2. Последний аккорд

— Мама... ты знаешь, зачем я сюда прилетел?

Задать такой вопрос — как прыгнуть в трубу воздушного батута: дух захватывает, и ты ещё не уверен, понравится ли тебе результат, но уже понимаешь, что шаг сделан, и обратно ничего не отыграть.

Она не выдержала его взгляд, опустила глаза.

— Тоява увидел трансляцию боя по голо. Уже через неделю, в записи.

Всё ясно. Тоява Синкацу — муж тёти Шизуки, маминой сестры, и он, конечно же, узнал Ито. Дальше понятно: семейный телеграф в действии.

— Ты ведь сделал то, за чем улетел, Ито. Почему не возвращаешься? Мне звонил Нанто, у школы трудности...

— У школы они не вчера начались. И я их решать не собираюсь.

— Сын, как ты можешь... — наконец-то в её глазах вместо беспомощности появилось нечто иное; впрочем, это всё ещё больше походило на изумление, чем на гнев.

— Прости, — сказал Ито негромко. — Я знаю, чем школа была для отца, но я — не он. Не собираюсь гибнуть, сохраняя то, что не создавал, и во что не вкладывал душу.

— Тогда почему ты — там?

— Потому, что я — чёртов самурай, — усмешка вышла кривой, неприятной. — Он сам был самураем, и из меня всю жизнь лепил самурая. И так преуспел, что я бы даже пальцем не пошевелил, если бы не знал наверняка, как он умер. Погибнуть в честном бою — почётно для воина, стать жертвой обмана — позор. У меня был долг перед ним. Но не перед дедом. Когда вернусь, пришлю свой чемпионский пояс Нанто, пусть повесит его при входе в додзё. Это всё, что я могу сделать для школы.

Женщина на экране словно потускнела, выцвела и возраст её стал ещё заметнее.

— Ты всегда вёл себя, как бунтарь. Твой дед говорил, что ты — безответственный, своевольный мальчишка, что не станешь мастером и не сможешь продолжить семейное дело. Такидзава всегда тебя защищал, они даже поссорились, незадолго до смерти Асакавы.

— Знаю, — буркнул Ито. — Но это для меня ничего не меняет. И отныне я не стану ломать себя, пытаясь доказать, что дед ошибался.

Больше они ничего друг другу не сказали. Нет, ещё звучали по ту сторону океана какие-то слова, что-то срывалось с губ в ответ... Но пустое всё. Безнадёжно серое, никчёмное, пустое.

Когда тягостный разговор наконец-то сошёл на нет, Ито упал на кровать, как был в одежде, и лежал, закрыв глаза, пока не провалился в дремоту. Спал беспокойно, всё время мерещился голос Деметры, в котором прорезались насмешливые, издевательские нотки. "Входящий вызов. Объект — Элиса Берест. Видеоконтакта не предлагает. Голосового контакта не предлагает. Ни видеть, ни слышать тебя, дурака, не хочет..."

Утром он проснулся с тяжёлой головой и неприятным чувством, будто проспал нечто важное. Вопреки опасениям, входящих звонков ночью не было: похоже, его и впрямь не желали ни видеть, ни слышать.

* * *

Кабинет Макфайтона сумел его удивить. Обстановка не поражала роскошью, но чувствовалось, что над ней поработал опытный дизайнер. Современно, строго, функционально, но вместе с тем очень стильно и с терпким привкусом старины: настенный плазменный экран обрамлён панелями из натурального камня; стол для совещаний — по сути, огромный сенсорный терминал — блестит полированным деревом; сиденья эргономичных стульев для посетителей обтянуты синтетической кожей. На тот же эффект, очевидно, работала и картина, украсившая стену позади директорского кресла: репродукция "Pollice Verso" Жана-Леона Жерома. Проигравший гладиатор в умоляющем жесте тянул руку, тщетно надеясь на милосердие возбуждённой толпы...

— Будете апельсиновый тоник?

Прежде чем Ито успел ответить, в дверях уже возник молодой, строго одетый мужчина, молчаливостью и выправкой похожий на Клода Роше, точно брат близнец. Два высоких бокала наполнились шипучим соком, в третий секретарь плеснул щедрую порцию водки.

— Освежитесь, господа.

Коктейль с водкой предназначался второму гостю ланисты. Ито спиртного не предложили, и он сумел это оценить. Альберту Макфайтону нет нужды ставить жучки в гостиничных номерах, чтобы узнать о предпочтениях нужных ему людей. Маленькая демонстрация информированности? Почти математически выверенная предупредительность? Скорее всего, то и другое сразу.

— Я пригласил вас для разговора, Ито, — хозяин кабинета остановился возле окна и быстрым движением руки затемнил его, на несколько мгновений погрузив комнату в полумрак. Потом, очевидно, сработала программа комформинга и потолочные панели налились тёплым, бледно-розовым светом.

Макфайтон, между тем, бросил быстрый взгляд на второго гостя — высокого светловолосого мужчину лет сорока, одетого в клетчатую тёмно-красную ковбойку, чёрный кожаный жилет и чёрные же джинсы, стянутые широким ремнём. Довершали наряд узконосые "крокодиловые" сапоги. Человек будто только что участвовал в родео, и полноте его образа не хватало лишь традиционной широкополой шляпы. Впрочем, легко представить, как она слетела с головы блондина во время скачки на диком быке.

Ито мысленно усмехнулся своим ассоциациям. Разумеется, к фермерству, коровам и лошадям этот человек никакого отношения не имел; Фриц Айзен руководил Североамериканской ассоциацией боевых искусств и вот уже четыре года председательствовал в совете учредителей Лиги гладиаторских боёв. Из хозяев Амфитеатра он — первый среди равных.

— Вы нас весьма впечатлили, Ито, — голос Айзена потрескивал простудной хрипотцой. — Полтора месяца назад, когда сняли с Олафа пояс чемпиона. Никто этого не ожидал.

— Я слышал, многие из зрителей ставили на меня.

Оба бизнесмена позволили себе улыбки: Макфайтон — дежурно-снисходительную, Айзен — поощряющую.

— Ваша уверенность в своих силах мне импонирует, Ито. Но вы же понимаете, в тот раз люди ставили не на мастерство, а на историю. Никто вас не знал, бой с Тигром проходил по регламенту претензии.

— Я признателен за то, что вы посчитали возможным устроить наш поединок.

Они приподняли бокалы, принимая его благодарность, и Дзёнсай не стал добавлять, что не сомневается ни секунды: на его истории Лига заработала больше, чем потеряла из-за поражения Рейнборна.

— Знаете, после того, что вы устроили в "стакане", было чертовски жаль услышать про ваш отъезд. Акира Исузи отказался вести любые переговоры с Лигой.

— Но тут вы решили задержаться, — добавил Макфайтон со значением. — И распрощались с Исузи.

— Заметьте, — снова подхватил Айзен, — мы не стали наседать и набрались терпения. Подождали, пока вы у нас оботрётесь, привыкнете... хе-хе... к здешнему воздуху.

Мелкими глотками Ито тянул холодный тоник и ждал продолжения. Впрочем, он уже понимал, к чему ведут эти двое — такого хода от Лиги давно следовало ожидать.

— Время подумать о будущем, Ито. Натаскивать молодую смену — дело благородное, но этим лучше заниматься, уже почивая на лаврах, и с солидным счётом в банке.

— "Суперфайт"?

— Схватываете на лету!

— Я же говорил тебе, Фриц, мастер Дзёнсай — не просто боец, у него есть мозги.

— Не сомневался в этом, Ал. С той самой минуты, когда узнал, что он остался здесь, на континенте. Ручаюсь, парень внезапно понял: единожды побить чемпиона — достижение достойное, но иногда везёт даже зелёным новичкам. Другое дело — выдержать настоящую гонку на выживание, пройти весь путь к вершине. Только тогда мужчина поверит в себя по-настоящему. Не так ли?

— Это было похоже на озарение, — сдержанно улыбнулся Ито.

— Ну так мы готовы дать вам шанс. И я лично поставлю на то, что чемпионский пояс останется у вас. Теперь — полностью подтверждённый.

— ...и дополненный немалым призовым фондом. Сколько мы ожидаем в этом году, Фриц?

— Семьсот тысяч кредитов.

— Не облагаемых налогами, заметьте.

— Я должен подумать, — произнёс Ито и, вопреки ожиданию, не увидел на их лицах неудовольствия; очевидно, сам того не желая, он ответил в духе правил игры.

— Мне казалось, вы уже готовы решить, — Макфайтон дёрнул плечом. — Но — нет проблем. Сколько нужно времени?

— Пара дней, с вашего позволения.

— Они у вас есть. Но знаете, мастер Дзёнсай... что-то подсказывает мне, я уже знаю, каким будет ответ.

Ито передёрнуло от уверенности, прозвучавшей в голосе ланисты. Покидая кабинет Макфайтона, он недоумевал:

"Почему я не отказал им сразу? Зачем решил потянуть время?"

"Потому, что ты сам не знаешь, что делать дальше".

Стены лифта, опускающие его в холл "Школы чемпионов", будто сжались. Он ведь и впрямь на перепутье... Нет, хуже — он в тупике. И ведь мастер Исузи предупреждал, но собственные гордость и упрямство перевесили все доводы разума. И к чему всё привело? В один миг рухнул хрупкий мост, что они с Элисой выстроили друг к другу. А брошенный повторно вызов Стая попросту оставила без внимания. Проигнорировала.

"Ну так к демонам их! И к демонам Боба Марлоу! И Макфайтона с Айзеном — туда же! Хватит с меня отца и Белого Тигра! Больше не стану ничего доказывать кулаками! Равно как и зарабатывать ими кредиты!"

Лифт остановился, и он с трудом дождался, пока разойдутся створки дверей. Не обращая внимания на удивлённые взгляды посетителей и дежурных охранников, Ито пробежал через просторный холл и выскочил на улицу.

И замер посреди пешеходной дорожки. Мысль настигла и оглушила не хуже хорошего джеб-дзедан (9). Имей она материальное воплощение, он бы, наверное, отшатнулся от неё, точно от ядовитой змеи. Бросить занятия кудо?! Отказаться от дедовской школы в родной Осаке?! Одно дело — в порыве ожесточения пообещать это матери, и совсем другое — действительно всё изменить.

Приближался вечерний час пик, улицы мегаполиса наполнились людьми, поток прохожих обтекал застывшего перед офисом "Школы чемпионов" человека, кто-то ворчал, кто-то сердито задевал живое препятствие локтем... Ито не замечал ни ругательств, ни тычков, ему вспомнился утренний тренинг, необычайная лёгкость в теле и одобрительные взгляды парней. Воистину, сегодня он сумел их удивить. Несмотря на гнетущие мысли и полубессонную ночь, сегодня Ито был на подъёме, его переполнял кураж, на татами он буквально... танцевал.

"Необходимость ставить блоки и наносить удары меня лишь сковывала, мешала полностью отдаться вдохновению, мешала моему танцу... Элиса, во имя Неба, что ты сделала со мной?!"

Он принял решение — разрубил узел сомнений с той же лёгкостью, с которой утром крутил пируэты, демонстрируя птенцам Макфайтона классическую... почти классическую "мельницу". Завтра Лига получит его ответ. А послезавтра будут аэропорт, стратосферный лайнер и двухчасовой прыжок над океаном к небоскрёбам Киото.

Но сегодня... Он не улетит, хотя бы не попытавшись проститься.

12

К дому номер двадцать шесть по Чейн-стрит Ито подошёл ровно к пяти. Постоял перед подъездом, собираясь с духом, затем решительно вызвал электронного консьержа, назвал себя и сказал к кому идёт. Он полагал, что ему просто откажут и вежливо попросят удалиться (автомат стандартный, такие не программируются на грубость), но консьерж просто молчал. Десять секунд... двадцать... Может, Элисы нет дома? Но тогда комп предупредил бы визитёра. Может, она в ванной или спит? Пока встанет, пока поймёт, кто набрался наглости и, наплевав на запрет...

Замок на входной двери сухо щёлкнул.

— Пожалуйста, входите.

Ито поднялся по лестнице на второй этаж. Его не встречали на пороге, чтобы развернуть на выход резким язвительным словом, зато дверь в квартиру оказалась приоткрыта. Приглашение? Сердце забилось учащённо.

Некстати вспомнилось: герои штампованных детективов вот так и попадают в ловушку... Да ну, глупость какая!

Нелепая мысль пропала из головы в тот же миг, как он увидел Элису: девушка сидела на полу в студии, обхватив ноги руками. Она казалась такой беззащитной, что у Ито сдавило горло от стыда. Отрезвил его стегнувший снизу вверх взгляд, холодом которого можно было заморозить извергающийся вулкан.

"А ведь я из такого "беззащитного" положения смог бы выбить противнику ногой коленную чашечку..."

Он присел на корточки перед ней, шагах в пяти, будто и впрямь опасался внезапного удара.

— Зачем явился? — голос Элисы звучал глухо.

— Сегодня среда. Мне... нужен урок.

— Ах, урок... Извини, ты не по адресу. Я не учу мордобою.

— Элиса, мне нужен танец. Не представляешь, как сильно нужен.

— Ты прав, не представляю.

"И всё же ты меня впустила", — подумал он, подаваясь вперёд, упирая ладони в пол и склоняя голову.

— Прошу... Прошу тебя, дай мне шанс... показать.

Ему не было видно, как она вздрогнула и закусила губу, услышал только голос:

— Не знаю, зачем я это делаю...

— Трек я выберу сам. Позволишь?

Девушка повела плечами — будто не согласие выразила, а всего лишь пробежала по её мышцам короткая судорога. Но Ито довольно было и этого, он быстро встал и подошёл к стереосистеме. На поиск нужной композиции хватило нескольких секунд.

У него не было времени подготовиться, даже порепетировать хоть немного... Но что может быть лучше импровизации, верно? В любом случае, отступать уже поздно... Да и кто здесь собирается на попятный?! Уверенность и вдохновение — вот то, что нужно сейчас! Искренность чувств обратить в искренность движений! И забыть о самой возможности неудачи!

По студии прокатился длинный гитарный перебор. Элиса всё ещё сидела в прежней позе, уткнувшись носом в колени, и лишь следовала за Ито взглядом.

Медленный шаг вперёд, другой — вправо...

Музыка — это не набор звуков, не темп и не ритм. Музыка — это настроение; это волна, на которую вскакиваешь и мчишься на живом, вспененном гребне, балансируя не телом — всем своим естеством. Скользи в самый поток, в ревущий бирюзовый туннель; и пусть сердце замирает от ужаса и восторга...

Танец — это вязь иероглифов на белом листе, мазки светового пера по экрану, строчки интуитивного алгоритма. Забудь про отработанные па, откажись от заученных пируэтов. Не двигайся — рисуй образы, пиши слова... Кистью неопытного, но вдохновенного каллиграфа — по рисовой бумаге; алой тушью шагов — по глянцу паркета...

"Прости меня! Я виноват! Прости!"

Она взметнулась навстречу, агрессивно по-кошачьи выгнула спину, мотнула головой, точно плетью хлестнула взглядом: "Нет! Не хочу! Не прощу!"

"Я ошибся! Я виноват! Но дай, дай мне шанс!"

Он закружился, сближаясь, сходясь вплотную, как в бою — на дистанцию для захвата. Уловил быстрый взмах её руки, инстинктивно увернулся от пощёчины, тут же опомнился и подставил лицо под другую. Элиса не шутила — удар вышел хлёсткий и полновесный, аж в голове зазвенело.

— Бей ещё, — прошептал Ито почти беззвучно, — я заслу...

Он едва не прикусил язык, когда девушка влепила ему по второй щеке. Упредив третий удар, подхватил её лёгкое, гибкое тело и прижал к себе.

— Прости! Прости меня! Прости...

Все мышцы Элисы напряглись, точно сведённые судорогой, но оттолкнуть Ито она не попыталась.

— Сукин сын! — выдохнули её губы. — Думаешь, извинениями всё решишь?! Назови хоть одну... хоть одну причину! Почему! Я должна! Простить!