Добрый Гарри и термоядерный булыжник

Вместо Аннотации.

Всем, безусловно известна история Гарри Поттера. Мальчика-который-выжил. Что же было на самом деле? Это я попытаюсь раскрыть в этом фанфике.

Что же случилось на самом деле в ту ночь, когда тёмный лорд убил его родителей и попытался убить его самого? И почему магический мир превозносит его, не понимая, что если младенец смог победить сильнейшего тёмного мага, то какова же его сила, когда он вырастет? Неразумно было отдавать юного Гарри маглам, ведь именно благодаря им он обрёл контроль над своей силой. Как он ей распорядится? И, наконец, Дамби действительно гад? Или Волди гад? Или, может, Хагрид — гад? Или... сам Гарри — гад. Ужасное чудовище, что только притворяется добрым мальчиком...

Читайте ибо истина где-то рядом.

P.S: самое "быстрое" произведение у меня (около недели), поэтому не удивляйтесь, если встретите целые куски из канона. Со временем, отклонение от него значительно усилится.

Глава 1. "Мальчик Который... или беспощадное добро начинает свой путь"

"Гарри Поттер!" — я отвлёкся от телевизора, где шёл один из забавных мультиков, но повторение.

"Да, тётушка!" — откликнулся я, отворачиваясь от телевизора.

Тётя Петунья стояла с напускным строгим видом сурово нахмурив брови и состроив до невозможности строгое лицо, хотя, если её не знать, то можно подумать, что её просто от чего-то перекосило.

"Ты опять целый день смотришь этот чёртов ящик! Сколько можно?! Иди лучше погуляй, а то совсем будешь бледный и немощный. И хватит постоянно недоедать! Бери пример с Дадлика, он всё съедает и ещё добавки просит!" — мда, если бы не кузен, то меня бы закормили до смерти. Может, действительно стоит прогуляться, заодно и отдохнуть от излишней опеки родственников?

"Хорошо, тётушка!" — я состроил физиономию пай-мальчика и пошёл одеваться, решив, что небольшая прогулка мне не помешает.

"Одевайся теплее! Сейчас холодает, не заметишь как простуду подцепишь! Вернон что ли зря столько тёплых вещей тебе покупал?" — да-да-да, уже одеваю. Я мог бы вообще голышом ходить зимой и не простыть.

"Хорошо, тётя!" — отозвался я. — "Вернусь к ужину!"

Ох, скорей бы в школу, хоть там-то отдохну от них.

Я решил пройтись своим стандартным маршрутом: вдоль тисовой улицы, затем сверну в сторону небольшой рощицы, потом крюк до дороги, обратно по пустырю и снова на улицу. Тётя не опасалась отпускать шестилетнего ребёнка одного на улицу. В принципе, я мог и поздней ночью так же гулять, но всё же не хотел искушать судьбу. Как всегда во время прогулок на свежем воздухе у меня появлялись мысли. Мне нравилось размышлять и анализировать во время прогулки. Родственники не всегда были так добры ко мне, более того, они били меня, издевались и вообще жизнь моя напоминала жизнь какого-нибудь невольника или раба. Впрочем, на их счастье или несчастье они почти год назад перестарались с очередным наказанием. Я уже почти не помню, что именно они со мной сделали, но было очень больно, обидно и страшно. Видимо сильный стресс заставил организм задействовать свои скрытые резервы и на утро я проснулся с совершенно ясной головой и чёткими мыслями. Я словно проснулся. Ещё никогда я не чувствовал себя так, как с того дня. Мысли стали необыкновенно ясными и взрослыми, а ещё я начал видеть то, что простые люди не видят. Как сегодня помню тот день. Всё начиналось так же как и всегда, Петунья заставила меня встать и начать помогать ей в готовке. Моя задача была проста, хотя и нелегка: мыть посуду, раковину и плиту.

Я всё делал по инерции с огромным для себя удивлением и интересом рассматривая открывшийся для меня с новой стороны мир. Во-первых, я видел ауры, биополя. Это я сейчас знаю, как эта штука называется, а тогда я с непередаваемым удивлением и любопытством рассматривал тётю и её светящуюся живую цветную оболочку. По ней я ясно видел её настроение и состояние, хотя видел — это не совсем так, но точно ощущал и интерпретировал её состояние. Она была раздражена, когда смотрела на меня, её аура полыхала тёмно-красными цветами и колыхалась в раздражении, я даже будто слышал тихий гул от этих вибраций, словно приглушённое рычание. Впрочем, стоило мне выпасть из её поля зрения, как цвета менялись, а колебания затухали. Я был не дурак, вернее, уже не маленький и глупый, у кого что на уме, то и на языке. В былое время я часто высказывал родственникам всё то, что у меня крутилось в голове, но пословица о том, что "устами младенца глаголет истина" — не применимо для Дурслей. По крайней мере, в те дни. И вместо типичной животно-детской реакции, испуга, крика или плача, мне стало любопытно. Я вёл себя естественно, но тихо и не так сильно раздражал тётушку, ради эксперимента даже старательнее тёр посуду губкой. Я заметил, что гнев вспыхивает особенно сильно, если она меня видит, но даже если я нахожусь вне её поля зрения, а просто рядом, то он не затухает до конца. Видимо из-за изменившегося восприятия, я счёл причинно следственную связь иначе, чем мог бы подумать раньше. Я решил, что именно из-за возмущения в ауре она злиться на меня и я начал думать как мне это возмущение убрать, справедливо полагая, что убрав эти колебания, тётя на меня перестанет злиться. К Дадлику они относились иначе, я сам хотел, чтобы ко мне относились лучше, я же не желал им зла и не делал ничего плохого! Почему меня должны ненавидеть?

Итак, я принялся за своё первое, но не последнее исследование.

В тот день меня ждало много удивительных открытий. Я не спешил и старался не показывать им того, что я что-то вижу, чего они не видят. Родственник просто повёрнуты на "нормальности"! В этом они были невероятно ненормальны, приписывая всякие неприятности, которые они не могли объяснить, мной. Ну, тогда я многого не знал, хотя и сейчас знаю не много. Но я отвлёкся.

Кроме аур, в привычном понимании биополя, я видел также и своеобразную ауру вещей. Хотя она была блёклая, очень тусклая — это были отпечатки от чужих аур. Ауры излучали и поглощали разные энергии. Довольно интересно было наблюдать как во время особо сильных эмоциональных потрясений у родственников ауры буквально вспыхивали, а из оболочки часто вырывались целые цветные куски, которые оседали на поверхностях, предметах или поглощались обратно своей или чужой аурой. Во время сюсюканья с Дадли Петунья просто изливала на него поток положительной энергии. Не могу сказать, что Дадлику очень нравилось, его аура тоже насыщалась, начинала ярче светиться, но часто из-за перенасыщения по оболочке проходила рябь, оболочка деформировалась, изгибалась, словно мыльный пузырь и часто от неё отделялись большие неоформленные куски. В этот момент Дадли начинал капризничать и сюсюканье продолжалось пока аура Дадли не приходила в норму. С одной стороны это казалось таким глупым: перенасыщение, потом потеря энергии, снова восполнение, поглощение высвобожденных сгустков. Но я был наблюдателен и видел, что этот обмен, видимо, был полезен для обоих: он нормализовал цвет, объём, плотность и упругость ауры, увеличивал её свечение. В общем, все сыты и довольны. Если бы только не одна странность, я так же заметил странные возмущения в ауре, когда Петунья смотрела на Дадлика, что вызывало в неё чувства обратно пропорциональные тем чувствам, что я вызывал у неё.

На этом мои открытия не заканчивались. О, я и до сих пор их делаю постоянно! Когда вот так гуляю неспешно, наблюдая за жизнью и переосмысливая уже имеющуюся информацию. Вероятно, что всему причина в моей повышенной эмоциональной устойчивости, я никогда не теряю голову, не поддаюсь эмоциям и порывам. И это не из-за воспитания, это — врождённое, своего рода способность, одна из тех, что я обладаю. Но я опять отвлёкся.

Так как я решил, что я хочу изменить ко мне своё отношение, я, для начала, попробовал простые и традиционные методы: я стал пай-мальчиком. Очень послушный, прилежный и тихий, такой, каким меня хотели видеть и постоянно об этом говорили. День, два, три прошли и дали свои результаты, но временные! Да, ко мне стали относиться чуть лучше, но просто потому, что было не к чему придраться! Колебания в ауре возникали, чтобы я не делал, как бы себя не вёл, они появлялись. Я даже спросил их об этом и очень удивился невероятно сильной вспышке в их ауре, они словно вспыхнули и я счёл благоразумным ретироваться. Я понял, что простыми словами ничего не добиться. В тот вечер, сидя в каморке, я размышлял, анализируя ситуация и ища пути для решения проблемы. Я выявил, что дело не в моём поведении, так как я старательно вёл себя, но неприязнь ко мне оставалась. Попытка воздействовать словами, взывая к их разуму, провалилась в корне, они были в плену эмоций и чувств и были не способны на рациональный и осмысленный разговор или хоть какой-то нормальный диалог со мной.

Всё же я был ребёнком, хотя и невероятно сознательным и разумным ребёнком, я и сейчас им остаюсь. Видимо в силу возраста я со всей прямотой решил, что нужно непременно "исправить" своих родственников. Я ещё толком не мог сформулировать своё желание, но решил, что их непременно нужно сделать хорошими и добрыми. Для начала со мной.

Я так же понял, что простыми методами тут ничего не решишь. Я не мог хоть как-то сильно влиять на их поведение словами или действием. Значит, нужно было попробовать поискать другое решение. Казалось, я был в западне и ничего не мог поделать, но я верил, что это не так. Нет, не так, я ЗНАЛ, что это не так: я могу найти выход из сложившейся ситуации. Интуитивно я понимал, что обращаться за помощью к чужим дядям-тётям не следует — это бессмысленно и опасно. Точно также я обнаружил в себе силы, которыми обычные люди не обладали.

Опытным путём я искал способы её применения и управления ею. Я ощутил её в тот же вечер, когда задумался над решением проблемы, я просто смог, наконец, успокоиться и сосредоточиться на себе, одновременно с этим расслабившись, и я почувствовал её — Силу.

Радовался я как ребёнок, то есть естественно и от чистого сердца.

Так вот. Силу я ощутить сумел, но вот с управлением ею был некоторый конфуз. Опытным путём я установил, что могу делать с её помощью всё, что захочу. Я двигал предметы, не прикасаясь к ним, мог разогреть или охладить, разломать или починить и много-много ещё чего. Вот только оставалась проблема в концентрации этой силы, направлении в полезное нужное мне русло. Это было непросто, так как мне казалось, что я пытаюсь научиться заново ходить, во всяком случае, все мои трепыхания были в тот момент жалки и опасны. Хорошо, что я быстро выдохся и просто напросто уснул от переутомления.

В тот день мир для меня вновь перевернулся. Вообще он у меня часто кувыркается и подпрыгивает, но я учусь и всякая новая неожиданность для меня уже не столь неожиданна — привыкаю, должно быть. Но я опять отвлёкся.

Утро для меня началось, так же как и до этого, но я уже знал, что у меня появилось то, что мне поможет. Эту силу я ещё плохо контролировал, но даже того, что я имел, мне хватало с лихвой. Это была словно магия, от меня требовалось лишь желание, чётко сформулированный в голове результат и сила, столько сколько я могу дать. Я был благоразумен и не стал экспериментировать над родственниками в тот же день, хотя желание было сильное. Я очень хотел отпраздновать рождество вместе с ними, получить подарки и подарить тоже что-нибудь. Кстати, сама сила так же имела цвет, силу и даже ощущалась иначе, чем всё остальное вокруг. В общем-то, она была рассеяна вокруг, но, в то же время, сконцентрирована во мне. Это сложно было понять и прочувствовать, я до сих пор её не очень хорошо понимаю, её природу, но это не мешает мне ею пользоваться и постепенно усиливать себя тренировками. Я заметил, что моя внутренняя сила растёт, когда я тренируюсь, во всяком случае, у меня выходить всё лучше и лучше ею управлять и воздействовать на мир. Для начала я решил попрактиковаться на растениях. Тётя меня старательно учила ухаживать за садиком и цветами, хотя на свой манер.

Растения имеют свою ауру! Я снова был удивлён. Так или иначе, но я именно благодаря растениям я смог получить необходимый опыт и тренировку, прежде чем перейти к чему-то более серьёзному. Я отметил, что растения также чувствуют окружающий мир, у них не было глаз, не было слуха, они не могли ощущать запах и вкус, но они чувствовали как-то иначе мир вокруг себя. Они чувствовали моё намерение, моё настроение, моё перемещение и могли передавать свои ощущения друг другу. Они не были разумными, но они были живыми. В какой-то момент они показались мне даже более живыми, чем всё вокруг. В своей растительной жизни, молчаливой и неподвижной они были словно мертвы и немы для меня, но тогда я понял, что я глубоко заблуждался, а попросту не знал правды. И хотя растения и были всё такими же зелёными и пассивно неподвижными, они были живыми, я ясно видел это по их ауре. С новой для меня неожиданной любовью к ним я начал старательно за ними ухаживать, разрыхляя землю, убирая сорняки (хотя они и тоже были живыми, но тётя не любила их). Я старался пользоваться силой, своей новой способностью. Я действовал осторожно и как можно более аккуратно. Я заметил, что сила, подкреплённая эмоциями и минимальным намерением-пожеланием, свободно испускаемая наружу производит очень благостный эффект: растения буквально успокоились, даже обрадовались и в какой-то степени потянулись ко мне. По завершении работы большая часть листьев была обращена не к солнцу, а ко мне. Я стал для них более желанным, нежели солнечный свет, мне было очень приятно и комфортно на душе, не смотря на то, что я несколько устал из-за постоянного пользования силой. Тем не менее, я был доволен результатом и не замедлил испытать свой новый приём на родственниках.

Как раз было время обеда, я старательно проделывал упражнение и был доволен результатом: испускаемый мной "свет" оказывал благостное воздействие на тётю и кузена, сглаживая и нормализуя их ауры. Пока я "светился добром и счастьем" их ауры более или менее были в норме, меня даже покормили не так как обычно, а нормальной едой, чему я был несказанно рад. Дадли не капризничал, Петунья же не придиралась и не топила своего сына в любви. Долго поддерживать свой "режим всеобщего счастья" я не мог, иначе рисковал грохнуться в обморок, потому решил сэкономить силы, справедливо полагая, что уже теперь всё будет отлично. Я ошибался, стоило мне перестать излучать доброту, запитанную силой, всё вернулось на круги своя. Впрочем, отрицательный результат — тоже результат.

Всю следующую неделю я старался развивать и закреплять успех, но итог был один и тот же: стоило мне прекратить воздействовать своей силой на родственников, как они снова начинали ненавидеть меня. Видимо, причина была глубже, что-то в них самих вызывало эти колебания в ауре. Я не отчаивался, так как понимал, что только в самом начале своего пути.

Я дошёл до конца улицы и стал осматриваться. Пустив немного силы в очки, я с их помощью мог видеть намного дальше и чётче, а так же они помогали мне подмечать мелкие и незаметные детали, если я специально этого желал и давал указание на поиск этих самых деталей. Вот опять эта кошка. Чем меня не устраивала кошка? Ну, она была очень странная. Во-первых, её аура отличалась от тех кошек, что я когда-либо видел до этого. Она была очень насыщенна, гораздо плотнее, чем ауры животных. Кроме того, это полосатое недоразумение явно тут не жило, ни у кого из соседей не было такой кошки — я выяснял. Но она не была дикой, так как она была довольно упитанной и не выглядела голодной. Это не могла быть и дикая кошка, так как людей она не шугалась, как и автомобилей. Ещё очень странное поведение. Она время от времени появлялась на улице и часто околачивалась возле нашего дома, но никогда не подпускала к себе никого. Я пробовал её подманить кусочком колбасы и "кис-кис-кис", но животинка только презрительно фыркала и убегала. Я так и не смог выяснить, куда она убегает или откуда приходит. Кроме того, у неё был очень странный эмоциональный фон для животного. Первый раз я его ощутил и очень удивился, что эта киска меня... жалеет! Нет, я ясно чувствовал исходящую от неё жалось и желание помочь пополам с горечью и досадой. Я легко нахожу общий язык с животными, воздействуя простым даже не мысленным, а эмоциональным посылом, я вызываю у них доверие и благожелательные эмоции. Вот только приманить мне эту кошку ни разу не удалось, не смотря на то, что я чувствовал, что мои усилия не пропадают впустую. Кошка боролась сама с собой, со своим желанием подойти ко мне, потереться спинкой и мордочкой, подбодрить, но всякий раз сбегала. Я не понимал в чём причина, так как сбегало животное не из-за страха (он не преобладал), а словно по какой-то другой причине. Сейчас кошка сидела на одном из столбиков забора и смотрела на мой дом, я чувствовал, что это какое-то непростое животное. Я даже считал его своего рода хранителем или наблюдателем. Хотя наблюдателей тут было до кучи, но то были простые соседи. Я пока ещё не придумал, как мне усилить слух так, чтобы не глохнуть от самого себя. С очками было проще.

Я взглянул на небо, оценивая состояние погоды. Сейчас мои очки независимо от меня начали подсвечивать облака, анализируя их состав и направление движения. Я долго мучился, прежде чем научил этому свои очки. Да-да, научил! Сила может одушевлять, по своему, правда, но мне и этого пока достаточно. Я уверен, что когда-нибудь я смогу оживлять, то есть воскрешать по-настоящему. Пока я не видел потолка для своих сил. Несколько секунд происходила детализация и анализ информации, справа и слева начали появляться цифры: температура, влажность, высота, насыщенность пара, скорость движения и многое другое, а затем мой прибор вынес вердикт: дождя не будет. Я, в принципе, и так догадался, но мне было не лишним потренировать своё творение лишний раз. С их помощью мне было проще воспринимать мир: стоило мне снять очки, как на меня обрушивалось море красок. Я научился глубже воспринимать мир, иногда это создаёт проблемы, поэтому очки идеально подходят для коррекции восприятия. Но если я хочу получить полное представление о том или ином интересующем меня объекте, то я снимаю очки или смотрю поверх их.

Я пошёл к лесу. Трава уже давно пожелтела и выцвела, но лес ещё был нарядным и красочным, хотя то ту, то там виднелись жёлтые и красные листья. Я поднял несколько листьев, наиболее понравившихся мне, и пошёл дальше. В принципе, я могу превратить какой-нибудь камень в красивый листок, но я буду видеть и знать, что это не совсем настоящий листок, а камень. Поэтому я собираю гербарий: чуток силы и листья никогда уже не теряют своих красок со временем. Я их потом приклеиваю к альбомным листам и подписываю что это за лист и когда я его подобрал. Зимой приятно взглянуть на них в свете холодного, но яркого солнца. Я уже собрал целую коллекцию, мне кажется это на много более привлекательным, нежели собирание марок или бабочек, последние мне не нравятся наколотыми на булавку. Я лучше их из соломы создам, чем стану ловить и накалывать настоящих.

Я вспомнил о Дурслях и порадовался, что смог изменить их жизнь к лучшему. Для себя и для них. А всё благодаря тому, что научился создавать из силы самостоятельные, хотя и не очень долговечные, невидимые для людей конструкции. Да, звучит это странно и неприятно, но я не в силах объяснить и описать их. Они трёхмерны, сложны, довольно долго существуют вне меня, имеют запас силы и развеиваются, едва завершат свою задачу. А так же мне помогла способность читать чужие мысли и просматривать память, а так же воздействовать на разум. Для чтения достаточно просто взглянуть в глаза и мысленно прикоснуться к голове того, чьи мысли ты хочешь прочитать. Поверхностные мысли читаются легко, люди даже не ощущают этого, но если стараться надавить, чтобы прочитать что-то ещё, то они начинают ощущать дискомфорт и им это не приятно. Проще всего читать и просматривать память во сне, хотя там всё сложнее: приходиться очень тонко воздействовать, вызывая таким образом сновидение. Если оно сильно воздействует на их эмоции, но человек может проснуться. Да и утомительно это.

Я совсем недавно научился смотреть память во сне, так я, кстати, узнал много интересного о моих родителях. Обрывки, но я теперь знаю, как они выглядят: красивые, особенно мама. Как жаль, что они погибли. Я не знаю подробностей, но не грущу понапрасну, так как знаю, что когда-нибудь они оживут. Благодаря мне и моей силе. Я уже умею возвращать к жизни и лечить, хотя я и тренировался на насекомых. Мой предел — это несколько минут спустя после смерти, потом я бессилен: аура распадается, а собирать её я не умею пока, она очень сложная. Даже у насекомых.

Наконец, я достиг деревьев и присел у одного из них, чтобы передохнуть. Я не устал от ходьбы, но нужно было собраться с мыслями: я столько всего нового узнал о себе и об окружающем мире, что не могу составить точную картину. Например, я точно знаю, что некто когда-то сделал так, что мои родственники стали относиться ко мне очень плохо. Я не знал, кто это, но этот кто-то определённо умел что-то похожее на то, что умею я. В их умах искусственно была создана неприязнь ко мне, хотя я не понимал зачем. Видимо, что кто-то злой решил таким образом навредить мне и моей семье. Ведь я прекрасно знал о том, что людей, кто плохо обращается с детьми наказывают и очень строго наказывают, лишают родительских прав, а детей забирают в приют. Я не хотел в приют, мне нравилась моя семья, хотя я понимал, что даже в приюте смогу хорошо жить, вот только не было уверенности, что жизнь моя будет спокойна и злодей не подготовил для меня какой-нибудь ещё одной гадости. Я твёрдо решил, что узнаю, кто так поступил с тётей, дядей и моим кузеном и накажу. Не отомщу, а накажу, так как злости к нему у меня как таковой и нет, но наказать надо! Наказать и объяснить, за что наказываю, чтобы в следующий раз он не стал так делать и был бы добр. Я бы начал подозревать ту странную кошку, но я не чувствовал злобы от неё, наоборот, она была добра ко мне, хотя старалась держаться на расстоянии. Я иногда выносил ей сливки и тёплого молока. Подманить таким образом я её не мог, но когда меня не было рядом, кошка принимала угощение, благодарно смотря на меня с каким-то затаённым состраданием и добротой. Я же улыбался её всякий раз и говорил несколько приятных слов, приходящих на ум и соответствующих обстановке, каждый раз придавая им чуточку силы. Я заметил, что слова, облечённые силой способны очень быстро воплощаться на деле. Поэтому я никогда не ругался и произносил плохих слов, так как опасался, что могу невольно причинить вред. А порой так хотелось что-нибудь сказать, так завернуть, чтобы все обзавидовались. Нет, я понимаю, что так нехорошо, но Дадли-то этого не стесняется! Ему хорошо, не то что мне.

Я вздохнул и снова взглянул на небо.

"Вероятность дождя 20%" — выдали очки. Ну, я же не говорил, что они совершенны. Как и всё в этом мире. К примеру, то, что кажется для меня очевидным и нормальным, остальные люди не видят и не понимают. А иногда я просто не понимаю. Вот, к примеру, зачем моя тётушка часто и неоднократно любит подсматривать и подслушивать, что делается у других соседей, а затем обсуждать увиденное и услышанное за чашечкой чая с мисс Фигг, которую она изредка посещает или приглашает к нам. Что можно такого интересного увидеть за чужим забором? Я часто смотрел сам, но ничего интересного не увидел: всё то же и так же. Но я не вмешивался, так как видел, что сам процесс доставляет Петунье большое удовольствие. Не мог же я её лишать такого, ради своих принципов, что хорошо, а что плохо! Как бы то ни было, это одна из странностей, которую я не могу понять, но могу принять. Как ту кошку...

Какой-то момент я даже думал поймать её силками, но не стал этого делать лишь потому, что не хотел портить её отношение ко мне. Тем более, что всякий раз она была всё ближе и ближе ко мне, хотя разница в расстоянии была сантиметров десять, но за год, думаю, я смогу сократить его до полуметра, если она будут посещать меня так же часто, как и всегда. О, да, перед моим обаянием никто не устоит, хотя мне не всегда нравится, как вдруг резко меняется человек под моим влиянием. От безразличия и неприязни к внезапной любви и радости. Брр, как жутко со стороны смотрится.

Передохнув, я продолжил прогулку.

Признаться, я здорово разозлился, когда узнал о своих родителях и о том, что про меня скрывали все эти годы. Мои родители были волшебниками. Да-да, я сам до сих пор толком поверить не могу, не смотря на то, что то, что я умею — это уже фантастика или магия. Хотя нет, поверить-то я могу, но вот принять, пока, не получается. Воспоминания тёти Петуньи были не такими и радостными. Признаться, в какой-то степени, мне её жалко. Её сестра, моя мать, была волшебницей, она могла то, о чём тётя могла лишь мечтать. Мой отец был из семьи потомственных волшебников, обладал большим состоянием и был хорош собой. Она же не обладала особо привлекательной (ну, совсем не особо) внешностью, вышла за толстяка, хотя и успешного бизнесмена. Но меня очень и очень разозлило, что от меня это скрывали. Мотивы? Ну, просто — зависть и перенос, она видела во мне сплав моей матери и моего отца, которых она ненавидела, так как завидовала им. Кроме того, она меня боялась: в детстве (ещё тогда, когда я не осознал себя в полной мере) у меня не редко случались выбросы силы и при этом последствия были весьма и весьма... Терроризируя и заставляя верить, что я простой человек, они как могли ограничивали силу этих выбросов, сдерживали их. Весьма действенно, с одной стороны, вот только перестарались они слегка, получив обратный эффект. Первое время я хотел им отомстить, сделать так, чтобы их жизнь превратилась в ад. Но чувства, видимо, никогда не возьмут верх над разумом, как бы они не были сильны. И это, думаю, хорошо, так как мой разум контролировал мою Силу, а если бы чувства взяли верх, то я сам мог бы пострадать. Свободный от диктатуры эмоций, я смог проанализировать полученную информацию и выявил несколько нестыковок. Нет, я выявил море нестыковок и вопросов.

В памяти я нашёл упоминание о том, что меня нашли у крыльца, с запиской от некого Альбуса Вульфика Брайна Дамболдора с просьбой позаботиться обо мне. В записке говорилось о том, что моих родителей убил злой волшебник. То есть уже, по крайней мере, двое волшебников. Так как я не сомневался, что этот самый Альбус тоже волшебник. Вероятно, что та странная кошка — это его наблюдатель. Значит, про меня не забыли. В воспоминаниях Вернона я так же нашёл несколько любопытных моментов. За день до моего появления он видел множество странно одетых людей, словно сбежавших из какого-то цирка. Немного поразмыслив, я решил, что это тоже волшебники. Значит волшебников много, а раз они так странно одеты и никто про них не знает, то у них закрытое сообщество, очень законспирированное. Законспирированное почему? Потому, что они не хотят, чтобы о них знали. Полагаю, что не по религиозным причинам, а из соображения собственной безопасности. Если верить истории, то раньше уже была охота на ведьм и раз кроме волшебников никого тогда не осталось, то это значит, что они отнюдь не всемогущи. Если сравнивать развитие людей "не волшебников" сейчас и сегодня, то надо полагать, что волшебники действительно боятся людей. Если мыслить логически, опираясь на те знания, что я уже имею, то эти волшебники были вынуждены законспирироваться уже в средневековье. Если немного поразмыслить, то их культура не сильно продвинулась, если верить средневековой одежде. Я хоть ещё и мал, то много чего знаю. Некоторые знания я подчерпнул из книг (я люблю читать) или из передач. И мне прекрасно известно, что во времена средневековья существовало рабство и вообще человеческая жизнь стоила не дорого, особенно жизнь смерда для лорда. Думаю, что пережитки прошлого сохранились в этом закрытом магическом сообществе. Поэтому, я так думаю, для волшебников жизнь простого человека не дорого стоит.

Всё это я понял не сразу, естественно, я много думал, читал, задавал вопросы взрослым, смотрел телевизор (хотя там я не очень-то много смог подчерпнуть).

Ещё мне было не понятно почему меня решили оставить воспитывать у не волшебников. Хотя тут ответ был, похоже, лишь один: больше родственников у меня не было. Похоже, что взаимовыручка у волшебников плохо развита. Похоже, что у них даже приютов нет. Единственное, что они сделали — это просто оставили у родственников, хотя странная кошка, похоже, осуществляет надзор. Это подозрительно. Не умей я чувствовать эмоции, я бы решил попытался бы избавиться от неё. Но кошка добра ко мне (хотя и добра на расстоянии). Я допускаю возможность, что она может искусственно вызывать эту доброту, но я не настолько параноик, чтобы видеть во всём угрозу. Если за мной наблюдают, то это значит, что, скорее всего, меня ещё познакомят с волшебным миром, когда я стану взрослым и стану полезным для их общества. Волшебство я на людях и, тем более, при кошке никогда не творил. Во всяком случае, только незаметно, когда был уверен, что никто не сможет увидеть или опознать в моих действиях магию.

Так же, немного поразмыслив, я решил, что мне тоже нужно будет завести своего питомца. Я не раз замечал, что магия особенным образом воздействует на всё живое. Например, растения за которыми я ухаживал, были на много более жизнестойки и зеленели до самых холодов, а прорастали едва только стаивал снег. Полагая, что с животными будет тоже самое, если не лучше, то у мой питомец сможет в будущем постоять за меня и за себя. Поразмыслив, я решил, что благоразумнее всего приобрести или собаку или незаметного, но ядовитого питомца: паучка или змею (несколько лет спустя я так и сделаю).

Глава 2. "Школьные года или снова в школу"

Я и Дадли пошли в одну и ту же школу. В один и тот же класс. Признаться, было страшновато идти, но всё обошлось. Хотя я сначала изрядно струхнул при виде галдящей толпы незнакомых мальчишек и девчонок, а так же переборщил с "аурой доброты". Сначала повышенное внимание и доброжелательность окружающих мне была приятна и здорово помогла, но очень быстро я понял, что хорошего должно быть понемножку. В первый день из-за меня подрались несколько мальчишек и девчонок, когда те оспаривали своё право первыми помочь мне освоиться. Затем мне просто шагу не давали ступить и задавили своей доброжелательностью. Пришлось некоторое время не ходить в школу и притвориться больным, чтобы моя популярность, искусственно вызванная, спала. После этого пришлось более тщательно соизмерять свои силы.

Я старался учиться, но не для оценок, а для знаний. Поэтому записался в библиотеку. Не очень богатую, но книг там было достаточно. Я никогда не жаловался на отсутствие хороших книг. Особенно нравилось читать научно-популярные журналы, где рассказывалось о последних достижениях науки и техники.

Впрочем, учёба — это ещё не всё, чему я научился в школе. Не сказать, что я был удивлён хулиганам, что отбирали мелочь у малолеток или как-то иначе терроризировали и самоутверждались. Уговорить их не поступать плохо не получилось, даже не смотря на "ауру добра". Жаловаться взрослым оказалось бесполезно. Нет, они проводили воспитательные беседы, но у многих хулиганов оказались влиятельные родители, ссориться с которыми директор и учителя не хотели. Как я понял им важно было количество учеников, за счёт которых им и начисляли заработную плату. Деньги были для людей важнее спокойствия детей и их учёбы. Поразмыслив, я решил самостоятельно разобраться с хулиганьём. Для этого я собрал их всех вместе и хорошенько припугнул с помощью магии. Пришлось, правда, действовать осторожно и маскировать магические удары под удары кулаков и ног. Тем более, что они были лишь болезненны, но увечий или ран не причиняли. Боль и страх оказались хорошими учителями, но я всё же взял на заметку, что сначала всё же стоит найти мирный путь решения проблемы. Все видели, что я активно защищал школьников от хулиганов и их резкое перевоспитание пошло мне в заслугу. Учителя и сверстники теперь имели серьёзные основания уважать меня и хорошо ко мне относиться.

Время от времени школа устраивала экскурсии в музеи, театры или иные культурные места. Это было интересно и увлекательно. А однажды нас сводили в зоопарк, где я познакомился с Акоссом, Малайским Крайтом, он такой классный! Даже говорить умеет, хотя его речь понимаю только я. Умный. Ему было скучно всё время сидеть в террариуме и он с радостью согласился пойти со мной. Я и он были очень рады друг другу. Самого его вырастили в питомнике и он уже давно мечтал выбраться за пределы зоопарка. Я его спрятал под курткой и спокойно принёс домой, никто даже ничего не заподозрил. Я знаю, что змею будут искать, но всё равно не найдут. Так как он ядовитый, я попросил его никого из людей не кусать, если только они не попытаются причинить ему вред. Впрочем, за его жизнь я не опасался, так как он всегда был при мне. Только в школу я его не брал.

Как я и предполагал, моя магия окажет на змея своё действие. Хотя он был холоднокровным, но магия позволяла ему поддерживать комфортную для него температуру тела, хотя на подоконнике он всё равно любил греться под лучами солнца. Кормил я его мышами, иногда змей сам отправлялся на кормёжку, так сказать, поохотиться не ради еды, а для азарта. В дальнейшем змей только больше рос и менялся. Его чешуя стала ярче, а глаза, казалось, светились внутренним светом. У змея появилась собственная магия. Не сильная, правда, но пригвоздить мышь взглядом он мог спокойно или ползать по отвесным гладким поверхностям, совершенно не испытывая дискомфорта. Иногда даже заползал на потолок. Самый же потрясающий трюк у него — это ползанье сквозь препятствия, словно он призрак какой-то. Последнее он, правда, редко проделывал: жаловался, что сил много на это уходит и кушать потом сильно хочется. Кстати, змей и на меня благотворно повлиял: обострился нюх и вкусовые ощущения изменились.

За время учёбы в школе я не забывал и про магию. Магия, как я теперь называл свою Силу, позволяла до какой-то степени оживлять неживое и превращать в неживое в живое и наоборот. Дальше крыс я, правда не смог уйти, всё же это было не так просто, как казалось на первый взгляд. Правда, я не превращал в крыс предметы, мне больше нравилось превращать их в мифических существ: фей, светящихся мотыльков и прочих тварей. Жаль, что они были не долговечны: едва заканчивалась вложенная в них магия и они превращались обратно в неживые предметы.

Так тихо и спокойно я дожил до 11 лет, а в день рождения мне пришло письмо из Хогвартса. Не само, конечно, пришло, а его принесли.

Одиннадцать лет! Жаль, что никого не могу пригласить: все друзья и знакомые разъехались, отмечать буду в тесном семейном кругу. Дадли убежал гулять, я остался дома, а тётя с дядей уехали "по делам". Ха, знаю, какие это дела! Они за подарками мне поехали, сюрприз хотят устроить. Хотя всегда покупали заранее, а сегодня решили, почему-то утром съездить и купить.

Завтрак я приготовил сам. Магия позволяет творить чудеса в кулинарии: всё поджаривается как надо, а не как получится. Позавтракав, я начал нелёгкую борьбу с самим собой: почитать недавно взятую в библиотеке энциклопедию про динозавров или посмотреть телевизор. Телевизор смотреть интереснее, но книга — познавательнее.

Меня отвлёк звонок в дверь. Хм, кто бы это мог быть? Может почта или тётя с дядей уже вернулись. Я прошёл в коридор и открыл дверь. На пороге стояла странно одетая незнакомая женщина лет сорока. Сама она была одета в ярко-зелёную мантию, а на голове колпак, словно у ведьмы из мультика.

— Я могу поговорить с мистером Гарри Поттером, — строгим и несколько официальным голосом произнесла она. Её тон никак не вязался с её аурой, которая говорила, что она несколько взволнована, но рада.

— Да, конечно, он перед вами, миссис...

— Минерва МакГонагалл, рада познакомиться, мистер Поттер, — она тепло улыбнулась.

— Прошу, проходите, — я посторонился, пропуская гостью, — может, хотите чаю, кофе. Есть сок и молоко.

— Благодарю, не откажусь от чашечки чая, — я проводил её в гостиную, а сам пошёл на кухню. Чайник успел остыть, но разве для меня ото проблема? Немного магии и вода снова горячая. Я достал вазочку с шоколадным печеньем, чашки и блюдца и через минуту сидел напротив гостьи.

— Мистер Поттер у меня для вас есть письмо, — она достала из внутреннего кармана конверт и протянула мне его. Хм, интересно. На почтальона она точно не похожа. Я с нетерпением развернул письмо. Так-так.

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА "ХОГВАРТС"

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени,

Великий волшебник, Верховный, чародей, Президент

Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства "Хогвартс". Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!

Ого, многое становиться понятно, но вопросы всё равно остаются.

— Гхм, — я собрался с мыслями. — Это розыгрыш?

— Ни в коем разе, мистер Поттер!

— Зовите меня Гарри, Вы же, если верить письму, мой будущий учитель, профессор. Или это какой-то необходимый этикет?

— Хорошо, Гарри. Нет, это не обязательный для исполнения этикет, а просто вежливость, — она лукаво улыбнулась и продолжила. — Позвольте спросить, что Вы знаете о своих родителях?

— Только то, что они погибли в автокатастрофе. Ну и ещё немного, тётя не любит о них говорить, — я-то прекрасно знал правду, но я не должен этого показывать, чтобы больше узнать об этих людях. Волшебники, как я успел заметить, отличаются от большинства людей.

— Это не так! — с жаром заверила меня профессор. — Они были волшебниками, как и Вы! Их убил тёмный волшебник, когда вам был всего лишь год. Он и вас попытался убить, но у него ничего не вышло. Он него у вас этот шрам на лбу.

— Вот как... — я изобразил задумчивость.

— Вы зачислены, как и сказано в письме, в школу волшебства Хогвартс. Занятия начнутся с 1 сентября, я здесь для того, чтобы сопроводить вас за покупками, — МакГонагалл отпила чая и захрустела печеньем.

— Я готов в любой момент! — я и в правду горел энтузиазмом. — Только у меня нет денег.

— О, не волнуйся Гарри! Родители не оставили тебя без денег. Мы зайдём в банк Гринготс и ты возьмёшь денег.

— А где он находится?

— В Косом переулке, в Лондоне. Мы поедем на автобусе, быстро доедем, — при этом она несколько вымучено улыбнулась, словно мысль о том, что её придётся ехать в автобусе её была неприятна. Досадно, что она так относиться к городскому транспорту. Меня автобусы же полностью устраивали.

— Сейчас, я только сбегаю наверх, приоденусь поприличнее! — я поднялся наверх.

— Шшто мельтешишш? — Акосс кольцами лежал на подоконнике, но сейчас с любопытством смотрел на летающие по воздуху вещи. Я стремительно раздевался, подбирая наряд посимпатичнее для такого знаменательного события.

— За покупками собираюсь. В Косой переулок! — я кратко пересказал ему события дня и змей загорелся идеей пойти со мной. Я оделся в чёрные брюки и зелёную рубашку. Уменьшив змея, я сунул его в карман.

— Ты ссто творисс! — Акосс терпеть не мог, когда я так делал.

— Не тебя не должны видеть! Потом я тебя выпущу, поползёшь за нами уже в Косом переулке и на всё посмотришь сам! И не шипи! — змей неохотно согласился и перестал возмущённо шипеть и спрятался в кармане.

Я молнией вернулся в гостиную: "Я готов!". Профессор искренне порадовалась моим появлением.

— Тогда в путь!

— Ой, чуть не забыл! — вспомнил я на пороге. — Я сейчас!

Я быстро написал на тетрадном листе записку тёте с дядей, оставив на столике в гостиной.

— Всё, теперь я точно готов! — с этими словами я вышел на крыльцо, не забыв закрыть дверь на ключ. Я думал, что мы пойдём к автобусной остановке, но Минерва просто подошла к обочине, достала какую-то палочку из рукава и взмахнула ей. С виду ничего не произошло, но в магическом зрении я заметил небольшую вспышку, а через несколько секунд у обочины остановился трёхэтажный фиолетовый автобус.

— Идём Гарри, — я закрыл рот, и постарался не так сильно пялиться на это чудо света. Внутри были обычные сиденья, только с ремнями безопасности. Я решил пристегнуться, последовав совету профессора.

— Доставим и глазом моргнуть не успеете! — сказал с усмешкой кондуктор, дав нам два билета. В следующее мгновение я почувствовал резкий толчок, а мир за стеклом стремительно полетел, расплываясь в неясное пятно. За окном мелькали дома и улицы, словно при быстром воспроизведении, а в какой-то момент всё остановилось.

— Дырявый Котёл! — услышал я объявление. Я, профессор и ещё несколько людей вышли на улицу. Я пошёл вслед за Минервой, мы перешли улицу и вошли в Дырявый Котёл. Снаружи это было что-то обветшалое и не ремонтировавшееся несколько столетий. Хм, может, так оно и было. Внутри царил полумрак и атмосфера средневековья. Лампочек не было, свет давали факелы, свечи и старые лампы. Народу, не смотря на такое мрачное заведение, было довольно много. Кто-то стоял у барной стойки, некоторые сидели за большим деревянным столом и что-то ели.

— Доброе утро Минерва! — поздоровался бармен с профессором.

— Здравствуй Том, — кивнула она и обратилась ко мне. — Идёмте, мистер Поттер.

В это же мгновение в баре воцарилась тишина, все смотрели на меня. Если бы я не видел аур, то решил бы, что сейчас у меня будут крупные неприятности, но большинство людей были... Ну, в восторге что ли. Не понимаю почему, но все вдруг захотели пожать мне руку и сказать хоть пару слов. От смущения и растерянности я не знал, что делать. Жал руки, потихоньку двигаясь за МакГонагалл. "Ауру доброты" я не включал, наученный горьким опытом школы, но отчего-то все были неравнодушны ко мне.

— Профессор Квиррел? — Минерва была несколько удивлена встретить здесь своего знакомого.

— З-здраств-вуйте п-проф-фессор М-макГ-гонагалл, — заикаясь произнёс мужчина в фиолетовой мантии, на голове у него был тюрбан. Должно быть с ближнего востока. А вот мне он был нисколько не рад, тихая ненависть и презрение великолепно скрытое заиканием и кривой улыбкой.

— Идём, Гарри, нам надо многое успеть, — я поспешил за Минервой.

— Профессор, все эти люди... Откуда они меня знают и почему они так... рады мне? — мы вышли в тупик, заканчивающийся кирпичной стеной.

— Дело в том, что Вы знамениты. Той ночью, когда тёмный волшебник попытался убить вас, у него ничего не вышло, каким-то образом Вы отразили его проклятье и оно убило его самого. Этим Вы спасли немало жизней, а тот волшебник убил немало других людей, в том числе и волшебников, — она достала палочку и поочерёдно коснулась выделяющихся в магическом зрении кирпичей, после чего кирпичи пришли в движение, открыв нам проход на оживлённую улицу. Улицу так непохожую на современные, будто вынырнувшую из прошлого.

Акосс недовольно завозился в кармане и я тут же достал его: пусть поползает. Если что, то я его призову обратно, у нас с ним что-то вроде ментальной связи, хотя мысленно общаться я с ним не могу, а жель.

— Ого! — невольно вырвалось у меня при взгляде на саму улицу. — И как же звали того злого волшебника?

— Мы никогда не произносим его имени. Многие бояться его произносить, а кто-то просто хочет, чтобы оно было забыто навсегда.

Мы шли мимо разных магазинов. В одних продавались котлы и какие-то флаконы, в другом мётлы, где-то животные, а вот магазин с книгами я сразу приметил, намереваясь позже зайти и посмотреть, может что-то приобрести. Так же я запомнил переулок, что отходил в сторону. Там, не смотря на день, царили сумерки, дома казались ещё более старыми и потемневшими, что в целом производило мрачное впечатление. Мне даже захотелось туда сходить. Люди обходили стороной этот переулок, но я видел, как туда зашло несколько укутанных в тёмные мантии фигур, их лица скрывали капюшоны. Немного поразмыслив, я решил, что туда обязательно следует наведаться, но только когда я буду полностью уверен в своей безопасности. Запретное всегда тянет к себе. Мы тем временем подошли к большому белоснежному зданию. "Гринготс" — прочитал я крупные золотые буквы. Перед входом стоял карлик, который поклонился, когда мы входили. И мы вошли внутрь, оказавшись перед вторыми дверьми, но уже серебристыми на них были выгравированы слова, но прочитать я не успел — профессор прошла дальше, я поспешил, не желая отставать.

Внутри были люди и много карликов. Карлики были уродливы, явно не люди, они все были одеты в деловые костюмы и я решил, что это служащие банка. Минерва ответила, что это — гоблины, предупредив, чтобы я был повежливее с ними. Мы прошли к свободной стойке.

— Доброе утро. Мистер Поттер желает взять денег из своего сейфа. Вот его ключ, — с этими словами она протянула гоблину золотой ключик.

— Хм, прекрасно, сейчас его отведут к его сейфу. Крюкохват!

Подошедший гоблин, очевидно, Крюкохват, проводил нас до одной из дверей в глубине зала, за которой был коридор, казалось, прорытый в скале. Мы дошли до тележки и я словно попал на американские горки, правда, не смотря на все повороты, подъёмы и спуски сама тележка оставалась неподвижна, словно в гироскопе, что не могло не радовать. По сторонам я старался не смотреть, но даже того, что видел, вселяло трепет: огромные каверны, пустоты, огромные бездонные расщелины и многое другое.

Наконец, мы остановились. Я выбрался последним, поэтому пропустил момент открытия сейфа, зато то, что я увидел, меня повергло в небольшой шок: горы золотых монет и колонны серебряных.

— Это всё моё? — глупый вопрос, конечно, моё, если это мой сейф.

— Конечно же ваше, мистер Поттер, — профессор, впрочем, произнесла с таким довольным тоном, словно она лично подарила ему этот сейф. Я вошёл и стал набивать карманы золотом, заодно спросив о местном курсе валют. Оказалось, что одна золотая монета равна 17 серебряным, а 1 серебряная 29 бронзовым. Золотая — галеон, серебряная — сикль, а бронзовая — кнат. Когда же я посчитал, что достаточно взял, то потяжелел на несколько килограмм.

— Мистер Поттер не жадничайте! У вас более чем достаточно денег для покупки всего необходимого! — укорила Минерва, когда я с сожалением остановился и тоскливо посмотрел на оставшиеся коры золота.

— Надеюсь, что меня не ограбят, — притворно вздохнул я.

— Гронготс никогда ещё и никому не удовалось ограбить, мистер Поттер! — важно произнёс гоблин.

— Простите, я не хотел Вас обидеть. Но должен заметить, что всё когда-нибудь случается в первый раз, — извинился я.

После посещения банка мы принялись за покупки. По пути я расспрашивал о Хогвартсе и самих магах. Я заметил, что почти все ходят в мантиях, хотя и старомодно, но смотрится ничего так. Минерва подтвердила, что общество магов очень консервативно и любит разные традиции. Хотя, не смотря на эту эксцентричность, прогресс магического общества, по её мнению, не стоит на месте. Естественно, что она рассказывала так, словно разговаривала с ребёнком. Умным, но всё же ребёнком. Обидно, что тебя не воспринимают всерьёз только лишь из-за возраста. Рабства, к счастью, не было, а то я опасался, что встречусь с средневековой дикостью, но на моё счастье наткнулся на современное общество с средневековыми "повадками". Первым делом мы заглянули в магазин сумок. Минерва предлагала классические чемоданы, но при виде этих монстров у меня волосы становились дыбом. В отчаянии я спросил, а нет ли у них безразмерных сумок и получил ответ, что есть. Не безразмерные, но вместительные, с чарами облегчающими вес. Я приобрёл дорожную сумку неприметную как для обычных людей, так и для магов. Стоила она довольно прилично, я разом лишился трети своих карманных денег, но остался доволен. После этого я стал обладателем котла, набора пустых склянок, так же я приобрёл набор начинающего зельевара, множество книг, помимо учебных, а в конце, как апофеозе хопинга, я купил волшебную палочку.

Сначала мне было несколько странно, что маги колдуют с помощью волшебных палочек. Я-то мог и без неё, хотя и не сказал этого профессору. Я так понял, что беспалочковая магия тут вообще редкость. Я понял, почему, когда взял свою палочку в руку. Это было нечто! Палочка — это превосходный концентратор магии, с её помощью можно экономить много сил и времени, не тратя время на концентрацию. Единственное, что мне не понравилось — это уязвимость: отбери палочку и маг становиться практически беспомощен. Мне это не грозит, но я обязательно буду тренировать и беспалочковую магию, пока не достигну такого мастерства, чтобы мне и палочка не была нужна.

Время перевалило далеко за полдень, когда я вернулся домой счастливый и радостный по самые уши. Тётя с дядей уже давно были дома и готовились к празднованию моего дня рождения. Кузен принимал посильное участие. Я не стал говорить о письме, Хогвартсе и прочем, это пожжет расстроить их и смазать впечатление праздника. Акосс, довольный от своей экскурсии, уполз на подоконник, устал немного. О своих похождениях он не рассказывал, но видимо, что удовольствие он получил не малое. Я сунул безразмерную сумку под кровать и побежал помогать в приготовлении к празднику.

* * *

Минерва, как и обещала, заглянула к Альбусу рассказать о том, как всё прошло с Гарри. Сама она уже давно вела за ним наблюдение, присматривала, чтобы ничего плохого не случилось. Она с самого начала была против того, чтобы оставлять мальчика на воспитание этим ужасным маглам. Они были омерзительны, трудно поверить, что Петунья была ближайшей родственником для Гарри. Они ужасно с ним обращались. Правда, когда Гарри было пять с половиной лет, они всё же стали лучше к нему относиться. Минерва была рада видеть, что Гарри наконец-то оказался в любящей семье. Мальчик стал спокойнее, жизнерадостнее и любил прогулки на свежем воздухе. В школе у него тоже всё было отлично, он подружился со многими ребятами, учителя в нем души не чаяли. МакГонагалл была рада, что Альбус не ошибся, когда отдавал Гарри этим маглам. Она не знала откуда, но Альбус хотя и был эксцентричен, но он был умён и прозорлив. Она гордилась тем, что не сомневалась в нём.

— Профессор Дамболдор, — приветствуя сказала Минерва, входя в кабинет директора.

— Доброго для Минерва, присаживайся. Чаю?

— Нет, спасибо, Альбус.

— Может тогда лимонную дольку? — выставив вазочку, директор не удержался и немедленно ухватил один кусочек сладости.

— Нет, не хочу портить аппетит. Вот, — она протянула ему письмо от Гарри.

— Ну, как знаешь, — он убрал вазочку и принял письмо из её рук, бегло ознакомился с содержанием. — Как всё прошло?

— Замечательно. Гарри был в восторге. Отличная идея устроить его первое знакомство с волшебным миром в день его рождения.

— А что с родственниками? Были проблемы?

— Нет, я их не видела, но я уверена, что никаких проблем не будет. Они отпустят его в Хогвартс.

— Отлично, я рад, что всё так сложилось. Времена ныне непростые, будем надеяться на лучшее.

* * *

— Наверное, это самый лучший день рождения, какой у меня только был, — сказал я Акоссу поздно вечером, лежа в постели. Змей уже сполз с подоконника и сейчас лежал, свернувшись клубком на столе. И дело было не только в том, что меня фактически приняли в магическое сообщество о котором я догадывался, что я там уже знаменит и богат. У меня, пожалуй, появилась настоящая семья. Сегодня вечером тётя Петунья рассказала мне правду о моих родителях и попросила прощения. И хотя я давно знал правду, мне всё равно было приятно. Я стал по-настоящему родным для тёти и дяди, заслужил их уважение и любовь. Естественно, что без моей магии они всё также ненавидели бы меня, а я был бы запуганным несчастным ребёнком. Но правду она рассказала сама, по собственной инициативе! Я не заставлял и никак не побуждал, всё, что я сделал — это просто убрал их ненависть и неприязнь ко мне и усилил положительные. Своего я ничего не вносил и гордился этим: я смог сделать так, что меня любили не прибегая к силе.

— А рад за вас, хозяин, — прошипел змей. Он у меня понятливый, умный и верный. Ну и волшебный, теперь. Настоящий друг.

Было так хорошо, что я даже не стал размышлять над событиями сегодняшнего дня и просто заснул. Завтра расскажу тёте, дяде и кузену о письме из Хогвартса. Нет смысла дальше скрывать то, что и так известно.

Глава 3. "Добро прибыло Хогвартс"

"Платформа 9 и ¾", — я искал хоть какой-то указатель, но его не было. Зато между платформой 9 и десять я увидел нечто необычное. Логично, что маги будут маскироваться, как я об этом сразу не подумал! Время поджимало, часы показывали без пятнадцати одиннадцать. А в одиннадцать поезд отправляется в Хогвартс. Довольно быстро экспериментальным путём я обнаружил проход на месте кирпичной колонны одна сторона которой ярко выделялась в магическом зрении.

Качественно сделанная иллюзия и какие-то чары для отвода глаз для маглов. Интересно, думаю, я смогу повторить что-то подобное, если бы у меня было время для изучения. Но времени нет, нужно торопиться. Не смотря на то, что до отправки оставалось не больше десяти минут на платформе было много народу. Довольно пестрая толпа. Едва я нашёл свободное место в купе и сел, как поезд тронулся с места. Интересно, а если бы я не успел? Акосс выполз на диван из моего рукава. Не любит он уменьшающие чары, привык самостоятельно устраиваться поудобнее. Моим соседом был рыжий парень в поношенной мантии.

— Привет, меня зовут Рон.

— Гарри, — я пожал протянутую руку.

— Слушай, а ты не знаешь ничего о том как будут проходить распределение? Мне Фред, мой брат, говорил, что мы должны будем сразиться с троллем, но он ещё тот шутник, а мне никто правду и не говорит! Представляешь, у меня пять старших братьев! Билл был лучшим учеником школы, Чарли имел играл в квидич и имел капитанскую повязку, Перси теперь староста, Джорш и Фред хорошо учатся, поэтому пне придётся нелегко, а теперь все от меня ждут, что я буду учиться не хуже них. Но, даже если у меня это получиться, то это всё равно ничего не даст, так как я самый младший в семье. А у тебя есть братья или сёстры? — ну он и даёт, словесный понос, не иначе.

— Нет, нету. Я вообще сирота. Живу у дяди с тётей, они вообще-то маглы, но хорошие.

— Да? Сочувствую. Это все, наверное, из-за Того-Кого-Нельзя-Называть? — действительно сочувствует.

— Ага, — я достал из сумки книгу по чарам, собираясь с пользой провести время.

— Любишь книги читать? — скорее утверждение, нежели вопрос, но я кивнул, а Рон продолжил. — Значит, в Ровенкло попадёшь, а я, скорее всего, в Грифиндор, как и мои братья.

— Да хоть в Слизерин, там всё равно одному и тому же учат, не вижу смысла в таком разделении, — на самом деле смысл я видел, но мне это казалось очень странным. Хогвартс — единственная школа магии в Англии, то есть все волшебники Британии, так или иначе, проходят обучение в Хогвартсе. Учат там всех одному и тому же, разделений по специализациям нет. Зато есть разделение по факультетам основателей. Распределяют там согласно характеру: храбрые к храбрым, дружные к дружным, хитрецы к хитрецам, а рассудительных к рассудительным. Всё, в общем-то, просто, вот только такая школа неизбежно, в какой-то степени, предопределяет будущий характер и внутренний склад человека, то есть закладывается фундамент для социально-политических структур. Ну, или что-то вроде этого. Не знаю, как в других странах, но видимо, что всё это не просто так. Волшебники имеют, полагаю, серьёзные основания для такого разделения.

— В Слизерин?! — Рон вылупился на меня как на умалишённого. — Там же учатся все, кто станет тёмными волшебниками, Сам-Знаешь-Кто учился на Слизерине!

— Да ну? — я скептически приподнял брови. — Получается, в Хогвартсе специально готовят тёмных волшебников, имена которых потом боятся произносить вслух? Глупости! На Слизерин идут прирождённые политики, а не тёмные маги. Тем более, что тёмный волшебник и злой волшебник — это не синонимы. Я, хоть в вырос у маглов, но понимаю это.

— Ещё скажи, что хочешь попасть к слизням, — скривился рыжий.

— Не думаю, что у меня есть необходимые для Слизерина качества, — что правда, то правда, не привык я хитрить и интриговать.

— Будете что-нибудь брать? — в нашу беседу вмешалась продавщица с передвижным лотком со сладостями.

— Спасибо, у меня своё, — он показательно достал целлофановый пакет с бутербродами. Я был сыт, но не знал, как долго мы будем ехать, поэтому решил, что всё же стоит взять что-нибудь перекусить. Тем более мне было интересно, чем отличаются волшебные сладости от обычных.

— Я возьму! — я встал и начал затариваться сладкой провизией. Всё это добро я вывалил на стол.

— Угощайся, мне всё это всё равно не съесть. Я купил только для того, чтобы попробовать чем волшебные сладости отличаются от обычных.

Как оказалось, больших отличий нет, хотя вот леденцы были действительно на любой вкус. Да ещё меня позабавили шоколадные лягушки. Оживлённой магией шоколад — интересная идея. Рон достал откуда-то большую рыжую крысу и стал скармливать этому флегматичному существу сладости. У крысы была довольно развитая аура, чему я не сильно удивился: эта крыса жила в его семье уже больше десяти лет. Акосс остался равнодушен к сладостям и крысе — дремал, свернувшись в кольца.

Вечерело. Понятия не имею, где находиться Хогвартс, но пока мы ехали, я не видел ни одного населённого пункта, только леса и равнины. Книга и болтовня Рона скрасили время. Какой-то парень по имени Невилл потерял свою жабу и в её поисках к нам заглянула Гермиона. По виду и по поведению — заучка, наверное, в Равенкло попадёт. Про её заявление о выученных учебниках я только хмыкнул: читал я эти учебники. Полезного в них мало, даже основ магии нет. Много разной бредятины и совсем чуть-чуть хоть чего-то полезного. Самым полезным учебником мне показалась история и зельеварение, только из них можно было подчерпнуть что-то полезное.

Уже совсем стемнело, когда поезд начал замедляться. Я вспомнил, что надо переодеться в школьную форму, чем немедленно и занялся. Шляпу решил не одевать, как я заметил, этот головной убор не более чем дань традиции и не более. Его почти никто и не носит.

Я со всей шумной дружной толпой дошёл до озера и сел в одну из лодок. Похоже, что тут любят традиции. Лодки, естественно, были зачарованными и плыли сами. Сам же Хогвартс горел огнями и светился магией, последнее, правда, видел лишь один я.

Хагрид проводил нас в замок и показал дорогу. Мы поднялись по лестнице, остановившись около больших массивных дверей. Нас встретила профессор МагГонагалл и с невозмутимым видом и официальным тоном "подбодрила", сообщив основные школьные правила и сказала о том, что сейчас будет происходить распределение и рекомендовала собраться с мыслями. На мгновение все притихли, но практически тут же галдёж возобновился. Я даже услышал как кто-то сказал, что мы должны будем сразиться с троллем. Это ж надо же быть таким кретином, чтобы в это поверить! Первокурсник и с троллем, да тут большинство даже колдовать-то ещё не пробовали. Даже я со своим богатым опытом в практической магии, пусть и не боевой, опасался бы даже приблизиться к этой твари, не то что бы атаковать.

Влетевшие призраки чёрно-белым ужасом только усилили смятение и предвкушение первокурсников. А затем нас повели в большой зал. Больше всего меня поразил потолок, точнее, иллюзия, что его прикрывала. Высочайшее качество! Я невольно поразился качеству, мои иллюзии были не в пример грубее и проще. От созерцания потолка меня оторвал первокурсник, на которого я натолкнулся, засмотревшись на иллюзию. Извинившись на автомате, я уставился на нечто, что находилось сейчас перед преподавательским столом на табуретке. Шляпа. Старая. Скорее древняя. И очень волшебная. Я смотрел на неё во все глаза: она была в какой-то степени живой и имела свою собственную ауру, как у живого существа! Интересно, а нас такому научат?

Когда в зале воцарилась полная тишина шляпа "ожила", её складки образовали подобие рта и глазных впадин и она запела.

Может быть, я некрасива на вид,

Но строго меня не судите.

Ведь шляпы умнее меня не найти,

Что вы там ни говорите.

Шапки, цилиндры и котелки

Красивей меня, спору нет.

Но будь они умнее меня,

Я бы съела себя на обед.

Все помыслы ваши я вижу насквозь,

Не скрыть от меня ничего.

Наденьте меня, и я вам сообщу,

С кем учиться вам суждено.

Быть может, вас ждет

Гриффиндор, славный тем,

Что учатся там храбрецы.

Сердца их отваги и силы полны,

К тому ж благородны они.

А может быть,

Пуффендуй ваша судьба,

Там, где никто не боится труда,

Где преданны все, и верны,

И терпенья с упорством полны.

А если с мозгами в порядке у вас,

Вас к знаниям тянет давно,

Есть юмор и силы гранит грызть наук,

То путь ваш — за стол Когтевран.

Быть может, что в Слизерине вам суждено

Найти своих лучших друзей.

Там хитрецы к своей цели идут,

Никаких не стесняясь путей.

Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надежные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но я горжусь собой.

Едва только прозвучали последние слова, зал дружно зааплодировал, я тоже хлопал, мысленно восхваляя создателей такого чуда. Профессор МакГонагалл тем временем вышла с развёрнутым свитком и сказала, что те, чьи фамилии будут зачитаны, должны выйти и одеть шляпу. Я настроился на долгое ожидание, но был немало удивлён, когда шляпа сразу распределила вызванную девочку в Пуффендуй. "Значит табуретка — это для удобства шляпы!" — догадался я. Хотя другие дети на табуретку всё равно садятся. Но это довольно интересно: шляпа способна мгновенно просмотреть мой разум и на основе этого распределить меня на один из факультетов. Не сомневаюсь, что нет ни одного, кто не подходил бы ни для одного факультета. Интересно, а есть те, кто подходит для всех факультетов одновременно и как в этом случае поступит шляпа? Может ли она как буриданов осёл не суметь выбрать ни один из вакультетов и просто молчать, молчать и молчать, пока...

— Поттер Гарри! — от неожиданности я вздрогнул. Вот сейчас и узнаю у самой шляпы, если у неё есть своё мнение. Я подошёл, одел шляпу и сел, стараясь не обращать внимание на шепотки за спиной. Ещё бы: знаменитый тот самый который об Сами-Знаете-Кто убился насмерть. Чувствую, что мне придётся к этому привыкнуть и попробовать извлечь максимум пользы из своего имени. Не знаю, кто так постарался, чтобы сделать меня знаменитым, но я уже в какой-то степени ему благодарен. Ведь я уже знаменит, богат, принадлежу к древнейшему роду и, похоже, что вполне могу претендовать на титул лорда. Только нужно всё тщательно обдумать, иначе я могу увязнуть в этом болоте интриг и политических ходов, что сам Мерлин будет бессилен. Придётся действовать на свой страх и риск и чем непосредственнее, тем лучше. Всё же меня воспринимают как ребёнка, который...

— Весьма занимательно молодой человек. Я бы отправила вас в Слизерин, если бы не Ваша прямолинейность в некоторых вопросах. Для Равенкло вы слишком импульсивны, а для Гриффиндора, пожалуй слишком хитры. Остаётся Пуффендуй, но Ваше рвение проявить себя и заявить о себе ставит крест на этом факультете. Как же мне быть? — в мой мыслительный процесс вмешались чужие мысли. Шляпа! Я же уже одел её! Так, только не волноваться, что я там хотел спросить?

— Что?! — Шляпа, казалось была возмущена. — Как меня только не называли, с чем не сравнивали, но сравнить с ослом?!

— Но вы же действительно не можете определиться!

— Только лишь потому, что ни один факультет тебе не подходит! Я ясно вижу, что куда бы я тебя не определила, проявятся прямо противоположные качества этого факультета! В Слизерине ты сразу же наживёшь кучу чистокровных недругов, в Гриффиндоре начнёшь плести какие-то интриги. В Равенкло же просто что-нибудь натворишь такого, ставя какой-нибудь "великий" эксперимент. А в Пуффендуе... Но туда я тебя точно не определю, упаси Создатель от этого!

— Вот же блин... — я приуныл. Как-то не думал, что я не смогу никуда не подойти. Что за идиотизм?

— Ты можешь видеть будущее?

— Нет конечно! Зато я очень точно могу прогнозировать поведение учеников, а так же тех, кто меня одевает. К сожалению, я создана для распределения учеников, иначе бы я давно была бы в министерстве и в стране не было такого бардака, что твориться сейчас. Хотя я не опасаюсь за своё будущее, я всё же беспокоюсь за будущее моей страны.

— Весьма похвально для головного убора, — глубокомысленно кивнул я. — Но меня надо распределить, не могу же я так сидеть тут до окончания учебного года!

— Ничего не знаю, молодой человек! — Шляпа была категорически против выносить вердикт.

— Что же делать?

— Сам-то ты куда хочешь?

— Не знаю. Тут всех обучают одинаково, не вижу разницы в каком факультете мне учиться.

— Ошибаешься! Твоё окружение так же будет влиять на тебя, как и ты на него. Признаться, меня бросает в дрожь от того, что ты устроил в той магловской школе! Это ужасно!

— Что? Я же ничего плохого не делал!

— Ты установил свою диктатуру, свои порядки. Запугал хулиганов, а другие тебя чуть ли не боготворили. Учителя тебе и так бы ставили отлично, даже если бы ты и двух слов не мог бы связать, — Шляпа определённо преувеличивала. — Я не хочу, чтобы эта история повторилась в Хогвартсе!

— Но что плохого в том, что задиры перестали обижать малышей?! И я действительно учился на отлично! Я вполне заслужил такое отношение к себе!

— О, да! — фыркнула шляпа. — Ты просто устроил так, что тебе было комфортнее всего, что по твоему было правильно и верно. Вот только я категорически с этим не согласна.

— И что я должен был по-твоему делать? Молчать и смотреть, как банда хулиганов терроризирует самых слабых?

— Что бы ты делал — это уже твоё дело. Но ты мог бы попытаться сделать слабых сильными, а не уравнивать всех, творя всеобщее счастье и равенство в твоём понимании! Люди все разные, кто-то просто не способен быть лидером, а кому-то просто необходмо пройти через трудности, чтобы проявить себя. Дружба и любовь создаются делами, а не магией — это ты должен был уже понять! Твои дядя и тётя любят тебя, но не из-за твоего вмешательства, а из-за твоих дел. Ты ведь помогал им, убирался по дому, ухаживал за растениями, пусть и с помощью магии, но всё же. Нельзя магией заполучить верность и дружбу.

— Понятно, — я залился краской, осознав, как же плохо на самом деле поступил тогда. Многое ещё было не понятно, но основное я осознал: нельзя магией принуждать других людей. Пусть даже так мягко, как это делаю я.

— Но я хочу учиться магии! Я не хочу отказываться от своей силы, а по-другому я пока не умею! — я был готов расплакаться: я уже видел себя в этом заведении, но всё было готово рухнуть в одночасье.

— Я понимаю это и потому пытаюсь помочь тебе. Сейчас я уверена, что ты не будешь использовать магию, чтобы влиять на учеников и учителей. Хотя они и волшебники, но заметить твоё вмешательство, особенно незаметное, они не смогут. Но у тебя есть ещё одна очень пагубная черта характера. Пагубна не из-за того, что вредит тебе, а из-за того, как ты ей пользуешься, — я с готовностью решил послушать шляпу, надеясь, что она поможет мне изменить себя и поступить, наконец, в Хогвартс.

— Как ты сам думаешь, что это? — я растерялся. Я не знал, что это. Я всегда считал себя цельным и не имеющим вредных, а тем более пагубных для себя черт характера.

— Да, когда постоянно неправильно ей пользуешься, то нельзя обнаружить этого, — вздохнула шляпа. — Твой рассудительный и блистательный ум. Ты никогда не теряешь голову, не позволяешь эмоциям взять верх над разумом — это хорошо. Вот только что ты каждый вечер делаешь перед сном?

— Анализирую события дня. Просчитываю варианты, как всё могло развиваться, если бы я поступил иначе, — ещё не очень хорошо понимая, что от меня хотят, ответил я.

— Да! Истинно Слизеринская черта характера, даже не привычка, а часть твоего характера. Весьма полезная. Вот только какие ты выводы делаешь? И с какой позиции мыслишь?

— Я не понимаю, — беспомощно сказал я.

— Дело в том, что даже то, что я сейчас тебе сказала, ты можешь этим вечером спокойно переосмыслить, но выводы сделаешь из неправильных предпосылок. Как итог, ты решишь, что можно действовать так, как действовал до этого. Все твои моральные устои и знания, полученные за день, обесцвечиваются или стираются. Сама по себе эта черта не является препятствием для твоего поступления, но вот из-за твоего таланта в магии... Ты сам понимаешь, что это значит.

— То есть я просто решу, что можно и дальше пользоваться магией, воздействуя на других людей, чтобы добиваться желаемого, — я понял, что всё это правда. — И я ничего не могу с этим поделать?

— К сожалению, да. Я здесь бессильна, — сказала шляпа. Слёзы уже ручьём текли по моим щекам, но даже в этой истерике я не терял разума и рассудительности, что ещё больше усиливало эффект. Я не мог остановиться.

— Я не стану заложником своей Силы! Я всё равно буду познавать магию, но никогда не позволю ей контролировать мою жизнь, — прошипел я шляпе. Пусть я не буду учиться в Хогвартсе, но у меня есть наследство, которым я и воспользуюсь. Наверняка найдутся те, кто захочет обучать меня магии на дому. Я и сам смогу самостоятельно её изучать. Маглы уже не такие глупые и беспомощные, как сотни лет назад. Я найду способ заставить магию служить мне, а не быть её марионеткой.

— Весьма похвальное рвение. Вот только обучение в Хогвартсе всё же будет более полезно для тебя, как и для всех. Теперь я вижу, что ты готов бросить вызов самому страшному противнику — себе. Храбрости тебе не занимать — ГРИФФИНДОР!

Гарри сидел на табуретке без малого полчаса и за это время в зале царила тишина, изредка прерываемая шепотками и взволнованными взглядами. Директор волновался не меньше остальных. Ученики и поступающие и только что поступившие видели, что из-под шляпы текут слёзы, но мальчик не издал ни звука, как и сама Шляпа, которая, казалось, превратилась в обыкновенный поношенный грязный колпак, который замер и больше не шевелился. Минерва, как и другие профессора, была озадачена происходящим. Ещё никогда за всю историю Хогвартса ни один из учеников так долго не проходил распределение. Обычно Шляпа быстро называла факультет, иногда, на пару минут максимум, задумывалась, а затем всё равно выкрикивала его. На тревожные и вопрошающие взгляды Альбус не реагировал, так как неотрывно смотрел на Гарри, сцепив пальцы друг с другом. Дети начали тихо перешептываться, встревожено смотря друг на друга. Даже Квиррел перестал дрожать с каким-то непередаваемым лицом смотря на Гарри, казалось, что на нём замерла одновременно и лёгкая кривая презрительная усмешка, и удивление и замешательство, и какая-то странная отрешённость и сосредоточенность. Лицо профессора Снейпа наоборот ничего не выражало, словно такое происходило каждый день и ничего такого в происходящем он не видел, хотя до этого он позволял себе лёгкие намёки на эмоции, когда распределяли других учеников. Флитвик был озадачен и взволнован так же, как и Минерва. Другие профессора тоже были озадаченными, но встревоженными не выглядели. Ещё бы, ведь это — Мальчик-Который-Выжил. Нет ничего удивительного, что Шляпа так долго молчит. Может она решила разузнать, как ему удалось победить Сами-Знаете-Кого. Тем не менее, "ГРИФФИНДОР!" Шляпы было для всех неожиданностью. Кто-то вздрогнул, кто-то облегчённо расслабился, равнодушным не остался никто. Даже Снейп презрительно скривился на мгновение. Альбус совершенно по-детски улыбнулся и только его белоснежная борода позволила ему не выглядеть идиотом, скрывая эту самую улыбку, хотя и не полностью. Зал взорвался выкриками гриффендорцев "С нами Поттер!" и аплодисментами. Слизерин вяло хлопал в ладоши, скорее имитируя аплодисменты. Змейки тоже несколько растерялись, иначе бы они ни за что бы не стали хлопать гриффиндорцу. К большому изумлению многих, Гарри сняв Шляпу, вытер слёзы и попытался радостно улыбнуться, хотя выглядела эта улыбка не очень убедительно. Мальчик вялой походкой прошёлся и сел за стол. Слизерин и некоторые ученики из Равенкло презрительно скривились, увидев, как "героя" окружили грифы, тормоша со всех сторон и желая пожать руку. Профессор МакГонагалл призвала свой факультет к порядку и распределение продолжилось.

Рон с потрясённой физиономией смотрел на Гарри: он ехал с ним в поезде и не узнал его! Что не удивительно: чёлка скрывала его шрам. На его лице ясно была написана надежда, он верил, что окажется на факультете с Гарри, так же как и его братья.

Гарри же сидел уставившись в пустую золотую тарелку перед собой, совершенно не обращая внимания на окружающих. Он был полностью погружён в собственные мысли. Видя его состояние, его оставили в покое. Многих терзало любопытство. Все видели, что Гарри плакал, но почему? Что такого ему сказала Шляпа? А все не сомневались, что Шляпа с ним разговаривала: все, кто долго сидел под ней, хотя бы парой фраз да перекинулись. Но здесь было явно что-то за пределами пары фраз.

Только когда на столах появилась еда и аппетитные запахи наполнили зал, взгляд Поттера приобрёл некоторою осмысленность, а вскоре Гарри полностью вернулся на грешную землю и предался чревоугодию. То, что он съел в поезде давно было переварено, а пережитый стресс только усилил чувство голода. Но даже захлёбываясь слюной Гарри не стал набрасываться на еду, как тот же Рон, что схватил по куриной ножке и попеременно набивал рот, что еле-еле мог жевать. Всё же мальчик помнил из прочитанных книг, да и сам он был воспитанным, что за столом следует вести себя культурно. Гарри не знал этикета, каким прибором, что есть, он не считал это знание полезным, но правила приличия за столом соблюдал. Немногие из гриффиндорцев вели себя так же, большинство вели себя легко и непринуждённо. За другими столами царила не многим больше благостная картина. Только Слизерин пытался соблюдать видимость приличия, хотя разговоры были и там.

Еда вернула мне подобие хорошего настроения. Вкусная пища и чувство насыщения волей-неволей заставили меня почувствовать себя лучше. То, что мне сказала Шляпа — было ужасно, я чувствовал себя бесчувственным чудовищем, хладнокровным монстром, что только притворяется человеком. За маской доброго мальчика прятался злобный демон, бесчувственный и беспощадный к другим. Монстр, что сумел обмануть самого себя. Это было ужасно. Я верил, что я не такой, что я очень хороший, добрый. Что бы я не делал, я делал исходя из позиции добра и пользы. Но, как оказалось, я всё это делал исходя из позиции собственной выгоды, совершенно не считаясь с чужим мнением. Я рассматривал других людей как абстрактные фигуры, которые могут быть мне полезны. Дядя с тётей, кузен, мои одноклассники, а так же множество других людей были лишь игрушками, куклами в моём театре. Ведь каждый вечер я размышлял, анализировал чужое поведение, продумывал то, как буду действовать, вести себя с ними, продумывал способы воздействия на них.

Я монстр, чудовище в облике ребёнка. Тёмный Лорд, наверное, знал об этом и попытался избавить мир от меня, но его не поняли, а я сам его каким-то образом убил. Убил величайшего тёмного волшебника современности, сам того не осознавая. Я смотрел на окружающих меня людей. Они даже не знают, что за тварь сидит рядом с ними. Все они боятся Того-Кого-Нельзя-Называть, но бояться нужно не его, а меня. Неужели они этого не понимают? Ведь это же просто и понятно, как день! Если я смог каким-то образом убить или что-то ещё сделать с величайшим тёмным волшебником современности, сильнейшим магом, когда мне был всего год, то что же я могу сейчас? Неужели они никогда не задумывались об этом? Может тот, что убил тёмного волшебника, сам тёмный волшебник, только сильнее и могущественнее?

Нет, конечно, это я себя так накручиваю, но резон в этих идеях всё-таки есть.

Меня, впрочем, беспокоили мои будущие действия. Я уже убедился, что волшебники, может не все, не видят магию так, как вижу её я. Не могут её творить так, как я. Не умеют или не могут? Их способности так же интересовали меня. Я же точно знал, что не могу не пользоваться магией и своими способностями: они — часть меня. Но я должен чётко решить, что мне нужно делать, а чего ни в коем случае не делать. Со вторым мне было понятно: не пользоваться магией, чтобы влиять на других людей. Только своими делами завоёвывать уважение, дружбу и любовь окружающих. Так же я решил, что не стоит афишировать свои способности, пусть все думают, что такой же волшебник, как и все. Ну, может чуть более талантливый.

— Неплохо выглядит, — с сожалением и грустной завистью сказал призрак, смотря, как я ем стейк.

— Вы не едите... — я понял, что чуть было не сморозил глупость.

— О, я не ем уже больше четырёх сотен лет. Я вообще не нуждаюсь в еде, но, сказать честно, мне её не хватает. Кажется я не представился, Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон, к вашим услугам. Я проживаю в башне Гриффиндора.

— Рад знакомству, Сэр Николас. Меня зовут Гарольд Джеймс Поттер, но можете звать меня Гарри.

— Я знаю кто ты! — Рон наконец-то прожевал очередной кусок и с некоторым фанатизмом уставился на призрака. — Ты Почти Безголовый Ник!

— Я бы предпочёл, что Вы называли меня Сэр Николас де Мимси, — строго сказал призрак Рону.

К призраку тут же обратился заинтересовавшийся нашим разговором светлоголовый мальчик, кажется, его звали Симус: "Как можно быть почти безголовым?" Призрак был недоволен ходом беседы.

— А вот так! — он дёрнул себя за левое ухо и его голова оторвалась от тела. То есть почти оторвалась, она держалась на небольшом куске плоти, что ещё удерживал её на месте. После демонстрации раздражённый призрак улетел прочь.

— Ну, вот, вы его обидели, — хоть призрак и был мёртв, но аура у него была, поэтому я явно видел его настроение. Приведение, впрочем, нашло себе других собеседников, до меня донеслись обрывки разговора о неком Кровавом Бароне и его несносном характере. По многочисленным взглядам, бросаемым привидением на другого призрака, который сидел за столом Слизерина. Выпученные глаза, худое осунувшееся лицо и одежды запачканные серебряной кровью. Соседство с таким "джентльменом" явно не приносило сидящему светловолосому парню удовольствия, но он стоически терпел.

Когда подели десерт сидящих рядом потянуло на разговоры о семье.

— Вот я, — признался Симус, — половина на половину. Мой отец магл, а мать волшебница. Мама скрывала от него это до последнего и рассказала только когда они поженились. Папа явно был не в восторге.

Все рассмеялись. Мне тоже было смешно, когда я представил себе, как на утро отец симуса спускается вниз и видит там свою жену, которая варить зелье в котле.

— А ты, Невилл? — спросил Рон тёмноволосого парня, сидевшего рядом с ним.

— Я... — Невилл собрался с духом и решительно начал рассказывать. — Я живу с бубушкой. Вся моя семья была уверена, что я магл. У меня никогда не было спонтанной магии. Мой дядя всё старался меня напугать, застать врасплох, чтобы я совершил хоть какое-то чудо. Однажды он подкрался на пирсе и неожиданно столкнул меня в воду. Я чуть не утонул! Он очень хотел, чтобы я оказался волшебником. Но я был самым обычным — до восьми лет. Когда мне было восемь, Элджи зашёл к нам на чай, а затем поймал меня и высунул в окно. Я висел вниз головой, а он держал меня за лодыжки. И тут моя двоюродная тётя Энид предложила ему пирожное и он случайно отпустил меня. Я полетел со второго этажа, но не разбился! Я словно превратился в мячик и отпрыгнул от земли, а затем попрыгал вниз по дорожке. Я тогда сильно перепугался и не смог сразу подняться на ноги. Они все были в восторге, а какими они были счастливыми, когда я получил письмо из Хогвартса. Мой двоюродный дядя Элджи даже подарил мне жабу. Правда, Тревор всё время от меня убегает.

Гарри молчал, хотя видел, что другим интересно, но они не приставали с расспросами.

Слева от него Гермиона делилась впечатленьями с рыжеволосым парнем. Хотя все её ожидания и мечты умещались в одном коротком и ёмком понятии: учёба. Она просто горела желанием научиться применять магию и стать лучшей. Странно, что её с таким пылким желанием проявить себя отправили в Гриффиндор, а не в Равенкло или Слизерин. Впрочем, Шляпа никогда не ошибается. В этом я уверен. Рыжеволосый поспешил охладить разгорячённую девочку, сказав, что на первом курсе нас не ждёт ничего серьёзного. Будем превращать спички в иголки или что-то вроде этого.

Я перевёл взгляд на учительский стол. Бородатый великан что-то пил из большого кубка. Профессор МакГонагалл беседовала с директором. Профессор Квиррел в своём не снимаемом тюрбане о чём-то разговаривал с незнакомым преподавателем с сальными чёрными волосами и бледной желтоватой кожей. Незнакомый преподаватель неожиданно взглянул на меня, я почувствовал, как кто-то пытается проникнуть в моё сознание. Странное ощущение чужого присутствия, вот только все его усилия пропадали впустую. Чужой ментальный щуп беспомощно скользил по сфере моего сознания, а мои эмоции не могли служить ключом для него, так как эмоции и мой разум живут дружно, но отдельно друг от друга, не взаимодействуя. Однако, тут есть любители почитать чужие мысли. И это я ещё недавно уверял себя, что я чудовище. Впрочем, Квиррел меня заинтересовал не меньше, если не больше. Его аура была очень странная. Она была двойной! Сейчас вторая, несколько меньшая по силе, аура попыталась так же прочитать меня, но несколько иначе. Я почувствовал сильное жжение в шраме и прижал руку в нему. Инстинктивно воспользовался своей силой и жжение тут же прошло, контакт с чужеродной аурой был разорван.

— Что случилось? — сидящий слева рыжеволосый парень со значком старосты с беспокойством посмотрен на меня.

— Ничего, — я вернул своему лицу бесстрастное выражение. — А что это за преподаватель рядом с Квиррелом?

Я спросил, чтобы отвлечь от себя его внимание. Меня больше интересовал Квиррел.

— Ты уже знаешь профессора Квиррела? Нет ничего удивительно в том, что он такой нервный. Занервничаешь тут, когда рядом с тобой сидит профессор Снейп. Он преподаватель зельеварения, но говорят, что он хочет преподавать защиту от тёмных искусств. А профессор Квиррел как раз и преподаёт ЗоТИ. Сам Снейп большой специалист по этим самым тёмным искусствам.

Я ещё какое-то время рассматривал Квиррела и Снейпа, но никто из них больше не пытался влезть мне в голову. Когда же все поели, сладкое исчезло с тарелок, а директор Дамболдор встал, привлекая к себе внимание лёгким магическим импульсом. Я невольно оценил мастрерством: все отвлеклись от разговоров, обратив своё внимание на директора. При этом они не смотрели на него с каким-то неестественным обожанием или иным чувствами, которые я вызывал искусственно. Нет, профессор просто привлёк внимание к себе.

— Хм-м-м! — Прокашлялся Альбус. — Теперь, когда все сыты, я хочу сделать несколько заявлений. Прежде чем начнётся семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено ходить в Запретный Лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам также следует помнить об этом.

Директор многозначительно посмотрел на рыжих близнецов.

— По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, — Дамболдор кивнул стоящему у дверей человеку, — напоминаю, что творить чудеса на переменах не следует. Тренировки по квиддичу начнутся через неделю. Все желающие вольны обратиться к мадам Трюк. И, наконец, я должен сообщить вам, что правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть самой мучительной смертью.

Кто-то рассмеялся, я лишь скептически хмыкнул.

— Он это серьёзно? — спросил я старосту.

— Кто его знает? — парень сам не был уверен в серьёзности директора. — Странно, что нам ничего не сказали и не объяснили. С тёмным лесом всё ясно — там звери. А тут что?

— А теперь, прежде чем пойти спать, давайте споём школьный гимн! — директор с каким-то нездоровым энтузиазмом потряс волшебной палочкой, из которой начали появляться текст, которой золотистой лентой повисал в воздухе.

— Каждый поёт на свой любимый мотив, — добродушно сказал Альбус. На лицах преподавателей застыли неестественные улыбки. Кто-то стеснялся улыбаться широко и естественно, кому-то было стыдно за себя и директора, а некоторые полыхали гневом и презрением к окружающему.

И весь зал заголосил: Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс, научи нас хоть чему-нибудь. Молодых и старых, лысых и косматых, возраст ведь не важен, а важна лишь суть. В наших головах сейчас гуляет ветер, в них пусто и уныло, и кучи дохлых мух, но для знаний место в них всегда найдется, Так что научи нас хоть чему-нибудь. Если что забудем, ты уж нам напомни, а если не знаем, ты нам объясни. Сделай все, что сможешь, наш любимый Хогвартс, а мы уж постараемся тебя не подвести.

Я тоже пел, хотя своей песней я и вправду обращался так к древнему замку. Не знаю, слышал он меня или нет, но я надеялся, что это пронизанное магией место не останется ко мне равнодушным. Все пели на свой лад. Последними закончили рыжие близнецы, как я понял — браться Рона. Они пели торжественно, но словно похоронный марш. Они старались, хотя получалось у них откровенно забавно, а не мрачно. Но я видел, что они довольны, значит, они специально рассчитывали на такую реакцию. Директор им подыгрывал, дирижируя волшебной палочкой.

— О, музыка! Она затмевает всё то, чем мы занимается здесь! — нет, он точно это несерьёзно! Альбус промокнул кожу у глаз белым платком, будто там были слёзы.

— А теперь спать. Рысью — марш! — совершенно без надрыва спокойным голосом сказал он.

Нас, первокурсников гриффиндора, собрал вместе Перси Уизли — староста и мы пошли за ним. Нам сказали, чтобы мы лучше запоминали дорогу. Мы поднялись по мраморной лестнице. Портреты выглядели как живые и двигались, шаптались, показывая на первокурсников. Не смотря на то, что все они выглядели живыми, их не окружала такая же аура, как и Шляпу. В этот плане они выглядели менее живыми, не настоящими. Перси два раза вёл нас через скрытые проходы. Одна дверь скрывалась за гобеленом, а другая за раздвижными панелями.

Наконец мы остановились. Я думал, что мы уже пришли, но оказалось, что дорогу преградили какие-то летающие костыли.

— Это Пивз, наш полтергейст, — пояснил нам Перси. — Пивз, покажись!

В ответ раздался звук спускаемого воздушного шарика, хотя мы все понимали, что это явно не имитация воздушного шарика, а кое-чего другого.

— Ты хочешь, чтобы я пошёл к Кровавому Барону и рассказал ему, что здесь происходит? — видимо, не смотря на свой внешний вид, тот призрак всё же помогал ученикам. Послышался хлопок и в воздухе появился маленький человечек в неприятными чёрными глазками и большим ртом. Он висел в воздухе между полом и потолком, делая вид, что опирается на костыли. Он несколько отличался от тех призраков, что я видел. Странная какая-то аномалия в магии, практически без ауры.

— О-хо-хо, маленькие первокурсники! — Захихикал он. — Сейчас повеселимся!

— Иди отсюда, Пивз, иначе Барон узнает об этом! Я не шучу! — Перси был предельно серьёзен. Полтергейст пришёл к какому-то своему компромиссу и высунув язык исчез, уронив костыли на голову Невиллу. Я слышал, как он удаляется, чем-то стуча по выставленным в коридоре доспехам.

— Вам следует его остерегаться, у него чрезвычайно мерзкие шуточки, — сказал нам Перси. — Он опасается только Кровавого Барона. И никого не слушается.

Наконец, мы пришли и остановились перед портретом толстой, пардон, Полной Дамы. Она сидела абсолютно неподвижно и только произнесённое слово "пароль" говорило о том, что это всё же живой портрет.

— Капут Драконис, — сказал Перси и портрет отъехал в сторону, открывая проход. Мы вошли в него и оказались в круглой уютной общей гостиной Гриффиндора. Она вся была заставлена мягкими глубокими креслами. Перси показал девочкам проход в их спальню, а нам в нашу. Мы поднялись по винтовой лестнице и оказались в большой комнате с пятью кроватями с пологами на четырёх витых деревянных столбиках. Всё было отделано в красных тонах с вкраплениями золота. Постели были уже постелены. Акосс уже лежал на моей кровати, свернувшись кольцами. Самостоятельно добрался, молодец!

— Классно, правда? — донеслось до меня сонное бормотание Рона. — Уйди отсюда Короста! Представляешь, Гарри, она жуёт мои простыни!

Я хотел спать, но изменить силе привычки не смог и начал размышлять над прошедшим днём. Всё же он был довольно насыщенным и очень познавательным. Итак, знакомство с волшебным миром мне показало, что традиции здесь сильны, но не абсолютны. Бесполезных традиций тут нет, есть только непонятые. Так же маги, оказывается, не чураются прогрессу, что явно показал паровоз. Старомодный, но красивый. Я так же отметил, что есть значительные различия в социальном статусе. Некоторые ученики выглядели более состоятельными и вели себя иначе. Наверное, аристократы. Так же есть те, кто любить лазить в чужие мысли. Хотя я сам это проделывал не раз, но только по необходимости. Может тут тоже была необходимость? Снейп кто-то вроде начальника безопасности или просто любопытный профессор? А вот Квиррел был более чем странен. Его аура странная, двойная. Может он шизофреник или у него раздвоение личности. Я не видел психов, но почему-то мне кажется, что вряд ли у них похожие ауры. Здесь словно два разных существа, одно приютило другого. На паразитизм не похоже из-за тесной взаимосвязи друг с другом. Хотя, должен признать, та меньшая аура выглядит нездоровой и слабой из-за чего силы большей ауры стараются восстановить её. Нужно более внимательно присмотреться к нему, чувствую здесь какую-то тайну.

К сожалению, как и говорила Шляпа, я довольно быстро переработал все свои переживания, очистив разум от беспокойства и тревоги. Тем не менее, я не собирался отступать, я не сдамся и не отступлюсь. Магия — не панацея, хорошего должно быть в меру. Придётся окунуться в настоящую жизнь, а не спасаться за искажённым мировосприятием других людей.

С такими мыслями я уже спокойно уснул.

Глава 4. "Добрые дела или тренировка Героев".

— Вот он, смотри!

— Где?

— Да, вон! Рядом с тем рыжим парнем!

— Видел его шрам?

— Тот Самый?

С самого утра, едва оказался в общей гостиной я слышал эти шепотки за спиной. Сам я прекрсно понимал, что это они говорят о "мальчике-который-выжил", но понимание этого факта радости мне не приносило. Слава — это хорошо, но у всего есть оборотная сторона. Школьники "случайно" проходили мимо тех кабинетов в которых у него должны были быть занятия, некоторые особенно "талантливые" умудрялись "случайно" пройти несколько раз, каждый раз выходя из одного и того же места. Кажется, я понимаю, как чувствуют себя редкие звери, которых приходят посмотреть люди в зоопарке.

Сам Хогвартс был довольно занимательным местом. В нём было ровно сто сорок две лестницы, которые могли менять своё направление так как им заблагорассудится. Я чувствовал в этом волю древнего замка и его создателей. Тоже своего рода тренировка. Я, так как дал себе слово, не воздействовал на лестницы и замок, поэтому приходилось иногда вместе со всеми искать нужный путь, спрашивать дорогу у портретов и привидений, если те попадались по пути. Двери тоже были с сюрпризами. Некоторые открывались только при вежливой просьбе, другие открывались только, если их коснуться в нужном месте, а некоторые были фальшивыми и никуда не вели. Мне всё же несколько помогала способность видеть магию, но не так сильно, как мне хотелось бы. Запомнить всё было очень сложно. Судя по всему в Хогвартсе всё менялось, но было несколько постоянных коридоров и залов, используя которые как ориентиры можно было хоть как-то ориентироваться. Старшекурсники вот привыкли и почти не испытывали затруднений в поиске необходимых помещений.

Больше всего хлопот первокурсникам, как ни странно, доставлял не постоянно меняющийся замок, а Пивз. Любитель чёрного юмора и профессионал мерзких шуточек. Все они были не опасными, но весьма обидными. У меня чесались кулаки испробовать на нём своё мастерство магического манипулирования, но я был твёрд и не поддавался соблазну. Казалось бы, чего мне стоит припугнуть этого паразита, но я не давал себе слабины даже в таком "благом", казалось, деле. Шляпа показала, куда ведёт эта дорожка и мне это совершенно не понравилось.

Более жутким казался только Аргус Филч — школьный смотритель. Вид у него был довольно отталкивающий, а лицо сочилось подозрительностью ко всему. Его вечным спутником была кошка — мисс Норрис. Очень милое и очень умное животное. Сам Филч был сквибом, то есть был этаким "недоволшебником". Какое-то очень простое волшебство у него получалось, наверное, но это был его предел. Мне даже было жалко его. Быть смотрителем за порядком в таком заведении, где обучаются волшебники и быть перед ними бессильным. Впрочем, его выручала его харизма. Он очень натурально ворчал и корчил злобные рожи, обвиняя во всех грехах тех, кто попадался ему на нарушениях. Он имел авторитет среди преподавателей, а нарушителей он представлял в таких тёмных тонах, что отработки были им обеспечены. А ещё он любил пригрозить тем, что запрёт нарушителя в своей темнице. Он одним лишь словом мог вогнать в ужас любого школьника, даже старшекурсники побаивались его, хотя уже и наловчились уходить от него. Не нужно быть великим магом, чтобы уйти от Филча, но нужно быть мастером, чтобы уйти от мисс Норрис. Она не хуже Филча следила за учениками и стоило им только хоть как-то нарушить правило, как она исчезала, чтобы через несколько секунд появиться вместе с Филчем. Аргус знал все ходы лучше, чем кто-либо другой. Конкуренцию ему могли, пожалуй, составить только близнецы Уизли. Они появлялись то тут, то там, словно привидения, пугая и разыгрывая случайных учеников.

Впрочем, поиск необходимых кабинетов — это далеко не всё, с чем мне пришлось столкнуться. Магия оказалась куда более сложным искусством, нежели размахивание палочек и произношение пространных заклинаний. Тут ещё важна работа ума, а так же определённые правила, законы магии.

Каждую среду в полночь мы изучали в телескоп ночное небо, изучали астрономию и звёздные карты. Трижды в неделю мы ходили в расположенные за замком оранжереи и теплицы. Там низкорослая полная дама, профессор Стебль, учила нас травологии. Мне этот урок очень понравился. Некоторые растения были необычными и им требовался особый уход. Кроме того, тут я мог несколько расслабиться и отдохнуть душой, ухаживая за растениями.

Самым бесполезным предметом оказалась История Магии. Там преподавали ту же историю, но только мира волшебников. Занимательно читать книгу, но не слушать лекции, которые вёл призрак, профессор Бинс. Более монотонного голоса я не слышал, он мог вогнать в сон кого угодно, рассказывая о кровавых репрессиях или жарких баталиях. Лекции я не записывал, за меня это делало самопишущее перо. Очень удобная штука, но пользовался я им не часто, стараясь записывать самостоятельно, чтобы лучше запоминалось. Перьями, как ни странно, было удобно писать. Все они были так или иначе зачарованы и поставить ими кляксу — это надо ещё очень постараться.

Чары преподавал профессор Флитвик. В роду у него явно затесались гоблины, так как он был низкорослым и ему приходилось вставать на стопку книг, чтобы видеть нас из-за своего стола. Странный, но весьма компетентный преподаватель. Он объяснял всё дотошно, отвечал на вопросы и очень редко снимал баллы. Начислял он их тоже не очень часто, видимо, просто забывая это делать. Но мне так даже больше нравилось, так как он всегда восторгался каждому успеху ученика, что было намного приятнее сухого "пять баллов Гриффиндору".

Профессор МакГонагалл отличалась от Флитвика строгостью и сухостью. Она прекрасно, но бесстрастно излагала материала, следила за тем, чтобы все записывали и до всех дошло, что она говорит. Мало кто решался, впрочем, спросить у неё что-то. Она не редко задавала такому ученику дополнительное домашнее задание по интересующему его вопросу, хотя на него и отвечала. Она полностью соответствовала своему предмету. Ещё на первом занятии она объяснила нам, что от нас требуется идеальная дисциплина. Она подробно и чётко объяснила, к чему может привести пренебрежение техникой безопасности. Все, безусловно, прониклись ответственностью. Думаю, что многие даже решили лишний раз не пытаться что-то трансфигурировать.

Первый урок мне невольно запал в память. Рон и я опоздали на несколько минут, хотя мы спешили как могли, но Хогварс явно был иного мнения.

— Уф, успели! Она ещё не пришла! — Рон был, как всегда, излишне поспешен и оптимистичен. Я же замер на несколько секунд, когда увидел на столе сидящую кошку. Ту самую кошку! Кошку, что я видел на протяжении своей жизни.

— Кошка! — невольно вырвалось у меня. Гермиона осуждающе покачала головой, вот же поборница правил!

Не успели мы достигнуть своей парты, как кошка прыгнула и превратилась в профессора МакГонагалл. Мы остановились, поражённые произошедшим преображением.

— Так это были Вы! — мне хотелось о стольком расспросить её, но МакГонагалл была настроена совсем на другой разговор.

— Может мне следует превратить вас в часы, чтобы вы не опаздывали, мистер Уизли? — рон покраснел и потупил взгляд. Он только что успел назвать профессора сухарём и сейчас осень жалел о своих словах.

Видимо что-то в моём виде смутило её, так как она не стала продолжать нас отчитывать и велела садиться. Так и началась наша первая лекция. Я хотел было подойти к ней после уроков, но решил, что не стоит. Ну, пока не стоит. Минерва хотя и хорошая женщина, но строгая. Без своей магии, которой я воздействовал до этого на людей, я невольно опасался сделать ошибку и вызвать неприязнь.

На практической части я решил действовать согласно записанным правилам и пояснениям, чтобы превратить спичку в иголку. Сначала я даже не успел сосредоточиться как совавшаяся с моей палочки магия моментально превратила спичку в иголку и посеребрила её. Я моментально трансфигурировал её обратно, пока никто не заметил. Я невольно косился в сторону, смотря за чужими усилиями и пытался их копировать. Получалось не очень. То есть вообще не получалось. Под конец урока только Гермионе получилось посеребрить и заострить спичку. Сам процесс трансфигурации, как оказалось, ничем не отличался от того, как действовал я. Я видел, что Гермиона также использовала свою магию, чтобы трансфигурировать спичку. Вот только действовала она как-то странно, словно... вслепую. Неужели она не чувствует и не видит магии? Стоп, я же сам давно выяснил, что волшебники не видят и не чувствуют магию так, как я. Но до этого Гермиона превосходно справлялась с другими заданиями. На чарах она первой заставила своё перо взлететь. Причём сделала она это довольно легко и непринуждённо. Я видел, как магия окружает перо, преобразуется, заставляя его взлететь, а от него к её палочке тянется тонкая магическая нить, которой она и корректировала полёт пера. Я сам справился только под конец занятия, когда старался получить такой же результат. Тут был несколько иной принцип, нежели я использовал до этого в левитации. Я постоянно тратил магию, поддерживая перо в воздухе, а здесь уже сама магия трансформировалась во что-то иное, которое и леветировало перо. Нить нужна была только для управления, а не для передачи энергии. Так мне стало ясно, что чары — это что-то, что отличается от того, что я привык использовать в своей повседневной жизни.

Гермиона, к слову, была отличницей и ярой поборницей школьных правил. Она отличалась прилежанием и старательностью в учёбе. Книга — её вечный спутник. Другие школьники завидуют её знаниям, откровенно называя зазнайством. А любые попытки Гермионы указать на ошибки превращаются в небольшую нотацию с непременным цитированием учебника. Вообще она любит цитировать, компенсируя, похоже, таким способом своё неумение общаться со сверстниками. Она вообще была словно из другого мира или измерения, обычные интересы своих сверстников и сверстниц её не интересовали. Я тоже любил читать, но не до такой же степени, чтобы таскаться с учебниками везде и всюду, чтобы читать их при первом удобном случае. Библиотеку я регулярно посещал, но никогда не прописывался там, как это делала Гермиона. Не удивительно, что всё время она была одна и её редко удавалось хоть с кем-то пообщаться, поделиться своими знаниями и впечатлениями. Я несколько раз вступал с ней в диалог, но он постоянно превращался в монолог Гермионы. Я с удивлением наблюдал за ней: неужели она не понимает, что такими темпами с ней вообще никто не захочет общаться. Только будут просить списать конспект или ещё как-то попользоваться её знаниями и умом.

С особым ожиданием я ждал уроки Квиррела. Учебник по предмету я успел бегло пролистать и там не было ни слова о "тёмных" искусствах. Только какие-то детские и несерьёзные проклятья. Меня интересовал сам Квиррел. В его классе всегда стоял сильный запах чеснока, а на стенах висели связки этого пахучего "продукта". Официальная версия состояла в том, что Квиррел таким образом защищается от вампира, которого повстречал в Румынии. На самом деле, я был в этом почти уверен, это было лишь прикрытие. На уроках Квиррел заикался, непроизвольно дёргался и дрожал. Занятия превращались в фарс, сособенно, когда я пытался использовать самопишущее перо, которое д-д-дословно з-з-записывало в-в-всё ч-что г-говор-рил п-профессор Квиррел. Я во все глаза смотрел на него, рассматривая его ауру и пытаясь разобраться, что это такое. От моего пристального взгляда профессор нервничал и начинал заикаться ещё сильнее.

Тюрбан, по его словам, ему подарил один африканский принц за избавление от зомби. На вопрос Симуса, как он избавился от этого зомби, он отвечать не стал, переведя разговор о погоде. Близнецы говорили, что это — дополнительная защита от вампиров. Но я в это не верил.

За первые несколько дней я осознал, что многие ученики до поступления в Хогвартс даже не практиковали магию. Даже среди детей волшебников были те, кто до поступления в Хогварс не практиковал магию. Случайные магические выбросы случались у всех, но сознательный контроль или практика — этого никто не делал. И всех этого, в общем-то, устраивало.

Первая неделя подходила к концу, я уже освоился, научился более или менее ориентироваться в Хогварте и даже перестал опаздывать на занятия. В пятницу, наконец-то я и Рон, который как-то легко и непринуждённо стал моим постоянным спутником и приятелем, смогли спуститься в Большой Зал на завтрак, ни разу не сбившись с пути.

— Что у нас там по расписанию сегодня? — на утро была опять овсянка, которую приходилось посыпать сахаром, чтобы она становилась более или менее съедобной. Приготовлена она была хорошо, но я не люблю овсянку!

— Два занятия по зельям, — ответил Рон, который не заморачиваясь наворачивал содержимое тарелки, меня аж передернуло от этого зрелища. "Ро-о-он...", — мысленно простонал я, видя как рыжий с аппетитом уничтожает овсянку. Мне что-то резко перехотелось есть.

— Со слизеринцами, — продолжил Рон, не отвлекаясь от еды. — Занятия ведёт профессор Снейп, он их декан. Я слышал, что он всегда и во всём на их стороне, выгораживает их и никогда не наказывает, а к другим факультетам придирается. Сегодня и проверим это.

Рон как всегда был оптимистичен. Сам он не блистал знаниями, а практическая магия у него выходила через раз, хотя это уже было чудом, так как палочка, которой он пользовался была на грани: облезлая истёртая до невозможности с торчащим из кончика волосом единорога. Я приходил в ужас всякий раз, когда Рон начинал колдовать: жуткие на вид магические структуры выходили из-под кончика его магической палочки. В лучшем случае ничего не происходило и магия рассеивалась. В худшем же что-то происходило. Но никогда не было идеального результата. Я был в шоке, что его семья отправила его учиться, дав такую палочку. Рон сам не был в восторге от этого. "Семейная традиция", — скривившись сказал он, а я больше не возвращался к этому разговору. Как я уже понял, традиции тут странные, но полезные. Хотя в данном случае я испытывал сильные сомнения.

— Хотел бы я такого отношения от нашего декана, — сказал я со вздохом: профессор МакГонагалл не стестнялась раздавать большущие домашние задания как гриффиндорцам, так и другим факультетам. Этим она, конечно, мне нравилась — не делает поблажек, хотя баллы начисляет чаще, чем снимает. Как всегда, во время завтрака, началось нашествие пернатой авиации. Совы влетали дружной толпой и начинали кружить выискивая своих хозяев или того, кому предназначено письмо, чтобы точно его на него сбросить или приземлиться и позволить снять его с лапки. Не все совы отличались точностью и часто были комичные случаи, когда посылка приземлялась в тарелку, а не на колени или стол. Я немало удивился, когда ко мне на стол приземлилась сова и требовательно протянула свою лапку, чтобы Гарри избавил её от письма, привязанного на ниточку.

Обычно совы сами, в когтях, доставляли письма, но иногда, для надёжности, почту привязывали к сове.

Я освободил птицу от ноши, но она не спешила взлетать. Я немедленно развернул конверт.

"Дорогой Гарри, я знаю, что в пятницу после обеда у тебя нет занятий, поэтому, если хочешь, приходи к трём часам в мой кабинет на чашечку чая. Хочу узнать как прошла твоя первая неделя в Хогварсе. Пароль "Сладкие Палочки". Пришли ответ этой же совой. Альбус Персиваль Фульфик Брайн Дамболдор". Я одолжил у Рона перо и нацарапал на обратной стороне ответ: "Спасибо за приглашение, я непременно приду". Признаться, я давно хотел пообщаться с директором, просто не было повода обратиться к нему, а тут такая удача.

Профессор Снейп почему-то тихо ненавидел меня, но никак этого не показывал. В чём причина такого поведения я даже близко не догадывался. Занятий у него у нас ещё не было, но я догадывался, что он захочет отыграться на мне, поэтому я внимательно изучил учебник, а так же некоторую дополнительную литературу по зельеварению.

Кабинет Снейпа находился в подземельях. Там было гораздо холоднее, чем в других частях замка, а само подземелье было весьма жутким. Мрачные коридоры и кошмарные барельефы и статуи то тут, то там. Холод мне стал понятен, когда я взглянул на множество разнообразных склянок с ингредиентами, что стояли на полках. Многие из них выглядели жутко и тошнотворно. Хорошо, что я почти ничего не ел. Снейп ворвался, иначе не скажешь, в класс. Его чёрная мантия свободно развивалась за ним, а нас обдало волной холода. Снейп начал занятие так же как и Флитвик. Нет, он не стал вставать на кучу книг, чтобы его было видно из-за стола — он открыл журнал и стал знакомиться с учениками. Так же как и Флитвик он остановился на моей фамилии, но если профессор чар лишь пискнул от восхищения, то Снейп медленно и со смаком произнёс.

— О, да, — он снова взглянул мне в глаза, не удержавшись от соблазна попробовать прочесть мои мысли — не вышло, — Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

Слизерин разразился смешками. Снейп тем временем продолжил знакомство с классом. Покончив с этим, он внимательным пронизывающим взглядом обвёл класс и все невольно притихли. Добившись нужного эффекта, Снейп продолжил.

— Вы здесь для того, чтобы освоить науку приготовления зелий. Очень точную и тонкую науку, — профессор говорил негромко, но в аудитории стояла идеальнейшая тишина, поэтому все всё прекрасно слышали.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и поэтому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — он переводил взгляд от одного ученика к другому. Я догадался, что он так читает их мысли и ещё больше нагнетает обстановку. Его взгляд должен был казаться другим ученикам тяжёлым и пронизывающим насквозь.

— Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства... могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но всё это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада баранов, которые обычно приходят ко мне на уроки, — после его речи тишина стала не идеальной, а звенящей. Я с изумлением видел, что все ученики уставились на профессора с непередаваемым лицом, так, наверное, смотрит кролик на удава, когда тот готовиться его съесть.

Видимо, я выбивался из общего числа остекленелых взглядов, чем рушил идеальную картину зельевара, чем и вызвал его неудовольствие.

— Поттер! — я вскочил, решил, что стоит проявить лишнюю вежливость по отношении к такому преподавателю. — Что случиться, если я смешаю измельчённый корень асфодея с настойкой полыни?

— Сонное зелье сэр, известное так же как Напиток Живой Смерти, — этого оказалось мало и я получил ещё один вопрос.

— Где вы будите искать бзеоаровый камень, если я попрошу вас его принести, — тут я задумался. Я помнил, что такое безоаровый камень и для чего он нужен. У меня даже он был в наборе начинающего зельевара, который я ещё не успел открыть, но прочитал инструкцию.

— Если честно, сэр, то я его принесу из своей спальни, если, конечно, у вас нет его среди других ингредиентов. В противном случае мне придётся искать козу, чтобы извлечь его из её желудка. Правда я никогда такого не делал и не уверен, что смогу отличить желудок от печени, сэр, — я потупил взгляд, чтобы не видеть, что сейчас происходит с лицом профессора, а так же его аурой.

— В чём отличие между волчьей отравой и клобуком монаха, — через силу выдавил Снейп.

— Э-э-э, — я задумался и неуверенно ответил. — У них названия разные.

— Очень остроумно, Поттер, — презрительно сказал профессор.

— Но это правда, профессор! Это названия одного и того же растения, нет никакой разницы, — я с невинным выражением лица уставился на учителя.

— Садитесь, Поттер, — он перевёл взгляд на других учеников. До этого момента он старательно пытался прочитать мои мысли, но пока не преуспел.

— Почему никто не записывает? Все всё знают? — все поспешно, в том числе и я, заскрипели перьями по пергаменту. — За не правильно сформулированный ответ я не назначаю ни одного очка Гриффиндору.

Говорил он с таким самодовольством, словно он не назначал очков самому Годрику Гриффиндору, одному из основателей Хогвартса. Затем он разбил нас на пары и велел готовить зелье от фурункулов, рецепт которого тут же появился на доске. Я поспешил переписать его: со Снейпа станется стереть его посередине урока, оставив с носом самых недогадливых. Я заметил, что слизеринцы все как один застрочили рецепт. Чувствуя подвох, я поспешил, чтобы успеть раньше их. И точно, стоило последнему ученику со Слизерина переписать рецепт, как Снейп его тут же стёр с доски. Некоторые алознамённые тут же возмутились, но тихо, опасаясь Снейпа. Всё же рецепт был в учебнике, который все догадались взять. Хотя в учебнике был несколько другой рецепт, чем на доске — я проверил для самого себя и был прав: в рецепте Снейпа были несколько другие ингредиенты и способ приготовления.

Сам Снейп стал кружить по классу, внимательно наблюдая и иногда комментируя действия учеников. Слизеринцам он даже помогал, давая дельные советы или перехватывая руку излишне ретивого ученика, который уже был готов что-то высыпать в котёл.

Зельеварение оказалось намного более интересным предметом, чем я предполагал. Ингридиенты имели свой магический свет и ощущались по-разному. Более того, они насыщались магией, когда тот или иной ученик брал его в руки аккуратно приготавливал его для котла. Как я успел заметить, магия подчинялась только тем, кто действительно желал ею воспользоваться, а так же сосредотачивался на желаемом результате. Гермиона, к примеру, сидела одна, но была очень увлечена процессом и не реагировала на внезапно появляющегося Снейпа, который заглядывал её в котёл, прожигал её взглядом и отправлялся дальше. Другие ученики не могли похвастаться такой сосредоточенностью и выдержкой, профессор их реально пугал, они терялись, даже путали ингридиенты. Мне в последний момент удалось остановить Невилла от опрометчивого шага, когда он схватился за явно не тот ингредиент и уже хотел его кинуть в котёл. Парень старался, но сильно нервничал. Профессор заметил, что я помог ему, но ничего не сказал, только сделал замечание Невиллу, чтобы был тот гораздо осторожнее, пригрозив ему, что если он взорвёт котёл, то отработки ему обеспечены.

В самом котле пропитанные магией ингредиенты вступали в реакцию, которая была мне прекрасно видна. Я с неподдельным интересом смотрел за метаморфозами, не забывая следовать рецепту. Подготовленные ингредиенты бросал я сам, сам же я и помешивал зелье. Рон прекрасно, хотя и не идеально, справлялся с их приготовлением. Ложка, которой я мешал зелье, так же оказалась проводником магии, насыщая ею раствор и поддерживая происходящие реакции. Из-за того, что я специально вливал излишне много магии в ингредиенты и когда помешивал, зелье словно бурлило, его поверхность была словно живой и шевелилась. Выглядело это жутко, но очень интересно. Снейп с изумлением смотрел на то, что творилось у меня в котле, но не вмешивался. Даже замечаний не делал, когда я явно нарушал этапы приготовления, не помешивая вовремя зелье или делая меньше оборотов при помешивании. А всё из-за того, что зелье было буквально пересыщено магией, я мог бы, пожалуй, вообще его не трогать, дожидаясь окончания реакции, но я непременно хотел, чтобы зелье было насыщенно магией до предела. Реакция завершилась раньше расчётного времени и я снял зелье с огня, добавив последние ингридиенты и последний раз помешал ложкой. Гермиона с неодобрением посмотрела на нас, считая, что мы наверняка грубо нарушили рецептуру и у нас ничего не вышло. У неё, впрочем, реакция успешно шла. Зелье приобретало необходимый промежуточный синеватый оттенок, а в магическом спектре светилось зеленоватым светом.

Я, как и Рон, а так же другие ученики, вёл мониторинг, то есть запитывал наблюдение за ходом процесса, то есть описывал происходящее: нарезал так-то и так-то, добавил то-то и тогда-то, а затем видел, что происходит то-то и то-то. Самопишущее перо очень пригодилось в этом нудном занятии.

Не все справлялись с заданием. Невилла мне приходилось несколько раз поправлять, но очень аккуратно и тихо, чтобы не заметил профессор, который уже сделал несколько замечаний особенно сердобольным ученикам. На наше счастье, баллы не снял. Невилл быстро смекнул, что к чему и теперь время от времени многозначительно косился на меня, прежде чем кинуть очередной ингредиент в котёл. К счастью, делал он это не часто и только тогда, когда мимо него проходил Снейп, наводя на парня нереальный ужас. Парень, хотя и старался, но зелье у него получалось совсем не то, что было в рецепте. Мои же старания сводились к тому, чтобы он не бросил чего-нибудь, что привело бы к взрыву. Я шестым чувством ощущал, какие ингредиенты непременно будут конфликтовать друг с другом и неизбежно приведут к взрыву или чему-то подобному. Это сложно было объяснить, но так я ощущал магию. У некоторых получилась какая-то бурда, иначе не скажешь. Вязкая жижа неопределённого цвета, которая ещё и старалась из котла выбраться и её нужно было ловить ложкой и запихивать обратно — кошмар зельевара. Снейп переходил от ученика к ученику и я видел всё, что он испытывал при взгляде на очередной "шедевр". У Невилла профессора охватывали противоречивые чувства, но проскальзывал и интерес: похоже, что ему самому было непонятно, что же такое приготовит этот ученик. При взгляде на моё зелье у него проскальзывало изумление и ещё небольшой букет негативных эмоций. Результатом Гермионы он был доволен, хотя проскальзывало что-то похожее на досаду. У слизеренцев его настроение несколько менялось. Даже неправильно приготовленное зелье не вызвало отвращения к ученику, только досаду и недовольство. Зелья, которые были приготовлены более или менее правильно, вызывали чувство удовлетворения, словно он большего и не ожидал от этих учеников. Зато правильно приготовленные зелья у Дафны и Драко вызывали у него чувство гордости: дети отлично справились с заданием.

Меня несколько поразило такое отношение, но теперь мне было ясно, что у Гермионы отличное зелье, у Невилла что-то получается, но что это будет — не знает даже зельевар, так как парень уже серьёзно отошёл от рецептуры и теперь просто следовал моим знакам, бросая в зелье тот или иной ингредиент. Реакция в его котле продолжала идти, но когда она закончится — я не знал, а потому глазами и жестами показывал на тот или иной ингредиент, который, по моему внутреннему чувству, подходил для того, что творилось внутри зелья.

Вот так и пролетело время. У Невилла всё же что-то получилось, хотя, наверное, никто не знал, что это такое. Мы сдали наше задание, разлив зелье по флаконам, а осадок с излишками вылили в раковину. Сполоснули котлы, убрались на рабочем месте и вышли из класса. На сегодня никаких напряжённых занятий, как зелья, к счастью, не было. Приближалось время обеда.

— Слушай, а зачем тебя позвал к себе директор? — Рон имеет странную привычку разговаривать во время еды, вот почему он не мог спросить это раньше? Ну, да, он же всё трещал про Снейпа! По его словам нам просто безумно повезло, что никому из наших не сняли баллов. По его словам его старшие братья, близнецы, постоянно получают штрафные баллы на его уроках. Отделались малой кровью, так сказать.

— Я не знаю, Рон. Может ему хочется поговорить с Мальчиком-Который-Выжил и спросить его о том, как же он победил Сам-Знаешь-Кого? — я тоном голоса и выражением лица постарался передать на сколько я сомневаюсь в своём собственном предположении.

— Ну, может быть, — пожал он плечами. — Расскажешь потом?

— Обязательно, — заверил я его.

Вообще с Роном было довольно интересно общаться. Он был просто ходячим сборником сплетен и слухов. Кроме того, он всегда старался быть в курсе событий, рассказывая и обсуждая самые громкие из них. Его интересовала не только магия, но всё, что твориться вокруг. А ещё он был несколько помешан на квиддиче и всё ждал, когда у нас начнутся уроки полётов на метле. Я разделял его энтузиазм: я тоже хотел полетать. Хоть на метле, хоть на ковре-самолёте.

— Встретимся на ужине, — сказал я, вставая из-за стола: приближалось назначенное директором время, а я не хотел опаздывать. Ведь до кабинета директора ещё и добраться надо.

Как я и предполагал, пришлось немного поплутать, чтобы попасть к Дамболдору, но я пришёл вовремя. Сказав пароль статуе, я поднялся в кабинет директора. Чего только там не было! Казалось у него собраны всевозможные магические диковинки. Альбус сидел за столом и читал газету.

— Проходи, Гарри. Присаживайся, — он отвлёкся от чтения и встал привествуя меня. Ему было действительно приятно, что я пришёл.

— Доброго дня, профессор Дамболдор, — поприветствовал я директора. Я сел в одно из кресел. Альбус не медленно сел рядом такое же.

— Чаю?

— Спасибо, не откажусь.

Директор мгновенно организовал чайничек, две чашки и на сладкое — лимонные дольки. Ни разу не пробовал такие сладости.

— Тебе, наверное, интересно, почему я пригласил тебя сюда Гарри? — директор с удовольствием сунул лимонную дольку и с удовольствием её съел.

— Да, конечно, я немало удивлён. Мой друг, Рон, тоже меня спросил об этом. Я предположил, что вам интересно как я, мальчик-который-выжил, победил величайшего тёмного волшебника современности, — я весело улыбнулся и тоже попробовал лимонную дольку. Я невольно скривился, но разжевав, решил, что это весьма вкусная штука. Только работает это угощение на контрастах: невкусно — вкусно.

— Ну, не думаю, что ты это помнишь, — директор вернул мне улыбку, лукаво щуря глаза. — Просто я решил узнать, как прошла твоя первая неделя в школе. Если есть какие-то вопросы, то я с радостью отвечу на них.

— Правда? А зачем вы прилюдно, на праздничном пире, сказали про запретный коридор и мучительную смерть? Перси сказал, что ничего об этом коридоре не знает, а он староста и ему положено всё знать. Там что-то опасное? Если да, то почему оно в школе?

— Сколько вопросов, — покачал головой директор. — Тут всё просто, мой мальчик. Запретный плод сладок, а удержаться от искушения смогут лишь самые стойкие. Всё просто.

— То есть всё это было сказано специально?

— Да, но всё, что я сказал — правда, поэтому не стоит всё же туда ходить, если такие мысли у тебя возникали.

— Хорошо. Ну... — я рассказал ему о свои впечатлениях по поводу Хогвартса и своих измышлений, умолчав, впрочем, про то, что я вижу магию. Но в остальном я рассказал чистую правду. Директор был очень доволен моим рассказом, он очень живо воспринимал его и искренне восхищался моим выводам, иногда, впрочем, посмеиваясь, комментировал, вспоминая свою молодость. Я рассказал ему и про кошку, которую я видел до появления в Хогвартсе и то, что она превратилась в профессора МакГонагалл. А так же про непонятную для меня предвзятость профессора Снейпа.

— О, это довольно грустная история, Гарри, — взгляд Дамболдора устремился вдаль. — Я и Минерва хорошо знали твоих родителей, профессор Снейп тоже. Когда Воландеморт убил твоих родителей, я решил, что не нужно лишать тебя твоей семьи и оставил тебя у порога дома твоей тёти. Минерва была несогласна, она сомневалась, что твои новые родители будут любить тебя так же как твои мама и папа. Она думала, что тебе будет лучше среди волшебников. Тогда были смутные времена, я не хотел, чтобы это хоть как-то коснулось тебя и поэтому оставил у твоей тёти, сестры твоей матери. Профессор МакГонагалл анимаг, она может превращаться в кошку, более подробно ты узнаешь на старших курсах. Она по своей собственной инициативе приглядывала за тобой всё это время, пока ты рос. Лили и Джеймс были её любимыми учениками, она не могла вот так просто оставить тебя без присмотра. Профессор Снейп, Гарри, очень талантливый зельевар. Мастер зельеварения, лучший в Европе! Я горжусь тем, что он преподаёт у нас в Хогвартсе. Его же неприязнь к тебе имеет давние корни. Ты очень похож на своего отца, а твой отец и профессор Снейп, честно говоря, не были большими друзьями. Признаюсь, Джеймс был излишне горяч и Северус немало пострадал от него. Впрочем, это всё потому, что твой отец учился в Гриффиндоре, а профессор Снейп в Слизерине. Эти факультеты давно соперничают друг с другом и я прошу тебя не обижаться, если какой-нибудь несознательный ученик со Слизерина оскорбит тебя или твоих друзей. Они имеют свои странные взгляды на жизнь... Но я отвлёкся. Так вот, Снейп с дества был знаком с твоей матерью, Лили Эванс. Он искренне любил её, но ему приходилось скрывать это, так как на Слизерине не приняты такие отношения. Ты ещё мал и не пока не можешь многого понять, но запомни мои слова, со временем ты поймёшь. Лили родилась среди маглов. В нашем мире есть некоторые предрассудки и пережитки прошлого. Хотя Северус любил Лили, он не мог открыто при всех показывать это. Это не принесло бы ему и её тогда пользы, только горе. Лили симпатизировала Северусу, но её сердце завоевал Джеймс. Не удивительно, что он ненавидит его в тебе: он не нравился ему и сам по себе, но теперь он увёл его любовь. Ему тяжело это принять, но поверь, Гарри, Северус никогда не причинит тебе вреда. У тебя её глаза, глаза твоей матери, а он любит её до сих пор. Постарайся принять это Гарри и не обижайся на Снейпа, если он будет несколько предвзят — это он не со зла, а от большого горя.

Дамболдор ещё раз тяжело вздохнул и с задумчивым видом жевал дольку, его объяла светлая грусть. Я сидел оглушённый неожиданной и очень волнующей информацией о своих родителях.

Мы ещё немного посидели молча.

— Я смог удовлетворить твоё любопытство Гарри? — спросил меня профессор через некоторое время.

— Да, спасибо вам большое! Я вам очень признателен!

— Тогда, если хочешь, то можешь идти. Может в другой раз ещё побеседуем, — вздохнул директор, взмахом руки убирая чашки, чайник и вазочку с лимонными дольками.

— Хорошо, профессор Дамболдор, — я уже почти вышел, когда услышал как директор окликнул меня.

— Гарри, чуть не забыл спросить, а что тебе такого сказала Шляпа. Если это личное, то можешь не говорить, но мне всё же любопытно, — Дамболдор с неприкрытым любопытством уставился на меня, словно ожидая "небесного откровения".

— Это личное. Я пока не готов рассказать об этом, — я ответил честно.

— Ну, тогда не смею тебя задерживать, — директор даже не расстроился, возвращаясь за свой стол.

Я вышел и направился в библиотеку, решив там скоротать время до ужина.

* * *

Снейп был в ярости, когда увидел Гарри на распределении. Он был так похож на своего отца, что Снейп невольно сжимал от злости кулаки. Единственное, что отличало его от своего отца — это его глаза. Они были материны, что, в какой-то степени, бесило его ещё больше. К сожалению, прочитать мысли Поттера ему не удалось, что несколько озадачивало. У него возникало такое чувство, что всякий раз, когда он пытается прочитать его мысли, то ничего не находит. Только эмоциональный фон. Такое чувство, что у Поттера вообще мозгов нет, потому нет и мыслей. Но только его ответы говорили об обратном. Парень явно не гнушался читать учебники и даже что-то запоминал. В дань памяти о Лили он не стал дальше изводить парня, решив дать ему шанс. Если он будет недостоин своих родителей, то он проклянёт тот день, когда пришёл на зельеварение.

Первокурсники, в большинстве своём, естественно, ничего не смыслили в зельвеварении. Он специально написал на доске свой собственный рецепт, более простой и эффективный, нежели тот, который приводился в учебниках. Когда же он удовлетворился тем, что его подопечные, слизеринцы, списали его, он стёр рецепт с доски. Поттер и ещё несколько львят успели его списать — их счастье.

Вообще зельевар не питал больших надежд относительно того, что кому-то удастся приготовить зелье. Только те, у кого настоящий талант, предрасположенность к зельеварению, способны приготовить зелье, пусть даже и такое простое. По идее, если бы он не метался по классу, наводя на учеников ужас, то с заданием бы стравилось больше половины, но зельевар не собирался давать поблажек своим ученикам. Только змейки удостаивались небольших бонусов и помощи, но только потому, что он был их деканом.

Поначалу всё шло как обычно и Снейп сразу видел кто правильно делает задание, а кто откровенно говоря, халтурит. Поттер, к сего сожалению и некоторому удовлетворению, справлялся. Его напарник не совсем правильно готовил ингредиенты, но пока на зелье это никак не отразилось. Но чем дальше, тем больше становилось отличий. Поттер откровенно посматривал на чужие зелья и даже успел остановить Невилла, не дав ему кинуть иглы дикобраза в кипящий котёл, что привело бы к взрыву. Взвесив все за и против, Снейп не стал придираться к Поттеру, сделав только замечание Невиллу. Тем временем, Поттер уже начал отклоняться от рецептуры, нарушая время закидывания в котёл того или иного ингридиента. Снейп внимательно следил за процессом, но ничего угрожающего не заметил, поэтому молча проходил дальше. Совершая очередной круг, Северус с изумлением уставился на котёл Гарри. Зелье вело себя совершенно ненормально, оно вообще не должно было себя так вести. Какое-то мгновение зельевар думал, вспоминая, что могло привести к такому результату и вспомнил! Создавалось такое чувство, что Поттер воспользовался каким-то магическим катализатором, из-за чего процессы в котле ускорились, но ничего подобного в стандартном ученическом наборе, естественно, не было. Снейп пошёл дальше немало озадаченный происходящим.

Чем больше кругов, тем всё больше зелье Поттера отличалось от нормы, но в итоге он увидел идеально приготовленное зелье против фурункулов. Он сам, наверное, не смог бы сварить лучше, так как зелье уже было идеально: цвет и запах говорили сами за себя. И это за время вдвое меньшее, чем в по рецепту! Сказать, что мастер зельеварения был в шоке — не сказать ничего. На его памяти первокурсник впервые смог идеально приготовить зелье. Идеально не как ученик, но как зельевар! Даже он сам не смог сделать такое. Что же получалось? Поттер — гений зельеварения? Нет, Снейп не мог себе позволить такие мысли. Впрочем, он видел, что мальчишку никто не готовил. Его "незаметное" перемигивание с Невиллом и его растерянность говорили сами за себя. Парень не готовил до этого зелий, но, видимо, имел некоторое представление об ингридиентах. У Невилла в конце получилось посредственное зелье уровня ЖАБА, что тоже было невероятно. Работу, впрочем, он ему не зачёл. Поттеру, скрепя сердце, поставил "Выше ожидаемого", хотя сам метался поставить "неудовлетворительно" или "Превосходно". Из грифов только у Грейнджер, маглорождённой, получилось приготовить зелье. Не совершенно, как у Поттера, но идеально, как у ученика. Снейп тоже поставил "Выше ожидаемого". Только змейки могли рассчитывать на "Превосходно" на его уроке.

Альбус же в это время вёл беседу с Гарри. Он искренне радовался, что его идея оставить мальчика на воспитание маглам оправдала себя, хотя не совсем так, как он ожидал. Гарри доверял и верил ему! Более того, он не озлобился, был добрым и рассудительным, вежливым. Все учителя отзывались о нём как об исключительно прилежном и добром ученике. Умном и талантливом. Гарри вырос не капризным избалованным аристократом, а так, как и рассчитывал Альбус: добрым и скромным мальчиком. Альбус и не надеялся на лучшее. Парень был искренен с ним, доверял ему и оказался на гриффиндоре, хотя у него были некоторые сомнения на этот счёт, но он верил в лучшее. И, как это бывало, оказался прав.

Его, конечно, мучило любопытство, что же такого ему сказала Шляпа, но это было очень личное и потому он не надеялся на ответ. Но Гарри снова его поразил, не сказав, что не станет совсем говорить об этом. Он пообещал рассказать потом, когда будет готов к этому. Это большая честь, на его взгляд. Шляпа видит самое сокровенное в душе каждого ребёнка и мало кто способен открыть кому-то то, что сказала ему Шляпа.

Гарри оказался примерным учеником, но Дамболдор не сомневался в том, что он попадёт в запретный коридор, у директора было влияние на Хогвартс и Гарри непременно окажется в запретном коридоре и заинтересуется им. Но не стоит торопить события, вполне возможно, что он сам туда захочет попасть: любопытство страшная штука.

* * *

Засидевшись в библиотеке, я чуть было не пропустил ужин. От голода меня спасла Гермиона, которая как всегда была последовательна. Она не собиралась пропускать ужин, но и позволить его пропустить мне она не могла позволить. По пути мы невольно разговорились.

— Знаешь, Гермиона, тебе не стоит воспринимать факультетское соревнование так близко к сердцу. Ты просто не можешь вытянуть весь факультет, заполучив для нас победу. Я тоже хочу, чтобы наш факультет победил, но кроме меня на нём учится ещё несколько десятков человек, в том числе и на старших курсах. Ты начитана и у тебя впечатляющие знания, но... Я не хочу тебе обидеть, я действительно хочу помочь, но разве ты не видишь, что из-за своих принципов и постоянных нотаций ты всё время одна!

— Может, я сама не хочу общаться с такими бездарями и хулиганами? — она гордо вскинула свою голову, но меня эта игра не обманула.

— Если бы это было бы так, то ты бы не помогала никому на уроках, а так же не давала никому списывать домашку.

— Это только потому, что я не хочу, чтобы мы теряли баллы! — видя, что она готова вот вот совсем закрыться от меня я поспешил перевести тему в более безопасное русло.

— Слушай, а ты раньше колдовала? Ты учишься лучше остальных, даже некоторые чистокровные волшебники, которые жили в своих семьях. Как тебе это удаётся? — девочка расцвела от моих похвал.

— Просто я старательно читаю учебники и дополнительную литературу. Так же в магии главное — это упорство и внимательность к деталям. В чарах важно произношение и движение палочкой, а в трансфигурции детальное представление трансформации предмета и твоё желание.

— Слушай, а почему у тебе не получилось спичку превратить в иголку? Я думал, что это просто и ты точно с этим справишься! — Гермиона с некоторой досадой посмотрела на меня.

— Если думаешь, что это так просто, то почему сам не превратил спичку в иголку?

— Ну... — я замялся, не зная, что сказать.

— Гарри, трансфигурация — это очень серьёзный предмет! Малейшая ошибка и отступление от правил может привести к ужасным последствиям! — я на секунду даже не знал, что сказать, а зетаем меня осенило!

— Ты просто боялась сделать что-то не так, поэтому у тебя спичка не превратилась в иголку! Лишь осеребрилась и заострилась, — судя по её лицу и реакции ауры я попал в точку.

— Но почему? Чего ты боялась? Там же всё просто и понятно. Ты же не собиралась превращать спичку в воздух или в воду, или в еду! Ведь так?

— Конечно же я не собиралась этого делать! Но, Гарри, разве ты не понимаешь?! Я читала учебник, но там не говорилось о том как происходит трансфигурация! Как спичка превращалась в иголку? Она, должно быть распадалась на атомы, а затем вновь превращалась во что-то другое. Что если часть этих атомов попадёт на меня или кого-то другого? — я потрясённо смотрел на Гермиону. Нет, ну надо до такого додуматься. Если бы я не видел магию, то тоже испугался бы, но я прекрасно видел процесс трансфигурации и уже давно уяснил, что во что бы я не превращал предмет, он остаётся тем, чем был до этого. Ни один атом не пропадает зря, хотя я сам не очень понимаю, как это происходит.

— Гермиона! Как ты можешь так думать? Разве ты не видела, как профессор МакГонагалл превращала стол в свинью? А свинья, между прочим, дышит и потеет, то есть хоть чуть-чуть но теряет свою массу, но это же не было опасным! Я не могу объяснить, что ты заблуждаешься, но тебе стоит обратиться с этим вопросом к профессору МакГонагалл. Не думаю, что за это ты будешь писать ей километровое эссе.

— Хорошо Гарри, я обязательно спрошу. А так же обязательно поищу дополнительную литературу по трансфигурации, — серьёзно кивнула девочка.

Мы ещё немного поболтали, я расспросил о её жизни до школы, рассказал о своей. Мы поболтали о разных пустяках и вместе вошли в большой зал. Многие уже сидели за столами и ели. Преподаватели сидели в полном составе и тоже ели, я задержал свой взгляд на преподаватели ЗоТИ, отметив некоторые прошедные в нём изменения и сел за стол.

— Гарри, ты не представляешь где я был! — на меня набросился Рон, возбуждённо что-то жуя.

— На чемпионате по квиддичу?

— Нет, — несколько скис рыжий, но долго унывать он не мог просто физически. — Я был у Хагрида! Он лесничий. Представляешь, он всё знает про Запретный Лес! Он обещал подарить какие-нибудь здоровее когти или клыки, когда найдёт какой-нибудь череп хищника. У него есть такая большая собака! — Рон расставил руки в стороны, словно хотел обнять планету, а не собаку. Он что, серьёзно? Там такая здоровая псина?

— Кстати, — он заговорщически наклонился ко мне, я подыграл ему, тоже пододвинувшись. — ты знаешь, что Хагрид забрал что-то очень ценное и важное из банка и оно, скорее всего, храниться в том самом запретном коридоре! А банк в тот же день ограбили! Говорят, что только очень сильные тёмные волшебники способны на это!

— Действительно, страшная тайна! Как же ты сумел вытянуть это из Хагрида. Он не похож на того, кто с лёгкостью расскажет свои и чужие секреты.

— Да я даже и не старался почти! Хагрид любит помолоть языком, он не говорит прямо, но оговаривается, давая более чем прозрачные намёки, сам того не замечая. Пожил бы с моими братьями и не таком у научился, Гарри. А с Хагридом было всё просто, стоит его начать расспрашивать о животных, как он забывается так, что может ответить на любой следующий вопрос. Я такое не раз проделывал со своими братьями, хотя они не раз смоли меня, потом, раскусить и наговорить такой чуши. Как про тролля, например, а я повёлся!

— Да у тебя просто задатки настоящего слизеринца, — посмеялся я. Рон скривился, но не стал ссориться на пустом месте.

— А что от тебя хотел Дамболдор?

— Он интересовался тем, как я провёл свою первую неделю. Рассказал мне много интересного про моих родителей, — я пересказал ему часть того, что рассказал мне Альбус, умолчав только по Снейпа. Зельевар мне не простит, если вся школа узнает о его любви к моей матери и устроит мне форменный ад.

— А так же он спросил меня про то, что мне сказала Шляпа, — вот это зря я ляпнул: теперь от меня не отстанут, пока не вытянут правду.

— И что же она сказала?

— Ну, я смутился, это личное. Обещайте никому не рассказывать, — я взглянул на Рона и Гермиону, что сидела рядом и прислушивалась к нашему разговору.

— Я — могила! — заверил Рон.

— Обещаю молчать! — сказала Гермиона. Ну, я не сомневался. Рон всё равно не сможет долго хранить этот "секрет", а правду я не скажу.

— Так вот, слушай, — теперь я напустил на себя таинственности. — Думаю, что вам всем известно о Том-Кого-Нельзя-Называть.

Дождавшись кивков, я продолжил.

— Дело в том, что Шляпа поведала мне страшную тайну! Дело в том, что она рассказала мне, что мне предначертано возродить Того-Кого-Нельзя-Называть. Помочь ему возродиться, вернуть свою силу и былое величие. Представляете? Я сам был в ужасе, когда узнал это, — я нёс полную ахинею, стараясь не думать над тем, что говорю, иначе рисковал рассмеяться в полный голос, хотя нет — не рисковал, просто испытал бы жгучее желание это сделать. — Он на самом деле не погиб в ту ночь! Его дух всё ещё где-то бродит, ищет способы возродиться, вернуться в наш мир и только я способен вернуть его назад! Дело в том, что в ту ночь я забрал его жизнь и теперь он хочет вернуть её себе назад, но не может, так как он и тогда был слабее меня, а сейчас он слабее даже самого слабого первокурсника. Я слышу во сне его шопот, он склоняет меня на свою сторону, он уговаривал меня поступить на Слизерин, пророчил мне великое будущее. Говорил, что мы вместе покорим всю Британию, а затем и всю Европу. У него ещё остались сторонники среди волшебников, которых не смогли поймать и посадить и они — среди нас. Ждут, выжидают удобного момента, чтобы схватить меня и провести своё тёмный ритуал по возрождению тёмного лорда — Воландеморта!

Они дружно вздрогнули от имени тёмного лорда, а я начал понимать Снейпа. У них сейчас было такое потрясённое состояние, что я невольно засмеялся.

— Забудьте вы об этом! Я просто пошутил! Ничего такого Шляпа мне не говорила! Я не могу вам пока рассказать, это очень личное, но если вы будите настаивать, то я вам расскажу ещё одну страшную сказку наподобие этой. Но в этот раз уже про директора, — я смотрел как их глаза приобретают осмысленность и понимание того, что их разыграли.

— Как так можно, Гарри! — Рон был расстроен в лучших чувствах. — Я от тебя всё равно не отстану, как бы ты не старался. Или ты расскажешь по-хорошему или я никогда не оставлю тебя в покое!

Рон был настроен решительно.

— Ладно, тогда слушай "правду", — Гермиона с возмущением посмотрела на меня, понимая, что я сейчас расскажу ещё одну байку, но промолчала: ей стало любопытно.

— Все вы прекрасно знаете, что наш директор, Альбус Персиваль Вульфик Дамболдор — величайший светлый волшебник современности, сильнейший во всей Европе, может и во всём мире!

Они послушно кивнули.

— Так вот, Шляпа сказала мне правду о нём. Вы готовы к ней? — снова кивок.

— Альбус Персиваль Вульфик Дамболдор на самом деле не светлый волшебник, а тёмный! Он — величайший тёмный маг современности, а не Сами-Знаете-Кто. Ещё в своей молодости он жаждал силы и власти. Никто не знает, что произошло, но его сестра погибла, а старший брат отрёкся от него! — теперь и Гермиона внимательно слушала. Я знал, что она постаралась разузнать о каждом преподаватели побольше всего, иначе бы она не была Гермионой Грейнджер, девочкой, которая всё знает. Сейчас я рассказывал очередную ахинею, но уже "основанную" на фактах истории.

— Ни для кого не секрет, что он был учеников Грендевальда, другого тёмного лорда. Но Альбус не хотел быть в его тени, он хотел большего: силу и власть Гриндевальда. Но Дамболдор никогда не действует открыто. Он стал преподавать в Хогвартсе, вербуя своих сторонников ещё среди учеников. Тот-Кого-Нельзя-Называть учился в это время. Он видел, что происходит и хотел остановить директора, но попался в его сети лжи, сам того не понимая, он стал его марионеткой. Тем временем, сила Альбуса Персиваля Фульфика Дамболдора росла, как и его влияние на магический мир. Гриндевальд сговорился с Дамболдором, всё это их противостояние — это лишь ширма, которой они прикрывались, они разыгрывали эту партию, вводя в заблуждение весь мир. Если не можешь побороть оппозицию — возглавь её и Гриндевальд поручил возглавить её своему верному ученику и стороннику — Альбусу. Вот только он не знал, что Дамболдор сам желает получить власть и силу своего учителя. Он изучил его очень хорошо и знал его слабые места, поэтому, когда подошло время, он убил своего учителя. Магический мир признал его величайшим и достойнейшим из достойных. Дамболдор получил всевозможные привелегии и силу, которую так желал. Но на этом он не стал останавливаться. Тот-Кого-Нельзя-Называть, тем временем действовал согласно плану Дамболдора, сам того не подозревая, он подыгрывал Дамболдору. Теперь у хитрого интригана был новый враг, новый тёмный лорд, что не позволит померкнуть его славе. Но тёмный лорд был несколько умнее, он умудрился обеспечить себе жизнь даже в случае своей смерти! Дамболдор хитростью заставил его напасть на моих родителей и попытаться убить меня, но Дамболдор уже был там и напал на тёмного лорда в лучших традициях тёмных волшебников — из-за спины, он ударил ему в спину и убил. Но Дамболдор понял, что не убил его до конца, а потому решил разыграть новую партию. Для этого он оставил мне этот шрам, а сам придумал сказку для общественности о мальчике-который-выжил. И люди поверили в эту ложь, ведь это говорил сам Альбус Персиваль Вульфик Дамболдор! Он специально раздувал мою славу. Наверняка придумал какое-нибудь пророчество или что-то такое. Не суть важно. Он решил вырастить и воспитать послушную марионетку, своего героя, Мессию Света. Он оставил меня у маглов, чтобы те плохо относились ко мне. Я вырос бы запуганным мальчиком, который принял бы старого и хитрого манипулятора как величайшего человека, который подарил ему всё. После этого моя преданность была бы обеспечена. Кстати, вы заметили, что он говорил про коридор на третьем этаже? Это он специально. Там спрятано то, что обеспечит тренировку и дальнейшую верность его марионетки — мальчика-который-выжил. Пока тёмный лорд возвращается, Альбус тоже копит силы и пестует своего героя, готовя его к эпической, но смертельной битве. Лорд будет увлечён мальчишкой и непременно пропустит тот момент, когда Дамболдор ударит ему в спину, чтобы положить конец и ему и его марионетке, которая будет знать к тому времени слишком много. Грядёт новая война, а за ней и новый порядок, где вся власть будет принадлежать Альбусу Персивалю Вульфику Дамболдору. Вы же, как мои друзья и будущие соратники, скорее всего погибните или станете послушными фанатиками старого интригана. Фигурами в его новой и увлекательной интриге. Конец.

В этот раз я добился ещё большего эффекта. Гермиона была в ужасе, а Рон пребывал в глубоком шоке.

— Эй, алё! — я помахал руками перед их глазами. — Земля вызывает Орбиту, Орбита ответе! Есть кто-нибудь дома? Я же говорил, чтобы ты не приставал ко мне, Рон. Ну, доволен сказкой или тебе ещё одну рассказать, но ещё более страшную?

— Иди ты к Моргане со своими сказками, — прохрипел Рон и присосался к стакану с соком. Гермиона всё ещё пребывала в некотором пост шоковом состоянии и с ужасом смотрела на Альбуса.

— Это тебе надо было идти в Слизерин. Точно, змейки бы все сами убились бы от твоих историй, решив, что это единственный способ спасти свои жизни, — рыжий понемногу отходил, возвращаясь к еде и к нему с каждой ложкой возвращалось прежнее настроение.

— Гарри это правда?

— Нет, Гермиона. Я всё выдумал. Если Рон ещё хочет послушать, то я могу рассказать ещё одну сказку, вот только, боюсь, она будет ещё более страшной, чем эта и я не смогу доказать вам, что это всего лишь мой бред. Вы готовы пойти на такую жертву? — они синхронно покачали головами, заверяя, что не хотят. Жаль, я уже придумал отличный ужастик про Мальчика-Который-Выжил и его "тёмную сторону души", бва-ха-ха-ха! Может, мне стоит начать писать ужастики? А что? Темы у меня актуальные и весьма злободневные. Это будет бестселлер! Я прославлюсь... ещё больше.

Я вернулся к еде. Друзья сидели притихшие и сосредоточенно ели. Я считал Рона и Гермиону своими друзями. С Роном всё было просто: он действительно мой друг, он себя и считает моим другом, постоянно ходит со мной, словно привязанный. Не умей я видеть магию, решил бы, что его заколдовали, но это было не так. С Гермионой всё было непросто. Она мне нравилась за свою любознательность и честный добрый характер, но её привычка учить всё и всех утомляла. Разговаривать с ней никто долго не мог. Всем было от неё что-то нужно, только мне не требовалось её помощь. Она это чувствовала и потому тоже лучше относилась ко мне. Хотя от этого с ней не было легче общаться.

Я обещал себе и Шляпе, что не стану "добрым злодеем", поэтому я никак не мог повлиять на Гермиону, кроме моих слов и действий. А как было бы просто воспользоваться магией и девочка мгновенно бы "исправилась". Эх, глупые детские иллюзии и самообман.

Я по-быстрому доел ужин пошёл в спальню. Мне не терпелось почитать книги по зельеварению, взятые из библиотеки и сравнить то, что там написано со своими ощущениями на практике. У меня всё же был набор начинающего зельевара! У меня впереди суббота и воскресенье, которые я хочу потратить на свои изыскания.

В выходные я смог вдоволь удовлетворить своё любопытство по зельям и ингридиентам. Я действительно чувствовал что друг с другом конфликтует, а что — нет. Хотя были нюансы: ингредиент может вступить в взрывоопасную реакцию, если неправильно подогревать зелье или забыть помешать зелье. Короче, Невиллу и мне повезло, что ничего не взорвалось. У меня бы, впрочем, не взорвалось и так, так как у меня всё было правильно, просто реакция шла быстрее, словно под воздействием катализатора, а всё потому, что было до предела насыщенна магией. Лишняя капля и котёл бы вскипел или взорвался, но я сумел не довести до крайности, очень благоразумно для меня. Хорошо, что я не стал насильно вливать магию, полагая, что ни к чему хорошему это не приведёт.

Близнецы Уизли, оказывается, тоже любят экспериментировать с зельями. Рон так и сказал мне, когда я отказался идти с ним поиграть в какую-то игру, а остался у котла. Его братья, как оказалось, просто два одержимых экспериментами волшебника. Свои знания, впрочем, они используют исключительно для шуток и розыгрышей, а я с ужасом думал, что же будет, если они действительно на кого-то разозлятся. Вот только все рыжие были до невозможности жизнерадостны и оптимистичны. А так же непоседливы. Энергия Перси шла в мирное русло, так как он был старостой и во многом нам помогал. Близнецы же были по уши в своих шутках, которые постоянно придумывали и испытывали на случайных учениках. Самые удачные образцы они продавали.

Довольно интересный казус случился у меня с Драко Малфоем. Мы встретились в одном из коридоров и Драко великодушно предложил мне дружбу. Рон при его появлении скривился, словно увидел что-то мерзкое.

— Поттер, в мире волшебников существуют целые древние династии чистокровных волшебников и ты очень скоро поймёшь, что между нами и другими, — он презрительно скривился, смотря на Рона. — есть большая разница. Давай дружить, я тебе всё объясню.

Я пожал ему руку: "Спасибо, Драко. Я не против дружить с тобой и я ценю твоё желание мне помочь, но должен заметить, что именно древние и чистокровные волшебники диктуют остальным правила. И ты, как Малфой, должен понимать, что мы — выше каких бы то ни было условностей и правил. Мы — элита и будем ей в любом положении. А сейчас я вынужден тебя оставить, я спешу. Может, в другой раз в более удобной обстановке поговрим и лучше друг друга узнаем, — я насильно потащил за собой Рона, пока он не успел чего ляпнуть и испортить мне всё впечатление. Драко был несколько поражён и не успел подобрать свои аргументы, прежде чем я успел скрыться. С чистокровными волшебниками мне хотелось ссориться, ведь я сам "один из них", хотя и других взглядов, нежели аристократы.

— Что это было? — спросил Рон меня, когда отошёл от встречи с Малфоем.

— А что такого? — невинно поинтересовался я.

— Это Малфой! — будто это всё объясняло, я фыркнул.

— Его родители — Пожиратели Смерти! Он один из них!

— Тогда почему они не в тюрьме?

— Они откупились! Сказали, что были под заклятьем подчинения и им поверили, — Рон продолжал разоряться, стараясь мне доказать, какой нехороший человек этот Драко Малфой и вся его семья.

— Рон, перестань! Он всего лишь ребёнок, как и мы. А то, что его родители преступники не делает из него самого злодея. Он всего лишь капризный и избалованный ребёнок, он же не убивает тут никого и не пытает тёмномагическими проклятьями. Ни один родитель в здравом уме не станет учить своего ребёнка плохому! — Рон отнёсся к этому скептически и продолжил обвинять Малфоя во всех грехах. Сюда он приплёл и местные предрассудки на счёт грязной крови, "предателях рода" и прочей ахинеи, что напридумывали люди за сотни лет. Пока я не видел разницы между магией чистокровных и магией маглорождённых. Уж я-то это видел как никто другой. Меня заинтересовало то, что магический дар наследуется. Что-то я об этом читал, но ничего конкретного не знал, поэтому решил лишний раз пока не загружать свою голову лишними вопросами.

— Рон, если бы не прекратишь мне травить эти бредовые байки, то я начну травить свои! — угроза возымела действие.

— Но это не байки — это правда!

— Сейчас я тебе такую правду расскажу про... про Хагрида!

— Что???

— Хочешь послушать? — я изобразил нездоровый энтузиазм и готовность поделиться "великой тайной".

— Не-ет! — Рон решил не рисковать своим душевным здоровьем.

— Вот и славно, пойдём лучше на ужин, а то, боюсь, опоздаем, — Рон был со мной солидарен.

В понедельник за завтраком Рон был необычно сильно оживлён и всё трещал о том, что на этой недели у них будут полёты на мётлах. Он всё сокрушался над тем, что первокурсников не принимают в команды. Я решил подлить в его бочку мёда ложку дёгтя и заметил, что Малфой уже давно говорил, что с шести лет летает на метле и у него больше шансов попасть в команду, может, даже стать ловцом. Своего я добился и рыжий скривился, словно от лимона, сказав, что всё это — пустая болтовня. Врёт он всё про магловские вертолёты и свои полёты на мётлах. Мой отец работает в министерстве и знает о маглах больше, чем любой другой аристократ. Если бы Драко показался этим самым вертолётам, то об этом непременно узнали бы в Министерстве. Да и сами маглы немедленно написали бы это в своих газетах. Таких историй было много у кого. Тот же Симус уже родился с метлой в руках, да и сам Рон любил похвасться своими полётами на старой метле Чарли.

Все, кто родился в семьях волшебников, часто говорили о квиддиче. Рон постоянно спорил с Дином Томасом, стараясь доказать, что квиддич бесконечно круче футбола. Дин был другого мнения и они часто спорили до хрипоты, чуть не бросаясь друг на друга. Футбол я не любил, а квиддича не знал, потому молчал. Рон даже рассказал мне "страшную тайну": он сказал, что фотографии и картинки у маглов не двигаются. Для него это был шок. Хотя вот у Невилла не было метлы, бабушка запрещала ему даже думать о полётах, пугая жуткими историями. Я был с ней в этом солидарен: Невилл даже на земле умудрялся влипать в разные истории, а что случиться с ним в небе? Хотя он старательно расспрашивал Рона, наверное, полагал, что его истории помогут ему удержаться на метле. Гермиона же решила обратиться за помощью к книгам. Я тоже испытывал беспокойство, но решил, что не стоит себя накручивать, наверняка ничего сложного в полётах на метле нет.

Смотря, как всем другим птицы приносят письма, мне даже стало жалко, что я не купил сову. Дурсли хотя и выли приёмными, но всё же родителями. Я бы был не против писать им. Акосс пока не мог похвастаться тем, что мог перемещаться на большие расстояния. Он, к моему удивлению, освоился с простой трансгрессией, но мог пока лишь телепортироваться ко мне. Летать он не научился, хотя и мог ползать по воздуху из-за чего походил на китайского дракона: его окутывала чёрно-белая дымка и он мог извиваясь ползать по воздуху. Правда, он находил это утомительным занятием, поэтому часто ползал по старинке. Днём он спал на моей кровати, а ночью ползал по Хогвартсу. Пропитание, как он меня заверил, он находил сам. А ещё он сказал, что познакомился с ещё одним змеем. Большим-большим, он тоже жил в Хогварсе и очень давно. Акосс обещал меня как-нибудь познакомить с ним, очень уважительно о нём отзывался. Видимо змей был действительно древним и мудрым. Он и с Акоссом заговорил только потому, что долгое время ни с кем не разговаривал и вообще считал себя несколько одиноким. Хозяин, по его словам, давным-давно ушёл из Хогвартса и больше его змей не видел. Где он и что с ним — он не знает. На моего змея реагировали по-разному, но, в целом, когда узнавали, что он очень милый и безобидный, переставали бояться, хотя лишний раз не решались прикасаться. Я честно сказал, что он ядовитый, но не укусит, если его не провоцировать. А так его даже не замечали: днём змей всё время спал и выглядел совершенно безобидно, словно деталь декора, как крыса Рона. Умное животное, подозреваю, тоже любило прогуляться ночью по замку, хотя Акосса старательно избегало. Тому было откровенно пофиг, у него был свой интерес. Он даже рассказал мне о нескольких тайных проходах, а также о кухне, где едё готовят странные маленькие человечки. Они его сильно перепугались, и он уполз от них сквозь стену.

На следующий учебный год, пожалуй, куплю сову.

В три тридцать мы подошли к площадке, где у нас должен был проходить урок полётов. Денёк был что надо: ясный, солнечный, дул лёгкий тёплый ветерок. Я был в предвкушении полётов, как и большинство учеников. Гермиона, Невилл, Дин и несколько других учеников не были такими радостными от перспективы полетать, пусть и на метле.

Площадка была простой поляной, находящейся как можно ближе к замку и как можно дальше от Запретного Леса. На поляне уже лежали мётлы, выглядели они грубо и топорно, но магия в них говорила сама за себя: это были непростые веники.

Тренером у нас была мадам Трюк. У неё были седые волосы и по-ястребиному жёлтые глаза, сама она была сложена спортивной комплекцией атлета. На шее у неё висел свисток из-за чего её сходство с тренером ещё больше усилилось.

— Чего встали? Быстро встали слева от метлы! — голос у неё был громкий, чёткий и хорошо поставленный, она точно привыкла командовать. Мы все очень быстро распределились по мётлам.

— Отлично, а теперь вытянете свою правую руку над метлой и скажите "вверх"! — от её "вверх" мне самому захотелось подпрыгнуть, но я сдержался и сделал как было сказано. Судя по всему метле надо было приказать. У меня она сразу рванула вверх, влетев в мою ладонь. Малфой тоже справился с первой попытки. Но не у всех это получалось. Гермиона, привыкшая к заковыристым заклинаниям, старалась тщательно произнести "вверх" той же интонацией, что и мадам Трюк. Бедная метла подпрыгивала над землёй, но отказывалась взлетать её в руку.

— Гермиона, просто прикажи ей, а не издевайся над словом! — я не смог вытерпеть это издевательство над зачарованным веником.

Рон умудрился стукнуть себя поносу метлой. Как ему это удалось — это загадка. У Невилла были большие проблемы. Он совершенно не хотел летать, он боялся метлы и она, вопреки его выкрикам "вверх", просто откатывалась от него. Под конец, он просто сам взял её в руку, пока этого не видела мадам Трюк.

Затем мадам Трюк показала нам как правильно садиться на метлу и держаться за неё, чтобы не соскользнуть в воздухе. Как ни странно, но большую часть выполняла сама метла. Я ясно видел, как её магия, подпитываемая магией ученика, разрастается и как бы обволакивает его тело, облегчая и не создавая дискомфорта из-за отсутствия седла. Я был очень рад этому, потому что предполагал, что полёты на метле — это вид пыток, изобретённый каким-то садистом. Садиться на жердь, а затем ещё и испытвать разные ускорения — это чересчур жестоко. Но всё обошлось: я почувствовал, что становлюсь как будто легче, а меня посетило удивительное чувство единения с этим зачарованным веником. Теперь я был точно уверен, что полёты не доставят мне проблем.

К моему удивлению, мадам Трюк поправила Малфоя, когда тот неправильно взялся за метлу. И не отстала от него, пока тот взялся так, как её было надо.

— А теперь по моему свистку вы с силой оттолкнётесь от земли, — сказала она, когда уверилась, что все готовы. — Крепко держите метлу, старайтесь, чтобы она была в ровном положении, а затем опускайтесь — для этого нужно слегка наклониться вперёд. Итак, по моему счёту, раз, два...

Я слишком поздно заметил, что с Невиллом происходит что-то не то. Вы когда-нибудь видели космическую ракету в предстартовом состоянии. Вокруг неё клубиться охлаждённый воздух, стекая белыми струями вниз. А затем происходит старт. Вот сейчас с Невиллом было что-то похожее. Вокруг него закручивалась магия, повышая свою плотность. Сам парень был в ужасе от предстоящего, но он даже не подозревал, что случиться дальше, как и никто из нас. Едва только мадам трюк сказала "два", как Невилл рванул вверх не хуже этой самой ракеты. Его метла оставляла за собой след из сырой магии, которая просто рвалась сквозь неё, не удивительно, что предмет взбесился. Невилл держался крепко, но не достаточно для пересыщенного магией артефакта и соскользнул вниз. Всё произошло настолько быстро и неожиданно, что никто ничего не успел сделать. По ошарашенному лицу мадам Трюк было видно, что подобное явление она видит впервые в жизни. Метла же улетела в сторону заброшенного леса, теряя по пути веточки.

У мадам трюк лицо было ещё бледнее, чем у самого Невилла.

— Сломано запястье, — услышал я её бормотание, сама она выглядела явно лучше. — Вставай, мальчик! С тобой всё в порядке. — Она повернулась к нам, помогая встать Невиллу. — Сейчас я отведу его в больничное крыло, а вы ждите меня и ничего не делайте. Мётлы оставьте на земле. Тот, кто в моё отсутствие дотронется до метлы вылетит из школы быстрее, чем успеет произнести слово "квиддич"!

Я с разочарованием бросил метлу. Едва она отошла на достаточное расстояние, Малфой расхохотался.

— Вы видели его физиономию? Вот неуклюжий — настоящий тюфяк! — Слизерин поддержал его смешками и ехидными комментариями.

— Заткнись Малфой, — оборвала его Парвати Патил.

— О-о-о, ты заступаешься за этого придурка Лонгботтома? — спросила Панси Паркинсон. — Никогда не думала, что тебе нравятся толстые плаксивые мальчишки.

— Смотрите, — Малфой поднял что-то с земли. — Этот болван опять что-то потерял.

— Нехорошо потешаться над представителем одного из древних и благородных родов, Драко, — я решил не усугублять накал страстей и вмешался в перепалку.

— Отчего же? Не ты ли говорил, что мы выше условностей и правил?

— Да, но их нарушение ведёт к анархии. В итоге ты просто получишь себе во враги такого же, как ты. И если он тоже станет нарушать правила, то начнётся война, а без крови войны не обходятся, — я подошёл к нему ближе.

— Я бы на твоём месте отнёс бы эту штуку Невиллу. Может, даже объяснил бы из-за чего он пострадал и дал бы несколько советов. Тебе от этого не убудет, а Невилл будет тебе благодарен. Ну, где же твоя слизеринская гибкость? Я думал, что ты предпочитаешь играть по своим правилам, а не идёшь на поводу у других, — всё, теперь Малфой полностью переключился на меня, забыв о Невилле.

— Я не иду ни у кого на поводу! Всё, что я сказал — правда, я ничем не оскорблял этого тупого увальня. Я делаю то, что хочу! И я не собираюсь отдавать эту штуку ни тебе ни Невиллу, ни кому-либо ещё! Я лучше её выкину или спрячу. Он даже и не вспомнит про неё! — он огляделся, ища место, куда можно деть напоминалку Невилла.

— Ну, тогда я её найду или отберу сам, — я самодовольно скрестил руки на груди. — Потому, что я так хочу, ясно, Драко?

— Ну так, попробуй, Поттер! — он резво вскочил на метлу и взлетел. Все ахнули. Я не мог не принять этот вызов.

— Нет, Гарри! Мадам Трюк запретила! Из-за тебя у нас будут неприятности! — Гермиона как всегда попыталась воспользоваться "рычагами" законов и правил, но ничего у не неё не вышло. Я призвал к себе метлу и легко взлетел. Это действительно было проще, чем я предполагал.

— Давай сюда! — я протянул руку, но изумлённый Драко опомнился и с усмешкой полетел прочь.

— Думаешь это будет так легко, Поттер?

Мётлы у нас были одинаковые, но я мог позволить себе преимущество в скорости за счёт магии. Драко тоже неплохо управлялся с метлой, но у меня было небольшое преимущество в осознанном контроле. Поняв, что я от него не отстану, Малфой с криком "лови!" бросил напоминалку в сторону замка. Бросок был хороший, сильный, да и взлетели мы довольно высоко. Я не теряя времени устремился в погоню за блестящей вещицей. При такой скорости она непременно должна была разбиться о камень замка. Я целиком и полностью сосредоточился на погоне. Шарик летел быстро, но он постепенно снижался, я постарался выжать из метлы всё возможное, по возможности не перегружая её, а то я рисковал повторить историю Невилла. Я всё же успел.

Полёт доставил мне истинное удовольствие, а пойманная напоминалка — чувство победы. На землю я возвращался победителем. Гриффиндор хлопал от радости, а Слизерин с неприкрытой неприязнью смотрел на меня.

— Неплохо, Драко! — я приземлился неподалёку от него.

— Может повторим? — я протянул ему напоминалку, но ответить Малфой не успел.

— ГАРРИ ПОТТЕР! — все невольно притихли. К нам спешила наш декан. Ой, что сейчас будует... Она нам никогда послаблений не даёт. Подыгрывает, но не так, как Снейп, который всегда готов прикрыть своих змеек от всякой угрозы. Добрый он.

— Никогда... Никогда за всё то время, что я работаю в Хогвартсе... — у неё не хватало слов от возмущения.

— Вы чуть не убились! — а-а-а, так она за меня волнуется! Значит бить будут, но не сильно. Я несколько расслабился.

— Это не его вина, профессор...

— Я вас не спрашивала мисс Патил...

— Но Малфой...

— Достаточно, мистер Уизли. Поттер, идите за мной, немедленно.

Малфой и некоторые змейки откровенно улыбались, довольные шоу. Ну-ну, они-то не знают, что Минерва на моей стороне, хотя и тщательно это скрывает. Я постарался придать своему лицу грустный и обречённый вид и побежал следом за профессором.

Пока мы шли, Минерва постепенно успокаивалась, а у ней появлялось некое чувство. Предвкушение чего-то и радость. К счастью, не злорадство, а именно радость. Похоже, она даже была в какой-то степени довольна моей выходкой.

Мы вошли в замок, поднялись по мраморным лестницам, что имели моду менять своё местоположение. Вскоре профессор МакГонагалл остановилась, заглянув в один из классов.

— Извините, профессор Флитвик, могу я попросить вас кое о чём? Мне нужен Вуд.

"Вуд? Кто такой Вуд?" — я был озадачен. Вудом оказался пятикурсник, который выйдя из кабинета непонимающе посмотрел на профессора и на меня.

— Идите за мной, вы оба, — мы переглянулись с друг с другом и последовали за профессором.

Профессор завела нас в пустующий класс, где сейчас Пивз писал всякие гадости на классной доске.

— Вон отсюда, Пивз! — полтергейст ошалел от такого напора. Он тут никому не мешал, занимался тихо мирно своим любимым делом, а тут врывается профессор МакГонагалл и тоном не допускающим возражений выгоняет его. Кинув мелок в пустую коробку, он тихо ворча ругательства улетел проч. Минерва захлопнула за ним дверь.

— Поттер, знакомьтесь — это Оливер Вуд. Вуд, я нашла вам ловца! — озадаченное выражение лица Вуда сменилось восторженным.

— Вы это серьёзно? И кто это?

— Абсолютно! — кивнула Минерва. — Гарри Поттер — ваш новый ловец. Он летал, как птица, словно с пелёнок это умел, хотя я точно знаю, что у него — это первый полёт.

— Он спикировал вниз с двадцати метров и поймал вот эту штуку, летящую на стену. Ни одного синяка, даже Чарли Уизли не смог бы так, — от её похвал Вуд становился всё счастливее, а я покраснел, стесняясь такого неприкрытого восторга.

— Он когда-нибудь видел игру в квиддич?

— Вуд — капитан сборной факультета Гриффиндор, — пояснила его восторг профессор.

— Он идеален для ловца: лёгкий и мелкий, проворный. Нужна только приличная метла вроде "Чистомёта-7" или "Нимбуса-2000".

— Я поговорю с профессором Дамболдором и попробую его убедить сделать для Гарри исключение. Нам нужна сильная команда. В прошлом году Слизерин буквально растоптал нас в последнем матче. Я потом несколько недель не могла заставить себя в глаза посмотреть Северусу.

Посмотреть в глаза? Интересно, а она знает, что Снейп умеет читать таким образом мысли?

— И учтите, мистер Поттер, если я услышу, что вы недостаточно усердно тренируетесь, я могу передумать и наложить на вас весьма серьёзное взыскание, — похоже, что мне не отвертеться. Будто очень надо, да я счастлив, что буду чаще летать!

— Ваш отец отлично играл в квиддич, он бы сейчас гордился бы вами...

За обедом Рон вытянул из меня всё. Гермиона тоже не осталась равнодушна.

— Ловец? — Рон был с сильном потрясении. — Но первокурсников никогда... Ты станешь, наверное, самым молодым игроком в квиддич за всю историю Хогвартса за последние...

— Сто лет, — закончил я за него. — Вуд мне уже все уши прожужжал на этот счёт. Я начну тренироваться со следующей недели, только не говори никому, Вуд просил, чтобы это осталось в тайне.

Рон с восхищением и лёгкой завистью смотрел на меня. В этот момент рядом неожиданно появились рыжие близнецы.

— Ты молодец, — тихо произнёс Джорж. — Вуд нам всё рассказал, мы ведь тоже в сборной.

— Я тебе говорю, в этом году мы обязательно выиграем соревнования между факультетами по квиддичу, — заверил его Фред и уже мне: "Мы не выигрывали с тех пор, как наш брат Чарли закончил Хогвартс. Но в этом году у нас будет потрясающая команда. Ты, должно быть, очень хорош, Гарри. Вуд просто подпрыгивал, когда говорил о тебе.

— Ладно, нам пора идти. Ли Джордан уверяет, что нашёл новый потайной коридор, через который можно выбраться из Хогвартса. Не успели они уйти, как подошёл Малфой.

— Последний школьный обед Поттер? Уезжаешь сегодня к маглам? — не смотря на весь свой вид он явно не был рад такому повороту событий.

— Ну что ты, Драко! Я же говорил тебе, что мы выше каких бы то ни было правил? — я продолжил есть и дождался продолжения.

— Хочешь сказать, что тебя даже не наказали? — Драко был удивлён.

— Более того, Драко! — я с важным видом ткнул пальцем вверх. — Но я пока не могу сказать тебе — это большой секрет. Я же тебе говорил, что хотя мы и выше каких бы то ни было правил, но должны соблюдать их. Так мы поддерживаем мир и благосостояние наших династий.

— Шёл бы ты отсюда, Малфой. Ничего тебе тут не обломиться — Рон обломал мне весь воспитательный процесс. Драко мгновенно вспылил и парни тут же в какие-то десять-пятнадцать секунд успели наговорить себе кучу гадостей. В итоге Малфой вызвал Рона на дуэль, а тот согласился. Мне пришлось стать секнудантом.

— Дуэли запрещены! Вас накажут! — старания Гермионы на миротворческом фронте были бессмысленны. Драко только презрительно скривился на неё и с гордым видом ушёл.

— И как же вы будите дуэлянтить? — с усмешкой спросил я Рона. — Забрызгаете друг друга искрами из своих палочек? Хотя, учитывая состояние твоей палочки, я бы опасался вызывать тебе на дуэль. Слишком непредсказуемая у тебя палочка, вот выдаст что-нибудь эдакое и кто-то из вас сильно пострадает. А мы ведь не знаем никаких лечебных заклинаний, ни один первокурсник. Ну, может, только Гермиона.

— Вообще-то я думал, что он просто струсит и не пойдёт, — пожал плечами Рон. — В крайнем случае просто дам ему кулаком в нос и все дела.

— Вы не должны туда идти! Вас поймают, — Гермиона возмущённо смотрела на нас, как на предателей Отечества, — А вас обязательно поймают, факультет потеряет очки и вас накажут.

Не лучшее окончание дня. Я всё думал над тем, как я могу применить магию. Все эти заклинания здорово отличались от того, что делал я. Всё, что я пока делал — это воздействовал чистой магией, почти неоформленной. Заклинания же отличались тем, что после их создания, магия действовала самостоятельно, сформированная в особую структурированную структуру. И чем сложнее заклинание, тем сложнее структура. Я не раз видел их в исполнении старшекурсников. Без очков, сосредоточившись, я мог более подробно разобрать их структуру, но старался делать это незаметно. В общем, я не знал ни одного толкового заклинания. Не велика беда, на мой взгляд, но и хорошего тоже было мало. Я пытался настроить свои очки на восприятие заклинаний, но вся беда была в том, что Хогвартс был насквозь пропитан магией, очки просто не умели фильтровать нужные и ненужные мне заклинания. Пока они просто приглушали мне видение, чтобы я не терялся. Единственное, что я мог — это постепенно снижать уровень фильтрации, чтобы я постепенно привыкал и приучался видеть магию во всей её многообразии.

Отбой давно уже был, все спали кроме меня и Рона. Акосс пока ещё не уполз по своим делам: решил нас проводить. Я попросил его не вмешиваться, если что — отвлечь мисс Норрис, но не причинять никому вреда и скрыться из виду, чтобы никто из людей его не заметил. Я не хотел проблем и обвинений в том, что "натравливаю опасное животное" на кого-то. Пока никто из первокурсников не воспринимал Акосса опасным. Малайского Крайта вообще никто из детей не узнавал. Я говорил, что он ядовитый, вот только не говорил, что смертельно. Вид мирно спящей змеи — успокаивал. Я не раз показывал его другим школьникам, давал потрогать и объяснял, как правильно трогать змею, чтобы не причинять её беспокойства. Так же я объяснял, что такое же проделывать с другими змеями не стоит, это Акосс очень дружелюбен, другие вполне могут укусить. Только крыса Рона продолжала опасаться змея, хотя уже не шарахалась от него.

— Пол двенадцатого, мы же не хотим опоздать? — сказал тихо Рон, вставая с постели. Я вздохнул и тоже стал одеваться. Крайт оживился и сполз на пол. Он не стал при постороннем ползать сквозь стены или двери, понимая, что этого лучше не делать.

Мы уже почти добрались до выхода из общей гостиной, как услышали тихий голос: "Не могу поверить, что вы всё-таки собираетесь это сделать!". Вспыхнула лампа. В кресле сидела недовольная Гермиона Грейнджер в розовом халате.

— Ты? — Возмутился Уизли. — Иди спать!

— Я чуть не рассказала об этом Перси. Он староста, он мог бы помочь, — я неверяще смотрел на Гермиону. И это говорит мисс-праведность?

— Пошли, — Рон решительно толкнул портрет Полной Дамы и стал выбрался наружу.

Гермиона не собиралась так просто сдаваться, до нас донесся её рассерженный голос: "Вы не думаете о нашем факультете, ты думаешь только о себе, а я не хочу, чтобы Слизерин снова выиграл соревнования между факультетами. Из-за вас мы потеряем те призовые очки, которые я получила от профессора МакГонагалл зато, что знала несколько заклинаний, которые необходимы для трансфигурации".

— Иди спать, — дружно отозвались мы с Роном.

— Хорошо, но я вас предупредила. И когда завтра вы будите сидеть в поезде, везущем вас обратно в Лонодон, вспомните о том, что я говорила, что вы... — портрет закрылся, отсекая нас от нотаций.

— Немедленно вернитесь назад! — Гермиона не намерена была сдаться так просто.

— Если ты не заметила, то Полная Дама ушла, значит и открыть нам она не сможет, — заметил я.

— И что теперь делать?

— Это уже не наши проблемы, идём Гарри, — но Гермиона снова нагнал нас.

— Я иду с вами.

— Исключено, — Рон.

— Как хочешь, — мне же было всё равно.

— Вы думаете, я буду тут стоять и ждать, пока меня не схватит Филч? А вот если он поймает нас троих, я скажу что пыталась вас отговорить, а вы это подтвердите, и тогда мне ничего не сделают, — и это говорит гриффиндорка? Да я о слизеренцах был лучшего мнения! Те хотя бы не говорят такое в лицо.

— Да хватит вам уже, я кого-то слышу! — Акоос уже давно заметил кого-то и активно мне сигнализировал: его кончик хвоста начинал слегка светиться и мерцать.

— Это мисс Норрис! — выдохнул Рон.

К счастью, это была не мисс Норрис, а Невилл. Он спал свернувшись калачиком. Мы растолкали его, пытаясь выяснить, что он тут делает.

— Я забыл новый пароль. Я тут уже несколько часов, ждал, что кто-нибудь пройдёт мимо и меня впустит.

— Пароль "поросячий пятачёк", но он тебе не поможет — толстуха куда-то ушла и пока она не вернётся — попасть внутрь невозможно.

— Как твоя рука? — спросил я его. — Вот твоя напоминалка.

— О, спасибо! С рукой у меня всё хорошо, мадам Помпфри она за несколько минут сделала так, что у меня срослись все кости. Хотя мне всё равно пришлось задержаться в больничном крыле.

— Э... Невилл, нам надо идти, вот. Так что ты пока побудь здесь, а мы скоро вернёмся.

— Нет, не оставляйте меня здесь одного! Пока я тут был мимо меня раз двадцать успел пролететь Кровавый Барон!

— Если мы из-за вас двоих опоздаем, — с недовольством сказал Рон, смотря на свои часы, — то я не успокоюсь, пока не выучу "проклятье призраков" о котором говорил Квиррел и не применю на вас.

— Всё, тихо! Идёмте! — Акосс тихо прошипел, чтобы мы поторопились, если не хотим встретиться с кошатником, Филчем. Он чувствовал его по запаху, его и его кошку. Наконец, мы достигли Зала Наград, находящегося на третьем этаже.

— Может он опаздывает? — сказал Рон, посматривая на часы. Акосс предупреждающе зашипел, а затем уполз в темноту.

— Куда это он? — поинтересовался Рон, но ответить я не успел.

— Принюхайся хорошенько, моя милая, они, должно быть, спрятались в углу, — голос Филча невозможно было перепутать ни с кем другим. Невилл пискнул и ринулся бежать, вот только он побежал совсем не туда, да и далеко убежать ему не удалось: столкнулся с рыцарскими доспехами, перебудив грохотом и звоном, должно быть всю школу.

— Бежим! — я был полностью согласен с коротким и емким планом Рона. Мы бежали не разбирая дороги, что было, конечно, глупо, но мы сумели оторваться.

— Уф, убежали!

— Бродите по школе, маленькие первокурсники, — из стены вылетел Пивз и мерзко захихикал.

— Это нехорошо! Я обязан доложить об этом, это мой долг, хе-хе-хе.

— Пошёл вон, Пивз, — замахнулся на полтергейста Рон, а Пивз тут же понёсся прочь, крича: "УЧЕНИКИ БРОДЯТ ПО ШКОЛЕ, ОНИ СЕЙЧАС В КОРИДОРЕ ЗАКЛИНАНИЙ!"

— Вот гад! — надо поискать что-нибудь против зловредных призраков, что-то убойное. В библиотеке должно что-то такое быть — это точно.

— Нам конец! — прошептал Рон. — Мы в тупике!

— Ну-ка, подвинтесь, — Гермиона, до этого молчавшая решила проявить посильное участие в спасении наших шкур. Мы посторонились, а она заклинанием "алохомора" открыла запертую дверь. Мы дружно ринулись внутрь, захлопнув за собой дверь.

— Спаслись! — радостно воскликнул Рон. Эх, оптимист.

Из-за двери было слышно как Пивз издевается над Филчем. Я решил, что Пивз — действительно зловредное привидение.

— Чего тебе? — отозвался Рон, пока я пытался привлечь его внимание, теребя рукав пижамы.

— Тихо, — прошептал я. — Не забуди!

— Кого не рузбу... Ой, мам-м-м! — я успел зажать ему рот, прежде чем он успеет разбудить спящую громадную собаку о трёх головах. Цербер сопел в три головы и тревожно ворочался во сне.

— Похоже, что мы в том самом коридоре, что на третьем этаже, — прошептал я. — А теперь мы тихо и без шума уйдём, прежде чем ОНО проснётся.

Мы успели в последний момент: собака уже начала тревожно принюхиваться и открывать заспанные глаза, когда мы хлопнули дверью, оставляя животное без ночного перекусона. На троих, хе-хе. Это всё нервы.

— Малфой, трус! Это он натравил на нас Филча!

— Ну, он играет по своим правилам, — пожал я плечами. — Мы не обязаны были идти, но пошли.

По дороге на встретился Невилл, он всё же смог уйти от Филча и мы благополучно добрались до своих спален.

— О чём они, интересно, думают! — первым нарушил тишину Рон. — Держать в школе такого пса!

— А ты не видел, на чём этот пёс спал? — к Гермионе вернулось плохое настроение.

— Делать мне нечего, как рассматривать на чём он спит! Мне и его трёх голов за глаза хватило.

— Он лежал на люке. Он что-то охраняет — это очевидно! — экспертным тоном заявила Гермиона.

— Ну и пускай дальше охраняет, не наше это дело, — ох чую, заведёт она нас своими разговорами совсем не туда, куда надо.

— Надеюсь, вы довольны собой?! Мы чуть не погибли или, что ещё хуже, нас могли исключить из школы. А теперь, если вы не возражаете, я пойду спать! — она скрылась за дверью спален девочек.

— Что это на неё нашло? — подумал я. Мда, девчонки.

Глава 5. "Добрые дела или первые подвиги".

Малфой был ошарашен, увидев на завтраке. Ну-ну, неужели он думал, что от нас так легко отделаться? Ему стоит придумать что-то более серьёзное, чем подстава. Я ему ехидно улыбнулся и показал язык: бледный змей пошёл пятнами от ярости. Ну, вот, а предлагал дружбу. Какая-то она странная у него, эта дружба. Рон же нисколько не сожалел о вчерашней авантюре и был бы не против всё повторить. А ещё он явно заинтересовался тем, что охраняет цербер.

— Это что-то ценное или что-то очень опасное, — рассуждал как всегда за едой Рон.

— Или и то и то вместе, — я был с ним согласен, ещё не подозревая, насколько бурную деятельность разовьёт Рон в скором времени. Гермионе, казалось, было безразлично, что охраняет собака, только вот я ясно видел искры любопытства в её глазах и лазурные всполохи в ауре.

Так или иначе, но жизнь вошла в прежний ритм. Малфой усвоил урок и теперь явно что-то обдумывал. Хотя это не заходило у него дальше мыслей: у него была своя жизнь, которую он не собирался тратить на построение "великих" планов. Я расслабился. Учёба была мне интересна и насыщенна, каждый день был для меня в удовольсвие. Самым интересным, как ни странно, оказалось зельеварение. Процессы, происходящие в котле, оставались для меня загадкой. Я даже очки снимал, чтобы их лучше рассмотреть, но это мало чем мне помогло. Профессор Снейп был строг и требователен, выпросить у него хоть какой-то балл — было настоящим чудом. И то, начислял он их нам с таким видом, словно делал вселенское одолжение нам и мы теперь по гроб жизни должны были быть ему этим обязаны. Я продолжал варить зелья своим способом, заканчивал раньше остальных и успевал помочь в критических ситуациях Невиллу, когда взрыв котла был неминуем. Я не обладал энциклопедическими знаниями, поэтому не мог подтянуть Невилла в вопросах зельеварения. Всё, что я знал пока — это учебник за первый курс и несколько томов вспомогательной литературы и то не дословно, как Гермиона. У Флитвика мне приходилось изрядно попотеть, чтобы самостоятельно выполнить чары так, как надо, а не как получится. Мне очень помогало то, что я всё же научил очки различать конкретное заклинание и временно снимать с него фильтр восприятия, чтобы я мог его внимательно рассмотреть. Творить магию так, как делали это остальные, посредством жёстко закреплённой траектории палочки и кодовых фраз я отказывался. Меня это совершенно не устраивало. Движение палочкой и произношение заклинания нужно было лишь для того, чтобы волшебник мог сосредоточить свою магию и придать её нужную форму. Я мог делать такое и без палочки, но там, похоже, принцип построения чуточку отличался. Тем не менее, я всегда получал дополнительные баллы, так как только я мог выполнить чары невербально, потренировавшись, предварительно, с классическим способом создания чар. Гермиону это здорово задевало за самолюбие: она привыкла быть лучшей во всём, что касается учёбы. Её теория и устные ответы были безупречны, на практике она также хорошо показывала себя, но не так хорошо, как она хотела: очень требовательная к себе девочка. Рон совершенно не заморачивался неудачами, с его палочкой даже сам Мерлин не смог бы выполнить заклинание лучше, чем это делал Рон. Я всё же понял, почему его родители дали ему эту дуратскую палочку: его сила концентрации и контроль магии были на порядок выше, чем у других учеников, если бы не это, что Рон бы не смог бы выполнить ни одного заклинания своей бэушной палочкой. Лучше дело, разве что, было только у меня, но с малых лет занимался магией, причём без палочки! Не удивлюсь, если я по своему мастерству манипулирования магией, как энергией, превосхожу многих, даже опытных, волшебников. Знаний только не хватает. И опыта.

Трансфигурация давалась мне легко, так как этим я, по сути, занимался с самого детства. Хотя здесь всё же были определённые тонкости. Для трансфигурации простых предметов во что-то несложное не требовались слова, но чем сложнее трансфигурация, тем... всё сложнее. Вообще для трансфигурации была важна сила волшебника (его способность ею управлять и направлять), его воображение и дисциплинированный ум. Всё это у меня было, поэтому в практике я всегда был одним из лучших (я старался явно не показывать, как легко мне удаётся трансфигурация). Подход волшебников к трансфигурации так же был несколько опосредованным, так как они не могли чувствовать и направлять силу так, как это дела я, они научились связывать магию. Видимо, что подсознание всё же способно воспринимать и контролировать магию, вот только у людей нет власти над подсознанием, во всяком случае, явной власти. И поэтому они научились связываться с ним посредством кодовых фраз. Эта идея появилась у меня во время одного из уроков, когда профессор МакГонагалл рассказывала нам как можно облегчить процесс трансфигурации. Превратить учебник в табакерку — просто, но сложнее сделать так, чтобы эта табакерка представляла собой произведение искусства: орнамент, чередование цветов, металла, дерева и драгоценных камней. Это всё очень непросто, как кажется на первый взгляд. Заколдовывая предмет, волшебники не могут оперативно менять его форму, как это могу я. Для того, чтобы сделать что-то сложное и изысканное из простого, они создают формулы. Есть много стандартных схем для составления заклинания. Мы знакомились лишь с самыми простыми, для неживого. На зачёте нам предстоит превратить что-то простое во что-то изысканное и красивое. Для того, чтобы справиться с заданием нам потребуется умение составлять заклинания.

Сначала мне показались все эти формулы и странные словесно-численные преобразования полным бредом. Я не осмелился так сказать Минерве — она бы меня прибила за такое: я — лучший её ученик! Зато вечером, размышляя над проблемой, я вдруг понял для чего все эти формулы нужны — это костыли, вернее, мостики между сознанием и подсознанием. Как и все иные заклинания. Мы формируем в голове образ, шаг за шагом прорисовывая детали, которые завязываем в словесную формулу, а когда творим магию, то просто произносим готовое заклинание-ключ, представляя конечный результат как можно детальнее, а магия "сама" творит то, что мы завязывали в своём сознании на ключ-фразу.

Очень удобно, должен я признать. Не думать над тем, как и что сделать, а сразу произносить ключи-фразы для активации сформированного в подсознании действия с магией. Нужно будет поразмыслить над этим побольше. Может я смогу найти способ, который дарует всем волшебникам те же способности, что есть и у меня. Ведь я тоже не всегда ими обладал. Они появились после того случая, когда Дурсли сильно меня избили. Наверное, я был на грани смерти, что-то же послужило толчком к обретению власти над собственной магией. Ну, почему я ещё такой маленький и глупый!? Хочу быть большим и мудрым. Вон, даже Акосс хочет быть большим и мудрым, как тот змей, к которому он ползает, чуть ли не каждую ночь. Делятся друг с другом секретами своей змеиной магии или ещё чем-то.

На травологии всё было не так легко и просто. Магия позволяла многое, но не всё: растения требовали к себе специфический уход. К счастью, ничего действительно сложного нам не поручали и я просто получал удовольствие от возни с растениями. Так приятно всё-таки о ком-то заботиться, особенно когда тебе отвечают взаимностью. Похожая любовь к растениям была у Невилла. Он очень бережно и трепетно с ними обращался, опасаясь что-нибудь ненароком повредить. Профессор Стебль, видя такое старание Невилла всячески хвалила и поощряла его и парень оттаивал на её уроках, которые начинали приносить ему всё большее удовольствие.

Про историю магии я ничего сказать не мог, так как часто засыпал под монотонный голос приведения, а лекцию за меня писало заколдованное мной перо. По вечерам в общей гостиной Гриффиндора можно было поиграть с Роном в шахматы. Выигрывать мне удавалось не часто, но я старательно учился. Заодно это была тренировка в трансфигурации, так как мы превращали разные мелочи в фигурки и оживляли их. У меня получалось лучше всего, я старался таким способом отыграть свою слабость, как шахматиста. Мои фигурки, прежде чем "съесть" фигурку противника проделывали целую череду сложных "ударов", прежде чем разбивали на части. Их выкрутасы иногда могли отвлечь Рона и позволить мне отыграть пару фигур, но всё равно я проигрывал чаще, чем сводил к ничьей, а побед были считанные единицы. Из зелий я сварил несколько тонизирующих и общеукрепляющих, что-то более сложное я не решился варить: многое было просто бесполезно, а экспериментировать я не хотел — это прерогатива близнецов. Им пока везёт и они всё ещё живы, здоровы и очень оптимистичны. Я же ещё хочу пожить. Для чего-то действительно стоящего мне нужны были дорогие специфические ингредиенты. Например для Феликс Фелицис, Жидкой Удачи. Я прочитал о нём случайно и очень загорелся идеей посмотреть на его эффект: что такое удача и как она проявится. Смогу ли я самостоятельно воссоздать этот эффект или обязательно необходимо зелье? С простыми зельями я мог повторить некоторые эффекты с помощью магии. К примеру, зелье ночного зрения. Я мог с помощью магии изменить свои глаза так, чтобы видеть в темноте. Правда из-за этого всё казалось необычно серым и тусклым, поэтому я предпочитал пользоваться очками. Они, правда, при этом начинали слабо светиться, но ту я ничего придумать не мог. Тем более, что я вижу магию и ауры даже в полной темноте. Иногда я с головой погружался в чтение, если мог найти среди огромного количества доступной в библиотеке литературы что-то интересное и стоящее.

Так прошла целая неделя. Тихо и без каких либо ярких событий.

Это произошло за завтраком. В зал влетели совы, я не обращал уже на них внимания: мне писем не было, как и всегда впрочем. Кто будет мне писать? К моему удивлению, несколько сов скинули прямо ко мне большой продолговатый бумажный свёрток. Следом за свёртком одна из сов скинула письмо.

"Не открывайте за столом, — гласило письмо, — в нём ваша новая метла Нимбус-2000. Но если вас спросят, то говорите, что это метла Оливера Вуда и он дал вам ею попользоваться для тренировок. На первом курсе ученикам запрещено иметь собственные мётлы, но никто не запрещает пользоваться мётлами старшекурсников. Потрудитесь сохранить это в тайне. В семь часов Оливер ждёт вас на площадке для квиддича, где пройдёт первая тренировка. Профессор МакГонагалл.".

Я протянул письмо роду, убирая свёрток со стола.

— Нимбус-2000, — рыжий сдавленным голосом и плохо скрываемой завистью уставился на свёрток, — я даже ни разу не держал её в руках.

После завтрака мы едва успели выйти из большого зала, как на нашем пути выросли Кребб и Гойл, а Драко из-за спины выхватил у нас свёрток и ощупал его.

— Это метла, — констатировал он, в нём сквозило предвкушение скорой расправы, а в голосе проскользнули нотки зависти и злости. — На этот раз тебе не выкрутиться Поттер. Первокурсникам запрещено иметь мётлы!

— Драко, разве ты не помнишь, что такие как ты или я — выше каких-то условностей и правил, — с чувством собственного превосходства и лёгкой снисходительностью сказал я ему.

— Это не просто метла, Малфой! — Рон вырвал свёрток из его рук и любовно его погладил. — Это Нимбус-2000. Какая у тебя там дома метла осталась? Комета-260? Неплохая, конечно, метла, но с Нимбусом-2000 не идёт ни в какое сравнение.

— Да что ты вообще знаешь о мётлах? Тебе и на пол рукояти моей метлы не хватит. Тебе с братьями и на обычную метлу денег не хватит, — с пренебрежением произнёс Драко, поняв, что со мной у него ничего, скорее всего, не выйдет, он решил отыграться на Роне. На наше счастье появился профессор Флитвик и с невинным видом поинтересовался не ссоримся ли мы тут?

— Профессор, Поттеру прислали метлу! — выпалил Драко, но я лишь подмигнул ему, улыбнувшись на его попытку.

— Неужели? — профессор с улыбкой посмотрел на меня.

— На самом деле метла не моя, а Оливера Вуда. Её прислали мне, чтобы я пришёл с ней на сегодняшнюю тренировку, — я мимикой послал Малфою: "Что? Съел?".

— А, да-да-да, я помню, — профессор "вспомнил", — а что за модель, позвольте поинтересоваться.

— Нимбус-2000! — вместо меня ответил Рон: он держал в руках ЭТУ метлу! Хотя и в упаковке.

— Да. Если бы не Драко, то мне бы не оказали бы такой чести, — я поклонился Малфою и тот непонимающе-растерянно посмотрел на меня. — Ведь если бы не тот случай на первом уроке полётов, то я бы никогда бы не смог проявить себя в полную силу.

— Весьма похвально, мистер Малфой. Очень странно, что некоторые ученики относятся с некоторым предубеждением к столь хорошему и образцовому ученику, — профессор вежливо попросил нас расступиться и пошёл по своим делам.

— Идём, Рон, нам нужно успеть на занятия. Всего хорошего, Драко, — Драко пребывал в шоке от понимания того, что это — правда, он действительно невольно помог мне получить эту метлу. Ну, ещё я постоянно подталкивал к мысли, что "такие как мы" выше каких-либо правил и условностей. Может, мне удастся доказать ему, что "грязнокровки" ни чем не хуже чистокровных волшебников.

— Так значит метла — это поощрение за нарушение школьных правил, — о, а вот и Гермиона.

— Вообще-то ты с нами не разговариваешь, забыла? Или это слишком сложно для мисс-всезнайки? Иди куда шла, прошу тебя, — увы, но это было за пределами способностей Рона к убеждению, но случилось чудо и Гермиона прошла мимо, горда вздёрнув свой носик.

— Ну, вот. Ты её обидел, — укоризненно сказал я другу, — пошли уж.

За ужином мы с Роном в рекордные сроки расправились с ужином и помчались распаковывать метлу. Нам не терпелось начать тренировки. Я честно пообещал Рону дать полетать на ней. Метла и впрямь была просто загляденье: из красного дерева с золотыми буквами, отполированная, удобная и стильно выглядящая. Не дождавшись назначенного времени, мы с Роном отправились на площадку для квиддича. Оливера пока не было видно, а площадка была пуста, поэтому я решил дать Рону возможность полететь. Рыжий был вне себя от счастья, что когда пришёл Оливер, мне пришлось громко орать, чтобы тот спускался. Он тем временем открыт футляр. Внутри лежали четыре меча разных разметов. Три из них были явно зачарованными.

— Отлично, — подытожил Вуд. — Итак, правила игры в квидцич достаточно легко запомнить, хотя играть в него не слишком просто. С каждой стороны выступает по семь игроков. Три из них — охотники.

Он достал ярко-красный мяч.

— Это квоффл, — пояснил Вуд. — Игроки передают его друг другу и стараются забросить в кольца противника. За каждое попадание — десять очков.

— Охотники передают друг другу этот мяч и пытаются забросить его в кольцо, — повторил я, чтобы не стоять молчаливым истуканом. — Значит, квидцич — это нечто вроде баскетбола на метлах и с шестью кольцами?

— А что такое баскетбол? — с любопытством спросил Вуд.

— Да так, ничего особенного, — у меня не было желания вдаваться в объяснения, тем более, что правила мне были известны лишь в общих чертах.

— Затем, у каждой команды есть вратарь, — продолжил Вуд. — Я — вратарь команды Гриффиндора. Я должен летать около наших колец и мешать сопернику забросить в них мяч.

— Три охотника, один вратарь, — четко подытожил я, не собираясь упускать ничего из того, что мне рассказывает Вуд. — И они играют мячом, который называется квоффл. Все ясно, я понял. А эти зачем?

— Сейчас покажу, — пообещал Вуд. — Возьми это. Он протянул мне небольшую биту, немного напоминающую ту которой играют в крикет.

— Сейчас ты увидишь, что делают на поле загонщики, — пояснил он. — Кстати, эти два мяча называются бладжеры.

Вуд говорил о двух мячах иссиня-черного цвета — по размерам они чуть уступали квоффлу. Они были зажаты заживами, но я видел как они чуть-чуть подрагивают, словно пытаются выбраться.

— Отойди, — сказал мне Оливер и освободил один бладжер. Он тут же взлетел в воздух.

— А теперь бей по нему! — бладжер стремительно возвращался обратно, нацелившись на меня. Видимо ориентировался на зачарованную дубинку, что я держал в руках. Я отбил его, но мяч вернулся, но в этот раз он летел в Вуда, который в одном прыжке поймал его и с заметным усилием поместил обратно в зажимы.

— Загонщики защищают игроков своей команды от летающих с огромной скоростью по полю бладжеров и стараются направить их в сторону игроков противоположной команды, — ого, а это кажется опасным. Мне нравится!

— А бладжеры никого не убили?

— В Хогварсе — нет, здесь они, так сказать, учебные, зато в большом спорте — это уже серьёзные, опасные снаряды. Но не волнуйся, у тебя будет особая задача, как раз для быстрого и маневренного игрока. О твоей безопасности позаботятся Уизли. Они сами как бладжеры, только в человеческом обличье, — обнадёжил меня Вуд, вытаскивая последний, четвёртый мяч.

-А это, — сказал Вуд, — это золотой снитч, самый главный мяч в игре. Его очень тяжело поймать, потому что он летает с огромной скоростью, и его сложно заметить Как раз ловец и должен его ловить. Тебе нужно постоянно перемещаться по полю, чтобы поймать его, прежде чем это сделает ловец другой команды. Команда, поймавшая снитч, сразу получает дополнительные сто пятьдесят очков — а это практически равносильно победе. Именно поэтому против ловцов часто применяют запрещенные приемы. Матч заканчивается, только тогда, когда одна из команд поймает снитч, так что он может тянуться веками. Кажется, самая долгая игра продолжалась три месяца. А так как команды играли без перерыва, то игроков приходилось постоянно заменять, чтобы те могли хоть немного поспать. Ну, есть вопросы?

— Нет, мне всё понятно.

— Со снитчем тренироваться уже поздно, уже слишком темно, чтобы его можно было заметить, потренируемся пока вот с этим, — он достал несколько жёлтых мячей, размером с мячики для гольфа. Они были больше снитча и очень заметны.

Мы поднялись в воздух и Вуд посылал их в разные стороны с большой скоростью, а я их ловил. Это было не сложно. Мне даже не потребовалась помощь моих зачарованных очков, которые могли "подсвечивать" интересные мне объекты, выделяя их на фоне других. Метла казалась мне совершенством, я даже не достиг её предела пропуска через себя магии, а уже летал как метеор. Вуд был в восторге от моих кульбитов, что я выделывал от переполняющего меня счастья. К сожалению полетать мне удалось не так уж и много: не больше получаса, затем стало слишком темно, близилось время отбоя. Рон тоже был в восторге от того, что я вытворял в воздухе. Он сам неплохо летал, но то, что творил я казалось ему запредельным.

— В этом году на Кубке школы по квиддичу выгравируют название нашей команды, — со счастливой улыбкой произнес Вуд, когда мы устало тащились в сторону замка. — Наш предыдущий ловец, Чарли Уизли, мог бы сейчас играть за сборную Англии, если бы не уехал изучать своих любимых драконов. Но я не удивлюсь, если ты окажешься лучшим игроком, чем он.

Рон подтвердил его слова, начав рассказывать Вуду все, что он знал о разных хитростях и приёмах, что он успех подчерпнуть. Вуд не остался равнодушен, и у них завязалась оживлённая дискуссия. Я устало плёлся чуть позади, думая, как же мне повезло в этой жизни. Моя жизнь начинала казаться мне идеальной.

Теперь у меня почти не оставалось свободного времени: уроки, домашние задания и тренировки почти полностью занимали всё моё время. Но, не смотря на загруженность, я чувствовал себя как дома. Хогвартс стал для меня родным. Его коридоры уже не казались пугающими, а со многими учениками у меня были хорошие отношения. Даже Драко у которого, по сути, был скверным самовлюблённым и капризным парнем, относился ко мне с уважением. Правда, не как к товарищу, а как к сопернику. В чём мы соперничали — я сам не понимал. Учился Драко хорошо, но не напрягался, чтобы получать везде превосходно. Его рассказы меня нисколько не задевали, наоборот мне нравилось послушать его несколько хвастливые истории из жизни волшебников. Все более или менее попривыкли к ореолу моей славы, что создали из меня "мальчика-который-выжил" и стали относиться более или менее, как к нормальному ребёнку. Такому же как они. Только бы не случилось ничего такого, чтобы они вновь не вспомнили о том, что я — "мальчик-который-выжил", национальный герой, победитель тёмного лорда и прочее. Мне понравилось быть как все, вернее, быть для всех таким, какой я есть.

В канун Хэллоуина, проснувшись, мы все почувствовали запах печёной тыквы — непременного атрибуту этого праздника. На уроках сегодня мы перешли к отработке практических заданий. До этого ученики тоже пытались колдовать, но это была лишь тренировка, простая и очень лёгкая.

На чарах нас разбили на пары. Нам всем раздали горсть разной мелочи: деревянные фигурки, металлические детальки и кусочки ткани.

— Сегодня мы будем практиковать заклинание левитации, — начал Флитвик, после того, как убедился, что все на месте и у всех всё есть. — Вы его уже знаете, это "Вингардиум Левиоса". Но в этот раз у вас будет куда более сложная задача. Вам нужно будет в паре поднять в воздух как можно больше предметов воздух и заставить их двигаться, причём сделать это так, чтобы это выглядело красиво. Можете сложить из них слова, узоры или движущиеся композиции — всё что угодно. Чем больше предметов в воздухе, тем лучше. Но мне важно не только количество, но и качество! Минимум — три предмета в воздухе.

Я сидел с Симусом Финниганом, чему я был рад. Невилл с тоской смотрел на меня, надеясь, что я снова его выручу в трудной ситуации, но я не собирался тешить его надеждой. Рону не повезло и его усадили с Гермионой, которая тоже была не в восторге от этого. После нашей небольшой ссоры она не разговаривала с нами, чем Рон был бесконечно рад. Я не трогал Гермиону, чтобы она определилась наконец, чего же она хочет. Душевное состояние её от этого не сильно улучшалось. Она осталась одна, хотя к ней не редко обращались за помощью по учёбе. Она продолжала тешить себя иллюзиями, хотя с каждым днём у неё это получалось всё сложнее и сложнее.

Я и Симус погрузились в работу, начав обсуждать, что будем изображать. Я предлагал модель солнечной системы или ядра атома, а Финниан предлагал имитацию квиддича: фигурки у нас были, шарики-мячи, но я откровенно сомневался, что мы сможем осилить такую задачу. В итоге я сдался, мне и самому начинался нравиться Квиддич. Я был за "свою команду", а он за "свою". Кольца пришлось трансфигурировать из подручных мелочей. Было сложно. Поднять все предметы в воздух мы смогли, самое сложное было — не запутаться в управляющих нитях, но мы справились и с этим, хотя приходилось в голове держать и контролировать каждый предмет, это гораздо сложнее, нежели просто "подвесить" в воздухе предметы. Мы получили баллы и похвалу от Флитвика. У Рона дела обстояли не так хорошо. Ему удалось поднять несколько предметов воздух, как и Гермионе, но они не могли договориться друг с другом о совместных действиях, а у Рона ещё было плохо с конценрацией из-за чего несколько деталек время от времени застывали в воздухе и рушили всю композицию, создавая хаос. Флитвик, впрочем, оценил их старания, поставив "выше ожидаемого". Это здорово расстроило Гермиону, которая привыкла получать только "превосходно", с меньшей оценкой она смирилась только на уроках профессора Снейпа, который из принципа не ставил другим факультетам "превосходно". Но на его уроках она всегда получала "выше ожидаемого", что было равноценно "превосходно". Рон во всём винил Гермиону, которая не стеснялась поучать его, указывая на его ошибки.

— Неудивительно, что ее никто не выносит, — пробурчал он, когда мы пытались пробиться сквозь заполнившую коридор толпу школьников. — Если честно, она — настоящий кошмар.

Выбравшись из класса, мимо нас пронеслась Гермиона. Выглядела она так, будто вот-вот расплачиться. Судя по всему, она была на грани истерики.

— Ну, вот. Ты её опять обидел, — но Рон не сильно смутился по этому поводу.

— Ну и что? — Сказал он несколько наигранно и громко. — Она уже должна была заметить, что никто не хочет с ней дружить.

Я лишь покачал головой. Я хотел дружить с Гермионой, но, порой, она была действительно невыносима. Больше Гермиону мы на уроках не видели и до самого вечера вообще никто не знал, где она. Лишь спускаясь в большой зал на праздничный банкет по случаю Хэллоуина я услышал от Парвати, что она в женском туалете плачет и не может никак успокоиться, прося оставить её в покое. Мне стало совестно, но я постарался убедить себя, что ей необходима эта встряска, иначе она так и останется одна. Рон же, судя по его виду, и думать забыл о Гермионе. Едва он вошёл в Большой Зал, как радость и восторг вытеснили все его смутные терзания. Я решил, что если Гермиона не появиться в течении десяти минут, то я непременно отправлюсь и приведу сюда — она не должна пропустить такое великолепие.

На стенах и потолке сидели, помахивая крыльями, сотни летучих мышей, а еще несколько сотен летали над столами, подобно низко опустившимся черным тучам. От этого огоньки воткнутых в тыквы свечей трепетали. Это были удивительной красоты и мастерства иллюзии. Как и на банкете по случаю начала учебного года, на столах стояли пустые золотые блюда, на которых вдруг внезапно появились самые разнообразные яства.

Я наложил себе всякого разного и посматривая на время принялся есть. Но вот время вышло, я заставил себя встать из-за стола, но не успел я и шагу сделать как в Большой Зал ворвался Квиррел. Он выглядел запыхавшимся и испуганным. За всё время его двойная аура изменилась. Малая аура подросла и стала заметно сильнее. Профессор не смог добежать до стола преподователей. "Тролль! Тролль в подземелье! Спешил предупредить...", — и он грохнулся в обморок. В тот же момент началась дикая паника среди учеников и только громогласный крик Дамболдора смог всех привести себя и более или менее успокоить. Старосты начали уводить свои факультеты по их спальням.

— И как это тролль сумел пробраться в замок? Я слышал, что они очень тупые, — Рон с сожалением посмотрел на стол.

— Гермиона! Мы должны предупредить её!

— Да что с ней будет, — проворчал Рон. — Тролль-то в подземелье, а она на третьем этаже — ему не добраться до неё. Хотя, даже если доберётся, то так её и надо.

— Рон, не будь таким идиотом. Она же наша подруга!

— Подруга? Ты что, смеёшься? У этой заучки нет друзей! — фыркнул Рон.

— И это очень плохо! Если уж мы не предупредим её, то может случиться большая беда! Ты как хочешь, а я иду за ней, — я решительно свернул в сторону, быстро скрывшись из виду старосты. Рон всё же последовал за мной. Я не сомневался в нём, всё же он не такой и плохой, каким хочет показаться.

Когда до цели было подать рукой, мы услышали позади чьи-то шаги и мы укрылись за большим каменным грифоном. Рон и я опасались, что это может быть Перси, наш староста, но это был не он. Мимо нас пронёсся профессор Снейп.

— А он что тут делает? Один. Почему он не с учителями? — Рон не любил Снейпа и был готов подозревать его во всех грехах по любому поводу. Мы пошли дальше и скоро почувствовали ужасную вонь, словно от грязных носков и общественного туалета одновременно. Даже зелья Снейпа лучше пахли. Послышался негромкий глухой рёв и шуршание — на освещённый участок коридора вышел тролль. Это было нечто ужасное примерно четырех метров Ростом, с тусклой гранитно-серой кожей, бугристым телом, напоминающим валун, и крошечной лысой головой, больше похожей на кокосовый орех. У тролля были короткие ноги толщиной с дерево и плоские мозолистые ступни. Руки у него были намного длиннее ног, и потому гигантская дубина, которую тролль держал в руке, волочилась за ним по полу, а исходивший от него запах мог сразить получше любой дубины.

Нас он не заметил, так как мы были от него достаточно далеко и находились в тени. Мы застыли.

Тролль остановился, застыл у дверного проема и, нагнувшись, заглянул внутрь. Он зашевелил длинными ушами, кажется пытаясь принять какое-то решение. Процесс затянулся, потому что мозг у тролля, если судить по размерам головы, был крошечный. Однако, в конце концов решение было принято и тролль, сгорбившись, пролез в комнату.

— Смотри — ключ остался в замке, — прошептал Рон. — Давай закроем его!

Идея была хороша, если бы одно "но".

— Это и есть женский туалет, Рон! А вдруг там Гермиона?! — словно в подтверждение моих слов я услышал крик, тролль взревел и я услышал грохот.

— Гермиона! — воскликнули мы одновременно с Роном и незадумываясь ворвались в туалет. Тролль даже не заметил нашего появления и продолжал громить туалет, Гермионы нигде не было видно.

— Что же делать? — Рон озвучил мои мысли, хотел бы я сам знать, как завалить эту устойчивую к магии тушу.

— Не знаю, попробуем отвлечь его, — я трансфигурировал несколько обломков в небольшых, но кошмарных зверушек и натравил их на тролля. Маленькие монстрики набросились на гиганта, стараясь выцарапать ему глаза и хоть как-то отвлечь. Тролль отвлёкся и теперь старался уничтожить назойливую мелочь, что, к сожалению, у него отлично получалось: от одного удара монстрик превращался в груду щепок, а магия в нём рассеивалась. Из-под обломков вылезла еле живая от ужаса Гермиона и отползла в угол под раковины. На наши знаки она не обращала внимания, уставившись на чудовище.

— Рон, выведи её, пока она не пострадала, а я ещё немного отвлеку тролля! — рыжий не стал упрямиться и храбро пробрался к девочке, насильно потащив к выходу.

— Вам нушжна помощь, хосзяин? — Акосс появился сам, возбуждённо шипя. Я покосился на друзей и, решив, что они в безопасности, разрешил змею укусить тролля, предупредив, чтобы тот был осторожен. Змей проворно подполз к троллю, заполз ему на спину и укусил в шею. Шкура у тролля была толстой, но змей всё же смог её прокусить.

— Всё, спасибо, Акосс. Можешь быть свободен, не попадись на глаза преподавателям! — змей кивнул и уполз в стену. Тролль тем временем расправился со всеми трансфигурированными деревяшками и теперь сосредоточился на нас. Вот только, сделав пару шагов, он рухнул без сознания, пуская слюни.

— Он мёртв? — с явным отвращением спросил Рон.

— Я так не думаю, — ответил я. Судя по ауре тролль даже не думал умирать. У него была потрясающая регенерация. Яд змея лишь на несколько секунд вывел из строя его нервную систему, заставив тем самым потерять сознание, но, судя по ауре, тролль всё ещё был здоров и помирать явно не собирался. В этот момент двери туалета распахнулись и в помещение ворвались профессор МакГонагалл, профессор Снейп и профессор Квиррел. Снегг нагнулся над троллем, а профессор МакГонагалл сверлила взглядом нашу троицу. Я никогда не видел ее настолько разозленной. У нее даже губы побелели. Я, наивный, надеялся, что за победу над троллем нам дадут пятьдесят призовых очков, но сейчас приятная мысль быстро улетучилась из моей головы.

— О чем, позвольте вас спросить, вы думали? — В голосе профессора МакГонагалл была холодная ярость. Я покосился на Рона, который не двигался с места и все еще держал в руке рукав Гермионы, в который он вцепился, вытаскивая её из западни. — Вам просто повезло, что вы остались живы. Почему вы не в спальне?

Мда, что же ей теперь сказать? Да и сплоховал я с трансфигурацией: такое не под силу простому первокурснику. Нужно было пользоваться уже знакомыми заклинаниями, но как я мог рисковать из-за этого жизнью Гермионы?! Сделанного уже не воротишь. Снейп бессильно попытался прочесть мои мысли, ему было любопытно, каким образом мы справились с этой довольно опасной, даже для взрослого и опытного волшебника, тварью. Не смотря на его недовольство, я читал в его ауре тревогу и беспокойство за наше здоровье. Квиррел источал страх, досаду и гнев от крушения каких-то его надежд, хотя он всё так же выглядел дёргающейся размазнёй. Его игра меня не могла обмануть. К моему изумлению, ответила на вопрос профессора Гермиона.

— Профессор МакГонагалл, они оказались здесь, потому что искали меня.

— Мисс Грэйнджер!

Гермионе каким-то чудом удалось встать на ноги.

— Я пошла искать тролля, потому что... Потому что я подумала, что сама смогу с ним справиться... Потому что я прочитала о троллях все, что есть в библиотеке, и все о них знаю...

Рон от неожиданности уронил палочку и раскрыл рот. Я его понимал. Кто бы мог поверить, что Гермиона Грэйнджер — подумать только, Гермиона Грэйнджер — врет в лицо преподавателю?! Даже если бы я не знал, кто такая Гермиона, мне бы все равно не пришло в голову, что она может врать, — настолько правдиво звучал ее голос.

— Если бы они меня не нашли, я была бы уже мертва, — продолжила Гермиона. — Гарри отвлёк его магией, а Рон заколдовал его дубину и отправил его в нокаут. У них просто не было времени, чтобы позвать кого-нибудь из профессоров. Когда они появились, тролль уже собирался меня прикончить.

Я и Рон пытались придать своим лицам такое выражение, словно эта история их совсем не удивила — словно все произошло именно так, как описывала Гермиона. Я очень надеялся, что Снейп не станет читать мысли моих друзей, а то всё враньё бы рухнуло.

— Ну что ж, в таком случае... — задумчиво произнесла профессор МакГонагалл, оглядев всех троих. — Мисс Грэйнджер, глупая вы девочка, как вам могло прийти в голову, что вы сами сможете усмирить горного тролля?!

Гермиона опустила голову. А я был настолько поражен, что, кажется, снова утратил способность мыслить. Уж кто-кто, а Гермиона никогда бы не нарушила школьные правила, но сейчас она представила все так, словно сознательно пошла на серьезное нарушение. И все это для того, чтобы вытащить их с Роном из беды. Это было также неожиданно, как если бы Снегг начал раздавать школьникам сладости.

— Мисс Грэйнджер, по вашей вине на счет Гриффиндора записываются пять штрафных очков! — сухо произнесла профессор МакГонагалл. — Я была о вас очень высокого мнения и весьма разочарована вашим проступком. Если с вами все в порядке, вам лучше вернуться в башню Гриффиндора. Все факультеты заканчивают прерванный банкет в своих гостиных.

Гермиона вышла из комнаты. Профессор МакГонагалл повернулась к нам.

— Что ж, даже выслушав историю, рассказанную мисс Грэйнджер, я все еще утверждаю, что вам просто повезло. Но тем не менее далеко не каждый первокурсник способен справиться со взрослым горным троллем. Каждый из вас получает по пять призовых очков. Я проинформирую профессора Дамблдора о случившемся. Вы можете идти.

Мы поспешно вышли из туалета и не произнесли ни слова до тех пор, пока не поднялись на два этажа и наконец, вздохнули с облегчением. Было очень приятно оказаться вдали от тролля, его запаха, да и всего связанного с этой историей.

— Могла бы дать нам больше, чем жалкие пять очков, — проворчал Рон.

— Оставь Рон, нам вообще нельзя было давать или снимать очки, — похлопал я его по плечу. — Мы спасли Гермиону, а её жизнь бесценна. Тем более, что если бы мы этого не сделали, то у школы были бы неприятности.

— Нам бы не пришлось её спасать, если бы она не заперлась в туалете, как последняя плакса, — Рон более или менее успокоился, но отказывался вот так просто сдаться.

— Да ладно. Мы завалили целого тролля! Это же круто! — я попытался перевести тему.

— Ну, да. Мы. Что-то я не видел, как это "мы" его валили. Я видел только перепуганную плаксу, тебя превращающего деревяшки в каких-то тварюшек, которые этому троллю и ничего сделать-то не могли. Про себя я уже молчу, — Рон был настроен скептически. — Его вообще завалила какая-то призрачная змея: появилась ниоткуда, укусила тролля и уползла сквозь стену.

— Ну, посмотрим на это с другой стороны, — начал я. — Смотри сам, как это выглядит со стороны. Мы договорились с Гермионой и она, зная всё о троллях, заманила его в тупик — женский туалет. Это очень храбро с её стороны. Ты же её увёл из-под удара, что тоже очень храбро и благородно. Всё это было частью нашего плана. Не так, ли? — но я не дал ему ответить и продолжил. — Я же, благодаря своему таланту в трансфигурации, по мере сил отвлекал монстра, пока его не обезвредил... Страж Хогвартса!

— Что? И ты думаешь, что кто-то поверит в этот бред? И что ещё за Страж Хогвартса?

— Почему же не поверят? Никто же не видел, как всё было на самом деле? Тем более, что это почти правда! Хотя мы и не сговаривались... Но змея как раз подходит под Стража Хогвартса! Я не мало читал об основателях, хотел понять их... ну, не важно. Так вот, Салазар Слизерин как раз умел разговаривать со змеями. По легендам, перед тем как рассориться с другими основателями и уйти, он оставил в замке своё создание, некого Стража, который должен был защищать обитателей Хогвартса. Вот только, Салазар ушёл и больше никто не слышал ни о нём, ни о его Страже. Это правда! — с жаром заверил я его. — Пошли догоним Гермиону и расскажем ему нашу версию событий, пока она не упела разболтать ту нелепую историю, что придумала в туалете!

И мы побежали со всех ног. Рон уже не дулся и был очень рад такой трактовке событий. В том, что я ему поведал, он не сомневался. Ведь я никогда не обманывал Рона. Только, иногда, недоговаривал.

— Свиной пятачок, — вместе сказали мы пароль портрету и вошли внутрь.

Внутри было людно и шумно. Все дружно компенсировали упущенное на банкете, поглощая принесенную наверх еду. Все, кроме Гермионы, стоявшей в стороне и поджидавшей нас. Я и Рон подошли к ней и замерли, не зная, как начать.

— Извини, Грейнджер, я не должен был так говорить, — неожиданно извинился Рон и без перехода. — Слушай, что мы придумали!

И он пересказал мою версию событий.

— Мы ведь всё же друзья, ведь друзья всегда выручают друг друга! А ты нас сегодня выручила перед профессорами, — сказал я. Я был, что Рон не стал вставлять свои "5 пенсов", хотя и хотел сказать что-то "поучительное" в стиле Грейнджер. В завершении мы пожали друг другу руки в знак нашей дружбы и радостные вместе отправились к столу — доедать праздничный ужин.

Это событие, как я впоследствии убедился, стало поворотным для нас троих. Гермиона здорово изменилась в тот вечер, как Рон и даже я смотрел на жизнь несколько иначе. Всё же, мы действительно чуть было не погибли. Не представляю, что бы мы делали, если бы не Акосс и мои таланты в трансфигурации. Я же наглядно увидел, как события влияют на людей, сильнее, чем если бы я делал это с помощью магии.

На наше счастье, учителя не стали распространятся об этом, а мы молчали и моя спокойная жизнь продолжилась. Теперь мы, я Рон и Гермиона, часто занимались вместе, помогали друг другу. События Хэллоуина положили начало крепкой дружбе. Жизнь вошла в комфортное русло.

В начале ноября погода сильно испортилась. Расположенные вокруг замка горы сменили зеленый цвет на серый, озеро стало напоминать заледеневшую сталь, а земля каждое утро белела инеем. Из окон башни Гарри несколько раз видел, как Хагрид размораживал метлы на площадке для обучения полетам. Хагрид был одет в длинную кротовую шубу, огромные ботинки, утепленные бобровым мехом, и варежки из кроличьей шерсти.

В школе начались соревнования по квиддичу В субботу мне впервые предстояло выйти на поле после нескольких недель регулярных и тяжелых тренировок Сборная Гриффиндора встречалась со сборной Слизерина. В случае победы сборная Гриффиндора выходила на второе место в школьном чемпионате.

Практически никто не видел, как я играю в квиддич, — так решил Вуд, заявивший, что я являюсь секретным оружием команды, а значит, и моё Мастерство надо держать в секрете. Но известие о том, что я стал ловцом в команде Гриффиндора, каким-то образом все же просочилось за пределы сборной. И теперь я не знал, что хуже, — одни уверяли меня, что я будет великолепным игроком, а другие с издевкой обещали бегать по полю с матрасом, чтобы поймать меня, когда я будет падать. Меня не тревожили их оскорбления, я был в себе уверен, но всё же...

Мне по-настоящему повезло, что Гермиона стала нашей подругой. Если бы не она, мне не удалось бы выполнять все домашние задания, потому что Вуд постоянно устраивал дополнительные тренировки, оповещая о них в самый последний момент. И, кстати, именно Гермиона дала мне почитать "Историю; квиддича", которая оказалась очень интересной.

Из нее я узнал, что в квиддиче правила можно нарушить семью сотнями разных способов — и все эти семьсот видов нарушений были отмечены во время матча за звание чемпиона мира в 1473 году. Я также узнал, что ловцами становятся самые маленькие и быстрые игроки и что большинство серьезных инцидентов во время матчей связано именно с ловцами. И еще я узнал, что, хотя несчастные случаи со смертельным исходом на поле случались очень редко, известны ситуации, когда посреди матча исчезали рефери, а много месяцев спустя их находили в пустыне Сахара.

С тех пор как я и Рон спасли Гермиону от горного тролля, она стала куда спокойнее относиться к нарушениям школьной дисциплины, и общаться с ней стало гораздо приятнее. За день до первого матча с моим участием мы втроем вышли на перемене в замерзший двор. И там Гермиона продемонстрировала им свое мастерство — она достала из кармана стеклянную банку из-под джема, поставила ее на землю, что-то произнесла, взмахнула палочкой, и в банке вдруг вспыхнуло яркое синее пламя. Самое интересное, что банку с огнем можно было спокойно переносить с места на место я даже класть в карман — синее пламя согревало, но не обжигало, а стекло банки оставалось холодным.

Это было очень интересное заклинание, я его запомнил. Оно было сложным и составным, по сути, иллюзией. Единственный его недостаток — оно требовало немало магической силы.

Мы грелись вокруг банки, повернувшись к огню спинами, и вдруг во дворе появился Снейп. Я сразу заметил, что профессор сильно хромает. В последнее время профессор заметно раздражительнее и мы рисковали нарваться на штрафные баллы. Я, Рон и Гермиона поплотнее сгрудились вокруг огня, чтобы Снейп не заметил его. Мы не сомневались, что разводить во дворе огонь запрещено. Снейп не увидел огонь, зато, взглянув на наши виноватые лица, нашел другой повод для придирки. А я и не сомневался, что Снейп его искал, и старательно.

— Что это там у вас, Поттер? — сухо спросил Снейп, подойдя к ним поближе.

Я держал в руках "Историю квиддича" и показал книгу профессору.

— Библиотечные книги запрещено выносить из здания школы, — проинформировал меня Снейп. — Отдайте мне книгу. За ваш проступок вы получаете пять штрафных очков.

— Он только что придумал это правило, — сердито пробормотал я, глядя вслед хромающему Снейпу — Интересно, что у него с ногой?

— Не знаю, но надеюсь, что ему действительно больно, — мстительно произнес Рон.

Тем вечером в Общей гостиной Гриффиндора было особенно шумно. Я, Рон и Гермиона сидели у окна — Гермиона проверяла их наши задания по заклинаниям. Она никогда не давала нам списывать, — "Как же вы тогда чему-нибудь научись?" — но зато согласилась проверять наши домашние работы, и таким образом мы все равно узнавали от нее правильные ответы.

Я не сомневался, что у меня всё правильно, но лучше всё же позволить Гермионе проверить. Я же размышлял над тем, почему Северус забрал у меня книгу. Его придирка была на пустом месте, значит ему это было зачем-то надо. Но зачем? Хотя он по-прежнему был раздражителен, не эмоции правили им, а он ими. Все его действия продиктованы разумом, а не эмоциями. Нет, эмоциями тоже, но не только ими. Вернул ли он книгу в библиотеку сам? Скорее всего, нет. Значит, он хотел, чтобы я проверил это и пришёл к нему за книгой — он хочет встретиться, но с глазу на глаз.

— Я пойду прогуляюсь до подземелий, мне нужно забрать книгу у Снейпа, — сказал я друзьям вставая с кресла.

— Лучше я, чем ты, — одновременно выпалили Рон и Гермиона, но я покачал головой. Мне нужно встретиться с ним с глазу на глаз. Снейпа не любил никто, но мои друзья нелюбили его ещё за то, что он постоянно цеплялся ко мне, задавал лишние домашние задания и вообще требовал от меня гораздо большего, нежели от других учеников. Мне это казалось странным, но всё же объяснимым. Правда, такая вот "забота" Снейпа мне совершенно не нравилась. Из-за него я терял время на пустую писанину и малополезное чтение, и рытьё в библиотеке книг по зельеварению. Я убедил друзей, что не стоит им идти со мной и взял с них слово. Через несколько минут уговоров, они сдались.

Я спустился вниз к учительской и постучал в дверь. Никто не ответил. Я постучал еще раз. Снова тишина.

"Странно", — подумал я, но делать было нечего, нужно было на что-то решаться. В другой ситуации я бы развернулся и ушел, но Снейп точно не просто так придрался ко мне.

В учительской были только Снейп и Филч. Снейп сидел, поддернув свою длинную мантию выше колен. Одна нога его была сильно изуродована и залита кровью. Справа от Снейпа стоял Филч, протягивающий ему бинт.

— Проклятая тварь, — произнес Снейп. — Хотел бы я знать, сможет ли кто-нибудь следить одновременно за всеми тремя головами и пастями и избежать того, чтобы одна из них его не цапнула?

Я медленно вошёл, закрывая за собой дверь, но...

— ПОТТЕР!

Лицо Снейпа исказилось от ярости, и он быстро отпустил край мантии. Профессор явно не хотел, чтобы я увидел его покалеченную ногу, вот только его ярость была наиграна. Сам же он был довольно спокоен. Я судорожно сглотнул воздух, стараясь соответствовать моменту.

— Я просто хотел узнать, не могу ли я получить обратно свою книгу, — я надеялся, что меня пригласят для разговора, но то, что было дальше несколько выбивалось из того, что я хотел услышать.

— ВОН ОТСЮДА! НЕМЕДЛЕННО ВОН! — Снейп выглядел так, словно вот-вот наброситься на меня. В ауре же читалась досада из разряда "с какими же тупицами мне приходиться иметь дело". Я его неплохо успел изучить, поэтому решил не рисковать.

Я выскочил из учительской, прежде чем Снейп успел крикнуть что-либо насчет очередных штрафных очков. И понесся обратно в башню, перепрыгивая через две ступеньки.

— Удалось? — поинтересовался Рон, глядя на появившегося в комнате Гарри. — Эй, что с тобой?

Шепотом я рассказал им обо всем, что увидел.

— Поняли, что все это значит? — выдохнул он, закончив рассказ.— Он показал, что будет если кто-то попытается пройти мимо того трехголового пса, и это случилось в Хэллоуин! Мы с Роном искали тебя, чтобы предупредить насчет тролля, и увидели его в коридоре — он направлялся именно туда! Кто-то охотится за тем, что охраняет пес! И готов поспорить на свою метлу, что этот кто-то впустил в замок тролля, чтобы отвлечь внимание и посеять панику, а самому спокойно похитить то, зачем он охотится!

Гермиона посмотрела на меня округлившимися глазами.

— Нет, это невозможно, — возразила она.— Нужно быть сумасшедшим, чтобы пытаться украсть то, что прячет в замке Дамблдор.

— Честное слово, Гермиона, тебя послушать, так все преподаватели просто святые, — горячо возразил Рон. — Лично я согласен с Гарри. Снейп может быть замешан в чем угодно. Но за чем именно он охотится? Что охраняет этот пес?

— Эй, я не говорил, что Снейп охотиться за этим чем-то! Я сказал кто-то! Лично я полагаю, что это — Квиррел. Судите сами: он новенький, его никто не считает серьёзным волшебником, способным хоть на что-то дельное. Мы даже не видели, как он колдует! Вам не кажется это странным?

— Квиррел просто ничтожество, а у тебя паранойя, Гарри! — Рон с возмущением посмотрел на меня. — Это мог сделать только Снейп! Вы же сами его видели! Хуже него никого нет!

— Эй, давай мыслить логически, а не навешивать всех собак на тех, кто нам не нравится. Может, тогда и Драко обвинишь? Ведь он сын Пожирателя Смерти, не так ли? — по глазам Рона я вдруг понял, что он не исключает и этого.

— Гермиона! — воззвал я к рассудительной девочке. — Хоть ты скажи ему!

— Гарри прав Рон, у нас нет доказательств, чтобы обвинять вот так, как это делаешь ты, — слава Мерлину, её слова хоть как-то урезонили рыжего.

Следующее утро выдалось холодным, но солнечным. Большой зал был наполнен восхитительным запахом жареных сосисок и радостной болтовней — все предвкушали захватывающее зрелище. Я несколько волновался, но старался сохранять спокойное выражение лица. Даже сумел себя заставить поесть, хотя я старался не налегать. Полёты и полный желудок — вещи трудно совместимые. Я почти не сомневался в успехе, ведь моя метла превосходила всё то, что было у моих противников, что уже само по себе гарантировало мне победу.

К одиннадцати часам стадион был забит битком — казалось, здесь собралась вся школа. У многих в руках были бинокли. Трибуны были расположены высоко над землей, но, тем не менее, порой с них сложно было разглядеть то, что происходит в небе.

Рон, Гермиона, Невилл, Симус и поклонник футбольного клуба "Вест Хэм" Дин уселись на самом верхнем ряду. Они развернули огромное знамя, сделанное из той простыни Рона, которую изуродовала Короста. "Поттера в президенты" — было написано на знамени. А Дин, который умел хорошо рисовать, изобразил на знамени огромного льва, эмблему факультета Гриффиндор. Когда они развернули полотнище, Гермиона что-то прошептала себе под нос, и буквы и рисунок начали переливаться разными цветами.

Я невольно покраснел от такого подарка, но был очень рад, когда увидел это.

Судила матч мадам Трюк Она стояла в центре поля, держа в руках метлу и ожидая, пока команды выстроятся друг напротив друга.

— Итак, нам нужна красивая и честная игра. От всех и каждого из вас, — заявила она, жестом приказав всем подойти поближе.

Мне показалось, что она обращается не ко всем игрокам, но лично к капитану сборной Слизерин, шестикурснику Маркусу Флинту. Флинт выглядит так, словно в его родне были тролли

— Пожалуйста, оседлайте свои метлы.

Я "оседлал" свой "Нимбус-2000".

Мадам Трюк с силой дунула в серебряный свисток и взмыла высоко в воздух вместе с четырнадцатью игроками. Матч начался.

— ...И вот квоффл оказывается в руках у Анджелины Джонсон из Гриффиндора. Эта девушка — великолепный охотник, и, кстати, она, помимо всего прочего, весьма привлекательна...

.-ДЖОРДАН! — повысила голос профессор МакГонагалл, специально севшая рядом с комментатором матча Ли Джорданом, приятелем близнецов Уизли. Она прекрасно знала, что Джордана частенько заносит, а потому решила его контролировать.

— Извините, профессор, — поправился тот. — Итак, Анджелина совершает отличный маневр, обводит соперников, точный пас Алисии Спиннет — это находка Оливера Вуда, в прошлом году она была лишь запасной, — снова пас на Джонсон и... Нет, мяч перехватила команда Слизерина. Он у капитана сборной Маркуса Флинта, который делает рывок вперед. Флинт взмывает в небо, как орел, сейчас он забросит мяч... Нет, в фантастическом прыжке мяч перехватывает вратарь Вуд, и Гриффиндор начинает контратаку. С мячом охотник Кэти Белл, она великолепно обводит Флинта справа, взмывает над полем и... О, какое невезение... наверное, это очень больно, получить удар бладжером по затылку. Мяч у команды Слизерина, Эдриан Пьюси летит к воротам соперника, но его останавливает второй бладжер... кажется, мяч в Пьюси послал Фред Уизли, хотя, возможно, это был Джордж, ведь их так непросто различить... В любом случае, загонщики Гриффиндор проявили себя с лучшей стороны. Мяч в руках у Джонсон, перед ней никого нет, и она устремляется вперед... Вот это полет!.. Она уклоняется от набравшего скорость бладжера... она прямо перед воротами... давай, Анджелина!..Вратарь Блетчли совершает бросок., промахивается... ГОЛ! Гриффиндор открывает счет!

Аплодисменты болельщиков сборной Гриффиндор и стоны и вой поклонников Слизерин заполнили холодный воздух, своими эмоциями повышая его температуру. Я кружил над полем. Очки уже давно определили местоположение снитча. Я же внимательно следил за своим конкурентом. Я мог бы закончить игру в течение минуты, но тогда бы я почувствовал себя изрядной сволочью, не дав ребятам показать себя в этой азартной игре. Я старался лететь как можно более дергано, то ускоряясь, то тормозя — это позволяло мне уходить от бладжелов: они быстрые, но не могут похвастаться маневренностью. Близнецы несколько раз пролетели мимо меня, поинтересовавшись всё ли у меня в порядке, но быстро убедились, что я уверенно себя чувствую в воздухе и меня не стоит излишне опекать, а теперь сосредоточились на своей основной задаче, носясь за бладжерами и не давая им кому-нибудь навредить из нашей команды.

Увы, но ловец слизерина всё же заметил снитч и я рванул наперерез. Не факт, что мой противник с первого захода поймает золотой мяч, но я не хотел рисковать. Я был в нескольких метрах от снитча, когда в меня врезался Маркус Флинт. Снизу, с трибун, донесся возмущенный рев болельщиков Гриффиндор, но не смотря на сильный удар, я всё же инстинктивно воспользовался магией и потому мы друг другу ничего не сломали. Я был даже рад, что игру остановили и Хиггс, ловец слизерина, потерял его из виду. Я с улыбкой помахал рукой трибунам, давая понять, что со мной всё в порядке и сделал обратный переворот в воздухе.

Мадам Трюк, сделав строгое внушение Флинту назначила свободный удар в сторону ворот Слизерин. Я ещё больше порадовался, что теперь у нас есть возможность получить ещё десять очков.

— Итак, после очевидного, намеренного и потому нечестного и отвратительного нарушения...

— Джордан! — прорычала профессор МакГонагалл.

-Я хотел сказать, — поправился Джордан, — после этого явного и омерзительного запрещенного приема...

— Джордан, я вас предупреждаю...

— Хорошо, хорошо. Итак, Флинт едва не убил ловца команды Гриффиндора Гарри Поттера, но, вне всякого сомнения, такое может случиться с каждым. — В словах Джордана сквозила неприкрытая ирония, но тут профессор МакГонагалл ничего не могла поделать — Гриффиндор исполняет штрафной удар, у Спиннет, она делает передачу назад, мяч по-прежнему у Гриффиндора, и...

Игра вошла в прежнее русло. Я довольный тем, что мой противник потерял злополучного снитча бестолково кружит по полю, даже близко не подлетая к маленькому юркому мячику, прятавшемуся в тени в траве.

Я так увлёкся игрой, что когда моя метла дёрнулась и начала пикировать, что совершенно растерялся. Но мне удалось выровнять метлу, но через несколько минут всё повторилось.

— Какого... — я боролся с метлой. — Что, Моргана возьми, происходит!

Я приподнял очки, чтобы взглянуть, что с моей метлой твориться и увидел сотни тончайших паутинок, что цеплялись за мою метлу и норовили меня угробить. Я о таком запрещённом приёме не слышал, это что-то новое. И кто же это пакостит? Я сосредоточился на нитях, обрывая и выжигая их, но они появлялись снова, я вновь одел очки, но теперь прекрасно видел нити. Так-так, Северус Снейп и Квиринус Квиррел. Оба как один уставились на меня и что-то колдовали. Он них тянулись сотни нитей к моей метле. Они сговорились что ли? Нет, если верить Дамболдору, а я ему верю, как и своим ощущениям, то Северус не должен стараться меня угробить. Но зачем это Квиррелу? Хочет отомстить за тролля? Я был уверен, что это он тролля выпустил, но не знал его мотивов.

Снейп ясно показал, что не стоит пытаться прорываться через пушка силой. Предупреждал или давал наводящую информацию?

— Да, что бы вас... — я снова выровнял метлу и начал набирать высоту: снитч решил взлететь повыше, а я не хотел отдвать целых 150 очков Слизерину. Это моя награда за тролля! Вот так вот! Ну, помимо дружбы Гермионы, конечно.

— Мяч у Слизерина... Флинт упускает мяч, тот оказывается у Спиннет... Спиннет делает пас на Белл... Белл получает сильный удар в лицо бладжером, надеюсь, бладжер сломал ей нос... Шучу, шучу, профессор... Слизерин забрасывает мяч. О, нет...

Болельщики Слизерина дружно аплодировали.

"Что бы тебя!" — я боролся с чарами и метлой, но моих знаний и мастерства не хватало, чтобы хоть как-то обезопасить себя, кроме того, метла начинала потихоньку "буянить" из-за избытка магии. Если всё и дальше будет так продолжаться, то мне в скором времени придётся учиться летать.

* * *

Всеобщее внимание было приковано к игре, и никто не замечал, что метла Гарри ведет себя, мягко говоря, странно. Она двигалась резкими рывками, поднимая Гарри все выше и унося его в сторону от поля.

— Не пойму я, чего там Гарри творит? Чего он себе думает, а? — бормотал Хагрид, следя за ним в бинокль. — Не знай я его, я б сказал, что не он метлой рулит, а она им... Да не, не может он...

Внезапно кто-то громким криком привлек внимание к Гарри, и все взгляды устремились на него. Его метла резко перевернулась в воздухе, потом еще раз, но он хоть с трудом, но удерживался на ней. А затем весь стадион ахнул. Метла неожиданно подпрыгнула, накренилась и, наконец, сбросила Гарри. Теперь он висел на метле, одной рукой вцепившись в рукоятку.

— Может быть, с ней что-то случилось, когда в него врезался Флинт? — прошептал Симус.

— Да нет, не должно так быть, — возразил Хагрид дрожащим голосом. — С такой метлой ничего плохого произойти вовсе не может, разве что тут Темная магия замешана, и сильная притом. Пареньку не под силу такое с "Нимбусом" проделать.

Услышав эти слова, Рон выхватил у Хагрида бинокль, но вместо того чтобы смотреть на Гарри, он навел его на толпу зрителей, напряженно всматриваясь в нее.

— Ты что делаешь? — воскликнула Гермиона, лицо её было бледным от переживаний.

— Я так и знал, — сказал торжестующий Рон, — Снейп — смотри.

Гермиона схватила бинокль. На трибуне, расположенной прямо напротив них, сидел Снейп. Его взгляд был сфокусирован на Гарри, и он что-то безостановочно бормотал себе под нос.

— Он заколдовывает метлу, — пояснил Рон.

— Предоставь это мне, — Гермиона была нстроена очень решительно.

Прежде чем Рон успел что-то сказать, Гермиона исчезла. Рон снова навел бинокль на Гарри. Метла так сильно вибрировала, что было ясно: висеть ему на ней осталось недолго. Зрители вскочили на ноги и, раскрыв рты, с ужасом смотрели на то, что происходит. Близнецы Уизли рванулись на помощь Гарри, рассчитывая протянуть ему руку и перетащить на одну из своих метел. Но ничего не получалось, — стоило им приблизиться на подходящее расстояние, как метла резко взмывала вверх. Уизли немного опустились вниз и кружили под Гарри, очевидно рассчитывая поймать его, когда он начнет падать. А Маркус Флинт тем временем схватил мяч и пять раз подряд забросил его в кольцо Гриффиндора, пользуясь тем, что на него никто не смотрит.

— Ну, давай же, Гермиона, — прошептал Рон. Гермиона с трудом проложила себе дорогу к той трибуне, на которой сидел Снейп, и сейчас бежала по одному из рядов — Снейп находился рядом выше. Гермиона так торопилась, что даже не остановилась, чтобы извиниться перед профессором Квирреллом, которого она сбила с ног. Оказавшись напротив Снейпа, она присела, вытащила волшебную палочку и произнесла несколько слов, которые давно уже вертелись в ее мозгу, ярко-синие языки пламени, коснулись подола профессорской мантии.

Снейпуу понадобилось примерно тридцать секунд, чтобы осознать, что он горит. Гермиона не смотрела в его сторону, делая вид, что она тут ни при чём, но его громкий вопль оповестил ее, что со своей задачей она справилась. Снейп не видел Гермиону, и она незаметным движением смахнула с него пламя. Оно каким-то ей одной известным образом оказалось в маленькой баночке, которую она держала в кармане. По-прежнему не разгибаясь, Гермиона начала пробираться обратно, удаляясь от Снейпа, и теперь профессор при всем желании не мог узнать, что именно с ним случилось.

Этого оказалось вполне достаточно. Гарри вдруг удалось вскарабкаться на метлу.

— Невилл, можешь открыть глаза! — крикнул Рон. Последние пять минут Невилл сидел, уткнувшись лицом в куртку Хагрида, и громко плакал.

Судья Трюк не останавливала игру, игра остановилась сама, но все равно никто не понял, почему Гарри, взобравшись на метлу, вдруг резко спикировал вниз. Внимание всего стадиона было по-прежнему приковано к нему, так что все отчетливо видели, как он внезапным движением поднес руку ко рту, словно его вот-вот должно было стошнить. Гарри выровнял метлу у самой земли, скатился с нее, падая на четвереньки, закашлялся, и что-то блеснуло в его руке.

* * *

Что-то отвлекло от меня Квиррела и Снейпа, поэтому я решил, что с меня более чем достаточно и резко спикировал вниз: я висел прямо под снитчем. Слизерин успел нехило нащёлкать голов, пока грифы щёлкали клювами, пялясь на меня и мои метания на метле. Ещё десять минут такой игры и даже снитч и 150 баллов не позволят нам победить. Я, помня о прочитанном в книге по квиддичу, воспользовался одним из приёмов. Дело в том, что иногда возникали ситуации, когда ловец, поймав снитч, не мог его удержать и тот улетал — это не засчитывали. Я опасался худшего, поэтому сунул золотой мычик в рот и плотно стиснул зубы. Снитч не желал оставаться в заперти и потому рвался наружу из-за чего я испытывал рвотные позывы.

Только на земле я позволил выплюнуть его и показать с довольным видом победителя.

— Я поймал снитч! — громко закричал я, высоко подняв золотой мяч над головой. Игра закончилась в полной неразберихе.

— Да он его не поймал, он его почти проглотил, — все еще голосил Флинт двадцать минут спустя, но его никто не слушал, потому что это не имело никакого значения, ведь я не нарушил правил игры. Ли Джордан счастливым голосом прокричал в микрофон результат: сборная Гриффиндор победила со счетом 170:130. Почти сразу после того, как я показал всем пойманный им золотой мячик, Рон, Гермиона и Хагрид увели меня в хижину Хагрида. И сейчас мы сидели в ней и пили крепкий чай.

— Это все Снейп, — горячо объяснял ему Рон. — Мы с Гермионой всё видели. Он смотрел на тебя, не отводя глаз, и шептал заклинания.

— Чушь, — возмутился Хагрид, который, когда со мной начали происходить "непонятные вещи", с таким напряжением следил за мной, что не слышал, о чем шептались на трибуне Рон и Гермиона, и не заметил, что Гермиона куда-то отлучалась (они мне всё рассказали по пути к Хагриду). — Зачем Снейпу делать такое?

Я, Рон и Гермиона переглянулись, думая, стоит ли говорить Хагриду правду. Я решил, что стоит.

— Я кое-что узнал о нем, — сообщил он Хагриду — В Хэллоуин кто-то пытался пройти мимо трехголового пса. Пес укусил Снейпа. Мы думаем, что он пытался украсть то, что охраняет этот пес.

Хагрид от неожиданности уронил чайник.

— А вы откуда про Пушка разузнали? — спросил он, когда к нему вернулся дар речи.

— Про Пушка? — мы переглянулись и снова уставились на Хагрида.

— Ну да — это ж моя собачка. Купил ее у одного... э-э... парнишки, грека, мы с ним в прошлом году... ну... в баре познакомились, — пояснил Хагрид. — А потом я Пушка одолжил Дамблдору — чтоб охранять...

— Что? — быстро спросил Рон.

— Все, хватит мне тут вопросы задавать, — пробурчал Хагрид. — Это секрет. Самый секретный секрет, понятно вам?

— Но Снейп пытался украсть эту штуку, — продолжал настаивать Рон, надеясь, что Хагрид вот-вот проговорится.

-Чепуха, — отмахнулся от него Хагрид — Снейп — преподаватель школы Хогвартс. Он ничего такого в жизни не сделает.

— А зачем же он тогда пытался убить Гарри? — вскричала Гермиона.

Похоже, после всего случившегося сегодня она коренным образом изменила свое представление о Снейпе, которого еще вчера защищала от обвинений Рона.

— Я знаю, что такое колдовство, Хагрид. Я все о нем прочитала и сразу могу понять, когда кто-то! пытается что-то заколдовать! Для того чтобы наложить заклятие, нужен зрительный контакт, а Снейп не сводил с Гарри глаз, даже не моргнул ни разу. Я наблюдала за ним в бинокль, и потом видела, когда к нему подкралась!

— Ну, не только он пытался что-то сделать что-то с моей метлой, — я решил рассказать им и про Квиррела. — Квиррел тоже смотрел на меня и что-то шептал. Он колдовал.

— Квиррел? Тебе показалось, у него просто губы тряслись от страха, что ты вот-вот рухнешь! — отмахнулась от меня девочка. Что?! И с ней все согласны? Ну-ну, как хотите. Я тут решил приоткрыть завесу тайны, может даже рассказать кое-что о себе, но я вижу, что пока ещё рано. Ладно, пусть будет так, как вы хотите думать.

— А я вам говорю: неправда это! — выпалил разгорячившийся Хагрид. — Не знаю, что там с метлой Гарри стряслось, но Снейп бы в жизни такое не вытворил, чтобы ученика попробовать убить! И вообще, вы трое, слушайте сюда: вы тут лезете в дела, которые вас не касаются вовсе, да! Вы лучше про Пушка забудьте и про то, что он охраняет, тоже забудьте. Эта штука только Дамблдора касается да Николаса Фламеля...

— Ага! — довольно воскликнул Рон, он наконец дождался момента. — Значит, тут замешан некто по имени Николас Фламель, верно?

Судя по виду Хагрида, тот жутко разозлился на самого себя. Но изменить уже ничего не мог.

Глава 5. "Его тёмное отражение".

Приближалось Рождество. В середине декабря, проснувшись поутру, все обнаружили, что замок укрыт толстым слоем снега, а огромное озеро замерзло. В тот же день близнецы Уизли получили несколько штрафных очков за то, что заколдовали слепленные ими снежки, и те начали летать за профессором Квирреллом, врезаясь ему в затылок. Те немногие совы, которым удалось в то утро пробиться сквозь снежную бурю, чтобы доставить почту в школу, были на грани смерти. И Хагриду пришлось основательно повозиться с ними, прежде чем они снова смогли летать

Все школьники с нетерпением ждали каникул и уже не могли думать ни о чем другом. Может быть, потому, что в школе было ужасно холодно и всем хотелось разъехаться по теплым уютным домам — всем, кроме меня, разумеется. Нет, в Общей гости-нй Гриффиндора, в спальне и в Большом зале было тепло, потому что ревущее в каминах пламя не угасало ни на минуту. Зато продуваемые сквозняками коридоры обледенели, а окна в промерзших аудиториях дрожали и звенели под ударами ветра, грозя вот-вот вылететь.

Хуже всего ученикам приходилось на занятиях профессора Снейпа, которые проходили в подземелье. Вырывавшийся из ртов пар белым облаком повисал в воздухе, а школьники, забыв об ожогах и прочих опасностях, старались находиться как можно ближе к бурлящим котлам, едва не прижимаясь к ним.

— Поверить не могу, что кто-то останется в школе на рождественские каникулы, потому что дома их никто не ждет, — громко произнес Драко Малфой на одном из занятий по зельеварению. — Бедные ребята, мне их жаль...

Произнося эти слова, Малфой смотрел на меня Крэбб и Гойл громко захихикали. Драко всё ещё не оставли свою затею и пытался хоть как-то унизить и оскорбить меня, не понимая того, что принижая других — самому не возвыситься. Я уже не раз говорил ему это, но он был упрям, как... аристократ. После памятного матча, в котором Гриффиндор победил благодаря мне, Малфой стал еще невыносимее. Уязвленный поражением своей команды, он пытался всех рассмешить придуманной им шуткой. Она заключалась в том, что в следующей игре вместо меня на поле выйдет древесная лягушка, у нее "рот шире, чем у Поттера", и потому она будет идеальным ловцом.

Однако Малфой быстро осознал, что его шутка никого не смешит, — возможно, я поймал мяч очень своеобразным способом, но тем не менее я его поймал. И, более того, всех поразило, что мне удалось удержаться на взбесившейся метле. Малфой, еще больше разозлившись и сгорая от зависти, вернулся к проверенной тактике и продолжил поддевать меня, напоминая мне и окружающим, что у меня "нет нормальной семьи". Маглы, по его мнению, не могли быть "нормальной семьёй".

Я действительно не собирался возвращаться на Тисовую улицу на рождественские каникулы. Неделю назад профессор МакГонагалл обошла все курсы, составляя список учеников, которые останутся на каникулы в школе, и я тут же попросил внести меня в этот список. При этом я совершенно не собирался себя жалеть — совсем наоборот, я не сомневался, что меня ждет отличное Рождество. Тем более что Рон с братьями тоже собирались остаться в Хогвартсе — их родители отправлялись в Румынию, чтобы проведать своего второго сына Чарли.

Когда по окончании урока мы вышли из подземелья, то обнаружили, что путь нам преградила неизвестно откуда взявшаяся в коридоре огромная пихта. Однако, показавшиеся из-за ствола две гигантские ступни и громкое пыхтение подсказали, что пихту принес сюда Хагрид.

— Привет, Хагрид, помощь не нужна? — спросил Рон, просовывая голову между веток

— Не, я в порядке, Рон... но все равно спасибо, — Донеслось из-за пихты.

— Может быть, вы будете столь любезны и дадите мне пройти, — произнес кто-то сзади, растягивая слова. Разумеется, это мог быть только Малфой.

— А ты, Уизли, как я понимаю, пытаешься немного подработать? Я полагаю, после окончания школы ты планируешь остаться здесь в качестве лесника? Ведь хижина Хагрида по сравнению с домом твоих родителей — настоящий дворец.

Рон прыгнул на Малфоя как раз в тот момент, когда в коридоре появился Снейп.

-УИЗЛИ!

Рон неохотно отпустил Малфоя, которого уже успел схватить за грудки.

— Его спровоцировали, профессор Снейп, — пояснил Хагрид, высовываясь из-за дерева. — Этот Малфой его семью оскорбил, вот!

— Может быть, но в любом случае драки запрещены школьными правилами, Хагрид, — елейным голосом произнес Снейп. — Уизли, из-за тебя твой факультет получает пять штрафных очков, и можешь благодарить небо, что не десять. Проходите вперед, нечего здесь толпиться.

Малфой, Крэбб и Гойл с силой протиснулись мимо Хагрида и его пихты, едва не сломав несколько веток и усыпав пол иголками. И ушли, глупо ухмыляясь.

— Я его достану, — выдавил из себя Рон, глядя в удаляющуюся спину Малфоя и скрежеща зубами. — В один из этих дней я обязательно его достану...

— Оставь его Рон, это пустая затея. Вы, пока, явно в разных весовых категориях.

-Да бросьте, ребята, выше нос, Рождество же скоро, — подбодрил нас Хагрид.— Я вам вот чего скажу — пошли со мной в Большой зал, там такая красота сейчас, закачаешься!

Я, Рон и Гермиона пошли за волочившим пихту Хагридом в Большой зал. Там профессор Мак-Гонагалл и профессор Флитвик развешивали рождественские украшения. Для меня то, что они делали уже было невероятным чудом и развлечением одновременно. Профессор МакГонагалл трансфигурировала из опавшей хвои изумительной красоты украшения, а профессор Флитвик виртуозно их зачаровывал и развешивал.

— Отлично, Хагрид, это ведь последнее дерево? — произнесла профессор МакГонагалл, увидев пихту. — Пожалуйста, поставьте его в дальний угол, хорошо?

Большой зал выглядел потрясающе. В нем стояло не менее дюжины высоченных пихт: одни поблескивали нерастаявшими сосульками, другие сияли сотнями прикрепленных к веткам свечей. На стенах висели традиционные рождественские венки из белой омелы и ветвей остролиста.

— Сколько там вам осталось до каникул-то? — поинтересовался Хагрид.

— Всего один день, — ответила Гермиона. — Да, я кое-что вспомнила. Гарри, Рон, у нас есть полчаса до обеда, нам надо зайти в библиотеку.

— Ах, да, я и забыл, — спохватился я, с трудом отводя взгляд от профессора Флитвика.

Профессор держал в руках волшебную палочку, из которой появлялись золотые шары. Повинуясь Флитвику, они всплывали вверх и оседали на ветках только что принесенного Хагридом дерева.

— В библиотеку? — переспросил Хагрид, выходя с ними из зала. — Перед каникулами? Вы прям умники какие-то...

— Нет, к занятиям это не имеет никакого отношения, — с улыбкой произнес Рон. — С тех пор, как ты упомянул имя Николаса Фламеля, мы пытаемся узнать, кто он такой.

— Что? — Хагрид был в шоке. — Э-э... слушайте сюда, я ж вам сказал, чтобы вы в это не лезли, да! Нет вам дела до того, что там Пушок охраняет, и вообще!

— Мы просто хотим узнать, кто такой Николас Фламель, только и всего, — объяснила Гермиона.

— Если, конечно, ты нам сам не расскажешь, чтобы мы не теряли время, — добавил я. — Мы уже просмотрели сотни книг, но ничего так и не нашли. Может быть, ты хотя бы намекнешь, где нам о нем прочитать? Кстати, я ведь уже слышал это имя, ещё до того, как ты его произнес...

— Ничего я вам не скажу, — пробурчал Хагрид.

— Значит, нам придется все разузнать самим, — заключил Рон, и мы, расставшись с явно раздосадованным Хагридом, поспешили в библиотеку.

С того самого дня, как Хагрид упомянул имя Фламеля, ребята действительно пересмотрели кучу книг в его поисках. Вечером я вспомнил о нём, но пока молчал, размышляя, над этим. А как еще Рон и Гермиона могли узнать, что пытался украсть Снегг? Проблема заключалась в том, что они не представляли, с чего начать, и не знали, чем прославился Фламель, чтобы попасть в книгу. В "Великих волшебниках двадцатого века" он не упоминался, в "Выдающихся именах нашей эпохи" — тоже, равно как и в "Важных магических открытиях последнего времени" и "Новых направлениях магических наук". Еще одной проблемой были сами размеры библиотеки — тысячи полок вытянулись в сотни рядов, а на них стояли десятки тысяч томов.

Благодаря тому, что я вспомнил "кое-что", я быстро нашёл про него информацию, но сейчас меня мучили множество вопросов, на которые я пока не мог найти ответ.

Гермиона вытащила из кармана список книг, которые она запланировала просмотреть, Рон пошел вдоль рядов, время от времени останавливаясь, наугад вытаскивая ту или иную книгу и начиная ее листать. А я побрел по направлению к Особой секции, раздумывая о том, нет ли там чего-нибудь о магии и том, как ещё можно усилить себя и её.

К сожалению, для того чтобы попасть в эту секцию, надо было иметь разрешение, подписанное кем-либо из преподавателей. А я знал, что никто мне такого разрешения не даст. А придумать что-нибудь очень убедительное ему бы вряд ли удалось. Без применения магии, конечно.

К тому же книги, хранившиеся в этой секции, предназначались вовсе не для первокурсников. Я уже знал, что эти книги посвящены высшим разделам "Темной" магии, которые не изучали в школе. Так что доступ к ним был открыт только преподавателям и еще старшекурсникам, выбравшим в качестве специализации защиту от Темных сил. Кроме того меня беспокоили появляющиеся то тут то там всё новые и новее магические термины, знчения которых я не знал, что затрудняло понимание сути прочитанного.

— Что ты здесь ищешь, мальчик?

Передо мной стояла библиотекарь мадам Пинс, угрожающе размахивая перьевой метелкой, предназначенной для стряхивания пыли с книг.

Я не нашелся что её ответить.

— Тебе лучше уйти отсюда, — строго произнесла мадам Пине. — Давай, уходи, кому сказала!

И я вышел из библиотеки, жалея о том, что не смог быстро придумать какое-нибудь оправдание. Я с Роном и Гермионой давно решили, что не будут обращаться к мадам Пинс с вопросом, где им найти информацию о Фламеле. Мы были уверены, что она знает ответ, но нам не хотелось рисковать — поблизости мог оказаться Снейп или Квиррел, а им не следовало знать, что именно нас интересует.

Я стоял в коридоре у выхода из библиотеки и ждал, когда появятся мои друзья. Особых надежд на то, что они преуспеют в своих поисках, у меня не было. Ребята уже две недели пытались что-нибудь найти, но свободного времени, если не считать изредка выпадавших между уроками свободных минут, не было, так что вряд ли стоило удивляться, что они ничего не нашли. Все, что им было нужно — это несколько часов в библиотеке, и обязательно в отсутствие мадам Пине, чтобы она не присматривалась они делают.

Через пять минут из библиотеки вышли Рон и Гермиона, при виде меня сразу замотавшие головами. Мы вместе пошли на обед.

— Вы ведь будете продолжать искать, когда я уеду на каникулы? — с надеждой спросила Гермиона. — И если что-то найдете, сразу присылайте мне сову.

— Между прочим, ты вполне можешь поинтересоваться у своих родителей, не знают ли они, кто такой этот Фламель, — заметил Рон. — Это ведь родители — так что риска никакого...

— Абсолютно никакого, — согласилась Гермиона. — Особенно если учесть, что мои родители — стоматологи...

Рон не знал, кто такие стоматологи, но всё же с важным видом кивнул, не желая выглядеть глупым. Мы-то знали, кто такие стоматологи.

Когда каникулы наконец начались, я и Рон слишком весело проводили время для того, чтобы думать о Фламеле. В спальне нас осталось только двое, да и в Общей гостиной было куда меньше народа, чем во время учебы. Поэтому мы придвигали кресла как можно ближе к камину и сидели там часами, нанизывая на длинную металлическую вилку принесенные из Большого зала кусочки хлеба, лепешки и кругляши зефира, поджаривая их на открытом огне и с аппетитом поедая. Магией, конечно, запекать было бы проще, но так было не интересно и терялась вся соль этого действа.

Разумеется, мы ни на секунду не умолкали даже с набитым ртом (особенно Рон) — ведь нам было о чем поговорить. Главной темой, разумеется, был Малфой (у Рона). Мы изобретали десятки планов, как подставить Малфоя и добиться его исключения из школы. И неважно, что эти планы были явно неосуществимы, — об этом все равно приятно было поговорить.

Еще мы играли в волшебные шахматы. Рон уже почти не отвлекался на то, что вытворяли фигурки и мне приходилось придумывать всё новые и новые способы его отвлечь от моих фигурок, чтобы выиграть или свести партию к ничьей. Шахматы Рона были очень старыми и потрепанными временем, но магия творит чудеса. Кроме того они были весьма симпатичны своей старостью. Как и все его вещи, они когда-то принадлежали кому-то из его родственников, в данном случае дедушке. Однако тот факт, что фигурки были древними, вовсе не мешал ему хорошо играть. Рон так отлично их изучил, что у него никогда не было проблем с тем, чтобы заставить их выполнить то, что он хочет.

Я играл фигурками, которые трасфигурировал сам, таким образом я отлично тренировался в магии, логическом мышлении и воображении. К тому же я был не слишком хорошим игроком, а фигурки постоянно что-то вытворяли, сбивая Рона с толку.

В канун Рождества я лег спать, предвкушая праздничный завтрак и веселье, но, естественно, не рассчитывая ни какие подарки. Однако, проснувшись наутро, первым делом заметил свертки и коробочки у своей кровати.

-Доброе утро, — сонно произнес Рон, когда я выбрался из постели и накинул на пижаму халат.

— И тебе того же, — автоматически ответил я, уставившись на то, что лежало у его кровати. — Ты только посмотри— это же подарки!

— А я-то думал, что это тыквы, — пошутил Рон, свешиваясь со своей кровати. Подарков около нее стояло больше, чем у меня, что меня не удивило.

Я быстро распаковал верхний сверток. Подарок был завернут в толстую коричневую оберточную бумагу, на которой неровными буквами было написано: "Гарри от Хагрида". Внутри была флейта грубой работы — скорее всего, Хагрид сам вырезал ее из дерева. Гарри поднес ее к губам и извлек из нее звук, похожий на уханье совы. "Однако! — отметил я. — Ручная работа!"

Следующий подарок лежал в тонком конверте и представлял собой лист плотной бумаги. "Получили твои поздравления, посылаем тебе рождественский подарок Дядя Вернон и тетя Петунья", — было написано на листе. К бумаге скотчем была приклеена мелкая монетка. Дурсли остались верны себе — более щедрый подарок придумать было сложно. Это была старинная коллекционная монета. Вернон был нумизматом и большим ценителем редких монет. Я невольно расчувствовался от этого. Может стоило всё же поехать на Рождество к ним?

— Очень приятно, — прокомментировал я Рону

— Вот ведь нелепая штуковина! — наконец выдохнул Рон. — И это деньги? Такой формы?

— О, ты не представляешь себе, какие ещё деньги существуют в мире маглов — бумажные! — я засмеялся, увидев, как изумился Рон.

— Кажется, я знаю, от кого это. — Рон слегка покраснел, тыча пальцем в объемистый сверток — Это от моей мамы. Я написал ей, что некому будет сделать тебе подарок и...

Рон вдруг густо залился красной краской. Нет, как же мне повезло с друзьями! Я чувствовал, что мой внутренний показатель уровня счастья готов вот-вот сломаться из-за перегрузки.

— О-о-о, — простонал он. — Как же я раньше не подумал. Она связала тебе фирменный свитер Уизли...

Я разорвал упаковку, обнаружив внутри толстый, ручной вязки свитер изумрудно-зеленого цвета и большую коробку с домашними сладостями.

Она каждый год к Рождеству вяжет нам всем свитеры, — недовольно бормотал Рон, разворачивая подарок от матери. — И мне вечно достается темно-бордовый.

— Твоя мама просто молодец, — заметил я, пробуя сладости, которые оказались очень вкусными.

В следующем подарке тоже было сладкое — большая коробка "шоколадных лягушек", присланная Гермионой. Я начал чувствовать себя сволочью, так как сам я послал куда более чем скромные подарки: несколько зелий и собственноручно зачарованные открытки. Всё же я хотел показать, что не зря учился магии.

Оставался еще один сверток я поднял его с пола, отметив, что он очень легкий, почти невесомый. И неторопливо развернул его.

Нечто воздушное, серебристо-серое выпало из свертка и, шурша, мягко опустилось на пол, поблескивая складками. Рон широко раскрыл рот от изумления.

— Я слышал о таком, — произнес он сдавленным голосом, роняя на пол присланную Гермионой коробочку с леденцами и даже не замечая этого. — Если это то, что я думаю, — это очень редкая вещь, и очень ценная.

— А что это? — я невольно залюбовался. Это была удивительная вещь, очень волшебная и словно состояла из магии.

Я подобрал с пола сияющую серебристую ткань. Она была очень странной на ощупь, как будто частично состояла из воды.

-Это мантия-невидимка, — прошептал Рон с благоговейным восторгом. — Не сомневаюсь, что это она, попробуй сам.

Я набросил мантию на плечи.

— Это она! — неожиданно завопил Рон. — Посмотри вниз!

Я последовал его совету и не увидел собственных ног, молнией метнулся к зеркалу. Лицо, разумеется, было на месте, но оно плавало в воздухе, поскольку тело полностью отсутствовало. Я натянул мантию на голову, и мой отражение исчезло полностью.

— Я — Фродо! — пискнул я от восхищения. — Но хрен я эту штуку брошу в Ородруин!

— Чего? — переспросил Рон.

— Не важно, я тебе потом дам почитать одну книгу, — отмахнулся я, смотря в зеркало и пытаясь хоть как-то увидеть себя или то, что тут есть, но не видел ничего. Только в магическом восприятии была некая аномалия — пустота. Она даже ауру скрывала!

— Смотри, тут записка! — окликнул меня Рон. — Из нее выпала записка!

Я снял мантию и поднял с пола листочек бумаги. Надпись на нем была сделана очень мелким почерком с завитушками — такого Гарри еще никогда не видел.

"Незадолго до своей смерти твой отец оставил эту вещь мне. Пришло время вернуть ее его сыну.

Используй ее с умом. Желаю тебе очень счастливого Рождества!".

Подписи не было. Я изучал странную записку, написанную неизвестно кем, а Рон все восхищался мантией.

-Да, за такую я бы отдал все на свете, — признался он. — Все, что угодно. Эй, да что с тобой?

— Ничего, — мотнул я головой. На самом деле я чувствовал себя очень странно. Я никак не мог понять, кто прислал ему мантию и эту записку. И все время спрашивал себя, неужели она на самом деле принадлежала его отцу? Почему же он не смог ею воспользоваться, чтобы спасти себя и маму? Нестыковочка...

Прежде чем я успел что-то сказать или подумать о чем-то другом, дверь в спальню распахнулась, и в нее ворвались Фред и Джордж Уизли. Я быстро спрятал мантию под одеяло. Мне не хотелось, чтобы ее видел кто-нибудь другой, кроме меня и моих друзей. Даже не хотелось, чтобы кто-нибудь просто до нее дотрагивался. А близнецам уж точно нельзя было показывать!

— Счастливого Рождества! — прокричал с порога Фред.

— Эй, смотри! — воскликнул Джордж, обращаясь к брату. — Гарри тоже получил фирменный свитер Уизли!

На Фреде и Джордже были новенькие синие свитеры, на одном была вышита большая желтая буква "Ф", на другом — такого же цвета и размера буква "Д". Только они поменялись свитерами, чтобы всех запутать. Шутники.

— Между прочим, свитер Гарри выглядит получше, чем наши, — признал Фред, повертев в руках подарок, полученный Гарри от миссис Уизли. — Он ведь не член семьи, так что она вязала его куда старательнее.

Однако! Вот это заявление. Я в шоке от логики их матери, но для братьев это нечто само собой разумеющиеся, они даже не возмутились и были довольны!

— А ты почему не надел свой свитер, Рон? — возмутился Джордж — Давай-давай, они ведь мало того что красивые, так еще и очень теплые.

— Ненавижу бордовый цвет, — то ли в шутку, то ли всерьез простонал Рон, натягивая на себя свитер.

— А на твоем никаких букв, — хмыкнул Джордж, разглядывая младшего брата. — Полагаю, она думает, что ты не забудешь, как тебя зовут. А мы ведь тоже не дураки — мы хорошо знаем, что нас зовут Дред и Фордж

Близнецы расхохотались, довольные шуткой.

— Что тут за шум?

В дверь протиснулась еще одна рыжая голова, принадлежавшая Перси Уизли, вид у него был не слишком счастливый. Судя по всему, он уже успел распечатать свои подарки, по крайней мере частично, потому что держал в руках свитер грубой вязки, который тут же выхватил у него Фред.

— Ага. Тут буква "С", то есть староста. Давай, Перси, надевай его — мы все уже надели наши, и Гарри.

— Я... не... хочу, — донесся до нас хриплый голос Перси, которому близнецы уже успели натянуть свитер на голову, сбив с него очки.

— И запомни: сегодня за завтраком ты будешь сидеть не со старостами, а с нами, — поучительно добавил Джордж — Рождество — семейный праздник.

Близнецы натянули на него свитер, так, что руки не попали в рукава, а оказались прижатыми к телу. И, ухватив старшего брата за шиворот, вытолкали его из спальни.

— Дружная у вас семья, — с какой-то непонятной для меня интонацией сказа я Рону.

— Ага, — ответил таким же тоном Рон, рассматривая себя в зеркале.

У меня в жизни не было такого сумасшедшего, вернее, волшебного рождественского пира. На столе красовались сотни жирных жареных индеек, горы жареного и вареного картофеля, десятки мисок с жареным зеленым горошком и соусников, полных мясной и клюквенной подливки, — и башни из волшебных хлопушек. Эти фантастические хлопушки не имели ничего общего с теми, которые производили маглы. Дурсли обычно покупали эти жалкие подобия, на которых сверху было надето нечто вроде убогой бумажной шляпы, а внутри обязательно лежала маленькая пластмассовая игрушка. Хлопушка же, которую опробовали мы с Фредом, не просто хлопнула, но взорвалась с пушечным грохотом и, окутав нас густым синим дымом, выплюнула из себя контр-адмиральскую фуражку и несколько живых белых мышей. Последнее меня вообще добило: у меня просто в голове не укладывалось, что общего могло быть у этих двух предметов. Такое чувство, что их туда засунули посредством случайного выбора.

За учительским столом тоже было весело. Дамблдор сменил свой остроконечный волшебный колпак на украшенную живыми цветами шляпу и весело посмеивался над шутками профессора Флитвика.

Вслед за индейкой подали утыканные свечками рождественские пудинги. Пудинги были с сюрпризом — Перси чуть не сломал зуб о серебряный сикль, откусив кусок пудинга. Все это время я внимательно наблюдал за Хагридом. Тот без устали подливал себе вина и становился все краснее и краснее, и наконец, он поцеловал в щеку профессора МакГонагалл. А она, к великому удивлению Гарри, смущенно порозовела и захихикала, не замечая, что ее цилиндр сполз набок. Я чуть рот не раскрыл от удивления, когда увидел это.

Квиррел и Снейп изображали веселье, хотя это у них не очень получалось. Они источали подозрительность, которая была, в основном, направлена друг на друга. Хм, интересно.

Когда я, наконец, вышел из-за стола, мои руки были заняты новыми подарками, вылетевшими из хлопушек — среди них были упаковка никогда не лопающихся (это я ещё проверю) и светящихся надувных шаров, набор для желающих обзавестись бородавками (Драко он, хе-хе, понравится) и комплект шахматных фигурок. А вот белые мыши куда-то исчезли, и у меня было неприятное подозрение, что они закончат свою жизнь на рождественском столе миссис Норрис, если не попадутся Акоссу.

На следующий день я и Рон неплохо повеселились, устроив на улице яростную перестрелку снежками. А затем, насквозь промокшие, замерзшие, с трудом переводя дыхание, мы вернулись к камину в гостиной. Там я опробовал свои новые шахматные фигурки и потерпел впечатляющее поражение от Рона. После этого я сказал себе, что больше не буду пользоваться чужими шахматными фигурками, пусть даже и дарёными, а только своими.

После чая с бутербродами с индейкой, сдобными булочками, бисквитами и рождественским пирогом мы с Роном почувствовали себя настолько сытыми и сонными, что у нас просто не было ни сил, ни желания заниматься чем-либо перед сном. Поэтому мы просто сидели и смотрели, как Перси гоняется по комнате за близнецами, отобравшими у него значок старосты. Было очень весело, особенно весело близнецы комментировали его потуги, по очереди, но по-доброму.

Это было лучшее Рождество в моей жизни. И все же целый день меня не покидало ощущение, что я упускал что-то важное. И только оказавшись в постели, я понял, что именно меня беспокоило: мантия-невидимка и тот, кто ее прислал.

Это был не простой подарок, а с намёком. Намёком на что-то.

Рон до отвала наелся индейкой и пирогом, а потому ничто загадочное и мистическое его не волновало. И как только его голова коснулась подушки, он тотчас заснул. А я начал размышлять вытащив из-под одеяла присланную мне мантию.

Значит, она принадлежала его отцу — его отцу. Я ощущал, как мантия течет сквозь мои пальцы. Она была нежнее шелка, легче воздуха. "Используй ее с умом", — написал приславший ее.

Это намёк. Причём явный. И теперь, внимание, вопрос: пойти на поводу у этого неведомого дарителя или отказаться? Я не знал, кто мне её подарил и каковы его намерения. Поймать меня в мантии будет очень и очень сложно. Я смогу спокойно гулять ночью по школе прямо перед носом у Филча, но надо ли? Чего от меня добиваются?

Я нервничал, чуя что за всем этим скрывается нечто большее. Я видел "прозрачные" намёки везде и во всём, постоянно. Ещё многое не было ясно. Начиная с самого моего рождения. Смерть родителей от Воландеморта, который с какого-то перепугу в одиночку решил избавиться от младенца! И это тёмный лорд? Самый могущественный тёмный волшебник современности? Что-то не вериться. Затем меня отдали маглам на воспитание. Дамболдор сам мне сказал, что это была его инициатива, вот только что-то мне не очень эта инициатива была по душе. Если бы я не обрёл власть над магией, то в кого бы я вырос с такими родственничками? Единственное, что меня останавливало от мести — это то, что директор невольно дал мне власть над магией, а так же то, что Альбус всё же более чем далеко не самый слабый волшебник мира. Кроме того, он даже не контролировал мою жизнь. Минерва по собственной инициативе наблюдала за мной. Хотя, несомненно, наблюдатель у него есть. Скорее всего, это мисс Фигг. Пока я не мог понять мотивов Дамболдора, что меня останавливало от того, чтобы считать его законченной сволочью и интриганом, как в моей "байке". На самом деле это была рабочая версия, одна из многих, которая имела много "за" в своё существование. Далее было письмо из Хогвартса. Я не сомневался, что в ином случае развития событий, когда я действительно был бы "обычным", Дурсли устроили бы такой скандал, что я терялся в догадках. До моего вмешательства они были ярыми сторонниками "нормальности" и из-за этого казались мне ненормальными. Это было аномальное поведение для рядовых людей и тут я тоже чувствовал чьё-то незримое влияние. Я использовал магию против магии и смог исправить своё положение. Судя по тому, что рецидивов больше не проявлялось, это было разовое воздействие. Скорее всего, в тот момент, когда меня им подбросили. Дамболдор, Минерва или Хагрид? Хм, Хагрид. Нет, это бред, хотя его не стоит сбрасывать со счетов только потому, что он "не шибко сообразительный полувеликан". В этом свете его подарок тоже кажется мне весьма и весьма подозрительным. Это намёк? Но на что?

Затем Хогварст-экспресс. Смог бы я найти вход на платформу, если бы не видел магию? Очень в этом сомневаюсь. Значит, мне не сказали о том, как на неё войти специально. Зачем? Чтобы меня кто-то встретил. Кто-то должен был помочь мне и вызвать моё доверие к ним. Но кто? Может, Драко? Очень сомневаюсь, что он подошёл к очкарику в обносках маглов. Значит, Уизли. В их компании я бы не выделялся — это точно. Но какова их цель? Возьмём на заметку. Рон мой друг — это точно, но и он мог оказаться чьей-то марионеткой. Так-так. Встретившись с Роном, что он болтал? Ага, от него я узнал, что на Слизерине учатся "будущие тёмные маги", тёмные — значит злые, а на Гриффиндоре, соответственно, добрые. Такими темпами у нас с Драко и со всеми змейками должна была быть война и жуткие конфликты, хотя и сейчас у меня с ними не такие тёплые отношения, как мне хотелось бы.

Как бы вёл себя ребёнок, который воспитывался в окружении ненависти и террора, а затем вдруг ему сообщили бы, что он — волшебник, его родители были волшебниками, но их убил тёмный волшебник, очень-очень злой волшебник. Родители оставили ему богатое наследство, а сам он — знаменитость. Да он бы ошалел от такого! Я себя хорошо знаю, потому уверен, что моим желанием было бы проявить себе, показать всему миру магов, что я достоин его, что я — один из них, а это — верный путь в Слизерин. Но рассказы про то, что на Слизерине учился Сам-Знаете-Кто и вообще все тёмные волшебники, а так же знакомство с семейством Уизли не оставило бы мне иного пути, как в Гриффиндор. Я, кстати, и сейчас на нём, впрочем, заслуженно.

Снейп, кстати, стал бы для меня настоящим пугалом и воплощением Слизерина, то есть настоящего тёмного волшебника (по умолчанию злодея и того ещё гада). Хотя сам Снейп печётся о моей жизни и это очень странно. Вообще его история очень странная и противоречивая, но я подозреваю, что он тоже стал заложником обстоятельств или жертвой чьей-то интриги.

Под вопросом остаются события во время первого урока полётов на мётлах, но тут, скорее всего, просто совпадение разных событий. Просто повезло. Зато несостоявшаяся дуэль — это явно не рядовое событие, предсказать появление которого вполне возможно, а значит и наше появление на третьем этаже в запретном крыле. Пушком мы заинтересовались не случайно, кому-то это было нужно.

Из общей схемы выпадает тролль. Там меня или кого-то другого реально могли убить, значит, "игроков" минимум двое, если не считать меня. Ох, доиграются они у меня: мир и людей надо менять самому и своими поступками, а не чужими руками. Долбанные Моргановы кукловоды!

Странные события на матче по квиддичу. Меня явно пытались прикончить. Вот только неясно: реально или в "воспитательных" целях? Чего они этим хотели добиться? Ну, стал бы я подозревать Снейпа, что он хотел меня убить, а ещё похитить что-то у Дамболдора. Хотя...

Если допустить, что я мыслил бы, большей частью своего разума отталкиваясь на эмоции, то я вполне, как и Рон, винил бы Снейпа во всех грехах. Снейп декан Слизерина, на Слизерине учатся "тёмные маги", то есть сам декан уже автоматически — тёмный маг. А "все тёмные маги служили Сами-Знаете-Кому", а в свете последних событий, это значит, что Снейп — агент Воландеморта. Воландеморт, как известно, "мёртв". Но кое-кто, Хагрид в особенности, считает, что это не так, что он жив и где-то затаился, хотя и очень слаб. Я почти уверен, что Пушок охраняет "философский камень". Что может философский камень? Правильно — он необходим при приготовлении эликсира жизни, с помощью которого можно жить вечно. Или вернуть к жизни смертельно раненного или недавно умершего. Вывод — Снейп хочет похитить философский камень для Воландеморта, чтобы возродить его.

И что бы я делал в таком случае? Правильно — побежал бы спасать камень от злого мага, убившего мою семью. Как это предсказуемо. И теперь главный вопрос: что было бы если я встретился с настоящим прислужником Воландеморта или им самим? На что рассчитывает неведомый мне игрок? Что я смогу вновь победить злодея или помогу ему возродиться? Последнее, очевидно, исключено. Значит на победу над тёмным лордом. И кто же такой этот кретин?

Хорошо, допустим, я сумею "победить" тёмного лорда, но что дальше? Он не умер тогда, не умрёт и сейчас. Каков итог? Скорее всего, тот "мальчик-который-выжил", "победив" тёмного лорда здорово его разозлит и все усилия будут направлены на уничтожение его обидчика. Чего этим добивается неведомый интриган — я не знаю, но выбиться из легко прогнозируемого и управляемого образа "мальчика-который-выжил" мне нельзя — это ясно, как день. Пока ситуация не прояснится, я должен быть Гарри Поттером — "мальчиком-который-выжил".

Рон забормотал во сне. Я задумался над тем, как не разбудить его, начал тихо одеваться. Так как я собирался воспользоваться мантией-невидимкой, то я не стал обременять себя лишней одеждой, так как прекрасно мог согреться магией.

Я бесшумно выбрался из спальни, спустился лестнице, прошел через гостиную и пробрался сквозь проход, с той стороны закрытую портретом, кто здесь? — проскрипела Толстая Леди. Я ничего не ответил и быстро пошел вниз по коридору.

Вдруг я остановился, не понимая, куда, собственно, направляюсь. Сердце его громко стучало, а в голове толкались переполнявшие ее мысли. Наконец меня осенило. Особая секция библиотеки — вот куда мне было надо. Совместим приятное с полезным. Я смогу листать книги столько, сколько мне захочется, до тех пор, пока он не узнаю, что хочу. Я поплотнее закутался в мантию и двинулся вперед.

В библиотеке было абсолютно темно и очень тихо. Я опасался, что кто-то может услышать моё дыхание, хотя и понимал, что это глупый страх. Очки позволяли сносно видеть в темноте, чему я был только рад, а их свечение из-под мантии не было видно.

Особая секция находилась в самом конце помещения. Аккуратно переступив через загородку, отделявшую секцию от остальной части библиотеки, я поднял лампу повыше, чтобы разглядеть названия стоявших на полках книг. Я видел охранную магию, видел, что она сработала, но благодаря мантии у меня был шанс уйти от любого преследователя. Тем более, что охранка сработала только из-за того, что я прервал лучик магии. На мгновение, но этого было достаточно.

Если честно, названия мне ни о чем не говорили. Злотые буквы на корешках выцвели и частично облетели, а слова, в которые они складывались, были записаны на каком-то чужом языке, и я не знал, что они означают. На некоторых книгах вовсе не было никаких надписей. А на одной было темное пятно, которое до ужаса напоминало кровь. Я почувствовал, как по спине побежали мурашки: кто-то приближался. Я доверял своей интуиции и потому поспешил. Возможно, мне показалось, но с полок доносился слабый шепот, словно книги узнали, что кто-то зашел в Особую секцию без разрешения, и это им не нравится.

Пора было приступать к делу. Я оглядел нижнюю полку в поисках книги, которая привлекла бы моё внимание своим необычным видом. Взгляд упал на большой черный с серебром фолиант. Я с трудом вытащил тяжеленную книгу и положил ее на колено.

Стоило мне раскрыть фолиант, как тишину прорезал душераздирающий крик, от которого кровь стыла в жилах. Это кричала книга! Я поспешно захлопнул ее, но крик продолжался — высокий, непрекращающийся, разрывающий барабанные перепонки. Я попятился назад и запаниковал, тут послышались шаги — кто-то бежал по коридору по направлению к библиотеке. Второпях засунув книгу на место, я рванул к выходу. В дверях чуть не столкнулся с Филчем. Выцветшие глаза Филча, вылезшие из орбит, смотрели сквозь него, я, поднырнув под его руку, выскользнул в коридор. В ушах его все еще стояли издаваемые книгой вопли.

Прошло какое-то время, прежде чем я остановился. И, переведя дыхание, обнаружил, что стою перед выставленными на высоком постаменте рыцарскими доспехами. Я так стремился убежать подальше от библиотеки, что не обращал внимания на то, куда именно бегу. И сейчас не мог понять где нахожусь.

— Вы сказали, профессор, что, если кто-то будет бродить по школе среди ночи, я должен прийти прямо к вам. Так вот, кто-то был в библиотеке. В Особой секции.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Я так долго бежал сам не зная куда, но Филч оказался здесь практически одновременно со мной — потому что это именно его голос я сейчас слышал. Не успел сообразить, что Филчу наверняка известен более короткий путь, как буквально замер от неожиданности. Голос, ответивший Филчу, принадлежал профессору Снейпу.

— Значит, в Особой секции? Что ж, они не могли уйти далеко, мы их поймаем.

Глядя, как из-за угла перед ним появляются Филч и Снейп, я подумал, то эти двое отлично ладят друг с другом, активно эксплуатируя образы ужасов Хогвартса. Конечно, они не могли меня видеть, но коридор был узким, и они вполне могли в меня врезаться — мантия делала невидимым, но не бесплотным.

Я попятился назад, стараясь двигаться бесшумно. Филч и Снегг приближались, столкновения бьло не избежать, судорожно оглядевшись, я заметил слева от себя приоткрытую дверь. Она была моим единственным спасением. Стараясь не дышать, он втиснулся между дверью и косяком, застыв на полпути. Я опасался, что дверь заскрипит и выдаст, если я её коснусь. Каким-то чудом мне все же удалось бесшумно проскользнуть внутрь. Снейп и Филч прошли мимо, и точно бы задели меня, если бы остался в коридоре, но я уже был в комнате. Тяжело дыша, прижался к стене и слушал, как удаляются их шаги. На сей раз я едва не попался, и был так близок к этому, что с удивлением отметил, что все обошлось.

Прошло несколько минут, прежде чем я обвел глазами комнату. Она была похожа на класс, которым давно не пользовались. У стен громоздились поставленные одна на другую парты, посреди комнаты лежала перевернутая корзина для бумаг. А вот к противоположной стене был прислонен предмет, выглядевший абсолютно чужеродным в этой комнате. И это привело меня в чувство. Кажется, меня подталкивали именно к этому.

Это было красивое зеркало, высотой до потолка, в золотой раме, украшенной орнаментом. Зеркало стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол длинными когтями. На верхней части рамы была выгравирована надпись: "Еиналежеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя".

Шагов Филча и Снегга давно уже не было слышно, так что я совсем успокоился и привёл мысли в порядок. Любое волнение улеглось, потому что зеркало будто притягивало к себе, заставляя забыть обо всем остальном. Я медленно направился к зеркалу, желая заглянуть в него и убедиться, что не отражаюсь в нём. Не удивлюсь, если увижу себя, так как это зеркало было пропитано магией насквозь.

Я заглянул в зеркало и обомлел. Я увидел себя, но взрослым. Одежды на мне были явно дорогие, но не кричали об этом. Взор был устремлён в даль, а позади себя я видел Рона, Гермиону и... моих родителей. Они улыбались. И чем дольше я смотрел, тем больше подмечал деталей.

"Занимательно. Зеркало воспроизводит мои самые сокровенные желания и мечты", — думал я, рассматривая с академическим интересом отражение своих желаний. Весьма классная штука для психотерапевтов. Здесь все мои сокровенные желания, потаённые мысли и мечты. Такие, какими я хочу их видеть. Занимательная вещь, очень ценная, но и очень опасная для неподготовленных умов. Что же я должен был увидеть по задумке кукловода? Или важно не видение, а воздействие зеркала на мой ум. Подготовка его к восприятию нужной мне информации.

Как хорошо, что я в своё время прочитал несколько книг по психологии.

Хм, значит, я вижу себя в окружении своих близких. В роскошной обстановке — это Хогвартс, но при этом мой взор устремлён вдаль, а лицо сосредоточенно-серьёзное. Однако, неожиданно, для самого себя, но, в то же время, очень притягательно. Кем же я себя представляю. Зная самого себя, смею предположить, кем-то очень влиятельным и могущественным. На столько, что способен вернуть к жизни умерших близких. Я — Бог? Ого, не знал, что я настолько самомнительный!

Женщина, очевидно моя мать, стоявшая справа от моего отражения, улыбалась мне и махала рукой. Женщина была очень красива. У нее были темно-рыжие волосы, а глаза... "Ее глаза похожи на мои", — подумал я, придвигаясь поближе к зеркалу, чтобы получше рассмотреть женщину. Глаза у нее были ярко-зеленые, и разрез у них был такой же. Но тут я заметил, что женщина плачет. Улыбается и одновременно плачет. Стоявший рядом с ней высокий и худой черноволосый мужчина (её муж и мой отец?) обнял ее, словно подбадривая. Мужчина был в очках, и у него были очень непослушные волосы, торчавшие во все стороны, как у меня по утрам.

Я стоял так близко к зеркалу, что почти касался носом своего отражения.

Я не знал, сколько времени простоял у зеркала. Я занимался психотренингом. Мне не очень нравилось, что я не улыбаюсь в своём отражении, поэтому занялся самокопанием, чтобы добраться до причин. Получалось не очень, но образ в зеркале постепенно менялся. Мантия стала ярче и веселее, мои друзья подошли ближе, а не стояли на отдалении, как и мои родители. Появились тётя и дядя.

От этого весьма полезного желания меня отвлёк шум, доносящийся из коридора и я вспомнил, что не стоит опаздывать, а то рискую напроситься на крупные неприятности.

— Я вернусь, — прошептал я самому себе, разворачиваясь, побежал в спальню.

Я рассказал Рону про зеркало и он несколько расстроился, что я не взял его на эти ночные похождения, но я сказал ему про Филча со Снейпом и тот признал, что да — хорошо, что его не было. Вдвоём было бы сложно протиснуться в приоткрытую дверь незаметно.

Этой же ночью мы с Роном отправились к зеркалу. Я хорошо запомнил дорогу и потому не опасался, что не смогу найти дорогу. Мне было любопытно, какие у Рона мечты. Вдруг он в мечтах стоит на моём трупе в чёрной мантии в круге пожирателей и сам Воландеморт склоняет перед ним голову? Да, кстати, Гермиону тоже нужно будет сводить.

— Я просто умираю от холода, — пожаловался Рон. — Давай забудем об этом и вернемся в спальню

— Низачто — возмущенно прошипел я, комната рядом.

Мы прошли мимо привидения высокой женщины плывшей в противоположном направлении, и, к счастью, больше никого не встретили.

— Это здесь... точно здесь... да!

Я открыл дверь и, сбросив мантию, метнулся к зеркалу.

Зеркало исправно работало и я вздохнул с облегчением.

— Видишь? — шепнул я, повернувшись к Рону.

— Ничего я не вижу.

— Да посмотри же! Смотри, вот же они — родители, и другие...

— Я вижу только тебя, — отозвался Рон.

— Посмотри внимательнее, — я не успокаивался. — Подойди поближе, встань сюда, рядом со мной.

Я чуточку подвинулся, но теперь, когда перед зеркалом оказался Рон, я больше не видел в нем свои желания и мечты, только отражение Рона в пестрой пижаме.

Рон застыл перед зеркалом, зачарованно вглядываясь в него.

— Только посмотри на меня! — воскликнул он.

— Ты видишь вокруг себя родителей и братьев? — спросил я его.

— Нет, я один. Но я другой... повзрослевший... И... И я первый ученик школы!

Что?!! Один?! Этот... рыжий... А я? Гермиона?

— Я... У меня на груди значок — такой же, какой был у Билла, когда он стал лучшим учеником Хогвартса. И у меня в руках Кубок победителя соревнования между факультетами и еще Кубок школы по квиддичу. Я еще и капитан сборной, представляешь! — и это Рон, которого я знаю? Выходит, я его нихрена не знаю или это зеркало шалит. Нет, скорее, первое.

Рон с трудом оторвал глаза от так восхитившей его картины и взволнованно посмотрел на меня.

— Как ты думаешь, зеркало показывает будущее? — В голосе Рона звучала надежда. Ох, сейчас кто-то жестоко обламается у меня.

— Нет, оно не показывает будущее. Оно показывает твоё самое заветное желание, самые сокровенные мечты о себе. Это лишь отражение того, каким ты хочешь видеть себя, Рон, — рыжий расстроено смотрел на меня и был готов сказать что я вру. — Нет, я не вру Рон. Это правда. И я очень разочарован. В моих мечтах есть ты и Гермиона. Вы — мои лучшие друзья, близкие мне люди. Это счастье, дружить с вами. Я думал, что в твоих мечтах буду я, Гермиона, твоя семья. Но нас нет в твоих мечтах. Неужели мы ничего для тебя не значим и всё, чего хочешь ты — это горстка глупых наград?

— Это не глупые награды! — вскричал Рон.

— Тише, а то явится мисс Норрис или Филч, — зашипел я на него.

— Это не глупые награды, — шёпотом продолжил Рон. — Все мои братья имели хоть какую-то награду! А что у меня? У тебя есть всё: деньги, классная метла, слава, ты хорошо учишься, учителя любят тебя. А что у меня? Толпа братьев, каждый из которых хоть чем-то знаменит и успешен, старая Морганова палочка и обноски с чужого плеча. Я не завидую тебе потому, что ты мой друг, но всего я хочу добиться сам! Поэтому меня бесила Гермиона, когда была мисс-всезнайкой и занудой.

— Я должен добиться всего сам, — он повернулся к зеркалу, уставившись в отражение. Я не знал, что сказать.

— Наверное, ты прав, Гарри, — он прикоснулся к зеркалу. — Это всего лишь мои фантазии и несбыточные мечты. Мне никогда не стать лучшим учеником школы — эта награда достанется Гермионе. Она умная и "правильная". И старостой меня тоже навряд ли выберут: я не люблю брать на себя ответственность за кого-то. Кубок школы по квиддичу наверняка достанется тебе. Я видел, как ты летаешь. Даже Снейп не смог сбросить тебя тёмной магией с твоей метлы, а ты поймал снитч меньше чем за двадцать секунд, как заметил его. Да и капитаном я вряд ли стану, кто станет меня слушать?

— Да ладно тебе, Рон! Я уверен, что ты прославишься. Ты непременно сможешь найти своё призвние. Ты отлично играешь в шахматы, ты — стратег, ты вполне сможешь стать капитаном сборной по квиддичу. И чтобы стать лучшим учеником не обязательно быть заучкой. А соревнования между факультетами мы точно выиграем — это я тебе обещаю. Вот только избавиться бы от предвзятости Снейпа и победа у нас в руках! Извини меня, я вёл себя недостойно для друга. Я должен был принимать тебя такого, каким ты есть, — я чувствовал себя виноватым. Я опять хотел кого-то изменить. С помощью магии, пусть и опосредованно — это подло с моей стороны. Я чуть было не предал свои убеждения.

— На распределении Шляпа сказала, что я прославлюсь, если стану твоим другом, — сказал неожиданно Рон. — Я её ответил, что не хочу дружить с тобой из-за славы. Тогда она сказала, что этого и не будет, так как ты не будешь дружить с тем, кто дружит с тобой лишь из-за славы или какой-то иной выгоды для себя. Дружить с тобой или нет — это лишь мой выбор. И знаешь, Гарри, — Рон повернулся ко мне. — Мне плевать на то, прославлюсь я или нет, дружа с тобой. Ведь мы друзья, а друзья не дружат из-за какой-то выгоды, как Малфои. Я буду твоим другом потому, что я так хочу, а не потому, что я хочу славы, денег или чего-то ещё.

— Друзья навеки, — он протянул руку.

— Друзья навеки! — ответил я ему.

— Слушай, Гарри, — Рон переступал с ноги на ногу. — Может, пойдём спать? Я жутко замёрз, в следующий раз можно будет поглядеть на это зеркало.

— Пошли, — я не нашёл слов возражения.

— Знаешь, до этого я хотел остаться, — сказал я ему, когда мы возвращались. — Я думал, что с помощью зеркала смогу разобраться в себе. Сделать себя лучше, но сейчас я понял, что только своими делами, поступками я меняю себя и мир вокруг. Я сам, а не кто-то другой или магия, как то зеркало.

Утром, за завтраком, мне пришло письмо от директора. Он снова приглашал меня к себе на чай. Прошло несколько дней, с тех пор, как мы с Роном были у волшебного зеркала. Гермионе мы решили ничего не рассказывать. Зачем? Ведь ничего хорошего, кроме душевных терзаний это зеркало нам не принесло. Мы решили принимать Гермиону такой какой она есть, какими бы у неё не были мечты и желания, ведь она — наш друг. Захочет — сама расскажет, хотя мы и не спрашивали.

За завтраком сова доставила мне записку от директора, приглашавшего меня на чай. Я предчувствовал, что ещё один кусочек головоломки, скоро мне откроется.

После занятий я зашёл в кабинет директора. С моего последнего посещения, тут мало что поменялось. Только кресла стали несколько больше и ниже, обзавелись высокими спинками.

— Доброго вам для, профессор Дамболдор, — поприветствовал я директора, сидевшего за столом.

— Здравствуй, Гарри. Проходи, садись. Наливай чаю, я сейчас закончу и присоединюсь к тебе, — он что-то писал длинным пером с красивой бахромой.

Я уселся в одно из кресел, разлил по чашкам чай и сунул в рот лимонную дольку. Вкуснотища.

— Я заметил, Гарри, — сказал профессор, садясь в другое кресло, — что ты бывал у зеркала Еиналеж. Замок поведал мне об этом. Ты был там всего пару раз, один раз с другом. Позволь полюбопытствовать, почему ты больше не приходил к нему?

— Это вы привели меня к нему?

— Не совсем Гарри. Некоторые события отнюдь не случайны, как это кажется на первый взгляд. И иногда меня эти неслучайные случайности несколько беспокоят. Мне любопытно вот почему... — он глотнул чаю. — Дело в том, что многие волшебники. Сильные, слабые, добрые и злые смотрели в это зеркало, но ни один из них не уходил от него так быстро. Некоторые сходили с ума, смотря в это зеркало. Как ты справился с его чарами?

— Зеркало показывало не меня, а лишь отражение моих желаний. Самых сокровенных желаний. Сначала я хотел с его помощью исправить себя, чтобы мои желания были... добрее что ли. Я даже привёл к зеркалу Рона, желая узнать, что у него за желания. Он... В его мечтах он был один. Я несколько обиделся на него за это, но Рон рассказал мне то, что открыло мне глаза. Я понял, что чуть было не ступил за черту. Дело в том, что наши поступки нас определяют и мир вокруг нас. Нельзя желать изменить кого-то или себя с помощью магии — ничего хорошего из этого не получиться. Я и Рон приняли себя и друг друга такими, какие мы есть. А зеркало... какой от него прок? — я пожал плечами.

— Ты необыкновенный мальчик, Гарри. Я выставил зеркало потому, что думал, что под его чары попадёт тот, кто их заслуживает, но зеркало нашёл ты. Я было забеспокоился, но ты только что доказал, что мудр не по годам. Ты добрый мальчик, оставайся таким и впредь. Храни свет в своём сердце, — Дамболдор по-отечески улыбнулся. — Но от зеркала всё есть прок. Оно не только показывает твои сокровенные желания, но и способно хранить секреты. Я уберу его сегодня же. Видимо, его час ещё не пришёл.

— Профессор, а вы не знаете, кто выпустил тролля? — Дамболдор погрустнел.

— Сожалею Гарри. Но в Хэллоуин все волшебники становятся сильнее, особенно тёмные. Кто бы это не сделал, он сумел спрятаться от чар замка и не оставил никаких зацепок.

— Сэр, я видел и слышал как профессор Снейп говорил о запретном коридоре и о трёхголовой собаке, что его охраняет. Он ругал её, а на его ноге была рана. Может, это он хочет проникнуть туда, а так же он выпустил тролля?

— Не волнуйся Гарри. Я полнестю уверен в профессоре Снейпе. Кто-кто, а он точно бы не стал этого делать. Поверь мне, мальчик мой, причинит вред ученику, а тем более тебе... он не пойдёт на это, даже если на кону у него будет стоять его жизнь, — серьёзно произнёс Дамболдор.

— Спасибо, профессор Дамболдор, Вы меня успокоили, — сказал я.

— У меня к тебе больше нет вопросов, если хочешь, то можешь идти, — Дамболдор встал. Я тоже поспешил встать.

— Благодарю, но мне нужно успеть сделать домашнее задание, — я поспешил к выходу.

Гермионе, вернувшейся с каникул, теперь уже точно не суждено было увидеть зеркало Еиналеж, так как Дамболдор убрал его за несколько дней до её приезда. Мы с Роном всё же рассказали ей о зеркале, решив, что нехорошо скрывать от подруги правду, тем более, что зеркало убрано и она ничем не рискует. Гермиона была в ужасе от того, что мы ночью шлялись по школе, ведь нас мог поймать Филч и тогда бы ой-ёй, что было бы! Зато я смог её обрадовать, что смог разузнать кто такой Николас Фламель и чем он знаменит. О чём и поведал друзьям. Хагрид не верил, что мы успокоимся, когда узнаем кто такой Фламель, но это было не так. Кроме того, мы были слишком загружены учёбой.

Вуд заставлял своих подопечных тренироваться на пределе возможностей. Он увеличивал продолжительность тренировок и их частоту, и даже бесконечные дожди, пришедшие на смену снегу, не могли остудить его пыл. Близнецы Уизли жаловались, что Вуд стал настоящим фанатиком, но я был на стороне своего капитана. Если мы выиграем следующий матч — против сборной Пуффендуя, — то по очкам обойдут Слизерин. И это впервые за семь последних лет! Кроме, того, мне нравилось летать, а постоянные тренировки позволят нашей команде набрать как можно больше очков. На новость о том, что матч будет судить Снейп я просто ответил, что если он начнёт жульничать в пользу своего Факультета, то я просто поймаю снитч и игра закончиться нашей победой: Слизерин просто не сумеет набрать такое количество голов, которое перекроет "снитчевый счёт". В доказательства я поймал снитч в сумерках в дождь за пять минут, две из которых я давал снитчу затеряться, а я стояла на земле с закрытыми глазами. Парни заметно воодушевились и уже не так переживали по поводу Снейпа.

Малфой же решил, что раз не может достать меня, то начал цепляться к Невиллу. Парень нет-нет, да схватывал на себя какое-нибудь безобидное, но унизительное заклятье. Я же старался научить Невилл защищаться от подобных шуток — ведь он волшебник. Невилл старался и ему иногда получалось отбить или разрушить очередное пакостное проклятье, брошенное исподтишка Малфоем.

Снейп на уроках стал положительно невыносим. Видимо, он прочитал в мыслях Рона и Гермионы о философском камне и прочих "радостях" из-за чего сильно беспокоился и старался завалить нас домашней работой и вообще стал положительно невыносим. Я натыкался на него в коридорах в два раза чаще обычного и у меня сложилось представление, что он меня преследует. Если бы не его образ, то он точно бы ходил за мной по пятам, как привязанный. Я понимал, что это он так "заботиться" обо мне, вот только я на его заботу не напрашивался и она мне и даром не нужна была. Но приходилось терпеть.

Квиррел никак больше себя не проявлял. Его двойная аура начала конфликтовать, что не очень хорошо сказывалось на его здоровье. Вторая аура высасывала все его магические силы из-за чего Квиррел был более вялым, чем обычно. На счёт игры я теперь был спокоен: он просто не сможет мне напакостить.

— Не хочу давить на тебя, Гарри, но сегодня нам, как никогда, нужно, чтобы ты поймал снитч как можно раньше. Нам надо закончить игру прежде, чем у Снегга будет шанс нас засудить, — сказал мне Вуд перед выходом на поле в день матча.

— Там вся школа собралась! — высунувшись за дверь, прокричал Фред Уизли. — Даже... Будь я проклят, если это не сам Дамблдор пожаловал на игру!

Ну, тогда тем более фиг, кто сможет мне навредить, если этого не захочет сам Дамболдор. Я спокойно вышел на поле. "В этот раз игра должна быть намного спокойнее", — подумал я и очень ошибся. Ага, как бы не так! Северус использовал любой шанс, чтобы снять очки с Гриффиндора. Слизерин уверенно начал лидировать. Я давно заметил снитч, едва только взлетел. Я кружил над полем, надеясь, что мы сможем получить побольше баллов, но не смотря на все старания, Слизерин, благодаря судейству Снейпа, выигрывал. Видя, что красивой честной игры не будет, я рванулся за снитчем, но не напрямую, чтобы меня не опередил мой соперник, а по ломаной траектории. Я старательно финтил, делал разные лётные фигуры, надеясь, что хоть этим порадую зрителей перед тем, как закончить игру. Мой противник так и не видел снитча до того момента, как я поймал его. Игра была закончена быстро и триумфом Гриффиндора.

Директор лично спустился, чтобы поздравить меня и сказать слова благодарности за красивую игру. Снейп просто вспыхнул от злости, когда увидел мою радостную улыбку на лице.

Выходя из раздевалки я несколько удивился, не встретив Рона и Гермиону. Обычно мы всегда были вместе, я был уверен, что они подождут меня. Настроение, впрочем, было отличное и я пошёл к холмику, где хранились мётлы. Не успел я до него дойти, как увидел хромающую фигуру Снейпа, который спешил в сторону Запретного Леса. Его лицо скрывал капюшён, но ауру я-то прекрасно видел, поэтому ни с кем спутать его не мог. Мне стало любопытно и я решил за ним проследить, полетев на метле. Спрятавшись в кроне дерева я стал свидетелем прелюбопытнейшего разговора преподавателя зельеварения и преподавателя ЗоТИ.

— ...Н-н-не знаю, п-почему вы ре-ре-решили в-встретиться именно здесь, С-С-Северус?

— О, я просто подумал, что это очень личный разговор, — произнес Снегг ледяным тоном. — Ведь никто, кроме нас, не должен знать о философском камне — уж, по крайней мере, школьникам слышать наш разговор совсем ни к чему.

На мгновение я отвлёкся, ошарашенный тому, что я вижу и слышу. Квиррел и Северус источали столько подозрительности друг к другу, особенно Квиррел с его двойной аурой, которая единодушно подозревала Снейпа в чём-то.

— Вы уже узнали, как пройти мимо этого трехголового зверя, выращенного Хагридом?

— Н-н-но, С-С-Северус...

— Вам не нужен такой враг, как я, Квиррелл, — угрожающе произнес Снегг, делая шаг к заикающемуся профессору.

— Я... Я н-не п-понимаю, о ч-чем в-вы...

— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. — В голосе Снегга звучала холодная ирония.

Я был уверен, что Квиррел уже знает, как пройти мимо Пушка, но Снейп — нет. Причём Снейпу явно наплевать на то, как пройти мимо пушка, у него не возникло ни грана заинтересованности, когда он спрашивал Квиррела, только море подозрительности. Квиррел отвечал взаимностью и продолжал притворяться никчёмной заикой. Причём, Снейп это знал, как знал и Квиррел, что тот это знает, но всё равно они продолжали играть в свои странные игры и продолжать подозревать друг друга. Это была такая умопомрачительная комбинация, что я выпал из реальности, пытаясь осмыслить всё это. Вернулся я уже к концу разговора.

— ...насчет ваших фокусов. Я жду.

— Н-но я н-не... — запротестовал Квиррелл.

— Очень хорошо, — оборвал его Снейп. — В ближайшее время мы снова встретимся — когда вы все обдумаете и наконец, решите, на чьей вы стороне.

Снейп закутался в мантию, накинул на голову капюшон, повернулся и ушел. Квиррел ещё немного постоял, трясясь, но стоило Снейпу окончательно скрыться, как он выпрямился и что-то бормоча быстро зашагал уверенной скользящей походкой в глубь Запретного Леса. Перед тем, как совсем исчезнуть, он накинул на себя тёмную мантию с глубоким капюшоном.

— Мерлин, где я учусь! — С чувством сказал я, взлетая. — Просто рассадник интриг и всяких тайн!

— Гарри, ты где был? — завизжала Гермиона, вместе с Роном поджидавшая его у входа в замок

— Победа! Ты выиграл, мы выиграли! — завопил Рон, хлопая меня по спине. — Я подбил Малфою глаз. А Невилл в одиночку кинулся на Крэбба и Гойла, представляешь?! Правда, сейчас он в больнице, но мадам Помфри говорит, что с ним все в порядке и что он все время твердит, что еще покажет Малфою и его друзьям. Все наши сейчас в башне, ждут тебя, чтобы начать праздник. Фред и Джордж пробрались на кухню и утащили несколько тортов и кучу всякой еды.

— Забудь об этом, — мне нетерпелось поделиться своими наблюдениями. — Давайте найдем пустую комнату, мне надо кое-что вам рассказать...

Я завел их в одну из комнат и, убедившись, что там нет Пивза, плотно закрыл дверь и начал свой рассказ.

— Так что мы не ошиблись, решив, что речь идет о философском камне, — спустя какое-то время подытожил я.

— А теперь Снейп пытается заставить Квиррелла помочь ему завладеть камнем. Он спрашивал Квиррелла, знает ли тот, как пройти мимо Пушка. И еще он сказал Квирреллу что-то про его фокусы. Я думаю, что камень охраняет не только Пушок, но и самые разные заклинания. Возможно, Квиррелл наложил несколько своих заклятий против Темных сил, и Снеггу надо узнать, как развеять эти чары... — мне бы оптимизм Рона, но я всё-таки сделал вид, что согласен с ним. Пока я не найду способ обезопасить из разум, мне не стоит рассказывать о своих секретах, ведь о них могут прознать и недруги, не только Снейп.

— То есть ты хочешь сказать, что камень будет в безопасности до тех пор, пока Квиррелл не сломается под напором Снегга? — встревоженно спросила Гермиона.

-Тогда максимум через неделю камень исчезнет, — мрачно заключил Рон.

Глава 7. "Забота о братьях наших меньших и не только".

Однако, шли недели, но ни Квиррел, ни Снейп не спешили красть камень. Квиррел выглядел всё хуже и хуже: его двойная аура высасывала из него все силы, мне даже стало его жаль, не смотря на то, что он пытался что-то сделать с моей метлой во время первого матча. Взвесив все за и против, я даже подошёл после уроков к нему с предложением помочь, так как он выглядел совсем неважно. Его вторая аура откровенно веселилась (можно сказать, истерически смеялась), а сам профессор вымученно поблагодарил меня за заботу и сказал, что это с ним временно. Я сомнением на него посмотрел. Под словом временно вполне умещалось понятие смерти. Ещё несколько недель и ему конец. Я всё же сказал ему, что он может рассчитывать на мою помощь.

Рон и Гермиона тоже прониклись к профессору ЗоТИ сочувствием, хотя они думали, что это из-за проклятий Снейпа он выглядит всё хуже и хуже.

Глупо помогать недругу? В том-то и дело, что нет. Только своими делами я могу менять других людей и мир вокруг меня, я помнил свой негласный обет самому себе.

С Малфоем у меня такого бы не получилось: у него было всё, что он хотел, кроме нескольких "мелочей". Он с какой-то маниакальной страстью хотел превзойти меня, но при этом странным способом: унижая других и восхваляя себя. В какой-то степени я его понимал: он наследник одного из древних и богатейших аристократических родов, элита. А тут появляется какой-то парень, пусть и наследник одного из богатейшего аристократического рода, ведёт себя совсем не так, как положено аристократам, водится с предателями крови и грязнокровками — Драко в ужасе. Естественно, что он пытается это исправить, своими методами, к которым он привык. Пока все мои потуги донести до него то, что "мы — элита, выше всяких правил и условностей" проходит втуне. Что же должно произойти, чтобы он в это действительно поверил? Я получил метлу, успел нарушить десятки школьных правил и даже не получил за это надлежащего наказания, что ещё он должен увидеть, чтобы понять смысл моей фразы? Другие змейки хотя и прислушиваются к нему, но не чураются, время от времени пообщаться со мной. Хотя, по большей части, это ничего не значащие фразы, но ни одна змейка ещё открыто не оскорбляла меня так, как это делает Драко. Мне давали понять, что мой поведение выбивается из нормы, на что я отвечал своей фирменной фразой, не забывая добавлять про то, что соблюдение хоть каких-то правил приличия между самими аристократами — обязательно и необходимо.

Через неделю я не смог выдержать и сварил собственное зелье. Я более или менее научился зельеварению (хотя бы разбирался в ингредиентах и мог что-то из них приготовить своё — простое зелье) и потому решил попробовать сделать несколько зелий для профессора Квиррела. Выглядел он просто кошмарно, я не мог просто сидеть и видеть как он медленно загибается. Пришлось, пользуясь мантией невидимкой, порыться в кладовой у Снейпа, так как у меня уже не хватало ингредиентов. Я так же вооружился толстыми фолиантами по зельеварению из расширенного курса. Я не стеснялся выбирать зелья, которые должны были готовиться несколько часов, так как благодаря магии рассчитывал ускорить процесс их приготовления. Пришлось потратить один выходной, но я получил желаемое. Это было не стандартное зелье. Оно было нестандартно тем, что я внёс некоторые изменения в рецептуру. Снейп всёже научил нас тому, как можно заменять одни ингредиенты на другие, а так же как можно добавлять дополнительные, не влияя на конечный результат, но привнося что-то своё в конечный продукт. Я варил сложное зелье для тех, кто восстанавливается после истощения и болезней. Добавлением в рецепт были когти гарпий, которые, с добавлением небольшого количества перьев грифона, позволяли удерживать в зелье большое количество магической энергии, которой я и запитал готовое зелье под завязку. Вообще-то напитывают магией составы только те, которые необходимы для сложных и энергоёмких ритуалов, но я решил, что у меня особый случай.

Зелье я отдал Квиррелу, пояснив для чего оно и просил не говорить никому, честно признавшись, что мне пришлось украсть несколько ингредиентов из кладовой Снейпа.

— И п-профессор С-снейп вас не п-поймал П-поттер? — заикаясь сказал Квиррел, с подозрением и удивлением осматривая слегка светящееся серебром зелье. Он источал подозрительность и сильное удивление.

— Профессор, вы слишком большого мнения о нашем зельеваре! Он, конечно, хочет казаться вездесущим, но это не так! Но он, несомненно, заметил то, что у него кое-что пропало из его запасников. У меня ещё есть запас на два или три раза приготовить зелье, но больше я к нему сунуться не рискну. Надеюсь, это вам поможет, а то выглядите вы ужасно, словно тот зомби, про которого вы рассказывали.

— К-какого з-зомби? — "испуганно" проговорил Квиррел.

— Которого вы победили в Африке, сэр, а султан вам за это пожаловал вам ваш тюрбан.

— Ах, этот зобми, — растерянно сказал профессор. — Вы м-можете ид-ти Пот-тер.

— До свиданья, профессор Квиррел, — сказал я, уходя.

После этого здоровья профессора ЗоТИ пошло на поправку. После занятий он попросил меня задержаться и расспросил про то, откуда у меня это зелье. Я честно ответил, что сам его приготовил. Квиррел сказал, что это невозможно. Такого зелья не существует! По своим свойствам оно близко к крови единорога, что ещё более удивительно. Ведь получить добровольно кровь единорога (добровольность, почему-то обязательное условие) очень сложно! Я порадовался, что у меня получилось действительно что-то стоящее. Я спросил профессора, поможет ли он запатентовать мне его, тот сказал, что подумает, но перед этим ему непременно необходимо увидеть процесс приготовления. Мы договорились на воскресенье. Мне стало ясно, что одной порции оказалось мало, жаль — я надеялся на лучшее.

Гермиона, в отличие от Рона и меня, всерьёз относилась к учёбе и составляла расписание подготовки к экзаменам, заявив, что нам необходимо повторить заново всё то, что мы проходили и наложила чары на сою тетрадь, выделив разным цветом разные темы. И это за десять недель до первого экзамена!

— Зачем повторять?! — Гермиона прямо-таки задохнулась от возмущения, когда Рон спросил её об этом. — Ты что, с ума сошел? Ты понимаешь, что для того, чтобы перейти на второй курс, нам надо сдать экзамены? Это очень важно, нам нужно было начать повторять еще в прошлом месяце! И как я об этом забыла!

Преподаватели, судя по всему, рассуждали также, как и Гермиона. Они буквально завалили учеников домашними заданиями, и потому пасхальные каникулы по сравнению с рождественскими оказались совсем невеселыми. Да и как можно расслабиться, когда рядом с тобой Гермиона вслух повторяет двенадцать способов применения крови дракона или отрабатывает технику движений волшебной палочки. Зевая и недовольно постанывая, я и Рон проводили большую часть своего свободного времени в библиотеке, пытаясь одновременно повторять пройденное и изучать новое. Особенно сложно было мне из-за того, что я хотел непременно найти способ сварить своё зелье традиционным для волшебников способом.

— Никогда в жизни этого не запомню! — наконец взорвался Рон, отшвыривая перо и с тоской уставившись в окно библиотеки. Его можно было понять, впервые за несколько месяцев выдался по-настоящему приятный день. Небо было ярко-голубым, как незабудка, а в воздухе плавало предчувствие лета.

Я, изучавший книгу "Тысяча волшебных растений и грибов", оторвал глаза от страниц, только когда Рон неожиданно громко воскликнул:

— Хагрид! Что ты здесь делаешь?

Хагрид, похоже, пытался скрыться от них за полками, но понял, что его увидели, вышел оттуда и, шаркая, двинулся к ним. Он не стал подходить слишком близко, а руки держал за спиной, словно что-то прятал от нас. Великан в шубе из кротового меха явно не вписывался в здешнюю обстановку и, похоже, сам понимал, что привлекает к себе внимание, хотя всячески старался этого избежать. И казалось, что он совершенно не рад встрече.

— Я так, э-э... посмотреть зашел, — пробормотал Хагрид, отводя глаза. Мы насторожились. — А вы-то тут чего? Неужто все Николаса Фламеля ищете? Вид у Хагрида тут же стал очень подозрительный.

— Да мы уже давным-давно узнали, кто он такой, — важным голосом произнес Рон. — И мы знаем, что охраняет пес, — это философский...

Хагрид зашипел, прикладывая палец к губам и быстро оглядываясь по сторонам.

— Ты чего... чего об этом кричишь, что с тобой случилось-то?

— Кстати, мы кое о чем хотели тебя спросить, — поинтересовался я. — Скажи, кто и что, кроме Пушка, охраняет камень?

— Да тихо вы! — снова прошипел Хагрид. — Не надо тут об этом. Вы ко мне попозже загляните... ну.. чтобы... э-э... что-то рассказать, обещать не буду, но тут... ну... об этом вообще нельзя, школьникам такое знать не надо. А то кто-нибудь подумает, что вы от меня все узнали, да! А я-то здесь ни при чём!

-Тогда увидимся позже, — произнес Гарри, и Хагрид побрел прочь из библиотеки.

— Интересно, что он там прятал за спиной?-задумчиво спросила Гермиона.

— Хочешь сказать, что это может быть связано с философским камнем? — поинтересовался я у Рона.

— Пойду посмотрю, в какой секции он был, — произнес Рон. Он явно устал от занятий.

Через пару минут он уже вернулся с тяжелой стопкой книг в руках.

— Драконы! — прошептал он. — Хагрид искал что-то о драконах. Вот, смотри: "Разновидности драконов, обитающих в Великобритании и Северной Ирландии" и "Пособие по разведению драконов: от яйца до адского чудовища".

— Хагрид всегда хотел иметь дракона. Он сам мне сказал в тот день, когда мы с ним познакомились, — заметил Рон.

— Но это противозаконно,— удивился Рон безрассудству Хагрида.— Разведение драконов было запрещено Конвенцией магов тысяча семьсот девятого года, это всем известно. Если мы будем разводить драконов, маглы узнают о нашем существовании! К тому же драконов все равно нельзя приручить, и они очень опасны. Ты бы видел ожоги, которые получил Чарли в Румынии, изучая диких драконов.

— Но в Британии драконов конечно же нет? — я разрывался между благоразумной осторожностью и любопытством.

— Конечно есть! — Рон посмотрел на меня так, словно я сморозил какую-то глупость. — Обыкновенные Валлийские зеленые и черные Гебридские. Сказать по правде, Министерство магии кучу сил тратит на то, чтобы спрятать их от маглов. Нашим приходится накладывать заклятия на маглов, которые столкнулись с драконами, чтобы они навсегда забыли об этой встрече.

— Интересно, что задумал Хагрид? — с любопытством произнесла Гермиона, которая всё это время стояла неподалеку и внимательно нас слушала, листая какой-то учебник.

Час спустя мы подошли к хижине Хагрида и с удивлением отметили, что занавески на окнах задернуты. А Хагрид впустил их в хижину, только убедившись, что это именно они. И тут же закрыл за ними дверь. Как необычно для Хагрида.

Внутри стояла ужасная жара. Несмотря на то, что на улице было тепло, в камине ярко горел огонь. Хагрид приготовил чай и предложил бутерброды с мясом горностая, но мы, не колеблясь, отказались от этой экзотической еды. У Хагрида вообще мало что можно есть без опаски. У полувеликана странные вкусы. Каменные кексы он разгрызает легко, словно это хрустящие сухарики.

— Ну, так что... вы вроде спросить чего хотели? — первым начал разговор Хагрид.

-Да, — согласился я, решив, что не стоит ходить вокруг да около. — Мы хотели узнать, не расскажешь ли ты нам, что охраняет философский камень... кроме Пушка.

Хагрид неодобрительно посмотрел на меня.

— Не, не расскажу, — категорично произнес он. — Во-первых, я и сам не знаю. Ну, а во-вторых, вы и так уж много всего... э-э... разведали, ни к чему вам больше знать. Да я, если б знал даже, все равно б не сказал, да! А насчет камня — так он ведь здесь не просто так, его из "Гринготтса" чуть не украли... ну, я так думаю, ты уж сам все понял. А вот как вы про Пушка разведали — убей не пойму.

— Перестань, Хагрид! Конечно, ты не хочешь нам рассказывать, но ведь ты знаешь, ты обо всем знаешь, что здесь происходит. — В голосе Гермионы была неприкрытая лесть, и борода Хагрида зашевелилась. Великан улыбался, пусть улыбка и была скрыта волосами. — Мы просто хотим знать, кто накладывал заклятия, которые должны помешать похитить камень. Нам так интересно, кому — кроме тебя, конечно — доверяет профессор Дамблдор.

Хагрид горделиво выпятил грудь. Гарри и Рон с уважением посмотрели на Гермиону.

— Ну... эта... думаю, не будет ничего, если я вам скажу, — в голосе попавшегося на лесть Хагрида не было и оттенка сомнения. — Значит, так... Он у меня Пушка одолжил, это раз. А потом кое-кто из профессоров заклятия накладывал... Профессор Стебль, профессор Флитвик, профессор МакГонагалл, — произнося очередное имя, Хагрид загибал палец. — Профессор Квиррелл... и сам Дамблдор, конечно. А, вот еще чего забыл. Точно, про профессора Снейпа.

— Снейп? — одновременно вырвалось у всех Рона и Гермионы.

— Квиррел? — я был несколько ошарашен, но тут же поправился. — То есть я хотел сказать "Снейп"!

— Вы чего, опять про это? Кончайте, ладно? — Хагрид отмахнулся от них. — Да как вы не поймете — Снейп... ну, помогает камень охранять, зачем ему его воровать-то?

Я знал, что Рон и Гермиона думают о Снейпе. Если Снейп и Квиррел принимали участие в охране камня, значит, то всё становилось ещё запутаннее, так как я уже мало что понимал в том клубке интриг, что открылся мне. Похоже, Квиррел уже выведал все, что ему надо, кроме того, заклинания, которые наложил Снейп, или еще чего...

— Ведь только ты знаешь, как пройти мимо Пушка, правда, Хагрид? — взволнованно спросил Рон. — И ты ведь никому об этом не расскажешь, верно? Даже никому из преподавателей?

-Да ни одна живая душа не знает, вот как! Кроме меня, э-э... и Дамблдора, конечно, — гордо заявил Хагрид.

— Что ж, хоть это хорошо, — пробормотал я, обращаясь к своим спутникам. — Слушай, Хагрид, может, откроем окно? Тут у тебя задохнуться можно...

— Извини, Гарри, но никак нельзя, — поспешно ответил Хагрид и покосился на горевший в камине огонь. Я, поймав его взгляд, тоже заглянул в камин.

— Хагрид! Что это?! — воскликнул я.

Ответ не требовался — я уже знал, что это. В самом центре пламени, прямо под висящим над огнем чайником, лежало огромное черное яйцо. Наверняка драконье.

— А... это... — Хагрид нервно подергал себя за бороду. — Ну... это...

— Где ты его взял, Хагрид? — поинтересовался Рон, встав перед камином на колени и внимательно рассматривая яйцо. — Ведь оно, должно быть, стоит целую кучу денег.

— Да выиграл я его, — признался Хагрид. — Вчера вечером и выиграл. Пошел вниз, в деревню, посидел там... ну... выпил. А тут незнакомец какой-то, в карты ему сыграть охота. Хотя, если по правде, так он... э-э... даже рад был, что яйцо проиграл, — видать, сам не знал, куда его девать-то.

— А что ты будешь делать, когда из него вылупится Дракон? — поинтересовалась Гермиона.

— Ну, я тут читаю кое-что. — Хагрид вытащил из-под подушки толстенную книгу — Вот в библиотеке взял — "Разведение драконов для удовольствия и выгоды". Старовата, конечно, но там все про это есть. Яйцо в огне надо держать, вот как! Потому что драконихи на яйца огнем дышат, согревают их так. А когда он... ну... вылупится, надо ему раз в полчаса ковшик цыплячьей крови давать и... э-э... бренди еще туда доливать надо. А вон смотрите — это как яйца распознавать. Это, что у меня — это норвежского горбатого, редкая штука, так вот.

Хагрид явно был очень доволен собой, но Гермиона его радости не разделяла.

— Хагрид, ты ведь живешь в деревянном доме, — трагическим голосом произнесла она.

Но Хагрид ее не слушал. Он что-то напевал себе под нос, помешивая кочергой дрова в камине.

Теперь у нас появилась новая забота — судьба Хагрида, если кто-нибудь узнает, что он незаконно укрывает у себя дракона.

— Я уже даже забыл, что такое спокойная жизнь, — вздохнул Рон.

Вечер за вечером мы просиживали над домашними заданиями, которые становились все больше и больше. А Гермиона сначала составила программу повторения пройденного для себя, а теперь готовила такую же для нас. Рона это сводило с ума.

Как-то за завтраком сова принесла нам записку от Хагрида. В записке было всего два слова: "Он вылупляется".

Рон предложил прогулять травологию и после завтрака тут же отправиться прямиком к Хагриду. Но Гермиона и слышать об этом не хотела.

Да послушай, Гермиона, мы, может, больше никогда в жизни такого не увидим, — укорил ее Рон.

— Нам нельзя пропускать занятия, у нас могут быть проблемы, а когда кто-нибудь узнает про Хагрида, вообще такое начнется... И если мы еще там рядом окажемся, тогда все...

— Заткнитесь, — прошептал я, но было уже поздно.

Малфой, проходивший мимо в паре метров от нас, вдруг застыл и прислушался. Теперь можно было только гадать, услышал он что-то или нет — и если да, то как много. Но выражение лица Малфоя мне очень не понравилось. Зная Драко, ничего хорошего от него ожидать не стоило.

Рон и Гермиона спорили всю дорогу до травологии, и, в конце концов, Гермиона согласилась сбегать к Хагриду после урока. Когда, наконец, из замка донесся звонок, мы побросали совки и лопатки, которыми ковырялись в земле, выскочили из оранжереи и поспешно бросились к опушке леса. Открывший нам Хагрид был весь красный от возбуждения.

— Он почти вылез! — прошептал Хагрид, заталкивая нас внутрь.

Яйцо, испещренное глубокими трещинами, лежало на столе. Внутри что-то двигалось, стуча по скорлупе. Мы успели вовремя, самое интересное было ещё впереди.

Придвинув стулья к столу, сели затаив дыхание.

Внезапно раздался треск, яйцо развалилось пополам и на стол выпал маленький дракончик. Его нельзя было назвать симпатичным. Я подумал, что он напоминает скомканный черный зонтик Он был ужасно тощий, топорщащиеся на спине крылья казались непомерно большими для такого тела. Морда у дракончика была длинная, с широкими ноздрями, пробивающимися бугорками рогов и выпученными оранжевыми глазами.

Дракончик чихнул, из ноздрей вылетело несколько искр. В том числе и магических!

— Ну, разве не красавчик? — проворковал Хагрид. Он вытянул руку, чтобы погладить своего любимца по голове. Дракончик молниеносно раскрыл пасть и лязгнул острыми клыками, пытаясь ухватить Хагрида за палец.

— Вот умный малыш! Сразу узнал свою мамочку! — восхитился Хагрид

— Хагрид, а как быстро растут норвежские горбатые драконы? — озадаченно поинтересовалась Гермиона.

Хагрид открыл было рот, чтобы ответить, но внезапно побледнел и, вскочив на ноги, метнулся к окну.

— Что случилось? — крикнул я, хотя уже знал ответ.

— Кто-то в окно заглядывал, а я, как назло, занавески неплотно задвинул, — сокрушенно выговорил Хагрид. — Мальчишка какой-то... вон, убегает.

Рон подскочил к двери и распахнул ее. Даже на расстоянии он легко узнал убегавшего.

Я тяжело вздохнул. Теперь о существовании дракона знали не только они трое, но и Малфой.

Всю следующую неделю Малфой, завидев меня, Рона и Гермиону неприятно улыбался, и его улыбка нервировала. Большую часть свободного времени мы проводили в полумраке хижины Хагрида, пытаясь урезонить великана.

— Отпусти его, — настаивал я. — Выпусти его на волю.

— Не могу. — Хагрид покачал головой. — Он же маленький совсем. Он умрет один.

Я посмотрел на дракончика. За неделю он стал раза в три длиннее. Из его ноздрей беспрестанно вырывались клубы дыма.

Однако Хагрид, кажется, этого не замечал. Судя по всему, он вообще забыл обо всем, в том числе и об обязанностях лесника, и если и выходил из хижины, то только за продовольствием для своего подопечного. По полу хижины, заваленному птичьими перьями, перекатывались пустые бутылки из-под бренди.

-Я ему имя придумал — Норберт. — Хагрид смотрел на дракона влюбленными глазами. — Он меня уже знает... смотрите вот. Норберт! Норберт! Где твоя мамочка?

— Он рехнулся, — прошептал Рон, наклонившись к моему уху, чтобы лесник его не услышал.

— Хагрид, — громко позвал я. — Еще две недели, и Норберт не будет помещаться в твоей хижине. А к тому же, возможно, у нас нет в запасе и двух дней! Малфой в любой момент может донести на тебя!

Хагрид закусил губу.

— Я... Я ж понимаю, что навсегда его здесь оставить не могу, но и бросить его не могу... нельзя так.

— Чарли! — воскликнул Рон, повернувшись ко мне, смотря каким-то странным взглядом.

— Ну вот, теперь и ты рехнулся, — спокойно отреагировал я. — Меня зовут Гарри, ты забыл?

-Да нет, я про Чарли, моего старшего брата, который изучает драконов в Румынии. Мы можем отправить Норберта к нему. Ведь Чарли сможет о нем позаботиться, а когда Норберт вырастет, он отпустит его на волю!

— Гениально! — воскликнула Гермиона. — Как тебе идея, Хагрид?

Идея Хагриду не понравилась, но после долгих уговоров и убеждений великан согласился послать Чарли сову. Видимо, в глубине души надеясь, что ответ придет не скоро, а может, и не придет вообще.

В воскресенье, после завтрака, я пришёл к Квиррелу с котлом и сумкой с ингредиентами и тетрадью с записями моего эксклюзивного зелья. Профессор выглядел лучше, но всё ещё был бледен и худ.

— Здравствуйте профессор Квиррел, — приветствовал я его, входя в его кабинет. — Вам следует не забывать про еду, зелье не панацея, вам нужно лучше питаться!

— П-привет, Гар-ри. П-проходи, рас-спологайся, — я нашёл свободное место, поморщился от сильного запаха чеснока и начал готовить рабочее место. Поставил треногу, довесил котёл, поставил зачарованную переносную жаровню для подогрева котла, разложил ингредиенты, открыл тетрадь с записями. Свои изыскания я записывал в простых магловских тетрадях, зачарованных мной от грязи, пыли и воды. Они были удобнее и нравились мне больше свитков. Профессор Квиррел пристроился рядом, присев и даже почти перестал дёргаться.

— Мой способ приготовления зелий несколько отличается от традиционного, — начал я своё повествование. — Снейп, наверное, все волосы себе повыдергал, пытаясь понять, как мне такое удаётся. Поэтому, приходится на уроках зельеварения всё же придерживаться "правил", чтобы не нервировать профессора. В последнее время он стал невыносим... Извините, профессор, отвлёкся. Просто наболело уже, вот и не сдержался.

— Всё н-нормально, п-продолжай, — подбодрил меня учитель ЗоТИ.

— Так вот. Я, неожиданно для себя, открыл способ готовить зелье гораздо быстрее и эффективнее, чем это привыкли делать другие волшебники. Я пока не могу точно сказать, как мне это удаётся, но я склоняюсь к мнению, что всё дело в том, что я вкладываю больше магических сил во время приготовления. Вообще, как я заметил, магия играет большую роль при приготовлении зелья. Без магии не приготовить и самого простого зелья, — я подготавливал ингредиенты, не переставая говорить. Очень хотелось поделиться своими наблюдениями с тем, кто не станет об этом болтать.

— Дело в том, что я рос в семье маглов, а из-за частых магических выбросов мне пришлось учиться контролировать свою магию, управлять ей. Видимо, это и сыграло решающую роль: я научился сознательно насыщать своей магией ингредиенты и зелье, что значительно ускорило процесс приготовления и подняло мои способности к зельеварению на совершенно новый уровень. Я сам варю себе простые укрепляющие зелья, чтобы не болеть там и для роста, конечно. Я хочу быть большим и крепким!

— Это зелье значительно отличается от всех остальных. В способе его приготовления я ушёл дальше, чем кто-либо другой. Смотрите, для начала я насыщаю магией просто воду в котле, подготавливая его к принятию компонентов, — вода в котле ожила и начала слегка светиться белым светом. — Видете, появилось свечение — это значит, что вода больше не способна принять в себя магию и начинает отдавать её в виде света. Если бы я переборщил, то произошёл бы взрыв, но я очень точен. Сейчас вода идеально подготовлена к принятию компонентов, которые тоже насыщены магической силой.

Я забросил первую порцию.

— Видите, профессор, — привлёк я его внимание, беря ложку, — вода перестала светиться и успокоилась. Магическая ёмкость состава повысилась, а часть магии израсходовалась. Видите, как быстро оно меняет цвет — это значит, что ингредиенты растворяются и взаимодействуют друг с другом. Для поддержания реакции я снова должен влить немного магической силы через помешивание, — что я и продемонстрировал. — Кроме того, это ещё больше ускорит процесс приготовления.

— Сейчас очень ответственный момент, — заметил я, беря пипетку со слизью болотных жаб. — Видите, как стремительно меняет цвет зелье? Сейчас переломный момент. Внутри котла происходят сложные преобразования и нужно успеть внести следующий компонент, прежде чем реакция пойдёт не туда.

Я чувствовал, как всё больше изумляется Квиррел, но в нём просыпается исследовательский интерес, причём, в обоих его аурах!

— Вот! — зелье приняло сиреневый оттенок и цветочный зпах, я немедленно добавил слизь и стал осторожно помешивать зелье. — Теперь самое сложное сделано, дальше всё будет проще. Следующие промежуточные реакции будут длиться намного дольше и шанс, что я не успею вовремя добавить следующий компонент крайне низок.

— Есть несколько очень важных этапов, заметил я, — перестав помешивать. — Как я говорил, зелье нельзя пересыщать магией, но и нельзя, чтобы оно её теряло. Сейчас я перестал помешивать и зелье тускнеет. Это сделано специально, так как вот-вот произойдёт магический всплеск внутри самого зелья. Это очень интересное явление: вещество превращается в чистую магию! Если бы я знал точно, что там происходит, то смог бы получить источник магической силы! Увы, но моих знаний, пока, недостаточно. Видите, зелье вновь вернулось в норму! Если бы я не перестал до этого помешивать, то сейчас бы произошёл взрыв. Невилл постоянно рискует из-за этого взорвать свой котёл. Он не очень хорошо контролирует свою магию и иногда рискует перенасытить зелье магической силой. Мне приходится его постоянно одёргивать, иначе бы мы теряли в десять раз больше баллов на уроках у Снейпа!

— Так, сейчас у нас есть минут десять, пока зелье будет готовиться. Магические всплески ещё три раза будут случаться, вмешательства не требуется, — я засёк время, но продолжал следить за зельем.

— Это впечатляет, Поттер, но, боюсь, что вряд ли кто-то сможет повторить это зелье, — заметил Квиррел. Он даже перестал заикаться и с интересом читал мою тетрадь.

— Я это прекрасно понимаю, профессор, поэтому ищу способ, чтобы составить "традиционный" рецепт для других волшебников. Использование магических катализаторов весьма небезопасно, сложно вычислить нужное количество. Кроме того, зелье каждый раз готовиться с разными временными интервалами, тут много зависимостей от разных факторов, — подтвердил я с сожалением в голосе.

— Вы можете колдовать без палочки?

— Да, но это гораздо сложнее. Палочка помогает регулировать количество магической силы, концентрирует её. Без неё непросто творить магию, — я говорил о других волшебниках, словно о себе. Для меня не было разницы между палочковой и беспалочковой магией. Я абсолютно контролировал свою магию.

— Это весьма... необычно. Даже опытные волшебники, сильные волшебники не способны к творению без палочки колдовства, — было непонятно хвалит Квиррел или завидует, в нём присутствовали эти эмоции.

— Это печально, профессор. Когда я сам об этом узнал, я сначала обрадовался — я лучше других! Но видя за усилиями моих друзей, я осознал, что бес палочки волшебник беззащитен и это ужасно. Маглы и то более дееспособны, чем волшебник без его палочки, — неожиданно признался я. — Я никому не говорил про то, что могу колдовать без палочки. Я и так уже по горло сыт раздутой славой "мальчика-который-выжил".

— Но в-вы действительно с-спасли нас от С-сами-Зн-наете-К-кого, — Квиррел вновь затрясся.

— И вы туда же, профессор! Вся эта история... она странная. Судите сами, тёмный лорд один, заметьте, один пошёл убивать меня — младенца. Зачем? Но при всём этом, я ещё его каким-то образом победил. Даже, если поверить в эту нелепую историю, то я, выходит, ещё в младенчестве был могущественнее тёмного лорда! А что же сейчас? Я вырос и мои силы, получается, тоже возросли. Вот скажите, я похож на того, кто сильнее Дамболдора и равен самому Мерлину?! — я не дожидаясь ответа рассмеялся. Квиррел тоже криво улыбнулся.

— И что же, по вашему мнению, тогда произошло?

— Ну, я думаю, что каким-то образом тёмного лорда заманили в ловушку и прихлопнули чем-то убойным. Мои родители, видимо, погибли, отвлекая Сами-Знаете-Кого. Я непременно отплачу тем, кто натравил на моих родителей Сами-Знаете-Кого, — я сжал кулаки. — А ещё меня удивляет то, что Воландеморт, — Квиррел вздрогнул, — как последний дурак повёлся на какую-то обманку или приманку и лично, один, побежал в ловушку.

— Н-не с-стоит п-произ-зносить ег-го им-мя! — заикаясь сказал он, одна его аура была испуганна, а другая была в ярости.

— О! — воскликнул я. — Началась следующая стадия.

— Должен отдать Снейпу должное, он всё же смог меня научить кое-чему. Я долго искал подходящие компоненты для зелья. Некоторые из них конфликтуют на разных стадиях друг с другом и мне перерыть гору справочной литературы, прежде чем я смог подыскать что-то подходящее. Можно было бы обойтись и меньшим количеством компонентов, но пропажу ценных и редких ингредиентов Снейп не оставил бы без внимания. А так он, скорее всего, подумает на близнецов Уизли. Они иногда имеют наглось наведываться к нему в кладовые. Профессор штрафует их при каждом удобном случае, мстя за кражи. Хотя, иногда мне кажется, что он даже доволен тем, что они экспериментируют, наверное, братья станут перспективными зельеварами.

— Вот к-как? М-мне они не кажутся д-достойными учениками. Он-ни х-хулиганы и балагуры.

— Ну, они так развлекаются. Но все свои шутки они сами придумывают. Кончно, иногда они перегибают палку, но не со зла, конечно, — я пожал плечами, вспоминая, что близнецы как-то зачаровали снежки и те гонялись за Квиррелом и врезались ему в затылок.

— Их поведение не достойно для настоящих волшебников, — холодно произнёс Квиррел.

— Во всяком случае, они лучше Малфоя. Тот действительно унижает других с целью казаться выше. Принижая других самому не возвыситься — это я давно понял. Именно поэтому я не стал придумывать разные пакости, чтобы применить их на Драко. Я не стану опускаться до его уровня, — заявил я.

— И что же такого делает этот Малфой? — поинтересовался Квиррел.

— А ничего особенного, просто издевается над тем, кто не может дать ему сдачи. Любит оскорблять других, пытаясь подчеркнуть, что он чистокровный аристократ. Самое ужасное в том, что он так действует и по отношению к другим аристократам, которых считает беднее и ниже по статусу. Иногда я его не понимаю, — посетовал я профессору. — Вы только не рассказывайте никому! Драко всё равно выйдет сухим из воды, но приобретёт ещё больше недругов в лице преподавателей. Я всё же думаю, что он когда-нибудь осознает то, что я ему говорю и перестанет вести себя как капризный и избалованный ребёнок. Ему, всё же, в какой-то степени, тоже не просто.

— Хм, для ребёнка вы слишком развиты, Поттер, — звучит как обвинение.

— У меня было непростое детство, — поморщился я. — Вряд ли вы меня поймёте.

— Отчего же?

— Вы не жили среди маглов с самого детства. Мне пришлось научиться контролировать свою магию, сделать её управляемой не от хорошей жизни, профессор. Вы даже представить себе не можете, как люди, порой, относятся к тем, кто отличается от них. Они жуткие ксенофобы!

— Отчего же, мне это прекрасно известно, Поттер, — с затаённой грустью и злобой произнёс Квиррел. Мы помолчали, думая каждый о своём. Я контролировал процесс приготовления зелья.

— Единственный недостаток такого приготовления, — сказал я, завершая процесс приготовления, насыщая магией состав, — это то, что требуется много магических сил. Конечно, это неплохая тренировка и всё такое, но выматывает это не хуже, чем тренировки по квиддичу.

— Вот и всё, зелье готово, — сказал я, переливая состав через воронку в специальную склянку.

— Что же, — сказал Квиррел, забирая зелье. — Я благодарен Вам за помощь, мистер Поттер, но, боюсь, что без привычного волшебникам нормального рецепта, у вас не получиться запатентовать своё изобретение.

— Я понимаю, профессор. Я просто хотел помочь вам, Вы выглядите нездорово. Видимо, что тот вампир вас проклял или что-то в этот роде, — сказал я Квиррелу. Тот, "вспомнив" о вампире, нервно осмотрелся.

— Д-да-д-да, м-мне т-тоже т-так к-кажет-тся, — задёргался профессор.

— Я, пожалуй, пойду. Скоро обед. Думаю, что я смогу приготовить ещё пару раз это зелье, но больше у меня компонентов нет.

Квиррел не стал меня более задерживать и мы распрощались.

Следующая неделя тянулась необычайно медленно. В среду когда все ушли спать, я и Гермиона все еще сидели в Общей гостиной, дожидаясь Рона. На часах было уже двенадцать, когда мы услышали какой-то шорох. Через мгновение из ниоткуда появился Рон, сбросивший с себя мантию-невидимку. Он был у Хагрида, помогая тому кормить Норберта, который теперь десятками поедал дохлых крыс.

— Он меня укусил! — Рон вытянул руку, обмотанную окровавленным носовым платком. — Я теперь, наверное, несколько дней даже перо не смогу держать. Если честно, более жуткого зверя, чем дракон, я в жизни не видел, а Хагрид с ним возится так, словно это маленький пушистый кролик Вы представьте только: Норберт меня укусил, а Хагрид мне еще выговаривать начал за то, что я его малютку испугал. А когда я уходил, он ему колыбельную пел.

— Ничего, Рон, я одолжу тебе своё самопишущие перо, — успокоил я Рона.

В темное окно внезапно постучали.

— Это Тулли! — воскликнул Рон, кидаясь к окну, чтобы впустить почтовую сову — Она принесла ответ.

Мы положили письмо на стол и склонились над ним.

Дорогой Рон!

Как у тебя дела? Спасибо за письмо. Я буду счастлив, взять норвежского горбатого дракона. Но доставить его сюда будет непросто. Я думаю, лучше всего будет переслать его с моими друзьями, которые прилетят навестить меня на следующей неделе. Проблема в том, что никто не должен видеть, как они перевозят дракона, — ведь это незаконно.

Будет идеально, если вы сможете привести дракона на самую высокую башню замка Хогвартс в субботу в полночь. Тогда они успеют добраться до Румынии до наступления утра.

Пришли мне ответ как можно быстрее.

С любовью, Чарли

Я, Рон и Гермиона задумчиво посмотрели друг на друга.

-У нас есть моя мантия-невидимка, — медленно произнес я, правильно истолковав сомнения друзей. — Думаю, она вполне сможет спрятать нас с Роном и Норберта — так что все получится.

Я произнес это как можно более спокойно просто для того, чтобы успокоить друзей, на самом деле у его плана имелись серьезные изъяны. Хотя бы потому, что Норберт мог запросто прожечь мантию. Да и заткнуть ему пасть, чтобы он не издал ни звука, было нереально. Но к его облегчению, Рон и Гермиона согласно кивали. И это свидетельствовало о том, насколько трудной и изматывающей была для них вся последняя неделя. Потому что теперь они были готовы на самый безумный вариант, лишь бы избавиться от Норберта. И от Малфоя.

И тут произошло то, чего я опасался. Наутро укушенная рука Рона раздулась, вдвое увеличившись в размерах. Рон никак не мог решить, не будет ли слишком рискованным поход к мадам Помфри: ведь она, наверное, могла сразу определить, что это укус дракона. Однако спустя несколько часов выбора у Рона уже не было. Рука позеленела. Похоже, что клыки Норберта были ядовитыми.

Я и Гермиона, примчавшиеся в больничное крыло в конце дня, застали Рона в ужасном состоянии.

— Это не только из-за руки, — прошептал Рон. — Хотя ощущение такое, что она вот-вот отвалится. Тут ко мне зашел Малфой — сказал мадам Помфри, что пришел забрать книгу, которую мне дал, а на самом деле, чтобы надо мной поиздеваться. Он угрожал, что расскажет мадам Помфри, кто укусил меня на самом деле. Я-то ей сказал, что это собака, но не знаю, поверила ли она. Не надо было мне его бить тогда на матче — он ведь именно за это нам теперь мстит.

Мы попытались успокоить Рона.

— В субботу в полночь все закончится, — напомнила ему Гермиона, но почему-то Рона это совсем не обрадовало. Более того, он вдруг вскочил на кровати, и лицо его покрылось потом.

— В субботу в полночь! — хрипло повторил он. — Я только сейчас вспомнил: Малфой забрал у меня книгу, чтобы мадам Помфри ему поверила, что он приходил именно за ней. А в этой книге лежало письмо от Чарли! Так что теперь он все знает...

Мы даже не успели ничего сказать по этому поводу. В палату вошла мадам Помфри и выпроводила их, заявив, что Рону необходимо поспать.

Менять наши платы было уже слишком поздно да и дракон уже изрядно подрос. Хижина была для него слишком мала. Этой ночью мы сумели незаметно пронести дракона на крышу. Норберта поместили в ящик. На наше счастье он не шибко шумел. С помощью чар левитации мы очень быстро пронесли его по лестницам и коридорам. К сожалению, Малфой всё же решил устроить нам гадость, но он, похоже, сам дал нам время. Он так хотел лично присутствовать на расправе, что попался сам, мы преспокойно дождались когда люди на мётлах заберут ящик. Гермиона была так счастлива, слушая возмущённые вопли Драко, когда его отчитывала МакГонагалл. Он был с Слизерина, поэтому на его обвинения в наш адрес даже не обратила внимания. Видимо, что наш декан всё же на нашей стороне и не так беспристрастна, как хочет казаться. Драко повёлся на её строгость, иначе бы просто обратился бы к Снейпу. Уж он-то устроил бы нам весёлую жизнь. С помощью мантии-невидимки мы с Гермионой спокойно вернулись в нашу спальню, миновав Филча, который явно нас караулил. Ничего, пусть дальше стоит и ждёт у моря погоды!

Рон был счастлив, когда мы рассказали ему о том, что Драко угодил в собственную ловушку! Жизнь вошла в привычное русло. Драко дулся на нас, как мышь на крупу, но больше не старался устроить подлянку. То ли одумался, то ли у него закончились идеи, но он оставил нас в покое. Видимо, что у него просто не было времени, чтобы тратить его ещё и на нас. Приближались экзамены!

Когда до экзаменов осталась примерно неделя, я стал невольным свидетелем одной очень странной сцены. Как-то днем, возвращаясь в одиночестве из библиотеки, я решил зайти к профессору Квиррелу. Я истратил все ингридиенты на зелье для него, ему было гораздо лучше, но всё до исцеления ему было далеко, поэтому я решил к нему зайти и поинтерисоваться, не нужна ли ему моя помощь. Если да, то мне нужны лишь компоненты, которые он может заказать по почте или сходить в Хогсмид за ними. Однако, я услышал подозрительно знакомое хныканье, доносившееся из соседнего кабинета. Подойдя поближе, услышал из-за двери и голос Квиррелла.

— Нет-нет... пожалуйста, не начинайте снова, — похоже было, что кто-то угрожает Квирреллу.

Я огляделся и бесшумно приблизился вплотную к двери.

— Хорошо, хорошо. — В голосе Квиррелла звучали слезы.

В следующую секунду Квиррелл вылетел из кабинета, поправляя свой тюрбан. Я чудом успел отскочить в сторону, и профессор даже не заметил меня. Квиррелл был бледен и выглядел так, словно сейчас разрыдается. В его ауре кипела злость и подозрительность, а ещё страх. Я дождался, пока тот удалится, и заглянул в комнату. Там никого не было, но зато в противоположном конце кабинета имелась вторая дверь, распахнутая настежь. Я уже хотел направился к ней, но тут вспомнил о своем намерении не лезть в чужие дела.

Видя мой задумчивый и озадаченный вид, мои друзья поинтересовались, что произошло. Я рассказал, что только что увидел и услышал.

— Значит, Снейп все из него вытянул! — заключил Рон. — И теперь он знает, как снять наложенное Квирреллом заклинание против Темных сил...

-Да, но остается Пушок, — напомнила Гермиона.

— Возможно, Снейп сам узнал, как пройти мимо него, и ему уже не нужно выведывать это у Хагрида, — предположил Рон, обводя взглядом окружавшие их тысячи книг. — Я уверен, что в одном из этих томов написано, как приструнить гигантского трехголового пса. Так что мы будем делать, Гарри?

У Рона заблестели глаза — похоже, ему снова захотелось приключений. Но не успел я открыть рта, чтобы ему ответить, как в разговор встряла Гермиона

— Мы пойдем к Дамблдору, — категорично заявила она. — Надо было давным-давно к нему пойти. А если мы попытаемся сделать что-нибудь самостоятельно, то наверняка опять попадемся, и тогда нас точно выгонят из школы.

— Но у нас нет доказательств! — возразил я. — Квиррелл слишком напуган, чтобы подтвердить нашу версию. А Снейпу достаточно просто сказать, что он не знает, как в Хэллоуин тролль попал в замок, и что он даже близко не подходил к третьему этажу. И кому, как вы думаете, поверят? Ему или нам? К тому же ни для кого не секрет, что мы его ненавидим. И Дамблдор решит, что мы все это придумали, чтобы Снейпа уволили. Филч никогда нам не поможет — даже если он обо всем догадывается. Филч слишком дружен со Снейпом, да к тому же я уверен что Филч только обрадуется, если нас отчислят из школы. И не забывайте — мы ничего не знаем о философском камне и Пушке. Если выяснится, что мы знаем, то нам слишком многое придется объяснять.

Гермиона согласно кивнула, но у Рона было свое мнение.

— Если мы проведем небольшое расследование... — начал он.

— Нет, — тихо, но весомо произнес я. — Хватит с нас расследований. И притянул к себе карту Юпитера, начав изучать названия его лун.

Понятия не имею, что там удумали Снейп и Квиррел, но пока ни один из них не полез за камнем. Не удивительно, ведь пока здесь Дамболдор — это верх глупости. Пока директор в школе, никто не полезет за камнем — в этом я уверен на все сто процентов.

Глава 8. "Момент истины".

Пришла пока экзаменов. На улице стояла ужасная жара. В огромном кабинете, в котором они писали экзаменационные работы, было не только жарко, но и невыносимо душно. Перед экзаменами всем раздали специальные перья, заколдованные так, что тот, кто брал в руки это перо, лишался возможности хитрить. Ну, это они так думали. С первокурсниками, что только-только начали обучаться магии это, может и прокатило, но не со мной. Я добросовестно сделал волшебные шпаргалки, хотя был уверен в своих знаниях, но шпаргалки сделал из принципа. Для себя.

У нас были и практические экзамены. Профессор Флитвик по одному приглашал в свой кабинет и требовал заставить плясать лежащий на столе ананас. Профессор МакГонагалл дала задание превратить мышь в табакерку. Количество полученных за экзамен очков зависело от того, насколько красивой получалась табакерка. Но если у табакерки были усы, балл автоматически снижался. А на экзамене у профессора Снейпа все жутко перенервничали, пытаясь вспомнить, как приготовить зелье, отнимающее память. Последним экзаменом была история магии. Нам предстояло в течение часа письменно ответить на вопросы о древних выживших из ума волшебниках — кто из них изобрел самопомешивающиися котел (бесполезное, а то и вредное, на мой взгляд, предмет) и все в том же духе. А впереди нас ждала свобода. Целая неделя свободы до объявления результатов экзаменов. И когда профессор Бинс сказал, что пора сдавать работы, я ликовал вместе с остальными.

— Я думала, все будет гораздо сложнее, — заметила Гермиона, когда мы вместе с другими учениками вышли на залитый солнцем школьный двор.— Оказалось, что мне даже не надо было учить наизусть кодекс волков-оборотней тысяча шестьсот тридцать седьмого года и историю восстания Элфрика Нетерпеливого.

Гермиона всегда любила после экзамена обсуждать, написанную работу, но Рон заявил, что ему от этого становится плохо. И мы не спеша спустились к озеру и сели под дерево. На берегу веселились близнецы Уизли и Ли Джордан — они дергали за щупальца заплывшего на теплое мелководье кальмара. Бедный моллюск — он не знает с кем он связался. Я молча посочувствовал животному, но не стал вмешиваться, всё равно ничего действительно плохого они ему не сделают.

— Больше никаких повторений, — вздохнул Рон, вытягиваясь на траве, и на его лице появилось выражение неописуемого счастья. — А ты, Гарри, мог бы выглядеть и повеселее — в конце концов до объявления результатов экзаменов у нас еще целая неделя.

Так-то это так, но у меня появилось смутное предчувствие. Квиррел отказался от моей помощи, когда я при случае предложил ему. Это значило лишь одно: ему больше не нужно оттягивать время и он хочет в скором времени философский камень. Я его понимал, состояние у него было не радостное и камень действительно мог позволить ему нормальную жизнь без опасений помереть от истощения. Как, интересно, он раньше жил?

— Ага, — безрадостно протянул я, — а мне теперь мучайся и гадай, как я сдал? Это ужасно! Я хочу знать сейчас!

— Я уверена, что ты отлично справился Гарри, — Гермиона была права, но должен же я хоть как-то помочь Квиррелу? Вдруг он не справиться с Пушком и кто знает, что там ещё приготовил директор? Я должен ему помочь. Хотя бы потому, что могу. Времени свободного у меня хоть отбавляй.

— Расслабься, ведь Гермиона права, — посоветовал Рон. — До тех пор пока поблизости находится Дамблдор, камень в безопасности. И к тому же у нас нет доказательств, что Снейп узнал, как пробраться мимо Пушка. В прошлый раз пес едва не откусил ему ногу, так что теперь он не будет действовать в спешке. А Хагрид никогда никому не расскажет, как усмирить Пушка. Скорее, Невилла возьмут в сборную Англии по квиддичу, чем Хагрид предаст Дамблдора.

Мда, кто о чём, а вшивый всё о бане. Рон неверно интерпретировал моё состояние. Я лишь рассеянно кивнул на его заявление, чтобы не разочаровывать его.

— Во всем виноваты экзамены,, — экспертным тоном заявила Гермиона.— Я, например, прошлой ночью проснулась и начала листать тетрадь по трансфигурации и только через час вспомнила, что этот экзамен мы уже сдали!

Мы ещё некоторое время расслабленно сидели, но Рон вдруг нахмурился и с встревоженным видом вскочил. Мы с Гермионой удивлённо посмотрели на него.

— Я только что кое-что понял! — он выглядел бледным. — Идём скорее к Хагриду!

Пока мы бежали к лесничему, Рон рвано пояснил.

— Хагрид совсем не может держать язык за зубами, когда рассказывает о своих любимых зверушках! Если тот, кто дал ему яйцо расспрашивал его про Пушка... Хагрид мог рассказать, как его усмирить! — Гермиона тоже забеспокоилась, а я ещё больше помрачнел. Теперь они не успокоятся. Как бы не полезли спасать сами этот дуратский камень. Наконец, мы добрались до Хагрида. Он сидел на пне и что-то стругал.

— Привет! — произнес он, улыбаясь. — Ну как, сдали все? Чайку хотите?

— С удовольствием... — начал я, но Рон оборвал мою попытку вернуть всё в мирное русло.

— Нет, Хагрид, мы торопимся. Мы заглянули просто для того, чтобы кое-что у тебя уточнить. Помнишь ту ночь, когда ты выиграл в карты Норберта? На кого был похож тот незнакомец?

— Не знаю. — Хагрид пожал плечами. Вопрос его явно не обеспокоил. — Он был в капюшоне.

Хагрид заметил, как мы застыли, и недоуменно поднял брови.

— Да это обычное дело в "Кабаньей голове"... ну.. в этом... в баре в деревенском. Там ведь куча всякого... э-э... странного народа ошивается. Кого угодно встретить можно, точно, — объяснил он. — Может, это торговец драконами был, вот лицо и прятал, незаконно же это. Так что не видел я, на кого он похож.

Рон опустился на землю.

— А о чем ты с ним разговаривал, Хагрид? Ты говорил, что работаешь в Хогвартсе?

— Может быть. — Хагрид стал необычайно серьезным. Похоже, ему требовались усилия, чтобы вспомнить тот вечер.— Да... он вроде спросил, чем я занимаюсь. А я ему рассказал, что лесником при школе работаю... Он меня еще спрашивал... э-э... про зверей разных, за которыми я тут присматриваю... Ну, я ему ответил... А потом сказал, что всегда... ну... мечтал дракона иметь... А потом... Плохо я помню, он мне все время выпивку покупал... Сейчас, сейчас... Ага, он потом сказал, что у него яйцо есть и коли я хочу, мы на него можем в карты сыграть... И еще... вот... спрашивал меня, умею ли я с драконами обращаться. Не хотел он его лишь бы кому проигрывать... А я ему рассказал, что... того... после Пушка с драконом я запросто управлюсь...

— А он... он спрашивал что-нибудь про Пушка? — спросил Рон, с трудом сохраняя спокойствие.

— Ну... да... А чего тут такого? Думаешь, много по свету трехголовых псов бродит? Ну, я и рассказал про Пушка... ну... что он милашка, если знаешь, как с ним обходиться надо, да! Ему только спой, или на флейте поиграй немного, или еще на каком инструменте, и он уснет сразу, и...

На лице Хагрида внезапно появился испуг.

— Не должен был я вам такое говорить! — взревел он. — Забудьте, короче, что я тут наболтал! Эй, вы куда?

Мы не сказали друг другу ни слова, пока не оказались в замке. Тут было очень холодно и мрачно — не то, что под открытым небом.

— Нам надо пойти к Дамблдору — заявил Рон. — Хагрид сказал тому незнакомцу, как пройти мимо Пушка. А это был или Снейп, или Волан-де-Морт, спрятавший лицо под капюшоном и напоивший Хагрида, чтобы тот не смог его узнать. Надеюсь, Дамблдор нам поверит. Кстати, а где кабинет Дамблдора?

Он огляделся, словно рассчитывая увидеть указатель или табличку. Нам никогда не говорили, где живет и работает Дамблдор. Я знал, где кабинет Дамболдора, но что-то мне не хотелось рассказывать ему про наши похождения. Квиррел тогда точно не получит камень.

— Нам придется... — начал я, но меня оборвал донесшийся издалека голос.

— Что вы, трое, делаете в замке?

К ним приближалась профессор МакГонагалл. В руках у нее была стопка книг.

— Мы хотим увидеть профессора Дамблдора, — отважно выступила вперед Гермиона, поразив своей смелостью меня и Рона.

-Увидеть профессора Дамблдора? — переспросила профессор МакГонагалл с таким видом, словно слова эти показались ей подозрительными. — А зачем?

Рон глубоко втянул воздух — у него были секунды на то, чтобы принять решение.

— Это секрет, — произнес он, решив, что не надо посвящать профессора МакГонагалл в детали дела. И сразу понял, что ошибся, потому что ее ноздри начали гневно раздуваться.

— Профессор Дамблдор отбыл десять минут назад, — холодно произнесла профессор МакГонагалл. — Он получил срочную сову из Министерства магии и немедленно вылетел в Лондон.

— Он улетел? — произнес Рон слабеющим голосом. — В такое время?

— Видите ли, мистер Уизли, профессор Дамблдор очень известный волшебник, и у него часто появляются срочные, неотложные дела.

— Но это важно, — настойчиво произнес рыжий хотя понимал, что все это звучит неубедительно.

— Ничем не могу помочь! — Минерва прошла мимо, дав понять, что у неё есть много своих неотложных дел.

— Послушайте, профессор, — Рон решился на отчаянный шаг. — Это касается философского камня...

Неизвестно, что ожидала услышать от него профессор МакГонагалл, но явно не эти слова. Книги выпали из ее рук, но она даже не заметила этого.

— Откуда... откуда вы знаете? — нервно выговорила она.

— Профессор, я думаю... я знаю... что Сне... — Рон осекся, тут же поправившись. — Что кто-то хочет похитить философский камень. Нам необходимо поговорить с профессором Дамблдором.

Профессор МакГонагалл была в шоке от услышанного. Но своей подозрительности не утратила и продолжала внимательно разглядывать Рона.

— Профессор Дамблдор вернется завтра, — наконец произнесла она после продолжительной паузы. — Я не имею представления о том, как вы узнали о камне, но будьте уверены, что его весьма надежно охраняют и никому не удастся его украсть.

— Но профессор...

— Уизли, я знаю, о чем говорю, — отрезала профессор МакГонагалл. Она нагнулась и начала собирать упавшие книги. — Я думаю, что вам троим лучше выйти на улицу и как следует насладиться хорошей погодой.

Она ушла, но мы не последовали ее совету.

— Это произойдет сегодня вечером, — заявил Рон, как только профессор МакГонагалл отошла достаточно далеко и уже не могла нас услышать. — Сегодня Снейп заберется в тайник. Он узнал все, что ему надо, и дождался, пока Дамблдор уедет. Я уверен, что это он послал Дамблдору сову, а в Министерстве магии все ужасно удивятся, когда к ним заявится Дамблдор.

— Но что нам...

Гермиона поперхнулась воздухом. Я и Рон, заметив, что она смотрит за их спины, быстро оглянулись. Позади них стоял Снейп. Естественно, что он моментально всё прочитал в широко распахнутых глазах моих друзей.

— Добрый день, — вежливо поздоровался он.

— Не стоит упускать возможность насладиться хорошей погодой, — произнес Снейп со странной кривой усмешкой. Он был явно не в духе, но его забавляло то, что о нём думают мои друзья.

— Мы... — начал я, совершенно не представляя, что собирается сказать.

— Вы должны проявлять разумную осторожность, — закончил за меня Снейп. — У вас такой вид, что можно предположить, будто вы что-то затеваете. А ваш факультет не может позволить себе сотню штрафных очков, не так ли?

Рон густо покраснел. Мы уже повернулись к Снейпу спиной, когда тот окликнул нас.

— Я вас предупреждаю, еще одна ночная прогулка по школе, и я лично позабочусь о том, чтобы вас исключили. Всех троих. А сейчас — хорошего вам дня.

Снейп развернулся и пошел по направлению к учительской.

Мы выходили из замка, спускаясь по каменным ступеням, когда Рон вдруг повернулся к нам.

— Вот что мы должны сделать, — горячо прошептал он. — Один из нас должен следить за Снейпом Нужно встать у учительской и пойти за ним, когда он из нее выйдет. Это задание для тебя, Гермиона.

— Но почему я?

— Это очевидно, — ответил Рон. — Ты можешь сказать, что ждешь профессора Флитвика, ты же его любимица, как и многих других, кстати. А если Флитвик окажется в учительской, ты найдешь, что ему сказать. "О, профессор Флитвик, я так волнуюсь, мне кажется, что в экзаменационной работе я неправильно ответила на вопрос 146..."

— Замолчи, — бросила Гермиона. Рон очень похоже изобразил ее и ее голос, но, кажется, Гермиона вовсе не обиделась. — Ну ладно, я согласна.

— А мы будем караулить в коридоре третьего этажа. — Рон повернулся о мне. — Пошли.

Но план, к счастью, не сработал. Не успели мы подойти к двери, за которой находился Пушок, как неизвестно откуда появилась профессор МакГонагалл. На сей раз она своих эмоций не сдерживала.

— Я полагаю, вы считаете, что вы куда более надежные сторожа, чем десяток заклинаний?! — громко возмутилась профессор. — Хватит этой чепухи! Если я еще раз увижу вас около этой двери или кто-то расскажет мне о том, что видел вас здесь, Гриффиндор получит сто пятьдесят штрафных очков. Да, Уизли, мой собственный факультет! По пятьдесят очков на каждого! И не надо думать, что я не знаю, что Грейнджер с вами за одно!

Мы вернулись в Общую гостиную Гриффиндора, и не успел я сказать, что по крайней мере Снейп сейчас под присмотром, как в комнату вошла Гермиона.

— Мне очень жаль, Рон! — прохныкала она. — Снейп вышел из учительской и спросил меня, что я тут делаю. Я сказала, что жду Флитвика. А Снегг пошел и позвал его. И я только что от него отделалась. А пока я разговаривала с Флитвиком, Снейп ушел, и теперь я не знаю, где он.

— Ну что ж, похоже, час пробил, не так ли? — медленно выговорил Рон. Он был бледен, но глаза его сверкали. Ну, вот, похоже мне не отвертеться от этого ни как.

Рон и Гермиона молча уставились на меня. Я их поддержал, заверив, что я с ними.

— Сегодня ночью я выйду из спальни и попытаюсь первым завладеть камнем, — я постарался говорить как можено более убедительно.

— Ты с ума сошел! — воскликнул Рон.

— Ты не сможешь! — подхватила эстафету Гермиона. — После того, что нам сказали МакГонагалл и Снейп? Да нас же отчислят! Нет! Мы вместе пойдём туда!

— Неужели ты ничего не понимаешь? Если Снейп украдет камень, Волан-де-Морт вернется! Разве вы не слышали о тех временах, когда он пытался захватить власть? Тогда уже никого не выгонят из Хогвартса, потому что школы просто не будет! Волан-де-Морт сровняет ее с землей или превратит в школу Темных искусств! Так что штрафные очки уже не имеют никакого значения! Допустим, мы выиграем соревнование между факультетами. И что? Волан-де-Морт оставит в покое нас и наши семьи? Мы просто умрём позже, чем могли бы умереть, если бы ничего не предприняли сегодня, потому что мы никогда не перейдём на Темную сторону! И потому сегодня мы пойм туда, где хранится камень. И что бы вы, двое, ни сказали, меня это не остановит! Если вы помните, Волан-де-Морт убил твоих родителей. Я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда он начнет убивать других...

Закончив монолог, Рон пристально посмотрел на меня и Гермиону словно ожидал, что мы начнут с ним спорить. Но мы молчали.

— Ты прав, Рон, — через какое-то время тихим голосом откликнулась Гермиона.

— Я использую мантию-невидимку — заявил я.

— Ты думаешь, мы трое под ней уместимся? — поинтересовался Рон.

— Мы должны попытаться!

После ужина мы вернулись в гостиную и сели отдельно друг от друга, чтобы никто не подумал, что мы что-то замышляем. Хотя зайди сюда профессор МакГонагалл, она бы сразу предположила обратное. Но учителя сюда не заходили, а все остальные и предположить такого не могли.

Гермиона перелистывала свои записи, надеясь, что это поможет ей расколдовать заклинания, охраняющие камень. А я молча, обдумывал то, что нам предстоит сделать.

Постепенно комната пустела. Близилось время сна.

— Иди за мантией, — прошептал Рон, когда из комнаты, зевая и потягиваясь, наконец вышел Ли Джордан. Я метнулся наверх в темную спальню. Вытащил из-под подушки мантию, и тут мой взгляд упал на флейту, которую на Рождество подарил Хагрид. Я поспешно засунул флейту в карман — я был не в том настроении, чтобы петь, даже для Пушка. И бегом спустился в гостиную.

Подарок Хагрида был подозрительно как никогда нужен. Стоило позже поразмыслить над этим.

— Лучше наденем мантию прямо здесь и убедимся, что она скрывает нас всех, — предложил я. — Если Филч вдруг увидит, как по коридору бредет одна нога, он...

— Что вы задумали? — донеслось из угла комнаты.

Все резко повернули головы, увидев застывшего в кресле Невилла. Он держал в руках свою свободолюбивую жабу. Судя по всему, та опять попыталась улизнуть, и Невилл оказался в углу именно потому, что искал ее.

— Все в порядке, Невилл, ничего особенного, — успокоил его я, поспешно пряча мантию за спину.

Невилл внимательно посмотрел на наши лица.

— Вы снова собираетесь выйти из спальни посреди ночи, — уверенно заявил он.

— Нет-нет-нет! — затараторила Гермиона. — Конечно же нет. Почему бы тебе не пойти спать, Невилл?

Рон покосился на высокие стоячие часы у двери. Мы больше не могли терять время.

— Вам нельзя отсюда уходить, — упрямо заявил Невилл. — Вас снова поймают. И у нашего факультета будет еще больше проблем.

— Ты не понимаешь, — не выдержал Рон. — Это очень важно.

Но Невилл был явно настроен очень решительно.

— Я не выпушу вас. — Он встал, загораживая собой выход в коридор. — Я... Я буду с вами драться!

— Невилл! — взорвался Рон. — Отойди от портрета и не будь идиотом...

— Не смей называть меня идиотом! — парировал Невилл. — Я считаю, что вы не должны больше нарушать правила! А ты, Рон, сам учил меня, что надо уметь за себя постоять!

— Да, но ведь мы твои друзья. — Рон развел руками. — Невилл, ты не понимаешь, что ты делаешь.

Он шагнул вперед, и Невилл выпустил из рук своего Тревора, который упал на пол и тут же скрылся в неизвестном направлении.

— Ну, тогда попробуй ударить меня! — Невилл поднял кулаки. — Я жду!

Я повернулся к Гермионе.

— Сделай что-нибудь, -попросил я, не представляя, что можно сделать в такой ситуации. Гермиона выступила вперед.

— Прости, Невилл, — негромко сказала она. — Мне очень-очень жаль.

И подняла палочку.

-Петрификус Тоталус! — воскликнула она, указывая палочкой на Невилла.

Руки Невилла рванулись к бокам, громко хлопнув по телу. Ноги рывком соединились вместе. Невилл вытянулся и застыл, покачиваясь. А потом упал лицом вниз.

Гермиона подбежала к Невиллу и перевернула его. Челюсти Невилла были крепко сжаты — говорить он не мог. Только глаза его двигались, с ужасом глядя на них

— Что ты с ним сделала? — прошептал я. Гермиона воздействовала магие на другого! Сейчас я испытывал сильные душевные терзания из-за того, что косвенно нарушаю своё обещание.

— Это полная парализация тела, — грустно ответила Гермиона. — О, Невилл, мне так жаль.

— Ты нас вынудил, Невилл, у нас нет времени все тебе объяснять, — добавил Рон. — Позже ты все поймешь, Невилл, — поставил точку в разговоре Рон.

Мантия надежно укрывала всех троих. Но мы все равно нервничали. Я пытался осмыслить тот факт, что магиеф всё-таки можно воздействовать на других. Понемногу мне удалось успокоить себя: вы воздействовали на его дело, аура осталась прежней, как и его мысли, его сознание, остались только его.

Не успели мы подойти к самой первой лестнице, как у ее подножия нарисовалась миссис Норрис.

— Может, пнуть ее, давно мечтал об этом, — прошептал Рон в ухо, но я отрицательно помотал головой. Мы аккуратно прокрались мимо кошки. И хотя миссис Норрис внимательно смотрела на нас своими напоминающими лампы глазами, она явно нас не видела, потому что ничего не предприняла.

Больше нам пока никто не попадался. Но стоило им подойти к лестнице, ведущей на третий этаж, как мы заметили Пивза. Напевая, он что-то делал с лежавшим на лестнице ковром. Судя по всему, готовил сюрприз для школьников, которые, ступив на этот ковер, должны были споткнуться и упасть.

— Кто здесь? — внезапно спросил Пивз, когда они приблизились к нему. Его злобные черные глаза стали еще злее. — Я знаю, что ты здесь, хотя тебя не вижу. Ты дух или привидение? А может быть, школьник?

Пивз поднялся в воздух и завис там, внимательно глядя в их сторону.

— Надо позвать Филча, — задумчиво проговорил Пивз. — Сказать ему, что по школе шляется кто-то невидимый.

Мне внезапно пришла в голову идея.

— Пивз, — произнес он хриплым шепотом. — У Кровавого Барона есть свои причины на то, чтобы быть невидимым.

Пивз от страха чуть не упал на лестницу. Он был уже у самой земли, когда спохватился и завис, едва не касаясь ступеней.

— Извините, ваша кровавость, господин Барон, — подобострастно заюлил он. — Я ошибся, о, я ошибся... я вас не узнал... конечно, я не мог вас увидеть, ведь вы невидимы... простите старому Пивзу его глупую шутку, прошу вас, сэр.

— У меня тут есть дела, Пивз, — проскрипел я. — Не появляйся здесь сегодня ночью.

— Разумеется, сэр, конечно же, я так и сделаю, — испуганно пробормотал Пивз, взмывая в воздух — Желаю вам успеха в ваших делах, господин Барон, и не буду больше вас беспокоить.

И Пивз поспешно скрылся.

— Гениально, Гарри! — прошептал Рон.

Несколько секунд спустя они стояли перед дверью, ведущей в запретный коридор. Дверь была распахнута настежь. Значит, Квиррел уже отправился за камнем.

— Ну что ж, — спокойно произнес Рон. — Значит, Снейп уже прошел мимо Пушка.

Вид открытой двери напомнил нам о том, что их ждет впереди.

Я шагнул внутрь, задев дверь. Раздался громкий скрип, и до нас донесся раскатистый громоподобный рык. Пес не мог нас видеть, но повернул голову в нашу сторону, принюхиваясь всеми тремя носами. Мантия не могла помешать ему нас обнаружить.

— Что это валяется у него под ногами? — прошептала Гермиона.

— Похоже на арфу, — ответил Рон. — Должно быть, это Снейп ее здесь оставил.

— Пушок засыпает, когда слышит музыку, и просыпается, когда она замолкает, — напомнил им я. — Ну что, начали?

Я поднес к губам подаренную Хагридом флейту и дунул. Я не умел играть на флейте, но это не имело никакого значения. При первых же звуках все шесть глаз Пушка начали закрываться. Я дул, не останавливаясь и едва успевая переводить дыхание. Рычание становилось все тише и постепенно стихло. Пес закачался и опустился на брюхо, а потом повалился на бок. Не было никаких сомнений в том, что он крепко спит.

— Продолжай играть! — шепнул Рон, когда они сняли с себя мантию и медленно двинулись к люку, который охранял Пушок. Жаркое зловонное дыхание, вырывавшееся из трех пастей, чувствовалось все сильнее. — Думаю, мы легко откроем люк, — заверил их Рон, вставая на цыпочки и бросая взгляд за спину Пушка. — Хочешь пойти первой, Гермиона?

— Нет, ни за что! — воскликнула та, отступая назад.

-Хорошо. — Рон скрипнул зубами, собираясь с силами, и опасливо переступил через лапы Пушка, а потом нагнулся над люком и потянул за кольцо.

— Что ты там видишь? — возбужденно прошептала Гермиона.

— Ничего. Темнота. Никаких ступеней не видно, придется прыгать.

Я, продолжавший играть на флейте, поднял руку и помахал, привлекая внимание Рона. А потом указал пальцем на себя. Я прекрасно видел в темноте, а если внизу колья или ещё какая гадость, то моя магия защитит меня, я хотя бы мог хоть как-то среагировать.

— Ты хочешь пойти первым? Уверен? — переспросил Рон. — Честно говоря, не знаю, как далеко нам придется лететь. Отдай флейту Гермионе, Пушок не должен проснуться.

Я протянул флейту Гермионе. Прошло несколько секунд, прежде чем та поднесла ее к губам, а трехголовый монстр уже задергался и зарычал. Но как только до него донеслись звуки флейты, он снова погрузился в сон. "Очень непростая флейта", — заметил я. Или у Пушка странный вкус.

Я переступил через Пушка и заглянул в люк. Падать было не высоко, внизу росло какое-то растение, устлавшее всё ковром. Кажется, это Дьявольские Силки. Занятно. Я прыгнул.

ПЛЮХ!

— Все в порядке! — прокричал я, подняв голову вверх, где в вышине светился открытый люк, отсюда казавшийся размером с почтовую марку. — Можешь прыгать, тебя ждет мягкая посадка!

Через мгновение рядом с Гарри оказался Рон.

— Это что за штука?— первым делом спросил он.

— Не знаю, какое-то растение, наверное, — покачал головой я, пусть Гермиона сначала спрыгнет, тогда и напугаем это чувствительное к яркому свету растение. — Я думаю, оно здесь специально, чтобы смягчить приземление. Давай, Гермиона!

Доносившаяся сверху музыка смолкла. Послышался громкий лай, но Гермиона уже летела к ним и вскоре приземлилась по соседству.

— Мы, наверное, в нескольких десятках метрах под школой, — заметила она.

— Это точно. Нам повезло, что здесь есть это растение, — улыбнулся Рон.

— Повезло?! — внезапно взвизгнула Гермиона. — Да вы посмотрите на себя!

Она вскочила на ноги и попятилась к отсыревшей стене. Сделала она это с большим трудом, потому что в тот момент, когда она приземлилась, растение сразу начало обвиваться вокруг ее лодыжек. А что касается меня и Рона, то длинные ползучие побеги умудрились связать их ноги так, что мы даже этого не заметили.

Гермиона успела освободиться прежде, чем растение смогло ее опутать, и теперь, прижавшись к стене, она с ужасом смотрела, как я и Рон пытаются сорвать с себя стебли. Но чем больше усилий он прикладывал, тем сильнее и быстрее обвивались вокруг них змееподобные побеги.

— Не двигайтесь! — приказала Гермиона. — Я знаю, что это. Это "дьявольские силки"!

-Я ужасно рад, что это именно так называется! — прорычал Рон, пытаясь помешать стеблю, пытавшемуся обвиться вокруг его шеи. — Это, конечно, нам поможет!

— Заткнись, я пытаюсь вспомнить, как убить его! — отозвалась Гермиона.

— Тогда побыстрее, мне уже дышать нечем! — выдавил он, борясь со стеблем, обвившимся вокруг его груди.

— Дьявольские силки, дьявольские силки, — напряженно повторяла Гермиона, морща лоб. — Что там говорила профессор Стебль? Это растение любит мрак и влажность...

— Так разведи огонь! — крикнул я, не в силах больше терпеть это растение, а творить беспалочковую магию было бы нерузумно.

-Да, разумеется, но что мне поджечь? Я нигде не вижу ничего деревянного, честное слово! — В голосе Гермионы слышалось отчаяние, она нервно заламывала руки.

— ТЫ С УМА СОШЛА? — проревел я. — ТЫ ВОЛШЕБНИЦА ИЛИ НЕТ?

— Ой, верно! — Гермиона выхватила волшебную палочку и взмахнула ей, что-то шепча. Из палочки вырвалось синее пламя — такое же, каким она подпалила на матче по квиддичу одежду Снегга. Буквально через секунду Рон и я почувствовали, как слабеют объятия стеблей. Растение стремилось уползти подальше от света и тепла. Судорожно извиваясь и вращаясь, охватившие их отростки поспешно размотались и наконец исчезли.

— Как хорошо, что ты была внимательна на занятиях по травологии, Гермиона, — произнес я, утирая пот с лица.

-Ага, — поддакнул Рон. — И как хорошо, что Гарри не потерял голову в минуту опасности. "Но что мне поджечь? Я не вижу ничего деревянного..." — передразнил он Гермиону.

— Пошли. — я махнул рукой в сторону единственного каменного прохода, который вел отсюда.

Все, что мы слышали — кроме своих шагов, разумеется, — были капли воды, падающие со стен. Коридор резко пошел вниз, и я вспомнил "Гринготтс". Надеюсь, нам не встретятся драконы, хотя, после Пушка, это сомнительно.

— Слышите? — прошептал Рон.

Мы прислушались. Откуда-то сверху доносилось мягкое шуршание и тихий звон.

-Что это? — спросил я Рона.

— Не знаю... — Рон пожал плечами. — Но вообще похоже на крылья.

Я задумался.

— Там впереди свет... И я вижу, что там что-то движется, — сказал я, приближая картинку, с помощью очков. — И чем бы это ни было, другого выхода у нас нет.

Мы дошли до конца коридора и очутились у входа в ярко освещенный зал с высоким дугообразным потолком. Зал был полон порхающих и кружащихся птиц — маленьких и ярких, как драгоценные камни. На другой стороне зала виднелась тяжелая деревянная дверь.

— Думаешь, они нападут на нас, если мы попытаемся пройти через зал? — спросил Рон.

— Возможно. — я задумался, птицы были явно порождением магии, но магии не сильной и уж явно не боевой. — На вид они не особенно опасны, но если нападут все разом... Ну что ж, другого пути нет... Я попробую...

Я шумно втянул в себя воздух, закрыл голову руками и метнулся к двери. Я был готов к тому, что в любое мгновение в него вонзятся острые клювы и когти, но этого не произошло. Я добежал до двери и схватился за ручку — дверь оказалась запертой.

Убедившись, что птицы не опасны, я повернулся к Рону и Гермионе и махнул им рукой.

Мы дружно тянули дверь на себя и толкали ее плечами, но даже втроем не смогли ее открыть. Не помогло даже заклинание Алохомора, которое несколько раз произнесла Гермиона. Я видел, что дверь зачарована, но что мы могли делать?

— И что теперь? — поинтересовался Рон.

— Эти птицы... Они не могут быть здесь просто так, для украшения, — с умным видом заметила Гермиона. Логично, но было бы бредом, если бы тут был ключ от этой двери! Так не охраняют такие реликвии, как философский камень!

Мы подняли головы, разглядывая порхающих у них над головами птиц — ярких, блестящих... Блестящих?

— Это не птицы! — внезапно крикнул Рон. — Это — ключи! Крылатые ключи! Присмотритесь повнимательнее — сами увидите. Это ключи, а значит...

Ключи, значит, а я-то думал, что это у них такая странная аура. Кроме того, меня начали охватывать всё новые и новые подозрения. Что-то тут было не так. Ключ для двери рядом с этой дверью...

— Ну конечно, смотрите! — воскликнул Рон. — Метлы! Мы должны поймать нужный ключ!

— Но их здесь сотни! — ужаснулась Гермиона. Рон наклонился к двери, изучая замок

— Нам нужен большой старинный ключ... скорее всего, серебряный, такой же, как дверная ручка.

Мы быстро оседлали метлы, поднялись в воздух и оказались в облаке ключей. Сначала мы пытались наобум ухватить то, что им нужно. Но заколдованные ключи уворачивались, резко пикируя или набирая высоту, так что казалось, что поймать их просто невозможно.

Однако я не зря стал самым молодым ловцом за последние сто лет. Даже без моих усовершенствованных очков я заметил злополучный ключ. Он выделялся так же, как белая ворона, в вороньей стае. Покружив несколько минут в водовороте из разноцветных перьев, я заметил огромный серебряный ключ с помятым крылом. Было похоже, что его совсем недавно уже ловили и с силой всовывали в замок

— Вот он! — крикнул я, обращаясь к остальным. — Этот большой, вот здесь... нет, вон там... с ярко-голубыми крыльями... одно крыло помято!

Рон устремился туда, куда указывал Гарри, врезался в потолок и чуть не свалился с метлы.

— Нам надо окружить его! — прокричал я, не выпуская ключ из виду. — Рон, ты заходи сверху, а ты, Гермиона, оставайся внизу и помешай ему спуститься. Я попробую его схватить. Готовы? НАЧАЛИ!

Рон поднялся вверх, Гермиона рванулась вниз, ключ ускользнул от них обоих, метнувшись в сторону, и Гарри устремился за ним, вытянутой рукой прижав его к стене. Раздался неприятный хруст, который заглушили восторженные возгласы Гермионы и Рона.

Мы поспешно приземлились, и я метнулся к двери, чувствуя, как ключ пытается вырваться из моей руки. Я с силой вонзил ключ в замок, повернул его и услышал щелчок. В этот момент ключ вырвался из замочной скважины и тяжело взмыл вверх. Вид у него был очень помятый и потрепанный.

— Готовы? — спросил я, держась за дверную ручку. Рон и Гермиона кивнули, и потянул дверь на себя.

В следующем зале было настолько темно, что вообще ничего не было видно. Однако стоило нам сделать несколько шагов, как комнату внезапно залил яркий свет.

Мы от изумления вытаращили глаза. Мы стояли на краю огромной шахматной доски, прямо за черными каменными фигурами, которые были выше нас троих, даже долговязого Рона. На другой стороне доски стояли белые фигуры. Я, Рон и Гермиона поежились — у белых фигур, в отличие от черных, отсутствовали лица.

— И что нам теперь делать? — прошептал я. Всё происходящее начинало казаться мне одним большим фарсом.

— По-моему, ответ вполне очевиден, — заметил Рон. — Мы должны выиграть, чтобы оказаться на другой стороне зала.

Там, за белыми фигурами, виднелась еще одна дверь. Я хмуро разглядывал зачарованные фигуры. Всё это было явно рассчитано на детей, но так жестоко шутить над школьниками. Если я сейчас магией разрушу все эти фигуры, то неведомый кукловод узнает о моих скрытых талантах.

— И как же нам выиграть? — нервно спросила Гермиона.

-Я думаю, — выговорил Рон после непродолжительного раздумья, — мы должны стать фигурами.

Он смело шагнул вперед и, подойдя к черному всаднику, игравшему роль шахматного коня, коснулся его лошади. В одно мгновение каменная фигура ожила Лошадь стала рыть копытами землю, а всадник повернул голову в шлеме и посмотрел на Рона сверху вниз.

— Нам... э... нам надо присоединиться к вам, чтобы перебраться на ту сторону? — запинаясь, спросил Рон.

Рыцарь кивнул. Рон повернулся ко мне и Гермионе.

— Надо подумать, — прошептал он. — Полагаю, нам следует занять места трех черных фигур...

Я и Гермиона молча ждали, пока Рон закончит свои размышления. Не думаю, что нам что-то угрожает, пусть Рон решает, что делать. Всё же он отлично играет в шахматы.

— Короче так — наконец поднял голову Рон, — не обижайтесь, но в шахматы я играю куда лучше вас...

— Да мы и не обижаемся, — быстро вставил я. — Просто скажи нам, что делать.

-Ты, Гарри, встань на место того слона. А ты, Гермиона, займи место этой ладьи.

— А ты? — в один голос спросили оба.

— А я буду конем, — уверенно заявил Рон. Похоже, фигуры слушали их разговор, потому что в следующее мгновение конь, слон и ладья повернулись и ушли с доски, освободив три клетки. А Рон, я и Гермиона заняли их не раздумывая.

— Белые всегда начинают, — произнес Рон, глядя на ту сторону доски. — Ага... вот оно...

Белая пешка шагнула на две клетки вперед.

Рон начал руководить черными фигурами, которые покорно вставали туда, куда он им указывал. Гарри почувствовал, что у него дрожат колени. Фигуры крошили друг друга в мелкий щебень!

— Гарри, переместись на четыре клетки вперед! — скомандовал Рон.

В первый раз всем нам стало не по себе, когда противник напал на их второго всадника. Белая королева сбила его на пол и стащила с доски — лежавший вниз лицом рыцарь не шевелился.

— Мне пришлось им пожертвовать, — прошептал Рон, хотя, судя по его виду, он тоже был потрясен — но не неожиданностью случившегося, а жестокостью расправы. — Гермиона, теперь ты можешь взять этого слона.

Белые фигуры были безжалостны. Вскоре у доски уже лежала целая гора неподвижных черных тел, а значит, скоро мог прийти и наш черед. Уже дважды Рон только в самый последний момент успевал заметить, что Гарри и Гермиона находятся в опасности. Сам Рон беспрерывно метался по доске, и следовало признать, что, несмотря на жестокость противника, белых фигур на ней осталось ненамного больше, чем черных.

— Мы почти у цели, — вдруг лихорадочно зашептал Рон. — Дайте мне подумать... дайте мне подумать...

Белая королева повернула к нему свое отсутствующее лицо.

— Да... — тихо произнес Рон. — Это единственный способ... Мне придется пожертвовать собой.

— НЕТ! — дружно запротестовали я и Гермиона

— Но это шахматы! — крикнул в ответ Рон. — Здесь приходится идти на жертвы! Я сделаю один шаг вперед, и она меня заберет, и тогда ты, Гарри, сможешь объявить королю шах и мат!

— Но... — начал было я.

— Ты хочешь остановить Снейпа или нет? — голос Рона был твердым и уверенным.

— Но, Рон... — вмешалась Гермиона.

— Слушайте, если вы не поторопитесь, то камень окажется у Снейпа!

Ну, если с ним что-то случиться, я разнесу по камешку всё вокруг и не остановлюсь, пока кукловод не поплаться своей жизнью за эту партию.

Готовы? — спросил Рон, его бледное лицо было полно решимости. — Я пошел, а вы, когда объявите им мат, не теряйте времени.

Рон шагнул вперед, и белая королева метнулась к нему. Размахнувшись, она с силой опустила свою именную руку на голову Рона, и тот тяжело рухнул на пол. Гермиона закричала от ужаса, но осталась на своей клетке и завороженно смотрела, как белая королева стаскивает Рона с доски. Я вздохнул от облегчения: Рон был в порядке, но без сознания.

Ощущая дрожь во всем теле, я сдвинулся на три клетки влево.

Белый король стащил с себя корону и кинул ее к моим ногам. Мы победили. Белые фигуры, кланяясь, расступились. Путь был свободен. В последний раз оглянувшись и бросив на Рона полный боли взгляд, мы открыли дверь и оказались в следующем коридоре.

— А что, если он... — тихо прошептала Гермиона

— С ним все будет хорошо, — ответил ей я, уже спокойный за наши жизни. — Как думаешь, что нас ждет впереди?

— Со Стебль мы разобрались, я хотела сказать, с ее "дьявольскими силками". С Флитвиком тоже: наверняка это он заколдовал ключи. МакГонагалл оживила шахматные фигуры, это ее работа. Остается Квиррелл... и затем Снейп... — умная девочка.

Мы оказались перед очередной дверью.

— Готова? — спросил её я.

Гермиона кивнула, и я потянул дверь на себя.

Нас встретил такой отвратительный запах, что если бы они не зажали носы, то, наверняка, потеряли бы сознание. Даже глаза слезились, пока мы всматривались в полумрак. Наконец мы увидели распростертого на полу огромного тролля, значительно превосходившего по размерам того, которого победили в Хэллоуин. Тролль явно был без сознания, а на его голове багровела гигантская шишка.

— Хорошо, что нам не пришлось с ним сражаться, — прошептал я. Затаив дыхание, мы с Гермионой перешагнули через толстенные ноги. — Пойдем отсюда скорее, тут нечем дышать.

Я аккуратно приоткрыл следующую дверь и с любопытством заглянул внутрь — за ней их могло ждать что угодно, но нечто, с чем может справиться даже первокурсник. В комнате не было ничего страшного. Посредине стоял стол. На нем выстроились в ряд семь разнокалиберных сосудов, наполненных какими-то жидкостями.

— Тролля здесь поставил Квиррелл, а Снейп с ним разобрался, — шепнул я. — Значит, нам остается победить заклятие Снейпа. Только вот что нам делать с этими сосудами?

Я подошел к столу, и вдруг позади нас из-под пола вырвалось пламя, отсекая путь назад. Судя по ярко-фиолетовому цвету, это был не простой огонь, а волшебный. Тут же языки огня заплясали перед той дверью, которая находилась впереди. Мы оказались в ловушке. Хотя, пожалуй, я мог бы нейтрализовать магию волшебного огня, да и я неплохо научился защищать себя своей магией, но мне было любопытно найти ответ на эту загадку.

— Смотри! — Гермиона схватила со стола свиток пергамента.

Я перегнулся через ее плечо и прочитал:

— Впереди опасность, то же позади, но две из нас помогут, ты только их найди. Одна вперед отправит, еще одна — назад. В двух — вино всего лишь, а еще в трех — яд, — как мило со стороны профессора Снейпа оставить этот стишок-подсказку. Я откровенно забавлялся, теперь уже поняв, что всё это было подготовлено исключительно для нас — детишек. И чего кукловод добивается этим? Или ему просто скучно?

Снейп не ограничился и даже подробно рассказал, как найти нужное зелье.

— Ты хочешь здесь остаться на долгие века? Тогда ищи — к тому же подсказка тебе дана. — говорилось в пергаменте. — Во-первых, как бы ловко ни скрывался яд, найти его несложно — от вина левый ряд. Второе — в крайних бутылях налито не одно и то ж, но если вперед тебе надо, помощи зря ты ждешь. Затем ни в большой, ни в малой смерти ты не найдешь, а если из второй слева и второй справа глотнешь, сам убедишься — налито одно и то же в них, хотя на взгляд они разные, но это уже в-четвертых.

Гермиона глубоко вздохнула. Меня поразило то, что она улыбается. Этого он ждал от нее меньше всего. Такой бред прочитаешь и мозги сами выпадут, стараясь убежать от этого бреда.

— Гениально, — произнесла Гермиона. — Это не магия — это логика. Логическая задача. Между прочим, многие величайшие волшебники были не в ладах с логикой, и, попади они сюда, они остались бы здесь навечно.

— С этим я, конечно, готов поспорить, так как пока всё кажется мне одним большим бредом. Тот, кто всё это создавал был под каким-то наркотическим зельем или чем-то ещё, — проворчал я. Сосуды не скрывали магического излучения зелий и я мог и так сказать, что где находится.

— Не говори глупостей, Гарри! — удивилась Гермиона. — Смотри! В свитке есть все, что нам надо. На столе семь бутылей: в трех находится яд, в двух — вино, еще одна даст нам возможность вернуться обратно, а седьмая пропустит вперед.

-А как мы узнаем, из какой мы должны отпить? — поинтересовался я, желая узнать, как она справиться с этой задачкой.

— Дай мне пару минут, — попросила Гермиона.

Она несколько раз прочитала написанное, а затем начала прохаживаться вдоль стола. Гермиона рассматривала бутыли, тыкала в них пальцем и что-то бормотала себе под нос. Наконец она хлопнула в ладоши.

— Поняла! — сообщила она. — Глоток из самой маленькой бутылочки даст нам возможность пройти вперед, к камню.

Я взглянул на крошечную бутылочку. Ну, конечно, так я и думал. Можно было бы логически догадаться, к чему всё движется!

— Но здесь хватит только на одного из нас, — заметил я. — Здесь только на один глоток.

Мы посмотрели друг на друга.

— А какая даст тебе возможность пройти через фиолетовый огонь? — поинтересовался я. Гермиона ткнула пальцем в крайнюю справа круглую бутыль. Ага, здесь как раз хватит на двоих.

— Вот ты из нее и глотни, — произнес я. — Нет, в самом деле, вернись и забери Рона. А когда доберетесь до комнаты, где летают ключи, возьмите метлы — они поднимут вас наверх и пронесут мимо Пушка. Когда окажетесь в замке, летите прямиком туда, где спят совы, и отправьте сову к Дамлбдору. Он нам очень нужен. Возможно, мне удастся на какое-то время задержать Снейпа, но если честно, то вряд ли надолго.

— Но Гарри. — Гермиона побледнела. — А что, если с ним Ты-Знаешь-Кто?

О, я на это надеюсь, так как всё к тому и идёт, согласно одной из моих версий.

— Ну... Мне ведь повезло когда-то, ты же знаешь. — я дотронулся до шрама. — Может быть, мне повезет еще раз.

У Гермионы дрожали губы, словно она готова была расплакаться. Она вдруг метнулась ко мне и крепко обняла. Мне стало немного стыдно, что я заставляю волноваться свою подругу.

— Гермиона! -воскликнул я.

— Гарри, ты великий волшебник — прошептала Гермиона мне на ухо.

— Но я не так хорош, как ты, — произнес я, когда Гермиона разжала объятия. Я чувствовал себя смущенным.

-Я? — удивилась Гермиона. — А что я — ум и книги, вот и все! Но, оказывается, есть куда более важные вещи — например, дружба и храбрость. И, Гарри... будь осторожен!

— Пора, — поторопил ее Гарри. — Ты уверена, что правильно разгадала головоломку?

— Абсолютно, — кивнула Гермиона. Она поднесла к губам круглую бутыль, сделала большой глоток и поежилась.

— Эта жидкость просто ледяная.

— Тебе надо уходить, и побыстрее, — напомнил я, желая убедиться, что она последует моему совету. — Пока жидкость не перестала действовать.

— Удачи тебе, и береги себя, — шепнула Гермиона. — И...

-ИДИ! — я убью этого кукловода...

Гермиона повернулась, прошла сквозь фиолетовое пламя и скрылась из виду. Я перевел дыхание и взял в руки самую маленькую бутылочку. А потом повернулся лицом к черному пламени.

— Я иду, — произнес я, одним глотком опустошив бутылку.

Действительно, было такое ощущение, словно он проглотил глыбу льда. Я передернулся, поставил бутылочку обратно на стол и пошел вперед. Собрался с духом, подходя вплотную к черным языкам огня. В следующую секунду пламя лизнуло меня, но я ничего не почувствовал. На какое-то мгновение огонь закрыл от меня то, что находилось впереди. А затем я оказался в следующем зале. Последнем зале.

Однако тут уже кто-то был. И это был не Снейп. И не Волан-де-Морт. Это был тот, кого я и ожидал здесь увидеть. Улыбнувшись своим мыслям, я пошёл вперёд. Пока я решил придерживаться роли, которую отвёл для меня кукловод, пока я не убедюсь, что я один в этом зале и никто за мной не наблюдает.

Посреди комнаты стоял профессор Квиррелл. Я смотрел во все глаза, даже фильтр убрал на несколько секунд, но пока ничего подозрительного не видел.

— Вы? — изумленно выдохнул я, удивлённо поднимая брови.

Квиррелл улыбнулся. Лицо его, обычно конвульсивно дергавшееся, на сей раз выглядело абсолютно нормальным. Было необычно приятно смотреть на него, когда он не заикается и дергается — нормальный человек, а не то ходячее недоразумение.

— Именно, — спокойно подтвердил он. — А я все гадал, встречу ли здесь тебя, Поттер.

— Ноя думал... — "ошеломленно" пробормотал я, изучая обстановку. — Я думал... что Снегг...

— Северус? — Квиррелл расхохотался, и это было не его обычное дрожащее хихиканье, но ледяной, пронзительный смех — Да, Северус выглядит подозрительно, не правда ли? Похож на огромную летучую мышь, парящую по школе и хватающую невинных учеников. Он оказался мне полезен. При наличии такого Снейпа, никто не мог заподозрить б-б-бедного за-за-заикающегося п-п-профессора Квиррелла.

Квиррелл явно издевался, копируя собственное заикание. Я почти убедился в том, что мы здесь одни, но всё же решил ещё немного потянуть время.

— Но Снейп пытался убить меня! — воскликнул я. — Желая узнать его мотивы.

— Нет, нет и нет. — Квиррелл категорично замотал головой. — Это я пытался убить тебя, Поттер. Твоя подруга мисс Грэйнджер случайно сбила меня с ног, когда бежала к Снейпу, чтобы подпалить его мантию. Я упал, и зрительный контакт прервался. Мне не хватило нескольких секунд, чтобы сбросить тебя с метлы. Конечно, ты бы давно был мертв, если бы Снейп не пытался спасти тебя. Ведь это именно он бормотал себе под нос контрзаклятие.

— Снейп пытался меня спасти? — я попытался изобразить удивление и мне это удалось.

— Разумеется, — холодно подтвердил Квиррелл. — А как ты думаешь, с чего это он решил судить следующий матч? Он пытался помешать мне сделать это снова. Это на самом деле смешно — ему вовсе не надо было так стараться. Я все равно ничего не мог сделать, так как был ослаблен к тому времени. А все преподаватели решили, что Снейп хочет помешать сборной Гриффиндора одержать победу. Так что Снейп сам себя подставил и стал весьма непопулярной личностью...

— Ты слишком любопытен, Поттер, — сказал Квиррелл. — Кто шатался по школе в Хэллоуин? Я чуть не столкнулся с тобой, когда хотел посмотреть, кто охраняет камень.

— Так это вы впустили тролля? — скорее подтвердил, чем спросил я.

— Ну конечно. — Квиррелл, кажется, был удивлен тем, что я никак "не можгу понять", что происходит. — Я наделен особым даром управляться с троллями. Видел, как я обошелся с тем, мимо которого ты прошел по пути сюда? К сожалению, пока все преподаватели искали тролля, Снейп, который уже подозревал меня, пошел прямо на третий этаж, чтобы меня перехватить. И мало того что троллю не удалось тебя убить, так еще и эта трехголовая псина не смогла как следует укусить Снейпа и хотя бы отхватить ему ногу.

Я открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но Квиррелл предостерегающе поднял руку.

— Постой спокойно, Поттер, мне надо исследовать это любопытное зеркало.

Только тогда я увидел то, что стояло позади Квиррелла. Это было зеркало Еиналеж.

— В этом зеркале кроется ключ к камню, — пробормотал Квиррелл, постукивая пальцами по раме. — Следовало догадаться, что Дамблдор придумает что-нибудь в этом духе... Но он в Лондоне... А когда он вернется, я буду уже далеко...

— Я видел вас со Снеггом в лесу, — мне хотелось узнать полную версию событий.

-Да, — рассеянно согласился Квиррелл, обходя вокруг зеркала, чтобы посмотреть, что у него сзади. — Он уже был уверен в том, что это я, и пытался выведать, как далеко я готов зайти. Он с самого начала меня подозревал. Пытался меня напугать — как будто это было в его силах! Ведь на моей стороне сам лорд Волан-де-Морт...

Квиррелл обогнул зеркало и жадно уставился в него.

— Я вижу камень, — прошептал он. — Я собираюсь преподнести его моему повелителю... Но где же этот камень?

— Воландеморту? Но я полагал, что камень нужен вам лично! Вы выглядите не очень здоровым.

— О, конечно, — равнодушно подтвердил Квиррелл. — Небо тому свидетель — моё здоровье не на высоте.

-Я слышал, как вы плакали несколько дней назад, — не успокаивался я. — Снейп вам угрожал...

В первый раз с того момента, как я появился в зале, Квиррелл утратил спокойствие. На его лице отразился страх.

— Он здесь ни при чем. — Голос Квиррелла чуть подрагивал. — Просто иногда... иногда мне бывает нелегко выполнять приказы моего господина — ведь он великий волшебник, а я слаб и...

— Вы хотите сказать, что в той комнате он был вместе с вами? — воскликнул я, не веря своим ушам.

— Он всегда со мной, где бы я ни был, — мягко ответил Квиррелл. — Я встретил его, когда путешествовал по миру. Я был молод, глуп и полон нелепых представлений о добре и зле. Лорд Воландеморт показал мне, как сильно я заблуждался. Добра и зла не существует — есть только сила, есть только власть, и есть те, кто слишком слаб, чтобы стремиться к ней... С тех пор я служу ему верой и правдой, хотя, к сожалению, я не раз подводил его. Ему приходилось быть со мной суровым...

Квиррелл внезапно поежился.

— Он не склонен прощать ошибки. Когда мне не удалось украсть камень из "Гринготтса", он был очень мной недоволен. Он наказал меня... Он решил, что должен пристальнее следить за мной и постоянно контролировать меня...

Голос Квиррелла поплыл по комнате, постепенно затихая. А я начал догадываться каким образом Воландеморт всегда был рядом с ним.

Квиррелл негромко пробормотал какое-то ругательство.

— Я не могу понять, — прошептал он. — Может, этот камень находится внутри зеркала? Может быть, я должен его разбить?

— Да нет в нём ничего! Оно показывает только то, что ты жаждешь больше всего. Самые скрытые желания и мечты, — с раздражением произнёс я, смотря на зеркало. — Оно бесполезно, никакой практической пользы. Ну, может, только развлечение. Хотя... Дамболдор что-то говорил...

Квиррел, казалось не слышал меня, зачарованно смотря на зеркало. Бедняга.

— Что делает это зеркало? Что оно показывает? Помогите мне, мой господин!

Я невольно вздрогнул, когда в комнате раздался незнакомый мне голос. Казалось, что голос этот исходит из самого Квиррелла.

— Используй мальчишку... Используй мальчишку... — Квиррелл повернулся ко мне.

— Так, Поттер, иди-ка сюда, — он поманил меня пальцем.

Я пожал плечами и спокойно подошёл к нему, зная, что ничего он так не добъётся.

— Иди сюда, — поторопил Квиррелл. — Загляни в зеркало и скажи мне, что ты видишь.

Я увидел свое отражение, но мгновение спустя отражение подмигнуло мне. Оно засунуло руку в свой карман и вытащило оттуда кроваво-красный камень. А потом, снова подмигнув, засунуло камень обратно. Я ощутил у себя в кармане что-то очень тяжелое. Какими-то образом — каким-то невероятным образом — камень оказался у него. Видимо, зеркало не совсем бесполезно.

— Ну и что? — нетерпеливо спросил Квиррелл. — Что ты там видишь?

— Себя, — пожал я плечами, сказав чистую правду. — Себя, своих друзей и своих родителей.

Квиррелл снова выругался.

— Отойди отсюда! — скомандовал он.

Я шагнул в сторону. Камень оттягивал карман, я незаметно достал его, внимательно рассматривая. И это знаменитый философский камень? Я приподнял очки и сосредоточился на камне. Так-так-так. Камень источал липкую тягучую магию, которая так и липла к рукам. Я с брезгливостью воспользовался своей магией. Камень повис в воздухе, а я стал извлекать из него эту странную липкую магическую субстанцию. Когда я её полностью извлёк, камень превратился в обычную стекляшку. Так я и думал — обманка!

— Он врет... Он врет... — услышал я позади себя голос. Я вернул каменб исходное состояние и оставил висеть в воздухе, я закрывал его от взгляда Квиррела.

— Поттер, иди сюда! — крикнул Квиррелл. — Говори правду! Что ты там видел?

Квиррелл закрыл рот, и тут снова раздался резкий голос.

— Дай мне поговорить с ним... Я хочу видеть его лицо, и чтобы он видел меня...

— Но, повелитель, вы еще недостаточно сильны! — запротестовал Квиррелл.

— У меня достаточно сил... — отрезал резкий голос. — Для этого вполне достаточно...

Я изумлением смотрел, как Квиррелл начинает разворачивать свой тюрбан, который он НИКОГДА не снимал. Наконец ткань упала на пол. Без нее голова Квиррелла, сильно уменьшившаяся в размерах, выглядела как-то странно. И тут Квиррелл медленно повернулся ко мне спиной.

Там, где должен был находиться затылок Квиррелла, было лицо, самое странное лицо, которое я когда-либо видел. Оно было мертвенно-белым, вместо ноздрей — узкие щели, как у змеи. Но страшнее всего были глаза — ярко-красные и свирепые.

Теперь понятно, почему о профессора такая странная аура.

— Гарри Поттер, — прошептало лицо. Я во все глаза рассматривал его.

— Видишь, чем я стал? — спросило лицо. — Всего лишь тенью, химерой... Я обретаю форму, только вселяясь в чужое тело... Всегда находятся те, кто готов впустить меня в свой мозг и свое сердце... Твоё зелье позволило стать мне сильнее... Ты можешь стать величайшим зельеваром... Как только я завладею эликсиром жизни, я смогу создать себе свое собственное тело... Итак, почему бы тебе не отдать мне камень, который ты прячешь?

— Да нет здесь никакого философского камня! Только обманка! — я продемонстрировал висящий в воздухе камень. — Тебя опять заманили в ловушку, только я не могу понять, где же тот, кто её построил? Даже будь здесь настоящий философский камень, неужели ты думаешь, что я так просто отдал бы тебе его? Ты даже не извинился за то, что убил моих родителей!

— Не будь глупцом, — прорычало лицо. — Лучше присоединяйся ко мне и спаси свою жизнь... или ты кончишь так же, как и твои родители... Они умерли, моля меня о пощаде...

— Эй, алё! Земля вызывает Орбиту, как слышно! — неожиданно для самого себя крикнул я. — Ты вообще меня слышишь или у тебя все мозги поотшибало, а не только ту половину, что ты занемаешь?

— Что?! — прошипело оно. — Да как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне? Ну, ладно, твои родители были храбрыми людьми, но они сами виноваты в своей смерти! Сначала я убил твоего отца, хотя он отважно сражался... А твоей матери совсем не надо было умирать... но она старалась защитить тебя... А теперь отдай мне камень, чтобы не получилось, что она умерла зря.

— О, Мерлин! — я хлопнул себя по лбу. — Вот только потом тогда не надо говорить мне, что я тебя не предупреждал. Это же очевидно! Если нет того, кто устроил ловушку, значит, его присутствия и не требуется! Очень оригинально, правда?

Я посмотрел на камень.

— Я отдам тебе эту подделку, но только попробуй потом предъявить претензию мне за свою глупость, — я бросил ему камень. Квиррел со счастливым выражением лица поймал его, но улыбка не долго играла на его лице.

— Повелитель, я не могу держать его — мои руки, мои руки! — профессор с ужасом смотрел как его руки покрываются серой сетью трещин.

— Ты бесполезен, идиот! — хрипло выкрикнул Воландеморт.

-А-А-А-А!

Квиррелл упал на каменные плиты, корчась от боли. Все его лицо тоже покрылось ожогами. А я же его предупреждал. Правильно, зачем слушать ребёнка? Мы же такие умные, такие могущественные, всё знаем, всё умеем... Тфу, а не великий волшебник!

Спустя несколько секунд от профессора осталась лишь горстка праха от которой отделилось тёмное туманное образование и улетело прочь. Без сомнений это был дух Воландеморта. Я присел на ступеньки и стал дожидаться, когда придут те, кто помогут мне выбраться. Кажется, так липкая магическая гадость, всё же как-то повлияла на меня, так как я потерял сознание.

Глава 9. "Конец или только начало?"

Я выныривал из омута беспамятства. Пробуждение было неприятным: я так и не проанализировал полученную информацию. Всё было так запутанно, Квиррел и Воландеморт в одном теле. Каково, интересно, было тёмному лорду? Хреново, наверное. Он при разговоре и двух слов связать толком не мог, но я надеюсь, что он запомнил мои слова. А то что-то мне не хочется остаток своей жизни отбиваться от злобного духа тёмного волшебника.

Я уловил, что надо мной блеснуло что-то золотое. Снитч? Откуда здесь снитч? Я попытался нащупать очки. Без них я терялся из-за наслоения магии и реальных предметов. Наконец, я смог их нащупать, они лежали рядом, я чувствовал это, и одел их.

Моргнул. Картинка прояснилась и я увидел улыбающееся лицо Альбуса Дамблдора.

— Добрый день, Гарри, — произнес Дамблдор. Я уставился на него, пытаясь выработать необходимую линию поведения и быстро сообразил.

— Сэр! — произнес я слабым голосом, пытаясь подняться. — Камень! Это был Квиррелл! Камень у него! Сэр, торопитесь...

— Успокойся, мой дорогой мальчик, ты немного отстал от времени. — Голос Дамблдора был приветлив и спокоен. — Камень не у Квиррелла.

— Но тогда у кого? — взволнованно спросил я. — Сэр, я...

— Гарри, пожалуйста, тихо, — попросил Дамблдор— Иначе мадам Помфри выставит меня отсюда.

Я тяжело вздохнул и огляделся. Я только сейчас понял, что, судя по всему, нахожусь в больничном крыле. Я лежал на кровати, а столик, стоявший рядом с ней, был завален сладостями. Казалось, что кто-то специально для меня скупил, по меньшей мере, полмагазина.

— Знаки внимания от твоих друзей и поклонников, — пояснил Дамблдор, поймав мой взгляд. — То, что произошло в подземелье между тобой и Квирреллом — это строжайший секрет, и потому нет ничего удивительного в том, что его знает вся школа. Кстати, я полагаю, что именно твои друзья, Фред и Джордж Уизли, попытались передать тебе в подарок сиденье от унитаза. Не сомневаюсь, они полагали, что тебя это развлечет. Однако мадам Помфри сочла это несколько негигиеничным и конфисковала сиденье.

— Я давно здесь? — перебил я его.

-Три дня. Мистер Рональд Уизли и мисс Грэйнджер будут весьма счастливы, что ты наконец пришел в себя. Они были крайне обеспокоены твоим состоянием.

Ещё бы, я бы тоже был озабочен их здоровьем в этом случае.

— Но, сэр, а как же камень...

— Я вижу, что он волнует тебя больше всего остального. — Улыбка сползла с лица Дамблдора. — Что ж, поговорим о камне. Профессору Квирреллу не удалось совладать с силой камня. Я появился как раз вовремя, чтобы уберечь тебя от его влияния. Хотя должен признать, что ты и без меня неплохо справлялся.

— Вы были там?! — воскликнул я. — Вы получили сову, которую послала Гермиона?

-Должно быть, мы разминулись в воздухе. Как только я прибыл в Лондон, сразу стало очевидно, что я должен находиться как раз в том месте, которое я покинул. Я прибыл вовремя и успел уничтожить камень.

— Значит, это были вы, — произнес я, подумав о кукловоде, но всё ещё не мог понять несколько вещей. — Это были вы...

— Я боялся, что опоздал, — признался Дамблдор.

— Да, вы чуть не опоздали, — согласился я, меня до сих пор немного мутило от этого камня.

— Я боялся не за камень, — мягко поправил меня Дамблдор, — а за тебя. Схватка отняла у тебя все силы, и ты едва не погиб. В какой-то момент я даже подумал, что это произошло. А что касается камня, то он был уничтожен.

— Уничтожен? — недоверчиво переспросил я. — Но ваш друг, Николас Фламель...

— О, так ты знаешь о Николасе? — судя по голосу Дамблдор был очень доволен этим обстоятельством.— Ты все разузнал, не так ли? Что ж, мы с Николасом немного поболтали и решили, что так будет лучше.

— Но это означает, что он и его жена умрут, не так ли? — продолжал "недоумевать" я.

— У них имеются достаточные запасы эликсира для того, чтобы привести свои дела в порядок. А затем — да, затем они умрут.

Дамблдор улыбнулся, я же сокрушённо покачал головой. Столько всего за один день...

— Такому молодому человеку как ты, это кажется невероятным. Но для Николаса и Пернеллы умереть значит лечь в постель и заснуть после очень долгого дня. Для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение. К тому же камень — не такая уж прекрасная вещь. Представь себе — он может дать столько денег и столько лет жизни, сколько ты захочешь! То есть две вещи, которые в первую очередь выберет любой человек. Но беда в том, что люди, как правило, выбирают то, что для них является наихудшим.

Приключение? Я бы не сказал, что Воландеморт был рад такому "приключению" или он на что-то намекает? Нужно поразмыслить.

Воцарилась тишина. Я лежал, глядя в потолок и анализировал сказанное. Дамблдор что-то мурлыкал себе под нос и рассеянно улыбался.

— Сэр! — наконец окликнул его я. — Я тут подумал... Сэр... даже если камень уничтожен, Волан... Я хотел сказать, Вы-Знаете-Кто...

— Называй его Воландемортом, Гарри. Всегда называй вещи своими именами. Страх перед именем усиливает страх перед тем, кто его носит, — хоть один разумный человек в этом дурдоме!

— Да, сэр. — я поспешно кивнул, мне не терпелось услышать ответ. — Я хотел спросить: ведь теперь Воландеморт будет искать другой способ вернуть себе силы, правда? Я имею в виду, ведь он не исчез навсегда?

— Нет, Гарри, — согласился Дамблдор. — Он все еще где-то здесь, возможно, ищет новое тело, в которое мог бы вселиться... Так как он не является живым существом в полном смысле этого слова, его нельзя убить. Он бросил Квиррелла умирать — ведь он безжалостен не только к врагам, но и к союзникам. Однако ты не должен огорчаться, Гарри, пусть ты всего лишь на какое-то время отдалил его приход к власти. Но в следующий раз найдется кто-то другой, кто будет готов сразиться с ним. И это несмотря на то, что наша борьба против него кажется заранее проигранной. А если его возвращение будет отодвигаться все дальше и дальше, возможно, он никогда не будет властвовать.

Я попробовал кивнуть и поморщился от боли. Долбанный камень...

— Сэр, есть еще кое-что, что я хотел бы узнать, если вы мне расскажете, — тихо, но настойчиво произнес я. — Я бы хотел знать всю правду...

— Правду... — вздохнул Дамблдор. — Правда — это прекраснейшая, но одновременно и опаснейшая вещь. А потому к ней надо подходить с превеликой осторожностью. Однако я отвечу на твои вопросы — если, конечно, у меня не будет достаточно веской причины для того, чтобы промолчать. Если я не смогу ответить, прошу меня простить: я промолчу, потому что ложь недопустима.

— Хорошо, — я прикрыл глаза, и на этом спасибо. — Воландеморт сказал, что убил мою мать просто потому, что она пыталась не дать ему убить меня. Но я не могу понять, зачем ему вообще понадобилось убивать меня?

На сей раз Дамблдор вздохнул куда глубже.

— Увы, Гарри, на этот вопрос я не могу ответить. По крайней мере, сегодня и сейчас. Однажды ты узнаешь... а пока забудь об этом. Когда ты будешь старше... Я понимаю — наверное, это звучит неприятно. Тогда когда ты будешь готов, ты все узнаешь.

Я понял, что настаивать бесполезно.

-А почему Квиррелл не погиб, когда прикоснулся к камню?

— Философский камень, Гарри, это не просто вещество — это воплощённая магия. Она может дать великую силу, могущество, горы золота и бессмертие, но воспользоваться им невероятно сложно и очень опасно. Камень опасен для владельца и окружающих. Квиррел и Воландеморт не знали этого, поэтому не смогли от него защитится.

Дамблдор замолчал и начал с интересом изучать сидевшую на подоконнике птичку.

-А мантия-невидимка, — спросил я. — Вы знаете, кто мне ее прислал?

— Когда-то твой отец оставил ее мне. А я подумал, что, возможно, она тебе понравится. — Глаза Дамблдора засияли. — Полезная вещь... Твой отец в основном использовал ее для того, чтобы тайком пробираться на кухню в поисках еды. Это было, когда он учился в Хогвартсе.

Мда, вот только с умом ей он воспользоваться отчего не смог. Ладно, сделаю вид, что поверил.

— Сэр, я не понимаю профессора Снейпа. У него просто какая-то мания. Я знаю, что я похож на своего отца, но у него просто что-то не впорядке с головой. Он то заботиться обо мне, но старается досадить...

— Да-а-а... — мечтательно протянул Дамблдор. — Меня всегда забавляло то, какими странными путями порой следуют человеческие мысли. Профессор Снейп не мог смириться с тем, что остался в долгу перед твоим отцом... Я думаю, что именно поэтому он приложил столько усилий к тому, чтобы спасти тебя. Профессор Снейп верил, что таким образом он вернет долг твоему отцу. И спокойно сможет продолжать ненавидеть память о нем...

Я попытался осмыслить услышанное, но видимо у меня от этого что-то в голове перемкнуло, так как я почувствовал сильную головную боль, которая прошла, когда я попытался успокоить свои мысли.

— И, сэр, — осмелился он. — Еще один вопрос...

— Всего один? — улыбнулся Дамблдор.

— Как мне удалось достать камень из зеркала?

— А! — воскликнул Дамблдор. — Я рад, что ты задал этот вопрос. Это была одна из моих самых гениальных идей. Видишь ли, я сделал так, что только тот, кто хочет найти камень — найти, а не использовать, — сможет это сделать. А все прочие могли увидеть в зеркале, как они превращают металл в золото и пьют эликсир жизни, но не боле того. Иногда мой мозг удивляет меня самого... А теперь достаточно вопросов. Я предлагаю тебе заняться этими сладостями. О! Драже на любой вкус "Берти Боттс"! В юности мне не повезло: я съел конфету со вкусом рвоты. И боюсь, что с тех пор я несколько утратил к ним интерес. Но вот эта конфетка кажется мне вполне безобидной, как ты считаешь?

Дамблдор улыбнулся и закинул в рот золотисто-коричневую карамельку. И тут же поперхнулся.

— Не повезло! — выдавил он. — Вкус ушной серы, не самый приятный на свете, ты не находишь?

На этом он меня покинул. Я с облегчением лёг обратно.

Итак, что мы имеем? Дамболдор говорил правду — это факт. Я внимательно следил за ним и не заметил лжи. Странно. Неужели та хреновина и вправду знаменитый философский камень? Но я же разделил его магическую и физическую суть. Хотя магическая суть мне была неясна. Даже без очов я не смог понять, что это такое, но это было нечто умопомрачительной сложности. И, без сомнения, насыщенное магией. По сути, я держал небольшой кусочек солнца — столько в нём было энергии, но она была запечатана и спокойна. Хотя магическая эссенция просто стекала с него, когда я разделил их магическую и физическую суть. Похоже, что физически, камень запечатывал в себе эту магию, а я чуть было не высвободил её. Дуракам, как видно, везёт — я выжил! Зато, кажется, перегрузился чужеродной магией. Хорошо, что не пострадал, хотя пока слаб, но силы быстро возвращаются ко мне.

К сожалению, но пока ничего конкретного я не могу сказать. Я не стал спрашивать Дамболдора зачем он устроил тот цирк с полосой препятствий — это могло показать, что я несколько умнее, чем мне следует быть. Я чувствую, что Дамболдор не доверяет мне. И дело не в том, что я ребёнок. Он что-то подозревает, но это что-то для меня пока загадка.

Пока что вопросов было больше чем ответов. Я тяжело вздохнул: чувствую, у меня будет увлекательная жизнь.

Мадам Помфри, хозяйка больничного крыла, была очень приятной, но весьма строгой женщиной.

— Ну пожалуйста, всего на пять минут, — умоляющим тоном произнес я.

— Это исключено.

— Но ведь вы пустили ко мне профессора Дамблдора...

— Разумеется, но это совсем другое дело, ведь профессор Дамблдор — директор школы. А сейчас тебе нужен отдых.

— Я и так отдыхаю, правда, — не сдавался я. — Я ведь лежу и все такое...

— О, ну хорошо! — смилостивилась мадам Помфри. — Но ровно пять минут.

Она открыла дверь, впуская в палату Рона и Гермиону.

— Гарри! — завопила Гермиона, кидаясь ко мне. Мне показалось, что сейчас она снова заключит меня в объятия, и обрадовался, когда она этого не сделала. Голова его по-прежнему раскалывалась, и от объятий мне стало бы только хуже.

— О, Гарри, мы были уверены, что ты... — Гермиона осеклась, не произнося слово "умрешь". — Дамблдор был так обеспокоен...

— Вся школа говорит о том, что случилось, — сообщил Рон. — А что там произошло на самом деле?

Это был один из тех редких случаев, когда правда оказывается куда более странной и волнующей, чем самые нелепые слухи. Я рассказал им все — про Квиррелла и зеркало, про Воландеморта и камень. Рон и Гермиона были очень хорошими слушателями. Они изумленно открывали рты как раз тогда, когда я от них этого ждал. А когда я рассказал им о том, что пряталось под тюрбаном Квиррелла, Гермиона громко вскрикнула.

— Значит, камня больше нет? — спросил Рон, когда я умолк — Значит, Фламель умрет?

— Я тоже задал этот вопрос, — кивнул я. — А Дамблдор сказал... сейчас вспомню... Он сказал, что для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение.

-Я всегда говорил, что он сумасшедший, — с обожанием в голосе откликнулся Рон. Дамблдор был его кумиром. Рон готов был восхищаться всем, что связано с профессором, даже крайней степенью его сумасшествия. Хотя после байки по злобного Альбуса он не был столь фанатичен.

— А с вами что было после того, как мы расстались? — в свою очередь поинтересовался я.

— Ну, я вернулась назад, привела в порядок Рона — это оказалось непросто. — Гермиона закатила глаза. — А потом мы поспешили туда, где спят совы. Но на выходе из школы столкнулись с Дамблдором. Он уже все знал, представляешь? Он просто спросил: — Гарри пошел за ним, да? — и полетел на третий этаж, к люку.

— Ты думаешь, он специально так все подстроил? Может, он хотел, чтобы именно ты это сделал? — задумчиво спросил Рон. — Раз это он прислал тебе мантию-невидимку и все такое...

— Ну, знаете! — взорвалась Гермиона. — Если это он... Я хочу сказать, это ужасно, ведь тебя могли убить...

— Да нет, все в порядке нам там ничего не грозило, почти, — после паузы ответил я. — Он странный человек Дамблдор. Я думаю, что он просто хотел испытать меня, и что он, в общем, знает обо всем, что здесь происходит. Так что Дамблдор был в курсе того, что мы задумали. Однако вместо того чтобы остановить нас, он меня кое-чему научил, подготовил меня к тому, что должно было случиться. Не думаю, что я случайно нашел зеркало Еиналеж, — это он подталкивал меня к тому, чтобы я его нашел, и сам объяснил мне, как оно действует. Мне даже кажется, это он решал, есть ли у меня право встретиться один на один с Воландемортом. И я доказал, что готов к этому...

— Нет, Дамблдор действительно псих! — гордо воскликнул Рон. — Слушай, Гарри, тебе тут не следует залеживаться — завтра будет банкет по случаю окончания учебного года. Конечно, особенно праздновать нам нечего — разумеется, соревнование между факультетами выиграл Слизерин, да и в квиддиче мы не преуспели. В последней игре, которую ты пропустил, нас начисто разнесли ребята из Когтеврана — как паровым катком раскатали. Но еда на банкете будет вкусной, это я тебе обещаю...

В этот момент в комнату ворвалась мадам Помфри.

— Вы уже пятнадцать минут тут сидите, — строго заявила она. — А теперь — марш отсюда!

Той ночью приполз Акосс и поинтересовался моим самочувствием. Змей очень волновался, ведь я запретил ему идти со мной. Я поблагодарил его и поделился впечатлениями. Змей был со мной солидарен: странные дела творятся в Хогвартсе. Нечто подобное, поведал он, творилось много-много лет назад, когда Слизерин поссорился со своими соратниками. Ему рассказал об этом Старший Змей, поведав, что и сейчас ощущает что-то подобное.

Я быстро поправлялся и мне не терпелось выбраться из больничного крыла.

— Я хотел бы пойти на банкет, — сказал я мадам Помфри, когда та раскладывала на столике рядом с кроватью мои сладости, которые уже с трудом там помещались. — Я могу пойти, правда?

— Профессор Дамблдор говорит, что я должна вас отпустить. — Судя по тону, мадам Помфри не одобряла решение Дамблдора. Похоже, она считала, что банкеты очень опасны для здоровья, и потому просьба Дамблдора неразумна. — Да, к вам пришел еще один посетитель.

— О, прекрасно! — воскликнул я. — Кто это? В ту же секунду, словно услышав слова Гарри, в дверь протиснулся Хагрид. Оказываясь в помещении, великан всегда казался непозволительно большим. Он кое-как примостился рядом, покосился на меня и вдруг разрыдался.

— Это... все... моя... чертова... вина! — выдавил он сквозь слезы, закрывая лицо руками. — Это ж я сказал этому чудовищу, как Пушка усыпить! Я сам! Ты же умереть мог! И все из-за какого-то яйца драконьего! В жизни больше пить не буду! Меня вообще надо гнать отсюда и к маглам, чтоб я с ними жил!

Я был потрясен видом плачущего великана. Хагрид в буквальном смысле сотрясался от рыданий, а по его лицу катились огромные слезы, скрываясь в густой бороде. Версия, что во всём виноват Хагрид сейчас сильно пошатнулась, но всё же устояла.

— Хагрид, успокойся, он бы все равно узнал, — произнес я, пытаясь утешить Хагрида. — Ведь мы же говорим о Воландеморте. Даже не выведай он все у тебя, он бы нашел другой способ выяснить, как нейтрализовать Пушка.

— Но тебя ж убить могли! — простонал Хагрид. — И это... Гарри... не произноси ты его имя, ради всего святого!

— ВОЛАНДЕМОРТ! — во весь голос прокричал я. Хагрид был так поражен, что даже перестал плакать. — Я встречался с ним, я видел его лицо, и потому я буду называть его по имени. И хватит плакать, Хагрид, выше нос. Мы спасли камень, то есть теперь камня больше нет, и он не сможет его использовать. Ты лучше съешь шоколадку, у меня их тут сотни...

Хагрид шмыгнул носом и вытер его рукавом.

— Ты мне тут напомнил кое о чем... э-э... подарок у меня для тебя есть.

-Надеюсь, это не бутерброд с мясом горностая? — обеспокоенно спросил Гарри.

И тут Хагрид наконец-то улыбнулся, хотя улыбка получилась еле заметной.

— Не. — Великан мотнул головой. — Дамблдор мне вчера специально выходной дал, чтоб я все сделал. Ему, если по правде, уволить меня надо было, а он... Короче, вот, держи...

То, что Хагрид вытащил из кармана, было похоже на книгу в красивом кожаном переплете. Я с интересом раскрыл ее. Книга оказалась альбомом для фотографий. С каждой страницы мне улыбались и махали руками мои родители. Это было так... приятно, что я невольно проронил слезу.

— Я вчера весь день сов посылал ко всем, с кем твои родители в школе дружили... да и после нее тоже, — пояснил Хагрид. — Чтоб фотографий прислали, потому как нету тебя ни одной... Ну что, нравится тебе?

Я не смог ничего ответить, но Хагрид понял его и без слов.

Я пришел на банкет, когда зал уже был полон. Хотел сначала зайти в Общую гостиную Гриффиндора, чтобы прийти на банкет вместе со всеми. Но мадам Помфри сломала мои планы, настояв на последнем осмотре. Поэтому когда я вошел в Большой зал, все факультеты уже были там.

Поскольку соревнование между факультетами в седьмой раз подряд выиграл Слизерин, то зал был оформлен в зелено-серебряной цветовой гамме. На стене за преподавательским столом висело огромное знамя Слизерина, на котором была изображена змея. Снейп всё же смог вырвать победу для своего факультета, щедро раздавая конкурентам штрафные баллы — в этом он был мастер.

Стоило мне войти в дверь, как в зале наступила полная тишина, а в следующую секунду все одновременно заговорили. Я, быстро подошел к своему столу и сел между Роном и Гермионой, пытаясь делать вид, что не замечает направленных на меня взглядов всех собравшихся. Многие даже встали со своих мест, чтобы получше меня видеть.

"Может мне начать раздавать автографы?" — подумал я, мысленно посмеиваясь над ситуацией.

К счастью, буквально через несколько секунд в зале появился Дамблдор. Все расселись по местам, и разговоры стихли.

— Итак, еще один год позади! — радостно воскликнул Дамблдор. — Но перед тем как мы начнем наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовней. Итак, позади остался отличный учебный год! Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас все лето для того, чтобы привести свои головы в порядок и полностью опустошить их до начала следующего семестра.

Дамблдор обвел всех присутствующих взглядом своих лучистых глаз.

-А сейчас, как я понимаю, мы должны определить, кто выиграл соревнование между факультетами. Начнем с конца. Четвертое место занял факультет Гриффиндор -триста двенадцать очков. Третье-Пуффендуй, у них триста пятьдесят два очка. На втором месте Когтевран-четыреста двадцать шесть очков. А на первом Слизерин — четыреста семьдесят два очка.

Стол, за которым сидели слизеринцы, взорвался громкими криками и аплодисментами. Я видел, как Малфой победно стучит по столу золотым кубком. И чего они радуются, ведь победа досталась, в основном, благодаря стараниям Снейпа. — Да, да, вы прекрасно потрудились, — произнес Дамблдор, обращаясь к сидевшим за столом Слизерина. — Однако мы не учли последних событий — Зал затих, за столом Малфоя улыбались уже не так радостно.

Дамблдор громко хмыкнул.

— Итак, — продолжил он. — В связи с тем, что в свете последних событий некоторые ученики заработали некоторое количество очков... Подождите, подождите... Ага...

Дамблдор задумался — или сделал вид, что задумался.

— Начнем с мистера Рональда Уизли...

Рон побагровел и стал похож на обгоревшую на солнце редиску.

— ...за лучшую игру в шахматы в истории Хогвартса я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят очков.

Крики, поднявшиеся за столом, где сидели грифы, наверное, долетели до заколдованного потолка. По крайней мере, звезды на потолке задрожали. Я отчетливо слышал, как Перси, обращаясь к другим старостам, безостановочно выкрикивает:

— Это мой брат! Мой младший брат! Он выиграл в заколдованные шахматы МакГонагалл!

Наконец снова наступила тишина.

-Далее... мисс Гермиона Грэйнджер, — произнес Дамблдор. — За умение использовать холодную логику перед лицом пламени я присуждаю факультету Гриффиндор пятьдесят очков.

Гермиона закрыла лицо руками. Я не сомневался, что она расплакалась. За их столом творилось что-то невообразимое — за одну минуту факультет заработал сто очков. То ли ещё будет, я уже понял, чего хочет Дамболдор и довольно улыбался.

-И наконец, мистер Гарри Поттер, — объявил Дамблдор, и в зале воцарилась абсолютная тишина. — За железную выдержку и фантастическую храбрость я присуждаю факультету Гриффиндор шестьдесят очков.

Поднявшийся шум оглушил меня. Все, кто умел считать и одновременно хрипло вопить, уже поняли, что у Гриффиндора теперь четыреста семьдесят два очка. То есть столько же, сколько и у Слизерина Они почти выиграли соревнование между факультетами. Если бы Дамблдор дал Гарри еще одно очко...

Я недовольно посетовал, что за снитч получал больше, чем за спасения унитакльного и единственного в своём роде философского камня перед лицом смертельной опасности и прочее, прочее.

Дамблдор поднял руку. Зал начал затихать.

-Храбрость бывает разной. — Дамблдор по-прежнему улыбался. — Надо быть достаточно отважным, чтобы противостоять врагу. Но не меньше отваги требуется для того, чтобы противостоять друзьям! И за это я присуждаю десять очков мистеру Невиллу Долгопупсу.

Если бы кто-то стоял за дверями Большого зала, он бы подумал, что здесь произошел взрыв, — настолько бурно отреагировали на слова директора за столом Гриффиндора. Все вскочили и зааплодировали Невиллу, подбадривая его громкими криками. А Невилл, весь белый от изумления, исчез под кинувшимися обнимать его школьниками. До этого он ни разу не принес факультету ни одного очка.

Я, продолжая аплодировать, ткнул Рона под ребра и кивком указал на Малфоя. Вид у него был такой обескураженный и испуганный, словно Гермиона наложила на него заклятие, полностью парализовавшее его тело.

— Таким образом, — громко прокричал Дамблдор, пытаясь заглушить аплодисменты, которые только усилились оттого, что факультеты Когтевран и Пуффендуй тоже возликовали по поводу поражения Слизерина. — Таким образом, нам надо сменить декорации.

Он хлопнул в ладоши, и свисавшее со стены зелено-серебряное знамя стало ало-золотым, а огромная змея исчезла, и вместо нее появился гигантский лев Гриффиндора. Снейп протянул руку профессору МакГонагалл и начал трясти ее с вымученной улыбкой. Ещё бы — столько усилий и всё Пушку под хвост. Я на мгновение встретился с ним взглядом и сразу почувствовал, что отношение ко мне у Снейпа ни на йоту не изменилось. Но меня это не беспокоило. "Принижая других самому не возвыситься!" — как заклинание произнёс я и я был уверен, что Снейп услышал меня. Его лицо в этот момент на мгновение изумлённо вылупилось, но тут же приобрело бесстрастно-презрительное отношение. Северус был зол и доволен одновременно.

У меня даже вылетело из головы, что впереди его ждало объявление результатов экзаменов, что неудивительно, так как за свои оценки я был спокоен. Я почти везде получил превосходно, кроме зельеварения, естественно и истории магии, Рон получил по всем предметам хорошие отметки — ну а Гермиона, разумеется, стала лучшей ученицей. Даже Невилл умудрился кое-как сдать экзамены: его хорошая оценка за травологию компенсировала невероятно плохую оценку за зельеварение.

Я с Роном надеялся, что Гойл — который был настолько же туп, насколько и злобен — будет отчислен. Но и он каким-то образом умудрился сдать экзамены. Это было обидно, но, как справедливо заметил Рон, нельзя получить сразу все.

Буквально через несколько минут после объявления результатов экзаменов все шкафы опустели, чемоданы были упакованы, а жабу Невилла поймали в тот момент, когда она пыталась улизнуть сквозь дырку в стене туалета. Всем ученикам вручили предупреждения о том, что они не должны прибегать к волшебству на каникулах. Волшебные палочки сообщат в минестерство о любой магии. Я на это лишь мысленно усмехнулся — меня это никогда не останавливало.

— А я-то надеялся, что они хоть раз забудут раздать нам эти бумажки, — грустно заметил Фред Уизли. Бедняга. Я, пожалуй, постараюсь разобраться за лето со своей волшебной палочкой и избавить её от стукачества госаппарату. Мои друзья не должны страдать из-за глупых запретов!

Хагрид проводил нас к берегу озера и переправил на лодках на ту сторону. Ученики залезли в поезд, болтая и смеясь. За окном дикая природа сменялась ухоженными полями и аккуратными домиками. Мы дружно поедали конфеты, проезжая мимо городов маглов, а потом не менее дружно сняли с себя мантии и надели пиджаки и куртки. И наконец, поезд подошел к платформе номер девять и три четверти вокзала "Кинге Кросс".

Нам понадобилось немало времени для того, чтобы покинуть платформу. Перед выходом с нее стоял старый мудрый смотритель, выпуская их по двое и по трое, чтобы мы не привлекли внимание маглов. Если бы из сплошной стены вдруг появилась толпа школьников с огромными чемоданами, маглы бы точно переполошились.

— Ты должен приехать и пожить у нас этим летом, — сказал Рон, пока они стояли в очереди. — И ты, Гермиона, тоже. Я пошлю вам сову.

— Спасибо, — с благодарностью откликнулся я. — Рад, что этим летом меня ждет что-то приятное, кроме каникул!

Мы возвращались в мир маглов в ужасной суматохе и толчее.

— Пока, Гарри! — раздалось несколько голосов.

— До встречи, Поттер! — прокричали еще несколько человек

— Ты по-прежнему знаменит и популярен, — ухмыльнулся Рон.

— Но не там, куда я еду, это точно, — заверил его я. — И это мне очень нравиться!

Я, Рон и Гермиона вместе прошли через стену.

— Вот он, мам, смотри!

Это был голос Джинни Уизли, младшей сестры Рона, но показывала она вовсе не на брата.

— Гарри Поттер! — пропищала Джинни. — Смотри, мам! Я его вижу.

— Потише, Джинни, — одернула ее мать. — Не надо показывать пальцем, это некрасиво.

Миссис Уизли улыбнулась нам. Я с некоторым опасением посмотрел на Джинни, которая с непередаваемыми чувствами смотрела на меня. Я невольно поёжился от такого взгляда.

— Нелегкий выдался год? — спросила миссис Уизли.

— В общем, да, — признался я. — Большое вам спасибо за свитер и сладости, миссис Уизли.

— О, не стоит благодарности, мой дорогой, — откликнулась она. Теперь с некоторым опасением я посмотрел и на неё. Это у них семейное?

— Ну, ты готов?

Голос принадлежал дяде Вернону — такому же усатому как год назад, такому же краснощёкому. Дядя явно соскучился по мне. Подумать только — когда-то он меня ненавидел! За дядей виднелись тетя Петунья и Дадли, любовью смотрящие на меня. "Моя семья", — приятное чувство.

— Вы, должно быть, родственники Гарри! — воскликнула миссис Уизли.

— В каком-то смысле, милая девочка, — улыбнулся дядя Вернон. — Поторопись, Гарри, нам столько нужно тебе показать и рассказать!

Дядя Вернон отошел в сторону, а я повернулся к Рону и Гермионе.

— До встречи, — улыбнулся я им.

— Надеюсь, что у тебя будут веселые каникулы, — сказала Гермиона, пораженная любезностью дяди Вернона.

— О, не сомневайтесь! — воскликнул я. Рон и Гермиона заметили, что я широко ухмыляюсь: "Мне не терпелось на практике применить свои новые знания, а так же я не забывал про Косой переулок, где можно было приобрести много чего занимательного...".