Зеркала судьбы. Скитальцы (2-я книга цикла)

Я отвернулся от Мары, и собрался было идти на поиски нашей спасительницы. Вдруг дверь с тихим скрипом отворилась, и в комнату вошла сама ольда.

— Не нужно, — сказала она, не дав мне даже рта раскрыть.

Медленно подойдя к Маре, ольда провела ладонью над ее плечом. И на моих глазах произошло чудо: воспаленная рана исчезла, мгновенно сменившись гладкой кожей, даже без всякого намека на шрам. Не доверяя своему зрению, я потрогал плечо орки. Это не было иллюзией, исцеление случилось взаправду. Но такого просто не могло быть! Ни один волшебник в мире не способен на такой фокус. Сильные маги жизни могут ускорять заживление, но ни при каких условиях не сумеют заставить в секунду исчезнуть подобную рану. Это невозможно. Было. До того момента, как я увидел это собственными глазами.

Тем временем дыхание орки выровнялось, спал жар, что тоже свидетельствовало в пользу реальности происходящего.

— Нам нужно о многом поговорить, Лэй, — тихо произнесла ольда. — Думаю, у тебя накопилось множество вопросов.

— Откуда?..

— Не здесь... иди за мной, — прервала меня ольда.

Мы прошли в ту же круглую зеркальную комнату. Сейчас почему-то все тени исчезли, но отражать что-либо зеркала все равно отказывались.

— Спрашивай, — разрешила ольда, когда мы сели за стол друг напротив друга.

— Откуда тебе известно мое имя? — выпалил я.

— Мне многое ведомо.

Ее ответ мне показался странным. Хотя возможно она слышала, как ко мне обращается орка. Но я не припоминал, чтобы Мара произносила мое имя перед ольдой.

— Что это за место?

— Этой мой дом, — невозмутимо ответила она.

Обругав про себя за то, что задал глупый вопрос, я постарался употреблять более точные формулировки:

— Что этот особняк делает посреди мертвого леса?

— Я построила его тут.

Верилось с трудом. Но неизвестно, на что могла быть способна женщина, управлявшая ятунами и исцелявшая воспаленные раны одним мановением руки.

— Кто ты?

— Смертные поклоняются мне как богине, восхваляют меня, если случается что-то хорошее, и сетуют на мою жестокость, если произошло несчастье. Вы зовете меня Лак'хой.

— Но...

— Удивлен, что мое тело не поделено на прекрасную и уродливую половины? — усмехнулась ольда. — Тот облик, который принято считать моим воплощением, смертные придумали сами. Вижу, Лэй, ты не веришь моим словам. Тогда я покажу тебе то, что мне приходится скрывать.

Тут же произошло нечто из ряда вон выходящее: от ольды повеяло такой громадной силой, что я едва не потерял сознание. Тело обычного смертного никогда бы не выдержало такого количества магической энергии. Никогда в жизни я не встречал такого. Даже если сложить воедино силы всех величайших магов Вирла, не выйдет столь колоссальной мощи. Это ощущение длилось всего несколько секунд, и исчезло также внезапно, как и появилось.

Неудивительно, что ей приходилось маскировать такую силу. Иначе чародеи со всего света слетелись бы в Ятунхейм, чтобы исследовать источник таких невероятных всплесков магической энергии.

— Надеюсь, этого было достаточно, чтобы ты поверил? — спросила ольда.

Я лишь молча кивнул, до сих пор находясь в состоянии легкого потрясения.

— Тогда выслушай, что я скажу. Ты оказался здесь неспроста. Таков твой путь. Я способствовала этому, но только косвенно, ибо не могу напрямую вмешиваться в дела смертных. Я накрепко привязана к этому лесу, и следить за ходом судьбы, за ее правильным исполнением могу только благодаря моим верным вассалам — кочевому племени. Но сейчас мне требуется помощь саториса.

— Но для чего?

— Грядут перемены, и если не вмешаться сейчас, то судьба может выйти из уготованного ей русла.

Ты уже знаешь о катаклизме, из-за которого магия частично ушла из Вирла. Но тебе неведома вся правда. Это не была обычная катастрофа. Всему виной мы. Не стану сейчас вдаваться в подробности, но боги развязали войну между собой, едва не уничтожив весь мир. Тогда-то я и была низвергнута и потеряла часть своей силы, став заложницей этого леса. Долгое время находилась на грани бытия, это было похоже на сон. Моя сила, которую я в таком состоянии не могла контролировать, постепенно начала отравлять поселившихся здесь эльфов и орков, охотящихся в этих землях. Их тела стали меняться, перерождаться. Так появились животные, которых орки зовут ятунами.

Когда я пробудилась, было поздно. Уже ничего нельзя было исправить. Эти звери стали размножаться самостоятельно, так зародился новый вид. Но они подчиняются мне, потому что признают силу, благодаря которой появились на свет. Ятуны — наглядный пример того, что случается, если судьба сходит с верной дороги. Вскоре подобное может случиться и со всем миром. Магия, утраченная из-за войны богов, возвращается, но слишком быстро для смертных. Лишь немногие, подобные тебе, могут принять ее. Для обычных магов такой поток будет губителен. Процесс уже идет. Сначала чародеи будут становиться злее, агрессивнее, постепенно сходя с ума, потом и их тела подвергнутся перерождению. Мне неведомо, кем они станут, но мир потеряет почти всех волшебников. Появившиеся существа будут неуправляемы, представляя собою угрозу для обычных смертных, не посвященных в тайны магии. Вирл утонет в крови.

Но это можно предотвратить. На юге от Мидлона, на одном из островов Дикого архипелага сохранился упавший с небес древний артефакт, оставшийся со времен войны богов. Он способен приостановить возвращение магии в Вирл, сделать его безболезненным, чтобы обычные чародеи могли постепенно усваивать новую для них силу. Тогда миру ничто не будет угрожать, и судьба пойдет по верной дороге. Сама я не могу добраться до этого предмета, поэтому прошу тебя найти и активировать его. На это способен только саторис. Увы, мне неизвестно, на каком именно острове он находится, тебе придется искать его самому. Ты почувствуешь, когда окажешься недалеко от него, и поймешь, что надо делать.

— Но почему именно я?! Почему ты не сообщила об этом правителям государств?! Они бы снарядили экспедиции и без труда нашли бы этот артефакт! Ведь есть же и другие саторисы.

— Для правителей слишком высок соблазн использовать магический предмет такой огромной силы в политических целях. А это может привести к страшным последствиям. Я не могу так рисковать. Я не заставляю тебя, ты можешь отказаться. Но подумай об этом мире, в твоих силах спасти множество жизней. И еще: рядом с артефактом ты найдешь богатство, и сможешь безбедно провести остаток своей долгой жизни. Во время небесного сражения на землю падали сокровища богов. Видишь, я не прошу тебя сделать эту работу безвозмездно. И если ты согласишься, то лес вы покинете без всяких проблем, я отведу от вас ятунов. Если же откажешься, я не буду вас удерживать силой, но и ятунов останавливать не стану. Вам придется прорываться самостоятельно. А теперь иди в комнату и поспи. К утру я хочу услышать твой ответ.

Кивнув, ольда встала из-за стола и покинула комнату, оставив дверь открытой.

Уже лежа в кровати, я размышлял над словами ольды. Она назвала себя Лак'хой — богиней судьбы. В такое тяжело поверить, проще принять ее за сумасшедшую. Но как тогда объяснить то, что она исцелила воспаленную рану одним движением руки? И нельзя забыть про невообразимую силу, которой она обладает. Тело ни одного из обитателей Вирла не способно выдержать такого количества энергии. Это то же самое, что влить в кого-нибудь крови в сто раз больше, чем положено. Тело просто разорвет на куски. После такой демонстрации можно поверить в то, что ольда — если не Лак'ха, то и не обычная смертная точно. И еще настораживало то, что она сказала про возвращение магии в мир. Эр говорил то же.

По словам ольды, первый признак грядущей катастрофы — усиливающаяся агрессия среди обычных магов. Раньше, когда Даллирия еще была моим домом, я не придавал значения тому, что происходило. Но сейчас мне вспомнились довольно интересные факты. В то время в лесу стали часто находить животных с выжженным сознанием. Ни один эльф не поступит так со зверем без острой необходимости. Виновных в преступлении так и не нашли. Старшие говорили, что раньше такого никогда не случалось. Вдобавок к этому, чаще стали рождаться черноволосые эльфы, причем у большинства из них были выявлены магические способности. Не знаю, может ли это являться признаком будущего бедствия, но все черные эльфы злы от природы. И еще однажды произошел случай, вообще не имевший логического объяснения. Один из эльфийских чародеев уничтожил духа природы. Такого ни разу не случалось за все время существования нашего народа. Невозможно представить, чтобы кому-нибудь из эльфов, даже будь он черноволосым, пришла в голову такая мысль. И тем не менее, пришла... Убийцу нашли. Им оказался обезумевший чародей. Его признали виновным и опасным для родного леса и казнили.

Все указывало на то, что ольда говорила правду. Да и какой смысл врать подобным образом обычным путникам? В том, чтобы не согласиться с просьбой, не могло быть и речи. Иначе нам с оркой не выбраться живыми из Ятунхейма. Но стоит ли мне пересекать полматерика и море, чтобы добраться до Дикого архипелага в поисках какого-то артефакта? Может быть, сделать вид, что согласен, покинуть лес, а потом позабыть собственное обещание? Только вот сдается мне, любезная хозяйка не простит такого обмана. А несмотря на уединенный образ жизни, возможности ее очень велики... Прибьют меня ее вассалы... или просто немножко изменят дорогу судьбы. Так, чтобы она пришла прямо к смерти.

Ольда говорила, что рядом с артефактом лежат сокровища богов. Даже страшно представить, какие богатства там могут находиться! Любой ребенок знает сказки о золотых небесных замках, о колесницах, отлитых из чистого золота, об одежде богов, усыпанной драгоценными камнями. Об их любви к роскоши существует множество преданий. Есть даже легенды о том, как боги наказывали смертных, пытавшихся сравниться с ними своим богатством.

Пожалуй, самая известная из них — история о Зуле, боге грома, и некоем короле. Когда-то, в незапамятные времена, существовало очень богатое приморское государство, название которого история не донесла до наших дней. Казна его правителя была доверху забита золотом и драгоценными камнями, но ему всего было мало. Король приказал отлить из золота все вещи, которыми он пользовался в быту, но и на этом не остановился. Дальше он отдал указ покрыть золотом стены дворца, изнутри, а потом и снаружи. Возможно, Зул не обратил бы внимания на надменного смертного, но король в погоне за величием перешел границы дозволенного. Он приказал вылить подлокотники своего трона в форме головы Зула, дабы показать своему народу, что он попирает даже богов. Своим поступком неразумный правитель очень разгневал повелителя грома. Но Зул решил проявить великодушие и через своего посланца приказал королю утопить все его богатства в океане. Тогда бы Зул простил неразумного смертного. Но король не поверил посланнику и приказал его казнить. Тогда разгневанный Зул обрушил на дворец правителя тысячи молний и превратил все сокровища в один огромный кусок расплавленного золота. В этом слитке и был навеки похоронен смертный, посмевший бросить вызов богу. Но на этом Зул не остановился. Он попросил своего брата Сиверентуса затопить всю страну, чтобы другие смертные не позарились на богатства надменного короля. Это был единственный случай, описанный в легендах, когда недолюбливающие друг друга братья-боги пришли к обоюдному соглашению.

Если выполнить просьбу ольды, можно будет взять сокровища и осесть в Зириусе, где до меня уж точно никому не будет дела. Можно будет купить себе титул и поместье, тогда власти королевства уж точно не выдадут меня ни империи, ни эльфам, если кто-нибудь из них заявит, что я опасный преступник. Ну и нельзя опускать тот факт, что я буду как бы героем, хотя о подвиге моем никто не узнает. С какой стороны не посмотри, предложение ольды выглядело довольно заманчиво. Об опасностях, подстерегающих на малоизученном Диком архипелаге, я предпочел не вспоминать.

Так и уснул с мыслью о том, что соглашусь выполнить работу для Лак'хи.

Проснулся я, как обычно, с рассветом. Мара еще спала, и не разбуди я ее, вряд ли проснулась бы в ближайшее время.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я, когда она открыла глаза.

— Разбитой. Будто вместо сна сутки усердно тренировалась, — проворчала орка.

— Возможно, это последствия лихорадки, которая началась у тебя из-за воспаленной раны. Но ольда исцелила тебя.

— Как такое возможно? — удивленно спросила орка, ощупывая свою руку. — Царапина была довольно глубокой.

— Я все объясню потом, когда выберемся из этого леса. Ятуны не будут проблемой, наша спасительница обещала отвести их.

Орка не стала задавать вопросов, хоть и было видно, что она весьма удивлена. Мы спустились в зеркальную комнату, где нас уже ждала ольда и стол, снова ломящийся от угощения.

Услышав мое согласие, Лак'ха лишь кивнула, давая понять, что другого и не ожидала. Сказала только, что на выходе из особняка мы найдем мешки с провиантом и сменной одеждой. Сразу после завтрака мы покинули ее жилище.

Ольда сдержала обещание: мы не встретили ни одного ятуна, и через четыре дня абсолютно спокойного пути увидели первые живые деревья.

Глава 4

Мара

Все четверо суток перехода через Ятунхейм Лэй вел себя как-то странно: был молчалив, мрачен и задумчив. На привалах тихо сидел у костра, не слышал, когда я его окликала, а иной раз даже забывал о еде. Очнувшись, с изумлением смотрел на зажатый в руке кусок хлеба, как будто не понимал, откуда он взялся. Не отпускал дурацких шуточек, и ни разу не обозвал меня ни зеленой, ни орясиной. В конце концов, я даже начала опасаться, что мой друг болен. На все расспросы эльф бурчал что-то вроде: "Погоди, сам разберусь, тогда и тебе расскажу..." — и снова впадал в задумчивость. Я не настаивала: меня больше тревожили ятуны, темные силуэты которых часто угадывались за деревьями. Не доверяя обещанию ольды, я все время была начеку.

Однако все обошлось. Мы благополучно выбрались из Ятунхейма на Безымянные земли. На первом же привале Лэй объявил, что нам нужно поговорить.

— Давно пора, — ответила я, укладывая сухие ветки в кострище. — Ну-ка, подпали...

Мы уселись возле весело трещащего костерка, честно поделили остатки хлеба и ягод: провизия подошла к концу. Воды тоже осталось на донышке фляги. Это меня не пугало: в Безымянных землях хотя бы водилась дичь, а из текущих здесь ручьев можно было пить, не опасаясь отравиться.

— У меня к тебе предложение, Мара, — жизнерадостно проговорил эльф, дожевывая хлеб. — Не хочешь ли ты прогуляться на Дикий архипелаг?

Я едва не поперхнулась:

— Зачем, во имя всех богов?!

— Ну, а почему бы нет? Все равно у нас выбор маленький. Мы собирались в Зириус, так ведь и там никто нас не ждет. Так какая разница: туда или на Дикий архипелаг?

Я уже неплохо изучила ушастого, так что его нарочито легкомысленный тон меня не обманул.