Стремящийся к небесам

Шихоин вскочила и схватила Урахару за грудки, с легкостью оторвав от пола. Но его лицо было как всегда спокойным.

— Чего ты добиваешься, Киске?! — крикнула она ему в лицо. — Хочешь, чтобы тебя упекли туда же, где раньше отбывал наказание Маюри?! Дурак! — девушка разжала руки и ударила кулачком в грудь Урахары. — Дурак! Дурак! Дурак! Почему ты постоянно ищешь приключения себе на задницу?! Если плевать на себя, так хоть о других подумай!

Вместо ответа мужчина схватил руку Йоруичи и сжал. Девушка, устав кричать, ткнулась в его грудь и умолкла, лишь доносились время от времени тихие проклятия в его адрес.

— Прости, — ответил он, прижав к себе стройное тело и ощутив запах её волос. — Прости, Йоруичи. Не хочу больше никого впутывать в свои дела, однажды ведь и ты, и Тэссай уже поплатились за помощь мне. Больше я такого не хочу. Не хочу сознавать, что из-за меня летят под откос жизни близких мне людей... Наказание, говоришь? В таком случае, пусть оно ляжет только на меня.

— И ты ни слова не скажешь о том, что у тебя на уме? — подняла голову девушка, заглядывая в лицо Урахаре.

— Ни словечка, — вздохнул он. — Потому что, если у них... Если у Ичиго всё получится, то нет смысла сейчас что-то рассказывать.

— А если нет?

— Если нет... Тебе будет легче, если узнаешь, за что меня посадят? Хотя нет, скорее всего, казнят.

* * *

Это был довольно большой дом, но под жилые помещения тут было отведено мало места. Дело в том, что большую площадь занимала семейная клиника, которой заведовал глава семейства. Хотя в последнее время делал он это скорее по насущной необходимости, нежели из желания помочь людям. Сам-то он, в сущности, и не был человеком, а теперь и вовсе перестал стараться на него походить. Впрочем, даже в этом его стремлении всё же явственно виделась вполне людская натура. Он потерял интерес к жизни и только два самых близких ему человека просто-таки непомерными усилиями еще удерживали его от совершения какой-нибудь поистине роковой ошибки.

Ишшин вопреки устоявшейся уже привычке завтракал сегодня с семьей. Нет, у него не проснулся внезапно здравый смысл и он не встал сегодня с какой-то особенной ноги, просто сегодня кое-что изменилось и по такому случаю можно было и отложить выпивку хотя бы на середину дня. За столом сегодня сидели четверо и дочки были этому безумно рады.

— Еще риса, Кучики-сан? — хлопотала Юзу. — Может тарелочку мисо?

— Нет-нет! — махала руками девушка. — Мало того, что я пришла без приглашения, так еще...

— Ну что ты, Рукия-тян! — возразил старший Куросаки. — Тебе здесь всегда рады! С тех пор...

Юзу опустила голову и, схватив опустевшие тарелки, пошла к раковине.

— С тех пор кто-то очень много пьет! — закончила за него Карин. — И нечего так на меня смотреть, как будто у тебя у одного горе!

Рукия встала из-за стола и кашлянула:

— Простите, я всё же, наверное, пойду, — сказала она, почувствовав предательскую дрожь в собственном голосе. — Я собиралась еще зайти кое-куда по делам, так что...

— Рукия-тян! — взмолился Ишшин. — Не оставляй меня наедине с этим извергом! Это не дочь, а...

— Так веди себя как отец, — взвилась Карин. По полу разлетелись осколки от вдребезги разлетевшейся тарелки, и девочка побежала помогать сестренке, бросив напоследок. — Мы еще не закончили!

Они остались вдвоем, задумчиво смотря друг на друга.

— Ну как вы Куросаки-сан? — спросила девушка. — Совсем плохо?

Ишшин заговорил не сразу. Сначала он вытянул из кармана рубашки помятую пачку и закурил сигарету. Глубоко затянувшись, он выпустил в воздух струю сизого дыма и грустно посмотрел на маленькую Кучики.

— Жалкое зрелище, да, Рукия-тян? Помнится, совсем недавно я говорил Ичиго, что курю лишь раз в году. На Её могиле. А теперь, — он приподнял руку с сигаретой. — Смолю вовсю, как видишь.

— Но ваш сын ведь не... — хотела сказать Рукия, но Ишшин приложил палец к губам и кивнул в сторону кухни.

Вот оно как. Ну, конечно.

— Я поняла, Куросаки-сан, простите мою глупость, — извинилась девушка. — Держитесь. И... Я верю, что рано или поздно всё наладится. Да-да, я уверена!

— Спасибо, Рукия-тян, — благодарно улыбнулся Ишшин и затушил бычок в тарелке недоеденного супа. — Вот только моя жизнь, которая, уж поверь, куда длиннее твоей, научила меня одной простой и жестокой мудрости — если всё хреново, то со временем станет только хуже. Разве только не произойдет чудо...

— Не надо так говорить, Куросаки-сан, вот увидите, всё наладится! И тогда вы скажете, что я была права!

— ... Вот только я уже слишком стар, чтобы верить в чудеса, — закончил Ишшин.

— Да, — кивнула Рукия. — Я догадываюсь.

— Что-нибудь слышала обо мне? — с ложным интересом спросил мужчина.

— Ничего. Абсолютно ничего. В архивах Готея нет ни единой записи о шинигами по имени Куросаки Ишшин. Их либо специально уничтожили, либо...

— Либо их там никогда не было, — договорил за неё Ишшин. — Да и быть не могло.

Рукия округлила глаза:

— Что вы имеете в виду?..

— Ничего, кроме того, что говорю. И ни один капитан ничего не может сказать, правда?

— Я не спрашивала никого из них лично, но если бы они и знали, то это стало бы известно среди офицеров. Но, Куросаки-сан, зачем вы мне всё это говорите?

— Говорю что? — удивился Ишшин. — Вроде бы это ты говорила, а я тебя спрашивал.

Кучики ничего не успела сказать. В комнату вошла Юзу, неся в руках поднос с чаем. Она улыбалась, но покрасневшие глаза лучше любых слов говорили, что это только маска.

— Кучики-сан, садитесь! — сказала она. — Выпейте с нами чаю!

— А... — Рукия что-то невнятно пробормотала, но потом ответила. — Прости, Юзу-тян, но мне и, правда, пора идти. Но я еще обязательно зайду к вам!

— Обещаешь? — появилась за спиной сестры Карин.

— Обещаю, — улыбнулась Рукия и почувствовала, что еще чуть-чуть и из глаз польются слезы. — Во что бы то ни стало, мы еще соберемся все вместе... — она взглянула на Ишшина. — ВСЕ! И посидим вот так, попьем чаю, поговорим и... И... — она сглотнула комок в горле и бросила, шагнув в сторону двери. — П-простите, мне пора!

Она почти выбежала из комнаты и торопливо обувшись, выскочила на улицу. Лишь там Рукия сумела перевести дух и справиться со рвущимися наружу слезами.

"Мы еще соберемся. Все вместе. Так и будет..."

А как же иначе? Ведь она обещала.

Рукия быстрым шагом пошла прочь от дома, стараясь отбросить все мысли, которые сейчас не давали ей покоя. Получалось это с трудом и она, свернув за угол, едва не сбила идущего ей навстречу человека.

— И... извините, — не глядя, сказала она и уже собиралась идти дальше, но...

Но сильная рука больно сжала её плечо.

— Эй-эй, кто так извиняется?!

Глава 16 — Горю нет места

Кучики стоял перед готовящимся открыться порталом. Как всегда безмолвный в своем высокомерии.

— Бьякуя, а мы тогда так и не выяснили отношения, — рядом с ним стоял второй капитан, полная противоположность главы благородного дома. — Может в мире живых нам представится возможность.

— Не считаю достойным занятием не только говорить, но тем более выяснять отношения с мусором, — снизошел Кучики до ответа.

— Ха-ха-ха! — захлебнулся смехом Зараки. — Можешь болтать, сколько влезет, у меня теперь иммунитет на этот твой гордый трёп! Спасибо, уже наслушался!

Бьякуя даже не удостоил Кенпачи взглядом и продолжал спокойно стоять перед вратами. Но вот он чуть повернул голову и спросил безучастным голосом:

— Зачем ты пошел со мной?

— Зачем? — задумался Кен и поднял голову, взглянув в небо. — А не знаю. Скучно мне в этом чертовом муравейнике! Сидим тут и тухнем как последние придурки. В жопу это!

Но Кучики уже не слушал. Хотя слушал ли он вообще? Портал стал открываться, и капитан шестого отряда шагнул в яркий свет, а за ним двинулся Кенпачи.

— Только не путайся под ногами, — было последнее, что он услышал, шагнув в междумирье.

* * *

— Слушай, ну и как тебе здесь? — спросил Шинджи, склонив голову набок. — Уже столько времени околачиваюсь тут, а поговорить так и не вышло.

— Холодно, — ответил Айзен и посмотрел на своего собеседника. — Это очень холодно, когда в груди не бьется сердце.

— А ты романтик, как я погляжу. Кто бы мог подумать... Будучи твоим начальником, я этого отчего-то не замечал.

— Забыли, Хирако-сан? — Айзен откинулся на стуле. Они сидели в знакомом уже зале для чаепитий. — Вы держали своего лейтенанта на расстоянии. Что вы вообще могли знать обо мне?

— Ага, — не стал отрицать Шинджи. — Тоже верно, но, прости, ты сам давал кучу поводов для недоверия.

Соуске взъерошил волосы и тяжело вздохнул.

— Но почему теперь мы спокойно сидим, пьем чай и разговариваем? Не от того ли, что теперь ты... веришь мне?

Шинджи захохотал и даже поперхнулся чаем, так что смех перешел в кашель, заставивший его согнуться на стуле. Когда же его физиономия вновь показалась над столом, он ответил:

— Не, не обольщайся. Я верю в нашего Куросаки-сана, а вот он верит тебе. Не знаю почему, но верит. А значит нам, товарищам Ичиго, тоже приходится отбрасывать недоверие. Скажи, хотя вряд ли я услышу правду, ты использовал на нем свой Кьокасуйгетсу?

Айзен бросил на Шинджи насмешливый взгляд.

— А зачем мне отвечать, если ты полагаешь, что я наверняка солгу? Впрочем... Нет, я не использовал, не использую и не собираюсь использовать на нем мой зампакто. Я даже теряюсь в догадках, что же в том случае произойдет...

— А-а, — кивнул Шинджи. — Это ты насчет Хоугиоку?..

— Да, — Айзен утвердительно кивнул. — Можно лишь догадываться, сработает ли иллюзия на владельца Сферы. И что в таком случае произойдет.

Шинджи почесал щеку, а потом вытащил из корзинки со сладостями какую-то большую конфету.

— А на черта ты вообще дал Хоугиоку Ичиго? — спросил он с набитым ртом. — Помнится, совсем недавно кто-то вовсю разорялся насчет того, что, мол, у этой хрени какая-то там проводимость, а потому использовать её способен лишь...

— У каждого желания своя цена, — оборвал его Айзен. — Получит желаемое лишь тот, кто способен им обладать.

Шинджи поднял одну бровь и помахал рукой.

— Э-эй, Соуске! Есть кто дома? Попроще, пожалуйста...

— Хорошо. Дурак не получит в свои руки мир, потому что не способен будет им управлять. Аналогия более-менее понятна? — и получив в ответ кивок, продолжил. — Тоже и с Хоугиоку. То, чего я хотел... То, к чему я стремился долгие годы... Мне это не по силам.

— И с этой мыслью ты просто взял и отдал то, чем с таким трудом завладел? — удивился Шинджи.

— Да, Хирако-сан. Взял и отдал. Но не стоит особенно переживать, сил Ичиго хватит, чтобы исполнить желания многих.

— Что это... значит? — медленно с расстановкой спросил Шинджи.

Айзен уже хотел что-то ответить, но в двери кто-то постучал.

— Айзен-сама! — раздался взволнованный голос. — Хирако-сама!

— Да-да... — вздохнул Соуске и поднялся из-за стола. — Ох, уж эти фраксионы, поговорить нормально не дают, да?

Шинджи ничего не ответил и просто отвернулся. Значит, старина Айзен нисколько не изменился. Он всё также стремится к своей одному ему известной цели. И свержение Короля, уж Хирако был абсолютно в этом уверен, было не самой целью, а только средством. Ичиго же... Нет, его никто не обманывал и не гипнотизировал. Парень и сам не так прост, как на первый взгляд могло показаться. Что это значит? Ох, если б знать...

— ... Вот как, — кивнул Соуске стоя на пороге, а потом, наклонив голову, повернулся к Шинджи:

— Хирако-сан, мне кажется, что чаепитие придется на неопределенное время отложить. В мире живых вот-вот начнется представление, на котором я бы хотел быть если не на сцене, то, по крайней мере, в первом ряду.

Вайзард поднялся со своего места, и, сунув руки в карманы, подошел к своему бывшему лейтенанту.

— Поднимать всех?

— О, что ты, — Соуске уже шел по коридору и Шинджи последовал за ним. — Хватит нас двоих, к тому же с нашей стороны уже выступил ферзь, так что прочим фигурам остается его только немного подстраховать.

"Наконец-то, — подумал Шинджи про себя. — Еще немного и я бы помер тут со скуки. Но своим я всё же скажу..."

* * *

Она похолодела. Сердце будто пропустило несколько ударов и забилось с бешеной скоростью. Её держал за плечо тот самый безумный арранкар, что уже встречался на пути Рукии. И едва не размозжил ей голову.

— Какая удача! — оскалился Гриммджоу и склонился к лицу девушки. — А я-то парился, что тебя придется долго искать!..

Он толкнул Рукию, и, схватив за горло, прижал к высокой бетонной ограде, что шла вдоль тротуара.

— Что ты здесь... — сдавленно прошептала девушка.

— Что я здесь делаю? — переспросил Джаггерджак. — Знаешь, самому противно это говорить, но выполняю приказ твоего дружка.

— Дружка? — глаза Рукии округлились, став еще больше. — Ичиго? Что... Что он...

Гриммджоу скорчил гримасу и отшвырнул малышку-Кучики прочь от себя.

— Не в моих правилах разговаривать с добычей, — сказал он, смотря на с трудом поднимающуюся девушку. — Но, знаешь, я не прочь слегка поиграть... — Рукия бросилась бежать, подгоняемая смехом Секста Эспады. — О, я смотрю и ты не против игры в кошки-мышки?!

До ушей Кучики донесся звук сонидо, и за следующим углом она буквально врезалась в грудь Джаггерджака.

— Очко в мою пользу, — и несильный удар рукой наотмашь, заставивший легкое тело отлететь на дорогу. — Невнимательная ты, мелкая шинигами!

Он подошел к пытающейся подняться девушке и с размаха ударил ей ногой в живот, так, что она подлетела, а после, двинув её локтем в спину, снова впечатал в асфальт.

— Эй, шинигами, — позвал Гриммджоу. — Хрень, в которой ты находишься, это гигай, да? Можешь не напрягаться, просто лежи и получай удовольствие.

Джаггерджак опустился на корточки рядом с едва шевелящейся девушкой и поднял её голову, схватив за волосы.

— Помнится, Куросаки говорил, чтобы я тебя не трогал... — вслух размышлял арранкар. — Но ведь про гигай-то он не сказал. Черт, а вы большие выдумщики, шинигами. Интересно, ваша хреновина устроена как человеческое тело? — спросил Шестой ни к кому не обращаясь, и вытянув руку девушки, сделал резкое движение. Раздался характерный звук и Рукия закричала от боли. — Похоже, да, по крайней мере, суставы вполне обычные... Тьфу, рассуждаю как это мертвый придурок Заэль-Аппоро! А и срать. Что, интересно, у тебя внутри?

Гриммджоу перевернул тело и разорвал пиджак школьной формы, а после полетели на асфальт и пуговицы белой кофточки.

— Ха... Шинигами, нахер тебе лифчик, если в нем нечего носить? Можешь не отвечать, мне плевать, — он поднес правую руку к её животу, и к своему ужасу Рукия увидела, как на пальцах вырастают длинные звериные когти, которые секунду спустя под дикий крик бедняжки вспороли ей кожу.

Джаггерджак помог второй рукой, вскрывая полость живота, но вот его лицо внезапно поскучнело.

— Вот дерьмо, — бросил он, поднимаясь на ноги. — Ничего интересного. Эй, урод, не стой у меня за спиной!