"Охота на гончих"

— Дурит, — буркнул он. — Ну да ничего. Гуннар!

— Давай, — отозвался ярл, стараясь не глядеть на разгневанную жену. И поднял вверх свою чашу.

Лорд Мак-Лайон, молча наблюдавший за семейной сценой, поколебался с минуту и встал:

— Я вас покину ненадолго...

— Увещевать собрался, что ли? — догадался Олаф, кивнув на громко хлопнувшую дверь. — Этого барана упертого? Брось!

— Если позволите, я все же попробую. Поговорю с ним по-дружески, глядишь, одумается. Вы не серчайте на сына, конунг, отойдет. Время многое меняет.

— Угу, — буркнул Длиннобородый. — Меняет. Если у человека ум есть. Говорю тебе — без толку. Не нарывайся лучше, с Эйнара станется.

Старшие братья безутешного жениха кивнули. Рагнар поднял руку с головы сидящего рядом белого пса и, коснувшись пальцами скулы, скорчил гримасу:

— Да бесполезно уговаривать. Ему под горячую руку что свой, что чужой... Я уже пытался, только по морде же и огреб ни за что. Небось, Асгейрова наука. Слова ему не скажи — сразу в торец!..

— Точно, — обронил молчаливый Харальд. — И мне синяков третьего дня насажал, шельма.

Ивар беспечно пожал плечами:

— В меня еще попасть надо. Так что я, пожалуй, рискну.

— Ну, гляди, — сдался конунг. — Тебя предупредили. Иди, коли уверен. Чего в жизни не бывает, может, ты его и проймешь?

— Только, слышишь, держись правее, — добродушно напутствовал Рагнар. — У него с левой удар как будто чуток послабже... Мало ли чего. Таких, как ты, на Эйнара двоих мало!

— Я учту, — краем губ улыбнулся королевский советник и, отвесив хозяину дома легкий поклон, быстро зашагал к выходу.

Творимир, мигнув Ульфу, чтобы сменил, тенью скользнул за командиром. Нэрис проводила обоих тоскливым взглядом — господь свидетель, как же ей хотелось броситься следом! И даже уже не из любопытства — черт с ним!.. Ей было противно сидеть здесь и слушать пьяные разглагольствования близких Эйнару людей, которые его мнение и в грош не ставили. Он не девица, не юнец безусый, он — сэконунг! И пускай он младший, пускай до славы Асгейра ему пока далеко, но неужели он не заслужил права решать сам за себя? 'Как Эйнар вообще все это терпит? И зачем? У него есть люди, есть корабль, есть золото, наконец! Знаю, на дворе декабрь, и мы сами чудом доплыли, но... Будь я сэконунгом и главой дружины — да пусть бы только попробовал кто мне такое ярмо на шею надеть!' Нэрис, свирепо сопя, ткнула ложкой простывшую кашу и придвинулась поближе к Ульфу — ей претило даже сидеть рядом с конунгом. А сидеть придется, пока не вернется Ивар. Да будь они не здесь, а в Стерлинге...

Леди Мак-Лайон опустила плечи. Если по совести, на родине все обстояло примерно так же. Только там она была супругой первого советника короля Шотландии и наследницей целой торговой империи, и ей по определению позволялось больше, чем другим женщинам. Легко возмущаться да фыркать из-за спины снисходительного мужа, перед которым дрожит весь двор. А здесь?.. Она всего лишь дочь старого друга. До которой, в сущности, конунгу нет никакого дела. Ему и на собственных детей по большей части плевать. Нэрис, протяжно вздохнув, оперлась локтями о стол.

Ей хотелось домой.

К ночи похолодало сильнее. Радовало одно — проклятый ветер таки улегся, разогнав напоследок плотную завесу облаков. Ивар поднял голову к небу и улыбнулся: оно было густо синее, усыпанное крупными звездами. Совсем не такое, как над Шотландией... Завтра будет ясно. И холодно. Ну да это уже не страшно: главное, что не придется снова с утра до вечера сидеть скукожившись в продуваемом всеми ветрами шатре! Лорд Мак-Лайон весело подмигнул ущербной луне и обернулся:

— На Руси, интересно, зимой такой же колотун?

— Эх, — неопределенно отозвался Творимир. Что, вероятно, значило: 'Всякое случается'. Ивар покрутил головой по сторонам. Эйнара видно не было. Вот, вроде, всего на пару минут замешкались, а разобиженного сэконунга как корова языком слизнула. Где его теперь искать? Ночь-полночь, горожане спят или на пиру у конунга гуляют, не будешь же от дома к дому шастать, в окна заглядывать?

Королевский советник окинул кислым взглядом стены норманнских жилищ: угу, 'заглядывать', как же. Вот что за фантазия, скажите на милость, дома без окон строить? Хотя... С их-то погодными условиями даже дверь — непозволительная роскошь!

Но как бы оно там ни было, а Эйнара все равно найти надо.

— Куда его черти унесли, спрашивается? — буркнул лорд, поплотнее запахивая плащ. — Экие мы нежные...

— Эх, — русич, пожав плечами, ткнул пальцем в землю. На снегу явственно отпечатывалась глубокая цепочка следов. Пяткой к крыльцу, уходят влево... А если вспомнить, что снегопад прекратился совсем недавно, и за это время никто, кроме Эйнара, из дому не выходил — значит, наследить здесь мог только он. 'Уже проще', — подумал Ивар, набрасывая капюшон.

— Пойдем, друже. Надеюсь, наш страдалец далеко не ушагал. Не знаю, как там насчет 'в торец', но на пристань он вполне себе мог сбежать. Если вообще не в море... И, честно признаюсь, туда я за ним точно не полезу! Накатался, знаешь ли. Мужская солидарность тоже не безгранична.

— Эх.

— А что? В таких-то растрепанных чувствах.

Творимир недоверчиво ухнул. Эйнара он знал пускай и поверхностно, но давно. Чай, не мальчишка сопливый! Чувства? Да воля отцовская претит — и вся недолга. Сейчас на холодке голову остудит, вернется. Небось не впервой. Русич задумчиво скосил глаза на командира. 'Солидарность' у него, держи карман шире! Уж другу-то мог бы не брехать.

Лорд Мак-Лайон, целеустремленно шагающий вперед, отвлекся на скептический хмык за спиной и повернул голову:

— Что?

— Эх.

— Ну, вообще-то, Эйнар нам как бы не мальчик с улицы... — завел было Ивар, но понял, что товарища на мякине не проведешь. — Ладно. Хватит рожи корчить. Но одно ведь другому не мешает, правильно?.. Я ничего плохого о твоих соотечественниках сказать не хочу, только сам посуди — что им тут-то делать? Пусть один! Но целый десяток? Норманны на Русь служить ходят — так оно и понятно. А чтобы русы к норманнам...

Бывший воевода нахмурился. Ивар, правильно истолковав его тяжелый взгляд, остановился и примирительно выставил вперед ладони:

— Тихо! Ты — отдельная статья. А что до остальных — ну, я ведь тоже могу ошибаться?

Творимир не ответил. Он понимал, что обидеть его не хотели. Но, к сожалению, ему, как никому другому, было известно: ошибается королевская гончая крайне редко. Русич пасмурно обернулся на двери дома конунга. И почувствовал, как его локтя коснулась рука в перчатке:

— Брось. Что ты, привычек моих не знаешь?

— Эх...

— Выспаться надо, — вздохнув, признался лорд Мак-Лайон. — Умотался как собака, не поел толком. А тут, помимо Союза Четырех, еще и твои — как по заказу! Такими темпами я скоро на тень собственную с подозрением оглядываться начну. Прости, если перегнул. Служба такая, чтоб ей.

Воевода добродушно махнул рукой. И кивнул на неровную полосу следов — пойдем, мол, не зря же мерзли?.. Ивар, благодарно улыбнувшись, снова зашагал вперед. Насчет усталости он не соврал — спать хотелось зверски. Причем даже уже неважно где, хоть в общей комнате под пьяные песни норманнов. Но вот что касалось 'перегиба' и 'привычек'... Королевский советник, уткнувшись отсутствующим взглядом в снег, ускорил шаг. Успокоить товарища было просто, а вот убедить самого себя, что десяток русов оказался здесь по чистой случайности и безо всякой задней мысли — нет. Кому там Творимир служил во время оно? Киевскому князю? Стало быть, и Вячко этот должен быть из киевской дружины. Причем не просто 'из'! Вряд ли воевода, пускай и бывший, с обычным бойцом эдак-то брататься будет. Значит, Вячко рангом повыше. Так что же он тогда у младшего сына конунга в дружине забыл, спрашивается?

Да, конечно, сейчас на политической арене первую скрипку играет не Киев, а Новгород... Но тем не менее?

Ивар качнул головой. Ладно. Творимира на этот счет трясти — дохлый номер, а вот Эйнар-то явно побольше знает! Остались мелочи: найти его да разговорить. 'Уж с этим я как-нибудь справлюсь, — подумал королевский советник, подавив судорожный зевок. — Не сегодня, так завтра... Да куда подевалась эта жертва родительского гнета? До утра мы тут бродить будем, что ли?..'

Потерянный жених обнаружился добрый час спустя на южной окраине Бергена. Издали заметив темнеющую над зубцами частокола широкоплечую фигуру, бывший воевода втянул носом воздух, остановился и уверенно сказал:

— Эх!

— Точно он? — переспросил Ивар. — Может, кто из дозорных?

— Эх.

— Хорошо... Ты тогда, наверное, внизу подожди, Эйнар и так не в духе. Или в тепло вернешься? Я здесь могу надолго зависнуть.

Творимир покачал головой. Потом окинул взглядом безлюдную улочку и кивнул командиру — ступай, мол. Тот пожал плечами:

— Ну, смотри сам. Отойди к стене куда-нибудь, не светись. Еще нам не хватало перед часовыми отчитываться за ночные шатания.

Бывший воевода согласно ухнул. Лорд Мак-Лайон снова взглянул на Эйнара. Стоит, как к доскам примерз. На звезды загляделся?

— Вот сейчас и выясним, — пробормотал он себе под нос, высматривая, где бы подняться.

Лестница нашлась локтях в двадцати левее — шаткая и скользкая до невозможности, к тому же изрядно припорошенная снегом. Вероятно, дозорные не сменялись уже давно... С грехом пополам вскарабкавшись наверх, королевский советник обернулся — Творимир успешно растворился в тени спящих домов. Ну что ж! Пропажу отыскали, тыл прикрыли, маскировку соблюли, осталось только по шее не схлопотать за неуместное любопытство. Он решительно выдохнул, сделал пару шагов в сторону застывшего скалой норманна и услышал:

— Как всегда на месте не сидится, а, лорд?..

В голосе Эйнара сквозил неприкрытый сарказм. Ивар, поперхнувшись заранее приготовленной фразой, улыбнулся:

— Глаза у тебя на затылке, что ли?

— Глаза не глаза, а на слух пока не жалуюсь. Непривычный ты к снегу нашему: такой хруст поднял, будто стадо козлов капусту жрет. Где Творимира-то потерял?

— Внизу оставил, — Ивар подошел к сэконунгу и, не глядя на него, пожал плечами: — На всякий случай. С чужаками нигде особо не церемонятся.

— Есть такое дело.

Помолчали.

— Отец прислал, да? — хмуро спросил Эйнар.

— Нет.

— Сам, значит. Ясно. Уму-разуму учить будешь, или так, посочувствовать пришел?

— Не мне тебя учить. А что до сочувствия... Не знаю. В чужую шкуру не залезешь.

— Ты-то? — хохотнул сэконунг, глядя на гостя сверху вниз. — Людей не смеши. Я, может, только месяц у тебя и прослужил, но гончих — даже тех, что с хвостами — до сих пор сторонкой обхожу!

Ивар улыбнулся. Эйнар, обхватив правой рукой острый зубец частокола, посмотрел на белеющие вдалеке горные вершины:

— Как в прошлой жизни было... Вот что я тогда в Шотландии не остался?

Лорд Мак-Лайон пожал плечами. И тихо спросил:

— А оно тебе надо?

Норманн ответил не сразу. Обвел долгим взглядом спящий город, подумал, взъерошил пятерней волосы на затылке и, вздохнув, подытожил:

— Да Хель его знает...

'Содержательно', — подумал Ивар. Но сказать ничего не успел — Эйнар вдруг тихо, яростно выругался и саданул по задубевшему дереву кулаком:

— Дали ж боги папашу! То я ему и за горсть снега не сдался, то все бросай и назад поворачивай!.. Зачем ты меня отпустил, лорд? Ну ладно я был дурак, а ты-то?

— Кого просил, тому и предъявляй, — ровно ответил королевский советник. — А я никого и никогда насильно не держал. Ты хотел к Асгейру? Хотел стать сэконунгом? Ну так ты получил, что хотел. И если у Длиннобородого на твою жизнь свои планы, то моей вины в этом нет.

— А моей сколько?! — придушенно взвыл норманн. — То, что родной отец меня, как раба последнего, тогда жене твоей подарил — да и хрен бы с ним, что старое ворошить?! Кем я тогда был? Никем! Но сейчас... У меня дружина в сотню мечей, лорд! Я океан вдоль и поперек исходил! Меня новгородский князь к себе на службу звал, в охрану личную, на все готовое! Я в Византии такой куш взял — корабли бортами воду черпали!.. Еще б год-другой, и в командиры варангов вышел бы, клянусь Одином! А вместо этого я должен теперь, как щенок, на спину падать? И перед кем?!

— Он твой отец. И он — конунг, — напомнил лорд, при фразе о новгородском князе навостривший уши.

— Конунг! — словно какое-нибудь ругательство, выплюнул Эйнар. Лицо его ожесточилось. — И что ж, на нем свет клином сошелся, что ли? Были б живы братья старшие — так только бы меня здесь и видели! Но ведь знает, старый сыч, знает, что деваться мне некуда... Отец, говоришь? Да я врагу такого отца не пожелаю. У сироты житье слаще!..

— Лучше такой отец, чем никакого, — сухо обронил Ивар. — Поверь моему опыту.

— Прости, запамятовал...

— Ничего.

Опять помолчали.

— И все-таки, — нарушил тишину королевский советник, — зачем ты вернулся? Раз уж так все у тебя было чудесно и прянично?.. Ты ведь своего отца лучше меня знаешь.

— Знаю, — как-то сразу потухнув, ответил Эйнар. — А что вернулся — говорю же, деваться некуда, пришлось. Был шестым, остался третьим. А земля одна. И она — наша. Пока что наша. Отец, хоть и в летах, но помирать пока не собирается, и Харальд с Рагнаром бойцы достойные, но разве ж втроем такой-то шмат удержишь?.. На фронтирах Хель знает что творится, соседи поджимают — да что я тебе говорю! Сам же видал, небось?

— Даны?

— Они. В последние годы совсем оборзели. И пускай один норманн трем данам сразу кишки на кулак намотать может — так их ведь, ежели по-честному, тоже не десяток! Стянут силы, время подгадают — и всем нам тогда мало не покажется. Добро бы мы оседло жили, а так, считай, ежегодно в походах по нескольку сотен гибнет. Это если еще о том не вспоминать, что с весны до самой осени лучших воинов дома нету. Иди да бери нас голыми руками!

В голосе сына конунга слышалась откровенная горечь. И советник короля Шотландии своего шанса не упустил:

— Так, может, пора задуматься — стоит ли овчинка выделки?

— Может, и пора. Того не ведаю... Но одно знаю точно — мое место здесь. Потому все и бросил, назад повернул. С нами Один, рубежи мы удержим! Отцовские ярлы врага зубами рвать будут, коли придется, а я что же? Это ведь и мой дом.

Лорд Мак-Лайон задумчиво глядел в посуровевшее лицо норманна. Мда. Олаф, что ни говори, далеко не идеал, но смену себе воспитал достойную. 'Только вот я бы на его месте ежовые рукавицы хоть изредка снимал, — подумал советник. — Как аукнется, так и откликнется, и молодой волк старого рано или поздно придавит'

Невдалеке послышались голоса. Дозорные. Ивар бросил тревожный взгляд вниз и поднял воротник плаща:

— Вернемся, Эйнар. Холод собачий.

— Иди, коль замерз, — бросил тот. — Мне эти рожи уже остохренели. Расползутся по койкам — тогда приду. Иначе ведь, клянусь всеми богами, не стерплю да и дам кой-кому в рыло!

— Гуннару, что ли?

— Причем здесь он... Папашу мордой в котел сунуть хочется.

— Из-за женитьбы? — без обиняков спросил Ивар. Лоб норманна прорезала глубокая морщина: