Маленький детектив Общий файл

Я вновь вернулся в кресло. — Если говорить о дальнейшем развитии человечества, то становится очевидным, что капитализм давным-давно себя изжил. Потребительское общество способно лишь жить за счёт других. Да, человек достоин материальных благ, с этим никто не спорит. Но не дело, когда материальные блага ставятся во главу угла, когда ради личного обогащения, ради исполнения своих сиюминутных желаний, люди готовы пойти на любые жертвы. — Я взял в руки лист бумаги, на котором отметил некоторые дела, которые ещё предстоят "Эдогаве Конану". — Даже в этом мире найдутся такие люди, которые ради денег готовы будут лишить жизни своих родственников, друзей, близких людей. Именно это я ненавижу в людях и именно это я хочу изменить. А для начала мне предстоит уничтожить те Организации, что способствуют появлению таких людей. Что ж, я готов пойти против преступного мира, против этой Черной Организации, против её могущественных покровителей. Всё ради мира, ради человечества. Даже если мне придётся пройти через реки грязи, я сделаю всё, чтобы люди вспомнили, что значит быть Человеком. Я приложу для этого все силы.

— Что ж, думаю, это достойная цель для Эдогавы Конана, — вслух сказал я.

* * *

Прозвенел звонок на урок. Классу 1-B младшей школы Тейтан сейчас предстояли занятия по музыке. И мне в их числе тоже. — Эх, а ведь как давно я не музицировал и не пел. Всё-таки быть ребенком — большое преимущество. Главное — правильно его использовать.

Учитель построил нас в два ряда, и мы стали распевать ноты. Я заметил, что большинство детей знали их. В Японии большое внимание уделялось развитию музыкальных и не только талантов в ребенке. Как же это сильно отличалось от той школы, в которой я учился в лихие девяностые двадцатого века. Когда на тридцать человек было пять учебников, когда не хватало преподавателей, когда дети голодными приходили в школу и, порой, падали в обморок. Неприятные воспоминания о моем тяжелом детстве заставили меня нахмуриться.

— Что случилось, Конан-кун? — спросила с беспокойством наша учительница, имя которой я так и не удосужился узнать. — У тебя такое хмурое лицо. Может тебе плохо?

— Нет, всё в порядке. — Быстро ответил я и нацепил на лицо улыбку, вот только получилась она какой-то кислой.

— Ну, тогда, не отвлекайся, пожалуйста, — строго сказала учительница.

— Хай! — протянул я в ответ.

Спев пару песенок, учительница собиралась перейти к следующей, как её срочно вызвали в учительскую.

— Эх, ребятки, мне надо отойти, — сказала она. — Давайте ведите себя тихо, и не балуйте. Кто из вас умеет играть на фортепиано? — Несколько ребят несмело подняли руки. Я лишь улыбнулся на эту нерешительность, что не укрылось от нашей учительницы. — Представляю, КАК они играют. — Может быть ты, Конан-кун? — спросила она меня. — Тоже мне, напугали ежа голой задницей.

Но этого я, разумеется, говорить вслух не стал. Я лишь усмехнулся и, кивнув головой, решительно двинулся к инструменту.

— Что играть? — спросил я

— Что-нибудь легкое, веселое. — Сказал она. — В общем, на твой выбор. Ну, я пошла.

— Легкое и весёлое? — переспросил я, когда дверь закрылась. — Что ж, можно и сыграть.

И я сыграл One Direction — What Makes You Beautiful piano solo. Это было довольно простое произведение. Конечно, трудновато играть было в детском теле, но я вроде справился. Во всяком случае, деткам вокруг меня очень понравилось. Они попросили сыграть меня ещё. Я сыграл. В общем, когда через пятнадцать минут вернулась, я продолжал играть. А дети вокруг меня пели какую-то песню. Наконец прозвенел звонок, и все дети выбежали из класса.

— Какой ты молодец, Конан-кун, — сказала учительница. — Ты довольно хорошо играешь, да и ребята не хулиганили, спасибо тебе.

— Не стоит, — ответил я. — Мне было не сложно.

— Скажи, Конан-кун, что у тебя случилось? — спросила женщина. — Может, я могу чем-то помочь тебе?

— С чего вы решили, что у меня что-то случилось? — вздернув левую бровь, спросил я равнодушным голосом.

— Просто, ты всегда такой хмурый ходишь, мало улыбаешься. — Сказала учительница. — Ты не играешь с другими детьми, ни с кем ты толком не общаешься. У тебя есть друзья?

— Хмурый, мало улыбаюсь? — переспросил я и натянул улыбку, от которой учительница лишь скривилась.

— Я говорила про улыбку, а не про то, что надо строить рожи. — Обиделась женщина.

— Ну, уж простите меня, — сказал я и ехидно улыбнулся.

— Уже лучше, — продолжила она. — Вот только уж слишком много ехидства в этой улыбке. Конан-кун, надо быть проще и тогда к тебе потянуться люди.

— Ладно, я постараюсь, — ответил я, устало вздохнув. — Можно теперь я пойду, у нас остался последний урок, и я не хотел бы опоздать на него.

— Конечно, Конан-кун, — сказала учительница, увидев очередную резкую перемену настроения.

— Мендоксе, Как же тяжело притворяться мальчишкой. — Думал я по дороге из кабинета музыки в "родные пенаты" класса 1-B.Каждый раз такие косяки. Ну, не мое это, учиться в школе. То ты гений, то ты социопат. Из крайности в крайность.

Я вошел в класс со звонком. Мое настроение, которое поднялось до небес на уроке музыки, сейчас находилось ниже плинтуса. Моя хмурая рожа мигом отсекла все вопросы моих одноклассников.

— Конан-кун? — спросила меня наша классная руководительница. — Что с тобой?

— Ничего? — ответил я.

— Если тебе плохо, может тебе стоит сходить к врачу? — спросила она меня.

— Думаю, вы правы, — немного подумав, ответил я. И одним движением собрав вещи, я вышел из класса. Вот только к врачу я не собирался. Мне стоило остыть, а потому единственно-приемлемым вариантом для меня был дом профессора. За пятнадцать минут неспешного шага я добрался туда.

— День добрый, профессор, — поздоровался я с порога.

— Добрый, — ответил Агаса. — Вот только судя по голосу это не совсем так. Что стряслось, Шиничи?

— Профессор, вы уже третий за сегодня, а точнее за последние двадцать пять минут, кто спрашивает меня об этом. — Холодно ответил я. — И лишь вам я, пожалуй, отвечу. У меня просто паршивое настроение.

— Ясно, — ответил Агаса. — И чем я могу помочь?

— Не знаю, — честно ответил я. — Выпить или закурить вы мне вряд ли предложите, так что...

— С каких пор ты куришь и пьешь? — Ошарашено спросил Агаса. — Тебе не стоит этого делать, пока тебе не исполниться двадцать один.

— Вообще-то в других странах это восемнадцать лет и, если вы помните, мне до восемнадцати осталось полгода. — Парировал я. — К тому же, мне не до математических расчётов сейчас.

— Но ведь сейчас твоему телу семь лет, — ответил мне профессор.

— Нет, ему как раз почти восемнадцать. — Сказал я. — Не беспокойтесь профессор, я проверял. А ускоренный метаболизм снижает воздействие различных препаратов на меня. Я проверял.

— Мда, ты действительно изменился, Шиничи, — сказал Агаса. Немного подумав, профессор достал из тумбочки бутылку коньяка и бокал. — Только смотри не увлекайся. Эх, чтобы сказали твои родители...

Я откупорил бутылку и, наполнив бокал, доверху приложился к нему.

— Неплохой коньяк, — сказал я. — Не Арагац, конечно, но тоже ничего. У вас лимона не найдется?

— Извини, но лимона нет, — сказал Агаса.

— Жаль, жаль. — Ответил я. — А что на счёт того, с каких пор я изменился, то в этом нет ничего удивительного профессор. Я, кажется, уже вам говорил, что эта ночная встреча несколько поменяла мои приоритеты. А сегодня я наконец решил, что я буду делать.

— Ты решил всё-таки выступить против них? — догадался профессор. — Окончательно и бесповоротно?

— Именно, — сказал я, прикладываясь к бокалу.

— Что ж, я помогу тебе, чем смогу. — Кивнул профессор.

— А вот тут я решил кое-что другое. — Ответил я. — Нет, я не отказываюсь от вашей помощи, профессор. Просто, поймите меня правильно, Агаса-акасе, я очень ценю вас и не хочу потерять. Я не хочу ввязывать вас или кого-либо ещё в разборки с Организацией.

— Ты хочешь бороться с ними один? — спросил меня профессор, повысив голос от удивления.

— Да, — твердо сказал я. — Но не думайте, что мне это не по силам. Просто, профессор, мне нужна небольшая технологическая база.

— Я могу обеспечить тебя всем... — начал было профессор, но я прервал его.

— Нет, профессор, вы меня не поняли. — Сделал я останавливающий жест рукой. — Мне нужна технологическая база, которой я смог бы оперировать сам. Без вашего участия. Не подумайте, что я вам не доверяю. Просто я беспокоюсь за вас. — Агаса сначала хотел было начать возражать, но увидев мой решительный настрой, лишь махнул рукой.

— Ладно, не буду тебя отговаривать, — сказал ученый. — Боюсь, ты всё равно не внемлешь моим доводам. Но, надеюсь, ты не запретишь мне приготовить для тебя ещё парочку девайсов.

— Нет, я всегда рад вашей помощи. — Сказал я. — К тому же, у меня скоро может добавиться парочка друзей.

— Парочка друзей? — удивился Агаса.

— Трое ребят из моего класса, они хотят быть молодыми детективами. — Пояснил я. — Не беспокойтесь, в свои настоящие дела я не собираюсь их вовлекать или сообщать им об этом. Просто, я подумал, что это было бы неплохое прикрытие для меня. И так учителя в школе достали, что у меня всё время хмурое лицо, нет друзей и вообще я социопат.

— Ясно, — кивнул Агаса. — Извини, что сомневался в тебе. Я думаю, что знаю, чего им модно подарить.

— Значок детектива с радиопередатчиком и часы-фонарик, — сказал я. — Думаю, это неплохой вариант.

— Я как раз только что об этом подумал. — Удивленно сказал Агаса.

— Великие умы думают одинаково. — Ответил я. — Я думаю, название Detective Boys подойдёт.

— Согласен, — улыбнулся профессор. — Давно хотел создать что-то подобное.

— Хорошо, — приостановил я его творческий порыв. — Прежде, чем вы уйдёте в это с головой, вот. — Я протянул ему список, составленный мной утром. — Я тут написал список того, что мне необходимо. Надеюсь, вы поможете достать?

Агаса развернул его и, пробежав глазами, присвистнул.

— А у тебя всё оказывается серьёзно, Шиничи, — сказал он. — Ладно, я попробую достать, припрягу некоторые связи. Вот только где ты будешь это размещать?

— Мне понадобиться складское помещение недалеко от района Бэйка или же в нём. — Ответил я. — Метров сто. Вот только лучше не светить им. Хотел, конечно, заняться этим через моих родителей. Кстати, вы связывались с ними?

— Да, — Сказал Агаса. — Они должны были уже приехать.

— Ясно, — задумчиво сказал я. — Когда они придут к вам, расскажите им, что со мной произошло. Остальными подробностями я поделюсь с ними позже.

— Хорошо, Шиничи, — сказал Агаса. — Уже уходишь?

— Да, — сказал я. — Я сбежал с уроков. Зато теперь у меня хорошее настроение.

— Шиничи, вообще-то бутылка была полной. — Заметил Агаса, разглядев, что тара из-под коньяка уже пуста.

— Как видите, я исправил сие недоразумение, — улыбнулся я. — Не беспокойтесь, профессор. Как я уже говорил, у меня хороший метаболизм. Да и настроение, наконец, поднялось.

— Надеюсь, ты не заставишь меня покупать тебе ещё и сигареты? — жалобно спросил профессор.

— А почему бы и нет? — Хмыкнул я. — Camel, думаю, подойдёт.

— Держи, — кинул он мне пару пачек. — И не смотри на меня так. Я хоть и не курящий, но иногда даже мне хочется нервы подлечить. Только смотри не попадись с ними.

— Спасибо, профессор, — сказал я. — Вы мой спаситель. — Вот только сразу закуривать я не стал, а просто убрал пачки, распихав их по карманам.

— Эх, чтобы сказали твои родители, — опять протянул Агаса.

— Думаю, мы бы с ним согласились, — раздался голос со стороны двери. Там стояли Юсаку и Юкико Кудо. Раньше я долго думал, как реагировать на них, но поднявшееся некое чувство смело все мои сомнения. Это были мои родители. — Профессор, вы как всегда забыли закрыть входную дверь.

— Ох, простите, простите, — запричитал Агаса.

— Мама, Папа, — произнёс я. Эти слова по-новому звучали для меня. Своих прошлых родителей я похоронил более ста лет назад. И вот теперь я встречаю людей, которым я точно не безразличным. Улыбка сама собой наползла на мое лицо и я, подойдя к ним, обнял их. Вернее, стоило бы сказать, что это Юкико обняла меня, но мне уже было без разницы. — С возвращением, как я рад вас видеть.

— Эх, Шиничи, что с тобой произошло? — спросила меня Юкико. — Ты немного изменился.

Я рассмеялся на это замечание. Действительно, изменился я немного. Лишь уменьшился чуть-чуть.

— Да вот, решил помолодеть лет на десять, — сказал я. — Как думаешь, мам, мне идёт?

— Это хорошо, что ты не теряешь хорошего настроения в такой ситуации. — Сказал Юсаку, мой отец. — Мы краем уха слышали твой план, что ты втолковывал профессору. Может, расскажешь и нам тоже?

И я рассказал всё, то же самое, что до этого рассказал профессору. Даже моим родителям не следует знать большего. Сейчас, когда у меня впервые за многие годы появились родители, я больше всего боялся потерять их. В конце беседы, Юкико спросила у меня.

— Сынок, может, всё-таки, откажешься от своего плана? — попросила она меня. — Если хочешь, мы можем уехать куда-нибудь подальше, и там будем спокойно жить... — Она хотела продолжить, но наткнулась на мой серьезный взгляд.

— Прости, мама, но я не могу, — ответил я. Немного посидев, уставившись в пустоту, я встал и, пройдясь немного по комнате, достал сигарету и закурил. При этом я даже не поперхнулся, хотя это был первый раз в этом теле. — Я не могу бездействовать. Эти люди совершили ошибку. Я остался жив. А значит, мне просто суждено встать против них. Хотя, конечно, я не верю в судьбу, но я считаю, что грех не воспользоваться такой прекрасной возможностью.

— Ты ведь даже не знаешь, кто их поддерживает, — сказал Юсаку. — Как ты выйдешь на них?

— Согласен, — ответил я. — Информации критически мало. Однако, я уже просчитал некоторые варианты действий. Если можно, оставлю их пока в тайне, — поспешно добавил я. — Спешу вас заверить, что всё вполне реально осуществимо. И если я буду действовать в одиночку, у меня всё равно будет достаточно шансов совладать с ними. А насчёт вашей помощи, позвольте мне разобраться с ними самому. Я не хочу потерять вас.

— Ты точно не хочешь принять наше предложение? — снова переспросила меня Юкико.

— Да, — кивнул я. — Боюсь, я не скоро, если вообще никогда, смогу вернуться к имени Кудо Шиничи.

— Ясно, — сказала мне женщина. — А что Ран?

Я опустил голову. На счёт девушки я так пока ничего и не решил.

— Не знаю, — наконец ответил я. — Вот чего не знаю, так это что делать в таком случае. Я хочу сообщить эй о том, что произошло и, в то же время, боюсь за неё.

— Но ты ведь любишь её? — спросила меня Юкико. — Ведь вы всегда были близки, неужели что-то изменилось?

— Не знаю, — ответил я. — Я действительно не знаю. Всё теперь настолько сложно. Как я буду смотреть ей в глаза?

— Сынок, ты должен решить для себя. — Сказала она. — Мне больно смотреть на то, как ты страдаешь. Я уверена, если ты расскажешь Ран всё, она поймёт тебя.