Петр Внук Петра

"Чёрт-те что! Гребаный старый развратник, хрен ли так дочку свою подставлять откровенно!" — В сердцах император пнул дверь в фойе и решительным шагом направился на улицу.

Несмотря на поздний час было довольно светло. В сопровождении караула ингерманладцев и какого-то родственника Меншикова Пётр около часа гулял на стрелке меж ростральных костров и пытался унять в себе гормональную бурю. Подходить к нему никто не решался. Потом император подсел к костру караула, молча взял предложенный травяной чай и слушал неспешную беседу солдат. Те хоть поначалу и смутились присутствием царской особы, но постепенно пообвыклись и перестали обращать особое внимание на мальчишку.

1-го июня четверг

Вернувшись за полночь, после уже шестого посыльного от светлейшего князя, и только устроившись на кровати, Пётр услышал доносящиеся из соседней комнаты всхлипы. "Машка плачет что ли? Чего это она? Из-за того, что я застукал её споласкивающуюся в корыте?" Он встал и осторожно подошел к приоткрытой двери в спальню невесты. В слабом свете лампады и небольшой свечи у изголовья кровати император разглядел лежащую лицом вниз девочку. Внезапная жалость к этой малолетке пронзила Серого. "Старый пердун! Он ведь открыто подкладывает мне дочку! И ещё до свадьбы. А для ребенка это шок и обида!" Захотелось хоть немного утешить девушку и... и всё-таки тянуло прикоснуться к молодому женскому телу. Понимая, что этого от императора ждут и не то что скандала, а и никакого шума не будет Серый зашел в комнату. Машка вскинулась, повернулась к нему, посмотрела испугано. Он попытался улыбнуться, но из-за того, что он машинально отметил форму выглянувшей в разрез сорочки груди, от ожидания того, что сейчас произойдет, улыбка получилась кривоватой и немного зловещей. Девушка отпрянула к противоположному краю кровати.

— Ну, Машуля, не бойся! Плохого не сделаю. Я ведь жених твой. Почему плачешь? Иди сюда.

С этими словами он присел поверх одеяла.

Девушка вспомнила, что ей говорил отец, о чем поучала тетка и обреченно вздохнула. Подвинулась к императору. Пётр подсел поближе и просто стал гладить по голове. Девушка просто покорна, никакой ответной реакции. Постепенно поглаживание перешло в массаж головы и шеи. Пётр решился на поцелуй невесты в шею. Девушка чуть слышно всхлипнула, но не отстранилась. Отсутствие реакции нового тела заставило Серегу интенсифицировать ласки и перейти на ноги. Возник чисто спортивный интерес — "раскачать брёвнышко". Ножки дали большой эффект — всхлипы прекратились. Пошёл выше. Стал массировать спину. Начав с традиционного "поезда", дальше выдал свой фирменный "малый тонизирующий комплекс". К окончанию первого этапа соблазнения Мария уже довольно сильно возбудилась. Пётр перевернул девушку. Та лежала зажмурившись. Воспользовался этим обстоятельством и аккуратно разгладил лицо. Не выдержал и легонько поцеловал в застывшие губы. Маша осторожно приоткрыла глаза. Увидев добрую улыбку императора, сама обняла его и поцеловала в губы. Серегу же напрягало собственное мужское бессилие. Даже близкое молодое тело не могло его распалить.

* * *

Впрочем, играл Пётр так недолго. Очень скоро Мария начала довольно громко постанывать, а затем забилась в оргазме, ногами сильно сжимая его руку. Под конец своего экстаза она порывисто обняла его, навалилась всем телом и начла обслюнявливать лицо, грудь, шею и плечи императора. Что-то бубнила благодарное, а он лежал, не отвечая, устало анализируя собственные ощущения. Даже разгоряченная молодая девушка не смогла возбудить его. Ни душевно, ни телесно. Он почувствовал легкое отвращение к случившемуся. Показался сам себе недостаточно чистым, словно не невеста тут лежала невинная, а самая грязная портовая б

* * *

. А та уже пристроилась на подростковом плече императора и что-то щебетала, щебетала, щебетала — "Идиотка!" Она ведь и не поняла, что ему не дала самого главного, вернее он не смог это взять. Брезгливо Пётр вытер руку, мокрую от любовных соков, о распущенные волосы Марии. Высвободился из объятий и, встав с кровати, надел сорочку. Бросил в разочарованное лицо: "Оденься" и побрёл в свою спальню. Уже устраиваясь на подушках, снова услышал горький плач. Мария теперь рыдала в голос, громко по-бабьи. На эти звуки заскочила Нюрка — горничная девка княжны, потом появилась и тетка Варвара. Дверь между спальнями прикрыли, но звук это убавило не сильно. Мария что-то невнятно пыталась объяснить своей первой фрейлине и гофмейстерше, а та утешала её.

В конце концов, всхлипы и бормотания надоели императору. Да и совесть шевельнулась внутри — совсем не по пацански было так бросать бедную девочку — она-то не виновата, что стала нелюбимой невестой у малолетки. Встал, накинул на себя какой-то балахон и решительно вошёл в спальню к женщинам. Варвара сидела, скособочась, в полу-распахнутом халате и гладила голову великой княжны, держа её на своих коленях. В прорехе расшнурованного воротника сорочки Пётр заметил не по годам налитую грудь фрейлины. Она перехватила его взгляд и инстинктивно прикрылась. Мальчишка подошёл поближе, но это судорожное движение взрослой женщины навело его на шальную мысль. Император взял за руку будущую родственницу и буквально выдернул из-под невесты. Та, встав, злобно глянула на подростка, но быстро пригасила ненависть и склонила голову. Пётр не стал особо стесняться и грубо залез за пазуху к ней. Мешавший ворот он просто порвал и теперь роскошный четвёртый размер колыхался перед его взором. Ощутив робкое движение в органе, он начал мять и гладить открывшееся ему богатство одной рукой, а другой же сильно сжал ягодицу фрейлины. Та с силой втянула воздух, но сопротивляться императору не посмела. Облапав тетку, он так и не возжег дальше свое желание. Тем более заметил удивлённо смотрящую на него Марию. Это заставило прекратить издевательства на горбуньей и, хлопнув её по заду, отправить вон. Однако та не послушалась, а, остановившись у края кровати и прикрывая рукой порванную сорочку, склонилась перед самодержцем. Повторил приказанье — но только поклон стал глубже.

"Ну и хрен с тобой!" — император потащил Марию к себе. Та сопротивляться не стала и послушно побрела за малолетним женихом. Варвара последовала за ними, попыталась что-то сказать, как-то защитить свою воспитанницу, но в спальне уже был проснувшийся хозяин дома, который и затолкал золовку обратно в девичью. Там же у кровати, с иконой стояла мать Марии и тихо шептала молитву. Мария кинулась было к отцу, но получив холодный отпор, упала в ноги матушки. Та только перекрестила её иконой, потом перекрестила и императора. У Петра хватило соображения прикоснуться к образам губами и только потом поднять с пола невесту. "Вот кобылица-то тяжёлая. И выше меня почти на голову" — подумал Серый, напрягая все силы доставшегося ему тела. Не рассчитал и так сильно дернул девушку в сторону кровати, что Маша насилу успела клюнуть подставленную икону и повалилась на подушки лицом.

— Идём, идём, Дарьюшка. Уж и без нас у них всё сладится. — Светлейший аккуратно, за локоть, вывел жену из покоев.

Когда они остались одни, Пётр не спешил забраться под тёплый бок невесты. Он подошёл к приоконному столику и шумно выпил половину кувшина морса. Потом долго и звонко мочился в стоявший за ширмой горшок. Только после этого он нехотя побрёл к кровати.

Машка уже успокоилась, присела среди подушек, подогнув ноги. Он заставил себя улыбнуться. Забрался к ней и лёг рядом. Та смотрела на него в свете лампады как-то необычно для её возраста — с жалостью, по-бабьи.

"Что ж, ложись, Маша!" — потянул её к себе. Та встрепенулась:

"Сийчас, государь! Я на минутку!"

"Куда? Ну-ка вернись!" — но та уже соскользнула с другого края — "Вернись, кому говорю!"

"Сийчас! Сийчас! Мне надобно..." — и мелко преступая, побежала к себе в комнату.

* * *

Вернувшаяся девушка робко пристроилась рядом. "А когда она лежит, такой большой и не кажется" — подумал Пётр, обнимая теплое женское тело. Маша же заботливо поправила одеяло над подростком и позволила ему уткнуться носом прямо в глубокий вырез сорочки. Тяжёлая голова придавила грудь, но тяжесть эта была приятна. Сердце девушки всё никак не могло успокоиться и громко стучало. Невеста императора пыталась утихомирить свои чувства, заново переживая недавние события. Тяжелый, стыдный разговор с отцом. Ещё более стыдные наставления от тетки Варвары. Бесстыжий взгляд малолетнего жениха, "случайно" наткнувшегося на неё во время омовения. Отчаяние от безысходности своей судьбы и страх перед неизбежным. Император! Совсем мальчишка, но как по-хозяйски он ласкал её, как знающе и смело трогал самое сокровенное. Не похож вовсе на того робкого юнца, с которым стояла Маша у алтаря. Тот прошлый больше играл в императора, а этот... Этот нынешний был непонятен и страшен. "Видно впрямь вселилась в него душа дедова. Ишь, как-тетку-то облапал бесстыже! И сорочку ей порвал!" Марию кольнуло прямо в сердце неприятное чувство ревности. Она протяжно вздохнула. Пётр немного поворочался и откинулся на подушки, дав ей свободу. Сон всё не шел. Пережитая чувственная буря породила тягостную истому внизу живота. Хотелось повторить всё или сделать то запретное, о чём наставляла Варвара. Вспомнив небольшую мягкую колбаску Петра, она удивилась, как ей можно порвать девственность. "Наверно, обманула тетка, то пальцем делают. Вот, Петруша пытался, да я не дала". В темноте она зарделась, вспоминая этот момент, и пожалела, что тогда отпрянула.

Осторожно приподнялась на локте и посмотрела на спящего жениха. Легонько рукой поправила сбившуюся на его лоб кудрявую чёлку. Осторожно провела по красивому тонкому носу, коснулась губ. Тут Пётр неожиданно проснулся, отрыл глаза и понял, кто его нежно трогает. Он повернулся к невесте и притянул к себе. В поцелуе его язык постарался проникнуть сквозь сжатые губы Маши. "Не противься" — вспомнилось ей наставление батюшки, и она впустила ласковою змею в свой рот. Император же с яростью впился в податливые уста. Сдача следующей крепости подпитала его напор. Мария чуть не задохнулась, но вскоре осмелела и сама стала отвечать жениху. "Молодец, девочка, хорошо учишься!" — он потащил край её сорочки.

* * *

Через несколько минут Петру надоело извращение. Он почувствовал отстраненность девушки и просто сполз рядом. Досада на себя убила всё доброе, что появилось к невесте за последнюю ночь. Император отвернулся, и, сжавшись в комок, обнял подушку. Он услышал, как Мария натянула на них одеяло, как обернулась вокруг него, заключая в душные объятия. Через несколько минут, согревшись, мальчишка уснул. Уснула и будущая императрица. И пусть осталась она девой, но всё же стала так близка к самодержцу, как никто другой не был близок ему.

________

Проснулся Пётр уже ближе к обеду. Марии рядом не было. Император поднялся хмурым. Зло накричал на слугу, не подготовившего его "душ". Погнал его вниз за водой. Сам пока оправился, чуть размял затекшие ото сна члены. Было безумно стыдно за проведенную ночь. Особенно злило то, что "так и не взломал". Хотя бы рукой. Казалось, даже слуги смотрят на него снисходительно. "Попробовал мальчонка сладости, да мал ещё для настоящего дела оказался!"

Зарядка не заняла много времени. Велел подавать завтрак прямо сюда, за низкий столик у окна. Потом сидел в кресле и тупо ждал, пока всё накроют. Подали много, почти обеденный набор, разве что без первого.

В спальню робко заглянула невеста в сопровождении матери и тетки. Те с настороженностью и каким-то страхом смотрели на императора. Петра такое отношение совсем не напрягло, а даже и развеселило. "Ишь, курицы, растерялись!"

— Маша останься, остальные свободны! — увидел опять непонимание — Брысь, кому говорю!

Женщины поторопились ретироваться, оставив молодых наедине, в окружении лишь лакеев. Серый к этому времени вполне освоился не замечать их, а Мария видно с детства считала слуг не больше чем говорящей мебелью.

— Садись, рядом. Да не бойся, не укушу! — Император хмуро глянул на девушку. — Если сама не попросишь! — и ухмыльнулся.

Та зарделась, стыдясь воспоминаний. В дневном свете Пётр уже не казался ей привлекательным. Маленький, меньше её ростом и более узкий не только в тазу, но и в плечах, император не походил на героя её девичьих мечтаний. Несостоявшийся жених — красавец Сапега — вот кому бы она отдалась со всей страстью. А этот мальчишка только мнит себя мужчиной. Она еле заметно усмехнулась, вспоминая комментарии тетки Варвары на её рассказ о первой близости с женихом. Вероятно, такое настроение смогло проявиться сквозь маску покорности, которую она привычно одела, входя в спальню. Пётр заметил это и за поздним своим завтраком был не очень любезен к Марии. Он и раньше не расточал комплименты невесте, а сейчас и подавно. Сухо поинтересовавшись, давно ли она встала и хочет ли есть, император замолчал, сосредоточившись на еде. Маша вздохнула и стала осторожно отламывать кусочки от поставленного перед ней пирога. На Петра смотреть боялась, поглядывала в окно на входящую в канал галеру. Слуги, угадывая настроение императора, тоже старались избегать излишнего шума.

Их условное уединение нарушил хозяин дома. Шумно он ворвался в спальню к самодержцу и рассыпался в поклоне и будущему зятю, и дочке. Глаза светлейшего, увидевшего детей за одним столом просто засияли счастьем. По всему было видно, что свадьбу Меншиков посчитал совсем состоявшейся, а себя победителем. Стал чрезвычайно предупредителен и ласков. Даже начал сам прислуживать Петру — кофе налил, булку маслом намазал и икорки сверху пристроил.

— Ваше императорское величество, дозволь показать тебе прешпект поезда в Петергоф. Полагаю, что сегодня в полдень можно свершить его. Но коли твое самочувствие — он слегка запнулся — после сей трудной ночи не позволяет, то можно ехать и завтра.

— Да, что уж там тянуть, Данилыч, давай сегодня. Скоро ль выезжаем?

— Можно и очень скоро. Я уж распорядился и все мы лишь ждем вашего императорского величества.

Пётр посмотрел в глаза светлейшего князя. Тот взгляд не отводил и глядел прямо, с легким превосходством. Император вытер губы салфеткой и тяжело поднялся. "По-моему с завтраком переборщил! А и хрен бы, в дороге всё равно жор придёт".

— Добро, Данилыч! Командуй "По коням!"

Князь слегка задумался, но потом понял, что значит новая фраза императора, и поспешил откланяться. Уже за дверью царской спальни раздался его громкий голос, раздающий дворовым приказы.

Пока слуги убирали остатки трапезы, Серый отправил невесту собираться, а сам озаботился поиском дорожной одежды. Подсознание подсказывало ему, что утренний мундир с золотым шитьём и камушками совсем не подойдет к долгой дороге. Однако сервис для русских самодержцев был поставлен знатно. Слуги уже все приготовили, а придворные изготовились. Держали дорожный сюртук, штаны и сапоги, неслышно появившиеся в царской спальне, Долгоруковы — отец и сын. Иван при первом взгляде подмигнул императору. Алексей Григорьевич старался прятать понимающую улыбку. Шелковый галстук и тяжёлую дедову трость императору подавал сам Остерман. Тот был невозмутим, ни взглядом, ни жестом не выдавая своей осведомленности о ночной жизни подростка. Сергей-Пётр оглядел приготовление и потянул снимать с себя недавно надетый мундир. "Пилеять! Опять эта процедура облачения!"