающе зашипел, а затем уполз в темноту.

— Куда это он? — поинтересовался Рон, но ответить я не успел.

— Принюхайся хорошенько, моя милая, они, должно быть, спрятались в углу, — голос Филча невозможно было перепутать ни с кем другим. Невилл пискнул и ринулся бежать, вот только он побежал совсем не туда, да и далеко убежать ему не удалось: столкнулся с рыцарскими доспехами, перебудив грохотом и звоном, должно быть всю школу.

— Бежим! — я был полностью согласен с коротким и емким планом Рона. Мы бежали не разбирая дороги, что было, конечно, глупо, но мы сумели оторваться.

— Уф, убежали!

— Бродите по школе, маленькие первокурсники, — из стены вылетел Пивз и мерзко захихикал.

— Это нехорошо! Я обязан доложить об этом, это мой долг, хе-хе-хе.

— Пошёл вон, Пивз, — замахнулся на полтергейста Рон, а Пивз тут же понёсся прочь, крича: "УЧЕНИКИ БРОДЯТ ПО ШКОЛЕ, ОНИ СЕЙЧАС В КОРИДОРЕ ЗАКЛИНАНИЙ!"

— Вот гад! — надо поискать что-нибудь против зловредных призраков, что-то убойное. В библиотеке должно что-то такое быть — это точно.

— Нам конец! — прошептал Рон. — Мы в тупике!

— Ну-ка, подвинтесь, — Гермиона, до этого молчавшая решила проявить посильное участие в спасении наших шкур. Мы посторонились, а она заклинанием "алохомора" открыла запертую дверь. Мы дружно ринулись внутрь, захлопнув за собой дверь.

— Спаслись! — радостно воскликнул Рон. Эх, оптимист.

Из-за двери было слышно как Пивз издевается над Филчем. Я решил, что Пивз — действительно зловредное привидение.

— Чего тебе? — отозвался Рон, пока я пытался привлечь его внимание, теребя рукав пижамы.

— Тихо, — прошептал я. — Не забуди!

— Кого не рузбу... Ой, мам-м-м! — я успел зажать ему рот, прежде чем он успеет разбудить спящую громадную собаку о трёх головах. Цербер сопел в три головы и тревожно ворочался во сне.

— Похоже, что мы в том самом коридоре, что на третьем этаже, — прошептал я. — А теперь мы тихо и без шума уйдём, прежде чем ОНО проснётся.

Мы успели в последний момент: собака уже начала тревожно принюхиваться и открывать заспанные глаза, когда мы хлопнули дверью, оставляя животное без ночного перекусона. На троих, хе-хе. Это всё нервы.

— Малфой, трус! Это он натравил на нас Филча!

— Ну, он играет по своим правилам, — пожал я плечами. — Мы не обязаны были идти, но пошли.

По дороге на встретился Невилл, он всё же смог уйти от Филча и мы благополучно добрались до своих спален.

— О чём они, интересно, думают! — первым нарушил тишину Рон. — Держать в школе такого пса!

— А ты не видел, на чём этот пёс спал? — к Гермионе вернулось плохое настроение.

— Делать мне нечего, как рассматривать на чём он спит! Мне и его трёх голов за глаза хватило.

— Он лежал на люке. Он что-то охраняет — это очевидно! — экспертным тоном заявила Гермиона.

— Ну и пускай дальше охраняет, не наше это дело, — ох чую, заведёт она нас своими разговорами совсем не туда, куда надо.

— Надеюсь, вы довольны собой?! Мы чуть не погибли или, что ещё хуже, нас могли исключить из школы. А теперь, если вы не возражаете, я пойду спать! — она скрылась за дверью спален девочек.

— Что это на неё нашло? — подумал я. Мда, девчонки.

Глава 5. "Добрые дела или первые подвиги".

Малфой был ошарашен, увидев на завтраке. Ну-ну, неужели он думал, что от нас так легко отделаться? Ему стоит придумать что-то более серьёзное, чем подстава. Я ему ехидно улыбнулся и показал язык: бледный змей пошёл пятнами от ярости. Ну, вот, а предлагал дружбу. Какая-то она странная у него, эта дружба. Рон же нисколько не сожалел о вчерашней авантюре и был бы не против всё повторить. А ещё он явно заинтересовался тем, что охраняет цербер.

— Это что-то ценное или что-то очень опасное, — рассуждал как всегда за едой Рон.

— Или и то и то вместе, — я был с ним согласен, ещё не подозревая, насколько бурную деятельность разовьёт Рон в скором времени. Гермионе, казалось, было безразлично, что охраняет собака, только вот я ясно видел искры любопытства в её глазах и лазурные всполохи в ауре.

Так или иначе, но жизнь вошла в прежний ритм. Малфой усвоил урок и теперь явно что-то обдумывал. Хотя это не заходило у него дальше мыслей: у него была своя жизнь, которую он не собирался тратить на построение "великих" планов. Я расслабился. Учёба была мне интересна и насыщенна, каждый день был для меня в удовольсвие. Самым интересным, как ни странно, оказалось зельеварение. Процессы, происходящие в котле, оставались для меня загадкой. Я даже очки снимал, чтобы их лучше рассмотреть, но это мало чем мне помогло. Профессор Снейп был строг и требователен, выпросить у него хоть какой-то балл — было настоящим чудом. И то, начислял он их нам с таким видом, словно делал вселенское одолжение нам и мы теперь по гроб жизни должны были быть ему этим обязаны. Я продолжал варить зелья своим способом, заканчивал раньше остальных и успевал помочь в критических ситуациях Невиллу, когда взрыв котла был неминуем. Я не обладал энциклопедическими знаниями, поэтому не мог подтянуть Невилла в вопросах зельеварения. Всё, что я знал пока — это учебник за первый курс и несколько томов вспомогательной литературы и то не дословно, как Гермиона. У Флитвика мне приходилось изрядно попотеть, чтобы самостоятельно выполнить чары так, как надо, а не как получится. Мне очень помогало то, что я всё же научил очки различать конкретное заклинание и временно снимать с него фильтр восприятия, чтобы я мог его внимательно рассмотреть. Творить магию так, как делали это остальные, посредством жёстко закреплённой траектории палочки и кодовых фраз я отказывался. Меня это совершенно не устраивало. Движение палочкой и произношение заклинания нужно было лишь для того, чтобы волшебник мог сосредоточить свою магию и придать её нужную форму. Я мог делать такое и без палочки, но там, похоже, принцип построения чуточку отличался. Тем не менее, я всегда получал дополнительные баллы, так как только я мог выполнить чары невербально, потренировавшись, предварительно, с классическим способом создания чар. Гермиону это здорово задевало за самолюбие: она привыкла быть лучшей во всём, что касается учёбы. Её теория и устные ответы были безупречны, на практике она также хорошо показывала себя, но не так хорошо, как она хотела: очень требовательная к себе девочка. Рон совершенно не заморачивался неудачами, с его палочкой даже сам Мерлин не смог бы выполнить заклинание лучше, чем это делал Рон. Я всё же понял, почему его родители дали ему эту дуратскую палочку: его сила концентрации и контроль магии были на порядок выше, чем у других учеников, если бы не это, что Рон бы не смог бы выполнить ни одного заклинания своей бэушной палочкой. Лучше дело, разве что, было только у меня, но с малых лет занимался магией, причём без палочки! Не удивлюсь, если я по своему мастерству манипулирования магией, как энергией, превосхожу многих, даже опытных, волшебников. Знаний только не хватает. И опыта.

Трансфигурация давалась мне легко, так как этим я, по сути, занимался с самого детства. Хотя здесь всё же были определённые тонкости. Для трансфигурации простых предметов во что-то несложное не требовались слова, но чем сложнее трансфигурация, тем... всё сложнее. Вообще для трансфигурации была важна сила волшебника (его способность ею управлять и направлять), его воображение и дисциплинированный ум. Всё это у меня было, поэтому в практике я всегда был одним из лучших (я старался явно не показывать, как легко мне удаётся трансфигурация). Подход волшебников к трансфигурации так же был несколько опосредованным, так как они не могли чувствовать и направлять силу так, как это дела я, они научились связывать магию. Видимо, что подсознание всё же способно воспринимать и контролировать магию, вот только у людей нет власти над подсознанием, во всяком случае, явной власти. И поэтому они научились связываться с ним посредством кодовых фраз. Эта идея появилась у меня во время одного из уроков, когда профессор МакГонагалл рассказывала нам как можно облегчить процесс трансфигурации. Превратить учебник в табакерку — просто, но сложнее сделать так, чтобы эта табакерка представляла собой произведение искусства: орнамент, чередование цветов, металла, дерева и драгоценных камней. Это всё очень непросто, как кажется на первый взгляд. Заколдовывая предмет, волшебники не могут оперативно менять его форму, как это могу я. Для того, чтобы сделать что-то сложное и изысканное из простого, они создают формулы. Есть много стандартных схем для составления заклинания. Мы знакомились лишь с самыми простыми, для неживого. На зачёте нам предстоит превратить что-то простое во что-то изысканное и красивое. Для того, чтобы справиться с заданием нам потребуется умение составлять заклинания.

Сначала мне показались все эти формулы и странные словесно-численные преобразования полным бредом. Я не осмелился так сказать Минерве — она бы меня прибила за такое: я — лучший её ученик! Зато вечером, размышляя над проблемой, я вдруг понял для чего все эти формулы нужны — это костыли, вернее, мостики между сознанием и подсознанием. Как и все иные заклинания. Мы формируем в голове образ, шаг за шагом прорисовывая детали, которые завязываем в словесную формулу, а когда творим магию, то просто произносим готовое заклинание-ключ, представляя конечный результат как можно детальнее, а магия "сама" творит то, что мы завязывали в своём сознании на ключ-фразу.

Очень удобно, должен я признать. Не думать над тем, как и что сделать, а сразу произносить ключи-фразы для активации сформированного в подсознании действия с магией. Нужно будет поразмыслить над этим побольше. Может я смогу найти способ, который дарует всем волшебникам те же способности, что есть и у меня. Ведь я тоже не всегда ими обладал. Они появились после того случая, когда Дурсли сильно меня избили. Наверное, я был на грани смерти, что-то же послужило толчком к обретению власти над собственной магией. Ну, почему я ещё такой маленький и глупый!? Хочу быть большим и мудрым. Вон, даже Акосс хочет быть большим и мудрым, как тот змей, к которому он ползает, чуть ли не каждую ночь. Делятся друг с другом секретами своей змеиной магии или ещё чем-то.

На травологии всё было не так легко и просто. Магия позволяла многое, но не всё: растения требовали к себе специфический уход. К счастью, ничего действительно сложного нам не поручали и я просто получал удовольствие от возни с растениями. Так приятно всё-таки о ком-то заботиться, особенно когда тебе отвечают взаимностью. Похожая любовь к растениям была у Невилла. Он очень бережно и трепетно с ними обращался, опасаясь что-нибудь ненароком повредить. Профессор Стебль, видя такое старание Невилла всячески хвалила и поощряла его и парень оттаивал на её уроках, которые начинали приносить ему всё большее удовольствие.