Высокие ставки (продоллжение Цены правосудия)

— Тебе нехорошо? — встревожено спросил Руи, укутывая плечи семинариста одеялом. — Дань! Ну не молчи так, скажи что-нибудь, пожалуйста.

— Нехорошо? — семинарист вздрогнул и истерично захохотал, уронив голову на руки и покачиваясь в постели. — Нехорошо?! Да меня никогда в жизни так не унижали!

Фабиан швырнул ложку на стол и отодвинулся от него вместе со стулом. Миро поднялся и подошел к Даниэлю, остановившись в нерешительности в ногах кровати. Он словно сомневался, что имеет право заговорить с другом.

— Прости нас, — наконец сказал он. Дануто поник, собрался в клубок, и Руи притянул его к себе.

— Мне страшно... Миро, это... этого не будет снова?

На большее Фабиана не хватило. Он вскочил, опрокинув стул, и ринулся к двери.

— Бьяно, стой! — крикнул Ибаньес.

— Да хватит уже изображать благородных! — огрызнулся полукровка и выбежал вон.

С разгона юноша одолел полкоридора и целых шесть ступенек, потом голова закружилась, и Бьяно вынужден был присесть на лестницу, привалившись спиной к перилам. За ним никто не пошел, не звал и не пытался вернуть назад, за что полу-оборотень был очень благодарен. Страдать от мук совести он предпочитал в одиночестве.

Он был сам себе противен, а стоило ему посмотреть на Даниэля, стало так тошно, что хоть вешайся. А не реши господин Месмер сыграть в доброго дядю, так бы и висел там семинарист, потому что вранье Руи раскололи бы в два счета? А если этот рыжий маг не получит того, что хочет? А он чего-то хочет, это ясно, иначе не прискакал бы из самой Рокуэллы! Кого следующим сунут хадизарскому умельцу, чтобы развязать язык упертому полукровке? Фабиан невесело усмехнулся. Он был уверен, что если бы выдал Рамона, то сейчас страдал бы уже из-за этого. Проклятие! Боги, какой мелочной и ничего не значащей казалась сейчас его обида на герцога. Это было такое ребячество, такая глупость, а теперь из-за этого нужно выбирать между Рамоном и друзьями, и выбирать придется снова и снова, потому что, раз их никто не нашел до сих пор, то вряд ли найдут и в дальнейшем.

И, главное, стоит ли молчать? Рамон уже один раз выпутался, уже сказал этому Месмеру, что полукровка...

— Вы не боитесь простыть?

Фабиан раздраженно поднял глаза на Луи Месмера. Подавив желание расцарапать ему харю, идальго даже смог вежливо улыбнуться.

— Нет, здесь гораздо теплее, чем в подвале.

— Я бы хотел с вами побеседовать, но насколько хорошо вы себя чувствуете?

— Не бойтесь, не стошнит, — Бьяно встал, и его тут же повело в сторону. Месмер сочувственно поцокал языком и взял кабальеро под руку. Фабиан дернулся.

— Не бойтесь, я не причиню вам вреда. Идемте, мой кабинет недалеко.

Маг помог ему спуститься на второй этаж, но привел не в кабинет, а скорее в гостиную, где принимают хороших друзей. Бьяно с облегчением упал в кресло. Ноги не держали, а голова кружилась. Какого дьявола этому рыжему от него понадобилось?

— Выпьете? — дружелюбно спросил Месмер, протягивая полукровке бокал, в котором соблазнительно плескалась настойка валерианы. Фабиан облизнулся, собрал волю в кулак и отказался. Еще не хватало, чтоб комиссар любовался на герцогского воспитанника, с дикими воплями катающегося по ковру. Волшебник с явным облегчением засунул источающий ароматы бокал в шкафчик.

— Не буду лгать, я пришел сюда по делу. Передо мной стоит некоторое затруднение, которое я не могу разрешить без вашей помощи.

"Ну-ну, нас попугали, а теперь будут улещивать, угрожая в случае чего вернуться к запугиванию", — хмыкнул Фабиан, исподволь принюхиваясь к валериановому амбре, которое просачивалось из-за дверец шкафа.

— Вам известны подробности освобождения герцога из тюрьмы?

Юноша покачал головой.

— Сия история и мне не делает чести, — усмехнулся Месмер. — А дело было вот в чем...

Сперва Фабиан просто онемел. Потом закрались сомнения в ясности герцогского рассудка. Получалось, что Рамон предложил высокому чину из Ординарии впечатляющую взятку в виде полного доступа к лабораториям ныне покойного Верховного рокуэльского мага да еще и разрешил изучать самого себя... то есть его, томоэ. Вопрос "зачем?" пришел в голову сразу. Неужели только затем, чтобы вырваться из тюрьмы?

— Так что вам надо от меня? — спросил Фабиан.

— Видите ли... герцог отказывается выполнять условия договора.

— В каком месте?

— Он обещал мне позволить провести некоторые опыты...

— Над ним? — вскинулся кабальеро. Нет, ну как Рамон мог согласиться на такую петлю на шее? И зачем потом обманывать комиссара, зная, что тот немедленно настучит в Совет, если не получит желаемое?

— Не совсем над ним. Целью было выяснить некоторые подробности относительно его дара.

Рамон — эмпат, какие еще подробности им нужны? Пусть откроют любой трактат по теории сил, там все в деталях будет описано. Значит, или герцог солгал любимому воспитаннику, или Месмер чего-то не договаривает.

— Например, какие?

— М-м, а разве вы не знаете, что придает его способностям такой спефицифический характер?

Фабиан состроил самую невинную физиономию. Месмер пригладил бородку. Было видно, что комиссару чертовски не хочется ненароком раскрыть юноше какую-нибудь тайну.

"Вот пусть и помучается", — злорадно подумал Бьяно; в нем крепла решимость отнекиваться от сотрудничества как можно дольше. Ведь все это явно неспроста...

— Дон Эрбо, ваше запирательство может повредить герцогу.

— Да? А мне так не кажется. И вообще, при чем тут я?

— Ну, видите ли... Ваши отношения с герцогом очень любопытны, — потер руки Месмер.

— Он не спал со мной! — ощерился Бьяно. Маг даже подпрыгнул:

— Помилуй боги, об этом и речи нет! Но вы — единственный близкий ему человек. Я прошу вас — позвольте мне взглянуть на ваши воспоминания. Вполне возможно, вы видели нечто очень важное, чему сами не придаете значения. Только взглянуть — и вы, и ваши друзья немедленно отправитесь в Медону или в Рокуэллу.

— Неубедительно, — сощурился идальго. — Соврите что-нибудь поправдоподобней.

— Вот как? — протянул маг. — Вы дерзите мне, юноша? Не забывайте про ваших друзей.

— Мои друзья?! Это ваших рук дело? Вы приказали пытать Даниэля?! — закричал Фабиан.

— Никогда! — вдохновенно вознегодовал маг. — Мне бы никогда не пришло в голову подобное! Но вы должны понимать, что мой долг велит мне...

— Лжете, — процедил кабальеро. — Вы всегда лжете. Я ничего не скажу, пока моих друзей не доставят в Рокуэллу. Миро — в дом отца, под нос к дону Диего, Руи с Данем — к старшему брату Родриго.

Месмер чуть прищурился, пощипывая усы.

— Это ваши условия?

— Да.

— Ну что ж... Я подумаю над этим, — решил комиссар и позвонил. — Базильен, проводите юношу к его друзьям.

Лакей Месмера честно довел Фабиана до комнаты, которую занимали идальго, но юноша не хотел входить. Ему пришлось бы объясняться с друзьями, смотреть в глаза Даниэлю... Бьяно прикусил губу. Он знал, что виновен перед ним, он хотел попросить прощения, если только это можно простить, но именно сейчас идальго хотелось поразмыслить кое над чем другим. Поэтому кабальеро дождался, пока слуга уйдет, и стал подниматься на чердак. Его никто не задерживал.

Чердак был не столько чердаком, сколько мансардой. Чихнув три раза от избытка пыли, кабальеро присел на подоконник, обхватил руками колено и задумался.

Фабиан ни минуты не сомневался, что Месмер и не подумает выполнять свое обещание. Какой же дурак откажется от такой возможности давить на пленника? Юноша уже наслушался криков друга и второго раза не вынес бы. Так что магу нет никакого резона держать слово. Гораздо интересней было другое.

Рамон зачем-то открыл свою тайну Месмеру. Вряд ли только из-за того, что в ординарской тюрьме плохо кормили. Первое же, что приходило в голову — герцог намерен лично подготовить передачу трона наследнику. Фабиан хорошо знал историю Рокуэллы, Рамон наверняка не хотел, чтобы Ибаньесы взошли на трон в кровавой пене смуты, как это случилось с Вальдано. Кроме того, любая заварушка в стране только на руку аргассцам и всяким прочим.

Полукровка поскреб подбородок. Учитывая скрытность томоэ, неудивительно, что он не собирался выполнять договор, но... здесь юноша упирался в глухую стену. Для чего его воспоминания Месмеру? Полукровка никак не мог сообразить, что же такого особенного он может помнить о своем опекуне. Или же... или же...

По спине вдруг дернуло холодком. Ответ мог быть и таким: любимый герцогский воспитанник потребен комиссару для банального шантажа. Кабальеро слегка покраснел. Да уж, в герцогской любви сомневаться не приходится, вот только неужели комиссар не боится разделить судьбу Марсе? Но тогда зачем вся эта чертовщина с телепатическими допросами?

Фабиан весь извелся в попытках угадать, что за этим кроется, но так ничего и не сообразил. Сплошные "может", "а вдруг" и "что, если?..", но ни одного внятного ответа. В мансарде было прохладно, и наконец полу-оборотень поймал себя на том, что больше стучит зубами, чем мыслит. Юноша слез с подоконника, и ему на плечи упал мягкий теплый плащ. Идальго так подскочил, что чуть не вывалился из окна.

— Не надо так нервничать, это всего лишь я...

Фабиан круто развернулся, уже уловив знакомый запах, и уставился в лицо опекуна.

— Т... та... том-м-м-мо... эээ?!

— Тшш, томоэ, томоэ, не надо так кричать, — смуглая рука нежно прошлась по щеке юноши, он снова залился румянцем.

— Н-но... ты... вы... как здесь?! — проблеял полукровка, дрожа с головы до ног. Рамон поплотнее укутал его в плащ. Боги, этот запах... идальго зарылся носом в рубашку опекуна.

— Я пришел по следу Месмера, через его личный портал.

— Но сюда нельзя! Сюда... это... вас же сейчас найдут! — всполошился Фабиан, одновременно прижимаясь к герцогу всем телом.

— Найдут, найдут, — успокоил его эмпат. — Я и хочу, чтоб нашли. Но не сразу.

— Почему? — сдался маг.

— О, это вопрос сложный, — мурлыкнул герцог, ненавязчиво обнимая юношу за талию. — Для начала я хотел бы узнать, какую думу вы так усиленно думали?

Полу-оборотень в двух словах объяснил суть месмеровского предложения, попутно пытаясь вспомнить, из-за чего так взъелся на опекуна. Такая чушь вспоминалась...

— Надо же, врет ребенку и не краснеет, — хмыкнул Рамон, пристаивая другую руку на плечах воспитанника.

— Я не ребенок!

— Совершенно верно. Вы — ключ, и поэтому он так алчет вас заполучить.

Фабиан прижал ладонь ко лбу. Мысли завязались в тугой узел, и распутать его самостоятельно кабальеро было не под силу.

— Я ничего не понял, — тихо и жалобно сказал он. — Какой еще ключ?

— Ваши менторы даром ели мой хлеб. Как же вы не знаете о теории "ключ-замок"? Я — эмпат, эмпаты почти не могут испытывать чувства и эмоции, потому что чтобы сосуд наполнялся, он должен быть пуст. Но...

— О нет! — взвыл Бьяно, наконец вспомнивший страницы учебника.

— О да. Эту теорию долго считали ложной, но мы — блестящее доказательство ее пра...

— Не хочу быть доказательством!

— Увы, богиня судьбы не спрашивает, но выбирает, — философски протянул Рамон, поглаживая воспитанника по спине. — Тот, кто сумеет подчинить себе ключ, заставит плясать эмпата под свою дуду.

— А как Месмер узнал? — спросил Фабиан.

— Сопоставил факты, — пожал плечами эмпат. — Аскелони сходил с ума по этой идее, он очень хотел сделать ключом ко мне Бертиле. На этом и погорел. Я еще готов был терпеть ее в постели, но в душе... — Рамона передернуло.

— Тогда зачем вы женились на ее сестре? — поддел Бьяно, которого этот вопрос занимал куда больше, чем истории о покойных герцогинях.

— Только ради запутывания следа. Кстати, о сестрах, — томоэ пристально вгляделся в лицо воспитанника и строго спросил: — Это вы мне удружили с юной Вероной?

— Нет! Она сама хотела!

— Она так уязвила ваше сердце, что вы без колебаний пошли на преступление?

— Уязвила — не то слово, — процедил отрок. Рамон чуть отодвинулся и протянул:

— Но, честно говоря, я намерен обсудить нечто совсем иное.

— Например? — юноша все еще раздумывал, что скажет Веро насчет всей этой авантюры, и шепот Рамона застал его врасплох:

— Прости меня.

Губы герцога почти коснулись острого уха полукровки, и юноша, вспыхнув, как свечка, порывисто прильнул к эмпату. Что ему, полу-оборотню, до всех этих глупостей, до этого общества и его "мнения"? Какая разница, кто и что скажет, если можно окунуться в пьянящий запах Рамона? Боги, он так соскучился по этому аромату! Все люди по сравнению с герцогом омерзительно пахли...

— Бьяно, прошу... я так устал быть раскрашенной куклой...

Рамон снова, так привычно, потянулся к нему, но на этот раз не отнимал, он... делился. Фабиан задохнулся от неожиданности, вцепившись в герцога обеими руками. Чувства и эмоции томоэ были непохожи на чувства юноши, они напоминали шаги человека, только недавно вставшего с постели после тяжелой болезни. Эмпат медленно, как раковина, раскрывался перед воспитанником, и у Бьяно даже дух захватило от того, что кто-то мог испытывать к нему такую безграничную нежность. Юноша запустил обе руки в длинные густые волосы герцога, перебирая их, пропуская мягкие пряди сквозь пальцы, пряча в них лицо. Он и сам не заметил, как к ним примешались горячие поцелуи.

— Ну где же он, о боги? — вопрошал Миро, меряя шагами комнату. Даниэль, на которого после стольких нервных переживаний напал дикий прожер, обгрызал ногу индюшки. В комнату вбежал Руи.

— Все этажи с нашей стороны обошел — нету! А сюда Месмер чешет с кучей народу!

Дануто выронил индюшкину конечность.

— Сундуки к двери! — скомандовал Рамиро. — Живо!

Едва они закончили с баррикадой, как раздались глухие удары в дверь. Дануто попятился, Родриго загородил его собой.

— Может, Даня спрятать?

Миро мотнул головой: это было без толку, как и тяжелый светильник, который юноша машинально схватил со стола, а их смехотворная баррикада не задержала комиссара со товарищи даже на минуту. Когда в комнату ворвался чародей вместе с полудюжиной ординарских солдат, дель Мора невольно сжал кулаки, отталкивая Даниэля к стене.

— Где он? — нервно зыркнув по углам, спросил Месмер.

— Хороший вопрос, — холодно отозвался Ибаньес. — Где Фабиан?

— От меня ушел своими ногами. Обыскать здесь все! — приказал комиссар. — Они должны быть где-то тут... Больше негде! Капитан, вы послали людей обыскивать замок?

Бородач с капитанской нашивкой кивнул. Солдаты принялись обыскивать комнату.

— Они? — чуть слышно спросил Даниэль.

— Они, они, — благодушно подтвердила портьера голосом Рамона. Ординарские наемники отработанно кинулись к дверям и окнам, мигом перекрыв все выходы. Шесть мушкетных дул уставились в синюю портьеру, а из пыльных складок в обнимку вышли герцог и его воспитанник, закутанный в плащ.

— Томоэ! — хрипло вскричал Родриго. По припухшим губам полукровки блуждала шалая улыбка. Первое, что он продемонстрировал Месмеру, — расстегнутый браслет. Комиссар тоже улыбнулся, но так, что в комнате похолодало.