Тень - это место для страхов

Корвел угрюмо кивнул. Он отлично помнил Картошку. Не сказать, что они были друзьями, но, скорее всего, стали бы ими — Картошка был единственным, кто не чурался ублюдка герцога.

— В конце концов, ты ни в чём не виноват, — сказал Малыш, поднимая глаза. В них читалась боль.

— Я убил одного из них, — произнёс Корвел, его нижняя губа непроизвольно дёргалась. — Усатого, он был человеком отца. Пустил в него стрелу, а потом смотрел, как он умирает. Это продолжалось часа полтора — стрела засела в его кишках. Когда он умер, я помочился на его труп.

— Ты их видел?

— Да. Я не успел вернуться с охоты, пришёл, когда они уже почти уходили.

— Если вдруг узнаешь ещё кого-то, скажешь.

— Конечно.

Дезертир кивну и поднялся. Всё сказано, остальные слова были бы пустым сотрясением воздуха.

Они вернулись к остальным. Большая часть народа уже проснулась, бока пролёживали только благородные — Селена да Дик. Шорох уже залезла в сумку к Каланче и что-то жевала.

— Добрый день, — пробормотал Майлз. — Хотя, в общем, не очень добрый.

Красный ограничился кивком, а Шорох глянула на Каланчу своими бездонными глазами.

— Хочешь? — пробубнила она с набитым ртом и протянула ему кусок кекса.

— Не откажусь.

Они поели в тишине, если не считать чавканья Шорох. Девчонка уписывала еду в три горла, будто раньше не ела вовсе. Ричард и Селена проснулись уже к концу позднего завтрака и, умывшись, присоединились к остальным.

— Как думаете, до заката скоро? — спросил Майлз, когда большая часть еды была уничтожена.

— Пять часов, — отозвался Красный с кислой рожей. — Плюс-минус четверть часа. — Он поднял правую руку. — Вот. — В руке зажегся огонёк размером с апельсин. — Это всё, что я могу. Пять долбаных лет в долбаном университете и три долбаных года практики. И всё, что я могу сделать, это зажечь светляка. — Маг упал навзничь на траву. — Быть может, хотя бы Маска Боб подселит мне в руку какую-нибудь гусеницу?

Корвел поморщился. Он не слишком-то радовался паразиту, сидящему в его руке. Впрочем, если бы не эта тварь, его убили бы те дезертиры.

— Маску Боба ещё надо найти, — сказал Майлз. — А там уж пусть, что хочет, то и делает.

— Он сам обещал найти меня, — вспомнил Корвел. — Но, думаю, это не значит, что нужно сидеть здесь и ждать его.

— Не значит, — со значимым видом кивнул Ричард. — Еды у нас хватит на день, может, два. Нужно идти к Селене домой. Я поведу...

— Поведешь себя как идиот? — переспросил Майлз. — Вы такой же дезертир, как и мы, господин старший лейтенант, так что не советую вам лезть в лидеры без значимых причин. Злые рядовые могут устроить вам тёмную. И, кстати, почему вам? Тебе, Дик, тебе. Сядь и не выпендривайся. — Он оглядел всех. — Думаю, стоит определиться, каким маршрутом двигать. Корвел, ты у нас дошёл до границы тени и обратно, что думаешь?

Пылающий Ричард пытался что-то высказать, но Малыш заткнул его одним взглядом.

— По лесам долго, — с трудом сдерживая хихиканье, сказал Корвел. — И ночью мы рискуем там потеряться. И это если не считать кучи оголодавших дезертиров.

— Которые могут превратиться не только в разбойников, но и мародёров, — вставил Красный.

— Угу. По дороге идти быстрее, меньше риск потеряться. Но, с другой стороны, дезертиров здесь может быть больше, а крестьяне не слишком-то настроены на мирный лад — мне уже чуть не пустили в брюхо арбалетный болт. Так что нужно выбирать из двух зол. Что хуже, я, если честно, не знаю.

Спустя пару минут они решили, что потеряться будет гораздо хуже, а крестьяне, быть может, умудрились навести хоть какой-то порядок за это время. Оставалось только ждать ночи.

Корвел лежал на спине, уставившись в чёрную громаду летающего острова. Безликих сегодня видно не было, возможно, пакостят где-нибудь в другом месте.

Если судить логически, чудовища всё делали правильно. Если они, конечно, разумны, но в этом-то Корвел не сомневался.

Задача первая. Им нужна человеческая кровь. Решение задачи. Прилететь в самый густозаселённый уголок мира. А все попавшие под тень пусть разлагаются на солнце — когда еда разбегается, это плохо.

Задача вторая. Беспрепятственно питаться кровью. Решение задачи. Уничтожить короля и половину правящего аппарата в замке, навести панику, устроить пожары в трущобах, чтобы эту панику усилить. Нападать на большие скопления людей. Разбить наспех собранные войска. Начать высасывать магию. Действительно, маги хоть что-то могли противопоставить чудовищам, которые сами магией, кажется, не владеют. А солдаты так, расходный материал, кролик, который тяпнул хозяина за палец прежде, чем тот его зарезал. Больно, обидно, но не смертельно.

Будет ли третья задача? Вполне возможно. Кролики должны вырасти, им тоже нужно есть. Как этого добиться? Да просто не убивать всех подряд. Наладить более или менее нормальную жизнь и забирать, скажем, каждого десятого. Люди успокоятся, привыкнут, люди привыкают ко всему. Тем более, другого выхода, кажется, нет.

Но это, наверное, дальняя перспектива, а что они имеют по итогу прямо сейчас? Армия окапывается у границы с тенью, хотя в этом нет никакого стратегического смысла. Люди деморализованы и думают только о своих шкурах. Кругом бродят сотни голодных дезертиров, которые рано или поздно озвереют настолько, что начнут грабить и убивать. Некоторые уже начали. Первые два пункта плана выполнены или почти выполнены.

А у них есть только долбанутый Маска Боб с гусеницами. Так себе оружие борьбы. Но они обязаны хотя бы укусить руку, забирающую у них жизни.

Корвел начал беситься. До боли в затылке. Такого с ним не приключалось уже с год, и это было чертовски плохо. В прошлый раз он, пьяный, чуть не покалечил другого пьянчугу, обозвавшего его мать подстилкой для солдат. Он не должен беситься, он должен думать, как выбраться из дерьма, в которое они угодили...

Рядом кто-то сопел. Это тоже сбивало с мыслей. Корвел поднял взгляд.

В паре футов от него сидела Шорох. Она старательно смотрела куда угодно, только не на него, и сопела.

— Что-то случилось? — спросил Корвел.

Шорох зыркнула на него.

— Обосрался ты, вот что случилось, — зло сказала она и ушла.

Странная девушка, решил про себя Каланча и снова уставился в чёрное небо.

Но мысли больше в голову не шли. Он почему-то принялся думать о своём учителе фехтования и стратеге, забавным таким коротышкой, имперце со странной манерой изъясняться — шиворот навыворот. Потом вспомнился другой учитель, тот, что говорил о ножах. Как же его?..

— Корвел, не спи, — толкнула его в бок Селена. — Пора выходить.

Герцог Бладхоук стоял у окна и смотрел на заходящее солнце. Он полдня провёл в такой позе, вот только до этого он стоял у другого окна и вглядывался в чёрную громаду, зависшую над Столицей. Это было не менее скучным занятием.

Эдвард Бладхоук всегда был деловым и занятым человеком, но в этот день он мог позволить себе отдохнуть.

Всё, что было задумано, случилось по мановению волшебной палочки. Никаких убийств и кровавых бунтов с последующей гражданской войной, которых вряд ли удалось бы избежать. Просто тебе на голову падает чёрный остров, короля убивают, а он становится первым человеком в стране.

Бладхоук вздохнул и, отвернувшись от окна, подошёл к столу. Там лежали бумаги о разводе, чернила только-только подсохли. Герцог взял со стола бокал с налитым вином и, вдохнув запах, едва пригубил его. Дерьмо. Не понимал он этого, никогда не понимал. Вкусы, тонкости... Чем больше вина и чем больше оно даёт по голове, тем лучше.

Рядом лежали три портрета. Все изображённые на них девушки были незамужними дочерями императора. Старшей в этом году исполнилось шестнадцать, а младшей скоро будет тринадцать. Младшая явно отпадает. Да и для старшей он староват — ему скоро стукнет тридцать семь.

— Я ещё не стар, — сказал он портретам. — Не стар.

Но единственного сына он сумел зачать в свои шестнадцать.

Эльза. Пятнадцатилетняя дочь отцовского друга, мелкого дворянина. Никакой речи о свадьбе с ней и быть не могло, но тогда он брыкался, заявляя, что он настоящий мужчина и джентльмен и не может бросить беременную девушку. Отец — этот циничный и жестокий ублюдок, вырезавший собственных братьев, чтобы получить наследство — тогда объяснил ему, что он в первую очередь думает членом, а не башкой. Уже года через два Эдвард был с этим согласен. Тем более, его первая жена, Хелен, была куда богаче и красивее Эльзы.

Но Хелен умерла при третьих родах. Ребёнка, малышку с чёрными волосиками, тоже не сумели спасти. Спустя пять лет он снова женился. И когда новая жена тоже родила ему дочь, настало время вспомнить про Корвела.

Парень жил с матерью на каком-то вшивом хуторе. Здоровяк с чётко пробивающимися в свои одиннадцать лет усами и ломающимся голосом. Эдвард привёз туда людей, чтобы воспитывали парня. Он оставлял себе запасной вариант — бумагу о свадьбе и скором разводе с Эльзой можно было подделать, и тогда парень стал бы законным наследником.

Спустя ещё одну дочь Корвел перестал быть запасным вариантом. Но об этом пронюхала жена. Деревню, куда Эдвард приказал отвезти Эльзу с его бастардом, вырезали и сожгли. Но парень выжил, его хорошо обучили.

Впрочем, хорошо, что он пропал — в свете последних событий он бы только помешал.

А эта мразь с невинными голубыми глазами всё не оставляла надежды родить сына. Она родила ещё одну дочь, а после потеряла плод. Мальчика.

Что будет, если Корвел так и окажется единственным его сыном? Что если выкидыш случился из-за его возраста?

— Я ещё не стар, — сказал Бладхоук скорее себе, чем портретам. — Не стар.

В дверь постучали. Боб, наверное. Скользкий, но безумно полезный тип.

— Господин.

Боб как всегда выглядел смущённым и заискивающим.

— Да, Боб, говори.

— К вам просится солдат. Рядовой по имени... Серж. Говорит, что дело невероятно срочное, и что он расскажет о нём только вам.

Бладхоук секунду подумал. Сегодня он был в хорошем расположении духа, так что можно уделить время и простому солдату. В конце концов, народ любит королей, которые не гнушаются говорить с обывателями.

— Пусть войдёт.

Солдат вошёл через полминуты. Рожа у него была незнакомая. Сначала он отдал честь, а после плюхнулся на колени.

— Встань, — благодушно сказал герцог. — Я не король, — "Пока не король", — а твой военачальник.

Рядовой поднялся. Рожа у него была сконфуженная и при этом алчная.

— Господин герцог, я... я... служил вам пять лет назад, с двухсотого по двести пятый год. — Он замялся. — Вы меня даже как-то похвалили, на параде двести третьего. — И снова пауза.

— Говори, Серж, говори, — подбодрил его Эдвард.

Лицо рядового вытянулось.

— Вы помните, как меня зовут?

— Я помню всех своих солдат.

Теперь к заискиванию и алчности добавилась ещё и гордость.

— Это я к тому... ну, про службу. — Солдат перевёл дыхание. — Я видел вашего сына.

Герцог с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть. Но голос всё же его подвёл.

— Когда? — спросил он полушёпотом.

— Вчера. По ТУ сторону. Он был с какой-то девкой, чьей-то там дочкой. Отправился обратно в город. Э... я хотел спросить...

Бладхоук жестом приказал солдату молчать. Он думал. И думал крепко.

— Ступай, — сказал он после паузы. — Ты получишь свою награду. Постой. Надеюсь, ты никому об этом не рассказывал?

— Нет, герцог, что вы. Я же потому и шёл только к вам...

— Хорошо, хорошо. Я прикажу, чтобы тебе выдали награду. И... наверное, тебе надоело служить? Вижу, что надоело. Поверь, денег тебе хватит. Ступай.

Солдат отдал честь, снова чуть не грохнулся на колени и ушёл. Сразу же в двери появился Боб.

— Что-то произошло, сэр?

Боб всегда видел, когда что-то происходило. Всегда знал, что нужно делать. Всегда мог дать отличный совет.

Проблема в том, что сейчас Бладхоук не хотел выслушивать советы, хотя и не знал, что ему предпринять.

— Солдата в расход, — сказал, наконец, герцог. — Он видел моего сына. У нас есть люди, которые знают его в лицо?

— Конечно, сэр. Щелбан, сэр. Эм... Спайк, Рон, Шпигель... и ещё... я?

— Отлично. Если этот проходимец узнал моего сына, то для этих парней труда не составит найти его. Пообещай им много денег. Достаточно, чтобы хоть кто-то купился и сунулся в Столицу. — Бладхоук замолчал.

— И что делать с парнем?

Боб как всегда смотрел в корень всех проблем. Мальчишка, конечно, по ту сторону, но Банни пытается найти выход избавиться от проклятия Тени. И если у него удастся сделать это... если парень, его сын, его наследник выживет и сумеет выбраться...

Он собирался опустить страну в пучину гражданской войны, а сам миндальничает с мальчишкой, которому не посчастливилось стать его бастардом.

"Я ещё не стар", — сказал про себя герцог.

— Убить его.

Боб поклонился и вышел. Он всегда понимал, когда аудиенция закончена.

Эдвард Бладхоук подошёл к столу и, взяв графин, вылакал его до дна.

— Я ещё не стар, — сказал он. — Но когда я умудрился превратиться в собственного отца?

XIV

Это было новое время, новый мир. Пусть для людей настало не лучшее время, люди остаются людьми. Они смогли приспособиться.

Корвел угрюмо наблюдал за стражниками, патрулирующими рынок базарного города под названием Лавочки. Город этот, фактически, являлся одним большим рынком с несколькими борделями и тавернами — многие предпочитали торговать здесь, не выплачивая в казну грабительские пошлины за разрешение реализовывать свой товар в Столице. Народу, конечно, здесь было гораздо меньше, чем в базарный день, но как будто бы больше, чем можно ожидать в разгар апокалипсиса.

Прилавки были освещены фонарями и факелами, торговцы, громогласно предлагающие товар, ревностно следили в их свете за воришками. Покупатели, большинство которых тоже таскало с собой фонари, приценивались и не менее громогласно торговались. Разница, по сравнению с другими товарными днями, была только в цене. Свечи, соль, мука и другие предметы первой необходимости продавались в четыре-пять раз дороже, чем обычно. Предметы роскоши и одежды, наоборот, потеряли в цене вдвое, если не больше.

— Ночь стала нашим временем, — хмыкнул Майлз.

В правой руке он держал кусок мяса на деревянной палочке. Каланча, не евший горячего уже три дня, пустил слюну, но к торговцу не пошёл — в его карманах громогласно звенела пустота. Положение спасла, неожиданно, Шорох. Она подошла к Корвелу и сунула ему в руку жареного цыплёнка.

— Почём взяла? — поинтересовался Майлз.

— Ни почём, — оскалилась девчонка. — Ещё и поимела кое-что. — Она покосилась на Корвела. — Чего рот разинул, жри быстрее, пока никто не заметил. — Договорив, она сунула в рот целое куриное крыло и смачно захрустела костями.

Корвел решил не отставать. Ему приходилось воровать, а однажды он даже убил за еду. Кроме того, это был благородный грабёж — Шорох украла у грабителя. Нет, ну правда, цены действительно были грабительскими.

— Мне не достанешь? — поинтересовался Майлз, доедая мясо.